Командировка в Анголу

«Катарина, смотри, Луанда!» - Луис осторожно тронул меня за плечо.
Я взглянула в иллюминатор:  внизу серо-коричневые строения практически сливались с пыльным пейзажем. Белые кубики новостроек, как светлое пятно, промелькнули за одно мгновение,  и снова  потянулось однообразие  тусклых красок.  Город вытянут вдоль побережья океана, а аэропорт находится на окраине и, судя по всему, в самой бедной части города.
Самолет вдруг задрожал, надпись «Пристегните ремни» замерцала и началась долгожданная посадка. Плотно устроившись в кресле и пристегнувшись,  проверяя прочность крепления, мой муж Луис Бенино  Альвес, Четвертый и Последний  (как я про себя его называю), прикрыл глаза. Спокойствие обычно покидает его  в момент взлета-посадки, но он, как сильный мужчина, прячет свое волнение за плотно сжатыми веками.
Никому, даже своей лучшей подруге, которая гостила у нас в прошлом году, я не рассказывала  про то, как вышла замуж в четвертый и, очень надеюсь, что в последний раз.  Подруга была свидетельницей на моей первой свадьбе, и от того замужества у меня остались только Танюшка, которой в этом году исполняется тридцать лет, да фамилия Иванцова в дипломе архитектурного института, к которой 5 лет назад я добавила фамилию мужа.
Итак, сейчас  я - сеньора Катарина Иванцова Альвес  и основные  мои занятия: пробежка по утрам в парке около нашей «Виллы Альвес», закупка продуктов, наблюдение за работой Камиллы (горничной и поварихи в одном лице), фитнес и массаж по четвергам в клубе вместе с еще парой таких же бывших российских гражданок. А с вечера пятницы и до ужина в воскресенье жизнь проходит по расписанию мужа.
Луис Бенино Альвес Четвертый и Последний – архитектор и строитель.  Когда мы познакомились, он уже был владельцем небольшого «Escrit;rio de arquitetura» (архитектурное бюро), но при этом старался наблюдать за ходом реализации своих идей,  спроектированных  им и командой его сотрудников, число которых каждый год понемногу увеличивается.  «Escrit;rio» он выкупил 8 лет назад, а до этого многие годы работал на стройках старшим инженером, а в свободное время чертил свои дома-фантазии, участвуя во всевозможных конкурсах. Однажды его проект жилого дома для молодежи наградили премией  «За оригинальность» и предложили работу в небольшой фирме в Лиссабоне. Владелец  собирался уезжать в Бразилию через пару лет,  и ему показалось, что он нашел себе весьма достойную замену.  Луис в то время в очередной раз развелся – его вторая жена не захотела больше переезжать раз в два года,  меняя дома и подруг, имея неизменным во всем этом только мужа, который работал до позднего вечера в будни и проводил большую часть выходных за вычерчиванием каких-то «кубиков». Сейчас небольшой двухэтажный дом, который здесь гордо называется «ВИЛЛА» и где мы живем вдвоем, раз в год превращается в тесную гостиницу: дети от двух браков Луиса привозят своих жен,  мужей и детей.   Для всей этой шумной компании я заказываю у знакомой, бывшей москвички, огромный торт. «О, только русские могут делать такое!»- единодушно считают  все гости.  После отъезда громогласных отпрысков муж  радостно смеется:
«Хорошо, что день рождения бывает так редко и зимой!»
Самолет тряхнуло основательно - это шасси наконец-то коснулись земли.  Еще немного он попрыгал по посадочной полосе и замер. Перелет из европейской весны в африканскую осень закончился.
«Ну, Иванцова, вот ты и до Африки добралась…»
Я стояла у  двери «Выход в город» , из-за которой волной накатывал горячий воздух при каждом движении  заляпанного стекла. Март- самый теплый месяц в Анголе.
Луис подошел и взял у меня из рук ноутбук:
«Познакомься, Катарина -  сеньор Родригес, наш координатор». Я оглянулась и увидела высокого загорелого мужчину. Ближе к пятидесяти,  европейский тип лица, светлые серые глаза и длинные черные ресницы.  Мне нравятся высокие мужчины – при собственном росте метр  восемьдесят один это наверно правильно.
«Моя жена, сеньора Альвес».
Рука у Родригеса горячая и сухая. Он осторожно сжимает мою ладонь.
Пока мы идем к машине на стоянке, вдыхаю воздух Африки. Ничего особенного – горячий воздух любого аэродрома, вязкое тепло которого окутывает мгновенно как в Риме или в Тель-Авиве.
И вот мы медленно едем по  гладкой и широкой дороге. Смотрю по сторонам: автомобили  со всего света, старые и новые,  открытый грузовик с военными (!), каждый из которых держит в руках автомат, грязные рефрижераторы-холодильники. На повороте обгоняем переполненный рейсовый автобус , в котором раскрыты двери и из них торчат темные руки-ноги и даже чья-то голова. Вдоль дороги с одной стороны странные постройки из щитов, полуголые дети, ковыряющиеся в кучах мусора, с другой – стена, обнесенная колючей проволокой.
Внезапно водитель на скорости сворачивает вправо и мы въезжаем в другую часть города, а дома и пыльная зелень за окном внезапно сменяется  стеклом, бетоном, высотными зданиями, зданиями в мавританском стиле,  снова всплеском  архитектурного современного изыска, белоснежным дворцом…
«Это уже Луанда?» - спрашиваю у Луиса. 
Он улыбается:
«Это – богатые кварталы города. То, что мы проехали, была тоже Луанда, Между прочим, это самый богатый город Анголы».
Луис продолжает что-то говорить, а я понимаю, что слышу его  как будто издалека. Это из-за перелета – в ушах до сих пор стоит ровный гул.
После того, как муж предложил выходные провести с ним в Анголе (у него там «Ренуже де негосиус»  – деловая встреча в пятницу),  я попыталась прочесть про Луанду в Интернете. Скудные сведения заставили сначала удивиться, а потом проникнуться решимостью: уж я-то рассмотрю все внимательно. Хотя - что можно сделать за два неполных дня? А вот что смогу.
Родригес поворачивает голову с переднего сиденья:
«Мы приехали, сеньор Альвес. Вас ждут на восьмом этаже, вот  пропуск. А  вашу жену я отвезу в отель. Не беспокойтесь, машина вернется, и будет ждать на парковке столько, сколько будет нужно. Завтра утром я заеду в отель, и мы отправимся смотреть город».
Луис взял сумку с ноутбуком, которая лежала между нами на сидении, погладил меня по руке.
«Не скучай. Сеньор Родригес все тебе покажет, отдыхай и никуда не выходи из отеля».
Я кивнула. Захлопнув дверцу, муж поднял руку, чтобы привычным жестом  поправить волосы, но ладонь скользнула по короткому ежику. Было видно, как он вздохнул и зашагал к большим деревянным дверям зеленоватого здания в мавританском стиле. Предъявил охраннику пропуск и перед ним распахнули одну из створок дверей. На мгновение мне показалось, что здание поглотило его.
Луис Бенино  Альвес, Четвертый и Последний,  год назад начал сильно седеть. Он всегда выглядел моложе своих 57 лет, и появление серебристых волосков в идеально подстриженной бороде и густой, спадающей на плечи, шевелюре стало для него равносильно катастрофе. Пришлось сменить прическу и элегантная стрижка на короткий период привела знакомых в состояние «Мы тебя и таким любим», а через несколько месяцев короткий ежик на голове уже не удивлял никого. И вот теперь раз в месяц мой муж посещает парикмахера. Я тоже привыкла к новой стрижке, хотя иногда мне хочется снова ощутить радость от перетекания его волос в моих руках. Сначала мне казалось странным, что борода Луиса остается намного темнее густого ершика на голове, но только до того дня, пока я не увидела, что он по утрам подкрашивает ее специальным кремом. Баночка в руках почему-то напомнила металлическую коробочку от сапожной ваксы, которой мы в детстве играли в «классики».
«Милый, славный Луис» - подумала я, увидев, как он смутился. Потом подошла, потерлась носом о его плечо:
«Ты очень красивый, Caro» (по-португальски – дорогой(-ая)).
А спустя какое-то время мы обнаружили, что седина неожиданно придала Луису привлекательность. Однажды вечером в ресторане одна дама, сидящая за соседним столиком и долго рассматривающая нас, внезапно встала, подошла и, протягивая блокнот и ручку, попросила автограф. Через пару минут она вместе с нами смеялась, нисколько не смущаясь, что мой муж оказался не актером Шоном Коннери. «Но очень похож, очень…Такая же борода, живые глаза и волосы «соль с перцем»» - повторяла она.
Водитель лихо развернул машину, и мы вползли в поток автомобилей. Здесь, в центре города, по словам Родригеса, пробки начинаются в 8 утра и заканчиваются в 16-00. А еще сегодня пятница, поэтому многие торопятся уехать из города.
Я закрыла глаза и неожиданно для себя мгновенно уснула.
«Сеньора Альвес»- голос координатора раздался прямо над ухом, - «Мы приехали».
Дверца автомобиля с моей стороны была открыта. Родригес протянул руку. Наш небольшой багаж уже нес молодой носильщик в белой униформе. У входа в отель стоял швейцар, поверх его нарядной ливреи висела портупея, в которой виднелся револьвер. Еще один вооруженный человек находился в холле. Я показала свой паспорт и портье молча выдал мне две пластиковые карты-ключи от номера.
В скоростном лифте на миг показалось, что опять лечу в самолете. Но только на миг.
«Сеньор Альвес всегда снимает этот номер» - пояснил Родригес, уверенно шагая по коридору. Я вставила карточку, и он распахнул  дверь. Носильщик внес сумку, поставил ее возле стола. Краем глаза я заметила, что координатор что-то тихо сказал ему, и юноша быстро вышел из номера.
Я отодвинула плотные шторы – большое во всю стену окно выходит на старую часть города. Стекла нагрелись – солнце во второй половине дня перешло на эту сторону, а вот в номере приятная прохлада. После короткого сна в машине настроение было прекрасное: хотелось что-то делать, куда-то идти.
«Сеньора Альвис…»
Я вздрогнула. Оказывается Родригес не ушел, а стоит за моей спиной.
«На крыше есть бассейн и обзорная площадка – оттуда открывается прекрасный вид на океан. Можно заказать напитки и их принесут сюда или наверх, как пожелаете».
«Я хочу прогуляться в город. Скажите, как долго будет длиться совещание?»
«Сеньора Альвис, - в голосе Родригеса вдруг послышались стальные нотки. –Здесь не принято разгуливать одной по улицам, тем более, что отель находится рядом с бедным кварталом. Здесь, если вы вдруг вынуждены идти пешком, не надевают драгоценностей и не берут с собой много наличных денег. Передвигаться  по городу предпочтительно на машине и не одной. И кроме того, ваш муж просил вас быть в отеле и дождаться его»
«Ого», - подумала я про себя. «Если сейчас начну упрямиться, он может остаться охранять меня - вон какой у него стал решительный вид».
Ни Родригес, ни даже мой муж понятия не имеют о том, что я всегда добиваюсь того, чего хочу. А как иначе можно было переехать из однокомнатной квартиры на окраине Екатеринбурга, где прописано и живет 6 человек, сначала в Чехию, потом в Португалию?
«Хорошо» - я старалась, чтобы голос звучал спокойно. «Сейчас переоденусь и пойду плавать в бассейне».
Координатор хлопнул своими черными ресницами, быстро кивнул и пошел к двери:
«До завтра, сеньора Альвес».
Я приподняла руку и пошевелила пальцами, улыбнувшись. И пошла на балкон, как только раздался тихий хлопок закрывшейся двери. Прямо под балконом тянулась бетонная стена, отделяющая сад вокруг отеля от города. Как же попасть туда? Завтра наверняка мы поедем по красивым историческим местам Луанды (интересно, есть ли они тут?), а вот эту жизнь ПРОСТЫХ АФРИКАНЦЕВ я смогу и не увидеть. Что там говорил Родригес – никаких денег и украшений? Хорошо, беру с собой  телефон, в котором неплохая фотокамера, остальное убираю в сейф.
Быстро умылась и легко, без лифта, поднялась наверх – подумаешь, три этажа! Действительно, с другой стороны отеля виден океан. Прошла по периметру обзорной площадки и обнаружила, что недалеко от отеля стену пересекает дорога.
Швейцар у входа кивнул – я лишь улыбнулась уголком рта. Быстро пошла по парку туда, где третья дорожка справа упирается в стену, именно там мне и надо свернуть. Плотные заросли кустарников внезапно закончились. Серая щербатая стена через несколько метров прерывалась дорогой, по которой двигалась череда машин в обоих направлениях – в старую часть города, куда я направлялась, и в роскошные богатые кварталы. Узкая тропинка рядом очевидно служит пешеходной дорожкой.
Стараясь сильно не дышать пылью, летящей от дороги, я быстро перешла на другую сторону от разделяющей город стены и остановилась на мгновение.  У нас в Лиссабоне тоже есть бедные районы. Туда не заглядывают туристы, да и  мы сами стараемся без особой необходимости не заезжать туда. Но все это не идет ни в какое сравнение с тем, что я увидела тут: низкие дома, напоминающие картонные, кое-где выкрашенные в грязно-серый или синий цвет, пыльные дорожки с разбитым асфальтом, мусор под ногами.
Вдоль проезжее части (иногда практически на парапете) с двух сторон стоят женщины,  торгующие в основном продуктами: фрукты, живая птица, яйцо, напитки. Вот остановилась машина, из нее с трудом выбралась пожилая сеньора. Все, кто находился вблизи, подхватив товар, бросились к ней, окружили плотной стеной, заголосили все разом, размахивая руками и предлагая свой товар. Что она купила, да и купила ли вообще, мне не было видно. Но через минуту хлопнула дверца, машина уехала, все вернулись на свои места.
Я шла по пыльной пешеходной дорожке дальше, рассматривая торговок. Мои белые босоножки, новые, еще пахнущие кожей, стали практически серыми. Внезапно маленький камешек, залетев между тонкими ремешками и  попав под ступню, заставил остановиться. Вокруг не было никаких скамеек, поэтому я прислонилась к дереву, чтобы расстегнуть тугую застежку, и, стоя на одной ноге, постучала по  стволу каблучком, вытряхивая песок вместе с острым камешком. Ну вот, теперь ничто не мешает мне идти дальше.
Время от времени по дороге проезжают грузовички с открытым кузовом. Я обратила внимание, что в одном сидел человек в оранжевом рабочем костюме и со  строительной каской на голове. Он не был пристегнут, держался рукой за низкий бортик автомобиля. У нас так не разрешается перевозить людей, а здесь – сплошь и рядом. Вот еще один строительный фургон с подпрыгивающими в кузове на повороте людьми промчался мимо, обдав меня облаком пыли. Я сделала несколько фотографий. Внезапно на дороге показался грузовичок с военными, который  был похож на ежа: сидящие на двух скамейках люди держали в руках оружие, направленое с бортов на дорогу.
Поежившись, я просмотрела отснятые кадры – получилось неплохо.
Прямо передо мной на пешеходной дорожке торговка разложила решетки с куриными яйцами, а в плетеной корзинке дрожали гребешки пестрых коричневатых кур. Одна из них вдруг вытянула свою короткую шею и стала вертеть клювом в разные стороны. Интересный кадр получается – я сняла общий план: корзина, дорога, торговка. Решила увеличить корзину - любопытная птица уже наполовину высунулась из нее и возвышалась над своими соседками.  Но в ту минуту, когда я настроила фотокамеру и приготовилась нажать пуск, торговка махнула рукой:
«Эй, заплатите за то, что вы меня тут фотографируете!»
Но не успела она сделать и шаг ко мне, застывшей от неожиданности, как любопытная курица вдруг выскочила из корзины и понеслась в сторону домов. Торговка взмахнула руками и бросилась вдогонку. Но настигнуть энергичную беглянку не было возможности. Женщина резко развернулась и, закричав: «Это ты виновата, что я ее упустила», побежала в мою сторону.
Зажав в руках телефон, я тоже помчалась прочь от нее в сторону невысоких строений. Повернув за дом и пробежав по разбитому асфальту немного, оглянулась: торговка, не догнав меня, шла обратно к дороге, где остался ее никем не охраняемый товар. И тут я увидела, что на спине женщины сидел маленький ребенок, примотанный широким полотнищем. Он громко всхлипывал, напуганный криками матери.
Мне вдруг стало жаль торговку: курица убежала, младенец на спине заливается плачем… Сунула руку в карман, но ни одной монеты там нет. Конечно я же выложила все деньги по совету сеньора Родригеса.
В босоножки снова набился песок. И настроение смотреть город пропало.
Я оглянулась вокруг: одинаковые, как будто построенные из конструктора дома, грязная дорога, по которой вдруг прокатил  откуда взявшийся внезапно велосипедист в оборванных джинсах, стайка детишек, стоящих невдалеке. Я сфотографировала их и решила возвращаться.
Я пришла… так, в какую же сторону мне сейчас идти? Я зашла за дом, возле которого стояла, но дороги за ним не было. Вернулась обратно. Полуголая детвора вдруг оказалась стоящей возле меня. Внезапно самый высокий мальчик  закричал: «Смотрите!» Его рука, в которой была толстая короткая палка, показывала в сторону соседнего здания. Все повернули головы – там возле крыльца появилась пестрая курица. Радостно взвизгнув, мелкие аборигены   бросились к ней со всех ног, а встревоженная птица помчалась прочь. А я осталась стоять на месте. Но если это сбежавшая  курица и она вышла оттуда – значит, мне нужно идти по дорожке между домами.
По «куриной тропе» я прошла совсем немного. Внезапно дорожка закончилась рядами мусорных контейнеров. Развернувшись и задержав дыхание, вернулась назад.
«Сеньора наверно потеряла дорогу в отель?» - худенький юноша стоял возле дома и улыбался. Я замерла на месте. Юноша протянул мне синюю визитку с золотистым уголком.
«Я работаю в отеле. Сеньор Родригес попросил меня помочь вам, если вы вдруг отправитесь гулять одна». Видимо недоумение отразилось в моих глазах, потому что он добавил, снова улыбнувшись:
«Я вам вещи в номер поднимал – помните?»
Без униформы, да в ней вероятно тоже, я не смогла бы его узнать. Но точно такую же визитку координатор оставил на столике в номере- на ней бфли указаны номера его телефонов и электронный адрес.
«Сеньора,» - юноша вдруг стал серьезен. –«Гости нашего отеля не гуляют в этом районе одни».
Услышав «гости» я успокоилась немного. Только работники отелей так называют своих постояльцев. Мы пошли по разбитому асфальту.
«Из чего сделаны эти дома?» - я спросила не только потому, что тяготилась молчанием,  мне действительно было это интересно. Да и за разговором с попутчиком путь всегда кажется короче.
«Деревянные щиты от брошенных контейнеров, которых много в старом порту» - мой спутник как будто сразу повзрослел. «Моя семья недавно перебралась из такого в нормальный дом. Это дорого, но я тоже работаю, помогаю родителям».
Когда мы вышли к проезду в стене,  торговок уже не было. На пешеходной дорожке остались пустые  решетки от яиц, куриные перья и пустые пакеты подпрыгивали при движении редких автомобилей.
Я вошла в свой номер, скинула босоножки и пошла в душ. Постояла под струями воды, смывая с себя пыль, и вдруг начала смеяться, вспомнив, как пошла по «куриной траектории». Потом вымыла босоножки, оставила их сушиться. Причесав мокрые еще волосы, пошла на крышу отеля смотреть заход солнца. Луис прислал СМС, что через час приедет.
Усталость внезапно навалилась на меня после ужина.  Вернувшись в номер, я прилегла на прохладное шелковое покрывало, не раздеваясь, на секунду прикрыла глаза. И провалилась в сон.
«Катарина, вставай. Проспишь все самое интересное».
Аромат кофе заполнял все пространство. На миг я подумала, как хорошо, что мы дома. Но это было только на миг. Луис раздвинул шторы, распахнул окно. Наполненный чужим ароматом воздух, ворвавшийся в номер, казалось, шептал: «Луанда…».
Муж улыбнулся – заказанный им завтрак стоял на столике, а я ничего не слышала, таким крепким был сон. И пробуждение стало радостным.
Через час небольшой автобус, в котором кроме водителя, нас с Луисом и сеньора Родригеса было еще пять архитекторов из Бразилии (как мне их представили) вез нас по городу: мимо большого стадиона в бухту, где толпились яхты и катера, а вдали бороздили океан грузовые корабли. Отсюда, с берега, они казались игрушечными.
Автобус укатил на заправку, а мы остались на берегу. Побродили по горячему песку, купили чай со льдом, сели в тени маленького кафе и внимательно слушали рассказ координатора об Анголе и Луанде. Бывшая португальская колония теперь все больше брала пример с Бразилии  по стилю жизни и по отношениям с другими странами. На всех телеканалах шли бразильские сериалы – количество «мыльных опер» было просто фантастическим и здесь, в Анголе они очень популярны.
«Куда мы сейчас?» - спросил кто-то из бразильцев.
«В музей рабства» - сказал Родригес, увидев на стоянке появившийся автобус.
Через несколько минут мы вышли на небольшом холме, огороженном со стороны океана каменной кладкой. Задрав голову, рассматриваю огромный баобаб, который наверняка виден издалека плывущим на кораблях вдоль берега. Бразильцы, восхищенные прекрасным экземпляром не меньше меня, попытались обхватить его и попросили, чтобы я их сфотографировала. Пришлось обойти дерево и сделать несколько кадров.
Музей рабства, у входа в которых произрастало это чудо, находится в белом здании марокканского стиля. Зажав в руках билетики серого цвета, мы рассматриваем экспонаты. Некоторые из них заставляют просто содрогнуться. Схема размещения рабов в кораблях, доставлявших «живой товар» из Африки висит на стене. Такие корабли уплывали переполненные  во время навигации с начала девятнадцатого века в Америку. В музее прохладно, но это не радует. Выходим под палящее солнце грустные и задумчивые.
  Отсюда мы едем в кафе на обед. Вкусная пища и отличное португальское вино замечательно поднимают настроение всем. Луис о чем-то спорит одним из бразильских коллег, а Родригес, который сидит рядом, внезапно наклоняется к  моему уху и спрашивает:
«Вы рассказали сеньору Альвису о вашем путешествии в «фавелу?»
«Фавела?» - переспрашиваю его тихо.
«Да, так называются эти районы. У вас в Португалии трущобы называются по-другому, но сути это не меняет».
«Нет, не рассказала».
«Мне жаль, но я буду вынужден это сделать сам. Мы отвечаем за безопасность тех, кого приглашаем».
Я отпила вино из бокала.
«Поступайте так, как считаете нужным».
И снова автобус неторопливо кружит по Луанде, а через какое-то время, взревев и резко дернувшись, начинает быстро ехать по новому бетонному шоссе за городом, которое напоминает наши автобаны. Только вот количество дорожных знаков здесь намного меньше.  В салоне царит сытая тишина – бразильцы дремлют и послеобеденный сон сморил даже Родригеса. Луис смотрит в окно и время от времени трогает меня за руку, обращая внимания на что-то интересное. Он вообще очень внимателен к мелочам не только в архитектуре, но и в жизни. И иногда, изображая мудрость на лице, произносит:
«Вся наша жизнь состоит из удивительных мелочей, которые надо обязательно рассмотреть. И тогда многое откроется с неожиданной стороны».
Сонную тишину прерывает радостный возглас водителя – мы прибыли в „O Miradouro da Lua“, самое посещаемое туристами место. В 40 километрах от Луанды на берегу океана находятся изумительные скалы кирпичного цвета, напоминающие марсианские пейзажи кисти художников-иллюстраторов первых фантастических романов о планете Марс.
Мы быстро выбрались из прохлады автобуса. И вот я стою на краю этой чаши из крутых скал почти красного цвета и любуюсь останцами внутри, созданными дождем, ветром и солнцем, которые трудились не одну сотню лет.  Светло-коричневые контрастных оттенков на фоне темного, они торчат как пики, тесно прижимаясь к скалам. Внизу на равнине, которая тянется до океана, растут баобабы и какой-то ползучий кустарник. Но и равнина не выглядит гладкой – постоянная эрозия создала причудливый узор оврагов внизу. То, что работа природы в этом месте продолжается, хорошо видно по деревьям, растущим по краю скал: они держатся в земле половинкой корней, в то время как другая высохшей плетью висит в воздухе.
Имя Луна (Lua) дали этому месту издревле, думая, что так выглядит поверхность спутника Земли вблизи, иссеченная космическими дождями и ветрами.  Сейчас во всех справочниках пишут – МАРИСИАНСКИЙ ПЕЙЗАЖ. Но название долины осталось по-прежнему лунным. 
На парковке много автомобилей и автобусов. Щелкают фотоаппараты, раздаются восхищенные возгласы, и очередь из желающих сфотографироваться на фоне скал не уменьшается. Я присоединилась к бразильским архитекторам, которые решили дойти по тропинке до большого баобаба, свисающего с краю. Луис с Родригесом остались у автобуса, о чем-то оживленно разговаривая. Мысль о том, что сейчас координатор жалуется на мою вчерашнюю прогулку, промелькнула в голове, но удивительный пейзаж быстро прогнал все неприятные мысли. Баобаб скрипел, когда ветер трепал его ветки, и ни мне, ни моим спутникам не захотелось подходить очень близко.
Почти бегом мы вернулись к автобусу, который с трудом выезжал с парковки, так как машины все прибывали и прибывали. Люди ехали смотреть закат солнца в этом месте не только из Луанды, но и из других городов. Я смотрела в окно до тех пор, пока красные скалы не скрылись за поворотом.  Через три часа мы вылетаем домой, в Португалию.
В отеле тепло попрощались с коллегами Луиса. Родригес протянул мне руку:
«Надеюсь, вам понравилось у нас, сеньора Альвес?»
«Спасибо вам за заботу» - я пожала протянутую руку и шагнула к лифту.
В номере сразу начала  собирать те немногие вещи, которые у нас были с собой, нно  Луис внезапно забрал у меня из рук сумку.
«Катарина, нам надо поговорить».
Вот что я терпеть не могу, так это «выяснение отношений». Все мои мужья почему-то считали своим долгом одинаково нудно объяснять свою точку зрения на какой-то совершенный (или несовершенный) мой поступок. Луис был единственным, кто никогда не делал этого. Но, кажется настал и его черед.
«Я очень виноват перед тобой, Caro», - сказал он.
От удивления я замерла.
«Мы столько лет вместе, а ты до сих пор не понимаешь, как я  к тебе отношусь. Работа отнимает много времени и сил, но это не может служить оправданием. Мы мало бываем вместе, мало говорим...  Нет, это я мало говорю, что люблю тебя. Я вообще не говорю тебе об этом. Слова – дорогая, желанная, милая, самая лучшая – это замечательные слова.  Но женщинам надо, чтобы им говорили о любви. И не только в поступках они должны это чувствовать и видеть, но и слышать».
«Луис", - я тронула его рукой. – «Ты для меня столько делаешь…»
«Нет, Caro, нет. Ты не понимаешь одной вещи и твой вчерашний поступок мне это доказал. Ты просто не понимаешь, что ты для меня значишь. Если с тобой что-то случится… Я даже подумать этого не могу и тем более представить. Мне выпало такое счастье встретить тебя и полюбить, полюбить – слышишь? Ты нужна мне, ты единственная, кто мне нужен, как воздух, как свет. Я люблю смотреть, как светятся твои глаза. Они у тебя голубые, когда тебе хорошо, и серые, когда ты о чем-то думаешь. Я люблю слушать, как ты напеваешь, когда мы куда-то едем. Это самая прекрасная музыка. Я люблю тебя, потому что Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ. Ну что ты плачешь, девочка моя?»
Уже 30 лет никто не называл меня «моя девочка». Я – Катерина Иванцова, которая точно знает, что она хочет и которая не остановится ни перед чем, чтобы это получить. И плачу я редко и в основном от боли и злости. А сейчас горячие слезы хлынули из глаз и никак не хотели останавливаться. Луис замолчал и гладил меня по голове и мокрым щекам рукой, от которой становилось тепло.
-
Самолет, ревя и покачиваясь, двигался на взлетную полосу. Через минуту мы взлетим, и жаркая Луанда попрощается яркими огнями. Я легко сжала руку мужа. Он улыбнулся и прикрыл глаза, мой муж Луис Бенито Альвес, Единственный и Любимый, как я его про себя называю.