Жизнь и лира Фёдора Карбушева

(К 110-летию поэта-песенника)


 «Падают звенящие капели
В рюмки, в блюдца, в чашки изо льда.
Хорошо бы умереть в апреле,
Ну а лучше - вовсе никогда».

Для меня, как, видимо, и для многих, остаётся загадкой интуитивное умение поэтов предсказать ряд обстоятельств своей жизни, а часто -  и смерти.
И когда в апреле 1984 года мы узнали о кончине Фёдора Михайловича, я ещё раз удивилась этому феномену, вспомнив его четверостишье, вынесенное в эпиграф.

 Год рождения - 1904, смерти -1984.

Самое время вспомнить о замечательном самородке - поэте-песеннике.
На одной из окраин нашего города в поселке Аблакетка, на улице Дунаевского в небольшом домике с садиком и произошла моя первая встреча с поэтом в1981 году.

Дом наш у дороги
За калиткой синей,
 Дом наш небогатый,
Но зато красивый.
Принимал гостей ты
С радостью, с приветом.
Был для всех открытым
И зимой, и летом.
Много мы с тобою
 Разных песен спели,
 И в тоску, и в радость,
В грозы и метели.

Этот, почти сельский, домик был очень любим Фёдором Михайловичем, являясь для него «приютом спокойствия трудов и вдохновенья». Его особая любовь - садик, где рождалось много песенных стихов. Один из них «Рябина милая».
Поэт рассказывает:
- Пришла ко мне песня в один из весенних вечеров, в саду, у рябины. Внёс я стихи в дом не на бумаге, а в голове и сердце. Потом записал.  Вскоре их прочёл сибирский композитор Николай Кудрин и дал им музыкальные крылья. Песню запели, и началось наше сотрудничество, давшее около десятка песен.

(Деталь, о которой я узнала совсем недавно: на стихи замечательного поэта и основателя журнала «НИВА», Владимира Гавриловича Гундарева, который он и вёл до недавней безвременной кончины, также писал песни Н. Кудрин. Один из своих сборников он назвал строкой очень популярной гундаревской песни: «Деревенька моя». Вот в этом сборнике и напечатана песня «Рябина милая». Однако кажется, что поэты знакомы не были).

Так, или примерно так рождались его стихи.
Во всяком случае, все явления жизни, тронувшие его душу, находили своё воплощение. Стихи, за редким исключением, печатались в газетах, журналах, сборниках «от Москвы до самых до окраин». Там их находили и перекладывали на музыку композиторы: ленинградец Н. Голещанов, алтайский композитор В. Пеньков, алмаатинцы М. Иванов-Сокольский и И. Бочков, композитор из Тараза А. Ланге, знаменитые братья Заволокины. Не остались в стороне и восточноказахстанцы М.  Любимова и С. Морозов.

Третья составляющая всякого музыкального произведения - исполнитель. И в этом отношении стихи-песни Ф. Карбушева имели и имеют завидную судьбу - их пели и поют такие выдающиеся коллективы, как хор имени Пятницкого, Сибирский и Уральский народные хоры, О. Воронец, Л. Зыкина, братья Абдуллины и Заволокины...
Более ста лекций-концертов, посвященных жизни и творчеству поэта-земляка, по сценарию автора этих строк дали артисты Восточно-Казахстанской филармонии в городах и весях нашего региона в 1983 году, после чего вся концертная бригада, счастливый и благодарный поэт стали гостями журналистов областных газет «Рудный Алтай» и  ("Дидар"). Журналисты «Рудного Алтая» посвятили поэту - постоянному корреспонденту своей газеты стихи:

Ваше сердце открыто настежь,
 Вы певец наших строек, полей.
 Для людей, для добра, для счастья
Вы живете на этой земле.
Говорят, поэтами не становятся, поэтами рождаются. Наверное, это верно в том смысле, что если у человека есть прирожденная искра поэтического дара, она обязательно прорвется наружу, даже тогда, когда человек не идёт дорогой профессионального поэта. В этом смысле Карбушев не исключение. Ни бедняцко-крестьянская семья, ни безрадостное детство неграмотного до семнадцати лет паренька не располагали к поэзии.

В углу поёт сверчок неугомонный,
На печке кот и бабка спят давно,
А месяц, месяц — бык белоголовый
Глядит на них в разбитое окно.
Отец убит, а мать ушла к другому,
 От тяжких бед погибла вся семья.
 Хочу уйти бродягою из дома,
Но на кого ж оставлю бабку я?

Мы двое с ней... Мы только двое с ней
В избёнке этой как-то уцелели...
 Так не гляди ж ты, месяц-дуралей, - 
 Мы третий день с ней ничего не ели.

 О поэтах всегда говорят, и говорят совершенно справедливо, что они -  неумолчное эхо эпохи. К Карбушеву это относится в полной мере. Его стихи военных лет, рождённые болью и кровью чуткого сердца, не оставляют равнодушными.

Июньский день пылал над нами
 Всей силой синей красоты.
 Стояла девочка у камня,
Печально глядя на цветы...
И я спросил, где папа с мамой?
 Она шепнула мне в ответ, -
Вчера мы схоронили маму,
 И папы нет... и папы нет...

 С 1947 года сибиряк Карбушев становится нашим земляком. Ещё не успев сменить шинель на гражданскую одежду, он уже в строю на трудовом фронте - строит Усть-Каменогорскую ГЭС, а позже становится председателем поселкового Совета. Весь свой богатый опыт - трудовой и жизненный, весь жар души отдаёт людям. Вновь надуваются паруса творчества, и Карбушев предстает в единстве и гармонии двух начал (впрочем, родственных!) - гражданина и подвижника в искусстве.
 
Люблю, когда жена смеётся
 Над всем, что глупо и смешно,
 Когда так много света льется
В моё открытое окно.
Когда цветут в садах сирени,
Когда черемухи цветут,
 Когда по речке в белой пене
 Со звоном волны вдаль бегут.
 Ах жизнь! Ах жизнь, как ты прекрасна!
Как мне охота долго жить,
 Мечтать, трудиться повсечасно,
 И с прежней силою любить!