Советская армия и эстонский мужчина-13

1971-1972: СОВЕТСКИМ СПЕЦИАЛИСТОМ В ЕГИПТЕ.

Радиоразведчик Пеетер Валг засекал места ракет в Израиле.

Тёмнокоричневые глаза, на месте сердца родимое пятно треугольной формы, татуировки отсутствуют, левое ухо со следами повреждения, со следами зашивания... Вероятно дрался, подумал чиновник и записал особые приметы в анкету Пеетера Валга, стоящего перед ним голым как морковка.
Ухо рядового Пеетера Валга действительно получило повреждение, но шайбой,когда он стоял в воротах хокейной комнады Таллинского Экскаваторного завода. Чиновник писал, ещё 40 полностью раздетых молодых людей стояли и ждали своей очереди, чтобы чиновник зафиксировал и у них особые приметы и записал эти приметы в анкеты. Был предрождественский вечер 1971 года в городе Николаеве что на берегу Чёрного моря.
"Родимые пятна и особые приметы записывались для того, что если мы в Египте попадём под бомбёжку, то будет возможность отправить обратно в страну правильные останки в правильное место."
О смерти никто из них не думал когда они, как важные советские туристы ступили на борт круизного лайнера "Россия" - хорошие костюмы, галстуки и чемоданы в руках. 25 декабря 1971 года круизный ланер отдал концы в порту и вышел в море. Солдаты в гражданской одежде влились в семью путешественников на лайнере "Россия", которая составляла 1800 человек. Чистые каюты, хорошее питание, вечерние танчы в приглушенных огнях ресторана. Только к стойке с крепкими алкогольными напитками запретил подходить замполит, пугая при этом военной тюрьмой.

"Я был человеком без документов, родины и национальности".

28 декабря 1971 года в 19.15 лайнер прибыл в Александрию. 29 декабря в 5 часов утра они в тишине содхли на берег, чтобы успеть на поезд до Каира и в тот же день в 19.50 они советские разведчики увидели знаменитые пирамиды в Гизе. Пеетер Валг с феноменальностью достаёт из своей памяти дни, часы и даже слова на арабском языке. "Имши!" что значит "Уходи!" звучит 28 лет спустя, словно и сейчас он видит надоедающий, просящих один фунт за фотографию на спине верблюда, арабов недалеко от города Каира.
Для местных Валг был непонятно откуда пришедшим иностранцем, который почему то носит мундир египетской армии без каких либо опозновательных знаков и шевронов различий. "Я был человеком без документов, родины и национальности. Моими документами были автомат и гранаты":
Его бы сразу отдали под трибунал, если бы он проболтался кому нибудь, что он приехал в Египет для наблюдения за радарами и аэродромами армии Израиля, находящихся на другой стороне Суэцкого канала. Призванный на действительную срочную службу в Советскую Армию после первого курса экономического факультета Тартусского Университета Пеетер Валг, был оператором засекреченного подразделения радиоразведки на затянувшейся войне Израиля и Египта.

Четыре часа в прочёсывании радиоволн.

Представьте себе, через пустыню и барханы в 35-и градусную жару пробираются две грузовые машины, обе как машины самоубийц, готовых для взрыва. Первый ГАЗ-66 заминирован. На нём установлен радиопередатчик РПС-5, который ни за что не должен попасть в руки к врагам. На другой грузовой машине бочки с бензином, десять ящиков гранат и столько же ящиков с патронами для двухствольного зенитного пулемёта, прицепленного сзади. Если вдруг ракета с еврейского истребителя "Фантом" упадёт между двумя этими машинами, то с аэродрома Каира домой будут отправлены 11 гробов. Ровно столько было в команде советских радиоразведчиков:офицер, два оператора, два водителя, фельдшер-повар и пять солдат для боевого охранения.
Но в начале 1972 года ракеты ещё не падали. Военные походы в пустыню были просто захватывающими, как военное пятиборье, словно спортивная команда Таллинской Реальной школы, в составе которой Пеетер Валг неоднократно занимал призовые места по тому же пятиборью. Радиоразведчики размещали свои машины на вершине холма недалеко от города Файди, в шести километрах от Суэцкого канала. В бинокль были видны стволы автоматов солдат на той стороне канала, на оккупированном евреями Синайском полуострове.
Пеетер Валг четыре часа подряд сидел в кунге ГАЗ-66 за пультом РПС-5, одев наушники и прочёсывая радиоволны, летающие в воздухе до тех пор, пока в наушниках не раздавался писк. На экране антены он видел место, откуда пришёл писк в наушники, направление и частоту, брал телефонную трубку: "Фаид, салам.." Следовала продолжением на арабском языке - конспирация!! - последовательность чисел что означало, что замечен ещё один противовоздушный радар Израиля на той стороне.

"Бились только на ножах..."

"Ребята, постарайтесь остаться живыми" - пожелали Валгу русские радиоразведчики, передавшие станцию Валгу. То, что это было сказано на полном серьёзе, дошло до него ночью 30 января 1972 года, когда он проснулся от крика напарника: "Электричество пропало!"
Послышался треск разрезаемой ткани и в прорезанную дыру в палатку вскочили чёрные тени. Валг спал всегда, держа автомат рядом, но в полной темноте от этого никакого толку не было.
"Бились только на ножах. Рукопашка в темноте как при ночном сражении под Техумарди".
Через полчас всё закончилось резко, как и начиналось. Два часовых, охранявших генераторы, лежали в лужах крови с перерезанным горлом. Кто приходил убивать радиоразведчиков, евреи или арабы, и что они жаждали - для Валга осталось неизвестным. Смывая с рук и ног засохшую кровь он с благодарностью вспоминал морскую пехоту, в которой он изучал рукопашный бой перед тем, кек отправиться в Египет от берегов Чёрного моря.
"После этой ночи я стал задумыватся над тем, как вернуться живым".
Дизентерия привела Пеетера Валга в больницу Каира. Там, на больничном дворе, он и познакомился с огромной и голодной собакой в чёрно-белых пятнах. Вал накормил своего нового друга и, к радости египетских солдат, назвал собаку именем одноглазого героя Израиля - Моше Даяном.
Валг и Моше Даям стали неразлучны.
Когда он искал израильские радары, собака лежала в кунге на полу. Когда Валг после дежурства падал спать, как убитый, собака лежала возле его ног. Если только какой то араб, крыса или даже скорпион, приближались к палатке, то Моше Даян начинал злобно рычать.

Сигнал 666 - война!

Вечером 23 марта 1972 года для радиоразведчиков из штаба пришёл сигнал 999 - полная готовность. И через некоторое время 666 - война! Над Суэцким каналом всё сияло, как на церимонии открытия олимпийских игр в Сиднее, это были израильские осветительные бомбы. На другой стороне летали вертолёты. Подразделение Валга срочно собирало оборудование, чтобы уйти в пустыню. Израиль издалека показывал мускулы и прилетевший из за канала быстрый и юркий "фантом" сбросил порядочную двухсоткилограммовую бомбу. Бомба приземлилась в двухстах метрах от Валга, возле траншей, выкопанных для солдат для защиты от самолётов. К счастью бомба не взорвалась. Пеетер Валг вспоминает солдатскую дурость. Зачем надо было впятером забираться на бомбу и фотографироваться? Ведь в любую секунду бомба могла взорваться...
В начале июля 1972 года седовласый генерал-полковник, которого называли Папой радиоразведчиков, собрал своих на совещание: "президент Египта Саддат требует от СССР наступательного вооружения, в противном случае угрожает выслать из страны 20 000 наших советников". Твёрдый взгляд генерала скользит по бумаге с данными разведки: "У Израиля 629 самолётов, из них 425 в боевой готовности,"фантомов" - 86, "миражей" - 50, "скайхауков" - 130..."
Пеетер Валг слушал генерала и думал о свеой собаке, которая осталась охранять машину: "Что с ней будет, когда нас отправят домой?"
"60 вертолётов и 50 транспортных самолётов.." Папа набрал воздуху в лёгкие, чтобы далее озвучить израильский арсенал.
Египтяне стали более враждебными а евреи более смелыми. В начале сентября 1972 года в подвал пятиэтажного дома радиоразведчиков влетела израильская ракета. К счастью разведчиков в это время в доме не было. По счастливому совпадению на их машине сломался ремень вентилятора и они стояли в пустыне примерно в десяти километрах от своей базы.
"Бог всё таки есть".

"Я сейчас одно целое?"

Последнее место разведки Пеетера Валга находилось на берегу Красного моря. Они должны были засечь новый ракетный комплекс янки, который испытывали в Израиле. В тот день, 10 октября 1972 года, всё проходило, как обычно:солдаты сдёрнули с антенны покрытие из брезента, проложили кабели питания от генератора, стоящего в ста метрах.
Валг запустил генератор и побдёл по песку обратно к станции. Примерно нас половине пути он услышал за спиной страшный грохот, как будто там... "Я чувствовал, что меня подбросило в воздух".
Валг очнулся на спине возле радара, весь в крови.
"Я весь одним куском?" - спросил он у ребят.
"Да".
Первая израильская ракета, выпущенная на шум генератора, попалаь в цель, вторая ракета поразила машину с охранением. Все солдаты, находящиеся в машине, погибли.
"Мы должны были собирать их по кускам".
От Моше Даяна, который всегда верно был рядом с хозяином, не осталось никаких следов. В больнице Ассуана врач удалил из плеч и ног Валга массу мелких осколков. Один достать не смог и осколок до сих пор сидит под кожей указательного пальца левой руки. Это всё мелочь по сравнению со 186 уколами, которые врач всадил за две недели, чтобы спасти Пеетера ногу от заражения.
"Душа была пуста по возвращению домой и вся жизнь была пуста. Я видел столько плохого, что полгода орал по ночам от кошмарных сновидений".
Позже это прошло. А Николай, его напарник по радару, умер от пьянства.


1974-1977.ВОЕННЫЕ МОРЯКИ НА ПОБЕРЕЖьЕ АНГОЛЫ.

Простая задача: при необходимости эвакуировать советских советников.

Хельмут Пабо (1956 г.р)

Когда я в 1974 году закончил среднюю школу, то стал перед выбором. Жизнь была такай, что особо ничего выбирать не было. Отталкиватся надо было от того, что папа умер и в семье денег не было. По этой причине я и не мечатал о поступлении в институт и продолжении учёбы. Тем более, что было ясно - от Советской Армии спасения не было.
С Советской Армией получилось так, что к счастью или нет,меня забрали на военный флот. Это означало три года службы, на год больше, чем в наземных войсках. началась учёба в Кронштадте протяжённостью семь месяцев. Это была очень жёсткая школа. В конце этой школы молодой матрос должен был знать корабль и оборудование с закрытыми глазами. Тем более на экзамене. Это чтобы показать, что на корабле ты сможешь справиться даже в ситуации, когда не будет освещения.
После окончания обучения нас посадили в поезд и повезли из Ленинграда в Севастополь. Так я в конце концов осел на Черноморском флоте. Это была обычная практика, когда призванный на флот матрос менял место службы после окончания обучения в учебной школе. Те, кто учились в Севастополе, отправлялись на Балтийское или на Северное море и наоборот.
Я попал на большой противолодочный корабль где был единственным эстонцем. Интересно, что я в то время особо русский язык и не знал. Поскольку я не знаю почему, каким чудным образом, но в средней школе в Отепя, во время моей учёбы, русский язык не был обязательным. Был, так сказать, факультативным предметом и во время уроков русского языка я занимался изучением совсем других предметов. Учителю русского языка я сказал, что выучу, если будет надо. И в Советской Армии это и понадобилось. Я должен был быстро изучить русский язык, другого выхода не было. Жизнь во время военной службы была достаточно напряжённая, но я не помню,чтобы была какая нибудь дедовщина, приписываемая Советской Армии, или издевательства над молодыми или физическое насилие. Скорее всего жизнь на корабле уже предполагает, что не может быть больших неприятностей или противостояния. Все должны быть вместе, поддерживать чувство коллектива.
Скорее я вспоминаю, как молодых заставляли хорошо питаться, чтобы молодые были крепкими и стойкими. И кушать давали действительно много: четыре раза в день и в дополнение разные соки и фрукты. По местным нормам у моряков порция мяса была в два раза больше, чем у сухопутчиков. И не было так, что офицеры питались как то по другому или лучше. Одну и ту же еду кушали и командир корабля и молодой матрос вроде меня.
Всего на корабле было 240 человек экипажа. Был порядок. Если других занятий не было, то матросы постоянно занимались уборкой корабля. Корабль должен блестеть, всё должно быть кристалльно чисто.
Мир мы видели настолько, насколько было видно матросу с борта военного корабля. Мы часто выходили в море. Например возле побережья Анголы мы были шесть месяцев.
Наша задача была ясной и простой. Если для Советской страны там случится какой либо опасный переворот, мы должны были быстро принять на борт всех военных советников и специалистов из Советского Союза, которые помогали там устанавливать коммунистический порядок в государстве. Принятых на борт специалистов и советников мы должны были доставить домой на родину. Так мы в порту и стояли в ожидании. Учения проводить не разрешалось. Следили за развитием событий.
Группой в десять человек, которой руководил мичман, иногда выходили на берег.Но долго на берегу и в городе не задерживались, поскольку там было достаточно опасно. Шла гражданская война. Автоматные очереди слышались постоянно и никогда не знаешь, кто на чьей стороне.
В заключении могу сказать что не плачу и не жалею, что должен был служить года на флоте. Когда я вернулся домой, то в кармене была зарплата, как у настоящего моряка, полные карманы бонов. В Таллине пошел в спецмагазин, где на прилавке были хорошие заграничные товары и совсем другой товар, чем в обычных магазинах.
Когда срок службы стал подходить к концы, то командир попытался меня уговорить, чтобы я продолжил службу на флоте. Обещал мне сначал отпуск и потом направление на учёбу. Мы как раз находились на пути в Африку и другой корабль, шедший навстречу, должен был принять на борт моряков,кто закончил службу и имел право возвращаться домой. За пару часов до этого капитан и устроил этот разговор, чтобы я остался на флоте.
В то время я уже получил максимальное звание, пройдя путь от матроса до главного старшины, что в сухопутных войсках равнялось званию старшего сержанта.
Не было у меня желания продолжать службу. Хотел домой, в Эстонию.


1975-1978. КОРАБЛЁМ БЕРЕГОВОЙ ОХРАНЫ ИЗ ПОТИ ДО ЭФИОПИИ.

Матрос Антс Сютть наблюдал за братоубийственной войной африканцев.


Он ворвался в оружейный трюм. Молодой матрос посмотрел внутрь, в голове шумело от недавнего избиения. Мысли о мести сумашедше блестели в глазах украинца и как он и надеялся, между снарядами и торпедами ночью не было ни одной живой души.
Он плотно закрыл за собой тяжёлую дверь.
Корабль береговой охраны СКР-727 только недавно вернулся с боевых учений и оружейники ещё не успели перенести на склад реактивные снаряды, глубоководные бомбы, мины и торпеды. НО молодому матросу, опустившимуся из за издевательств старослужащих, было всё равно до классификации. Но всё это должно взлететь в воздух!
Так решил отчаявшийся молодой матрос в тёмном, пропитанном запахом мазута, оружейном трюме. Он подошёл к снаряду для гаубицы и со всей силы ударил молотком по капсюлю....

Второй день рождения Антса Сютта.

Сидевший с другой стороны металлической стены корабля за пультом оператора в комнате управления огнём Антс Сютть называет 14 декабря 1976 года своим вторым днём рождения. "То, что корабль не взлетел на воздух, это чудо из чудес".
Снаряд после удара желающего совершить массовое убийство матроса, развалился, порох высыпался и загорелся, но взрыва не последовало. Сослуживцы по кораблю смогли быстро справиться с огнём, затопив оружейный пограб водой по приказу офицеров.
На базе дежурных кораблей дивизиона в грузинском городе Поти разгорелся скандал. Старослужащим грозило самое суровое наказание за издевательство над молодым матросом, но врачи признали попытку суицида матроса с сильно обгоревшими руками, обострением психического заболевания.
Начавший действительную срочную службу на Черноморском флоте в ноябре 1975 года молодой матрос Антс Сютть, только один раз получил приказ от старослужащий на очистку тряпкой и содой мазутных цистерн СКР-727, ужасный сон для молодого матроса. "После этого я две недели ходил весь в мазуте и оттирал себя с помощью стирального порошка".
Попавший на чистую работу в комнату управления огня Сютть смог вырваться из круга издевательств и заимел дополнительные привилегии на должности корабельного киномеханика. Но и это было как хождение по острию ножа, потому что плохих фильмов матросам, скучающим на третьем году службы, привозить было нельзя - известно, чем это могло обернуться. Антс Сютть понял, какие фильмы надо.
Когда на киноэкране, в быстро темнеющем южном вечере, появлялась банная сцена с фильма "А зори здесь тихие", то часть матросов томно охала.
После сеанса через забор дивизиона Сютть ушел в самоволку и отнёс коробки с фильмом о невероятных приключениях советских женщин-солдат на рыболовный траулер, где он брал фильм у дружелюбного местного киномеханика.

Недостоин служить в городе-герое.

В Поти Сютта перебросили в наказание за распространение "порнографии". Основанием явилась газета на эстонском языке, в которой на последней странице было изображение женщины в ночной рубашке размером со спичечную коробку.
В Севастополе рьяный мичман, проводивший политзанятия, увидел газету и грозно сказал: "Ты, Сютть, закончишь в тюрьме!" Мичман побежал к вышестоящему начальству докладывать о матросе Сютте и голых женщинах и сверху пришло распоряжение. Конечно, не отправка в тюрьму, но всё таки высылка: "Недостоин служить в городе-герое Севастополе".

Интернациональная помощь Эфиопии.

170 человек экипажа и 24 тонны пресной воды вышли из города Поти для выполнения боевого задания в конце декабря 1977 года. В Севастополе на борт взяли двух десантников с русским аналогом противовоздушных ракет "Стингер" и командир корабля открыл цель рейса: "ПОйдём в такое место,где вы раньше никогда не были"! В переводе это означало интернациональную помощь Эфиопии.Как издевательством теперь выглядело выступление танцевального ансамбля в коротких юбочках перед моряками на прощальном вечере перед выходом.
Запасы пресной воды на советском корабле береговой охраны усохли уже по дороге через Босфор, как источник в пустыне. Каждому давали всего одну кружку воды на день. Этой водой надо было помыть лицо, руки, подмышки и побрить бороду.
Когда караван из трёх кораблей достиг Суэцкого канала, друг Сютта Михаил Шашев получил приказ дежурить с автоматом на палубе - чтобы не один матрос не спрыгнул в воду и не поплыл на израильский берег просить политического убежища. В прошлом караване в Эфиопию один русский матрос так и сделал. В этот раз ничего вредного для советского гражданина не случилось и корабль Сютта бросил якорь на рейде провинции Эритеи в Эфиопии, теперь независимой республике архипелага Дахлак. Корабль, который имел на борту цифры 727 был перенумерован и теперь имел цифры 676, чтобы ввести в заблуждение империалистов. Корабль принадлежал к 6-ой оперативной эскадре Индийского океана.
"Мы знали, что глава государства Менгисту нормальный парень, который хочет сотрудничать с нами, и они там воюют между собой. Почему мы туда пришли, об этом нам точно никто не говорил".
Большой друг Москвы и Гаваны Менгисту Хайле Мариам воевал одновременно со своей провинцией Эритеей и соседним Сомали.
"В одном заливе нет места для двух крокодилов",быший президент Сенегала Сенгор так обьясняет гражданские войны и их неизбежность в Африке.

Для разнообразия: с корабля на танк.

Сютть видел время от времени поднимающийся дым бой на берегу и слышал выстрелы из пушек но до корабля ни одна пуля или снаряд не долетали. Так что не было причины стрелять в ответ. Также совсем недлеко стоял американский миноносец и иногда низко пролетали американские истребители. Они также наблюдали за африканской братоубийственной войной.
Но один выстрел Антс всё таки почувствовал рядом. Когда на корабле стало совсем скучно то командир принял решение для добровольной помощи эфиопцам и предоставил им механиков для ремонта танков. Когда вызвали добровольцев то Сютть, до этого видевший танк только издалека, смело поднял руку. Кроме помощи в установки траков и откручиванием-закручиванием болтов, ему не пришлось другого ничего делать.
Прошедший курс оздоровления танк взял на себя Сютта. Покрутился немного для контроля и грохнул пробным выстрелом в сторону гор. Сомнительно, что он попал в противников режима Менгисту. "Неорганизованная, зажатая в пустыне сила" характеризует Сютть армию Эфиопии.
В танке было тесно и жарко, но более прохладно, чем в машинном отделении патрулирующего на рейде советского корабля. "Во время движения температура поднималась до 70-80 градусов, за раз матросы могли работать только 15 минут".
Если кто нибудь в машинном отделении терял сознание, то его вытаскивали на палубу и окатывали забортной водой. Когда потерявший сознание очухивался, то товарищи подносили к его губам предназначенный для охлаждения от тропической жары стакан томатного или яблочного сока.

Самовредителя отправили из палаты в тюрьму.

Тоска по дому и военная опсность сводила матросов с ума. Один матров, до этого внимательно штудировавший солдата Швейка на предмет членовредительства (из книги о похождениях бравого солдата Швейка) решил применить ск себе один из способов уклонения от службы, описанный в вышеуказанной книге. Парень ввёл себе под кожу на предплечье бензин. Рука раздулась и стала гноиться. Самовредитель уже представлял себя в дороге домой, когда его поместили в палату на корабле-базе "Десна". Но из под одеяла предательски выпала бутылочка с бензином и шприц, которым он колол. "Семь лет тюрьмы" - приговор военного трибунала.
"Писем нам писать не разрешали. По этой причины у многих не дождались невесты. У меня тоже невеста ушла к другому" вспоминает Сютть.

Увольнение на необитаемый остров.

Светлые мгновения появились у Сютта и его друга Шашева когда командир разрешил им увольнение. Спасательная лодка увезла нес не к тёмнокожим с красивыми чертами лица эфиопкам, гуляющим на променаде, а взяла курс в другую сторону на необитаемый остров.
На острове советские матросы сбросили одежду и загорели так сильно, что потом на корабле пришлось лечить волдыри после солнечных ожогов. Моряки загорали и купались, доставая коралловые обломки. Не для развлечения, а для сувениров домой.

Вернувшийся домой в звании главного старшины Сютть появился перед роднёй как коричневый, отполированный скелет. Он был конкретно очищен от пыли Эфиопии. "На корабле-базе в душевую при помощи длинных шлангов запустили массу горячего пара из машинного отделения. Это и так отполировало кожу."

1981-1984. ГЛАВНЫМ ХИРУРГОМ ПРАВИТЕЛьСТВЕННОЙ АРМИИ В АФГАНИСТАНЕ.

Главный хирург Лембит Роостар прооперировал за три года 400 человек.

Вроде ничего и не случилось, но первая ночь на войне в Афганистане запомнилась навсегда. Пятикомнатная, с разбитыми пулями окнами, с выбоинами от пуль на стенах и пустая квартира. Из друзей только товарищ Калашников , два магазина патронов для скорости связаны между собой изолентой.
"Действительно ли я дам себя сразу убить?" думал в августе 1981 года Лембит Роостар, командированный главным хирургом правительственной армии из Военно-медицинской Академии Ленинграда. Утром он попросил другую, поменьше квартиру. И получил. Четырёхкомнатную, в том же, построенном Советским Союзом для офицеров панельном доме в военном городке. Напротив него жил министр обороны правительства Афганистана что означало, что также и дверь Роостара находилось под усиленной охраной. К сожалению на этой войне в красивой, но нашпигованной свинцом горной стране, нельзя было никогда быть уверенным, кто есть кто. Днём верный солдат правительственных войск, а ночью убеждённый боевик, так тоже случалось.
В Кабуле обязательным элементом мебели в офицерской квартире был ящик с гранатами, который Роостар закинул на одёжный шкаф,где ящик и остался пылиться неприкосновенным. Также за три года командировки другой обязательный элемент, автомат Калашникова, не разу не ударил отдачей после стрельбы в плечо хирурга. "Во время нападения мы должны были продержаться всего пять минут, после чего к нам на помощь должно прибыть спецподразделение КГБ "Каскад" ".Самые высокие военные чины в Кабуле, несмотря на цвет флага, и также тысячи пациентов из простых мусульман уяснили для себя, что за Лембита Роостара нафо держаться. Поскольку этот мужчина умеет бороться и побеждать смерть. Он может вернуть обратно человека из состояния, когда взглайд уже закрывается от потери крови после подрыва в бронемашине или после бомбардировки кишлака, когда кажется, что надежды уже нет.
В хирургическом отделении госпиталя военной академии в центре Кабула из 1080 коек за всё время войны ни одна не оставалась пустой хотя бы на полдня. Легкораненных сюда совсем не привозили, они лежали в лазаретах, переделанных из мечетей, на полу длинными рядами.
Шестнадцать операционных и 50 хирургов работали под командованием Роостара 24 часа в сутки и семь дней в неделю, но количество раненных не уменьшалось. Наоборот, их становилось больше и с более тяжёлыми ранениями. Запрещённые международными конвенциями, со смещённым центром тяжести, пули "дум-дум" производили непредсказуемые повреждения. "Пуля могла войти возле плеча а выйти где нибудь под коленом. Никогда не знали, кладя раненного на операционный стол, какую картину можешь увидеть".

У Аллаха хорошо.

Роостару сообщили о сотне раненных, летящих на вертолётах в госпиталь. Но на аэродроме он увидел только двадцать раненных. "Аллах забрал остальных" прозвучало обьяснение из уст пилота с чёрными, немигающими глазами, что в переводе могло означать, что 80 раненных выпали из крылатых машин по дороге в госпиталь.
Это произошло не по ихней свободной воле, но пилот вертолёта знал, что не всем из сотни истекающих кровью раненных врачи будут в состоянии помочь, и второе - у Аллаха хорошо.
В госпитале правительственных войск не хватало антибиотиков, донорской крови, рентгеновских фильмов. "Афганцы очень стойкий и крепкий народ. Из семи метров тонкого кишечника у одного оставалось полтора метра, второй потерял почти всю кровь. По всем правилам они должны были умереть, но оба остались живы". Если всё таки афганец умирал в госпитале, вся его родня приходила к лечащему врачу. Трясли руку Роостара с угрюмыми лицами и благодарили: "Вы сделали всё, но Аллах выше всех". Аллахом афганцы обьясняли многие, непонятные для них и кажущиеся чужими деяния. Например даже и то, из больницы пропали трое, с огнестрельными ранениями, восточные красавицы, служащие местных органов госбезопасности. Что случилось, спрашивал Роостар у афганских коллег, поскольку одну из из женщин он днём раньше вытащил из лап смерти на операционном столе. "Аллах позвал их к себе" таков был скудный ответ. Позже Роостар услышал, что какая то карающая рука ввела красавицам из госбезопасности в вену яд.
Роостар мог с коллегаи делать любую замечательную работу, но против местных обычаев хирургический скальпель не помагал. Удачно прооперированный солдат правительственной армии только худел и худел. Его госпитальную еду отдавали сестрам-братьям в голодающую семью потому что так решила его родня. По этой причине раненный солдат должен был умереть.
Два миллиона, почти на четверть больше, чем население Эстонии, называет Лембит Роостар число погибших афганцев за годы войны с 1979 по 1989. Советский Союз потерял за это время 14 453 солдат и офицеров. В споске пациентов Роостара можно увидеть и главного министра Гишманда, министра обороны Кадыра, позже главу страны Наджибуллу, 126-и летнего старейшину большого племени пуштунов,которого привезли спецрейсом из Пакистана, и русского генерал-полковника из командования группировкой, котороый из всех врачей доверял только Роостару.
За три года Лембит Роостар прооперировал 400 человек:"Это цинично признавать, но война даёт хирургу возможность для профессионального развития". Американцы во время войны во Вьетнаме не разрешали своим врачам находится там более полугода. Через полгода они, хотял ли или нет, должны были лететь домой.
Роостар получил в Афганистане неоценимый и огромный опыт, позже он написал две книги на английском языке о лечении огнестрельных ранений. А теперь у него есть свой круг военных хирургов НАТО на всех международных семинарах и конгрессах, которым он передаёт свой военный опыт.

Спас жизнь одному из лидеров противоборствующей стороны.

"Надо поочь одному очень важному человеку, но никому об этом не надо говорить" как то раз прошептала Роостару одна из коллег, племянница афганского короля Сухелья Седдик. Роостар стряхнул со своего хвоста сопровождающего его повсюду таджика переводчика-охранника Мусаева и уехал на в неизвестность на машине с наглухо задраенными окнами. Машина мчалась в неизвестном направлении по тёмным улицам Кабула. "Салям алейкум" поприветствовал Роостар голубоглазого с рыжими волосами пациента у которого было пулевое ранение в грудь. В ответ тишина. "Good evening, добрый вечер, Guten Abend" пробовал найти контакт доктор и поскольку ответа не получил выдал на эстонском:"Tere ;htust!" Тишина. Только безразличная боль в глазах.
Роостар сделал в красивой вилле на краю города, обнесённой высоким забором, пациенту местное обезбаливание лидокаином, поставил в грудную клетку пациента дрен, облегчающий состояние и назначил лечение антибиотиками. Роостар понял, что голубоглазый раненный не является офицером правительственной армиино не делал из этого трагедии, поскольку в ихнем госпитале уже были на лечении раненные бойцы противной стороны и даже наёмные солдаты из Пакистана и Ирана.
Позже, когда Лембит Роостар обсуждал прошедший день со своей женой, прилетевшей поддержать его в Афганистан,в прихожую ихней квартиры ввалились трое афганских мужчин. "Вы спасли нашего главного командира" послышалось неожиданное признание. "Вы не имеете права принимать от нас никаких подарков, но на вашу жену ни один запрет не распространяется". Афганцы в буквальном смысле слова озолотили жену Роостара Иви. " На сегодня я раздарила всё серёжки, цепочки и кольца". обьясняет Иви Роостар то, почему она не находит никаких украшений в шкатулке шестнадцать лет спустя, которые подарили Лембиту за спасение жизни высокого командира.
Кстати, спасённый командир был французом.

Седой, за пару часов.

Генерал-лейтенант из украинцев получил пулевое ранение на севере провинции Газни, услышал Роостар в телефонной трубке и сразу последовал приказ:" Его необходимо эвакуировать из кольца окружения, и живым!"
Доктор вылетел, сначала из Кабула самолётом,далее из Газни вертолётом, через окружение на место. Тем же путём обратно, на борту раненный в ноги генерал. Тогда - в Кабуле песчаный шторм и аэропорт запретил посадку маленькому транспортному самолёту. Пилот решил лететь в Кандагар, но Роостар был против. В Кандагаре не было хорошего операционного зала. Самолёт кружился над Кабулом до тех пор, пока Роостар командирским голосом не рявкнул: "Садимся!" Пилот, подполковник-афганец, не смел ослушаться. Посреди посадочной полосы тёмным призраком стояла заправочная машина. В скольких сантиметрах от машины пролетело крыло самолёта, трудно сказать. Пять минут спустя пилот уже кланялся Аллаху с благодарностью за посадку. Роостар же уже мчался с генерал-лейтенантом в госпиталь.
В тоже самое время в дверь квартиры Лембита в Кабуле постучались офицеры-сослуживцы. Брюнетка Иви Роостар увидела на лестнице знакомые , хмурые и печальные лица: "Самолёт, на котором летел Лембит Августович, больше никогда не приземлиться". Поначалу жена ничего не поняла. "На войне так случается" - произнёс один из пришедших офицеров.
В те же минуты в полутора километрах от дома в госпитале, операционные сёстры заканчивали перевязку раненных ног генерала. Операция прошла удачно и Лембит Роостар наконец то получил возможность уехать из госпиталя в свой временный дом. Был обычный день войны, сидящий на заднем сиденье армейского "виллиса" Роостар мог думать о чём угодно по дороге домой через улицы Кабула. НО в квартире его ждало такое потрясение, как будто где то рядом взорвалась ручная граната....
Когда его жена Иви в ихнем доме в Тарту принесла на стол бутерброды и снова пошла на кухню за пирогами, Лембит Роостар прошептал: "Она стала седой в этот вечер. За два часа".

1984-1986. ТАЛЛИН - МОСКВА,РСФСР - КРАСНОКАМЕНСК,РСФСР - СВОБОДНЫЙ,РСФСР - ХАБАРОВСК,РСФСР - ИСТОРИЧЕСКИЕ МЕСТА БЕЗ НАЗВАНИЙ НА ГРАНИЦЕ КИТАЯ И ДАЛьНЕГО ВОСТОКА - ЛЕНИНГРАД - ТАЛЛИН.

Советская Армия быстро состарила.

Пеетер (1965 г.р)

Меня призвали на службу в Советскую Армию оденью 1984 года. После окончания средней школы я сдал экзамены в Тартусский Государственный университет, но поступить в университет не смог. В конце сентября меня отправили на поезде в длинное путешествие на Дальний Восток.
В хабаровске для таких солдат, как я, был большой распределительный пункт. Куда меня из Хабаровска направили, я не знаю точно до сих пор. Скажем, кудато туда, где сходятся вместе границы Советского Союза, Китая и Монголии. Сначал ехали поездом, потом на вертолёте и последняя часть пути на грузовой машине.
Выяснилось, что я буду служить в воздушно-десантных войсках Советской Армии. Из меня стали формировать десантника. Всё молодое время во рту ощущался вкус крови.
Дедовщина была ужасной и это испытали на себе все молодые. Я когда то занимался греко-римской борьбой и имею 1 рязряд по греко-римской борьбе, но от этого не было никакой пользы. "Старики" были словно боги. Спать молодому солдату давали один-два часа в сутки, кушать давали ровно столько, чтобы душа теплилась. Был постоянный голод. И не потому, что еды не было, а потому, что "старики" просто забирали порции себе. Офицеров на этом месте держали не более трёх лет, после чего отправляли на другое место службы.
В военной части было примерно три тысячи человек. Насколько я знаю, я был единственным эстонцем. Национальностей было много. Из европейцев были белорусы и украинцы. Были сыны юга и многие другие:грузины, азербайджанцым узбеки, киргизы, таджики:хватало и христиан и мусульман. Многие были сомнительными типами: например потомки русских и китайцев.
Но чувствовалось, что белых было намного больше.
Тёмнокровных мусульман больше частью использовали внутри военной части, но даже в патруле им патроны не давали, поскольку кто его знает, что они могут натворить.

Стреляли и убивали.

Нас использовали на приграничных территориях границы Китая и СССР. Границы, как таковой, по моему вообще в то время корректно оформленно не было. Нас выбрасували на вертолётах в пункт Х, прыжок в парашютом с высоты 800 метров, далее контроль территории и зачистка от вражеских солдат, сбор в указанной точке и эвакуация на вертолёте обратно.
В большинстве случаев на контроллируемых территориях никого не было. Но зачистка территории Х значило то, что мы стреляли и убивали солдат регулярной армии Китая. Были ли они действительно военнослужащими китайской армии, я точно не знаю. Но в то время мы думали так.
В общем то мы должны были убивать всех, что двигалось в пограничной зоне и вызывало подозрение. Ведь границу Советского Союза надо было охранять. Тех, кого мы должны искать, найти и убить, рекламировали как врагов народа.
Случались и перестрелки между своими, поскольку нервы были на предели и терялся всяческий контроль. Из оружия были Калашниковы с укороченым стволом и гранаты.
Также у нас были и потери. Начальство говорило, что обычные потери составляют около 10 % за миссию. Своих никогда не бросли, трупы и раненных всегда забирали с собой. И я один раз тащил друга, который поймал пулю считая, что он ещё живой, но он был уже давно мёртвый, когда мы добрались до вертолёта.
В дополнении ко всему нас ещё использовали против гражданского населения хотя те, против которых нас посылали, были не совсем обычными гражданскими людьми. А именно недалеко от военной части находился, так называемый,"город разбойников", население которого составляли высланные из больших городов криминальные элементы и их родственники. Поэтому там периодически случали бунты и волнения. Тогда на посылали на их усмирение. Они стояли против нас с камнями и палками, часто также мелькали ножи. Мы не делали предупредительных выстрелов. Правильнее сказать нам не давали возможности для предупредительных выстрелов. Я не горжусь тем, что делали с нами и что мы делали с другими.
У многих "ехала крыша". В молодое время было много самоубийств. В моей голове тоже браодили разные мысли, но я старался отогнать их и не доводить до плохого. Я начал верить в бога, может быть это помогло. Я и сейчас верю, может не так сильно, как в то время.
Был один украинец, кому до конца службы оставалось два дня. Утром его нашли в своей кровати, голова разрублена топором, мозги по всей подушке. Смертельных случаев было много. Также чисто от глупости. Например южане, которые на новый год напились торможной жидкости из БТРа. На месте умерло пятеро.Один немного позже в госпитале.

Распространялись брюшной тиф и сибирская язва.

Военная часть находилась в 3000 метрах над уровнем моря. Воздух был совсем другой, чем обычный. По возвращению домой воздух казался каким то плотным и слишком влажным.
Зимой были холода до -50, максимально до -60 градусов холода. Летними ночами +5 и днём +35 градусов. Если зимой было более 30 градусов мороза, то замерзали все трубы и тепло в комнате давала лишь буржуйка. Но если доходило до -60, то и от этого было мало толку. Лица южных солдат мороз окрашивал в синий цвет. Тогда на асбестовую защиту буржуйки накидывали тулуп, в котором потом грелись по очереди. Я выторговал у врачей разрешение на ношение валенок во внутренних помещениях, от этого было много пользы. В общем валенки можно было надевать только во время длительного пребывания на улице. В коротковременные пребывания и во внутренних помещениях это было запрещено.
В военной части хранили химическое и биологическое оружие.Об этом военнослужащие узнали и почувствовали, когда случилась протечка и стали распространяться брюшной тиф и сибирская язва. Было невозможно, что инфекция проникла откуда то извне. Разумеется нам ничего точно не говорили. Солдатская логика сложила всё в единое целое.
Быстро организовали карантин, больных положили отдельно и помню, что была постоянная дезинфекция хлоркой. У кого болень была обнаружена, тот уже никогда не встал. Это было своеобразным хорошим периодом службы поскольку два месяца не надо было никуда выходить из военной части, чтобы подавить очередные беспорядки или улететь куда нибудь на сопредельную сторону. Так что это был своеобразный отпуск, поскольку официальные отпуска были не предусмотрены.

После службы быстро раздражался.

После службы на китайской границе у меня больше не было никакого соприкосновения с советской военной машиной. Перед отправкой домой нам сказали, что свою обязанность перед родной мы выполнили и на повторные сборы нас призывать не будут. У всех взяли подписку о неразглашении и сообщили, что о выездах за границу в течении двух десятков лет даже не стоит думать. Если у кого были фотографии, какие либо иллюстрации и прочее, всё это забрали у отправляющихся домой десантников.
Домой добирались через Ленинград, куда мы добрались на самолёте с несколькими пересадками. У нас была посадка на транспорт вне очереди на каждый рейсовый самолёт туда, куда мы пожелаем.
Советская Армия быстро состарила. Внешне это выглядело почти полным выпадением волос. После службы я раздражался очень быстро. В очереди на такси начал драться с людьми, с милицией были постоянные проблемы.
В конце концов адаптировался, закончил университет и завёл семью.
Старался забыть всё, что было связано со службой солдатом на границе с Китаем в Советской Армии и это даже удалось. Впервые мне напомнили об этом через пару десятков лет, когда я ходотайствовал на визу в США. Моя давнешняя служба не стала препятствием для получении визы, но всё таки по сравнению с другими меня гораздо больше спрашивали, где, почему и как.

1984-1986: ИЗ ТАРТУ НА ВОЙНУ В АФГАНИСТАН.

Старший разведчик Ао Кайв выпрыгнул из горящего вертолёта и погиб.

В доме на окраине Тарту в маленькой комнате на стене висит старый календарь, который открыт на дате 14 ноября 1984 года день, когда Ао Кайв ушел служить в Советскую Армию. Его отец, Алар Кайв, помнит точно, что за день до этого, вечером,в большой комнате был большой праздник. Шестеро друзей пели песни до хрипоты и в конце концов пообещали дружно пойти в Афганистан воевать с душманами.
Алар Кайв видел сына ещё раз пару дней спустя на перроне железнодорожного вокзала Тарту и узнал, что Ао добровольно поднял руку, чтобы попасть в воздушно-десантные войска. Поезд тронулся и покинул вокзал и домой начали приходить письма.

Надеялся попасть в спортивную роту но отправили в Афганистан.

19.11.1984. Здравствуйте мои домашние!! Наконец я прибыл в военную часть. Как вы уже слышали, я попал в десантники. Мы сейчас недалеко от Москвы в городе Чучково.
Нам выдали военную форму и отправили в баню. После этого мы начали пришивать погоны и знаки различия. Очень скучаю по дому.

10.12.1984. Нам выдали военные билеты. У меня в военном билете написано "старший разведчик" и ефрейтор. Как видите, по всем бумагам у меня уже одна лычка на погонах.

17.12.1984. Теперь напишу вам о плохой новости. Не принимайте это близко к сердцу, поскольку в жизни есть много чего похуже. А именно: у нас составили список имён, кто полетит в Афганистан и я оказался в числе этих "счастливчиков".

20.12.1984. После ужина ко мне подошёл старший лейтенант и сказал: "Знаешь, Кайв, тебя мы туда не пошлём и ты будешь служить два года здесь, в Чучкове". Я почувствовал себя заново рождённым. Знаете, какое лёгкое чувство у меня сейчас, что я не должен туда ехать. Два года службы здесь по сравнении с там - это просто курорт.

28.12.1984. Я нашёл время и причину для этого письма. Вчера меня снова внесли в список тех, кто отправляется в Афганистан. Сегодня приходил один подполковник и рассказывал нам о жизни там. По его словам складывалось впечатление, что там жизнь ещё лучше, чем здесь.
Теперь я узнал, почему меня выбрали. У нас проходили тесты по физической подготовке. Я старался все упражнения делать насколько можно хорошо, чтобы получить надежду на попадание в спортивную роту. Но как видите, это отплатило мне неблагодарностью, никогда не надо быть в числе первых. Знаю, что это письмо причинит вам много волнения и боли, но это же не так страшно. Все едут туда и возвращаются обратно. Обязательно.

20.01.1985. Вчера прибыли на наше новое место жительства. находимся недалеко от Ташкента. Здесь начнётся специальная подготовка и будет проходить акклиматизация. Если есть возможность, пришлите мне сюда денег (рублей 20), надо купить с собой различные вещи, поскольку там ничего этого нет. Если пришлёте посылку, то положите туда пасту для ручки, положите много. Ещё пришлите белые нитки и одеколон.

03.02.1985. Получил денежный перевод и большое за это спасибо. Теперь почти каждый день могу ходить в чайную и с кофе скушать какой нибудь вкусный пирожок. Жизнь меняется к интересному, начались учения. Ходим в горы и обучаемся разведке.

04.03.1985. У нас прошли большие учения. Снаряжение, которое у меня за плечами, весит вместе со мной 120 килограмм. Учения проходили целый день. Один солдат из нашей роты почти "отбросил копыта", просто потерял сознание из за такой нагрузки и нам пришлось тащить его с гор на руках. После я получил благодарность от командира перед строем за то, что показал себя с хорошей стороны.

27.03.1985. Через границу мы переехали ночью 13 марта на своих машинах. Расстояние марша, который мы сделали в Афганистане, было 800 километров. Мы проехали за пять дней. Теперь находимся недалеко от Кандагара. Во время марша стало сразу видно, что тут идёт война. По краям дороги валяется сгоревшая автомобили и другая техника. По дороге у нас произошёл первый бой. С одной из вершин по нам открыли огонь. Но ничего не случилось, всё прошло удачно.

23.04.1985. Первое задание, которое мы должны были выполнить, провалилось. 5 дней сидели в пустыне и ждали караван. Ночью только видели огни машины потомучто басмачи пошли совсем другой дорогой и нам их уничтожить не удалось.

05.05.1985. Уже часто выходим на выполнение заданий, но пока нам не везёт. Недавно упал вертолёт или его сбили - кто его знает. В этот день мне впервые пришлось своими руками собирать останки тел по пустыне и впервые носить трупы. Извините, что я вообще пишу вам об этом, но жизнь здесь такая однообразная, что просто больше нечего писать. Сегодня получили месячную норму сигарет - 16 пачек. Снова можно месяц жить спокойно.

04.06.1984. В честь своего дня рождения получил 30 поздравительных открыток. Жизнь моя идёт по старому. После обеда ходил купаться. У нас в автопарке бассейн. Это такое приятное чувство, когда посреди этой жары можно забраться в прохладную воду.
Тут нам раз очень повезло. Когда как то раз нашу группу эвакуировали из пустыни на вертолёте, было всё в порядке. Мы приземлились на территории военной части. Через десять минут вертолёт снова поднялся в воздух и вдруг упал. Все, кто были на борту, погибли. Нам просто повезло.

23.06.1985. Два дня назад ходили на большое боевое задание. Заданием было уничтожить кишлак, где были враги и где был склад боеприпасов. нас поддерживали боевые вертолёты с ракетами. Вид был красив - всё горит, полыхает, взрывается.
После бомбардировки десант пошёт в атаку. Мы должны были в окно каждого дома бросать гранату и только потом заходить. В действительности же мы опоздали - все враги уже ушли, В кишлаке были только женщины и дети. Мы запихали в карманы что нашли в домах и отступили.
Я желаю вам хорошего отпуска. Отдыхайте и загорайте!!

02.07.1985. Моя жизнь за последние недели стала напряжённой. Ходили на четыре большие операции. Уже на первой ввязались в перестрелку с басмачами. На следующее утро пришло решение атаковать этот кишлак. Снова началась перестрелка. И вскоре наша жизнь стала невесёлой. Враг открыл огонь по нам из миномётов. Пять мин упало недалеко но нам они никакого вреда не принесли. Вскоре мы отступили.
В тот же самый вечер маленькой группой мы пошли в кишлак на разведку. Когда до первого дома осталось метров двести, в кишлаке поднялся крик и оттуда открыли огонь. К счастью у нас никого не задели и мы вернулись обратно. На помощь вызвали танки которые обстреляли кишлак. Наутро решили снова атаковать кишлак. Но враг нас уже ждал. Они окружили нас с двух сторон и начали обстреливать. Нам стало не до шуток. В банде душманов было слишком много бойцов против наших тридцати. однако это странное чувство, когда над головой летают пули.
Теперь нам нечего делать, только ждём, когда нас снова пошлют на задание. Сидение в роте угнетает.

29.07.1985. Сколько раз мы ходили на задания, столько же раз у нас были столкновения с басмачами. Стрельба из автомата уже сидит в печёнках. Даже страшно подумать, что когда я приду домой, то должен буду ходить везде без ножа и автомата. В этом случае я себя буду чувствовать беззащитным, словно маленький ребёнок.

29.08.1985. Ходили в горы. Немножко там повоевали. Одного басмача убили и потом ещё двоих взяли в плен. Больше, вроде, ничего не делали.У вас дома уже осень наступила. Сады полны ягод и в банки закрывают огурцы..

08.12.1985. Я вернулся в военную часть и услышал ужасную новость. В моё отсутствие погибли 16 наших ребят. Басмачи сбили вертолёт... Нечего делать. На войне как на войне.

24.12.1985. Сегодня в Эстонии Рождество. А у нас тут тёплая погода, утром было 10 градусов тепла.
В промежутке я немного приболел. Целую неделю лежал в госпитале поскольку поднялась сильная температура. Это была прекрасная неделя. Я хоть выспался нормально.

18.01.1986. Сегодня вечер субботы и я решил вам написать. Сейчас мы идёт подготовка в боевому выходу. Говорят. что банда в несколько сот человек пришла сюда из за границы и по пути убивает всех, кто встречается на пути. Через пару дней выходим всем батальоном. Посмотрим, кто кого.Надеемся на лучшее.

33 письмо не пришло.

Когда это последнее, 32 письмо, дошло до Тарту, отец и мать верили, что всё идёт хорошо как и в прошлые разы. Что снова придёт письмо от Ао в котором он пишет: они всех разогнали и всё хорошо.
Но 33-е письмо не пришло. Вместо этого на лестнице увидели одного мужчину, который работал с отвом Ао и он сказал: "Ваш сын погиб". Это уже случилось 19 января 1986 года в 9 часов утра. Вертолёт, в котором летел Ао с сослуживцами, был сбит и упал в горах.
осенью, в то время, когда Ао должен был вернуться, в его комнате сидел его сослуживец и говорил, что произошло утром 19 января 1986 года на границе с Пакистаном в провинции Гельменд недалеко от города Лашкар Гах. Всё случилось на глазах маршировавших на завтрак солдат военной части.
Вертолёт горел в воздухе и стремительно падал. Четыре молодых солдата и трое членов экипажа остались внутри вертолёта, но Ао и ещё один парень выпрыгнули из вертолёта. этот второй парень ещё подавал признаки жизни, Ао нет.....


1987-1989. ИЗ ПЯРНУ НА ВОЙНУ В АФГАНИСТАН.

Маргус Ребане (1968 г.р)
С Советской Армией я впервые столкнулся уже в средней школе, поскольку в то время были уроки начальной военной подготовки. Эти уроки я полностью игнорировал. Думал, что что простые идеологические вопросы я для себя уже уяснил и начальная военная подготовка в школе...ну не подходило мне это, идеологически не подходило.
Мои интересы были совсем другими и мой мир был абсолютно другой.
Вершиной этого было, что учитель по НВП Тимашов, котороый на выпускном вечере выступал с речью на русском языке, как ветеран Великой Отечественной Войны, отметил в своих словах, что у него в 1987 году было более 100 выпускников и все они были молодцами, но был и один молодой человек, которого не интересовало начальное военное обучение. Я поставил ему тройку, сообщил учитель по НВП. Этот один был я.
Забегая немного вперёд хочу сказать, что от встречи с Тимашовым я не скрылся и после окончания школы. Но это уже был совсем другой уровень. А именно тогда, когда я вернулся из Афганистана и зашёл проведать свою школу. В школе я и встретился с Тимашовым, чей сын был лётчиком и погиб. Мы встретились, говорили, ходили по школьным коридорам и у старика на глазах были слёзы когда он сказал, извини, вот чёрт, тебе надо было поставить пятёрку.
На это я не мог ничего ему ответить. Я подарил ему свою фотографию в парадной форме с медалями. Позже я слышал, как старик говорил своим коллегам, что теперь у него трое детей - дочь, погибший сын и я на фотографии был третьим.

В разведовательном батальоне я был единственным эстонцем.

14 ноября 1987 года я отметил свой день рождения и 16 ноября начался мой путь в Советскую Армию. Сначала в Пярну на улице Айя, где был военный комиссариат. Оттуда увезли в Таллин.
Год 1987 был совсем не такой, как скажем 1977-ой, но таких мыслей даже не возникало, что я не пойду, буду протестовать или что то подобное. В октябре я на момент задумался, а не сделать ли из себя "сумашедшего". С этой целью я даже ходил со своим другом Андресом к одному пярнусскому психиатру. Но поскольку повестка уже была у меня на руках, то врач посчитал мою попытку на "сумашедствие" слишком поздней. После чего службы в Советской Армии я принял как неизбежность. Естественно я был немного напуган, был страх перед будущим.
Повинуясь своему внутреннему чувству я говорил своим друзьям, знакомым и даже родителям, что пойду в Афганистан. Я не думал о том, что чувствуют другие, особенно что чувствуют мои родители и близкие. Что я знал о войне в Афганистане? Только гуляющие разговоры о ужасах и кошмаре. Но это были не только разговоры, потому что оттуда присылали ребят домой в цинковых гробах.
В Таллине переночевали на распределительном пункте в Ласнамяэ и на следующее утро нас поприветствовал хорошо загоревший тёмный мужчина. Он отобрал 40 человек и что то начал рассказывать. По какому принципу происходил отбор ребят, я не знаю. Он просто назвал фамилии и мы пошли. В конце концов мы прибыли самолётом в Ашхабад, столицу Туркмении. В Ашхабаде мы пешком прошли достаточно большое расстояние через город, чтобы прибыть на очередной распределительный пункт для молодых солдат. Насколько я понял, большинство эстонцев шли служить водителями. У меня же водительских прав не было. Ко мне подошёл один парень из Вирумаа и сказал, что пойдём в разведовательную роту, что сним уже разговаривали на эту тему, что там можно заниматься спортом и остальное в том же духе. Ну чтож, пошли так пошли.
Нас построили, меня вызвали из строя а парня из Вирумаа не вызвали. Он был маляром или что то в этом роде и попал на каую то блатную должность к большому начальнику, как я потом слышал. Так я попал в общество, где был единственным эстонцем. И так и оставалось два последующих года. Я попал в разведовательный батальон. Во всём Туркестанском Округе готовили множество специалистов для Афганистана. Батальон был одним из таких подразделений.

Меня обучали на специалиста по разведовательной аппаратуре.

Сначала меня направили в учебную роту, где готовили командиров на боевые машины пехоты, БМП-2, на сержантов. Там же я попал на первые боевые стрельбы. Вскоре подвернулась возможность заниматься медициной и так мне посчастливилось, с помощью начальства, приобрести обязанности ротного фельдшера, хотя практически никакой подготовки для этой должности у меня не было.
Это был не страх, который заставлял искать запасные варианты для того, чтобы не попасть в Афганистан. Не знаю, что это было, может быть продолжающаяся "общественная активность", поскольку на новом месте я осваивался на удивление быстро. Когда был первый разговор с командиром взвода, офицером, который уже был в Афганистане, то я сказал, что не желаю идти в Афганистан и это записали. В то же время у меня сложились хорошие отношения и с другими офицерами нашего подразделения. В числе их был и офицер, уже прошедший Афганистан, татарин, старший лейтенант Кипныш, по предложению которого меня перевели в другую роту. Это получилось так, что с нашего разведовательного батальона надо было отправить наряд на охрану гаупвахты гарнизона Ашхабада. Я в своём подразделении уже прослыл активным "фельдшером" и поскольку в подрзаделении старшего лейтенанта Кипниша, который был назначен командиром караула, не было ротного фельдшера, то мен дали приказ заступить в караул фельдшером. Это была, так сказать, хорошая задача, я был больше как денщик у старшего лейтенанта чето медиком для заключённых и караула. Но была и фельдшерская работа. Что означало раздачу аспирина и мазание йодом или зелёнкой. Там и случилась встреча, показывающая насколько же мал наш мир. Старший лейтенант отправил меня в магазин, чтобы я купил ему сладостей и кваса. Я уже направлялся обратно, когда заметил спортсмена на велосипеде, пронесшегося мимо меня. "Меелис!" - заорал я и находящийся в тренировочном лагере пярнусец Меелис Липпе резко развернулся обратно. Мы немного поболтали. О мире и погоде и об такой неожиданной встрече двух пярнусцев в такой большом мире. За долгое время я наконец то говорил на родном языке. После я направился обратно в караул а он продолжил тренировку.
Когда караул закончился, то отношения со старшим лейтенантом стали такими хорошими, что меня перевели по его желанию в его подразделение. Я попал в роту где обучали на специалистом разведовательного комплекса 1К18. Это была, в то время, секретная разведовательная аппаратура которая фиксировала изменение сейсмоческого или магнитного поля на определённом участке. В зависимости от типа аппаратуры или места закладки они могли фиксировать любую активность на расстоянии от 20 до 60 метров.
Мы закапывали аппаратуру в землю вручную. Из рабочих инструментов сапёрная лопатка и небольшая кирка. Питание аппаратуры было от блока питания с круглыми батарейками. На аппарате также было установлено взрывчатое вещество - механизм самоуничтожения, которое работало как мина если кто захочет достать аппарат из под земли. Аппаратуру устонавливали на перекрёстках дорог и троп как в горах так и в низинах. О возможности аппаратуры говорит и то, что она сама могла отличать животных от людей, тяжёлую технику от лёгкой, гусеничную технику от колёсной, взрывы и так далее.
Во время перевода в новую роту я давал подписку, что пять лет не имею права выезжать за границу. Это обещание я позже нарушил, когда в 1992 году поехал в Финляндию, чтобы изучать военное искусство, но это уже была другая страна и другое время.
Ка специалист по разведовательной аппаратуре я получил звание младшего сержанта и вместе с другими ребятами мы жили в полной неизвестности, что же с нами дальше будет. Но всем было ясно, что кто то из нас пойдёт в Афганистан.

"Добровольно" на войну в Афганистан.

Зимой-весной 1988 года подписали договор о выводе советских войск из Афганистана. Примерно в это же время закончилась наша учебка.
Тогда то мы и узнали, что из 50 человек узкой специализации 30-40 должны пойти в Афганистан, часть отправят в Ленинград и часть в Германскую Демократическую Республику. Я сказал начальнику, с которым были в хороших отношениях что да, Ленинград мне подходит, недалеко от дома, что да, Германия подходит тоже, согласен туда ехать. В ГДР была школа, с которой дружила школа, где учился я и летом 1985 года я был по обмену в ГДР: в Шверине, Потсдаме и Восточном Берлине. Но все эти обсуждения закончились тем, что я написал добровольное заявление, что готов служить в Афганистане. Добровольно, это не совсем правильное слово, поскольку обработка то была.
Но решающим было то, что у нас создался хороший дух коллектива - так сказать белые образованные ребята, мы держались вместе и друг друга не напрягали. Мы знали друг друга уже хорошо, поскольку за полгода сдружились и нас сплотили и закалили трудности в учёбе в этих белошапочных горах Туркмении. Родилась военная мужская дружба, карадус в самом лучшем слысле этого слова.
На последнем построении командир батальона обошёл наш строй и остановился возле меня. Он вежливо обратился ко мне:"Маргус Мартович, знаю, что ты не хотел идти в Афганистан, но я знаю, что ты вернёшься обратно и знаю, и ты знаешь тоже, что мы не посылаем туда ребят, которые сильно рвутся и не посылаем единственного ребёнка в семье". Это обращение повлияло на меня как то по человечески и тепло в тот момент.
Что там ждать, немного пути на поезде, самолёт и Кабул. В конце мая Кабул нас приветствовал 40 градусной жарой.

Били в основном в область живота. Каждый день.

Встречающим был старший прапорщик, симпатичный татарин, который купил всем нам конфет из Восточной Германии и печенья из Югославии. В то же самое время на распределительном пункте смотрели наши бумаги и мы сидели в ожидания решения в тени. Полки магазинов там были полны всяческих товаров из социалистических стран.
Совсем другое отношение началось, когда мы прибыли в военную часть. Военная часть находилась на краю красивой Кабульской долины. По прибытии в часть нас встретил командир роты, который одновременно был и комсомольским секретарём. Командир роты Король встретил молодых солдат в так назаываемой Ленинской комнате коротокой приветственной речью. Его посыл был прост. Во всех вооружённых силах Советского Союза мы являемся такой единственной разведовательно-десантной ротой. У нас правит конкретная дедовщина и если хотите, можете уйти сразу. А если хотите уйти, то говорите об этом сразу. Если останетесь, то должны знать,если кто то из вас сделает что либо неверно и ошибётся, то наказаны будут все. Мы уже сроднились вместе и никто из нас не ушёл. Да и по правде - куда нам ещё можно уйти.
Началось и вот нам первое наказание. Каждый день. Физическое насилие. Каждый день.
Били в основном в область живота. я смог удерживать удары, поскольку от занятий спортом я имел крепкий пресс. Именно поэтому меня часто вызывали, чтобы на моём примере показать более слабым, как надо стоять и как держаться. Так было.
В общем то тренированные мышцы живота спасали от ужаса. Но не всегда, потому что иногда били в челюсть тоже.

Смерть была всегда где то близко.

Достаточно скоро из числа молодых стали выбирать тех, кого возмут с собой на операцию. Я попал в число парней, отобранных для выхода на операцию. В группу входили солдаты нашей специализации и другие специалисты. Мы были всего пару недель на месте, когда уже ехали на первую операцию из Кабула в Баграм. Баграм был усиленным пунктом для поддержки Советской Армии.
Эта дорога...Она до сих пор всплывает в воспоминаниях. Каждые несколько сот метров я видел подорванные танки, автомашины, памятники погибшим на этой дороге. И ехать то было всего ничего - 30 километров асфальтовой дороги. До этого было редкостью, что ездили по асфальированной дороге.
Шла подготовка к выводу Советских войск. Это означало ясную деятельность. Мы должны были обезопасить окресности Кабула разведовательной аппаратурой. Разведовательная аппаратура должна дать необходимую информацию что означало безопасность вывода войск. Что фоворить, сапёрными лопатками и кирками закапывали аппаратуру в землю. Закопанные аппараты фиксировали проходящее в округе. Закодированную информацию аппарат отправлял на руководящий пульт где решали, накрыть ли этот участок из гаубиц или выслать туда войсковое подразделение.
Это была очень дорогая аппаратура, которая стоила 20-40 тысяч рублей. Мы же закапывали в землю сотни. Притом что аппарат был начнён взрывчатым веществом и самоуничтожался. Аппарат взрывал себя и в том случае, если неправильно закапывали в землю, мог взорваться через некоторое время после установки. Несколько раз я видел, как в воздух взлетал местный афганец, решивший докопаться до аппаратуры.
Нашу деятельность обычно прикрывали ребята-десантники. Часто у нас было задание: выезд в пункт Х, разведовательные аппараты в землю и сразу назад. Мы не искали какие либо боевые контакты.Но поскольку наша деятельность проходила на территориях, которые находились под контролем Советской Армии то из нашей торы всегда оставался кто то, чьим заданием было передача собранной информации ответственному начальнику за этот участок, находящемуся где то поблизости на точке.
К каждой ситуации можно привыкнуть, так мы и привыкли к жизни в Советской Армии в воюющем Афганистане. Обычным делом было, когда спали, а на солдатской тумбочке лежали гранаты. Легенда повествует о одной обезьяне, привезённой в военную часть, которая спровоцировала панику, когда начала играться с найденной на солдатской тумбочке гранатой.
О смерти мы знали. Смерть всегда была где то поблизости. Вспоминаю, как играл с одним парнем из Москвы, старшего призыва, в воскресенье в шахматы. Партия осталось незаконченная и утром в понедельник я дожен был идти на операцию. Когда через месяц вернулся, то моего партнёра по шахматам уже не было в живых, партия осталась наполовине... Мы только знали, что немного до нашего прибытия 30 человек попали в засаду.Группа вьехала в один кишлак и попала в засаду. Всё. Ушли. Из наших не ушёл никто.

Другие были ничтожностями.

Иерархия была поставлена жёстко, что означало, что все другие рода войск, всякие пехотные и строительные войска были ничтожеством по сравнению с нами. Мы были разведчики и десантники, что значило особо крепкие ребята.
Старослужащие солдаты с самого начала обьяснили, что мы должны были себе достать кожанные ремни вместо "деревянных", выданных нам в учебном батальоне. Как это сделать - наше дело. Проходило всё это прозаично. Поздно вечером бродили по территории своей части и смотрели, ага, у этого типа кожанный ремень. После наваливались на типа вдвоём-втроём, кто то бил, кто то снимал ремень и бегом в своё подразделение обратно.
Ужасно тяжело были утренняя зарядка и бег. Когда находишся на высоте 200 метров над уровнем моря, когда стоит удушающая жара - например днём на солнце было 50 градусов жары - то понятно, никто бегать не будет. Но каждое утро тебя выжимали по полной. Закалка была серьёзная но и физическая форма была хорошей.
Распитие водки не помню, вроде не было. Если и было, то водку пили солдаты старшего срока службы. Но водилась анаша, знаменитая кабульская анаша. Я тоже пробовал. Первый раз тогда, когда нас, молодых, взяли на операцию. Я вечером готовил ужин когда старослужащие издевались, говоря, что давайте пошутим, дадим молодому анаши попробовать. И дали. Картинка уплыла. После это пробовал ещё пару раз. Зависимости не образовалось. Но в Афганистане я начал курить. "Порядок", главенствующий в военной части, создавал постоянный стресс и нервность и курение, как водится в славянском культурном пространстве, святое действие, давало возможность на какое то время вырваться из этого колеса рабства. Каждое утро нам бесплатно выдавали пачку "охотничьих" сигарет за 7-8 копеек. Это было настоящее дерьмо. С напряжением и мучением можно было выкурить полсигареты. Они были ужасно противные. Я сам потом шутил, что этот табак призведён на табачной фабрике из деревьев, которые росли рядом с табачными кустами.

Военнослужащие в юбке - один использованый гондон, второй....

Анашу было достать достаточно просто и вообще было популярно настояще натуральное хозяйство, товар в обмен на товар. В нашей военной части товаром были круглые батарейки. Это был особый товар, посколько обычным товаром являлись бензин или автомобильные покрышки.
Круглые батарейки были предназначены для разведовательной аппаратуры, но кто это, по правде, контролировал. В то же время необходимость в батарейсках была большая. В тех краях систем электричества не было, но по частям и подразделениям имелись сделанные в Китае маленькие радио и магнитофоны. Вся эта техника и требовала питания от батареек. Нас, молодых, к этой торговле не допускали. Это всё происходило на более высоком уровне и нас пока туда не допускали. Если вдруг попытаешься что то сам обменять, то следовало жестокое наказание.
Из Афганистана исходит и моё представление о женщинах на войне.
Если утром напрягом становится утренняя зарядка и бег, то такой же напряг было остаться для утренней уборки. Всех выгоняли, барак, предназначенный для жилья, заливали водой, натиралось мыло и начиналась тотальная уборка и мытьё. Так вот утро - подьём, построение на улице, вдё вышли из барака, я остался убирать. Убирал и видел, как одинокая юбка изчезает со стороны офицерских модулей. Я начал убирать плац для построений - один использованный гандон, второй, третий....
Вот чёрт, закрутились мысли в голове, у них есть, а у тебя нет. В офицерские модули ходили женщины, военные связистки. Так было, так есть и так и останется с женщинами на войне.
Вот поэтому я до сих пор против женщин в военной форме.

Я подерживал активный обмен письмами.

Что я ещё делал, так это активно поддерживал переписку. Таких девушек, кому я писал из Афганистана и вообще из армии, наберётся два десятка. С письмами были связани и весёлые случаи. Я старался сохранить всю своё военную переписку, поэтому все письма, как полученные так и отправленные (копии), я отсылал домой. Так из Самарканда я отправил домой письмо на эстонском языке, которое припутешествовало на Кубу. Это письмо, своеобразный раритет, у меня до сих пор хранится дома, всё в штепмелях.
Где то в ноябре письмо отправилось в путь, в марте следующего года письмо пришло на Кубу. После чего пару месяцев там думали, где находится Этония и Пярнусский район. Когда это выяснилось, то в конце лета письмо благополучно дошло до Эстонии.
По какой то необьяснимой причине первое своё письмо из Кабула я написал директору школы. Видимо в голове бродили эксистенциальные мысли, которые были связаны с армией, выпускными оценками по сочинению и непоступлением в университет, также с жизнью и смертью. В письме я просил директора, что не может ли он прислать мне моё выпускное сочинение. И, сюрприз!! Письмо из Афганистана повлияло. Директор нарушил законы Советской Эстонии того времени и даже законы сегодняшней Эстонской Республики - и отправил мне моё сочинение вместе с черновиком. Это сочинение и письмо до сих пор хранится у меня дома. давно не перчитывал и по правде сказать уже не помню, для чего всё это мне было надо.
Но в то время это было очень важно, хотел ещё раз прочитать свои мысли. Да и первое время в Кабуле было такое, что появлялось чувство, что не заю, что со мной дальше будет.
Позже директор признался мне, что свою речь на выпускном празднике в 1988 году он построил на основании моего письма и это получилось очень эмоционально. Я в письме просил поздравить от меня всех закончивших школу и большинство из них со мной были знакомы.

Мы были последними, так называемыми, ветеранами войны.

В конце я был недалеко от Кабула,где то месяц-полтора на опорной точке, занимающейся охраной разведовательной аппаратуры. До тех пор, пока вывод войск не добрался и до нашей части. Мне сделали предложение остаться ещё до февраля. Не захотел. В этот раз с моим желанием посчитались.
Моё время в Афганистане закончилось просто. Часть начали выводить и мы приземлились в Самарканде. Через некоторое время я получил отпуск. Это было своеобразное приключение, как попасть на самолёт и домой. Билетов не было,не было даже представителям республик, но тут какие то местные заступились за меня - это ветеран войны, прямо с боевый действий, он ранен, должен отбыть домой на лечение. Это каким то образом повлияло, в последний момент меня посадили на вылетающий самолёт. После возвращения из Афганистана служить мне оставалось ещё до осени.
В общем о происходящем в Эстонии я был извещён. отец и брат всегда присылали мне в посылке эстонские газеты и они каждый раз доходили до меня. Так что поющая революция мимо меня не прошла. В дни Балтийской цепи, например, случилось так, что в учебном центре ВДВ недалеко от Ташкента было три-четыре эстноца, пара латышей и мы вместе выпивали. Это была наша Балтийская цепь и Балтийское единство. Когда я пришёл домой в отпуск то праздновал годовщину республики, это было 24 февраля 1989 года на балконе театра "Эндла" в Пярну. Время и воздух тогда, в начале 1989 года, были уже совсем другими, но о том, чтобы сбежать из Советской Армии, я даже не думал. Скорее думал как многие другие ребята, что уж там, дослужим до конца. Да и воспитание было такое, что обязанность надо выполнять до конца.
Этот последний год в Советской Армии был немного другой, поскольку после вывода войск из Афганистана с нами уже ничего не было делать. Мы выросли на голову выше других, делали что хотели. Мы же были последний выпуск ветеранов войны. Офицеры, с которыми мы были в Афганистане, были переведены на другие места службы. Так случилось, что когда пришёл молодой офицер после училища, то каждое утро он спрашивал у меня, являюсь ли я временно исполняющим обязанности командира взвода и что мы сегодня делаем.
Скорее всего влияние на офицеров оказывала моя медаль "За отвагу", которую я получил летом 1988 года за участие в операциях в окресностях Кабула. Действовало понятие ещё со времён Второй Мировой войны, что это самая сильная медаль, которой награждаются солдаты. И мой начальник был хорошо воспитанный советский офицер, который разбирался в наградах. Это означало уважительное отношение к награждённому такой медалью.

Об Афганистане можно говорить каждый раз разные сказки.

Возвращение из Афганистана и потом из Советской Армии, возвращение домой - это своеобразный опыт. Я вернулся из Советского Союза, из армии СССР в совсем новые регалии. Хотя за всё время службы я поддерживал связь с домом и был в курсе всего происходящего в Эстонии, привыкание взяло время. Для меня началось совсем новое время, время поиска себя и постановки целей для жизни.
Знаю, что про ребят, вернувшихся из Афганистана, говорят, как они упали после возвращения домой, начинали пить, ломались психически. Общество того времени боялось ребят, вернувшихся из Афганистана, молодых ребят. Что я могу сказать? каждый должен сам для себя понять, чем для них был Афганистан, как повлиял, на что повлиял. Я иногда шутил, что если меня спросят, что я помню о Афганистане, то я могу каждый раз рассказывать новую сказку. Также как и ветераны войны говорят о своих воспоминаниях, поскольку каждый раз они говорят о конкретном промежутке времени, таким образом каждый раз появляются новые воспоминания. Я могу свои воспоминания начать так, что там было много красивого. Были высокие горы в снежных шапках и были очень красивые долины, где иногда было очень жарко. Был год 1300 с чем то... Да, иногда чувствовалось, что там средние век. Проезжешь на машине мимо телеги, до невозможности нагруженной дровами. Думаешь, какое же животное тащит такой воз? Но нет, замечаешь, как один человек тащит этот воз, а другой сидит на повозке сверху.
Наверное, в прошедших годах после Афганистана было так много веселья-попоек, из которых некоторые можно было связать с влиянием пережитого на войне, проблемы, которые хотелось утопить в алкоголе. Да, так можно сказать. Но сам я верю, что причиной этих гулянок не было последствием пережитого и увиденного и это не принесла с собой война.
В это я и дальше верю. Поэтому и скажу, что в алкоголика я после Афганистана не превратился. Что осталось, так это привычка курить. Я не помню, чтобы психика меня тащила на дно или психика изменилась после Афганистана. Но мои девушки в то время говорили, что я кричу по ночам.

Книга, найденная в Афганистане, как роман.

Почему то для меня важен один факт, точнее одна книга, которую я взя с собой из Афганистана. Эту книгу на нашёл в ленинской комнате Советской Армии. Но это уникальная книга - изданный в Лондоне в 1940 году роман Томаса Харди "Return to Nature". На книге стоит штамп, что эта книга когда то была в библиотеке Пешавара. Только представьте: напечатанная в Лондоне книга попала в Индию, из Индии в область, на которой ещё не было Пакистана, потом эта книга ушла в Пакистан и далее из Пакистана через кого то попала в Афганистан и по необьяснимым причинам оказалась в Советской Армии в ленинской комнате.
По сделаным заметкам на полях книги видно, что её читали и арабы и русские. Теперь эта книга находится в Пярну и никто не знает, куда она может попасть дальше. Это как роман.

Первая жертва из эстонцев.

На основании данных исследовательской работы историка Кулло Арьяка первый эстонец погиб на войне в Афганистане уже 25 декабря 1979 года, то есть в первый день войны. Рядовой Аарне Винни погиб на войне раньше того, чем жители мира и жители Эстонии узнали о "вводе ограниченного контингента Советский войск". Парень, родом из Кивиыли, закончил там же среднюю школу и учился на водителя и крановщика когда в мае 1978 года его призвали на действительную службу в Советской Армии. Аарне Винни проходил службу на территории Белорусской ССР в Витебской воздушно-десантной дивизии, которая ушла в Афганистан одной из первых. При заходе на посадку на аэродром Баграм военный транспортный самолёт ИЛ-86 потерял ориентировку из за плохой погоды и в 19.33 врезался в горы. Погибли все семеро лётчиков и 37 десантников. Одним из десантников и был Аарне Винни.....


1989:ВОДИТЕЛь БТРа САПЁРНОЙ РОТЫ В АФГАНИСТАНЕ

Серго Виснапуу был последним эстонцем ушедшим с войны в Афганистане.

"Вот чёрт,я же последний эстонец", промелькнула в голове мысль у двадцатилетнего Серго Виснапуу, когда он увидел блики солнца, отражающиеся от моста через Амударью. Было 15 февраля 1989 года, последний день необьявленной войны в Афганистане Советским Союзом. В последний день войны Серго Виснапуу вёл свой БТР на небольшой скорости по ничейной территории, где Афганистан остался уже за спиной, а Советский Союз ещё не начался.
Для простого солдата всё это было слишком большой политикой. Ни один офицер не брался обьяснить, почему в декабре 1979 года спецподразделения Советского Союза устранили в Кабуле афганского лидера Амина и ввергли эту страну в состояние гражданской войны, которая быстро стала для племён Афганистана святой войной против неверных.
Вы выполняете в Афганистане интернациональный долг, помогаете народному правительству в Кабуле поддерживать социалистический порядок, боретесь с бандитскими формированиями и находитесь в составе ограниченного контингента - такими были любимые выражения советской пропаганды того времени, которые не находят сравнения даже в лексиконе других языков.
По вечерам офицеры закрывали окна в своих казармах, пили чистую, или разбавленную мандариновым соком водку, выторгованный у врачей спирт и ругали политиков, которые отправили их на эту бессмысленную войну. На следующее же утро эти самые старшие лейтенанты или капитаны отдавали солдатам приказы таким тоним, как будто дело было с самой справедливой и правильной войной.

Странная война без линии фронта.

Эта война там, в Афганистане, была странная, совсем не такая, как показывают в фильмах - линия фронта, окопы и танковые армады в наступлении. Афганистан не разделялся на фронт и тыл, поскольку ракетной атаке партизан мог подвергнуться в самый обычный день и центр Кабула и воняющая выхлипными газами колонна, пробирающаяся через горы по крутым горным серпантинам. Невозможно было сказать, что вот эти афганцы на этой стороне, а те афганцы на той стороне, поскольку они могли быть одновременно на обеих сторонах и меняли стороны по необходимости.
Серго Виснапуу наблюдал всё это в течении 14 месяцев. "Этот народ живёт своею жизнью, которую мы не понимаем" говорит Серго. Молодой парень из Эстонии мог попасть на такую дорогу, на которой его поджидал фугас, сделанный кустарным способом из снаряда, взрыв которого разбрасывал содат, сидящих на броне, на 150 метров. От двоих друзей, с которыми он в прошлый вечер играл в волейбол,после такого остались только две обгорелые руки....
Водитель БТРа сапёрной роты, который 37 раз совершал марши из Ташкургана в Пули-Хумри, или в Кундуз, или в Файзабад ехал, иногда сидя за рулём БТРа по тридцать часов подряд, должен видеть смерть. Серго видел, но не хочет об этом говорить. Сколько из них, более тысячи парней из Эстонии, которые попали в Афганистан, вспоминают ту войну с благодарностью? (Тут автор немного неправ. Из Эстонской ССР в Афганистан были призваны около 3600 человек. Скорее всего речь идёт только о призывниках эстонской национальности. Прим. переводчика).
Ты стрелял?
"как и все там, в Афганистане".
И более не единой детали.

Память время от времени снова поднимает из глубин одиночные кадры.

Ещё два месяца после Афганистана Серго по ночам судорожно шарил по одеялу руками, ища на каждый шорох там автомат Калашникова. И сильный порыв ветра заставлял думать, где найти укрытие. В Афганистане песчаные бури были настолько сильные, что солдатам иногда приходилось спать в противогазах.
Именно в одну из таких бурь пропал один русский солдат. Через месяц офицеры советской разведки обменяли его на четырёх пленных афганцев из оппозиции. "Его использовали...как женщину,били шомполами от автоматов и заставляли учить коран" вспоминает Серго о молодом солдате, вызволенном из мусульманского плена. Война в Афганистане похожа на когда то увиденный фильм, одиночные кадры из которого память время от времени вытаскивает наружу.
Некоторые, но может быть даже многие прошедшие эту войну молодые ребята, не могут никак выбраться из той пропасти воспоминаний. Серго знает таких как в Таллине так и в Петербурге.
Ужасная усталость это одно, что приходит Серго на память. как то раз они начали рано утром, около трёх часов, выдвигаться колонной в Пули-Хумри. Дорога из за слабой освещённости были плохо видна, в медленно двигающемся БТРе храпели одиннатцать сапёров и две собаки. Серго задремал,но голова на руль не упала. Он резко проснулся тогда, когда колёса БТРа уже предательски скользнули по краю ташкурганского каньона.
Когда пули партизан , словно камешки гравия, стучали по броне БТРа, внутри машины находится было очень противно, но самый сильный страх был тогда,когда артиллерия или самолёты Советской Армии по ошибке наносили удары по своим. "Вот это было ужасно,поскольку свои давали из всех стволов так, что всё вокруг полыхало".

Наёмником в Афганистан? "Нет. У меня сын дома".

Эта война закончится нескоро, решил Серго в 2002 году, когда узнал, что американцы помогли свергнуть правительство Талибов и придти в власти переходному правительству Карзая, после чего началась новая война. Мнение Серго подкрепило известие о том, что глава переходного правительства Афганистана Хамид Карзай призвал западные страны прислать в кабул больше международных сил, чтобы защитить новую власть от нападок её противников.
Всё это когда то уже было.
Афганцы умеют красиво и представительно говорить. как один офицер из министерства обороны, который в последние дни января 1989 года, когда до вывода советских войск оставалось две недели, пригласил в свой кабинет репортёра эстонской газеты "Голос народа" на чашечку зелёного чая.
"Вы, (Советский Союз), увидели в нашей стране пару цветущих цветов и решили, что вот и пришла весна. Но вы не заметили, что вокруг поляна покрыта слоем снега. Пара цветков ещё не означают весну. Но вы начали эту пару поливать удобрениями, которые не подходят для нашей земли" говорил этот офицер в последние дни января 1989 года.
Когда осенью 2001 года начала набирать обороты американская "Несокрушимая свобода", то Серго позвонил старый сослуживец. "Пойдём наёмниками в Афганистан, за доллары!" позвал он Серго обратно в прошлое.
"Нет. У меня сын дома". Этим было всё сказано.


1985-1987. ТАЛЛИН - МОСКВА, РСФСР - ГОРьКИЙ И ЭЛЕКТРОСТАЛь - ПОЛИГОНЫ В СРЕДНЕЙ АЗИИ И КАЗАХСТАНЕ - СИРИЯ - МОНГОЛИЯ - МОСКВА - ТАЛЛИН.

Возили ракеты в Монголию и Сирию.

Тиит (1967 г.р)
Я служил в Советской Армии с октября 1985 года по декабрь 1987 года. Во время учёбы в школе я усиленно налегал на английский язык, что может это пригодится в будущей службе. Сначало так и показалось. Когда на распределительном пункте в Ласнамяэ раздавали какие то номера, то мне достался такой же номер как и у трёх-четырёх парней, которые все закончили спецшколы с английским языком. Направляясь на поезде в сторону Москвы мы уже себе представляли, как мы два года будем есть булку с вареньем, ходить в кино для развлечения и слушать "вражеские голоса" по радио. Но на перроне в Москве нас разогнали по разным местам и я, неожиданно, попал в войска ПВО Московского военного округа, в 1-й корпус 635 полка особого назначения. особое назначение полка заключалось в том, что мы должны были испытывать системы противовоздушной обороны.
Служба была разносторонней, много передвигались, многое видели и у всех было занятие, так что старослужащие особо нас не напрягали. Да и коллектив был в основном из образованных людей, умеющих читать и писать.
Если я правильно помню, то ракетные заводы находились недалеко от Москвы в Горьком и Электростали. Мы приезжали на завод, получали ракеты, грузили их на поезд, иногда на транспортные самолёты и уезжали куда нибудь на полигон. Полигоны находились в полупустынях Средней Азии, в основном в Казахстане. Там мы устанавливали свою технику и взрывали советские крылатые ракеты. Они, вроде, носили название "Белка-3".
В основном испытывали системы С-300 или "Волхов М6" (первое название было засекречено, второе открытое). Эта противовоздушная система была взята со снаменитой системы "Патриот", которая во время войны в Заливе хорошо себя показала, сбивая ракеты Саддама Хусейна. С-300 и Патриот по своим техническим параметрам и основным принципам были практически похожи. Кто у кого в этом выиграл, не знаю.

В заграничные командировки без заграничного паспорта.

Как выяснилось, мы были и торговцами в какой то степени. А именно Советский Союз помогал оружием братским странам. Была ли братская помощь за деньги или технику и оружие отдавали просто так, я не знаю. У нас была ясная задача:привезти на место и установить.
Для нашего товара было два пункта: Монголия и Сирия. Нам, естественно, никто не говорил, что вот ребята, сейчас получите заграничные паспорта и поедете за рубеж. Никаких отдельных приготовлений не было. Были обычные, рутинные миссии. Садились в военнй транспортный самолёт, взлетали и начинали дермать. Откроешь глаза - а вокруг снова та же самая пустота.
Вспоминаю, когда мы первый раз осознали, что находимся где то но не в Советском Союзе. осознали, поскольку на во время завтрака на столах появились банки сгущёнки с непонятными надписями на странном языке. За границей мы находились минимальное время. Ровно столько, сколько надо было для установки и передачи техники. От двух дней до недели и сразу быстро назад. С местным населением ни в Монголии ни в Сирии не было никаких соприкосновений. Для сравнения я знал, что те, кто служат в Афганистане, должны постоянно ходить в кишлаки с местными жителями.
Где то в пустоте пустынь мы передавали необходимое военное оборудование и технику русским инструкторам. Русские инструктора после обучали местных использовать технику и оборудование.
Мне кажется, что нам официально даже и не говорили, где мы находимся. наше место пребывания выяснялось в разговоре с инструкторами. Инструкторами, принимающими унас технику, были прапорщики. Солдат не было видно вообще и офицеров было очень мало.
Так я путешествовал 16 месяцев. После чего мне надоели эти постоянные перелёты и я симулировал у себя высокое давление, что дало мне возможность дослужить в тёплом месте на командном пункте в Москве.

1985-1988. ЙыХВИ - ТАЛЛИН - МАМОНОВО, КАЛИНИНГРАДСКАЯ ОБЛАСТь - АРА-ГУБА, МУРМАНСКАЯ ОБЛАСТь, НА БЕРЕГУ СЕВЕРНОГО ЛЕДОВИТОГО ОКЕАНА - СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ - ТАРТЮС, СИРИЯ - АРА-ГУБА - СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ - БЕНГАЗИ, ЛИВИЯ - КАРИБСКОЕ МОРЕ, ГАВАНА, КУБА - САН ФУЕГОС, КУБА - АРА-ГУБА - ТАЛЛИН.

Следили за авианосцами США и НАТО.

Рихо Террас: (1967 г.р)
Я служил в Военно-Морском Флоте Советского Союза с октября 1985 года до декабря 1988 года. Всего три года и три месяца. За время службы получил отпуск сроком на 14 суток. Ещё была одна увольнительная в город сроком на три часа.
С октября 1985 года по март 1986 года я служил в учебном полку Дважды Краснознамённого Балтийского Флота в Мамоново, что в Калининградской области. С марта 1986 по декабрь 1988 года я проходил службу на базе ВМФ Ара-Губа в Мурманской области, в/ч 53184. Название Ара-Губа на найдёте ни на одной карте. Гражданских жителей там не было. На военно-морской базе было пять кораблей и пять подводных лодок. Я служил на сторожевом корабле класса фрегатов "Задорный", который был 150 метров в длину и 14 метров в ширину. Экипаж составлял примерно 100 человек.
Ближайший населённый пункт назывался Ведяево и находился примерно в 40 километрах, этот пункт и писался нашим почтовым адресом. Расстояние от Эстонии было 3000 километров, зомой холода доходили до -40 и полярная ночь. Летом +15-20 и полярный день. эта морская база, затерянная в сопках, на берегу Северного Ледовитого океана стала знаменитой после катастрофы подводной лодки "Курск".
Нашим заданием было боевое дежурство в Северном Ледовитом океане. Дважды мы ходили в Средиземное море и один раз в Карибское море. Первый длинный рейс был с февраля по август 1987 года. Задание: наблюдать за перемещением авианосной группы США и НАТО в Средиземном море, отмечать порты захода, тренировочные и боевые полёты авиации. Дополнительным заданием был сбор всего, что выброшено за борт с кораблей авианосной группы, в том числе и мусор. Несмотря на перестройку атмосфера была враждебной и повсюду была линия фронта. За семь месяцев мы всего один раз сошли на берег. На четыре часа в сирийском городе Тартюс. В городе передвигались группами по пять человек под руководством офицера. Даже дали деньги - 7 сирийских фунтов, притом что коробка спичек стоила 4 фунта. Тартюс - грязаный маленький город. Из всех достопримечательностей только огромные снимки сирийского президента Хафеза Аль-Ассада, которыми был увешан весь город.
Второй длинный поход был с июня по декабрь 1988 года. Задание то же самое. Атмосфера в Средиземном море была уже более дружественная, приветствия при встрече не мешали нести боевую службу. Посетили порт Бенгази в Ливии, где стояли 14 дней. Во время захода обслуживали корабль, ходили на экскурсии на цементный завод и в местный университет. Также посетили местную православную церковь. Передвигались под вооружённой охраной группой в 30 человек, местные кидали в нас камнями. Нам подарили "Зелёную книгу" лидера Ливии Муаммара аль-Каддафи, мы в ответ раздаривали книгу о перестройке Михаила Горбачёва.

Обеспечивали несостоявшийся визит Михаила Горбачёва.

Поход в Средиземное море закончился приказом обеспечить безопасность визита советского лидера Михаила Горбачёва на Кубу. Приказ был вийти в Атлантический океан и совершить переход в Карибское море. Визит Горбачёва из за землетрясения в Ленинакане был отменён, но наш поход нет. Наш почтовый адрес изменился и был теперь "Москва 700".
В Гаване и Сан Фуэгосе мы были 14 дней. Проходили праздничные построения, нас приветствовал брат Фиделя Кастро Рауль, корабль был открыт для дружеского кубинского народа. Мы раздавали книги о перестройке, встречались с местными красавицами и проходящими на Кубе службы военнослужащими Советской Армии. Сухопутные военнослужащие были в специальной, одинаковой спортивной одежде и у всех одинаково головы побриты налысо. Похоже, что своей службой и жизнью здесь они были полностью довольны.
Кубинское государство одарило команду корабля тоннами фруктов и мороженого. Каждый получил по 2000 сигарет без фильтра "Партагас". Это было нереальное блаженство после семи месяцев в море. Развлечений было достаточно. В почти разваленном городе нам сделали автобусную экскурсию. На закрытых пляжах побережья Атлантического океана можно было часами купаться, каждому матросу выдавали по бутылке пива.
На обратном пути нас направили в Бермудский треугольник для поисков пропавшей подводной лодки. Сами мы остались в треугольнике целыми и через осенние шторма прибыли обратно на базу за Полярным кругом, чтобы оттуда вернутся в пробуждающуюся Эстонию, которая ужа подняла свой сине-чёрно-белый флаг.

На данный момент Рихо Террас является главнокомандующим вооружёнными силами Эстонии в звании генерал-майора. (прим.переводчика).

1987-1989. ТАЛЛИН - ТАПА - ПАЛДИСКИ - АССАБ, ЭФИОПИЯ - РИГА, ЛАТВИЙСКАЯ ССР - ТАПА - ТАЛЛИН.

Возили военную технику в Эфиопию.

Ээро (1968 г.р)
Я служил в Советской Армии с начала июля 1987 года по май 1989 года. Я был последним из студентов высшего учебного заведения, кого призвали на два года. Тех, кого призывали из университетов весной 1988 года, были уволены из армии уже в августе 1989 года. (Да, было такое. У нас в учебке был сержант Иванов, призыв весна 1988 года. Он был студент Горьковского института и действительно, по какому то приказу он был уволен в августе 1989 года. прим.переводчика).
Я служил в Тапа, в учебной бригаде инженерных войск. Начал службу в учебной роте, но попал с воспалением кишечника в гарнизонный военный госпиталь Таллина (сейчас в этом здании находится главный штаб ВС Эстонии). В госпитале я провалялся с сентября до декабря 1987 года. В конце 1987 года я снова вернулся в Тапа. Все те, с которыми я начинал служить, были уже распределены по настоящим частям во всей большой родине. Распределение прошло мимо меня, но я не знал, что будет дальше. Я ночевал в казарме своей бывшей учебной роты,там же питался-мылся, проводил дни с другими эстонцами, которые там служили, то на водокачке, то в спортивном зале.
Одним днём я разговорился с сержантом, который был родом с Западной Украины. Он посоветовал мне подойти и поговорить с начальником ремонтной роты, который был по словам сержанта "умеренным алкоголиком" и "понимающим человеком". Я пошёл и поговорил и попал в ремонтную роту. Меня распределили в на место электрика в ремонтную роту в Тапа. На решение командира роты повлияли две бутылки "Вана Таллина" и куча заграничных наклеек, которые я принёс ему из своей первой увольнительной.

Командировка: В Палдиски на корабль и в направлении неизвестного пункта.

Весной 1988 года меня и ещё одного сослуживца вызвали в штаб и сказали, что мы должны ехать в командировку. Куда, этого нам не сказали. Нам разрешили сообщить домой, что нас направляют на танковый завод за новой техникой. Такие командировки были обычным делом. Мы часто ездили за различной техникой и оборудованием то в Москву, то на Украину. Несколько дней спустя нам провели небольшое совещание по поводу предстоящей командировки. НО я точно не понял, о чём нам там говорили. Только сказали, что мы должны провести ремонт на какой то технике. Отправляющуюся на ремонт инженерную технику (экскаватор, машину для разминирования) и в дополнение пару старых танков из "неприкосновенного запаса" погрузили на железнодорожные платформы на территории военной части. На следующий день на микроавтобусе нас отвезли в Палдиски. У меня это была первая поездка в Палдиски. Мой военный билет остался в штабе военной части.
В порту Палдиски стоял корабль типа "ро-ро", на который погрузили всю привезённую технику из Тапа. Ещё на корабль погрузили какие то контейнеры. Мы точно не видели, что было в трюмах. Только тогда, когда в порту назначения выгрузили весь "товар", мы узнали, что на корабле приплыли 15 танков старого типа и несколько инженерных машин в дополнении к тому, что погрузили из Тапа. На корабле нам дали гражданскую одежду - комбинезоны и фуфайки. Советская форма и шинели остались в Палдиски на складе. Выдали и другую одежду - нижнее бельё, полусапожки и головные уборы. С первого взгляда мы выглядели как моряки, но причёска была военная - с затылка волосы коротко подстрижены, кант на уровне мочек ушей, на макушке волос побольше.
На корабле было 15 солдат и столько же офицеров. На первом же собрании была разяснена субординация. Звания не назывались. Офицеры и солдаты были из разных частей. Про офицеров не могу сказать, с солдатами они не общались. Часть офицером были технарями, которые могли управлять машинами. Задача солдат была по необходимости помогать офицерам. Другой особой информации не было.
Поначалу мы предположили, когда корабль прибыл в Ленинград, что наверное пойдём в Чёрное море. Куда и зачем плывём - никто не спрашивал. Скорее всего нам бы никто не ответил. Никаких документов у нас не было и никто о документах даже разговора не заводил.
Во время плавания распорядок жизни на корабле был относительно свободным. Делать было нечего, на палубу без разрешения выходить запрещалось. Только если покурить и максимально два человека. Каюты были четырёхместныеми. Кормили очень хорошо, только время приёма пищи солдат отличались от офицерских и команды корабля. По вечерам смотрели видео. Тогда все военные были вместе, офицеры к экрану поближе, мы подальше.
Мы привезли танки в братскую Эфиопию.

Морской рейс длился две недели. Наконец прибыли в порт. Погода была тёплой и было приятно влажно. В порту людей и кораблей практически не было. Выгрузка техники проходила примерно 24 часа. Разгрузку проводили негры в чужой военной форме. Наконец нам сообщили, что мы прибыли в братскую Эфиопию. Порт назывался, вроде, Ассаб. Это название я нашёл на карте позже дедуктивным методом. Сейчас Ассуб находится в Эритее.
Танки и инженерные машины погрузили на трейлеры и начали выдвигаться колонной, вокруг колонны для охраны бронемашины советского типа. Мы также находились в бронетранспортёрах. Целый день мы ехали на юг, проехали около 150-200 километров. Дороги были на удивление хорошими. К вечеру прибыли на военную базу, на которой технику сняли с трейлеров и поставили в ряд. После чего устроили ужин. На корабле нам дали с собой сухой паёк на пять дней. Его мы и ели до конца, местная пища была для нас несьедобной. Разместили нас в каком то бараке с гофрированной жестяной крышей. Офицеров разместили в таком же бараке.
На военной базе было достаточно много людей в гражданской одежде, говорящих по русски. Это были советники. Какие советы они давали, не знаю. Были ли гражданскими или военными советники из Советского Союза? Я склоняюсь больше к тому, что они были военными. Между собой они называли друг друга по имени-отчеству.
О местных делах советники говорить не хотели, но казалось, что жизнью тут они довольны, поскольку деньги капали как на родине, так и тут, в Эфиопии. Мы деньги не получали да и тратить их здесь было негде поскольку всё время мы находились только на военной базе.
На военной базе мы находились несколько дней, передавая технику местным военным. В общем то местные знали, с чем имеют дело. Скорее всего они уже раньше прошли обучение, также водители инжинерных машин, не говоря уже о танкистах. Местные военные знали русский язык на том же уровне, на котором и я знал в то время. Для общения этого хватало. Немного они говорили и на английском языке. От местных я узнал, что у них идёт настоящая война. Сам я боёв или выстрелов не помню. Значит ничего и не видел. Других контактов с местными у меня не было. О том, чем занимались офицеры, я ничего не знаю.
Рейс обьявили военной тайной.

Обратно нас отправили самолётом. Транспортным самолётом гражданской окраски но без знаков "Аэрофлота". В самолёт нас посадили на военном аэродроме, о котором говорили, что аэродром находится недалеко от столицы. Самолёт приземлился в Риге, сделав промежуточную посадку где то на Украине. В Риге выдали новую форму и шинели. На шинели уже были нашиты правильные погоны чёрного цвета, но знаки различия были неправильные на шевронах - пехотные. В Риге один полковник долго с нами беседовал и нам дали знать, что мы не имеем права рассказывать о своём рейсе кому бы то не было. Это военная тайна. Давали ли мы подписку о неразглашении, я не помню. В Риге нас встречал прапорщик с нашей части, который сопровождал нас на поезд и отправил в военную часть.
Можно предполагать, что таким образом Советский Союз избавлялся от старой военной техники, в то же время выполняя перед Эфиопией обязательства о оказании братской военной помощи. Я не могу знать, почему в Эфиопию отправили именно меня. Возможно, одной из причин было знание английского языка, как я указывал в анкете. Это было единственное отличие от других у меня и у второго сослуживца, с которым меня отправили в командировку. У меня нет никаких подтверждающих доказательств моего рейса в Эфиопию. В военном билете тольку указаны места службы и номер автомата. У меня нет ни одной фотографии с этой командировки и ни одного письма, отправленного домой, в котором я писал о этой поездке.