Петрович

          
   Стемнело быстро. Пока бегал за зверем, на часы даже не смотрел.  А сейчас вот и время засек и на небо посмотрел и усталость навалилась  сразу.
   Полдня преследовал лося. Сначала думал догнать по следу, не получилось. Пришлось делать обходы, но зверь тоже не лыком шит, махал своими ходулями не останавливаясь. Когда понял, что преследование бесполезно    и пора возвращаться, подкрались сумерки.
   "Отрицательный результат - тоже результат ". Да, болтуны, придумавшие это  выражение, оправдание найдут в любом случае.
   В прошлые годы, день на ногах и хоть бы что. За день если тридцать километров пробежишь, не заметишь. Вот после пятидесяти тут уж чувствовалось. До дому доберешься поел автоматически и пал. Пока ухо летит до подушки уже уснул.
   Можно было и по пятьдесят бегать. Ноги вот только. Ступни стаптывал до бесчувственности. Хоть какую обувь одевай, а после пятидесяти ступни не чувствуешь. На следующий день еще бы пробежал, а ноги ступают боком.
   Котомка хоть и пустая, стала чувствоваться, карабин что то потяжелел. Вроде пару недель в лесу не был, а форму потерял. И лыжи, широкие охотничьи лыжи, легкостью которых он гордился, стали тяжеловаты.
   Лыжи эти сделал старый охотник Афоня. Как и у всех, были причуды и у Афони. Считал он, что самые лучшие лыжи из клена. Из другой древесины делать не хотел. Да и эти тоже не хотел.
   Когда встретились с ним, Афоне было под восемьдесят. Сидя на валежине, у края лесной дороги, услышал Петрович далекий звук работающего мотора. Все ближе и ближе. И вот на дороге показался коричневый мотоцикл "Урал" заляпанный грязью. Кто, кроме охотника залезет в такую глушь? Заглушив мотор, охотник слез с мотоцикла, и тут же опустился на валежину.
   - Добрый день! - поприветствовал мотоциклист. Это был старик. Высокий, худой, в очках. Как потом оказалось глухой на одно ухо. Афанасий Егорович Рябов. Охотником он был страстным. И ни годы, не болезни, ни что ему не могло помешать.
   Осенью, по чернотропу, ездил на мотоцикле. Вот здесь то незаменимыми помощниками были две лайки. Найдя птицу или зверя, одна выбегала на дорогу и садилась перед мотоциклом. Другая в лесу работала. Афоня останавливался, брал ружье и шел за собакой.
  Лайка отбежав до предела видимости садилась и  дожидалась хозяина. И так подводила ко второй, работающей собаке. Эти же собаки по снегу гоняли зайца.
Но по снегу основным занятием Афони были капканы. "За мехами"-  так говорил Афоня. За зайцами ходил редко, с подхода, в основном попутно. За лосями не гонялся. "Годы не те" - говаривал он. В городе Афоня знал почти всех охотников. И различал их по своему.
   Хапуги с лицензиями и охотничьими билетами на машинах - для него браконьеры. А некоторых лосятников без бумаг, Афоня хорошо знал и понимал. С некоторыми даже дружил. Ни когда ни кого не" закладывал" и не пытался ни кого задерживать. В его то годы подвигами заниматься? Военных подвигов хватит до конца жизни, да наверно и с запасом.
   На этой почве Петрович и сошелся с Афоней. Петрович в конце сороковых воевал на территории Прибалтики. Несколько раз ранен, контужен, но выжил. Когда начали давать удостоверения участникам боевых действий, Петрович пришел в военкомат. Ему сказали, что номера его в/ч в списках нет, значит его там не было. Больше он пороги обивать не ходил.
   Сколько лет прошло. Афони уже нет. Остался он только в памяти старых охотников, да и Петровичу далеко за шестьдесят. Лосей стало мало. И уходят они на чужую территорию, бегать за ними становится тяжело. Да и как им не уйти? В нашем районе, на самых лучших охотничьих угодьях, вырубили лес, устроили поля. Два, три года поработали, вбухали миллионы (еще Брежневскими деньгами) и все бросили.
   
   На охоту Петрович ходил наверно всегда. Охотился до Армии. После Армии, пока устраивал семейные дела, строил дом, не до этого было. Хотя иной раз и выбегал в лес. Ну а потом, как пошли сыновья, тут уж он охоте отдался полностью.   
   Напарник у него был хороший, но выпить любил страшно. Это его и сгубило. Теперь вот, лет двадцать уже, ходит в одиночку. Набегается за день, присядет где ни будь на пень или привалится к сосне и в мыслях улетит далеко.
   Вроде и тяжело. Годы свое берут. А в лес тянет со страшной силой.
В межсезонье и то сходит. Посидит где нибудь от дороги подальше, подумает. А на охоте ,тут уж вдохнуть полной грудью можно и пробежаться по старым местам. Каждый год что нибудь новое. То покосы старые вновь, кто нибудь поднимет. То хорошие покосы, рядом с дорогой, бросят. Который год бурелому столько, что впору бульдозер пускать по дорогам. Но покосники все прочистят. Выпилят и уберут. Иногда знакомые угодья, после пожара и узнать невозможно. Но два три года и все вновь оживает. Травы лучше прежних, кусты и молодая поросль, все тянется к свету, к жизни.
   И сейчас когда спрашивают "зачем в такие годы по лесам шляешься?" отвечает - "для души". А так ли нужны душе эти изматывающие походы, физические  перегрузки, промокание под дождем. Видимо нужны. После того как скрадет и возьмет зверя, наступает какое то особое чувство. Вот я еще и жив. И на этот раз победил, кое на что еще  способен. Ну, а после    того как вытащит мясо из леса, тут и расслабиться можно.
   Одно дело взять зверя. А попробуй ка килограмм сто на себе вытащить. Петрович и сейчас, в свои шестьдесят с лишним, может с котомкой килограмм в тридцать, отмахать километров двадцать. Силешка еще кое какая осталась. Раньше гирями занимался. М одно было - гиревой спорт. И одной и двумя двухпудовками, работал как душа пожелает.
   На руках боролся с любым. Сейчас это бодибилдингом называется, а в те годы говорили, на руках бороться. Ни кто Петровича положить не мог.
Да силенка в руках еще была. И  не только сила. Эти руки и дом поставили и старенький ГАЗ - 69 содержали в отличном состоянии. А уж об оружии и говорить не прихо-дится. Сколько в руках побывало ружей и винтовок. Сколько он ремонтировал и подгонял, что только сам не вытачивал и не ковал. Всего не рассказать. Сейчас вот карабин, с которым ходит на охоту, полностью переделан своими руками.
   А какие трудности пришлось преодолеть прежде, чем дали разрешение на карабин. Сколько порогов пришлось обивать, в скольких кабинетах побывать и ни каких результатов. Зато как пару раз свозил на охоту Высокого Обкомовского начальника, в любом кабинете встречали с улыбками и широко открытыми объятиями: "Что ж ты раньше не сказал?" Бумажки сделали за пару дней и за карабином свозили военные склады. Выбирай какой хочешь. Выбрал. Лет двадцать наверно служит. Пришлось вот немного переделать.
    Сначала пружина в магазине сломалась. Потом возникли
проблемы с патронами. Со всем этим быстро разобрался и справился. Карабин переделал под один патрон, который только в стволе. Магазином не пользовался. Пули тоже и отливал сам и вытачивал на самодельном токарном станке из латуни и меди. Экспериментировал со стальными сердечниками с различными кумулятивными выемками.
   Пробовал, так же пустотелые и со смещенным центром тяжести, вообщем  решение  было  найдено. И сейчас читая  статьи в охотничьей литературе, с рассуждениями на тему патронов к нарезному охотничьему оружию, Петрович только улыбался. Все это давно пройденный этап. Одно время была идея  оснастить оружие оптическим прицелом. Но пока, не смотря на годы, зрение не подводило.

   Подмораживало. Сидеть уже прохладно. Хоть спешить теперь и некуда, все равно темно, но двигаться в домашнюю сторону надо. Петрович встал, попинал присохшие шишки на резинках лыж, отряхнул приклад карабина, от налипшего снега и медленно двинулся к дому.
   Идти придется по высоковольтной. Хоть здесь нет дороги и лыжня не натоптана, зато ближе на несколько километров. Чем возвращаться на свою лыжню ,а потом крутиться по лесу. Да и веселее. Вдалеке за кромкой леса, на фоне светлых отблесков от прожекторов, видны трубы фабрики с красными сигнальными огнями. Идешь поглядываешь и вроде дом ближе, вон за лесом, только дойти надо.
   Петрович монотонно передвигал лыжи. Они проваливались сантиметров на десять и из-за этого скорость движения уменьшалась. Слева высокая стена соснового леса. Где то дальше, сквозь макушки сосен, виднелась полная луна. Подморозило. Небо вызвездило. От столбов, падали длинные тени вправо и от леса, неровная зубчатая тень, проходила немного правее идущего охотника.
   Боковым зрением, уже несколько минут назад, Петрович заметил какое-то движение, вдоль противоположной кромки леса. Повернув голову и остановившись, он ни чего не обнаружил. Показалось. Двинулся дальше.
   Но передвигая лыжи, он уже "косил" глазом и наблюдал. Что там такое? Вообще то, кто может ночью, зимой, шляться по лесу? Скорее всего глаза устали за день. Но впечатление такое, то кто то движется параллельно.
   Продолжая так же идти, голову повернул немного вправо и уже вглядывался не краем глаза, а смотрел очень внимательно. Действительно, что то двигалось вдоль противоположной кромки леса. Стоило остановиться и прислушаться, как движение и там прекращалось. Просто в глазах рябит, натоптался за день - решил Петрович и перестал оглядываться.
   Но беспокойство осталось, появилось какое то внутреннее напряжение и сосредоточенность. С одной стороны это даже лучше. Заставляло двигаться поэнергичней и сил прибавляло. Глянув в очередной раз вправо, Петрович не поверил своим глазам.
   Вдоль кромки леса, по открытому месту, бежала собака. Следом вторая. "Откуда им взяться?" удивился Петрович, невольно остановившись. Собаки тоже остано-вились.
   Петрович оглянулся, сзади метрах в  ста  стояли еще три. "Это же волки!" Сразу  стало жарко, прошиб пот. Ноги стали ватными. "Не может быть. Откуда здесь волки? Последний раз года два назад были и то проходом, а у нас им делать нечего."
   Петрович заставил себя двигаться дальше. До города далеко, помощи ждать неоткуда. " Напасть не посмеют" - успокаивал себя Петрович. Шаги стали пошире, темп движения увеличился." Хорошо хоть на высоковольтной, а в лесу их и не заметишь".
   Так продолжалось минут двадцать. Петрович шел в ускоренном темпе. Волки шли параллельно. Двое напротив, по противоположной стороне высоковольтной, трое сзади, метрах в семидесяти. Но вот, что то изменилось в поведении волков. Двое шедших параллельно, увеличили темп и быстро опередили Петровича. Задние пока шли так же, с отставанием, но по другой стороне высоковольтной.
   Петрович остановился. Полчаса ускоренного темпа дали себя знать. Пар  валил клубами, дыхание сбилось, ноги в голени заныли. Хватит бегать, от этих не уйдешь. Что то надо думать.
   Придумывать ни чего не пришлось. Пришлось действовать.
Двое волков, забежавших вперед, оторвались от противоположной кромки леса  и вышли на середину высоковольтной. Задние повторили их маневр.
   Петрович скинул с ног лыжи, взял в руки карабин, а ноги автоматически отаптывали площадку. Все бы хорошо, если б оружие было стандартное. Но карабин изготовленный Петровичем, имел один серьезный недостаток. Он был однозарядный. Кроме того, после выстрела при открывании затвора, гильза не вылетала, а оставалась на личине затвора, ее надо было убирать рукой.
   Был другой вариант, наклонить карабин вправо и гильза вываливалась под собственным весом под ноги стрелка. При обыкновенной охоте, это вполне устраивало Петровича. Гильзы, запас которых был ограничен, все оставались целыми, можно снаряжать заново.
   Кроме того, Петрович стрелял на большие дистанции. При выстреле с большого расстояния, зверь, как правило, оставался на месте. Был в шоке или при промахе, не слыша звука выстрела, не чувствовал опасности. Этого времени хватало перезарядить карабин и самое главное сохранить стрелянную гильзу.
   Сейчас все это обернулось большим недостатком. И ко всему прочему идя на охоту Петрович брал с собой только пять патронов, обычно их хватало с избытком. Эх, сейчас бы автомат или дробовик, тогда бы поговорили.
   Мысли в голове проносились мгновенно. Анализ, оценка, принятие решения. Потом эти секунды покажутся вечностью.
   Отоптав под ногами площадку, Петрович остановился. Нож за голенищем валенка, в ножнах. Правой рукой он  достал нож, вытянул его из ножен и вставил  обратно, только самым кончиком. Чехол сунул за голенище валенка. Получилось отлично. Рукоятка ножа торчала над срезом валенка. Что бы схватить нож, требовалось слегка нагнуться или немного приподнять ногу.
   Быстрым движением снял шапку, бросил ее на снег впереди себя. Мгновенного взгляда хватило, что бы увидеть, что шапка упала боком. Пришлось нагнуться. Ощупью найти ее и положить правильно, внутренним углублением наружу. Еще один мгновенный взгляд на шапку. Вот теперь все правильно. Достать из кармана брюк  патроны и аккуратно положить в шапку. Так три патрона в шапке, один в левой руке и один в стволе.
   "Не дай бог осечка" - ожгла мысль. Хотя такого еще  не бывало, но теперь эта мысль беспокойно билась в мозгу. Одним ножом с ними не справиться. Хотя нож и был острее бритвы, но длина клинка всего восемь сантиметров. Нож предназначался для разделки зверя и работал отлично.
   Приготовившись Петрович замер. До двух волков слева, забежавших вперед, метров сто, а те что остались сзади, стояли метрах в восьмидесяти, а может и ста. Днем при нормальном освещении попасть с такой дистанции в волка, раз плюнуть. Но сейчас, когда от волков длинные серые тени на снегу, да патронов только по количеству голов, эксперименты не позволительны.
Двое передних волков пошевелились. Первый побежал, сначала рысью, затем перешел на галоп. Петрович повернулся к нему, на мгновение оглянулся. Трое оставшихся сзади, пока стояли.
   Карабин крепко сжат в левой руке, в пальцах запасной патрон. Поверх ствола Петрович видел как волк прыжками приближался. Прыжки становились энергичней, хвостом волк размахивал в такт прыжкам.
   Петрович поймал зверя в прорезь прицела немного влево - упреждение. Мягко нажимаем на спуск. Звука выстрела Петрович не услышал вовсе, только привычная отдача в плечо. Или от волнения или как обычно на открытом месте, ударная волна уходит вперед и не встречая преграды плавно гасит перепад давлений - звук пропадает.
   Волк перевернулся через голову и зарылся в снег. Пуля настигла его в прыжке. Еще несколько секунд он бился, поднимая снежную пелену.
   Петрович открыл затвор, наклонил карабин вправо, гильза выпала под ноги. Перехватил патрон из левой руки, вставил наполовину в ствол, дослал затвором и закрыл. Мгновенный взгляд вправо. Трое задних волков приближались неуверенными скачками. Расстояние метров пятьдесят. Двое бежали в три четверти профиля, а один перебегал ближе к лесу и был хорошо виден боком. До границы тени от леса оставалось совсем немного, если забежит туда, его будет не видно.    Резкий разворот, бок зверя хорошо виден сквозь прицел. (И как это говорят, если совместил мушку с целиком, то мишень становится мутной?) Плавный спуск, толчок в плечо, звука выстрела опять не слышно. Волка как будто прищемили за задние ноги. Развернувшись со всего маха, он пал в снег и яростно вцепился зубами в свой бок.
   Наклон вперед, пальцы нащупали патрон на дне шапки. Патрон в руке. Открыть затвор, карабин вправо, гильза выпала, новый патрон в ствол. Досылаем, поворот затвором. Все, можно стрелять. Все эти манипуляции ощупью. Глаза смотрят за волками. Один, оставшийся слева уже близко. Те двое, что справа, остановились и смотрят на раненого собрата, судорожно бьющегося в снегу.
   Прицел, упреждение, спуск. Еще до плавного толчка в плечо Петрович понял, что промазал. Поторопился или сильно дернул спуск. Но что это? Волк со всего маху, отчаянно затормозил передними лапами, развернулся, поджав хвост, пустился на утек, по своим же следам.
   Наклон, патрон в руке, затвор открыт, наклон вправо, новый патрон в ствол. Щелчок закрытого затвора. Карабин у плеча. Поворот вправо.
   Два волка, оставив бьющегося собрата, с поджатыми хвостами, воровато оглядываясь, уходили своим следом к противоположной стороне леса.
   Петрович не выдержал, мгновенно довернув конец ствола, прицелился по заднему, нажал на спуск. Мягкий толчок. Последнего волка развернуло вправо, он пал на бок, но тут же соскочил и мотаясь из стороны в сторону стал удаляться к спасительной стене леса, на противоположной стороне высоковольтной.
   Петрович зарядил последний патрон. "Зря стрелял последний раз. Остался с одним патроном. Что делать, если вернутся?" - Быстрым взглядом окинул поле боя. Первый волк, лежал не шевелясь, из снега торчал только темный бок. Второй все еще бился в снегу, закапываясь все глубже.
   Петрович  собрал стрелянные гильзы, делал это он все чисто автоматически.(Хотя потом рассказывал, спокойно не спеша, торопиться мол некуда),одел шапку и "дунул".
   Полчаса мчался на одном дыхании, да не просто мчался, а летел как олень, как ветер. И ни какой одышки. Вот после этого и не верь поговорке "у страха глаза велики". Только выскочив на дорогу, остановился.
   Перевел дыхание, обтер лицо снегом, пожевал его. Живой. Да еще вон какой кросс. Да. Есть еще порох в пороховницах! Но, правда остатки уже.
   Связал лыжи бечевкой, зацепил сзади за ремень  и зашагал по дороге…