Мертвая Зима глава 7

Глава 7. Самая Длинная Ночь в году.


***

Время остановилось. В ожидании идущей с севера стужи замер ветер. Застыла засыпавшая поля и скалы острая ледяная крошка. Молчаливыми стражами стояли огромные черные ели и в бело-рыжем свете необыкновенно яркого, слепящего усталые глаза зимнего солнца их непролазные чащи казались особенно сумрачными и темными.
- С герцогом Булле в Ронтолу вошли четырнадцать тысяч человек. Мы должны успеть, пока не подойдет генерал Кибуцци, подвезет тяжелую артиллерию – листая черную папку с отчетом  Адама Роместальдуса,  делился мыслями с другими офицерами генерал Гандо.
-Выходит у нас всего полтора дня – мрачно кивнул князь Колле старший. Казалось звуки голосов и бряцание упряжи повисали в звенящем морозном воздухе.
-Не забудьте выслать курьера с требованием о капитуляции – бодро позвякивая латной перчаткой, предложил полковник Харбибуль.
-Шутите? – строго вопросил у него Эрик Гарфин. Он ехал на коне рядом с генералом. Его правая рука была подвязана и забинтована. Рыцарь едва держался в седле.
-Мы пойдем на приступ с марша. Герцог знает о нашей армии, но ночная атака может привести в замешательство его людей. Только так у нас будет шанс – отдавая папку доверенному рыцарю, распорядился генерал.
Солнце закатывалось за верхушки деревьев. Сгущались сумерки. Впереди, на башнях Ронтолы загорелись электрические огни. Их расширяющиеся длинные лучи рывками разрезали сизые вечерние сумерки. С грохотом открывались и закрывались ворота – драгуны, возвращались из разведки, приносили тревожные вести.
В поисках подступающего неприятеля беспокойными кругами света по полю перед укреплениями, опустевшим в преддверии битвы деревням и перелескам рыскали слепящие лучи прожекторов.
В сумрачной тишине особенно громко и призывно закукарекал одинокий, выглянувший из курятника в поисках унесенных солдатами герцога куриц забытый всеми петух. На стенах и бастионах мерзли часовые. Приподнимали маски, укрывающие от мороза лица, стягивали зубами варежки, отгрызали заусеницы с разбитых пальцев. Зябко притопывали и вглядывались в слепую заснеженную мглу.
Солнце ушло. Наступала Самая Длинная Ночь в году.

***

На часах генерала Гандо было уже почти пять вечера, когда передовые части вышли на позиции. Начались спешные приготовления. Усиленные пехотинцами и нестроевыми служащими инженерные команды закатывали в сельские дворики предместий глубоко увязающие в снегу по самые ступицы колес установки тяжелой штурмовой артиллерии.
Обустраивали батареи для фугасных и осветительных ракет, раскладывали треноги для магнитных орудий точечного поражения.  Готовили боеприпасы. Вооруженные фонарями и факелами пешие и конные спешили между домиков.  В полевых кухнях большими полулитровыми кружками раздавали горячий и крепкий, густо приправленный прокипяченным чаем моп. Звонко и резко гремели команды, гудели рожки. Строились пехотинцы, проверяли упряжь и пересаживались на свежих коней рыцари. Усталость пути сменилась мрачной суетливой и напряженной готовностью и возбужденным ожиданием смерти.
-Мэтр Суркель. Сэр Харбибуль. Сэр Майра и сэр Колле – последний раз быстро объяснил план атаки генерал – за барона и государя с Богом!
-С богом! – отозвались офицеры и, надевая шлемы, бряцая доспехами, вышли из комнаты чтобы присоединиться к ожидающим выступления частям.
-Они собираются идти на приступ с марша? Это сумасшествие! Кто-нибудь, скорее сообщите в штаб! - офицеры со стен Ронтолы тревожно подносили к глазам подзорные трубы. Пытаясь присмотреться в свете прожекторов, вертели окуляры. Солдаты вглядывались в бойницы стен.  В казематах мерзли вызванные из казарм стрелки. Силясь разглядеть, что происходит там, за стенами, настраивали свои точные приборы наблюдатели с центральной башни крепости.
-Адъютанта к сэру Булле! – распорядился дежурный по штабу – немедленно!
С громким хлопком лопнул один из прожекторов под куполом, рассыпался падающими по стене белыми искрами. Все вздрогнули. Под ударами точной малокалиберной артиллерии один за одним погасли все огни. Запоздало подняли барьер. Вокруг башни цитадели тревожным северным сиянием замерцали вспышки бесшумно сгорающих в защитном поле снарядов. Морозный воздух наполнился колючим электричеством.
Спешащие на свои боевые позиции через темные дворы бастионов люди поднимали к этому мертвенному, окутавшему башню сиянию лица, мрачно переглядывались и спешили дальше. Под стенами башни заиграли построение. Готовилась к контратаке кавалерия. Перед строем облеченных в лиловые плащи и шарфы гвардейцев важно разъезжал командор Лилового Клуба граф Прицци. Герцог Ринья с сыном проверяли рейтар и конное ополчение.
-Идут! Идут! – прокричали, замахали руками с дозорной башни.
-Идут! – полетели по рядам тревожные голоса ожидающих, мерзнущих на стенах, солдат.
Где-то в поле затрещали выстрелы, слабый ветер принес ржание настигнутого безжалостной пулей коня – к стенам Ронтолы мчался драгунский разъезд – один из кавалеристов заваливался назад и совсем выпал из седла – лошадь заржала и поволокла его по снегу – сапог застрял в стремени.
-Ян – допивая ликер, обратился к маршалу Гарфину герцог Булле. Вместе с бароном Ронтолой они собрались чтобы по традиции отметить последний закат солнца у очага в компании бутылей с черным вином и друзей  – не составите мне компанию в штабе?
-Отчего же нет? – поднимая фужер, кивнул маршал Мильды. Легкая улыбка промелькнула на его губах. Ничто не выдавало того страшного волнения, что при этих словах охватило старого полководца. Они с герцогом и бароном встали от стола и, совершив чинную, полагающуюся всем приличным людям, послетрапезную молитву, покинули резиденцию лорда-майора Ронтолы, чтобы  переместиться в центральную башню цитадели, где почти под самым куполом, выше стен крепости и крыш домов, так чтобы было удобно наблюдать за всем происходящим вокруг города, были устроены наблюдательный пункт и штаб гарнизона крепости.
-Ваш барон Гандо сущий дьявол. Совершенно не щадит своих людей – наблюдая в украшенный золотом и алой кожей морского дракона бинокль, сокрушенно качал головой герцог Булле. Зеленые огоньки горели рядом с выпуклыми синеватыми линзами. Тусклый белесый свет экрана озарял его тонкое благородное лицо. Герцог был не молод и не стар при этом  тонок и узкоплеч, его голубые проницательные глаза смотрели смело и прямо, длинные аристократичные пальцы сомкнулись на алой коже оптического прибора, постановка головы и плеч была легкой и благородной. О нем могли бы сказать, что это дьявольски хитрый и опасный человек, если бы он не был лишен того вероломства, каким обладали тираны и злодеи канувшего в лета далекого варварского пошлого. Герцог был дипломатичен и достаточно обходителен, чтобы никогда не идти на открытый конфликт, всегда улыбался врагам и очень редко говорил «нет». Одним словом он был настоящим рыцарем своей славной благородной эпохи меча и мушкета.
Маршал Мильды Ян Гарфин был полной противоположностью эксцентричного герцога. Хмурый, широколобый, с кустистыми бровями и прищуренным взглядом внимательных темно-серых глаз, он больше напоминал пожилого рыцаря с картинки, чем изнеженного чиновничьими заботами высокого господина. Прямой, сдержанный и честный человек, главнокомандующий армии Мильды даже в плену ничем не подавал виду о том, в каком он оказался положении – что здесь, в штабе он всего лишь пленник, приглашенный не более чем для того, чтобы увидеть как запоздало подошедшая ему на выручку еще одна армия Мильды потерпит поражение. Отставив фужер, он достал свой украшенный черными и золотыми кленовыми листьями бинокль, и отставив трость, поднял его к глазам. Яркий свет электрических ламп отразился в богатых камнях, украшающих пальцы маршала перстней.
-Да, сэр Алексий молод, но вы же не будете отрицать, что он подает надежды? – окидывая опытным взглядом  поле перед бастионами ответил он вопросом на заявление герцога – кому как ни вам, знать, что нельзя недооценивать даже самого безобидного противника.
-Только Бог рассудит нас – не отнимая бинокля от глаз, холодно ответил герцог. На миг черты его лица напряглись и обратились страшной и бесцветной кожистой маской черно-белого демона, какие делают на севере на фестиваль Гирты – они будут атаковать с реки. Это же знамена вашего сына Эрика?– и он указал жезлом на восток, куда светлеющей на фоне черного леса темно-синей, змеящейся лентой убегала закованная в лед Брана. Маршал Гарфин тоже обратился на восток, переключил режим и в черно-белом свете увидел, что гладь реки пересекает колонна кавалерии. Приближая изображение, он покрутил колесико, и теперь мог различить, что возглавляет отряд бодрый старик в полном доспехе и с непокрытой, несмотря на жгучий мороз головой – маленькая круглая шапочка слетела вместе с капюшоном и его седые, обрамляющие лысину волосы разлетелись по ветру. Скачущий впереди колонны командир жестами призывал солдат поспешить. Рядом с отцом ехал один из его сыновей  бравый офицер в шлеме и кирасе, за поясом пистолет и меч, за спиной офицерский вымпел.
-Ошибаетесь – покачал головой маршал - это мой славный друг, князь Колле, а с ним и его сыновья. Да, вы правы, они выступают под нашими знаменами. Но, похоже, Эрика среди них нет.
Увеличивая  приближение почти до максимума, он внимательно следил за тем, как люди и кони по грудь увязают в колючем, засыпавшим стоящую реку снегу, подгоняя лошадей, спешат достичь противоположного берега, а от дороги, от переправы ниже по течению,  тоже с трудом переваливаясь через сугробы, им наперерез тянутся цепочки вооруженных ружьями, фонарями и пиками людей. У моста, в слободе ожидала своего часа засада: притаившиеся в домах и за низкими каменными изгородями садов мушкетеры и вооруженные переносными палисадами бойцы ополчения Гирты. Но, похоже, опытный князь обманул предусмотрительного герцога – он форсировал реку  восточнее моста и сейчас, занявший слободу отряд оказался в невыгодном положении. Полковник распорядился было выслать часть людей на перехват, но как только мушкетеры, проваливаясь в снег на высоких берегах, потянулись через ельник в сторону колонны князя Колле, на мост вылетел первый всадник с бело-зелеными, украшенным кленовым листом, вымпелом Мильды. Он взмахнул пистолетом и выстрелил в воздух, но тут же бесшумно откинулся в седле: переведя взгляд, маршал Гарфин безошибочно определил позицию стрелка. Под темной аркой у самого купола колокольни сверкнула вспышка выстрела тяжелого высокоточного орудия, а рядом, в полумраке арок, тенью мелькнул плащ прижавшегося к обледеневшим каменным стенам человека.
Из окон и из-за углов слободы бесшумно полыхнули вспышки выстрелов, улицы и мост начало заволакивать густым пороховым дымом, но атаку было уже не остановить – всадники летели через мост, кто-то падал, но первые кавалеристы уже форсировали реку. Рыцари стреляли с коней и кололи пиками, спрыгивали на землю и, обнажив мечи, бежали в дома. В слободе началось замешательство – мушкетеры с берега открыли беспорядочный огонь, не ожидавшие такого численного превосходства солдаты из задних рядов покидали строй и убегали по дороге и в лес. Кто-то еще стрелял по переправе князя Колле, кто-то пытался сопротивляться атаке у моста, но позиция была проиграна. Белые оставляющие за собой смазанные следы постэффектов вспышки от выстрелов все реже  и реже плясали на экране бинокля. Далекие трескучие раскаты залпов запоздало достигали башни, становясь все жиже и жиже, и вскоре перешли в отдельные и редкие выстрелы.  Переправа пала.
-Вот и все. Ваши люди разрядили ружья, они зажаты с двух сторон и теперь не удержат натиска – констатировал маршал Гарфин и взял со стола кубок.
-Да, переправу сэр Алексий отыграл. Числом. –  согласился герцог и, тоже приняв у слуги фужер, отсалютовал собеседнику  – здесь все ясно, обратитесь к центру.
В черно-белом режиме над темными массами марширующих пеших отрядов, за полем, за домами, предместья угадывалось сияние непроницаемого для точных наблюдательных приборов и снарядов прикрывающего ставку генерала барьера. Такие же барьеры но поменьше укрывали и колонны идущих на штурм людей. Человек в темной, красиво расшитой магическими узорами мантии вышел за пределы этой тусклой размытой завесы на дорогу, и взмахнул рукавами. Изображение в биноклях смазалось и поплыло. В руках крылатой фигуры блеснул жезл.  Прошла минута, две и над полем начал подниматься с каждой минутой становящийся все сильнее и сильнее, дующий в спины наступающим, ветер. Один за одним из-за домиков предместья стартовали белые и голубые ракеты. С дымными раскаленными шлейфами они взмывали далеко в небо и, раскрывая свои парашюты, медленно опускались обратно к заснеженной земле. Ветер подхватывал их, нес на укрепления. Ночь отступала сменяясь чредой парящих и угасающих, плюющихся кипящими серой и фосфором осветительных огней.
Их трепетный и резкий, слепящий глаза, порождающий сонмы неверных, колышущихся теней, свет  выхватывал из темноты стены и мрачные лица притаившихся в бойницах людей, заглядывал в темные казематы и глубокие стрельчатые окна. А следом за ним в открытые портики и во дворы врывался рычащий, крепчающий с каждой минутой ледяной ветер.
-Аэромант! – зябко кутаясь в шарфы, проверяя, не сдуло ли с запальных полок порох, осторожно выглядывали в бойницы, переговаривались солдаты.
С треском брызнул камень. Громыхнула расколотая ударом вольфрамовой болванки гранитная плита. Редкой звонкой дробью зацокали один за одним врезающиеся в стены, влетающие в бойницы снаряды. Солдаты вжимали головы в плечи. Пытаясь укрыться от разящей из мерцающей ветреной темноты смерти, садились или ложились как можно ниже. Малокалиберная артиллерия перенесла огонь с укрытой щитами цитадели на внешние укрепления.
-Уровень искажения поднимается – сверяясь с приборами, сообщил один из офицеров – мы привели в готовность магнитное орудие, часть энергии перенаправлено на стабилизаторы и для полной зарядки понадобится дополнительное время…
-Жорж  – коротко приказал герцог крепкому, огромного роста, закованному в мощные сине-серебряные латы пожилому человеку, маршалу Гирты, Георгу Ринья – задержите центральные колонны.
-Поля занесены снегом, мы будем лишены маневра! – вскинул руки, пламенно возразил стоящий рядом юноша – это самоубийство!
-Карл! – строго одернул сына за плечо Георг Ринья – немедленно вниз! Горнисты сбор!
-Да… отец – бросив пылающий взгляд на снова невозмутимого и спокойного, уже потерявшего всякий интерес к сцене герцога, сдавленно выдавил молодой рыцарь и, рывком оправив плащ, вышел на лестницу. За ним, кивнув остающимся, ушел и маршал Ринья.
-Похоже, ваш генерал решил рассосредоточить атакующие отряды по всему фронту – не обращая внимания на вассалов, вглядываясь в свою подзорную трубу на юго-запад, снова обратился к маршалу Гарфину, герцог Вильмонт Булле – учитывая, что ваша армия насчитывает не больше двадцати трех тысяч человек, довольно смелое, но единственное верное решение. Посмотрим, что выйдет из этой затеи.
Маршал пожал плечами, поднял свою подзорную трубу и тоже повернулся к западным окнам. Там к устью Браны по льду залива маршировал еще один отряд. Преодолевая торосы, по береговой линии нестройными толпами тянулись цепочки измученных маршем и ночной стужей людей. Шли без фонарей и факелов, оступаясь в темноте, ориентируясь на огни на стенах Ангельского равелина, увязали в сугробах, по колено проваливались в снег и падали, но медленно и верно продвигались вперед. Крошечными огоньками горели лампады в руках ведущих. В их неровном свете можно было различить, что по большей части этот отряд состоял  из вооруженных осадным инструментом – большими щитами, бухтами веревок, ракетами и зарядами для подрыва стен людей. Основную атакующую силу в этом отряде составляли легкие пехотинцы одетые в маленькие куполообразные шлемы и легкие бригандины. Закутанные в плащи мечники с маленькими щитами - баклерами, бойцы с короткими пиками, топорами и шестоперами и вооруженные короткими кавалерийскими карабинами спешенные драгуны. Какие-то разношерстные наемники, разбойники-рыцари и авантюристы под началом бравого полковника Харбибуля. Опасаться кавалерийского удара им не было смысла – никакая кавалерия не прошла бы по преодолеваемым ими торосам. Эта колонна в несколько тысяч человек  с неумолимой медлительностью приближалась к запирающему устье Браны с южного берега Ангельскому равелину, но, похоже этот обманный маневр не удался. Со стен ударили прожектора – засевшие за бойницами солдаты уже приготовились встретить наступающих ружейным и пушечным огнем, как только те подойдут на расстояние выстрела.
-Примерно четыре тысячи человек с запада – раздраженно констатировал герцог – и еще восемь-девять по центру. Опрометчивый ход. Бросить основные силы на флеши. Не могу понять, чего ваш генерал хочет добиться?
-Это же очевидно, дорогой Вильмонт – убирая свою подзорную трубу в футляр и доставая кисет, ответил маршал Гарфин – он рассчитывает на аэроманта и артиллерию.
Две плотные пехотные колонны медленно двигались в сторону флешей. Одну возглавлял высокий, облаченный в черную кирасу и закрытый шлем, гарцующий на черном коне рыцарь. Вторую красивый, не старше двадцати пяти лет молодой дворянин. Оправляя от снега полы плаща, он звонко призывал своих людей поспешить. Его тонкое одухотворенное лицо было обрамлено светлыми курчавыми бакенбардами, а кираса украшена чеканенными кленовыми листьями Гарфинов.
-Граф Майра во главе восточной колонны – констатировал герцог Булле – разве не его семья была лишена титула за проделки брата?
-При всех огрехах семьи, Анастасий верноподданный государя, друг и вассал моего сына – самостоятельно наливая себе новый фужер, отвечал маршал Гарфин – к тому же за него ходатайствовал сам сэр Ронтола, давший ему самые лучшие рекомендации за безупречную службу здесь, на севере.
Стоящий тут же, опирающийся на трость худощавый и сутулый, но при этом широкоплечий пожилой господин с впавшими щеками и интеллигентным взглядом кивнул в знак согласия с маршалом.
-Вильмонт, друг мой – глядя в другую сторону, внезапно привлек внимание герцога маршал – гляньте сюда, а что вы скажите на это?
И вправду – самая многочисленная баталия надвигалась с юго-востока. Приближаясь к южным укреплениям Ронтолы, там, где  между флешами и рекой город прикрывали только старые земляные валы она быстрым маршем форсировала открытое пространство между предместьем и городом и была уже почти в зоне досягаемости стрелков со стен. Сам генерал Алексий Гандо возглавлял атаку с востока. Барон восседал на закованном в тяжелую броню белом коне, забрало его сияющего шлема было поднято, и солдаты могли видеть его благородное целеустремленное лицо. Сияющие пластины свисали по бокам его боевого коня, а крылатые оплечья красиво очерчивали силуэт рыцаря. Словно на параде, барона сопровождала и вся его свита. Закованные в доспехи пешие и конные рыцари, баронская стража, знаменосцы, музыканты и щитники. Как только колонна подошла достаточно близко, с земляных валов загремели беспорядочные выстрелы. Стреляли в генерала, и в бинокль было видно, как пули со вспышками врезаются в невидимый барьер перед ним и сгорают со сполохами молний, озаряющих мрачные, полные решимости лица.
Где-то внизу, застучали копыта, гулко и сипло, отражаясь эхом от толстых стен двора запели рожки. Выпуская эскадроны кавалерии, распахнулись ворота цитадели. По дворам, через горжи бастионов перед флешами, к внешним воротам укреплений потянулась цепочка огней. Герцоги Ринья, отец и сын во главе  большого отряда кавалерии выдвигались на позицию.
-Свет! – резко распорядился герцог Булле и где-то в глубине цитадели щелкнули невидимые рубильники, загудели катушки и, в бойницах стен ярчайшими копьями света, освещая равнину до самого леса, загорелись лампы пронзительного дневного освещения. Волна наступающих дрогнула – люди шарахнулись от ударившего в лицо белого огня, заслонялись руками, жмурились с темноты, отступали, пытаясь проморгать ярчайший электрический свет, а со стены было видно, как навстречу им, через заснеженное поле, разбрасывая копытами фонтаны снега, мчится закованная в сталь тяжелая кавалерия.  С треском и визгом грянула электрическая пушка. С треском удара молнии ослепительным белым солнцем полыхнул принявший удар, прикрывающий колонну барьер. Свет на несколько секунд притих, а экраны биноклей покрылись серой рябью электропомех. Где-то в глубине цитадели взвизгнули какие-то машины и электрическое освещение окончательно потухло. Защелкали реле, внизу забегали, закричали люди. Тревожные голоса заполнили холодные коридоры нижних этажей башни. Потянуло едким химическим дымом. Электрика не выдержала нагрузки.
-Запасную линию! – грозно скомандовал главный инженер. Снова защелкали реле. Электрические лампы под потолком загорелись новым светом. Снова вспыхнули прожектора на стенах.
Впереди за флешами, на равнине кавалерия почти встретилась с остановившимися в нерешительности, изготовившимися к бою терциями.
-Не отступать! На караул! В копье! – выхватывая оружие, взводя курки пистолетов, отрывисто кричали офицеры. Но отступать было некуда.  На ослепленных безжалостным, бьющим со стен светом людей мчалась стена закованных в броню кавалеристов.
-Держать строй!
В глазах людей стоял ледяной, парализующий ужас.
-Вперед! Вперед! Во  славу барона Эмери и государя Арвестина! –  призывно и звонко закричал юный граф Майра – в копье! на караул!
-За Государя! За генерала Гандо и барона Эмери!  – исступленно и хрипло закричал кто-то, и его подхватили жмущиеся плечом к плечу рядом десятки и сотни людей.
-За Государя и Генерала! – покатился по рядам отчаянный, многоголосый крик.
-За Господа Барона и маршала! – словно пытаясь выдохнуть в морозный воздух сковывающей по рукам и ногам ужас, до боли надрывая охрипшие на морозе глотки, до крови в ногтях сжимая замерзшие древки копий и рукояти мечей кричали бойцы – вааа!!
И с этим нарастающим, с каждой секундой, становящимся все более и более отчаянным и яростным криком в глазах авантюристов, солдат и простых наемников, все  ярче и безумнее разгорался страшный беспощадный огонь идущих на смерть.
-Слава государю! – отчаянно подхватили, качнулись вперед, чтобы скорее вступить в драку задние ряды.
-Господь Иисус Христос, направь мою руку!
-За господа Иисуса Христа и государя! – пересиливая криками страх боли и смерти кричали исступленные, измученные люди, протягивая вперед намертво зажатое в замерзших пальцев оружие, через плечи товарищей, через шлемы и просто подняв его вверх – навстречу бесформенным астигматически-черным на фоне яркого бьющего со стен, обжигающего глаза света, катящимся навстречу всадникам кавалерии Гирты. Такого же христианского свободного города на побережье под властью одного короля, под знаменем одного государства. И сейчас для них было совершенно не важно,  кто враг – орды ли беспощадных варваров из ядовитых, засыпанных черным песком южных пустошей, черно-белые ли демоны с далекого-далекого запада, где небо лиловое от пронизывающей его губительной, поднимающейся от земли энергии, а в воздухе парят отвратительные многометровые воздушные черви, яростные ли пустынные кочевники с далекого востока, пираты ли или такие же христианские солдаты и рыцари из такого же, подчиненного одному королю города на побережье. Тысячи сердец сплотились в едином порыве, тысячи рук занесли оружие, защелкали курки мушкетов и пистолетов, загремели упираемые в поножи щиты, завыли сигналящие защитное построение боевые флейты. Солдаты жались к командирам и друг к другу, образуя перед ними непроходимый вал стволов, пик, щитов и мечей. Из строя грянули выстрелы, и лава кавалерии покачнулась – первые всадники падали с подстреленных коней, лошади ржали, кричали люди, другие тормозили, стреляли в упор из пистолетов и кололи копьями вставшую непроходимой преградой людскую стену, вламывались в строй, рубили мечами. А им в ответ гремели выстрелы, кто-то выскакивал вперед и бил копьем или мечем. Началась свалка. Лорд Майра протиснулся в первые ряды и уколом с двух рук ударил длинным мечем в грудь скачущей на него лошади, а та с пронзительным ржанием навалилась на него, опрокидывая и сбивая с ног. Атака захлебнулась. Кавалерия намертво увязла в снегу и валу пехоты. Задние ряды баталии не дали попятиться тем, кого не затоптали и не смяли конные латники, но и зажатые в массе щитов мечей копий и шлемов рыцари полностью лишись своего преимущества. Густая, зажатая между кавалерией, павшими товарищами, конями и напирающими задними рядами масса пехоты превратилась в смертельную ловушку для всадников. Рыцари отчаянно рубили мечами, раскидывая пехоту, кроша шлема, ломая копья, но их все равно теснили, потому что на место убитых раненных, контуженных и отброшенных тут же становились все новые и новые, желающие только драки, полные бесконечного стремления вперед и ярости бойцы. Перед страхом смерти орущая, многоголосая, изможденная толпа превратилась в единый беспощадный и бессмысленный организм с сотнями голов, рук и мечей. Бестолковая, прущая напролом аморфная масса подалась вперед и подмяла под себя увязающих в снегу, лишившихся инициативы верховых. Солдаты с криками вцеплялись в упряжь лошадей, в плащи и доспехи, стаскивали кавалеристов, рвали их руками и зубами, в ход шли приклады мушкетов, ножи и щиты. Несколько стремительных и яростных минут и кавалерия Гирты – пять лучших рыцарских эскадронов, беспорядочно подалась назад – те, кто могли вырваться, бросали щиты и пики, отчаянно кололи шпорами коней, с позором пригибались к гривами и со всей поспешностью скакали прочь, а им вслед , сбивая отстающих летели пули, приветственные крики и свист бессмысленно бросающихся им вдогонку разгоряченных боем и опьяненным победой пехотинцев.
Сверкнул добивающий еще живую храпящую лошадь меч. Но рука дрогнула, и солдату пришлось ударить несколько раз, прежде чем придавившее юного графа Майра, судорожно стучащее копытами животное затихло. Десяток рук рывком стащили коня и еще стонущего всадника с поверженного командира.
-Сэр Майра! – приподнимая раздавленного конем юношу, кричал ему какой-то офицер – сэр  Майра! Приказы?
-Что тут? Что? – кричали солдаты – вперед! Вперед!
-Сэр Майра убит! – тревожно  понеслось по рядам – полковник убит!
-Терция разбита! – вдруг понеслось по рядам – первая терция остановилась!
Сотни голов повернулись налево, солдаты вытягивали шеи, пытались заглянуть поверх стоящих рядом людей, в надежде понять, что случилось. В свете парящих огней и прожекторов со стен было видно, что первая разбитая выстрелом из магнитной пушки терция  пятится под натиском второго кавалерийского отряда. Мушкетеры беспорядочно стреляли во фланг врагу, но вместо того чтобы прийти на помощь гибнущим товарищам, люди остановились в нерешительности.  Кто-то должен был возглавить их.
-Полковник Майра убит! – кричали по рядам паникеры, их пытались утихомирить, но все было тщетно, лишившись первого запала, люди в нерешительности опускали оружие. Какой-то рыцарь выхватил из-за пояса флягу и, раскрыв рот поверженного командира, влил ему большой глоток.
-Капитан! - морща разбитое лицо, застонал граф Майра и судорожно сглотнул  – я… не умер… - и увидев, сколько людей в безмолвном, полном мольбы ожиданием в глазах стоят над ним, вытянул шею и как можно более громко выкрикнул – капитан! Доложите обстановку!
-Колонна полковника Суркеля отступает! – выкрикнул кто-то.
-Докладывать четко! – сдавленно, но со всей яростью, грянул граф – плетей мерзавцу!
-Смежная терция разбита ваше сиятельство! Разбита но еще держится! – отсалютовал юному лорду какой-то пожилой офицер – ждем приказаний!
-Немедленно – выдохнул граф Майра – поднимите меня на щиты! Чтобы видели все! Вперед! На построение!
Он хрипел, кровь шла у него горлом – композитный нагрудник был проломлен, шлем слетел с головы, разбив в кровь все лицо юного лорда, но его глаза вспыхнули пронзительным огнем полководца.
-Левофланговый батальон в помощь смежной колонне! Остальным продолжить продвижение! За барона и генерала!
-Да! – закричал кто-то и множество рук с новым воодушевлением подхватили юного рыцаря и подняли его над головами так чтобы было видно всем.
-За барона и генерала!!! Слава полковнику Майра! Слава генералу! – ликовали в рядах. Офицеры разворачивали баталию, подгоняя мушкетеров, и те бегом бросились в наступление. Снова загремели выстрелы. В рядах кавалерии Гирты случилось замешательство - видя что разбившая их первый отряд терция сменила направление, рыцари дрогнули и разворачивая коней, под выстрелы и крики, бросились прочь, к спасительным стенам города.
-Да! – вскидывая к пылающему огнями осветительных ракет небу мечи и копья, кричали солдаты – вперед! Вперед!
-Полковник Суркель убит – устало выдохнул покачивающийся в седле от раны, примчавшийся от первой баталии офицер – сэр Борщ возглавил отряд…
-Не стоять!!! На приступ!  – метнув на него яростный взгляд, хлопнул латной варежкой по бедру граф Майра. Гаунтлета едва не выпала из его слабеющей руки, но он удержал ее – продолжайте движение!
-Она перезарядится через пятнадцать минут? – наблюдая за тем, как колонны, оставляя за собой темные шлейфы убитых, отстающих и раненных, нестройными  массами снова двинулись к стенам, поинтересовался маршал Гарфин. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
-Да – кивнул герцог Булле – она стреляет раз в восемнадцать минут. Но, похоже, тут вам повезло с аэромантом. Что-то с трансформаторами. Сэр Ронтола – обратился он к градоправителю – да, ваш граф Майра настоящий рыцарь, его ждет отличная карьера. Он ранен, но держится впереди. Вы не зря ходотайствовали за его помилование. Мне нравится ваш выбор.
-Да, вы правы, это он – приглядываясь в подзорную трубу, кивнул маршал Гарфин.
Молодой полковник Анастасий Майра восседал на большом щите, который тащили четверо дюжих бимбардуристов. С юного лорда сняли кирасу и умыли лицо, но темные пятна крови безвозвратно испортили его одежду, а правая рука беспомощно лежала на коленях. Глаза графа сияли лихорадочным огнем – он отказался от наркотика и терпел страшную боль только для того, чтобы остаться в строю. Позади колонны, на подмогу скакал еще один отряд – запасной драгунский эскадрон генерала Гандо, возглавляемый вскочившим в седло аэромантом. С ревом рожков и приветственными криками обгоняя пешие колонны, они летели к воротам крепости.

***

Как раз в это время терция генерала Гандо уже преодолела южные валы и сверкающими потоками шлемов и кирас рассыпалась по улицам восточного города – солдаты Гирты с предупреждающими криками бежали впереди них, отступая к окружающим цитадель укреплениями. Наемники и ополченцы даже не пытались оборонять дома и ворота у внешнего вала – их просто захлопнули перед налобником коня скачущего во главе колонны генерала. Вторая линия обороны – рассекающая восточную часть города каменная стена тоже ненадолго задержала нападающих. На нее с хода полезли с соседних домов, в ответ начали стрелять, завязалась больше похожая на кабацкую драку, чем на настоящий бой, потасовка. Изрыгая проклятия и показывая врагу грубые жесты, наемники  рубили канаты и сбрасывали крюки, но бежали, как только первые разъяренные и усталые солдаты генерала появились на стенах. Положение изменилось, когда новый большой отряд вышел из ворот цитадели. Объединенные в одну большую дружину друзья и вассалы членов рыцарского клуба Гирты – Лилового клуба, вооруженные самым лучшим оружием и экипированные в лучшие доспехи  бойцы вступили в битву.
Строи остановились друг перед другом. Из задних рядов вперед подались стрелки. Изготовившись как на потешной военной игре, как можно быстрее уплотняя строй, люди припадали на колени, со всей возможной скоростью перезаряжали ружья и пистолеты. Почти синхронно грянули два встречных залпа. Проспект заволокло дымом. Половина оружия не выстрелила, но и от остального было больше шума чем эффекта. Горький запах жженого железа и грозы пополз по улицам – чем быстрее летели пули, тем ярче они сгорали в прикрывающих людей барьерах, а те, что достигали цели отскакивали от нагрудников доспехов. С грохотом повалились на обледеневшую мостовую раненые и убитые. Следом за разряженными ружьями в бой пошли гранаты и арбалеты.
Осколки и дробь белыми веерами сгорали в завесах силовых полей.
Но Лиловые рыцари Гирты, не дожидаясь пока их закидают ручными бомбами с устрашающими  выкриками и пронзительным воем рогов врезались в темный строй пехоты Мильды и, орудуя своими длинными мечами, клевцами, топориками и шестоперами, потеснили их. Генерал Алексий был в самой гуще битвы – он и его свита сдерживали на центральном проспекте подошедший из замка отряд лиловых рыцарей. Барон рубил мечем и топтал врагов копытами своего бронированного скакуна. Его спутники стреляли из капсульных пистолетов с седла не жалея патронов устойчивых к искажению, не дающих осечки как обычные пистолеты и мушкеты, рубили сияющими мечами подходящих в упор противников. Отрывисто рычала тяжелая магнетическая винтовка в руках одного из телохранителей генерала. Каждый выстрел, что попадал в цель, был либо фатален, либо наносил ужасную рану. Но и это не могло дать видимого перевеса. Терция генерала, разбившись по трем центральным улицам восточного города, намертво увязла в большой уличной драке. Несколько минут боя, и строи подались назад - бойцы устали и теперь, тяжело дыша яростными дикими котами, глядели друг на друга  поверх пик и щитов. Даже на морозе пот лился ручьями из под шлемов и вместе с кровью замерзал на шарфах и кирасах. Снова вперед подались мушкетеры. Первые ряды пригибались на коленях, беспорядочно стреляли от бедра убегали назад в строй, другие с поднятых рук палили из-за плеч прикрывающих их щитами товарищей и поспешно приседали чтобы спрятаться за спинами других людей. Из вражеского строя им кричали и тоже стреляли в ответ. Едкий пороховой дым полз по улицам.
-Идите сюда! Трусы! – исступленно призывали мильдинги, им в ответ летели гранаты и раскаленные в полях барьеров арбалетные болты. Вглубь строев оттаскивали обожженных и ослепленных, раненых с перебитыми конечностями. Откуда-то из тыла раздались предостерегающие окрики. Тревожно завыли рожки. Компания каких-то рыцарей обогнула фронт и зашла с узкого проулка во фланг одной из колонн. Снова загремели выстрелы, застучала сталкивающаяся сталь,  загремели врезающиеся в шлемы и щиты клинки. В задних рядах  началась паника.

***

На западе, у побережья, дела обстояли гораздо успешнее. Запоздалая колонна полковника Харбибуля увязла в торосах перед Ангельским равелином, на котором держали оборону ополченцы Гирты и регулярный батальон герцогских стрелков.
Когда включили прожектора, люди припали к торосам, но полковник Харбибуль достал ракетницу и запустил сигнальный огонь. Тут же откуда-то издалека, из-за горизонта, поле боя огласил резкий раскатистый гром. Бойцы на укреплениях в смятении вскинули головы и уставились на юг. Небо полыхнуло вспышками  выстрелов залповой артиллерии.
Над куртиной расцвел огненный куст и столбы подсвеченного горящим фосфорным огнем дыма вскинулись в морозное небо. Один за одним снаряды падали  на равелин. Один ушел дальше, врезался в лед Браны, прожег его и с дымным шипящим гейзером ушел под воду. Еще несколько упали на крыши города. Начались пожары. Он фосфорного огня горел даже снег.
-Хо хо! – воскликнул полковник Харбибуль и выпрямился в полный рост – герцогов и баронов брать в плен в первую очередь без промедления!
-Да! – приветственно закричали солдаты.
-Вперед! Залезем на этот равелин! – скомандовал полковник, протер носовым платком поцарапанное дробью оплечье и возглавил атаку. Его встретили редкие выстрелы оставшихся на боевых постах смельчаков. Напуганные ударом артиллерии и начинающим разгораться в постройках на обратной стороне куртины пожаром ополченцы в суматохе разряжали, а некоторые просто бросали мушкеты и покидали равелин, оставляя на произвол судьбы герцогских солдат и рыцарей. Те дали несколько беспорядочных залпов, но как только саперная команда взорвала ведущие от пристаней в город ворота, перегруппировались и заняли оборону на одном из фланков бастиона. Откуда они стреляли по спешащим в ворота мильдингам, но полковник Харбибуль быстро расставил приоритеты и, оставив часть людей у горжи бастиона охранять попавших в ловушку деморализовынных герцогских солдат, направил основные силы на восток – через город и рыночную площадь на приступ западной стены цитадели.
-Похоже Ангельский равелин пал. И восточный город тоже – отсалютовал фужером герцогу маршал – Вильмонт, вы уверены, что эшелонированная оборона была верным решением?
Перед ними на большом деревянном столе была разложена карта. Массы солдат сверкающими разноцветными скопищами множества точек сами собой двигались по ней, стягивались к центру города к стенам цитадели.
-Обратите внимание, Ян – словно читая лекцию, невозмутимо надел на нос маленькие круглые очки и продемонстрировал диспозицию герцог Булле  – силы наступающих на исходе. Они измотаны маршем и сражением с выставленным мной в первую линию ополчением. Лорд Алексий не может прорваться через город, две центральные баталии дезорганизованы и, кажется одна лишилась своего командира, при том что второй тяжело ранен, а с севера к нам идет не более двух с половиной тысяч утомленных маршем по торосам человек. А у нас в запасе еще почти семь тысяч регулярной армии и они прикрыты барьером, а значит вне досягаемости вашей залповой артиллерии.  И сэр Кибуцци с артиллерией и подкреплением в двух днях пути. Нам остается только продержаться до его прихода. Но мы поступим иначе, мы выдвинем подкрепление на южную стену против ваших терций и остановим их у равелина святого Николая, а западную колонну разобьем контратакой через город, так что  в любом случае вашему генералу не удержать город и ему придется отступить, после чего мы пригласим сэра Алексия сюда и подпишем окончательный мир.  Это была хорошая партия, но сэр Гандо проиграл ее. А вместе с ним и вы, ваш барон Эмери и вся Мильда.

***

Как раз в это время эскадрон драгун, пришедший на помощь центральным терциям, выдвинулся вперед и подъехал к стенам равелина святого Николая. По ним начали стрелять, что немного отвлекло огонь от пехоты. Кавалерия пролетела мимо стен и оказалась у самых ворот – рыцари спешивались, прикрывая щитами головы, перебежали под огнем через мостик, перекинутый на другую сторону эскарпа, заложили под воротами бомбу и бросились обратно. Сверкнуло зеленое пламя, зашипел дым, но фугасный заряд только повредил и сильно оплавил ворота и латники второй волной навалились на них, пытаясь поломить топорами поврежденные, дымящиеся створки. Аэромант – крепкий, закованный в полный доспех старик с изумрудными глазами, бойко раздавая приказы, руководил атакой.  Он взмахнул руками и снова подул ветер. Налетевший шквал поднял с земли колючую поземку и, грозно завывая, понес ее на стены, заставляя прятаться за уступы бойниц стрелков, запорашивая глаза, ослепляя и опрокидывая тех, кто все-таки силился высунуться и выстрелить в атакующих.
-Быстрее! Быстрее! – бледнея, провозглашал срывающимся на крик высоким голосом аэромант – всех не перестреляют! Проиграем, всем хуже будет!
Выстрелы стали реже. Из непрерывной дроби они превратились в отдельную трескотню – вьюга мешала перезаряжать ружья на открытых галереях куртины и в казематах. Дрожащие руки просыпали натруску, бойцы роняли пули, ломали шомпола. У кого-то в руках разорвался ствол. Но большинство ружей просто давало осечку. В патронах отказывался гореть порох. Из-за стены наугад бросили гранату, но она взорвалась во рву.  Какой-то рыцарь бестолково прикрыл и без того укрытую кирасой грудь командира щитом, но меткий, пущенный из бойницы слева от ворот, арбалетный болт все-таки нашел свою цель  – стрела попала в лицо под козырек шлема-салада аэроманта и старик только и взмахнув рукавами, словно крыльями, бесшумно опустился на окровавленные переломанные доски моста. Ветер начал слабеть. Рыцарь растерянно посмотрел вверх, и тут же и о его кирасу звякнула тяжелая мушкетная пуля и опрокинула его навзничь. Те, кто были у ворот,  не заметили гибели своего предводителя. Прикрываясь щитами они наконец сумели выломать несколько досок из ворот. В ответ из полома полетели стрелы, но кто-то кинул туда гранату. Под сводами громыхнуло, запоздало последовали стоны, потянуло едким пороховым дымом и жженой шерстью.
Как раз в  это время, подгоняемая в спину поднявшейся вьюгой колонна пехоты, подошла к стенам, усталые, изможденные люди гнулись от ветра и пуль, склоняя головы, только чтобы не видеть страшных вспышек выстрелов со стен, шагали вперед. То один то другой солдат со стоном падал на колени, или опрокидывался навзничь, но другие перешагивали через него и шли дальше. Впереди темной громадой высилась облицованная черно-серым гранитом куртина.
Равелин святого Николая прикрывал цитадель с юга четырехметровой стеной.

***

Наступил кризис битвы. Прибежал растрепанный и злой как черт из табакерки старичок, замахал руками, закричал на герцога, что электрика перегорела и что магнитная пушка больше не сделает ни одного выстрела. Крикливо нажаловался на нерадивых инженеров и распоясавших своих слуг барона Ронтолу и выскочил вон. Герцог Булле только покачал головой. Он все равно был доволен профессором  – даже один выстрел деморализовал целую терцию идущих на приступ людей. Яростная истомленная толпа атакующих заполняла равелин святого Николая, оттесняя его защитников к фланкам укрепления. На ник, контрмаршем через замерзший батардо двигалось подкрепление из цитадели.
Полковник Харбибуль вошел с запада в город через взорванные ворота Приморского бастиона, но под угрозой обороняющихся на равелине у него в тылу солдат, не мог использовать все силы для натиска на цитадель. Сейчас угрозу армии Гирты представляла только колонна генерала Гандо. Со своей терцией он  уже оттеснил к воротам цитадели оставшихся герцогских наемников и лиловых рыцарей, взял в тактическое окружение восточный бастион святого Стефана, гарнизон которого в количестве полутора тысяч человек, понимая, что их сейчас раздавят с тыла числом, беспорядочно, отступил через Брану и укрылся в лагере на северном берегу. Откуда-то с востока взлетела в воздух синяя сигнальная ракета, по дуге полетела вниз яркой мерцающей звездой. За ней последовала нетерпеливо выпущенная вторая. Несколько раз полыхнул горизонт. Стреляли по южным укреплениям и дворам цитадели, но удар дальнобойной артиллерии бессильно раскололся о прикрывающий, башню барьер.
-Таким образом, наши потери составляют примерно шесть с половиной тысяч человек - осматривая в свой бинокль позиции, задумчиво качал головой герцог Булле - из них не меньше трех тысяч дезертиры. Из четырнадцати. При этом мы потеряли Ангельский равелин, бастион святого Стефана и восточный город.  Потери сэра Алексия, похоже, не меньше пяти с половиной тысяч  раненными и убитыми, это из двадцати трех  – он сверился с картой, снова поднял бинокль и оглядел позиции – люди генерала истощены и вряд ли смогут долго продолжать бой, ему могла бы помочь артиллерия, но, Ян, как вы видите, в данных условиях применить ее невозможно…
Он не успел договорить, как на лестнице загремели сапоги, послышались предостерегающие голоса, в штаб ворвался запыхавшийся адъютант, его лицо было перекошено, он тяжело дышал, а за ним по толпе офицеров, курьеров и вестовых уже летела неприятная новость.
-Кавалерия!
-Кавалерия? – удивился, было герцог Булле, но маршал Гарфин уже поправил его.
-Кажется вы забыли о колонне сэра Колле.
-Вы правы, Ян, но ваша улыбка напрасна, это не изменит положения вещей. Я разобью их поодиночке – и распорядился отдать приказ графу Прицци выйти из западных ворот в город и оттеснить отряд полковника Харбибуля. После чего  свернуть на юг и сбросить с равелина святого Николая остатки терций Майра и Суркеля.
Внизу, во дворе редьюта взревели рога. Отрывистые команды сотрясали воздух, ржали лошади, гремели доспехи, щелкали бичи. Забил барабан –  колонна регулярной армии Гирты и часть рыцарей Лилового Клуба, что до сих пор оставалась в резерве, контрмаршем выливалась из ворот цитадели в западный город.
В это время у восточных ворот произошло небольшое затишье – под аркой в строю защитников ожидал огромный, закованный в белую сияющую броню исполин – не меньше двух человеческих ростов, он был настолько широк в плечах, что в строю занимал место для четверых. Рыцарь стоял неподвижно, сжимая в одной руке носатый молот-чекан, а в другой зловещего вида белый зубастый диск, который при приближении солдат Мильды начал вращаться с таим неприятным скрежещущим свистом, что даже стоящие рядом с исполином союзные солдаты невольно разошлись в стороны.
-Автомат! – пронеслось по рядам, наступающие остановились.
-Надеюсь, вы помолились и уже осознали всю бесполезность сопротивления! – глубоким звонким баритоном, словно в чреве механического рыцаря раздувались невидимые меха органа, произнес гигант – это будет отличная драка!
И с громким  жужжанием и часовым тиканьем качнулся вперед.
-Хо. Хо. Хо. – с шагом занося  молот, медленно и пафосно произнес он. Ощетинившись пиками и мечами солдаты Мильды в опасливом недоумении подались назад, Грянули выстрелы. Гигант качался, когда пули с тяжелыми звенящими шлепками попадали в него, оставляя на керамической броне покрытые тонкими трещинами вмятины, но, похоже, стрельба не причиняла ему никакого неудобства. Видя, что их противники дрогнули, солдаты Гирты двинулись следом за машиной. А гигант шагнул на сомкнутый строй и ломая копья и отбрасывая мечи провел по лесу нацеленного в него лезвий и наконечников пилой. Бросая поломанное оружие, люди с криками шарахнулись прочь.
Какой-то смельчак, было, бросился на машину, но автомат сделал невиданное – поднял колено и снизу вверх ударил героя по щиту своей закованной в стальные солереты ногой так, что тот отлетел на несколько метров назад, обратно в строй.
-Замечательное изобретение, профессор! – похвал выехавший за ворота всадник облаченного в длинную черную мантию тонкого растрепанного старичка с маленькой клиновидной бородкой выглядывающей из под необычных оборудованных множеством линз, закрывающих почти все лицо, очков. Рядом стоял мобильный барьер. Толстый экранированный кабель уходил от него в раскрытую калитку ворот. Вокруг машины разливалось легкое серебристое сияние. Залетающие под арку шальные пули сгорали в нем. Профессор Глюк стоял под аркой ворот в тени, держал в руках какой-то сложный прибор и внимательно следил за ходом боя. На его лице играла зловещая азартная улыбка, изгибаясь всем телом он обеими руками вращал рукоятки с двух сторон своего прибора.
-Он работает на пружинах? – поинтересовался офицер.
-Нет! – яростно вращая ручки пульта дистанционно управления, выдохнул старичок – на расщепительной энергии! Катитесь прочь! Я занят! Это из столицы, сказали протестировать его!
-Не отвлекайте гения от работы! – покачал головой кто-то.
Автомат тем временем высказал свое мнение насчет того, что армия Мильды тут лишняя и одним взмахом молота по воздуху заставил разбежаться было снова сомкнувшиеся перед ним строй.
-Назад! – затрубили рожки. Колонна расступилась и в мерцающем свете электрического прожектора над воротами, навстречу машине выехал закованный в броню всадник. Лорд Алексий бросил полный безнадежности и одновременно бесстрашной решительности взгляд на машину и надвинул забрало на лицо.
-Нет ничего прекраснее славного рыцарского поединка! – протрубил гигант, и меха в его груди запели органом. Барон Алексий без лишних разговоров ударил коня шпорами и, отставив меч в сторону, полетел в атаку. Обе армии замерли в нерешительности – кто победит, созданная ученым машина, или отчаянный, решившийся на драку с ней человек. Но не успел никто и выдохнуть, как  все закончилось в считанные секунды – дисковая пила встретила голову коня и лорд Алексий, поднявшийся в стременах для атаки, едва успел выпрыгнуть в сторону, прежде чем голова лошади со страшным  металлическим хрустом лопнула и сверкающее месиво металлических обломков и едкого черного геля брызнуло во все стороны. Беспомощно дергаясь, механическая лошадь повисла на дисковой пиле – ее ноги разъехались и она с неприятным, чавкающим шлепком плюхнулась на залитую кровью мостовую, превратившись в изуродованную бесформенную, бестолково сучащую копытами тушу.
-Хо. Хо. Хо. – провозгласил автомат и, было, обратился к упавшему на землю и сильно ударившемуся шлемом барону, но тот уже был готов  к контратаке. Он поспешно вскочил на ноги,  рывком поднял глухое забрало и нанес мощный колющий удар под мышку могучей, закованной в керамический композит руки.
-Бой не окончен? Я удивлен!  – поводя поврежденной конечностью и занося для удара пилу, провозгласил гигант, но барон разгадал движение и вместо того чтобы, как сделал бы любой, заслониться мечем, просто шагнул назад. Автомат навис над ним и взмахнул пилой. Сверкнула оптика. Громыхнул выстрел  тяжелой магнетической винтовки. Автомат дернулся, бессмысленно задергал изувеченной головой, бестолково повел плечами. Половину его армированного керамического шлема разворотило выстрелом. Из трех его стеклянных, расположенных на шлеме треугольником глаз целым остался только один левый, но, похоже, в одиночку он не давал необходимой для точных измерений картины. Автомат шагнул на барона  и ударил куда-то в сторону.
-Дьявол! – дергая рычаги управления, закричал профессор, но было поздно. Пила с грохотов врезалась в стену ближайшего дома и с жалобным треском разлетелась вдребезги.
Генерал Алексий первым сообразил, что надо делать – подхватив с земли брошенную кем-то пику, он ловко подскочил к нерешительно топчущемуся от стены к стене исполину и сунул ее между бессмысленно, как у паяного, перебирающих ног. Автомат запнулся и под приветственные крики солдат Мильды с грохотом растянулся на мостовой.
-Хо. Хо. Хо. – тяжело вздохнул он – вы победили, барон Алексий. Это была замечательная битва, как жаль, что я не могу быть таким же славным рыцарем как вы!
-Что ты несешь болван??? Немедленно вставай и дерись!  – размахивая руками, закричал, завопил на него профессор. Но было уже поздно. Автомат захлопал по мостовой единственной уцелевшей рукой. Механический рыцарь сдавался генералу.
- Вперед! За Государя и Барона! – вскидывая меч, провозгласил лорд Алексий, и воодушевленные победой солдаты Мильды с новыми силами и криками бросились в бой.
Никто так и не заметил того момента, когда профессор Глюк бесследно исчез из под темной, озаряемой вспышками сгорающих в защитном барьере пуль арки ворот.
-С вам все в порядке? – перезаряжая обойму магнетической винтовки, спросил доверенный телохранитель генерала, но тот был занят проверкой своего покореженного доспеха. Он поднял безвозвратно испорченный, с разбитым потекшим внутреннем экраном полного обзора шлем и теперь осматривал его сачащуюся черным гелем, вогнутую внутренность. Лицо генерала было изрезанно ссадинами. Губы кровоточили. Его взгляд то замутнялся, то снова фокусировался перед собой – удар о камни мостовой не прошел для барона бесследно. 
-Коня, щит и новый  шлем – сухим надтреснутым голосом, наконец распорядился он..
-Вы ранены – воскликнул кто-то -  вам нельзя! Доктора!
-Мы должны закончить этот бой! – потирая ушибленную голову, ответил тот и яростно крикнул – шлем! Немедленно!
-Вы возьмете меня в плен, барон? – спросил с земли поверженный автомат – большая честь для меня быть пленником столь умелого рыцаря!
Но генерал не обращал на него внимания. Он морщился от боли в разбитых суставах. Его серые волосы слиплись от крови. Он достал из задней сумки маленький шприц и воткнул его себе в шею.
-Я хорошо играю в шахматы! – гордо заявил автомат – Хо. Хо. Хо.

***

В это время колонна князя Колле, окончательно сокрушив и разоружив отряд у слободы, уже мчалась к Ронтоле. На северной стороне, в казармах флешей располагались лагерь армии герцога и обоз. В преддверии окончания битвы и возвращении уставших и проголодавшихся после ночного боя солдат, там уже начинали готовить завтрак, как грохот приближающихся копыт отвлек поваров и прочих нестроевых от лагерных работ. Писари, кузнецы, кухари и маркитанты не сразу сообразили, что происходит там, за стенами. Запоздало грянул выстрел и загудел рожок. Дозорные подняли тревогу.
-На построение! На построение! – кричали люди, но было поздно – отвлеченные стрельбой и шумом в городе за рекой часовые не распознали приближения идущей в полной темноте по льду реки колонны князя Колле. Даже когда первые силуэты всадников начали вырисовываться у излучины, они не сразу догадались о том, что это могут быть враги. Грянул нестройный залп оставленных в запасе и сейчас бестолково высыпавших на стены дезертиров и бойцов гарнизона. С грохотом захлопнулись открытые для хозяйственных работ ворота. Но всадники дали в галоп и вмиг достигли пирсов, где летом была переправа соединяющая северные укрепления и находящийся на южной стороне реки город.
-Сдаемся! Сдаемся! Пощадите нас! – падая в снег прикрывая головы руками, кричали дезертиры с бастиона святого Стефана и из города, перебирающиеся на другой берег реки по льду.  Но князь Колле приказал не останавливаться, оглушительно воя в свистульки, стреляя из пистолетов и карабинов, грозно размахивая мечами и копьями, всадники промчались под стенами укреплений и устремились через лед на другой берег, туда, где с пристаней Ронтолы им уже сигналили семафором, показывая, где можно легко подняться широким строем. По войскам Гирты пошло волнение. Те, кто остались снаружи, вне цитадели, услышав о том, что с реки идет большой отряд кавалерии, опасливо оборачивались на неприкрытые тылы  и замедляли движение, а некоторые и вовсе, понимая что что-то пошло не так, отставали от колонн и прятались во дворах, или заходили в дома.  Колонна графа Прицци, та самая, которая должна была отбросить полковника Харбибуля и зайти во фланг терциям захватившим равелин святого Николая заняла круговую оборону и ослабила напор: из задних рядов, от прибившихся к отряду дезертиров  сообщили о том, что восточный и южный равелины пали и весь восточный город уже в руках генерала. Ворота взорваны, подкрепление посланное на равелин святого Николая разбито и отступило, солдаты Мильды беспрепятственно проникают на бастионы, а с реки, с тыла в город заходят кавалерийские эскадроны князя Колле.
И вправду. Последние бегущие с бастионов солдаты с ужасом взирая, как бессмысленная разъяренная толпа вливается в уже никем не охраняемые, разбитые ворота покидали южные укрепления. Уже ничего не могло остановить наконец-то дорвавшихся до стен и раскрытых ворот, изможденных и злых людей. Задние напирали на передних, подгоняемые офицерами и яростью, передние теснили побитых огнем точной артиллерии оставшихся на бастионах защитников со всей, присущей людям перед лицом смерти мощью, а те, зная, что можно избежать стычки с отчаянной кровожадной толпой, разворачивались и, бросая оружие, срывая кирасы чтобы было легче бежать, кидались прочь через дворы-колодцы казарм и арсеналов к еще открытым воротам редьюта за которыми высилась слабо мерцающая дымкой щита и озаренных ярким электрическим светом окон спасительная громада центральной башни. Теперь никто не видел графа Майра – в пылу битвы никто не вспомнил ни о нем, ни о стареньком аэроманте, так и оставшемся лежать у ворот. Меланхоличный юноша –  рыцарь в легком доспехе снял шлем и оттащил старика-отца под стены. Рядом  двое оруженосцев поставили сооруженные из пик, плащей и щитов носилки с графом Анастасием Майра. Тот был еще жив и, глядя в ночное зимнее небо, тяжело вдыхал воздух. Над его разбитыми, кровоточащими губами поднимался густой пар. Юноша достал из седельной сумки шприц и сделал ему укол. Взгляд графа помутнел. Дыхание начало выравниваться. Он мечтательно прикрыл глаза и тихо-тихо спросил.
-Куртина наша?
-Да, ваше сиятельство – ответили ему.
-Отлично… Передайте сэру Гандо… сестре…
Его голос сошел на шепот и затих. Дыхание участилось, сердце пошло вразнос и застучало так, словно было готово вырваться из груди. Мальчик-оруженосец с отчаявшимся видом сидел на снегу, утирая командиру шарфом покрывающееся холодным потом лицо.
Так, искупив своим героизмом позор брата, умер лорд Анастасий Майра.
Но его усилия, его смерть не прошли даром. Опасаясь окружения, солдаты герцога поспешно отступали с внешних укреплений и из города. Теперь в руках герцога оставалась только заполняющаяся все пребывающими и пребывающими через незапертые ворота и калитки дезертирами цитадель и часть занятого лиловой гвардией западного города. Полковник Харбибуль совершил ловкий маневр, просто приказав всем отступить в разных направлениях от выдвинувшихся ему навстречу графа Прицци и ждать неподалеку семафора сигнальной ракетой для атаки. Не принимать если будут навязывать бой, заставляя графа рассосредоточить атакующие по всему западному городу силы по всем улицам. Отдельные, верные полковнику группы, что еще не покинули поле боя, беспокоили людей графа Прицци изнуряющим ружейным огнем, не вступая схватки с надвигающейся на них по улицам, вытесняющей их из города к воротам Ангельского равелина стальной стеной.

***

-Колонна графа Майра прорвала южную стену, они уже штурмуют цитадель! – припадая перед герцогом Булле в быстром поклоне, выкрикнул курьер.
-Вижу – ядовито выдавил тот. Полыхнула еще одна сигнальная ракета. Горизонт снова вспыхнул огнем канонады. На этот раз стреляли в башню. Несколько снарядов с шипением сгорели в защитном поле, но один врезался в стену ниже штаба и разлетелся ослепительными огненными брызгами, обдав всех бестолково толпящихся во дворе, в тенях солдат удушливым химическим жаром. Послышались крики. Герцог опустил бинокль и поджал губы. Внизу, в свете парящих над городом осветительных ракет через дворы бастионов к воротам редьюта тянулись цепочки прикрывающихся щитами людей. Их встречали жидкими ружейными залпами – в цитадели осталось не больше трех с половиной тысяч боеспособных рассредоточенных по всем стенам бойцов. При этом большинство держали оборону на стенах восточного города, где, по словам какого-то встревоженного рыцаря, уже  подтащили магнитную пушку и люди генерала расстреливают ворота и укрепления в упор.
-Прикажете вернуть сэра Прицци? – осторожно спросил у молча глядящего на море, колышущихся между хозяйственных построек во дворах перед редьютом огней, герцога какой-то офицер. С хрустом лопнуло стекло. В зал ворвался кусачий ледяной ветер. Растрепал волосы присутствующих, принес шум битвы внизу и зимнюю стужу– хлопки выстрелов, команды, и грозные воинственные окрики. Исчерпавший последние запасы энергии барьер больше не мог держать даже удары малокалиберной точной артиллерии.
Герцог Вильмонт Булле не шелохнулся. Он еще надеялся на то, что граф Прицци сможет опрокинуть нападающих с запада, а потом зайдет во фланг терциям Майра и Суркеля – но верить в это уже было бессмысленно. Колонна князя Колле, миновала запертые ворота цитадели, свернула вдоль выложенного булыжником, обледеневшего берега и помчалась к западному городу, где всадники поднялись по пристаням и зашли в тыл к командору лиловых рыцарей графу Августу Прицци и его людям.
-Хой! Хой! -   кавалеристы стреляли из пистолетов и кололи пиками. Рубили мечами и топтали конями прикрывающихся щитами бойцов.
Теперь ни регулярная армия Гирты, ни наемники, ни лиловые рыцари не могли спасти положения. Отряд графа Прицци оказался рассеченным на несколько частей держащих оборону на улицах города. Самый большой отряд в главе с графом оборонялся держа оборону с двух сторон у рыночной площади, с запада и юга на них наскакивали оставшиеся в строю солдаты полковника Харбибуля.  Его верные офицеры, телохранители и все, кто вернулся к нему, увидев, что пришло подкрепление, бросились в атаку, воодушевляя на последний рывок всех оставшихся, способных держать в руках оружие людей. Сам полковник оседлал какого-то коня и, размахивая мечем, призывал всех к последнему рывку. Многие бежавшие солдаты полковника, увидев, что перевес теперь на их стороне, начали возвращаться из-за Ангельского равелина – по двое по трое или даже по десять человек они вливались в толпу наседающих на пехоту Гирты солдат полковника Харбибуля.
Видя отчаянность своего положения, граф Прицци через проходной двор переехал на ту улицу, где кавалерия князя Колле  больше всего теснила его солдат и, увидев, что те только трусливо и бестолково пятятся, отстреливаясь и отмахиваясь от наседающих всадников, плюнул, выхватил меч и с грозным кличем, призывая к контратаке, пустил коня в галоп. Телохранители, вассалы и друзья графа устремились было следом, но из облака порохового дыма грянули сразу несколько выстрелов, загремела сталь, что-то произошло, что именно – в ночной суматохе так никто и не понял – только граф Прицци вдруг исчез, а его люди бросились врассыпную.
-Граф убит! Затоптали! Видите! Вон он!  – пронзительно закричал кто-то, но на него грозно замахнулся один из верховых.
-Не сметь! Зарублю!
Но, пока он отвлекся, к нему подскочил какой-то ловкий юноша и метким ударом в шлем выбил из седла.
-Не сметь! Не паниковать! – хватаясь за упряжь упавшей лошади, чтобы зацепиться и встать в полный рост, кричал упавший сержант – вперед! Отребье! Трусы! Всех засеку! Вперед!
Но спасти положение было уже невозможно – строй пятился все быстрее и быстрее, и вот отступление превратилось в позорное и паническое бегство. Люди бросали оружие, ломились в окна и двери домов, бежали прочь или падали и, накрывались щитами притворялись мертвыми. Поверженный наперсник графа Прицци еще что-то кричал и размахивал руками, но к нему подъехал какой-то офицер в полном доспехе и ткнув его в зад тупым концом пики прикрикнул.
-Хватит орать, разбежались все твои! Давай беги, догоняй!
Ответом ему был смех товарищей.

***

В воздух взвилась зеленая ракета. Снова громыхнула дальнобойная артиллерия. На этот раз уже ничто не могло удержать ее удар обрушившийся на полную деморализованных усталых и разбитых людей цитадель.  Тяжелая болванка с грохотом пробила купол башни. Внизу закричали, бросились под крыши и в помещения засыпанные обломками бестолково толпящиеся во дворе люди.  Еще одна врезалась в стену и сколола шестиугольной башке угол.
Над полем боя воцарилась тишина. Притаились на флешах, во дворах казарм и арсенала ожидающие приказа к новому штурму  люди из терций Майра и Суркеля. Ждали занявшие западный город, Ангельсикий равелин и пристани князь Колле и полковник Харбибуль. Ждал у разбитых обожженных восточных ворот цитадели генерал Гандо. В его руках была заряженная, готовая к сигналу ракетница. Через дворы цитадели уже спешил доверенный, несущий ультиматум генерала.  Все ждали только решения герцога Булле.
-Вильмонт, друг мой – допивая свой ликер, обратился к герцогу Булле маршал Гарфин – вы же понимаете. Артиллерийский обстрел в нашем положении – дело серьезное.
-Плетей бы этой профессуре… – пробегая глазами по докладной записке со сводкой где черным по белому было написано, что вследствие перегрузки генераторов магнитной пушкой, произошел сбой электроснабжения цитадели, что и привело к падению барьера, пошипел герцог со змеиной ненавистью в голосе - а в общем черт с ним… - тут же расслабился, натужно улыбнулся и махнул рукой Вильмонт Булле и бросил записку генерала на пол – Ян, давайте еще по фужеру. Сэр Ронтола, будьте любезны, оформите протокол.
Интеллигентный барон, хоть он и не был вассалом герцога Гирты, с готовностью кивнул и выбежал из залы.
Не прошло и пятнадцати минут, как на воротах начали появляться черные плащи и тряпки. Офицеры и рыцари герцога вышли к восточным воротам встречать генерала, и прошло еще совсем немного времени, по истечении которого барон Алексий в сопровождении князя Колле с сыновьями, сэра Борща, Эрика Гарфина и полковника Харбибуля принимал капитуляцию плененного герцога Гирты Вильмонта Булле.
Князь Колле уже успел снять свой латный доспех, расчесать бородку и волосы и был облачен в изящную темно-зеленую мантию. Он следовал гордо выгнув плечи и немного сутулясь, с интересом разглядывал плененных офицеров, приветствовал старых знакомых. Полковник Харбибуль, напротив, явился как есть – его блестящий, измятый ударами пуль и мечей нагрудник сверкал, отражая резкий электрический свет переносных ламп, лицо рдело гордостью, а все жесты, все движения изображали сладость победы, доставшейся с таким трудом. Полковник улыбался широкой улыбкой и, заложив руки за спину, цокая  каблуками, гвардейской походкой прохаживался перед столом за которым ожидали прибытия генерала герцог Булле, его правая рука, бледный, с горящими ненавистью, чуть не плачущими от потери единственного сына глазами герцог Георг Ринья, улыбающийся и любезный маршал Гарфин и все такой же интеллигентный при тросточке и в очках, с папкой должностных бумаг в ладонях, похожий больше на столичного юриста, чем на рыцаря, лорд-майор, барон Ронтола.
При появлении генерала и его рыцарей, герцог приветственно поднялся из-за стола и, окинув победителей таким взглядом, как будто бы это он принимал их капитуляцию, слегка поклонился и чинно произнес.
-Сэр Алексий Гандо! Наслышан о вас! Славная встреча. От своего имени приношу свои поздравления с победой!  – произнес он тоном хозяина замка, принимающего высокопоставленного гося – славные времена, славные рыцари, славные подвиги!
И герцог улыбнулся генералу.
Длинная сводчатая зала располагалась на втором этаже центрального здания цитадели. По обеим ее сторонам в окна были видны огни – солдаты жгли костры на улицах, офицеры требовали у жителей еды и питья и те с почтительным страхом выносили на столы все что было в погребах и приглашали победителей в дома, в тепло. Тысячи разоруженных герцогских солдат беспорядочными кучами толпились у стен  во внутреннем дворе и на улицах города. Оборванные замерзшие люди жались друг к другу, бросая на еще не остывших после боя, важно и грозно расхаживающих по плацдармам, жгущих костры, угощающихся из бочек только что подвезенного крепкого солдат и наемников Мильды, полные горькой досады и тоски взгляды.  В холодных казармах лежали раненые. Доктора и монахи обеих армий уже спешили к ним, но их было так много, что не хватало рук. Многие солдаты ходили по улицам, шаря по поясным сумкам убитых, искали чего бы ценного унести с собой. Тем же занимались и наиболее пронырливые из горожан, кто осмелился выйти из дома в столь опасный час.
Герцог Булле внимательно прочел подготовленный бароном Ронтолой, юридически подтверждающий раздел северного берега Браны и ближайших территорий, документ. Как человек умный и прозорливый он не стал настаивать на своих формулировках и, достав перо, вывел на всех копиях свою ловкую вычурную подпись.
-Сэр Алексий, все готово – оттискивая рядом гербовую печать, продемонстрировал бумаги он – ваша очередь. Где ваше походные чернильница и перо? Потерялись в пылу битвы? Вам одолжить мое? Прошу. И еще раз, поздравляю с победой.
И скривил губы в сторону.
Все одобрительно закивали.
Из лагеря с северного берега привели плененных при первом штурме города. Захваченных во время осады рыцарей барона Ронтолы, друзей, сподвижников и рыцарей маршала Гарфина, высших городских чиновников, синдиков, цеховых мастеров и всех остальных схваченных герцогом за время южной кампании влиятельных жителей, землевладельцев и офицеров с приграничных территорий. Все приветствовали и хвалили генерала. А потом в залу явился лорд-майор Ронтолы и заявил, что он уже распорядился готовить банкет для победителей, но ввиду уже случившегося недавно банкета в честь победы герцога Булле, придется немного подождать с приготовлениями, пока не подвезут новые припасы, а пока он может пригласить всех к столу в ратуше…
- Полагаю, вы тоже не откажитесь посетить триумфальный бал в моем доме в Мильде? – со всей учтивостью не терпящего возражений победителя, поинтересовался у генерал Алексий Гандо у герцога Булле.
-Не могу отказаться от столь лестного приглашения – с достоинством кивнул тот.
Из событий этой самой долгой в году ночи также стоит упомянуть и о том, что пока  пленные убирали трупы и рубили тупыми мотыгами землю за бастионами,  солдаты собирали оружие, а капелланы готовились к панихидам и благодарственным молебнам, жители города заделывали выбитые окна, тушили пожары и благодарили Бога за то, что лихая беда наконец-то миновала город, кто-то проболтался о том, что это не герцог пытался отравить барона в Биртоле, так как герцог, барон и маршал, оказывается старые и давние друзья, а это очередная проделка принца-изгнанника Марка Вертуры. Но на фоне общего ликования, никто не предал особого значения этим слухам.
В эту ночь три курьера покинули Ронтолу и направились в противоположные стороны. На север – с вестью о поражении и бумагами подписанными плененным герцогом, а также письмами офицеров домой с радостными вестями о скором возвращении и скорбными предварительными списками павших, которых в герцогской армии начитали не меньше трех тысяч человек. В столицу – к королевскому трону о том, что конфликт успешно разрешен и все необходимые бумаги оформлены и готовы. И в Мильду – черный дилижанс с оранжевыми вымпелами барона Гандо увозил в родной город тела павших героями маркиза Суркеля и графа Анастасия Майра. Вместе с ними, прижимая к тощим коленям сумку с должностными бумагами в холодном темном салоне, высунув острый язычок, сверкая в темноте пронзительными птичьими глазками, трясся маленький человечек – агент тайной полиции и так удачно, в нужный момент сломавший генераторы электростанции Ронтолы шпион Адам Роместальдус.

***