Курт Вальдхайм

Атташе Федеративной Республики Германии Курт Вальдхайм, вглядываясь в лицо советского полковника ,сразу не мог понять того, откуда ему известно ему его имя ?
Просьбу этого военного он исполнил, отъехав на определенное расстояние, и резиденция советских ему не была видна.
 К тому же он хорошо понимал, как работала служба безопасности в СССР.
 Он прокручивал в памяти события своей жизни и внезапно всплыл в памяти образ мальчика из какой-то кубанской деревеньки.

— Нет — нет! — рассуждал он, сидя в машине и поджидая своего курьера, которому поручено передать ливийскому руководству срочную депешу.
— Пускай подольше изучают ее, пока я полностью не освежу в памяти события. Неужели тот мальчишка из де… Нет ,она называлась станицей, точно — станица Светлая и мальчик, сидящий на дереве!

— Неужели он? Да, он! Это он,курсант военного училища вытащил меня из пекла войны, и я обязан ему своим спасением. Неизвестно, чем бы могло обернуться. Конечно же, он так высоко продвинулся по служебной лестнице.

Что — то шевельнулось тогда во мне. Я представил себе своего братишку, такого же и пожалел. Да и желал ли я его смерти? Только эта смерть была неотвратимой, как у десятков тех евреев ,которые погибли безмолвно, отравленные ядом?
 Я не видел их гибели, скрылся в лесопосадке, якобы по «нужде».
 На моей совести не было крови в той войне.
 Я был воспитан иначе в знатной семье бюргеров и понимал бессмысленность войны, затеянной Гитлером и приправленной, словно грибной суп, Геббелевской пропагандой.
 Находил повод неучастия в казнях и расстрелах. И в плен попал, не на поле сражения, — самостоятельно сдался, улучив подходящий момент. Никтотоб этом не узнал.

И опять мысли наскакивали одна на другую, словно муравьи в муравейнике.

— И все — таки это он. Я внимательно изучал его лицо, хотя времени прошло очень много.
 Всего несколько минут были рядом,но я находил в нем схожие черты. В лице того мальчишки было столько страха, что я быстро покинул его убежище, а на втором круге втиснул в его память свое короткое имя, которое ,минуя полвека, он не забыл.
 Парадокс!
Но каким героическим он все — таки оказался.
Возможно, кто-либо из моих соплеменников мог бы выдать меня за то, что добровольно сдался. Никто бы не пощадил и давно  истлел безвестным, только никто и не заподозрил ни в чем, поэтому я в новой армии бундесвера. Благодаря этому мальчику в курсантской униформе меня определили в особый отряд.
 Пребывали мы в неплохих условиях ,чем масса наших, попавших в плен под Сталинградом.
 Освободили, отправили в расчлененную страну, Федеративную Германию осенью 1945 года.

Ни братьев, ни сестер, ни многих родных, — в живых никого не осталось. Погибли при американской бомбежке. Одна мать, которую с трудом отыскал в Демократической Германии, с трудом добился воссоединения.

И вот стал военным атташе. Заканчивается мой контрат , скоро буду рядом с детьми и внуками.

Он так глубоко окунулся в бездну памяти , будто опустился в колодец, в котором не было тверди. Вода и водная темень.

— Оберст — лейтенант! Оберст — лейтенант! — услышал он голос курьера. — Все исполнено, как вы велели:

— Ознакомившись с депешей, офицер, которому я передал бумаги, в спешном порядке отбыл на доклад к Каддафи.

— Понял, что там тревожная весть, произнес Курт.- Зашевелились ,а то пребывали в блаженстве, — язвительно произнес представитель бундесвера.

Выезжая на площадку ,чтобы покинуть охраняемую территорию, оберст — лейтенант развернулся, чтобы через зашторенные окна автомобиля еще раз взглянуть на окна русского представительства.

В них он никого не заметил.

Читать далее...