Золотой теленок-2 продолжение5

                Гоша Одесский
               







                ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК - 2
                (из жизни аферистов с прологом и эпилогом)



                часть 6 .




















                2014 г




                ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
                "Не всякий артист – аферист.
          Но всякий аферист, как правило - хороший артист."

В курортном городе Ялта кипела не только туристическая, но и театральная жизнь.
В этой черноморской жемчужине Крыма проходили кинофестивали, литературные вечера, карнавалы.
Давали гастроли и известные столичные театры.
А знаменитый ансамбль песни и пляски с участием молодых моряков славного города-героя Севастополя просто сводил с ума местных школьниц девятых и, особенно, десятых классов средне-образовательных школ.
Игорь Остапович Бендер, давеча прогуливаясь по улицам и бульварам города, заметил огромное количество афиш, расклеенных налево и направо, призывающих любителей театральной богемы непременно посетить местный театр драмы, где будут давать спектакль под названием:
“ Мы с вами где-то встречались“.
Программки- аннотации к этому спектаклю уже давно отпечатали в типографии Симферополя, но из-за неразберихи, которая всегда сопровождает театры во время гастролей, вместо того, чтобы отправить в Ялту, по вине только-только вышедшего из запоя работника почты Кузьмича, по ошибке отправили в Ханты-Мансийск.
Горожане, заинтригованные названием спектакля, даже не догадывались о чем там пойдет речь, и билеты раскупались на “ура” как высокопоставленными особами, которые всегда располагались в элитных ложах и в первых рядах партера, так и простыми жителями, которым открывали объятия балконы и галёрка.
Купили билеты и наши герои.
Гриша Айвазовский - по зову своих генов, которые, как вы помните, всегда призывали к посещению музеев и театров.
А Игорь Остапович Бендер – из чистого любопытства, ибо он уже изучил все достопримечательности города и не был лишь в театре.
Тем более, приехала столичная труппа и отказываться от посещения спектакля с таким вызывающим названием Великий комбинатор считал просто неприличным для такой утонченной натуры, как он.
Когда настал день премьеры спектакля, выяснилось, что из двух автобусов с артистами и театральным реквизитом, выехавших из Симферополя – в Ялту прибыл лишь один, а куда подевался другой автобус с кордебалетом и артистами второго плана – никто не мог понять.
Как в воду канул.
Директор-распорядитель – с вытаращенными глазами – бегал по театру как сумасшедший, звонил по телефону, рассылал телеграммы, бился как рыба об лед ...
Но все напрасно - автобуса нигде нет.
А время идет – через два часа начало спектакля.
Назревал скандал.
Театральные кассы, словно издеваясь, с радостью сообщили, что на сегодняшнюю премьеру все билеты уже проданы.
Что делать, что делать ...
Артисты из первого автобуса, главные действующие лица спектакля, исполняющие роли: Ленина, Дзержинского, матроса Железняка, окопного солдата с ружьем, Сталина и Берия - собрались в гримёрке и решили, что пока ищут вторую половину их театрального коллектива, они будут тянуть время: расскажут об истории создания их театра, сколько было сыграно новых спектаклей в предыдущем театральном сезоне по сравнению с 1913 годом - и вообще спасать положение , дабы зритель не забросал их яйцами или тухлыми помидорами.
Прозвенел третий звонок.
Директор-распорядитель одним глазком, в щелку у занавеса сцены, заглянул в зрительный зал, который был битком набит зрителями, а наверняка еще и этими сволочными театральными критиками, и потихоньку начал терять рассудок.
Но нужно было знать артистов театра – исполнителей главных ролей.
Это были закаленные театральной стихией бойцы, видавшие и славу, и падения, и творческие муки, и тухлые помидоры.
Герои подмостков не дрогнули, и после третьего звонка – занавес распахнул перед зрителем свои объятия.
В зрительном зале наступила мертвая тишина ...
Посередине сцены стоял длинный, покрытый красным сукном, стол, на котором располагалась механическая пишущая машинка “Континенталь“ 1903 года выпуска, графин с водой, кипа каких-то старых помятых листков бумаги,  мраморный чернильный прибор с перьевыми ручками и колокольчик – неизменный атрибут совещаний и заседаний.
Впереди на сцене стоял известный артист, лауреат международных конкурсов эстрады, Алексей Каюров, исполняющий роль Ленина.
Чуть поодаль от него, в длинной солдатской шинели, заложив руки за спину , стоял высокий  худощавый, с небольшой бородкой артист Сергей Черкасов, исполняющий роль Дзержинского.
За столом с красным сукном гордо восседали матрос Железняк с маузером на боку и окопный солдат, обладатель винтовки Мосина с оптическим прицелом, к которой был пристегнут штык.
По замыслу режиссера, именно этот штык должен был противостоять мировой контрреволюции и именно штыку придавалось гораздо большее политическое значение в борьбе за Советскую Власть, нежели оптическому прицелу.
После небольшой паузы, не зная с чего начать и готовясь к худшему, в зрительный зал обратился Каюров-Ленин:
- Как вам живется, товарищи? Не угнетают ли вас помещики и капиталисты
?
Каюров был так профессионально загримирован и так был похож на вождя Мировой революции, что, казалось, перед ошарашенным зрителем стоит живой Ильич, который только что покинул  Смольный и специально пришел на встречу с революционными массами города Ялта.
Зритель, словно завороженный, смотрел на сцену.
Мертвая тишина длилась уже минуты три-четыре, и артисты начали было гадать, что раньше полетит в их сторону – помидоры или яйца.
Тут тишину нарушил неуверенный голос пожилого человека с галёрки – ветерана войны и труда:
- Владимир Ильич, никаких сил нету! Пенсия маленькая, еле-еле хватает на лекарства и хлеб с молоком. Тарифы за коммуналку душат, проклятые ...
За что кровь проливали ?...
Ильич, сделав шаг вперед и заложив левую руку на полу пиджака, спросил, картавя:
- А куда смотрит городской комитет партии? ... - Так... Где председатель горисполкома депутатов трудящихся?
Весь зрительный зал, как по команде, повернул головы в сторону элитной ложи, где сидел мэр города, господин Воровских Прохор Петрович.
Из зала донесся все тот же неуверенный голос ветерана:
- Нынче, вместо председателя горисполкома имеется мэр города.
Каюров-Ленин посмотрел в сторону “мэровской” ложи и приказал:
- Встаньте, батенька, и объясните народу, когда кончатся все эти безобразия ?
Мэр, Прохор Петрович, не понимая, что здесь, в театре, происходит, пытаясь уйти от ответа и запинаясь, хотел было всем показать, что его на “голое постановление” не возьмешь:
- Мужик, ты кто такой ... хорош пургу гнать ...чего прицепился?
-  Кто я такой ... Это Вы узнаете в подвалах ВЧК.
Ильич повернулся в сторону Дзержинского:
- Феликс Эдмундович, объясните товарищу, кто есть ху.
Артист Черкасов-Дзержинский откинул широченную полу шинели, достал немецкий автомат МП-40 ( шмайсер) времен второй мировой войны, угрожающе передернул затвор и спросил у Каюрова-Ленина:
- Владимир Ильич! А может его сразу – в расход?
Из зала, в основном от зрителей, которые дислоцировались на галёрке, донеслись слова в поддержку Главного чекиста:
- В расход его, собаку, в расход! ...
Мэр, слегка испортив воздух, отпрянул назад, к выходу и виноватым голосом промямлил:
- При чем тут я? ... В бюджете денег на все не хватает. Вон, в соседней ложе, сидят чиновники из правительства, вот с них и спрашивайте.
Тут матрос Железняк взял со стола, покрытого красным сукном, колокольчик, позвонил им с полминуты и обратился к мэру:
- Гражданин, не нужно указывать Ильичу, что делать и с кого спрашивать ... Садитесь пока.
После слова “пока“ воздух вокруг мэра стал еще более спертым.
Он сел на свое место в ложе и притих.
Теперь Каюров-Ленин, окончательно войдя в роль, уже не мог остановиться .
Его понесло вдохновение ... и он вцепился, как пиявка , в членов правительства курортного города, сидящих в элитной ложе рядом с мэром и смотрящих на все происходящее в родном театре огромными глазами:
- Так что, господа саботажники, будем глазки строить или будем решать очередные задачи Советской Власти?
При этом Ильич хитро прищурил глаза и ехидно произнес:
- Тут дело трибуналом пахнет!
Не ожидая ничего хорошего, все чиновники, как по команде, встали со своих стульев и виновато опустили головы, как будто они наворовали полную запазуху яблок в колхозном саду и были пойманы сторожем.
Каюров-Ленин снисходительно посмотрел на министров, которые со стороны походили на нашкодивших котов, подошел к столу на сцене, налил из графина в стакан воды – и, отпив пару глотков, объявил:
- Даю месяц срока на ликвидацию перегибов в хозяйстве города и полного отказа от оппортунизма в политической жизни - ясно?
- Ясно – словно эхо отозвалось из элитных театральных лож.
В то время, пока артисты издевались над чиновничьей частью зрителей, не давая им опомниться, второй автобус - с артистами второго плана и кордебалетом – нашелся
Он, по ошибке диспетчера, который неверно указал в путевом листе водителю автобуса  пункт назначения, вместо города Гагары был направлен в Алушту.
Теперь, когда во всем разобрались, оставшиеся артисты прибыли по назначению и попали в самую гущу событий.
Надо было как-то выкручиваться из ситуации и убрать со сцены  этих свободных художников подмостков, которые так глубоко вошли в образ, что теперь уже и сами не знали, как вернуться обратно.
Положение спасли два оставшихся актера из первого автобуса – Сталин и Берия.
Сталин на сцену вышел первым – в военном кителе с погонами генералиссимуса и трубкой во рту.
Следом за ним поспевал актер, игравший Лаврентия Павловича Берия – в очках и фетровой шляпе.
По зрительному залу прошло легкое волнение, а в отдельных местах зала даже вздохи ностальгического  характера, особенно среди людей преклонного возраста.
Актер-Сталин медленно подошел к Владимиру Ильичу, с минуту смотря ему прямо в глаза, затем вынул изо рта трубку и, показав ею в зрительный зал, спросил:
- Так сколько времени Вы им дали на исправление стратегических ошибок?
- Ровно месяц, Иосиф Виссарионович, - твердо ответил Ильич .
Сталин обернулся к зрительному залу, подошел к краю сцены и объявил:
- Будем считать это крайним сроком.
- А еще, товарищ Сталин, - послышалось из зала, - малому бизнесу продыху нет от Гриши Айвазовского. Все захватил и никому хода не дает ...
Такой мертвой тишины этот зал не знал уже, пожалуй, лет сорок ...
Кабан сидел в первом ряду партера.
Услышав свою фамилию, он медленно встал, и, опустив голову, приготовился к самому худшему.
- Этот, да? - Актер-Иосиф Виссарионович спустился по ступенькам со сцены и направился к Грише.
Подойдя к Кабану, Сталин ткнул мундштуком своей трубки ему в грудь и медленно, но громко, чтобы все слышали, произнес:
- Еще один раз что-нибудь подобное про тебя услышу – лично расстреляю!
Актер поднялся обратно на сцену, а Гриша Айвазовский поклялся, что никогда в жизни в театр он больше не пойдет.
Наконец, настал час артиста, который играл солдата-окопника.
Он встал из-за стола и с медным закопченным чайником подошел к Ленину:
- Любезный, Владимир Ильич, где бы тут кипяточку найти?
- Кипяточку – это у них тут, в столовке. Пойдемте – покажу ...
Они направились за кулисы в поисках кипятка, а остальные актеры направились за ними следом.
Занавес закрылся.
Артисты ожидали аплодисменты, но их не последовало.
Зрители молча поднялись со своих кресел и направились к выходу.
Никто не возмущался и не требовал у администрации театра назад деньги за билет, дабы не попасть на разбор своего персонального дела на коллегии контрольной комиссии городского комитета партии.
Игорь Остапович Бендер вышел из театра на улицу и с восхищением произнес:
- Волшебная сила искусства! Направить бы их таланты– да в мое русло!



               продолжение следует ...