Она ждала его всю жизнь

 Лидии,жене военного атташе в Ливии Дронова, было не по климату, она часто болела.
 Зато дочь заметно выросла, окончила школу.
 После прилета на Родину, Борис Иванович узнал, что его мать Анастасия Степановна умерла.
 Все ждала сына, а он целых три года не был дома. Часто говорила:»Уехал куда-то в Африку и -ни слуху ни духу». Похоронили ее рядом с родителями — дедушкой и бабушкой.
 Младшая сестра Миля вышла замуж тоже за военного и жила под Москвой. Приезжала на похороны матери. Обзавелась детьми. Некогда.

Борису Ивановичу дали трехмесячный отпуск за годы пребывания в Ливии.
 Часть отпуска он с семьей отдыхал в Цхалтубо. Курорт его жене не помог. Лидия после курорта прожила неделю и умерла.

Борису Ивановичу пришлось написать рапорт и выйти на пенсию.

Все заботы разом свалились с плеч,словно балка с высотного здания.
Небесный свод каждодневно давил на него.
 И вот он — свободен.
 Собирается решить проблемы с обучением дочери. Думает поехать к сестре в Подмосковье…
 В парке, где он находился, осень справляла карнавал.
 Легкий, не совсем ласковый ветерок кружил разноцветные листья, сметал к бордюрам, будто метелкой. Заглядывал под отворот шинели , желая сообщить ему что — то важное и сокровенное.
 На душе грустно и тревожно.
-Ну вот и отзвенела моя "Черемшина"-заключает он,утонув в раздумьях.

— Эти листья, что люди,-думал он, перебирая в руке, словно четки.
 — Весной люди с нетерпением ждут их появления, трепетно относятся к их ярко — зеленой  радости .
 После, когда буйствует лето,-не замечают листочки.
 Как само собой разумеющееся.
 И вот теперь-пинают, сметают, жгут.
Не так ли и ты, человек, в этой круговерти жизни?
 Растешь, цветешь, стремишься к чему-то, а в конце-никому не нужен.

Он  положил к ногам те, что держал. Поднял большой кленовый лист яркого колера: разноцветие красок, вылитых в ведро,но не успевших смешаться.

— Да! — произнес он вслух. — Какую судьбу ты ,этот листок, определил мне?
 Дал жизнь, точнее,— сохранил ее. А как хотелось еще раз встретиться с тем немецким атташе.
 Но о чем бы мы могли с ним говорить?

 Разве должен был я благодарить его за то,что не снял меня,любопытного, с дерева, когда убивали евреев? Даже назвал свое имя.
 
 Так и он мне обязан тем же: мы-суворовцы, видели,как толпы пленных немецких соладат проходили мимо нас.Я узнал его и сообщил командиру,что этот длинный спас меня.
 Оказалось,долг- платежом красен.

Повторная встреча могла стоить моей карьере ,а, может, еще большими потерями, когда мы с ним снова встретились в Ливии.
 И хорошо, что этого не случилось.
 За каждым моим шагом неусыпно следили особисты.
 Не дай Бог быть под прицелом.
 Силы Небесные берегли меня и вели по жизни.
 Есть Бог!
Есть неведомое, зорко следящее за каждым нашим шагом.
 Особый, Небесный отдел.
 Невидимый.

Так что ты, кленовый лист, как и все, что окружает в этой жизни человека, являются важной составляющей Человеческого Бытия...

 Меж деревьев прорвался приятный ветерок.
 Задремалось.
 И тут он почувствовал ,как теплая рука тихо опустилась на его плечо.
Он не хотел открывать глаза, думал,- наваждение.

Потом услышал нежный, давно забытый голос:

— Ну вот, любимый, я тебя и нашла!

 Он открыл глаза.
 Перед ним стояла красивая улыбающаяся женщина.
Завитушки пышных каштановых волос ниспадали с высокого лба,хороводом кружили по вороту бежевого осеннего плаща.
Прекрасные полуоткрытые губы морковного цвета и светящееся ранней зорькой овальное лицо.
 Прошло столько лет, но он узнал ее по голосу и тем чертам, которые она смогла сохранить за долгую жизнь, после той юношеской встречи в Майкопе.

 — Тамара!-воскликнул он,словно увидел солнышко после долгой пасмурной погоды.
-Та-ма-ра...
Тамара протянула к нему распахнутые руки.
  Он с трепетом окунул свое лицо в ее теплые ладони.
Она легко прижала их к его шекам и почувствовала,как они повлажнели.

Борис резко отвернулся в сторону, доставая платок.
Потом пиявкой втиснул в нее свои неглубокие цыганские глаза,желая разом вылить нежность и благодарность.Тихо и бережно коснулся  ее губ.
Она присела рядом.

— Да, мой дорогой!
 Я всю жизнь ждала тебя.
 Надеялась.
 Пусть даже в конце жизни, но быть с тобою рядом.
 Только с тобой!
 
Каждый день ,каждую минуту я жила этим мгновением.
 Все знала о тебе,о твоей семье,боясь чем-то нарушить ваш покой.

 И где бы ты ни был, чувствовала: ты- рядом.

С той самой первой встречи не мыслила своей жизни без тебя.

Она прижалась к нему, и он принял ее в объятия.
Какое счастье,что ты оказалась рядом в такую минуту!-искренне открылся ей,как бутон тюльпана с первым весенним теплом.

 Я вспоминал о тебе, но военная судьба не позволяла дать моим чувствам свободы, а ты была на расстоянии, и я не мог что-либо знать о тебе.

 Он повернулся к ней.
 Его шершавые ладони легонько коснулись ее щек,словно касались не этих нежных и столь дорогих розовых клеточек женского тела,а держали что-то хрупкое,от неловкого движения которого, готовое вмиг исчезнуть.

 Не было слов. Одни чувства переполняли все их существо.

 Частые вздохи и прилив страсти поднимали их над землей.
Сейчас они были не здесь,в осеннем парке, а там, над этими кленами, над осенью, над миром!
 Время от времени отдыхали от объятий и поцелуев.
Каждый разглядывал друг друга.
Губы шептали-шептали. Только этот шепот был слышен и понятен им одним:

-Как я люблю тебя!

-Как Я люблю тебя!

И это было так чисто и искренне, как в молодости.

Они поднялись со самейки.
Тамара подхватила его под руку.
Борис счастливо улыбнулся.
Они ступили на золотисто-пурпурную аллею парка,
чтобы пройти по новому кругу.

Осень продолжала свое буйство.
Листья влоль дорожки лихо отплясывали "Краковяк".