И снова Курт

Полковник Дронов сидел и размышлял:

— Вот готовим мы военные кадры, а для чего? Словно для марсиан.
 В душах арабов нет того патриотического духа, который присущ каждому советскому гражданину.

Полковник Дронов собрал слушателей всех курсов и решил показать советские кинофильмы о Великой Отечественной войне:
«Сталинградская битва»,
»Курская битва»,
»Битва за Берлин»,
»Разгром Японии».
На все ушло три дня.
 На эти фильмы пришли солдаты школы и солдаты соседней арабской инженерной части.
Все смотрели фильмы, раскрыв рты.
 Они не представляли себе ,что война могла вестись на таких огромных просторах с таким количеством военной техники.

После просмотра кинофильмов арабы начали по-иному относиться к своим учителям. Более уважительно к военным специалистам из СССР.
 Ранее они воспринимали их, как наемных рабочих.

Советские инструкторы находились под двойным прессом: с одной стороны — их не считали за профессиональных военных ,только лишь нанятых за деньги.
 С другой, с советской, нельзя было ступить шагу на чужой земле, отклонившись от инструкции за номером 010 «О нормах и правилах проживания СВС, членов их семей в СНЛАНД.».

Нельзя без разрешения выходить в город, заводить несанкционированные контакты с ливийцами, тем более иностранными гражданами, торговаться на рынках (ливийцы без этого жить не могли), выходить из дома после 22.00, самостоятельно купаться, брать у коллег взаймы деньги и т. д и т.п.
Всюду глаза и уши работников госбезопасности.

— Товарищ полковник!, — командует капитан КГБ, обращаясь к Дронову , — у квартиры вашего переводчика стоит автомобиль иностранного атташе, примите меры.

Для контроля за соблюдением приказа «Достойно нести звание советского человека и офицера» бдительно следили офицеры 5-го управления КГБ.

Пришлось полковнику Дронову накинуть китель и выйти во двор, чтобы поговорить с водителем немецкого автомобиля «Фольцваген».
Тот должен немедленно  переставить свою машину далее от окон,где работали советские офицеры.

Дронов уверенным шагом направился к водителю.
Водитель отсутствовал, но на заднем сидении увидел седого крупногабаритного немецкого офицера.

Полковник хорошо владел английским языком и постарался объяснить то, что в этом месте не положена стоянка и что следует отъехать.
Вальяжная фигура придвинулась поближе у опущенному стеклу, облокотившись на раму. Согнутая в локте рука офицера ярко освещена полуденным жарким солнцем. Внимание полковника Дронова привлек посверкивающий перстень. И вдруг на него словно пахнуло горячим паром, когда на раскаленные камни плеснули ковш ледяной воды.
 Выше дорогого серебряного перстня с малахитовой вставкой Дронов увидел отпечаток кленового листа.

Из его уст непроизвольно вырвалось слово «Курт»!
Немец дернулся на сиденьи и уставился на обратившегося к нему русского офицера, пристально глядевшего на него, как на хорошего знакомого.

Опомнившись,Борис Иванович сразу же прикусил язык, зная, что за ним следят где-нибудь в районе второго этажа.

Разбираясь в воинских званиях, полковник серьезно и холодно произнес по — английски:

— Обертс — лейтенант! Вам надлежит немедленно отъехать вон на ту стоянку,- он указал рукой в сторону ворот,- следует  освободить место для подъезжающего транспорта диппредставительства советского посольства.
 Четко повернувшись, направился в свои апартаменты.

Оба поняли друг друга и узнали,только не дали никому повода усомниться в том, что они где-то и когда-то встречались.

Пока Борис Иванович медленно входил в помещение, в душе прокатывалась волна как от цунами.

— Как бы хотелось поговорить с ним, — размышлял Борис Иванович.-Гора с горой не сходится, а вот человек с человеком...

— Что-то, товарищ полковник, вы долго беседовали с иностранцем? — повел наступление капитан-особист. — Объясните мне.Может, я неправ, но я призван оградить вас от иностранного вмешательства в цели и задачи нашего пребывания здесь.
 Я засек время.
Вы говорили с иностранным офицером довольно длительное время.

Хотел бы дословно знать, о чем говорили? Времени затратили более 3- ех минут, достаточно было и пятнадцати секунд.

Полковника Дронова передернуло.
Какой-то молокосос — капитанишка, и служит — то без году неделя ,а указывает ему, старшему по званию ,где и как вести себя. Это было верхом цинизма!
 И все — таки в полковнике вспыхнули,как в объективе фотоаппарата два момента.
 С одной стороны Дронов негодовал: это сынок какого-то высокого чина.
 С другой стороны рождались положительные эмоции: "Ты, паренек, далеко не глуп, есть в тебе особый нюх, уловил ветерок. Выйдет из тебя профессионал высокого класса!"
 Дронову, прошедшему огромный жизненный путь, все — таки следует дать особисту ответ, который бы удовлетворил капитана:

— Во-первых, на заднем сиденьи не сразу приметил дремавшего немецкого офицера.
Мне нужен был шофер данного транспорта.
 Во-вторых, когда я разбудил того господина, решил объясняться по — русски. Языка нашего он не знал. Перешел на английский , которым он владел довольно сносно, приходилось некоторые фразы повторять.

В это время капитан — особист , слушая отчет полковника, продолжал наблюдать из окна.
 И Дронов заметил, что автомобиля уже не было возле дома.
Капитан сухо произнес:» Я удовлетворен вашей аргументацией».
 Развернулся и вышел.
В голове Дронов происходила настоящая сумятица.

— Пронесло! — думал он.-Надо быть осторожнее.

Непреодолимое желание встретиться и поговорить по душам, было обоюдным. Так считал военный советник Дронов. Но когда и где, оставалось неясным. К тому же новые обстоятельства отодвигали эту встречу.

Читать далее...