Они бегут

Надо просто закурить сигарету и подумать, насколько сильно меня это достало. ЭТО. Что?.. Ха! Притворяться. Играть на публику. Выворачиваться на изнанку… выпускать себе кишки на потребу масс. улыбаться… улыбка уже как будто нарисована или намертво приклеилась к лицу. не отодрать. чем громче смех, тем больше ржавчины внутри. я почти уже безликое чудовище из «Сайлент Хилла» - те самые то ли тараканы, то ли жуки… и все плавиться, оживает, как в кадре появления уборщика в сортире. стены пульсируют и отслаиваются… Так же отслаивается моя плоть глубоко внутри. чем больнее – тем шире улыбка. Обиднее – грубее сарказм. Циничен. Говорить о любви гадости так легко, когда у самого нет нихуя, и за мерзостями скрывается простая зависть… Б-О-ЛЬ-Н-О! слишком простое слово.
Скажи себе: я груб!
Скажи себе: я безчувственен!
Циничен!
Зол!
Ненавижу!
За подобным так просто прятать страх и неуверенность.
-Давай поговорим о тебе! – люди так любят эту фразу. Так давай же, не стесняйся! У меня нет проблем. Вообще. Правда. Да, правда, правда! Вот так вот – нет!

…а на следующий день наступило лето. так подло и неожиданно… после вчерашней пьянки никто к нему не готовился… жара! но приходится же, сука, надевать кофту с длинными рукавами. И мы идем по городу, такие веселые, такие беззаботные… такие молодые. Орем песни, и люди улыбаются. О, меня прет! Оригинальные приходы, сменяя друг друга, банально искажают реальность… Жара плывет, словно вулканная лава, и люди плывут в ней. Там, под черными рукавами ужасно чешется живое мясо. Чешется и болит…
Подруга отвязно вертит задницей и подпевает: «…ну ладно пока, в небо облака…». Другая улыбается… Они потрясающи! О, я люблю их!..

О, если бы этот город был чуточку другим…
- Скажи, ты любишь животных?
- Не знаю… а что?
- Просто, скажи.
- Смотря каких…
- Собак любишь?
- Не очень.
- А кошек?
- Ну, так себе…
- А хомячков там всяких, рыбок? Неужели у тебя в детстве не было?
- Были. И хомячок и рыбки всякие… мне все равно как-то. Да что такое?
- А я сегодня хотел стать твоей собакой…
Вот такие диалоги бывают в нем. Видеть его обычными глазами больше нет сил. Отсюда растут ноги всех пьянок и игр с подсознанием. Накурки, сиропчики, орехи, кокаин и скорость… Все тут. Единственное, что не позволительно – колоться в вену. Этого допустить нельзя никак! Это конец.
Люди разгоняются вокруг, их разгоняет… и они бегут… А я остаюсь стоять.

Вчера она рассказывала мне историю. О том, как ее звали замуж. А она отказала. И ее зовут до сих пор. Она говорила:
- я не виновата, что не могу полюбить его!
Она говорила:
- да, он хороший! да, они все хорошие!
а потом она плакала, потому что быть стервой – тяжелое бремя. Хм, я бы тоже повыл за компанию, но бесчувственность – куда деваться!..

Когда вокруг постоянно что-то твориться, обидно не являться участником этого. Вроде бы… Но, оказывается, взгляд со стороны куда интереснее! Я разучился завидовать лишь от того, что могу видеть события в их прекрасной целостности. А люди слишком увлекаются своими ролями и упускают самое главное… Все такой же одинокий, но в тысячу раз более внимательный, я продолжаю свой бесполезный путь.

- Отчего ты такой кислый?
- Не знаю!
- Ну пойдем туда.
- А что там?
- О, там народ, гитара, приколы всякие смешные.
- А мне не смешно. И я не виноват.
- Ладно… здесь будешь?
- Да, пожалуй.
Думаю, единственное, что осталось – это животное желание жить и радоваться предельно земным удовольствиям. Вкусный чай с шоколадкой куда предпочтительнее человеческого сборища, по мне. С людьми постоянно нужно кого-то изображать, исхитряться и выламываться.

Я валяюсь на диване, лениво и фаршеобразно; изредка почесываю одну запотевшую ступню пальцем другой ноги. На улице творится что-то среднее: весна, какашки, мусор на каждом квадратном сантиметре… Убийственно унылый апрель меркнет за окном. Что-то такое есть в его последних сосущих синих полотнах, что-то, от чего хочется помереть нахуй и больше никогда даже не рождаться. Отчего хочется растворится, удавиться, разбиться на миллионы ничто и никогда, НИКОГДА больше НЕ БЫТЬ! хочется заорать. уйти вместе с синим вечером туда, куда уходят все дни года…

  Темная лестница. Запашина стоит – мама не горюй! Воняет застоявшейся ссаниной, мусором и все великолепие перекрывает убойный запах хлорки. Так обычно тараканов выводят. На этот  раз мы на их месте. Невидимая рука методично засыпает лестничные пролеты хлоркой, все подоконники в доме – хлоркой, вынимает газеты из почтовых ящиков, чтобы уж никак не сесть. Наивные! Или хуже: тупые уебища, беспросветно забывшие свою молодость, СВОИ попойки, СВОИ прогулки до утра по небезопасным районам… Мрази.
  Там, за дверью, ведущей на лестничную клетку, слышатся смех и оживленная беседа. Хорошо, весело, гостеприимно. даже несмотря на хлорку. А мне, как отщепенцу, куда приятнее сырая вонь подъезда: здесь темно и относительно тихо. Не нужно улыбаться – как хорошо!
  Скрипят старые ржавые пружины, дверь приоткрывается:
- Ты что здесь?
- Ничего, так. Стою, курю.
- Аа…
- Ты поссать наверно?
- Ага. – И следующий некто удаляется пролетом выше/ниже.
Почему я здесь, почему не уйду домой, если происходящее так безрадостно? ***ньки, сам не знаю. «Надежда самообман» - говорится в песне. Так я в это верю. и продолжаю себя обманывать.
Я нужен здесь.
Меня здесь ждут.
Мне здесь рады.
Здесь весело.
Это не так. но именно так и нужно.
Это лучше, чем бездарно превращаться в отходы на диване, почесывая одну запотевшую ступню другой.

Главное – не думай. Никогда не думай о происходящем.
Пей. Пока есть – пей. Если повезет, нажрешься в хламину и получишь хоть какое-то удовольствие от происходящего.
Не думай. Самое важное. Если начинаешь думать – просто уставься в стену и смотри, пока не отупеешь. Помогает, кстати сказать, в разных ситуациях.
Не люби.
Не привыкай, т.к. всё и все уходяще (-щи).
Пазитивь. Бегай, прыгай, идиотничай по всякому, наводи кипишь.
А я? что я-то… зависть, злость, черная пустота. в глазах – ненависть ко всему живому. Ой нет-нет, не подумайте бога ради, что я хочу быть поглаженным по головке, облюбленным, успокоенным и уверенным в собственной хорошести. Нихера! Моральный мазохизм, если это так можно назвать, доставляет мне куда больше радости… впрочем, словестный садизм тоже.
- Знаешь, я не могу понять зачем живу… вроде снаружи одно, а внутри совсем другое… - доверительно сообщает друг.
Какая у него милая раскисшая мордашка. Сейчас успокоим:
- Правда? Что ж, детка, тогда есть только один выход: пойди и сдохни. – И вот его симпотичное личико искажается сначала недоумением, а потом откровенной обидой: за что? Или нет, лучше так: как я могу так грубо реагировать на его тонкие душевные переживания? Роднулька, мне ПОХУЙ. Настолько похуй, что если узнаю, что кирпич свалиться завтра на голову, я  нисколечки не расстроюсь.
Мрак. Черное, густо-черное… немного серое и грязно-коричневое. Если смешать все цвета политры, то получится именно такой цвет – моей отвратительной души. Нет-нет, дорогие, это не исповедь и не душеизлияние – это правда. всего-то!

Счастье. О да! Человеческое счастье…. Говорят, неудачники любят издеваться над всем. Видимо, я из их числа… удалять-создавать, удалять-создавать…
- Эй, ты сам с собой базаришь что ли? – оу, черт, я же еще на лестнице, а кто-то только что поссал сверху/снизу. Дежурная лыба: смааааааайл!
- Ну да, че-т типа того… помогает расслабиться…
- О, я тоже так иногда делаю… вроде как нужно все по полочкам расставить…
Вот так начинает падать мусор чужих чаяний в твою душу. Да, в принципе, у меня там уже мусорный бак…
  Помню как-то выдалась особенно нелепая история. На это раз шел поссать я и вдруг увидел подругу, сидящую возле общего толчка на бордюре и плачущую. После пары вопросов она раскололась: оказывается, не вовремя началась течка…
- …писаю и вижу вдруг: там крооовь… - это перемежается «хнык-хнык-хнык». Дальше идет повествование как ей больно и какое ужасное настроение. -…прям не могу, живот как будто придавили…
- Слушай, а у тя че, в первый раз?
- Нееет, - она даже о горести своей забывает от удивления.
- Ааа… не умеешь определять, когда начнется? – я правда очень, очень стараюсь выглядеть сочувственным. разговоры о женской течке – то, что надо мужику!
- Да нет конечно! я когда шла, знала, что скоро начнется. там же и настрой не тот, и живот – в общем, ясно все.
- Хы!.. так хули ж ты приперлась сюда?
Она минуту молчит. ошарашено молчит. потом выдает тихим голосочком:
- Мне хотелось тепла, любви какой-то… где ее еще искать.
И я рассмеялся прямо ей в лицо, дыхнул перегаром в ее милое заплаканное девичье личико… и, хер, не помню, чем все закончилось. просто глупая история…

Часы тухнут. Они тухло отмеряют время. Сколько ни отпущено – все моё! О, мировой эгоизм, как же приятно тухнуть вместе с часами и «обычными предметами быта» на этом милом фиолетовом диване, периодически кашлять и идти харкаться в туалет… провести бесцельно целый день в горизонтальной позе, чтобы накопить сил на 2 часика присутствия в социуме. Ведь я верю:
Я нужен здесь.
Меня здесь ждут.
Мне здесь рады.
Здесь весело.
Это не так. но именно так и нужно.
Это лучше, чем бездарно превращаться в отходы на диване, почесывая одну запотевшую ступню другой.
…лучше пересяду  за комп, посмотрю пару безмозгло-жестоких фильмов типа «Техасской резни…». О, но что же это? Нааадо же, кто-то скинул пару новых… Ммм, как приятно… Место на диске С забито под завязку бесполезными несущественными программами; где-то на середине удаления «Need For Speed» («Нид фо шит» - злобно шепчу я) во рту появляется слащаво-соленый вкус крови… привычное кхе-хе-хе нарушает тишину. О, слюнопад! Видел бы меня сейчас кто из друзей – сделали бы вид, что не знают… Сутулый, еще более согнувшийся человечишко, от которого в разные стороны летят брызги соплей, слюней, харчков и крови, заключенной в них… Мерзко! Но все-таки так приятно, что можно чуточку побыть собой=). Я счастлив! Как будто бы они все пришли под козырек подъезда и сказали: эй, чуваааак, не тухни там! давай к нам. ты нужен нам! Хы… абсурд. Абсурд – единственное, чего я хочу. Стоя в ванной и заглядывая в глаза отражению, чувствую себя в тысячу раз более живым и более нужным, чем находясь с людьми, которых принято звать близкими. К тому же, на белой раковинной керамики раскидались ляпками красные кусочки меня… Какой чудный момент единения! О, меня прет! И цветные приходы, сменяя друг друга, делают реальность другой…


Компания молодых людей идет по бульвару.
- Мне будет его не хватать…
- Даа, хоть и не сильно веселый парень был, зато понимающий.
- ****атый чувак! – вставляет мужской голос.
- Был… - замечает кто-то, выдавая смешок. Начинается шум: зачем да почему такое говорить, да это несмешно, да ну нах. Вдруг автор шуточки замечает: - Да вы че, охуели что ли?! Он в гробу таким довольным выглядел – не то что при жизни!.
- Это то да… - кивает одна из девушек. Глаза ее, хоть и грустные, но уже приобретают веселый блеск.
- Давайте достойно проводим нашего товарища! – выдает парень, идущий сзади.
А это значит – опять попойка. Люди разгоняются вокруг, их разгоняет… и они бегут…