Это выше моих сил

Я превращаюсь в одну большую мурашку. На асфальте дрожат, вибрируют от налетевшего сумасшедшего ветра весенние лужи. Будто все вылиты они из тёмного стекла и лежат огромными зеркальными каплями под упавшими с небес облаками. Деревья с тёмной, изрезанной трещинами, корой толпятся вокруг луж и пытаются заглянуть в них как в зеркало, увидеть своё отражение.

Солнце порывами протискивается между туч  узкими ростками золотистых лучей и погружает их как пальцы в воду. Подобно  царю Мидасу всё, к чему оно прикасается, превращается в золото. Налетает шальной ветер, пробегает дорожкой ряби по ртутной амальгаме луж. Вместе с водными озёрами содрогается кирпичный, как большая шоколадная плитка дом. Лохматая псина трясёт впалыми боками. Даже небо в унисон передёргивает покатыми плечами облаков. Потом всё успокаивается и затихает.

Плывёт нирваной, успокоением туманный, дурманящий весной воздух. Пьяно проникает в лёгкие. Застывает и стремится вверх, к облакам. Теперь сквозь ватные белые небесные   складочки подушек облаков проглядывает иссиня глубокое небо. Расширяется, расползается и глядит на тебя своим лазурно-синим бесконечным оком.

Он бродит по мокрым улицам. Поднимается вверх по узкому, натужно ползущему вверх Песчаному переулку. Разгребая ботинками на толстой подошве ручьи талой воды, стекающей по асфальту вниз, с небольшой пологой горки. Как-то пусто внутри. И тянет и ноет всё твоё естество, которое она просто украла, отняла у тебя.

Тебя больше нет. Есть только она. Глаза открываются и закрываются с ней. Глядят вокруг, озираются её глазами. Она больше ни о чём не даёт думать, просто поселилась у тебя в голове. Ты возвращаешься домой. Включаешь на кухне электрический чайник. Он закипает, всё выше и выше тон, бульканье подсвеченной синим светом воды в его нутре.

Открываешь форточку, квадратную с белой потрескавшейся краской. На столе, на пластиковой ровной поверхности яблочный пирог. На круглом с бортиками из песочного хрупкого теста торте, возлежащем на тарелке с синими гжелевскими вензелями, полукругом уложены дольки красных яблок. Отрезаешь ножиком кусок, такой треугольный узкий, и кусаешь. Рот наполняется предвкушением хрусткой песочной сладости с яблочным, тянущимся ароматом.

Яблочный аромат затянулся в ноздри. Прошёлся там, поиграл, брызнул слезой. И что мне за напасть такая, она! Я не могу, не хочу постоянно носить её в себе. Избавиться, проснуться от этого, но как? Это выше моих сил. Я мечтаю, чтобы эта мука, наконец, закончилась!