Столыпин после 18 марта

 В качестве постскриптума к заметкам "...после 18 марта".

 Чем ближе дата выборов в Украине, тем больше интриги вокруг пока её юго-востока. События последних дней напоминают сценарий, осуществленный в Крыму. Есть, правда, существенное отличие. По улицам бунтующих городов не ходят "зеленые человечики". А вот "зеленые фантики", по версии иных экспертов, вынутые запоздало из карманов легитимно избранного президента, вроде в ходу. Говорят, не пожадничай в свое время, не организуй за счет них антимайдан, был бы и сейчас при своих интересах.

 Нынешние украинские "тибулы" призывают к переходу страны с унитарного устройства на федерализм. Наше большинство двумя руками за, мол, сначала побольше самостоятельности территориям, а дальше посмотрим. Несомненно, наше большинство рассчитывает на прирастание русских земель. Лично сомневаюсь, что повторится крымский сценарий. Есть внутренняя мотивация действий, внешняя оболочка которых так раззадоривает наших многочисленных патриотов.

 В своей статье "Духи русской революции" Бердяев "приложился" к Толстому, назвав его одним из главных виновников революционных событий в России. Но все оценки были на уровне рефлексии, видимой в русском человеке излишней транстендентности, так и не перешедшей, думаю, в начале XXI века в имманентное состояние духа, так характерное для европейца. Да и сам Толстой в поисках внутренней гармонии ушел далеко от реальных проблем простого русского мужика.

 А суть-то как лежала, так и лежит сейчас почти у самой поверхности происходящего. И не дух мятежный, свободный, и не желание соединение диктует логику действий. В начале двадцатых годов Бердяев констатирует очевидный факт:"Россия была необъятным мужицким царством,..." А мужик далек от духовных поисков тоненькой социальной прослойки. Он больше завязан на природных циклах, сменах календарных. Отсюда и вопрос вечный стоял перед ним о земле. Вот главный фактор производства для него, для всей страны. А уж России, с её необъятными просторами, сам бог велел, при разумном мироустройстве, благоденствовать и расцветать. И дай мужику соответствующие веку орудия производства к его наделу-не только себя обеспечит, не только смычку с пролетариатом закрепит, мир накормит.

 А вот не получалось. В отличии от Бердяева, критикуемый им Толстой был самолично знаком со Столыпиным. Но не с реформатором, а с его отцом. Во время крымской войны Лев Николаевич подружился с Аркадием Дмитриевичем Столыпиным. Надо отметить, что в тех баталиях принял участие ещё один представитель древнего дворянского рода-Дмитрий Аркадьевич Столыпин, непосредственный участник сражения у Черной речки. Его дальнейшая деятельность в чем то перекликается с государственными усилиями Петра Аркадьевича.  Корнем многих бед России Дмитрий Аркадьевич считал круговую поруку крестьянства, считая действенным выходом из сложившейся ситуации образование хуторских хозяйств.

 Возможно эти взгляды повлияли на мировоззрение Петра Аркадьевича, известного сейчас наиболее видным реформатором земельного вопроса в России. После реформы 1861 года российское крестьянство попадает в новую кабалу-полную зависимость от общины. От неё зависела вся жизнь сельчанина. Не случайно же община носила другое, емкое название-мир. Для крестьянина мир был сужен до пределов самой общины, с её круговой порукой, с главой-мироедом.

 Реформа Петра Аркадьевича была нацелена на разрушение "мира" и передачу земли в частную собственность. В этом мы видим перекличку с идеями Дмитрия Аркадьевича с его хуторскими хозяйствами. Толстой был против таких начинаний. Дошло до того, что  Лев Николаевич обозвал премьера самым жалким человеком. Очевидно, серьезные противоречия между ними были и раньше. На это указывает то т нелицеприятный для Толстого факт, что он не приехал на похороны отца будущего главы правительства, да ещё прошелся словесно по умершему довольно скверно.

 Несмотря на этот факт Петр Аркадьевич вступил в переписку с Толстым по поводу земельного вопроса. Лев Николаевич, как уже было отмечено, был против частной собственности на землю: "...не может существовать права одного, какого бы ни было человека, богатого или бедного, царя или крестьянина, владеть землёю, как собственностью."

 Через некоторое время Толстой получает ответ: "Природа вложила в человека некоторые врождённые инстинкты, как то: чувство голода, половое чувство и т. п. и одно из самых сильных чувств этого порядка — чувство собственности. Нельзя любить чужое наравне со своим."

 Очень быстро полемика закончилась. Лев Николаевич опубликовал знаменитую статью "Не могу молчать", затрагивающую другую сторону деятельности великого реформатора. Через год Толстой пишет последнее письмо Столыпину, которое так и не было отправлено адресату. Горьки слова: " Пишу вам об очень жалком человеке, самом жалком из всех, кого я знаю теперь в России. Человека этого вы знаете и, странно сказать, любите его, но не понимаете всей степени его несчастья и не жалеете его, как того заслуживает его положение. Человек этот — вы сами". Они ушли в мир иной друг за другом, разницей в один год. Один, сам убегая от мира, другой-настигнутый не принявшим его миром.

 В отличии от них Бердяев наблюдал странную трансформацию земельного вопроса. Захватившие власть чутко уловили так и не разрешенное Столыпиным главное противоречие России. На следующий день одновременно появляются два важных для крестьянина декрета-о мире и о земле. Несомненно в их уставшем от войны и неразберихи сознании смещается понятийное значение первого слова. Общинный мир ещё не разрушен и тут же им дается право, пробиваемое до этого Столыпиным. Но нахаляву. Не это ли определило фактическое уничтожение основных производителей в очень скором времени и страшный голод? Не это ли заставило большинство вновь сбиться в общинные хозяйства нового типа?

 По историческим меркам прошло не так уж много времени и "община" вновь показала все "родимые пятна" предыдущего "мира". Правда, мироеды уже носили другие звания и обличья, но суть-то оставалась прежней. Произошедшие в девяностых перемены разрушили внешние каноны этого землеустройства России. Но похоже, мы пришли вновь к дореформенным, середины XIX  века, временам. И пусть вы самый ярый патриот России, все же, посмотрите незамутненным "киселевско-соловьевской" пропагандой взглядом на нынешний земельный вопрос. Тогда станет понятно, зачем же нам Крым. А вот дальше, думаю, наши крупные латифундисты не пойдут. И причина здесь кроется не только в санкциях Запада, но и интересах Китая.

 И все же жаль, что в современной России нет политических фигур, равных по потенциалу своему Петру Аркадьевичу. Уточню, в его аграрных начинаниях. А в остальном, думаю, могут развернуться.

 ЕС?