Что было, что будет...

     Рая проснулась от детского плача.
     «Что это»? – встревожилась она.
     Долгий звонок в дверь.
     – Иду, Миша, иду, – она,  накинув  халат, бросилась к дверям.
     – Ничего не понимаю, все было как всегда. – Миша  пытался успокоить орущего на руках сына, продолжая рассказывать:  – Тёмка весело купался, поел  и заснул. Во сне всё вертелся, будто  мешало ему что-то.  Я ему соску сунул, он её  помусолил и выплюнул. И вот тут-то все и началось – он ревёт, Танька проснулась и с ним в унисон…в общем, сама понимаешь.
     – Иди ко мне, мой маленький, – Рая взяла плачущего малыша. – Слушай, а чем ты его кормил? Живот, как барабан…
     – Как всегда, смесью. Пошли к нам на минутку,  там Танюшка одна.
В квартире соседа было жарко, во всех комнатах горел свет. Повсюду валялись игрушки и  детская одежда. На столе – банка с детским питанием.
     – Миша, ты смотрел, какой срок годности на смеси? Вот тебе и причина, отчего животик болит,  – разглядывая банку, сказала Рая, – просрочена смесь.  Папаша, ты испорченной кашей ребенка накормил. Бедный Тёмочка, не плачь, сейчас  животик  полечим,  и не будет болеть…
     Она осторожно сделала массаж, поглаживая животик мальчика, потом пробежала по комнатам, сбросила игрушки  в корзину,  пеленки-распашонки запихнула в стиралку.
      Через полчаса притихший Тёмочка с удовольствием посасывал теплый чай. Прижавшись к плюшевому  зайчику, уснула Танюшка.
      – Тишь и благодать, – улыбнулась Рая и натянула по самые брови серую косынку, –повоевали и ладно. Отбой… всем спать.  Ты у нас, папаша, в декретном отпуске, а мне рано вставать.  Не забудь купить  новую смесь и проверь срок годности.
      «И чего  это она косынку  почти на глаза натягивает, – дивился   Миша. – В этой косынке  Рая становится похожей на  козу Маньку, что  когда-то жила в деревне у бабушки. Странная она,  эта Райка,  ходит всегда в широченных  брюках и майках, которые болтаются на ней, как на вешалке».
     Рая  ушла, а он подумал с благодарностью, что если б не она, пропал бы он после смерти  жены.  Миша  и не припомнит, чтобы жена его Наталья болела. Всегда что-то пела,  с дочкой играла,  наперегонки бегала… Все случилось как-то сразу.  Решили они Танюшке братика или сестричку  родить. Вернее, это Наталья так захотела, а он согласился. Беременность протекала тяжело.  Тёмочка родился не сам, «кесарево»  делали, пытались спасти обоих, а спасли только малыша.
      Миша  лег на спину. Ему вдруг показалось, что он в лодке, скользит по воде. Прохладный ветерок шевелит волосы.
– Все будет хорошо, вот увидишь, все будет  хорошо, – слышит он чей-то голос, кто-то целует его  в щёку. Он озирается, ищет говорящего  и никак не поймет, кто это –  мужчина, женщина, ребенок… 
     «Это я сплю, – думает Миша, – наконец-то сплю. Устал». 
Прикрыв  за собой дверь, Рая  стала подниматься к себе.  Жила она  этажом выше, всего-то этажом, а вот надо же, чтобы на последней ступеньке, прямо у её  дверей расселся пьяный сосед Вася.
      Ненавидела она пьяных, люто ненавидела.
      – Проваливай скорее, – напустилась она на соседа. – Что я сказала – вон!
      – Да, ладно, ладно, иду уже, только моя супружница дверь заперла.
      – А я при чём тут? И моя дверь для тебя закрыта. Катись, куда хочешь!

                ***
      Раин отец никогда трезвым не был, над матерью издевался. А её, Райку, по пьяни в тринадцать лет продал замуж за ящик какой-то выпивки кавказцу.  Муж её  Азамат тоже пил, хоть им вера не позволяет, но Раю не обижал, жалел.  В день, когда начались схватки, Азамат был на работе, на Раин крик прибежал отец, жили-то  неподалеку.
     – Орешь  чего? Сейчас в больничку отвезу, и родишь ты благополучно, – он подхватил Раю на руки и понес к машине.
     – Ой, больно же.  Поставь меня на ноги, поставь, говорю. Сама пойду.
Отец не поставил на ноги, а  почти бросил  ее на землю, обматерил,  махнул рукой  и ушел.
Крик услыхали соседи, вызвали «скорую». Последнее, что помнит Рая, женский голос:
     «Мертвый он, мертвый. Быстрей же, если не хочешь иметь второй труп…»
     «Кто это мертвый»? – подумала Рая, проваливаясь в небытиё.
Больше детей не было. А через пять лет в пьяной драке отец убил Азамата. Она не плакала.  Натянув серую косынку по самые глаза, поправила  цветок на могиле мужа, повернулась, и, не глядя на толпу орущих родственников, ушла с кладбища. Через неделю, продав дом, она уехала из села «в никуда».
     И теперь, живя в этом доме, Рая вспоминала, а может быть и переживала заново то, что было потом… после смерти мужа и продажи дома в селе.

                ***
      Автобус весело бежал по новому шоссе, а Рае казалось, что он везет ее в новую и обязательно хорошую, жизнь.
     – Деточка, – обратилась к ней соседка по сидению  – полная женщина  в смешной шляпке блинчиком, – деточка, вы мне поможете?
     – Конечно, – с готовностью откликнулась  Рая.
Когда последний чемодан был  вынут из багажника, Рая  присела на миг, отдохнуть.  Автобус гуднул, но она не обратила на это внимания. Посидела, оглядывая три больших чемодана.
     – И как вы такую тяжесть смогли дотащить до автобуса?
     – Добрые люди помогли.
Рая подняла голову и вдруг увидела, как её автобус завернул за угол.
     – Ушел, – огорченно сказала она.
     – Кто?
     – Автобус вон пылит без меня!
     – Господи, это ж я виновата. И багаж там?
     – Багажа нет, я так, с  рюкзаком – она дёрнула плечом.
     – А  куда вы ехали?  Давайте узнаем, когда следующий…
     Рая задумалась, не ответила толком, а пожала плечами.
     – И что теперь делать? Может, ко мне забежим? Обогреетесь у меня, подумаете, а потом и поедете, куда захотите. Меня зовут Нина Григорьевна, и живу я в этом доме, близко – она   указала на шестиэтажку, напротив остановки.
     – А вы не боитесь незнакомых людей в дом пускать?
     – А у меня брать нечего, – рассмеялась Нина Григорьевна. – Так что?   Погостите?
     – Можно… спасибо.
     – Отлично. Это сам Господь вас прислал. – Она волоком потащила тяжелый чемодан к лифту. Рая взялась за другой.
     –  Жду вопроса, который висит у вас на кончике языка – «что мы такое тяжелое тащим»? А тащим мы, милая девочка, книги. – Она, тяжело дыша, втянула в лифт последний,  самый большой чемодан. – Уф, тяжесть какая, но выбросить не могла, рука не поднялась.
     – Книги-то ценные?
     – Книги все ценные, каждая по-своему… Это брат мой умер месяц тому назад, а его жена всё выбросить грозилась. Вот я и поехала забирать  «наследство».
    Они умылись с дороги, и  Нина Григорьевна пригласила её на кухню к чаю.
Всё проносится в голове Раи, как в кино. А потом уже сквозь сон ей кажется, что слышит она, как соседский Тёмка, что этажом ниже, снова плачет, но нет никаких сил двинуться…

                ***
     Рая встала рано, ведь Нина Григорьевна устроила её на работу в больницу, где сама трудилась, санитаркой. Вот и работала, мыла, убирала, помогала раздатчице, за что получала тарелку супа и даже домой что-то поесть. Другие санитарки везли в село пищевые отходы, кормить животных, а Рае некого кормить…
Пожила Рая у Нины Григорьевны примерно месяца три, а потом решила купить небольшую однокомнатную квартирку в таком же, как у Нины Григорьевны доме поблизости. Деньги от продажи дома были, кроме того, заработок оставался целым, так как Рая фактически ничего себе не покупала, донашивала старьё, за что её иногда поругивал сосед Миша.
     – Рая, ты же молодая, привлекательная девушка, тебе всего девятнадцать. Ну, возьмись за себя. Зачем тебе этот платок на голове? Нет уже твоего Азамата, слава богу, нет и пьяницы отца, посадили за то, что убил твоего мужа. Ты – вольная птица. Лети! – и Миша взмахивал руками, изображая полёт. Лети!
     – Да, ну тебя. Вон у тебя детки милые есть, а у меня что? Ради кого я буду наряжаться? Да и привыкла я за шесть лет к платку этому, мне даже странно, когда его снимаю, голова – как будто голая. Неловко как-то.
     – У всех свои обычаи, но ты же не мусульманка. У тебя вся жизнь впереди. Эх, Раиса.
     Между тем, Рая привязалась к Мишиным деткам, особенно к младшему, Тёмочке. Она всегда готова была помочь, чем могла, гуляла с малышами, когда выпадало время. И в свою очередь говорила Мише, что ему нужно искать себе подругу, помощницу, жену, что не потянет он один деток…
     Иногда Рая забегала по старой дружбе к Нине Григорьевне, сидели, пили чай, вспоминали каждая своё. Нина Григорьевна, бывало, всплакнёт, тоскует по брату, который умер совсем недавно, ещё довольно молодым человеком, только пятьдесят два года исполнилось.
     А Рая вспоминала свою маму, которая натерпелась от пьющего мужа, болела тяжело, так как муженёк руки распускал и требовал к себе почтения и заботы хоть больна, хоть здорова. Вспоминала Рая, как соседи проведали лежащую перед смертью маму, а она в сердцах плюнула в физиономию мужу, но не посмел он при людях ударить её. Так и осиротела Рая окончательно. Без матери дом рухнул, а Азамат вместе с её отцом учился пить и по-русски жить. Дождался ножа в бок.
Нина Григорьевна обещала помочь Рае окончить седьмой класс школы, но как-то всё не получалось.  Вечерние школы почти перестали существовать, а идти заниматься в классе с детьми, в этом головном платке, с руками, потрескавшимися от хлорки, горячей воды  и тяжёлой работы, было неудобно. Так и поставила крест на учёбе. А санитаркой, уборщицей или дворником быть – наука несложная, образования хватит.
      А в больнице, как в больнице, пока человек болен, зависит от всех, в том числе и от санитарки. Подаст утку вовремя, ему легче. Как станет такому мужичку легче, всё норовит Раю шлёпнуть по заднему месту. Но Рая пресекала такие шутки. Так больные стали друг другу передавать, что молоденькая санитарочка строгая да старательная. Врачи ценили Раю, платок она здесь носила белоснежный, это тоже всем нравилось, да и полагалось так одеваться санитарке и раздатчице пищи. Рая как-то быстро влилась в коллектив, всегда спешила на помощь – разнести, собрать использованную посуду, помочь упаковать отходы. Неутомимая, исполнительная, она уже дважды за два года умудрилась получить поощрение к празднику – премию в размере месячного оклада.
     А как-то тяжёлый послеоперационный больной Станислав Иванович стал просить Раю посидеть возле него. Она отказывалась, работы много, но он просил, в глаза заглядывал, и Рая сдалась. Стал  Станислав рассказывать о себе. Это было вечерком, когда врачи уже разошлись по домам, да и санитарки разошлись с сумками, спешили на пригородные электрички, на автобусы…
     А Рая всё сидит, слушает, как подростком голодал после войны, как надорвался, таская уголь, чтобы топить дома самодельную печку. Старший брат запрыгивал в открытый вагон, нырял под брезентовую  накидку, сбрасывал куски угля в сторону, а он, Стасик, подбирал уголь вдоль путей и – в мешок…
Возвращались с братом грязные, вся одежда в угольной пыли, зато тепло в доме. Мать переживала, сторожа строгие, могут и искалечить, на них ответственность за груз. Но выхода не было, отец пропал «без вести» на войне, а мать еле тянула дом…
     Наконец, рассказчик уставал и отпускал санитарку. Всегда протягивал ей угощение, мне, говорил, не съесть, сил нет, а ты молодая. Ты же меня лечишь, мне поговорить не с кем, деточка.
Завелась у Раи и странная «подруга» Агнешка, скорее всего, цыганка, она предложила Рае погадать. Опять-таки вечером разложила карты на своей кровати и стала бормотать: «что было, что будет, на чём сердце успокоится». Рая не слушала, она не была суеверной, картами не увлекалась, но вдруг Агнешка ей говорит:
      – А ты скоро замуж выйдешь, он будет лет на шесть старше тебя. Хороший будет муж, не обидит ни словом, ни рукой.
      – Ну, ты скажешь, Агнешка, где я тут в больнице мужа найду, я никуда не хожу, на работу и домой.
      – Посмотришь. Я дело говорю, ещё никому неправды не сказала. А выйдешь ты замуж ещё в этом году, вспомнишь тогда Агнессу.
      После этого гадания Рая как-то изменилась. Послушала Мишку, купила себе скромную, но вполне пристойную одежду, попыталась сама сделать причёску, но из этого ничего не вышло, волосы непослушные, крученые. Тогда Миша уговорил Раю пойти в ближнюю парикмахерскую. Девушка преобразилась. Она никому не сказала о гадании, но буквально все, даже едва знакомые с ней соседи по дому и живущие рядом с Ниной Григорьевной, хвалили её, восхищались её видом. «Да ты у нас просто красавица». Это действовало, как бальзам на душу девушки, она выпрямилась, слегка накрасила губы и вечером пошла в кино. Иногда мелькала мысль: «И где же он этот жених»?
      Глядя на преображение Раи, и Миша-сосед стал подумывать о семье, он чаще, чем раньше просил Раю посидеть с детьми, а сам уходил куда-то, как говорил «на свидание».
      А Раин жених появился не из кино, не со стороны соседей, а в той же больнице, когда Станислав Иванович стал уже «ходячим», сам выходил в столовую. Однажды он позвал Раю:
      – Хочу познакомить тебя с моим племянником, если не возражаешь. Меня выписывают через три дня, вот он и пришёл, нужно кое-какие вещи забрать заранее. Ты не против?
      – Ну, что уж мне быть против, где он, племянник ваш?
      – Он в коридоре ожидает меня, сумки складывает. Я тут обжился, много вещей накопилось. Давай, выйдем на минутку.
В коридоре у лавки для посетителей стоял высокий парень, глаза чёрные, вроде простой такой, а он вдруг улыбнулся, и Рае показалось, что брызнуло солнце. Такой улыбки она ещё не видела. Как обычное лицо может преобразить улыбка! Удивительно. Рая почувствовала, что покраснела.
     – Познакомься, Олег, – между тем сказал Станислав, – это моя лечащая санитарка Рая.
     – Очень приятно, – Олег протянул руку и неожиданно задержал руку Раи в своей на миг.
     – Мне дядя рассказывал о вас, хвалил.
     – Ну, что там, – совсем смутилась Рая. – А сама думала: «Улыбнись, а?»
И Олег, как по заказу улыбнулся. И опять такое же солнечное чудо. И тут Станислав Иванович напомнил: «Выписываюсь через три дня, ребята».
     – Не болейте больше, – пожелала Рая.
Олег наклонился к сумке, достал большое красное яблоко, протянул Рае со словами: «А это вам!»
      Дома Рая думала о том, сколько же ему лет, женат ли он. Спросить у Станислава Ивановича или неудобно? А потом махнула рукой, пошла к соседу и неожиданно рассказала ему о новом знакомом с потрясающей улыбкой. И Миша в долгу не остался, рассказал, что встречается с молодой женщиной, что у неё свой мальчик пяти лет. Рая захотела увидеть Мишину симпатию, а Миша сказал, чтобы Рая познакомила его с Олегом.
     – Я и не знаю, увижу ли его ещё хоть раз, а ты говоришь, познакомить с тобой. Тут всё ещё в тумане.
     – Ничего, туман рассеется, мы ещё увидим небо в алмазах! Полетаем!

                ***
     Прошло совсем немного времени, предсказание Агнешки стало сбываться. Все перезнакомились и устроили двойную свадьбу в один и тот же день. Олег был ровно на шесть лет старше Раи, а подруга Миши Марина оказалась его ровесницей.        Была не одна свадьба. Первая у Миши дома, там три комнаты, дети быстро сошлись и стали бегать по квартире, Нина Григорьевна наготовила всякой снеди. Плов, пирожки, приехали родители Олега, привезли два полных чемодана продуктов. Ешь – не хочу!
     Вторая двойная свадьба была в кафе неподалёку. Рая с новой причёской, в свадебном платье была просто неотразимой, а Олег излучал тепло и радость своей потрясающей улыбкой. Здесь же был и дядя, познакомивший молодых, – Станислав Иванович.
      Мишина Марина нарядила всех детей в маскарадные костюмы, раздала всем подарки, после застолья вышли во двор, где уже стояли скамьи и деревянные столы с напитками и фруктами. Подходили соседи, угощались, желали счастья молодым… «Видно цыганки на самом деле что-то знают», – думала Рая. – Верь, не верь».