итоги войны

ИТОГИ ВОЙНЫ

Пытаясь говорить о войне, первым делом необходимо рассмотреть вопрос её актуальности. Война есть отдельный факт истории. История как таковая есть наука, которую одни считают чрезвычайно важной, другие – нет. Легко среди нас обнаружить людей, хорошо знающих историю, и в то же время легко встретить простолюдина, который скажет: «я хоть многого и не знаю, но понимаю что к чему».


Под словом «Война» используемым в единственном числе, мы обычно подразумеваем Вторую Мировую войну. Но при этом, начиная с советских времён, она почему-то зовётся «Великой» и «Отечественной», а не «Второй мировой». Я думаю, что второе название лучше. Она, собственно, и была мировой, а не «отечественной», и, кроме того, что значит «Великая»? Другие войны что, не великие? Они мельче, согласен, они менее великие, но сказать, что они вовсе никакие не великие, я бы не решился. А именно это и имелось ввиду.


Ещё думают, что назвав войну «Отечественной», а не «Мировой», мы тем самым выделяем главную роль России, которая сыграла в этой войне. Это как-бы русско-немецкая война. Но, поскольку туда были вовлечены десятки стран, то каждый согласится, что это была мировая война, а не какая-то другая. Получается, что мы называем войну на свой лад, чтобы выделить её какой-то аспект, а не чтобы оспорить название. Но я не сторонник хаоса названий. Всякая вещь должна иметь одно официальное название, а для богатства языка может использоваться множество других названий, но они должны резко отграничиваться от основного. А происходит другое: во всём мире называют войну «мировой», а мы для себя как-бы не согласны.


Война, безусловно, «Великая». Но, говоря слово «великая», мы вовсе не подчёркиваем её великость, а наоборот, отрицаем. Потому что мы делаем её уже не мировой, всеохватной, а местячковой, локальной.


Если же сместить с центра понятие «Великая Отечественная» и сделать его факультативным, то и тогда будет неясно, почему она «Великая» и «Отечественная». А что, война 1812-го года не великая и не отечественная? Когда создаётся какой-то термин или название, необходимо сделать его таким, чтобы было различие. Когда мы говорим «Война 812-го года», то этой цифры «812» вполне достаточно, чтобы понять, о чём идёт речь. Когда говорят «война сороковых» - тоже всё ясно.


В настоящее время название «Великая Отечественная» введено в оборот при помощи силы, и таким образом русский язык стал ещё более уродливым. Название это совершенно ни о чём не говорит, а является чистой условностью, сговором власти с собой. Примерно тем же макаром, издав закон, можно было бы заставить всю страну учить эсперанто. Но мне бы этого не хотелось, поскольку язык угловат и неудобен.


Если же, к примеру, заставить всех учить «зип-джолзик», то результат будет хороший, но многие будут упирать на то, что это как-бы «насилие мозга». Превосходнее кажется тот вариант, когда язык сам пробивает себе дорогу. Это примерно то же, как если власть выставляет нового президента, и все за него голосуют. Но, если новый президент вышел из народной среды, долго пробивался снизу вверх – это совсем другое дело. Но, тем не менее, ведь всё равно можно предположить тот вариант, когда государство в вопросе языка проявило мудрость и выбрало Зип-джолзик. Соответственно, инициатива сверху восприниматься будет со многими озлоблениями и негодованием. Не потому, что идея плохая, а лишь потому, что она спущена сверху.


Говоря о Второй Мировой, надо отметить, что прошло уже столько времени, а итоги всё ещё не подведены. По крайней мере, я нигде не видел никаких итогов войны.


Первый вопрос, который возникает сразу же – это вопрос о том, что было истинной причиной войны. Причина может представлять из себя множество аспектов. Один из них – моральный. Человечество пребывает во множестве грехов, и поэтому не избежать ни войн, ни социальных бедствий. Мы это всё знаем, мы не тупые.


Прошедшая война явилась самой дикой и агрессивной попыткой уничтожения одним народом другого. И таких попыток было три: сначала Первая Мировая, а ещё раньше – север Германии. Во всех трёх случаях германские народы пытались уничтожить славянские. Отсюда, ни с кем не сговариваясь, большинство сделало вывод, что немцы есть злобный и мерзкий народ, в своём обобщении, а русичи – наоборот, народ защитников, героев, и спасителей всего мира.


Чтобы всё это понять, достаточно просто общаться с людьми. Мысль, которая прозвучала, чаще всего выражается в намёках и недосказанностях. Но всегда ясно, кто и чего имел в виду. Если же ты общаешься с умным историком, и пытаешься подвести его к вопросу о «плохих немцах», то он либо будет уклоняться от прямого ответа, либо говорить двояко.


Могу привести в пример поэта А. Я заметил как-то у него антиеврейскую, антинемецкую, антифранцузскую и антихохляцкую риторику. По всему выходило, что всё это порченые нации, и только мы, русские, молодцы. Немцев он называл «немчура». Приводя примеры, он доказывал, что русские всегда поступают лучше французов и немцев. Русские, к примеру, когда ели и пили в Париже, - потом всё-таки оплатили счёт. А французы как-то поступили иначе, но что там было – я уже не помню.


Чтобы подвести итог, я напрямую спросил его, типа, что, немцы – это злыдни? «Все хороши» - ответил он и засмеялся. Серьёзный вопрос был обращён в шутку, но и без всяких видно, кто как думает. Сложилось чёткое и устойчивое представление в народе, что немцы – злые, а если и есть среди них хорошие – то это исключение только лишь подтверждает правило.


Логически это может выглядеть примерно следующим образом. Допустим, что в России 90% добрых людей, и 10% - злых. Но, поскольку злые добрались до власти, то и жизнь такая же. В Германии, допустим, 60% добрых и 40% злых. Злые были нацистами, а после войны ко власти пришли добрые. Вот они поэтому и хорошо живут. Нельзя сказать, что в этом рассуждении нет логики.


Но, тем не менее, говорить, что один народ добрый, а другой злой – было бы преждевременно. Если один народ всё время нападает на другой, то отсюда ещё не следует, что они такие, а мы вот такие.


Народ, по сути – это коллектив. А коллектив ведут лидеры. Если же какому-то народу постоянно не везёт со своими лидерами, из этого не следует преобладание зла над добром. Я бы не стал утверждать, что в 1937-м году в России злых людей было значительно больше, чем добрых.(Когда было «сокращение кадров»).


И, тем не менее, сколько бы мы ни рассуждали трезво и обстоятельно, большинство всегда будут думать, что русские – самые добрые в мире, а немцы – самые злые. Я бы согласился с этим, но только при условии, что это будет доказано по всем законам логики и методам статистики.


Первый итог войны заключается в том, что, несмотря на все высшие мерзости, ещё рано делать вывод о злобности немецкого народа. Скорее всего, русские и немцы стали пешками в глобальной политической игре. Им выпала доля нападать, а нам – защищаться. Могло быть и по-другому – мы нападаем, они – защищаются. Всё зависит от того, как повернётся ход истории. Это – первый вывод.


Интересен тот факт, что некоторые учёные полагают, что немцы и русские – это ближайшие родственники по индоевропейской линии. Для русского человека звуки немецкого языка гораздо удобнее, чем французского или английского. Требуется только знать значение каждой буквы, а выворачивать челюсть не надо. Многие, выбрав в 4-м классе английский язык, потом каются. Иностранный язык в большинстве случаев, вообще не нужен, так хотя бы меньше страдать…


Под «итогами войны» следует понимать не только причины, которые к ней привели, среди которых могут быть неустранимые, но также и все те процессы, которые открылись в ходе войны, даже если к самой войне они не имеют никакого отношения.


Война может дать повод задуматься о том, что народ является легко манипулируемым сверху. Если же человеком легко манипулировать, заставлять служить бесам, то такой, я думаю, вовсе не «добрый человек». Быть добрым – значит яростно сопротивляться злу. Кто, к примеру, из нас может сказать о себе, что он каждый день борется со злом? Большинство людей – это вовсе не добрые. Скорее, «слегка подгнившие». Это – второй итог.


В процессе войны оказался заблокирован Ленинград, военные заводы пришлось перевозить, а население не успело эвакуироваться. Всё это были явные промахи правительства. Но кто-нибудь в наше время задавался вопросом о том, насколько Россия готова к войне? Я например, вижу толпы журналистов и военных, которые лишь «уверены», что у нас «всё схвачено», но уверенность эта всегда висит на голом месте. Войны, должно быть, не будет. Но надеяться на «должно» как-то несерьёзно… Наше время задаёт совершенно новые правила войны, и, соответственно – новые правила подготовки. Но в чём они заключаются? Кто-нибудь знает? Всеобщее молчание и отсутствие интереса к вопросам обороны – это уже не патриотизм, а что-то другое… Война, как бедствие, должна учить неповторению ошибок, но встаёт вопрос: сколько надо русского учить?

Можно также сделать и четвёртый итог войны. Россия – это страна, которая победила всех своих врагов. Вместе с тем не каждый россиянин может себе позволить на завтрак бутерброд с колбасой. Есть отдалённые посёлки и деревни, где вообще неизвестно, как выживают люди. Я живу не в самом худшем месте, но здесь доход в 5000 рублей – самое обычное дело. Мой личный доход никогда не превышал 8000 рублей в месяц. При этом я готов согласиться, что я лично никогда не участвовал ни в каких войнах и не ходил в штыковую атаку.

Тем не менее, известно, что народная энергия, направленная к созиданию, должна привести к процветанию, если утверждается, что такая сила у народа есть. А у нас это очень даже утверждается. Но, я думаю, что энергия победителя – это вовсе не энергия созидателя. Народ как-бы находится в режиме ожидания новой войны и копит для этого силы. При наступлении войны люди будут бросаться на танки, показывать всему миру «проверку на вшивость». При наступлении мира рубильник снова выключится и народ перейдёт в режим ожидания.

Но, чтобы жить лучше, для этого необходимо вести борьбу именно в мирное время, а не в военное. Если же истощить силу в мирное время и начать жить лучше, то, возможно, в военный период народ уже не покажет ту волю, какую показывал всегда ранее.

И, тем не менее, я думаю, что война во время мира значительно важнее, чем война во время войны. В мирное время борьба за счастье может дать такой результат, что и никакой войны не будет. Но эта работа мелкая, нудная и кропотливая. Возможно, это не в характере народа – усиленно перелопачивать общество, создавать народные движения, тратить на это массу времени. Броситься с гранатой под танк – значительно проще, но это не приведёт к процветанию.

Со своей стороны, я делал всё возможное, чтобы жить не хуже других. Иногда приходилось работать за 4500 рублей в месяц, иногда вообще не было работы. В 90-е годы приходилось работать за 500-800 рублей в месяц. При этом работа за 800 рублей требовала таких физических усилий, что вскоре это становилось невозможно. По телевизору мы видим, как машину разгружает бригада грузчиков, а в реальной жизни это всегда два грузчика.

Убедившись на собственном примере, что так жить нельзя, я пытался объяснять, в чём же на самом деле выход. И выход, оказывается, есть! Но при этом необходимо изменить сознание сотен тысяч людей. А задача эта почти не выполнимая, поскольку человек, озабоченный борьбой за выживание, ни о чём другом уже думать не станет. То есть, он всегда будет думать о собственном выживании, но не о коллективном. А от «собственного» выживания не будет никогда пользы, необходимо действовать совместно. Но для начала надо это хотя бы понять…

Итог Второй Мировой – необходимость борьбы. Причём борьбы в мирное время. При этом вовсе не обязательно превращать себя в гения и лидера. Лидеры и гении живут в народе, их надо просто увидеть и последовать за ними. Но увидеть – очень даже непросто, это надо очень захотеть…

В противовес таким размышлениям, существует огромная масса людей, которые видят выход не в борьбе, а наоборот, в отказе от борьбы (!!!). Это – русофильское движение, а также огромная масса людей, придерживающаяся сходных взглядов. Они думают, что надо ехать в деревню, или в лес, и там устраиваться. Не надо создавать организации, общественные движения. Не надо включачаться в политическую борьбу, искать лидеров, раскручивать их, проталкивать во власть. Надо как-бы изолироваться от общества, уйти внутрь себя, и там, внутри, найти Истину.

Создаются также языческие общины, где люди учатся жить «в согласии с природой». Я согласен, но надо сначала навести порядок в стране. Но, поскольку, эта задача сложная, и на неё всегда будет уходить всё время, то жить я бы посоветовал в гущине городов, а не на отшибе.

Один языческий проповедник объяснил, для чего надо, чтобы в семье было больше детей. Оказывается, именно таким образом в семье язычника будет больше язычников. Пока языческое движение малочисленно, но если усиленно размножаться, то можно решить эту проблему. Думаю, что они это взяли от мусульман.

В заключение хотелось бы сказать, что мы с детства привыкли к звучному слову «Ленинград». Сейчас тиран народа низвергнут со своих постаментов и актуален стал Пётр Первый. Город переименован в Санкт-Петербург. Слово «санкт» означает «святой». Что-то я не вижу в облике Петра святость… Переименовали – сделали… Думать будем потом… Петра сейчас очень уважают. Но и он есть фигура спорная. Утверждается, что при постройке города умерло 40000 человек. Плюс к этому его антицерковная политика. Пётр – фигура спорная. Отсюда следует, что надо придумать новое название для этого города. Если же в нашей стране всё будет по законам логики, то, думаю, вскоре наступит лучшее время. Всё зависит от нас. Пора выйти из спячки и начать действовать. Давно, давно пора!