ЛЕТО

               
    Детство, доброта, солнце.
    Наверно эти понятия накрепко связаны между собой. Когда мне вспоминается детство, перед глазами встают теплые солнечные дни, лето...
    Набегавшись вчера с ребятами,  я прибежав домой бросил свою одежду, где по-пало и провалился в сон. Проснувшись утром, не нашел одежды, в комнате не было  не деда и не бабушки.
    Дед  сидел  на  крыльце, прищурившись  от  утреннего солнца, курил самокрут-ку.
    - Деда-а-а, ты мои штаны не видал? -
    - По воду ходил, так они мне встречу попали - дед повернулся ко мне. Седая борода до груди, лукавые голубые глаза.
    Если б можно сейчас вновь их увидеть. Эти глаза. Руки моей бабушки. Этих близких мне людей. Мы все понимаем потом. Как поздно все осознаем. Когда они уходят, лишь тогда мы чувствуем как они дороги были нам.
    В детстве эти родные окружали нас, оберегали, а теперь их с каждым годом становится меньше. Ушли мои бабушка с дедом, ушли вторые дед с бабушкой, ушел дядя. Постороннему это незаметно. А я опять, как раньше бывало у бабушки мысленно собираю всех родственников за одним столом, смотрю на них, вспоминаю. Шумные застолья, гармонь, песни. Теперь уж редко кто поет за столом, не умеют. А как это было…
    Моя жизнь кажется мне деревом. Умер мой дед - обрубили один корень, умерла моя бабушка - обрубили другой корень. Когда нибудь у меня останется один единственный корешок - это я сам.
    Это сжимающееся кольцо, я чувствую с каждым годом.
    Мои дети. Как бы хотелось видеть их людьми, просто людьми.
    Такими же деревьями оставшимися после меня, но с могучими корнями.
    Дед приходил с покоса, приносил мне горбушку крепко соленого хлеба:
    - Держи внучек. Это от зайца гостинец тебе -
До чего же вкусен был этот хлеб. До чего же вкусен…
    Как бы я хотел поговорить сейчас с дедом. Сколько вопросов к нему. Сколько вопросов.
    Беззаботное детство. Ватага мальчишек, вечно что то проказничали, играли, спорили, дрались.
    А еще жил на нашей улице дед Саша. Лица его не помню. Ходил он в полосатых штанах с заплатами. Пилил людям дрова, копал колодцы, правил печи. Кто его помнит сейчас? Люди кормили его, мужики в бане  наливали кружку пива, а он медленно доживал свой век.
    Так же медленно переходил он дорогу, а в руках нес большой арбуз. Шофер на-верно из озорства, громко засигналил, заспешив дед Саша уронил арбуз на дороге. Арбуз разлетелся, а по его сочным красным обломкам проезжали машины. Опустив руки, дед Саша стоял на обочине.
    Мы, озорные шалопаи насобирали денег и ребята постарше сбегали в магазин и купили ему арбуз. Дед Саша долго отказывался. А я до сих пор помню крупные мутные слезы на его щеках.
    Доброта. Как сейчас с ней.
    Есть ли она.
    Пацаном покупал молоко в киоске, тогда еще на разлив. Вместо двух литров в трехлитровую банку, продавец налила мне три. А денег у меня только на два. Раскричавшуюся продавщицу быстро усмирил стоящий сзади мужчина, он заплатил за меня 28 копеек.
    Двадцать восемь копеек. А я запомнил на всю жизнь. И несколько раз помогал школьникам расплачиваться за конфеты и за арбузы.
    Может и мои 28 копеек не пропадут даром.
    В гастрономе, напившись соку, мой пятилетний сын поставил стакан на прила-вок и сказал продавщице "спасибо".  Видавшая виды и ни чем не пробиваемая дама из-за прилавка, размякла до слез.

    Солнечным утром, за руку, с букетом цветов, вела меня бабушка в школу. Был первый звонок, новенькие парты, запах свежей краски, было детство. Была доброта большого сердца, душа не знавшая покоя.
    Все это было.
    Детство. Доброта. Солнце.


1984 г.