Библия

Недавно я прошёл пять километров, чтобы попасть в книжный магазин. Нужно было идти вдоль дороги прямо. Пока мы шли, я рассказывал о мультике, который видел на днях. Мультик был про автомобили, похожие на людей. Это были те же люди, но на колёсах вместо ног. Те же люди, но с шестерёнками внутри.
Машины.
В мире машин, не было людей. Все ездили по дорогам, проезжая по улицам, между пустых зданий, в которых никто не живёт. Останавливаясь на светофорах у пешеходного перехода, в ожидании, зелёного света.
"Безумие" , говорю я.
Мир, где есть дома и дороги, для существ, которых никто не видел. Правила и обряды, для комфортного существования с пустотой.
Там поверни.
Тут остановись.
Безумие.
Я встал возле церкви с высоким золотым куполом. Когда загорелся зелёный цвет светофора, я перешёл улицу и оказался в книжном магазине.
Внутри было тепло и пахло бумагой. Залы были разделены по тематикам, и я решил пройтись по всем.
Школьный отдел навевал чувство ностальгии и легкой тревоги. Помню, как перед учебной четвертью, нужно было закупаться ручками и линейками. Особенно был важен циркуль. Его всегда забывали купить, и приходилось рисовать круг самому, сложив карандаш и ручку вместе. Иногда покупали портфель, но это случалось редко, и было целым событием.
Ещё были специальные подставки для книг. У меня их было три, но не одной из них я ни разу не пользовался, хоть и думал о том, что при желании, из них можно будет сделать отличную рогатку.
Мне всегда нравилось получать новые тетради с чистыми листами. Я представлял, что вот именно в них, я аккуратно буду записывать задания, а самые интересные места, буду подчёркивать фломастером, и это будет самой красивой тетрадкой в классе. Тогда ещё ставили отдельные оценки " за аккуратность" .
Так же происходило с дневником. Первую неделю, аккуратным почерком я заполнял расписание, ожидая, что по каждому предмету, мне будут ставить хорошие оценки. В полосы уроков, где ничего не было задано, я сам придумывал задание.
"Найти ответ"- выводил я напротив любой задачи.
В одном из начальных классов, когда мы только научились писать, учитель сказал, что сверх заданного, мы можем сами что-то писать.
Дома, открыв тетрадь, я придумал рассказ о лягушонке, прыгающем в небо, но каждый раз, падающем в болото.  Когда я захотел сдать рассказ, мне сказали, что моя работа им не нужна.
"Это всё для того, чтобы ты стал лучше" - сказали они.
Мне нравились большие книги в толстой синей обложке, внутри которых было много картинок. Обычно, в названии серии, всегда было число "тысяча", написанное жёлтым цветом.
Тысяча фактов. Тысяча мифов и путешествий. На каждой страницы по два-три открытия с маленькой картинкой. Такие книги было не стыдно дарить на день рожденья. Помню, как я дарил, и помню, как их дарили мне.  Я радовался, но редко когда читал полностью.
Чаще, я открывал случайную страницу и читал:" Социология учит, что всё есть имитация. Ни у чего нет подлинных, фундаментальных оснований. Всё вокруг - цепочки транспонирования. Переноса с одного на другое. ."
Можно было превратить всё это в игру. Загадываешь желание, а потом опускаешь указательный палец на корешок страниц, открывая случайную. Читаешь ответ:
"С приходом в мир понятия "денег" - реальный мир был уничтожен. Мир стал абстракцией. Кувшин больше не был просто кувшином. Он стал равен мешку яблок или золотой монете. Абстракцией... "
Школьные учебники, в отделе выстроились отдельным рядом. Все чистые. Новые.
Мои учебники выдавали в школе и ими всегда уже кто-то пользовался. На последней странице, в маленькой колонке, были записаны фамилии тех, у кого была книга до меня. Листая книгу, можно было найти подчёркнутые места. То, что человек считал важным.
И ты читаешь:
"В театре эпохи Тита Ливия - на сцене убивали живого человека, чтобы придать реальности исполнению. "
"Это всё ещё убийство, или спектакль? " - Написано фломастерами на полях книги.
"Имитация казни, в которой погибает реальный человек, это всё ещё театр, или реальность?"- спрашивает меня учебник по социологии
На корешках старых книг, почти всегда было что-нибудь написано. На страницах можно было встретить нарисованный прыгающий мячик или человека, который приходил в движение, когда ты быстро листал страницы.
Нарисованный человек бежит десятки страниц, а потом замирает, на полушаге.
"В племени Мая, золото было признаком статуса ".
"Дикари": Подчёркнуто фломастером на странице.
Сейчас пишут новый учебник, Хотят написать новую историю, где страна всегда велика, где Иван Грозный добрый, где всё хорошо, а мы всегда побеждали.  - говорит девушка шепотом.
"Без единого пятна" говорит она.
- Отличная идея, - говорю я. - Но пускай эта книга стоит на полке рядом со сказками. Хочу, чтобы история колобка, разворачивается бок о бок, с историей страны. Хочу, чтобы эта книга стояла рядом с властелином колец. Хочу, чтобы стояла рядом с Библией.
- Библия продаётся не в отделе фентази.
Библия продаётся в отделе искусств. Рядом с картинами Караваджо и биографией Энди Уорхола, стоит под стеклянным куполом маленькая церковь размером с локоть. Она украшена искусственными драгоценностями. У входа в церковь, стоят маленькие статуи святых. Вместо колон - стоят толстые главы Библии. На ценнике под куполом:
"Пять миллионов рублей". Это где-то сто пятьдесят тысяч долларов. Либо чуть больше семидесяти ослов. Либо очень много мешков с яблоками.
Библия не похожа на книгу тысячи фактов. Открыв страницу наугад - не узнаёшь ничего хорошего.
Рядом с маленькой церковью стоит большая красная книга. Это Библия Дали. Стоит сто пятьдесят тысяч рублей. Цена мне кажется более оправданной, ведь внутри есть картинки.
В магазине отдельный стеллаж для маленьких книг. Религии стоят в ряд, втиснутые в маленькие бумажные комочки.
Конфуций, на двадцать процентов дешевле высказываний Будды.
Книги такие маленькие, что для того, чтобы их прочесть, вместе с ними продают маленькую лупу.
Будда дешевле Корана на сорок процентов.
Словно пойманные бабочки, насаженные на иглу книги привязаны к заколкам. Можно носить слово своего Бога как брошку. Элемент украшения тебя.
Всё для того, чтобы стать лучше…
Коран дешевле Библии ровно в половину.
Спускаюсь на этаж ниже в букинистическую лавку.
На лестнице висят советские плакаты. Раскатанная в цветной блин эпоха.
На этаже несколько охранников, следят за  вошедшими. На полках,  старые книги.  Все жёлтого цвета и с потёртыми корешками. Ценники на книгах, больше чем на новых. Книги дорожаю со временем. Чем старше книга, тем дороже она стоит. Старое издание буратино, обгоняет в цене новые тома с фактами. Какие бы сказки не были под трухлявой обложкой - время, всему придаёт ценность.
Я веду ладонью по стёртым корешкам книг, и кажется, что от моего прикосновения они все развалятся.
Мой отец, когда был студентом, подрабатывал на железной дороге. Каждую ночь в течении нескольких месяцев, он разгружал тяжёлые мешки из вагонов. Деньги он не тратил, и когда их скосилось достаточно, он купил двухсотлетний том Шекспира в оригинале.
-Мой отец делал так же,- говорит девушка. -Но только за вырученные деньги мой отец покупал паяльники и радио приборы. По вечерам он сидел за столом крутя настройки, пытаясь сквозь шипение каналов поймать человеческий голос.
«Ева два Анна Харитон» - такой позывной у моего отца. Когда проходит регистрация эфире, тебе дают позывной, который останется навсегда. Большинство станций работают только на приём. Ты можешь их слышать, но сказать ничего не получится.
Это действительно похоже на двухсотлетнюю книгу Шекспира.
Мы вышли в холодный город.