Без названия

В Новосибирске -40.
Я еду в самый большой клуб в городе. Я работаю официантом. На мне кроссовки без пятки, брюки, белая рубашка и пуховик. Голова закрыта капюшоном. Я тороплюсь его скинуть, чтобы не испортить прическу.

Наши столики поделены. У каждого из нас их  по шесть.  Повезло, если обслуживаешь ВИПзону, сможешь отстояться в темноте угла.
Курить, когда гости в зале, нельзя. Кушать нельзя. Ничего нельзя. Улыбаться можно.
Я приехала на работу в семь тридцать утра. Имела стакан сока и сигарету.

Все должно блестеть. Бокалы идеально натерты, салфетки свернуты. Скатерти, подтарельники, приборы...
-Мы что, ресторан?! - не выдерживает один из нас.

Мы стоим в очереди на кухне. Повар выкрикивает название блюда и бросает его в створ раздачи. Черт, мое или не мое..

Повезло, если у тебя заказали фри. Можно успеть ухватить пару с тарелки пока несешь заказ.

Около часа ночи администратор начинает выкрикивать наши имена. Для нас наверху, возле мойки, поставлены плошки с крепким мясным бульоном. Я мяса не ем. Я пью чай и курю.

Все заканчивается утром. Мы убираем зал. Делим найденные сигареты и зажигалки. Отмываем столики. Проводим планерку. Нас развозят домой. Я работаю официантом.


В Новосибирске весна. Я работаю пешим курьером. Я в любимых трико, футболке, кепке и кроссовках без пятки. Я одна среди тридцати мужчин в Отделе Доставки. Нам положена банка растворимого кофе и пакет сухих сливок.

У меня свой маршрут. У меня Заельцовский район. Пакеты, пакеты, пакеты, всем срочно и очень срочно. Я похожа на взмыленную лошадь рядом с офисными барышнями, и они косятся на меня с презрением.

Я ем бутерброды на лавочке. Болтаю ногами, пью колу, и уже не завидую тем, кто приятен и свеж. Я работаю курьером.


В Новосибирске лето.
Я работаю массажистом. Я в зеленой медицинской пижаме и кроссовках без пятки.
Ко мне идут люди. Люди стоят в очередь. Люди записываются по телефону. Люди не понимают, что мешает мне пользовать каждого из них дольше, а других - быстрее.
Они все говорят:
-Я хожу к Вам потому, что Вы не просто гладите, как остальные. Вы умеете промять, как следует.
Я мну.
Мои руки похожи на два молота. Я почти горжусь тем, что могу поднять мужика одной рукой за талию. А еще тем, что мышцы моего мочевого пузыря уже почти так же сильны, как руки.
Я не могу бегать по нужде, когда на столе лежит пациент. Я не могу курить.
Я могу мять. Я работаю массажистом.


В Екатеринбурге осень.
Я работаю уборщицей в детском отделении одной из поликлиник.
Я прихожу в восемь вечера, когда уже никого нет. Я наливаю четыре емкости: пол коридор, пол кабинеты, подоконники, «пеленалки».
Я ползаю по полу на коленях, я оттираю полосы от колясочных колес. Я выношу мусор. Вдыхаю осенний воздух. У меня настолько болит спина, что я готова бросить процесс на середине.
Я напеваю себе под нос.
Каждый вечер, дежурный охранник приходит ко мне и спрашивает:
-Долго еще возиться будешь, тютя?
Каждый вечер, я нахожу швабре сто лучших применений. Глаз охранника, например.
Я работаю уборщицей.

В Екатеринбурге зима. Я бегу в школу. Я учу язык. Это первый урок.
Я закончила работать час назад. Я оскальзываюсь на плитках «Плотинки». Я вся взмокла. Я влетаю в класс:
-O, простите! Пожалуйста! там пробки...
-Ничего-ничего! Вы можете сесть. – отвечает мне смущенный, детский голос.


Это Ольга. Она работает учителем.