Письма

Не собиралась она влюбляться! Одни неприятности от этой любви: из университета чуть не вылетела прямо перед защитой диплома, сейчас сын растет без отца. И как нелегко было устроиться на работу с маленьким ребенком. Несколько месяцев проработала на заводе на рабочей специальности, где не нужно было ее высшее образование.  Здесь совсем по-другому, мужчины вежливые, уступают, пропускают в дверях. Как не похоже на завод, там молодые парни бесцеремонно расталкивали всех, врываясь в автобус и плюхаясь на сидения, оставляя женщин стоять. Да и внешне мужчины гораздо интереснее, она подняла глаза на высокого темноволосого парня, беседующего с начальником ее лаборатории. А он сразу почувствовал ее взгляд, посмотрел заинтересованно.

Вскоре состоялся субботник, их лаборатория сгребала граблями прошлогодний мусор у здания в центре территории воинской части. Высокий подошел с фотоаппаратом. Она и фотографироваться не хотела, осталась стоять у дерева. А он навел объектив так, что включил ее в кадр. Получилось даже оригинально – все женщины группкой и немного в стороне она в обрамлении расходящихся рогаткой ветвей дерева. Как будто специально позировала. Но это она потом увидела, когда фотографии были напечатаны. А тогда он подошел к ней у ворот проходной, спросил, нет ли у нее воронки и чайной соды. Все это было, конечно, отец занимался  фотографированием и печатью.
- Но я далеко отсюда живу.
- А мне все равно в командировке делать нечего, как раз прогуляюсь.
Дошли до ее дома. Разговаривать с ним легко, говорит в основном он, она только слушает и иногда отвечает на его вопросы. У дома отец красил лодку, маленький Андрюша ему «помогал», лазал по кабинке, по скамейкам. Таня взяла на руки обрадовавшегося маме ребенка. Николай сфотографировал их вдвоем, Андрюшу на лодке одного. Зашли в фотолабораторию отца в пристройке возле дома, нашли все необходимое. Таня смущенно отвела глаза от сильных плеч, обтянутых легким свитером,  проводила гостя до калитки.
- Найдешь дорогу?
- Конечно, у меня хорошая память.

Готовые фотографии он принес в первую очередь ей, остановил коридоре корпуса. Фотографии четкие, большого формата, у отца так не получалось. У Николая фотоаппарат особый, с широкой пленкой. И фотографирует он, тщательно подбирая и даже режиссируя сюжет. Отец щелкает, не предупреждая, ему  нравится естественность, «остановка мгновения», позирование он не любит.

Память у Николая оказалась действительно хорошая. Он легко запомнил расположение дома Тани, не раз еще приходил в гости. Таня уже знала, что он женат, у него есть сын Леня, ровесник Андрюши, всего на месяц разница. Но с ним было так легко, они брали Андрюши, шли купаться и загорать на Волгу, гуляли в парке, ездили за Волгу на лодке с отцом. Подруг в родном городе у Тани в это время почти не было. Все прежние подруги разъехались по другим городам, повыходили замуж. Женщины на новой работе, возможно, неплохие, но сходиться ближе, откровенничать ни с кем из них почему-то не хотелось. Долгие годы другом и защитником Тани был старший брат. Но у Славы начались нелады с женой, они сходились, расходились, он уезжал, возвращался. Разочаровался в женщинах и вообще в людях, стал пить. В Андижане с дружками-собутыльниками украли с завода трансформатор, пропили. Дружки выкрутились, а Слава получил условный срок два года так называемой «химии». Вернулся после этого совсем неузнаваемый.  А с Николаем можно было говорить обо всем, он подкупал своей дружелюбностью, обаянием.  Обаяние у него необыкновенное, женщины перед ним просто тают. Особенно на продавцах, кассирах, поварах заметно. Стоит или сидит такая угрюмая, все надоели, глаза бы не смотрели. Подходит Николай, улыбается, и женщина с  небывалым рвением бросается выполнять все его просьбы. Завод в Новосибирске, на котором он работал, постоянно сотрудничал с воинской частью, где начала работать Таня, шли испытания приборов, командировки были длинные и частые. Николай уезжал домой, возвращался снова. Таня заметила, что уже начинает ждать его приезда. Закончилась весна, прошло лето, наступила осень.

В тот день они в очередной раз ездили за Волгу – родители Тани, Андрюша, Николай с неизменным фотоаппаратом. Поднялся сильный ветер, закрепили лодку на якорях у берега с большим трудом, отец Тани и Николай промокли в уже холодной воде. Дома пришлось переодеваться, парить ноги, пить самогон и горячий чай. Добираться до гостиницы на территории части в мокрой одежде – верный способ простудиться окончательно. Николаю предложили остаться. Остаться он и до этого пытался, пользуясь своей «растопляющей» улыбкой, но Таня крепко держала оборону, хотя тянуло ее к нему со страшной силой. А о том, что дружба между мужчиной и женщиной может только, если она намного старше или очень некрасивая, ей объяснили давно. С Колей они ровесники, некрасивой себя Таня не считала, до сих пор у нее было сравнительно высокое мнение о своей внешности. . Правда, Коля как-то высказался, что раньше искал в женщинах красивое тело и «вывеску», а теперь понял – это не главное.

 Родители ушли спать на погреб, где стояла большая двуспальная кровать,  там часто ночевали летом, спасаясь от жары. Таня постелила Николаю на диване в большой комнате, сама, как обычно, расположилась в маленькой спальне без окон. Кроватка Андрюши в проходной комнатке напротив.

Ночью Николай пришел к Тане и остался с ней до утра. Какой же он сильный и ласковый! Но лучше не строить никаких планов и ни о чем не мечтать. Не об этом ли говорит ей весь предыдущий опыт ее жизни?
- Тебе хорошо?
- Да, но меня еще ни разу никто об этом не спрашивал.
- Я люблю тебя.
- Что ты говоришь, у тебя же семья.
- Ты знаешь, что у нас давно нет понимания с Людмилой. Если бы не ты, была бы другая. Мне скоро уезжать, ты будешь мне писать?
- Буду.

Тогда и началась эта переписка. Не электронная, о компьютерах еще никто не слышал, как и о сотовых телефонах. Шли обычные бумажные конверты. Николай писал почти каждый день, но письма по каким-то неисповедимым почтовым причинам порой задерживались. Татьяна начинала переживать, предполагая сразу кучу разных причин: разлюбил, не хочет писать, что-то случилось. Но письма потом приходили пачкой, по три – четыре. Иногда более поздние письма приходили быстрее, чем ранние.

На Новый год Николай приехал к Тане. Родители уже не жили с Татьяной, отцу удалось переписать на Таню дом и получить квартиру. Тем не менее, они решили встречать Новый год у Тани, еще и друзей своих пригласили. Не скажешь же  им «не  приходите», все в этом доме построено и куплено на деньги отца. А Николай приехал такой уставший после двух суток дороги, ему было трудно сидеть за столом, поддерживать дежурные разговоры. Таня предложила ему прогуляться по улице. Николай собирался разводиться с женой, звал Таню к себе. В марте у нее должен был быть первый отпуск на этой работе, она обещала приехать в Новосибирск.

Николай с женой, сыном, матерью и бабушкой жил в большой трехкомнатной квартире. Жил с ними и отец Николая, но он недавно умер. Они стояли в очереди на кооперативную квартиру, в этом году очередь как раз подошла. Эту квартиру Николай планировал отдать жене, Таня должна была жить с ним, его матерью и бабушкой. Пока кооперативная квартира стояла пустая, из мебели только матрас на полу. На нем и разместились Таня с Николаем в ее приезд. У Николая отпуска не было, днем он уходил на работу, Таня его ждала. Ни продуктов, ни посуды в квартире не было, ужинать ходили в столовую, днем Таня покупала для себя что-нибудь в соседнем магазине.

В ближайший выходной поехали на дачу, Николай вспомнил,  что пообещал матери переместить бочку. К матери он относился с большой теплотой и уважением. Она работала детским врачом, вышла замуж уже за 30, муж на 18 лет старше, у него вторая семья. Когда родился Коля, ему было 50 лет, как-то уже не до детских  радостей, растила Колю в основном мать.

Невысокая, худощавая женщина в очках  растерянно посмотрела на Таню с Николаем:
-  Людмила с Леней скоро должны  сюда приехать.
 Николай быстро переместил бочку, отказавшись от помощи Тани, и они ушли. К остановке автобуса оба шли, молча, Таня боролась с подступавшими слезами, отворачивалась и прятала лицо.

Встречать 8 марта поехали за город к хорошей знакомой друга Николая. Сам друг в это время куда-то уехал, его не было, но Галя встретила их очень приветливо, разместила в большом доме, истопила баню, все с удовольствием попарились. Утром Николай съездил в Новосибирск и привез сына, явно чувствуя себя виноватым перед ним. Кудрявый, шустрый мальчишка  с молочно белой кожей весело носился по двору, упал, ткнулся лицом в грязь. Таня подхватила его на руки, Николай взял у нее сына, умыл, заботливо отряхнул вязаный костюмчик.

Вечером возвращались в город. Николай пошел относить домой ребенка, Таня ждала его в сквере напротив дома. Ждала долго, стал накрапывать дождик. Зонтика у Татьяны не было, она прижалась к стволу дерева, спряталась под редкими, не защищавшими от дождя ветками. Николай появился хмурый:
- А я и не заметил, что идет дождь.
Вкратце рассказал о неприятной сцене. Сын не хотел его отпускать, срывал с него шапку, бросал на пол. Жена упрекала, плакала.

В квартире, укладываясь на матрас рядом с Таней, Николай произнес:
- Я не смогу оставить сына, с Людмилой он вырастет полным балбесом, а меня всю жизнь будет мучить совесть. С тобой бы я оставил.
Сбросив с души тяжелую ношу, он тут же успокоился и уснул, а Таня лежала, тихонько глотая слезы, сдерживая рыдания.

Утром она уезжала. Николай проводил ее до вокзала и заторопился на работу. Длинную обратную дорогу она не запомнила. Говорят, за любовь нужно бороться, но не с ребенком же! Тем более таким маленьким и хорошеньким.

Письма продолжали приходить, Николай, как и прежде, писал о своих походах на катамаранах по горным рекам, присылал фотографии. Таня не отвечала.  Неожиданно она получила письмо от матери Николая.

«Здравствуйте, Таня! Все эти месяцы меня гнетет мысль, что я невольно причинила Вам боль своей холодностью и невниманием. Просто я растерялась, хоть это звучит в моем возрасте и смешно. Не вдаюсь во взаимоотношения ваши с Колей, это очень деликатный и серьезный вопрос. Решать могут только двое. Может быть это письмо и не нужно мне писать, но если хоть в сотой доле уменьшится ваша горечь на душе моей будет легче. Жизнь сложная, и как часто допускаются ошибки в любом возрасте и в любых ситуациях. Поступайте с этим письмом как угодно. Знайте, что ни осуждения, ни порицания нет с моей стороны, есть только боль матери за всех».

На это письмо нельзя было не ответить, Таня писала, что она сама мать, вполне понимает ее чувства, никакой обиды нет и в помине. Получила еще письмо.

«Милая Таня! Спасибо за письмо. Оно меня порадовало, что в жизни, хотя почти и заочно, встретился мне один хороший человек. Ни советов, ни утешения писать не буду. Все это ни к чему. Человек сам разберется в себе. Встречается в жизни такое, что остается и светит затем всю жизнь, а бывает и так что время стирает былое. Представим все времени. Хорошим и умным людям всегда труднее живется, потому что и к себе и к окружающим требования бывают высокими. Каждому хочется, чтобы рядом был постоянно интересующий тебя человек, но не каждому это дано. Самое тяжелое чувство это одиночество в семье, только, увы, предвидеть такое невозможно. Чувство постоянной щемящей боли не покидает меня и распространяется оно на всех, на Вас не в меньшей мере. Истинная любовь вызывает уважение и преклонение, а не осуждение. А любовь это или влюбленность понять можете только Вы. Желаю здоровья, утешения, которое исходило бы из глубины Вашей собственной души».

Все исчерпывающе, все ясно. Можно только порадоваться за Николая, что у него такая мудрая, тонкая, все понимающая мать.

Заболел раком и скоропостижно умер начальник лаборатории, тот, с которым в первый раз увидела Николая Таня. Прощались с ним в клубе воинской части. Таня смотрела на такое молодое, исхудавшее за время болезни лицо, чувствовала, как сжимает  сердце тоска, думала о Николае. В жизни так мало по-настоящему близких людей, почему же их надо еще и отталкивать. Написала Николаю письмо и сразу же получила ответ. Вскоре он сообщил, что у него родилась дочь, но он считает девочку совершенно лишней, не хотел ее рождения, так же,  как и рождения сына. Он и до Тани собирался разводиться с Людмилой, на Таню обратил внимание потому, что она была чем-то похожа на ту женщину Нину. Но его вдруг призвали в армию на год после института. Жена приезжала его навестить, после этой встречи родился сын. До этого ни она, ни он не хотели детей. А вот теперь дочь. Таня ответила: «Как же ты можешь так о ребенке! Да она еще станет тебе  гораздо ближе сына!» Так и произошло впоследствии, девочка выросла, увлеклась походами, как и отец, стала ему ближайшим другом и последователем. Но это потом, пока же продолжалась переписка. Таня хранила все письма Николая,  стопка становилась все более внушительной. Они сообщали друг другу о всех основных, да и не основных событиях своей жизни. Иногда приходили бандероли с фотографиями, сначала с черно-белыми, позднее с цветными.

Жизнь Таню скорее огорчала, чем радовала. Заболел полиартритом Андрюша. То есть это не сразу выяснилось, что полиартритом, два года не могли сильнее пил отец, не отставал от него брат. Письма Николая были для Тани отдушиной в безрадостном существовании. Мужчины у нее иногда появлялись, не монашка же она, но такого, с кем бы хотелось связать жизнь, не было. А Николай жил ожиданием и воспоминаниями о своих походах. Что-то же заставляло крепких, здоровых мужиков оставлять семьи, уезжать далеко, сплавляться на катамаранах по быстрым горным рекам, проходя пороги, лавируя среди камней. Иногда переворачивались, гибли, но число энтузиастов от этого не уменьшалось. Появлялись в их компании и женщины, такие же энтузиастки. Фотографии горных рек, гор Алтая, буйной растительности тайги украшали стены дома Тани, любовались ими ее друзья, сотрудники.

Жила Таня вроде бы вдвоем с сыном, но отец никак не мог привыкнуть к своей квартире, его тянуло в дом. К тому же там, в пристройке у него стоял самогонный аппарат, осталась фотолаборатория, где он печатал фотографии, во дворе стояли клетки с кроликами, держали поросенка. После работы и в выходные дни он спешил  в первую очередь в дом. Частенько совал за пояс фляжку с самогоном и нырял в калитку в заборе к любвеобильной, вертлявой соседке. Ее  муж  всегда был рад дармовой выпивке, если мужа не было дома, они обходились и без него. Мать кричала, устраивала скандалы, истерики, убегала в квартиру, отец оставался у Тани. Были попытки самоубийства, одна из них закончилась смертью отца. Таня очень тяжело переживала, не могла ни с кем об этом говорить, написала все подробности только Николаю.

Николай приехал впервые после восьмилетнего перерыва. Он был в командировке в Самаре, сумел выкроить три свободных дня, но Тане на следующий день надо было уезжать, везти в санаторий в Липецке Андрюшу. Вместе они провели только одну ночь.
- Коля, я хочу, чтобы у нас был ребенок.
- Я тоже этого хочу.

Второго ребенка Таня хотела родить, отчаявшись создать полноценную семью. Боялась за судьбу Андрюши, его болезнь почти неизлечима, хотела, чтобы у него был хотя бы еще один близкий человек, кроме матери.

Николай доехал с ними до Липецка, разговаривали всю дорогу – на поезде до Мичуринска, на электричке до Грязей. Из Грязей на переполненном автобусе до Липецка, здесь уже не поговоришь. Расставались на вокзале в Мичуринске. Николай сел на поезд до Москвы, Таня возвращалась домой. Прощание еще на восемь лет?

Татьяна забеременела в ту единственную ночь. Хотела, говорила об этом, но когда это произошло на самом деле, ощутила в первую очередь растерянность. Вроде бы и поздновато в 38 лет, она уже на пенсию выйдет, а ребенок только окончит школу. Но не отказываться же от ребенка любимого человека!

Мать уговаривала Таню отдать дом брату и перейти к ней в квартиру:
-Что ты будешь делать в доме без мужика, там постоянно нужно что-то ремонтировать?
 Таня не хотела, зная характер матери. Будет непременно влезать в любую дыру, диктовать, навязывать свое мнение, вкусы. Мать продолжала уговаривать, даже на ребенка соглашалась, хотя раньше не хотела слышать ни о чем подобном:
- Я не намеренна из-за тебя  мимо соседок ходить, как сквозь строй, все тебя будут осуждать.
Но с сыном матери было несладко, пьяный тот был совершенно неуправляемый, мог оскорбить, ударить. Отца он боялся, с матерью можно было не  церемониться. А тут она руку сломала, перелом сложный, со смещением, долго пришлось  носить гипсовую повязку, трудно самой мыться, готовить, убирать. Сын же  продолжал пить, издевался над ней, заявил, что она мешает ему привести женщину. В конце концов, Таня  согласилась на уговоры, пожалела мать. Ребенок родился уже на новом месте.

Мальчик рос крупный, шустрый, крикливый. Таня вскоре стала ощущать нехватку грудного молока. А после того, как подхватила какую-то инфекцию, поднялась высокая температура, молоко исчезло совсем. Пришлось перейти на искусственное питание, бегать с бутылочками, сосками. Николай равнодушно отнесся к рождению сына, должно быть считал его лишним, как и других детей, но Тане об этом не писал. Помогать материально тоже не собирался, ограничивался подарками на Новый год и день рождения.  Писал все также о походах. Зато прислал подробную родословную своей семьи. По отцу он оказался прямым потомком декабриста Мозгалевского, единственного из декабристов, кто остался в Сибири со своей большой семьей. Женщины этого рода славились необыкновенной красотой. Глядя на фотографии подрастающей Ольги, Таня убеждалась, что это действительно так.

Началась перестройка. Татьяна крутилась, как белка в колесе, чтобы хотя бы накормить и одеть детей. Николай продолжал писать про свои походы, ее это уже стало раздражать. На некоторые откровенные вопросы в письмах Коля просто не отвечал, обходил молчанием.


В первый раз отец увидел сына, когда Толику уже исполнилось 7 лет, он стал учиться в школе.  Через 8 лет после последней встречи с Таней, как и предполагалось. Сам сходил за сынишкой в школу, отправились все вместе гулять по городу. Забрели в кинотеатр, еще пока работавший. Зрителей почти не было, два – три человека кроме них. Странный, мистический  фильм об исчезающих во времени кораблях Татьяна запомнила в деталях.

Таня постелила Николаю в комнате старшего сына, который в это время учился в  университете,  жил в Саратове, хотела уйти, он потянул за руку, удержал:
- Что ты! Останься!
Про мужские ласки она давно не думала, не до этого. Всколыхнулись давно забытые чувства, ну а дальше что? Он опять уедет, она останется со своими чувствами одна.

Приезжал Коля, скорее всего, по настоянию матери. Она дождалась его возвращения, узнала, что он встретился с сыном и вскоре умерла. Бабушка Николая умерла значительно раньше.

В том же году покончил с собой брат Тани. Пропил все, что оставалось в доме отца, не нашел себе применения в резко изменившейся жизни. Николай приехал еще раз. Теперь на 16 лет исчерпал лимит общения – заключила Татьяна.

После этих приездов Тане стало еще труднее. Как объяснить семилетнему мальчишке, что папа не приедет, у него другая семья и ему нет дела до Тани с Толиком. Письма, правда, не прекращались, но все чаще вызывали у Тани только слезы. Пыталась оборвать переписку, попросила Колю прекратить общение, не писать, он послушно замолчал. Не выдержала, написала сама. А когда спросила, почему он так легко согласился прекратить общение, Николай ответил, что знал – это ненадолго, все равно Таня напишет, «наше с тобой общение вместе с нами и кончится».

«Своим» детям Коля помогал.  Вытаскивал сына из неприятной истории, в которую тот попал. Леня был на дне рождения у одного из друзей. Уходя, захватил газовый пистолет хозяина и решил подшутить. Навел пистолет на продавца киоска, пригрозил. Продавец выскочил не один. Леню избили, отобрали пистолет. Хозяин пистолета стал требовать  возврата или возмещения убытка, Леню «поставили на счетчик».  Николаю пришлось прятать сына от этих друзей. В одном из писем даже рассматривал вариант, не привезти ли его Тане. Таня соглашалась, «давай до кучи», но Коля сам понял, что это, пожалуй, чересчур.  Дочка Ольга училась в платном юридическом техникуме, потом стала учиться на экономиста, тоже платно. Все чаще письма Николая вызывали у Тани слезы обиды.

По старой русской поговорке клин выбивают клином. Таня  решила  попробовать обратить внимание на неженатого сотрудника. Обратила. Только он на нее никакого внимания не обратил, несмотря на ее неумелые попытки к сближению. Зато вдруг вспыхнул яркий и короткий роман с женатым сотрудником. С ним она неожиданно узнала, что такое женское счастье, с удивлением обнаружила, как может быть хорошо с мужчиной.  С Николаем при всей своей тяге к нему она такого никогда не испытывала, не говоря об отце Андрюши.  Только этот сотрудник сразу же предупредил, что никогда не оставит семью, «семья – это святое». Таня знала его жену, работали с  ней раньше в одном отделе. Его жена Тане нравилась, дети у них хорошие, уже и внуки растут. Жить ему оставалось всего ничего, перенес тяжелейший инфаркт. Кандидат наук, полковник в отставке, он все прочитал, просчитал, три – пять лет по статистике. То нельзя, это нельзя.
- А женщин-то можно?
- Женщин можно, все, где отдается энергия, а не набирается.
Тогда же на  горизонте Тани появился Виктор. Женского счастья здесь было через край, но совместная жизнь не получилась, мешала чрезвычайная скупость Виктора, порой совсем невыносимая. Как все скупцы, он экономил каждую копейку, часто теряя из-за этого гораздо больше, чем приобретая. И уж тем более недопустимыми для Тани  стали требования Виктора экономии в отношении ее детей. Дети у нее всегда были на первом месте, никто не смог бы это изменить.

У Толика проявился интерес и способности в изучении физики. Таня училась на  физическом  факультете, но в школе никогда не занимала призовых мест даже на городских олимпиадах. Толик занимал. И на городских, и на областных. Окончил с отличием заочную физико-техническую школу при Московском физико-техническом институте. Сдавал экзамены в этот институт, но не добрал баллов. Зато на физический факультет Саратовского государственного университета поступил с легкостью. Первый курс проучился с хорошими оценками. В конце второго курса попал в реанимацию с ножевым ранением. К тому же, к ужасу Татьяны выяснилось, что он убил человека, того, который напал на него. Нападали на Толю трижды, избивали, отбирали сотовый телефон – еще редкость по тем временам. В четвертый раз он решил защититься.  Декабристская кровь проявилась?

Таня срочно оформила отпуск, поехала в Саратов. Ходила в больницу к сыну, разговаривала со следователем, нанимала адвоката. В первые, самые жуткие отчаянные дни позвонила Николаю, рассказала, что случилось с сыном. Выслушала сочувственные слова, но не более того.  Андрюша примчался сразу же, помог найти адвоката, поддерживал мать и брата всеми силами, хотя в это время умирала от рака мать его жены. Приехал Виктор.
- Чем я могу тебе помочь?
- Витя, мне нужны деньги.
Он, не говоря ни слова, снял с книжки свои накопления, отдал Тане. В долг, конечно, но отец Толи и этого не предложил.

Уголовное дело на Толика закрыли, убедились, что это была самозащита, тем более нападавший нигде не работал, не учился, жил у тетки, пил и слонялся по улицам, занимался грабежом. Но Тане пришлось заплатить адвокату значительную сумму, оформила ссуду на пять лет, поручителем стал Андрюша. В день выдачи ссуды хоронили тещу Андрея, перенести выдачу на другой день сбербанк не согласился. У Тани дрожали руки, она извела гору бумаги прежде, чем получилась удовлетворительная подпись.

Николай приехал к Тане  через месяц после происшествия. Толя в это время был в Саратове, пытался окончить курс, сдать все зачеты и экзамены. Его настойчиво уговаривали взять академический отпуск, он отказался. Материальную помощь Николай не предлагал, ссылался на свои долги по оплате обучения дочери. Купил на день рождения Толику магнитофон взамен сломанного, посчитал, что этого достаточно.

Таня постелила Коле в своей комнате рядом с собой, но на предложение поговорить обо всем, как обычно, ответила:
- Я спать хочу.
Легла и сразу уснула. Никаких попыток сближения ночью ни с той, ни с другой стороны не было. Коля уехал.

Звонок Толика в субботу застал Таню на ягодной поляне у опушки леса. Толя сообщил, что сессию не смог сдать, стоит вопрос об его отчислении. Таня стала звонить Николаю, услышала щелчок соединения и молчание. Женский голос произнес:
- Скажи алло!
- Нет связи, не проходит сигнал.
И короткие гудки. Снова набирать номер Таня не стала. В Саратов она поехала на следующий день, остановилась снова у своей знакомой, у которой жила, пока Толик был в больнице. В понедельник встретилась с Толиком (он жил в общежитии), пошли с ним в деканат. «Хвостов» оказалось слишком много, а сессия закончилась, пересдать не успеть. Наверно, можно было все исправить с помощью денег, ей намекнули об этом чуть ли не впрямую. Таня не сумела, Толю отчислили.

Тане, уже пенсионерке, пришлось продолжать работать еще несколько лет, чтобы расплатиться с долгами. Толик устроился на работу, продолжать учебу ни в этом, ни в другом ВУЗе не стал.

Еще раз Коля приезжал в командировку в воинскую часть, когда Таня уже перестала там работать. Наконец-то Тане удалось выяснить, где он все-таки живет, до этого он упорно уклонялся от ответа на этот вопрос.  Он уже давно жил у женщины в Академгородке, Таня видела ее на фотографиях и видеоклипах в походах вместе с Колей. Людмила живет в кооперативной квартире, где жила мать. В большой трехкомнатной квартире живет Леня с семьей, Ольге также купили квартиру.

Письма приходили все реже, потом прекратились совсем. Подобная переписка выглядела чем-то совсем архаичным.  Перешли на обмен короткими сообщениями в «Одноклассниках». Иногда Николай звонил по сотовому телефону. Какое-то время письма Коли  еще хранились у Тани в большом старом чемодане, занимая половину чемодана. При очередном ремонте Таня собрала их и отнесла в мусорный бак. Вряд ли кто-то когда-нибудь их будет перечитывать. Общаться с отцом Толя не хотел категорически. И у нее все прошло. Отгорело.