Легенда о Кобелёвке

               
               

                ( Рассказ  Ивана Александровича Куликова, материалы родословной семьи Герасимовых).

           В те далёкие времена, когда  шло заселение села Маралихи, большая его часть  располагалась  на горе, т.е. на правом берегу реки с одноимённым названием. Здесь жили приехавшие  ранее служивые люди, старообрядцы, беглые и искатели лучшей доли.  Они препятствовали строительству домов рядом со своими дворами, старались выселить приехавших на окраины и  требовали за это по ведру самогона с семьи.
            Вот и селились вновь прибывшие  за горой, в стороне от местных жителей. Если говорить правду,  то место это было одним из красивейших в деревне. Справа стояли довольно высокие горы, состоящие из щебня вперемешку со слюдой и кремнием. Внизу росли красивые жёлтые цветы с пряным запахом, которые все называли «куриной слепотой». На склонах гор  находили  «вшивик» и «репку», которые можно было есть. А слева несла по камешкам свои прозрачные тёплые воды речка Маралиха, сплошь заросшая по берегам ивняком, кустами калины, бузины и собачника. Здесь была хорошая рыбалка, много ягод и грибов. В огородах была на редкость плодородная земля. Поэтому не случайно поселился здесь приехавший из центальной России Данил Гольев вместе со своими четырьмя братьями. Там, в России, он проводил анализ почв из разных территорий страны, и был чрезвычайно удивлён результатами анализа  почвы  из нашей местности – лучшей земли он ещё не видел. Поэтому вместе с братьями переехал сюда на постоянное место жительства. В 1914году сюда на постоянное место жительства на правах переселенцев по Столыпинской аграрной реформе переехала большая семья Герасимовых: глава семьи – Егор Макарьевич с сыновьями Афанасием, Василием, Сергеем, Иваном и Тихоном. Василий Егорович имел большую семью – жена Мария Степановна и четверо детей. На Алтае у них родилось ещё 5 детей, но в живых осталось только 6 : Агафья, Авдотья, Анастасия, Анна, Павел и Мария. Приехали Герасимовы из Воронежской губернии, где жили бедно, работали на барина. Первое время жили все вместе в большой каменной избе. Позже все построили себе деревянные дома и отделились. Жили здесь ещё Плешковы, Домниковы, Леоновы, Колесниковы,  Голосовы. Они старались защититься от самоуправства коренных жителей. Так, например, Колесников Маркел Иванович имел на своей усадьбе около 100 собак. Вероятно, потому и назвали эту часть села Кобелёвкой.   По другой версии приезжавших мужчин, селившихся за горой, называли кобелями. Отсюда и название местечка. С тех пор прошло много времени, и выяснить достоверность версий не представляется возможным.
В памяти людей остались лишь некоторые события и  истории тех времён…
           Стёпка Ковалёв в деревне  был известным пьяницей и забиякой. В ту осень он  так загулял,  что уже не мог остановиться. Работы в поле ещё оставалось много, и он каждое  утро уезжал
туда на  своей верной Карюхе, а возвращался всегда навеселе или вовсе пьяный. Тогда  замертво лежал в телеге и  трогать его было нельзя, пока не проспится. Но если ещё мог двигаться и разговаривать, то начинал всех учить уму-разуму, и в первую очередь, конечно, свою Карюху. В последнюю субботу сентября как раз и выдался такой день. Стёпка вылил всё своё недовольство жизнью на бедную Карюху и полчаса гонял её вокруг горы, которую называли Круглой. Он привставал  в телеге и со всего маху бил лошадь вожжами и толстой палкой, приговаривая: «Будешь ещё убегать! Будешь ещё убегать!» Так что когда он приехал домой, лошадь была вся в пене и кровавых полосах. «Что ж ты сделал с бедным животным!» - запричитала жена. «А-а-а! Ты её ещё жалеть будешь!» - взвился озверевший Стёпка, щёлкнул кнутом и полетел во весь галоп со двора.                Он  нёсся  на  Кобелёвку к Кудряшу, недавно приехавшему в эти места, с которого можно было взять литра 3 самогона. Семья у Кудряша была небольшая – сам с женой да малолетний сынок. А так как приехал недавно, то всего боялся и откупался  самогоном.
             Из соседнего двора  летевшего во весь опор Стёпку заметил Домников Мирон. Он схватил хворостину, обмазал её густо жгучим перцем и, крикнув сыновьям: «Помогите мне!» вышел со двора. Сыновья,  Иван и Захар, выскочили следом. «Держите его как следует! - показал он на  вылезавшего из телеги Стёпку, - я отучу его лазать по чужим дворам!» Захар с Иваном живо скрутили Степану руки,  и   Мирон принялся охаживать его хворостиной.  После нескольких ударов тело у Стёпки начало страшно гореть и он заревел дурным голосом. Мирон добавил ему ещё десяток ударов и велел сыновьям отпустить, заявив при этом: «Теперь наверняка больше не сунется!» А жена ещё   с неделю  выхаживала Стёпку, прикладывая к горящему телу прохладные листья подорожника и лопуха.
             В другой раз пришлось отстаивать парням  с Кобелёвки свою честь. Случилось так, что  пришлась по душе местному парню Василию одна девка из кобелёвских. Приглядел он во время гуляний на мосту  черноглазую Грушеньку и даже проводил один раз до дому. Об этом стало всем известно на следующий день. «Непорядок! – сказал Михаил,   заводила   среди кобелёвских парней,   - надо показать этому выскочке,  что он не имеет права увязываться за нашими девками.»
            Собрались вечером за плетнями с палками и кольями и пошли бить местных. Сначала дрались на кулаках, а потом повытаскивали колья и палки. Как было дело – никто этого не видел из случайных людей, а  участники драки, конечно, не выдали, только остался лежать без движения на месте драки Алексей Сухоруков – сын местного мельника. Приезжали из полиции, расспрашивали – да только всё так и осталось.  Никто ничего не видел и не помнил, поскольку все участники драки были пьяные. А посторонних там не было…
                Вот так  после нескольких случаев местные стали уважать и побаиваться приехавших переселенцев.  В жестоких спорах и драках завоёвывала Кобелёвка себе место в нашей деревне.