Жизнь короля Генриха V, 3-2

АКТ ТРЕТИЙ
СЦЕНА ВТОРАЯ

Там же.

(Входят Ним, Бардольф, Пистоль и паж.)

БАРДОЛЬФ:
Вперёд же, молния и гром,
В образовавшийся пролом!

НИМ:
Меня, капрал, не торопи.
Опасно это! Не глупи!
Положим,  смелость красит,
Но жизни нет в запасе.
Пусть мир сегодня треснет,
Но то – пустая песня.

ПИСТОЛЬ:
Пустая песня,  верно!
Да и солисты скверны:
Лишь песню запевают,
Как бог их убирает.
В крови мечи,
В крови щиты,
За славу, парень, гибнешь ты…


ПАЖ:
Быть может, я и дурачок,
Но лучше славы – кабачок,
Где люд за кружкой пива
Жуёт неторопливо.

ПИСТОЛЬ:
От этих пуль и острых жал
И я бы в Лондон убежал.
Когда б случилось только! -
Не медлил бы нисколько.

ПАЖ:
Святая правда всем годится.
Чиста, как день, вольна, как птица.

(Входит Флюэллен.)

ФЛЮЭЛЛЕН:
Не бить ли вам прикажете челом?
А ну, негодники, в пролом!
(Подталкивает их вперёд.)

ПИСТОЛЬ:
Да будет гнев ваш не велик, как вы велики,
Идти на смерть нам, герцог, не велите.

НИМ:
Коль это шутка, будет вам известно,
Что шутка в битве насмерть неуместна.

(Все, кроме пажа, уходят.)

ПАЖ:
Пока я зелен – не оброс усами,
Но хвастунов, что тешатся речами,
Рядясь в кафтаны карточных мастей,
Я зрю насквозь до мозга их костей.
Хоть дуракам я должен подчиняться,
Они же мне – в подмётки не годятся.
Ведь их мозгов, замечу кстати,
На одного, как я, не хватит.
Бардольф, гневясь, как рак краснеет,
Страшась, как полотно бледнеет.
Пистоль словцом врага разит,
А ржавый меч в углу лежит.
Ним по натуре тих и скромен,
А потому – немногословен.
Но здесь намёк напрасен,
Что тихий зверь опасен.
Он даже им не кажется,
И драться не отважится.
Но чтобы трусом не прослыть,
Молчун не хочет говорить,
Ни бузотёр, ни сквернослов
Он даже молится без слов.
Да, нечем похвалиться
Ему, как говорится.
Ведь на своём большом веку
Он никому не снес башку,
Хотя свою о столб долбил,
Когда он в стельку пьяным был.
И воровать им можно,
Как будто, так и должно.
Бардольф, живущий трутнем,
Стащил футляр от лютни,
И десять миль её волок,
Пока продать добычу смог.
Бардольф и Ним уже в Кале
Совок, испачканный в золе,
Тихонечко стащили,
И таковыми были.
Они не прочь, похоже,
Чтоб в кошельках прохожих,
Копался их послушный паж.
Увы, но я не тот типаж,
Им воровство – забава,
А для меня – отрава.
Уйти, наверное, решу:
Я их на дух не выношу.

(Уходит.)

(Возвращается Флюэллен, за ним следует Говер.)

ГОВЕР:
К подкопу, капитан вам следует спешить,
Желает герцог Глостер с вами говорить.

ФЛЮЭЛЛЕН:
Скажите герцогу, что не нужны подкопы,
Нет дисциплин таких у воинов Европы.
И намекните: мы – не дураки
Рыть носом землю, словно червяки.
Мы без команд подобных обойдёмся,
Не приведи господь – ещё взорвёмся!

ГОВЕР:
Осаду герцог Глостер возглавляет,
Как это делать он, поверьте, знает,
К тому же – из Ирландии есть спец,
В подкопах этих главный молодец.


ФЛЮЭЛЛЕН:
Похоже, капитан Макморрис это.

ГОВЕР:
Он самый. В этом нет секрета.

ФЛЮЭЛЛЕН:
И даже шар земной ты обойдёшь,
Осла глупее в мире не найдешь.
Он слеп в военном деле, как щенок,
Ему не ведом римских подвигов урок.

(Входят Макморрис и капитан Джэми.)

ГОВЕР:
А вот и сам шотландец к нам идёт,
И капитана Джэми к нам ведёт.

ФЛЮЭЛЛЕН:
О, славный капитан и воин Джэми,
Вы доблестью возвысились над всеми.
Полны вы воинскими знаниями впрок,
Вы – древних  римлян тактики знаток.

ДЖЭМИ:
Да будет день благословен
Для вас, кэп Флюэллен.

ФЛЮЭЛЛЕН:
Да будет и на вас господних премий, славный Джэми.

ГОВЕР:
Что там с подкопом, капитан Макморрис?
Мы все волнуемся, о штурме беспокоясь.

МАКМОРРИС:
Здесь не кроты, а черви, да и только,
Не углубились в грунт они нисколько.
Трубят отбой, осада множит трупы.
Одни – ленивы, а другие – глупы.
Когда бы все приказы исполняли,
Давно бы крепость эту мы взорвали.
Мне разбираться в этом недосуг.
Работа – дрянь, всё валится из рук.

ФЛЮЭЛЛЕН:
Мне, капитан Макморрис, дайте час,
Нам древних римлян нужен дух и глас,
В их строгой, повседневной дисциплине
Победа кроется в сраженьях и поныне.
Как по канонам тем нам воевать,
Хочу у вас, Макморрис, я узнать.
ДЖЭМИ:
Услышать жажду, капитаны, этот спор,
И слово веское впечатать в приговор.

МАКМОРРИС:
Нет времени для споров и дискуссий,
Здесь короли  сошлись не для экскурсий.
Мы призваны сей град не созерцать,
А у противника его отвоевать.
Сейчас должны мы штурмом заниматься,
Не словом, а умением сражаться.
Труба зовёт нас в бой, а не плясать,
Шутам и балаганщикам под стать.

ДЖЭМИ:
Пока на мир мои взирают очи,
Горит душа, кровавой сечи хочет,
Клянусь друзьям, и небу, и врагам,
Что дёшево себя я не отдам.
И всё же, капитаны, не шучу:
Меж вами спора жаркого хочу.

ФЛЮЭЛЛЕН:
Макморрис, заявляю вам сейчас,
И полагаю, что немногие из вас…

МАКМОРРИС:
Слова, прошу вас, выбирать извольте!
Вы нацию ирландцев не позорьте.
Ведь по оценкам вашим мы – слюнтяи,
Ублюдки, неучи, а проще – негодяи.
Кто слово бранное ещё желает молвить?

ФЛЮЭЛЛЕН:
Не думал обижать, не прекословить.
Но, капитан Макморрис, я не скрою,
Что в споре вы невежливы со мною.
Я в дисциплинах воинских начитан,
Но я сдержусь, ведь я благовоспитан.
К тому же должен вам ещё сказать:
Мне храбрости у вас не занимать.

МАКМОРРИС:
Не знаю, храбрости придётся ль занимать,
Но голову твою готов немедля снять.

ГОВЕР:
Где слово не работаем меж нами,
Мы начинаем биться головами.

ДЖЭМИ:
Случается такое, брат, у нас,
И искры сыплются из глаз.

(Слышен сигнал трубы, извещающий о начале переговоров.)

ГОВЕР:
Кончаем, брат, раздоры
Нас ждут переговоры.

ФЛЮЭЛЛЕН:
Макморрис, наши споры – впереди,
Моё искусство всё же – победит.

(Уходят.)