Corona Boreаlis Часть 2 Глава 11

   
    Палата,  куда  положили  Верку  , находилась  в  конце  коридора  стационара, по  правой  стороне,  рядом  с  оперблоком. Это  была  типовая  палата  на  две  койки,  со  своим  санузлом,  телевизором  и  встроенным  гардеробом. Медсанчасть  занимала  первый  этаж  безликого  кирпичного  здания;  выше  этажом  располагались  диагностические отделения  монгольского  профилактория, еще  выше – лаборатория,  последний  этаж  был  отдан  под  швейный  цех комбината. Все  окна  МСЧ  были  зарешечены  для  защиты  от  воров. Из  окна  веркиной  палаты   был  виден  основной  корпус  профилактория  и  небольшой сад  перед  ним, скорее  обозначенный,  чем  огороженный, низеньким  чугунным бордюром.
    Вторую  койку  заняла  Наташа.,  перебравшаяся  жить  в  палату. Из  МСЧ она  отлучалась  лишь  для  того,  чтоб  закупить  продукты  и  приготовить  дома   обед  для  него  и  Сашки. Утром,  приходя  на  работу,  Серов  переодевался  в  своем  кабинете  и  до  начала «пятиминутки»  спешил  в  палату.  Верка чаще  всего  еще  спала  к  этому  времени, а Наташа  торопливо  рассказывала  ему,  как прошла  ночь. На  утренней  конференции  дежурная   постовая  сестра  докладывала  о  состоянии  больных  в  стационаре,  в  том  числе   и   о  состоянии  Веры  Серовой… «Состояние  ближе  к  удовлетворительному, боли  в  ране  не  беспокоят, пульс – сто, температура  нормальная, повязка  промокла  незначительно, назначения  выполняются…». 
    После  конференции  он  снова  шел  в  палату,  и  если  Верка  уже  проснулась, присаживался  на  край  кровати  и  спрашивал: « Как дела,  как  самочувствие?» Она  всегда  отвечала : «Хорошо»,  понимая,  что  ее  сейчас  спрашивает не  только  папа ,  но  и  доктор.
    К  болезненным  уколам  добавились  еще  более  болезненные  перевязки.  Верка  панически  боялась  их. Он  даже  пошел  на  то,  чтобы  в  те  дни,  когда  не  было  необходимости  в  смене  дренажей  и  промывании  сустава,  перевязку  проводить  в  палате,  на  месте,  лишний  раз  не  пугая  Верку  видом  стола  с разложенными  хирургическими  инструментами и нависающей над  головой  операционной  лампой. Но  даже  в  этом  смягченном  варианте  перевязка  превращалась  в  муку  для  них  обоих. Завидев  в  его  руках  ножницы,  Верка  принималась жалобно  кричать-
- Папа,  постой! Постой!
- Вера, я  же  ничего  не  делаю. Я  только  разрежу  бинты.
- Нет, постой,  папа!
И  руками  пыталась  закрыть  повязку  на  своем  колене, оберегая  ее  от  посторонних  прикосновений. Испуганный,  молящий   взгляд  перебегал  то  на  Наташу,  то  на Лидию  Павловну, стоявшую  у передвижного инструментального  столика,  где  был  приготовлен  стерильный  набор  для  перевязки,  но  спасения  ниоткуда  не  приходило.
- Постой,  постой, папа!
- Верочка, я  сегодня  ничего  не  буду  делать, только  поменяю  салфетку. Видишь,  у  меня  даже  пинцета  в  руках  нет. Правда, Лидия  Павловна?
- Конечно. Тебе  совсем  не  будет  больно, мы  сейчас  смочим повязку  водичкой  с  пузырьками,  и  она  легко  снимется. Смотри…
- Нет,  папа, постой!
Ему  ничего  не  оставалось   как,  не  взирая  на истошные  вопли, приступать  к  своему  делу. 
    История  повторялась  всякий  раз  будь  то  палата  или  перевязочная.  Прошло уже  больше  недели  после  операции. Общее  состояние  Верки  не  внушало  опасений,  но  его  беспокоило  отсутствие  положительной  динамики  со стороны  коленного  сустава  - выраженный  отек  в  нижней  трети  бедра    сохранялся. Он просмотрел  в  интернете  кучу  медицинских  сайтов  о  гематогенном  остеомиелите  у  детей,  но  не  почерпнул  для  себя  ничего  принципиально  нового. Некоторые  рекомендации  даже  вызывали  его  раздражение  - как  например, указание  на  то,  что при  остеомиелите  надо  проводить  дифференциальную  диагностику  с  опухолями  кости,  брать  биопсию…Какое  отношение   это  могло  иметь  к  его  Верке?  Или  - антибиотиком  выбора  следует  признать  ванкомицин… А  где  его  взять  в  Монголии?  Спасибо,  что  тиенам  есть,  но  пусть  он  пока  остается  про  запас, пока  нет  оснований  радикально  менять  схему  антибактериальной  терапии.
    Конечно, Верка  находилась  под  постоянной нежной  опекой  всего  медперсонала. Эмма -  джан, сорокалетняя  полная  армянка  из  разрушенного  землетрясением  Спитака,  работавшая  поваром , каждый   раз  спрашивала  у  Верки,  что  приготовить  ей  вкусненького. У  них  уже  был  определен  любимый  набор  блюд,  из  которого  Верка  могла  выбирать. Больше  всего  ей  нравилась  долма  в исполнении  Эммы-джан  и  домашняя  лапша. Кто-то  принес  кассету  с  новым  мультфильмом  «Шрэк»,  и  Верка смотрела  его  с не меньшим  удовольствием,  чем «Ледниковый  период».
Он  не  замечал,  а  следовательно  и  не  придавал  значения  тому, что  пребывание  Верки  и   Наташи в  больнице,  несмотря  на  все  неудобства, постепенно  стало  привычным  и  обыденным,  как  нормальная  жизнь.
    Он  ждал  улучшения, а  его  все не  наступало. Внешний  вид  колена  оставался  прежним, отек бедра  не  уходил, сохранялась  болезненность при  надавливании  на  кость, движения  в  суставе  вызывали  боль, а в  последние  дни  снова  повысилась  температура. Это  могло  быть  вызвано  вяло  текущей  флегмоной  мягких  тканей  бедра. Во  время  перевязок  он  стал  отмечать,  что  отделяемое  из  операционной  раны  приобрело  характер  серозно-гнойного, и  что  зарастающая  рана  недостаточно  хорошо дренирует  полость  сустава. Необходимо  было  расширить  рану  и  сделать  еще  один  разрез  для  полноценного  дренирования  верхнего  заворота .  Вновь  произведенная  рентгенограмма  не  выявила  ничего  нового  по  сравнению  с  первым  снимком.
    Пришлось  опять  дать  наркоз,  на  этот  раз  масочный. Он  расширил  рану скальпелем  и  сделал  контрапертуру  с  внутренней  стороны  сустава. Выделилось  около  пятидесяти миллилитров  геморрагической  жидкости, гноя  опять  не  получил. Операцию  закончил оставлением  двух  полихлорвиниловых  трубок  для  промывания  сустава. 
    «Ну, теперь-то ,  кажется,  все  разворошил. Никаких  затеков остаться  не  должно. Все  по  правилам  гнойной  хирургии» - думал  он ,  накладывая  повязку. – «Бедная  ты  моя,  всю  тебя  искромсал».