Маленькие дети

…я остужаю кофе, периодически помешивая, и слушаю Fleur. исключительно фоном.
если честно, недоумеваю: почему опять повела себя как дура?
почему опять купилась на иллюзию человеческих взаимоотношений?
ну надо же!.. считаешь себя такой невъебенной, циничной, бесчувственной… считаешь себя почти что стервой – и – оп, сука, делай оп, если парень долбаеб!
как меня угораздило?!

кофе «Nescafe 3 в 1» приятно греет душу, чего нельзя сказать о музыке. очередная дурость: считать именно эту песню представительниц украинского кардиовейва «нашей».
если честно, я вообще сомневаюсь, что у нас было что-нибудь общее.
хотя.
должно было быть. просто обязано!
мне отнюдь не погано – мне все равно. в желудке наскоро растворяется таблетка, решающая все эмоциональные проблемы. вот если и есть за что благодарить боженьку – так за седативные препараты.
и еще, чувствую себя немного странно: раньше расставание с молодым человеком вносило серьезные коррективы в мою жизнь, мировоззрение и проч. дерьмо, а сейчас… хм, хороша! горжусь собой:) горжусь своей, хоть и мнимой, независимостью…

Я сказала, что мне не хватает внимания -
ты ответил, что так было, есть и будет.

я сказала, что тебе неинтересно жива ли я еще –
ты ответил, что и так это знаешь.

я кричала очень громко – ты был спокоен.
думаю, это обыкновенная пмсная дурость, но вот шанс ее исправить минимален. да и ну нахуй, не хочу ничего исправлять, стелиться перед кем-то и утаивать свою правду. надоело быть дающим! если я так примечательна, как ты говоришь, - приходи и бери. конечно, легче найти другую девушку. конечно легче! и я вряд ли буду возражать… точнее, слова возражения никто не давал, но я все же буду. упорно. молчать.
как всегда – из принципа.
ты знаешь мои принципы, а я отлично знаю твои.
мы оба слишком дорожим ими, чтобы поступиться.
я прекрасно знаю, что мы не помиримся.
еще я прекрасно знаю, что люблю утрировать.
я суммирую все это.
но ответа так и не получаю.

и тогда вспоминаю историю про маленького дружка.
про то, как у меня был маленький дружок.
правда слово «дружок» ему подходило меньше всего, потому что это было наглое, бессовестное и изворотливое маленькое существо…

Ооо, какая я была тогда!..
странновато одетая, с претензией на оригинальность: желтые платья с синими колготами, пышные юбки в горох и невпопад широкие джинсы… ужас:-)  длинные неуложенные волосы, неясного черно-коричневого цвета. и обязательно челка до носа, косая, так, чтобы один глаз закрыт. я тогда, признаться, считала, что очень несчастна, прямо ооооочень и та самая челка скрывает наполненный болью взгляд. пафосно, да? вполне в духе неформального подростка. соответственно этим мыслям, я всегда ходила с кислой, но полной достоинства (так думала) миной, которая при проверке оказалась ни чем иным как жалким выражением побитой собаки.
естественно, меня такую не мог бы полюбить и Квазимодо. именно полюбить. а вот трахать готов был любой. почти любой… а я, такая необласканная, была вполне готова отрабатывать порцию любви и внимания.
кстати, до сих пор оказываясь в не вполне почищенном толчке вспоминаю, сколько ***в пересосала… незатейливая процедура туалета ассоциируется исключительно с миньетом. почему? наверное потому, что все они пахли тем же…
Мы тогда уже жили с Жанкой на Заводской. Ооо, Заводская 8, квартира 12 – легендарный адрес, вся красноармейка там тусовалась. у нас то есть…
Помню, было летнее утро, пасмурное и похмельное…
Жанка валялась в кровати
я суетилась по квартире, пытаясь навести хоть какой-то порядок после вчерашней тусы.
на пыли телевизора кто-то написал «Punk Not Dead». сильно подозреваю, что Клинт или Вася…
Жанка сонно зашевелилась:
- Лю, - она в последнее время так сократила мое прозвище, - давай может поточим чего-нибудь…
- Чего? – апатично отозвалась я.
- Бичпак… - протянула подруга.
- А нету…
- А я куплю схожу.
- На что?! – я выдавила из себя иронию.
- На денежки… - Жанка живенько выпрыгнула из-под одеяла, протопала в коридор и зашуршала карманами. – Блин, неужели ниче нету?
- Жан, ты вспомни, сколько мы вчера выпили и чего, - урезонила ее я.
- Да помню… но все-таки… - она неутомимо заглянула на все полочки шкафа в коридоре, отодвинула дверцу с зеркалом, которая прикрывала еще одну полку… разочарованно протянула: - Вообще ниче нету…
на это я задумалась: зарплату выдавали только после 15 числа, а просить у жадного директора магазина аванс – бесполезно… денег нет. и это факт… еды тоже…
- Ладно, - жизнеутверждающе заявила подруга, - ребята не дадут с голоду помереть! – и засела на телефон.
Набрала сначала нашу третью подружку Щепку
набрала Борьку Уба
Васю
звонить Клинту было бесполезно: он и сам голодал в полупустой летом общаге…
Багира? – нет, Жанна отмела ее кандидатуру и снова осталась с растерянным видом. выходит, не так-то у нас много друзей…
- Щепка обещала принести покушать… - сказала, как бы  извиняясь, она. потом добавила: - Может Кате Хиппи позвонить?
- Хиппи? Не думаю.
- Да ладно, Лю, я знаю, что ты ее не любишь, но она ведь вполне ничего… добрая такая, отзывчивая.
- Пусть побережет свою отзывчивость для своих новых друзей!
просто все дело в том, что раньше мы неплохо общались с вышеупомянутой Катей. но все ее амуры с полугопничком Ильей и последующее тесное соседство с Мэл и Лари как-то отдалили нас друг от друга. если честно, я почти каждый день просила небо, чтобы с Жанной такого не произошло…
- Блииин… - выдохнула Жанна, - есть охота! – и с этими словами снова забралась в кровать…
Так, перебиваясь харчами от друзей, от 15 до 15 каждого месяца мы с ней прожили без малого полгода… Даа, Заводская! Это была Жанкина квартира и Жанкины родители, свалившие почти на год на историческую родину неизвестно зачем. иногда я думаю, что, если бы не мое тогдашнее к себе отношение и непомерное ****ство, - это было бы самое лучшее время в жизни…
но вот ****ство.

…Жанка вопит, застав меня в постели с Валерой. да-да, тот самый маленький дружок…
- Как ты могла, Люда? – позже интересуется она. – Как?!?
и я не могу объяснить ей, что давно уже не живу, а функционирую. мне, в принципе, все равно, с кем выполнять сексуальную часть функции, заложенную природой.
Интересуюсь:
- А что такого?
- Валерке же всего 15 лет! – выдает она, становясь похожей на какую-то набожную блюстительницу морали. – Всего 15! у вас три года разницы!
Хм, действительно… маленькому дружку 15. хотя, по нему не скажешь… когда-то, в младших классах, Валера, по его словам, занимался футболом, а теперь помогает одному родственнику, который работает на стройке. естественно, тело – высший класс, в отличие от половины наших.
я хохотнула.
невольно вспомнился увесистый Уб и тощий Клинт – оба без маек. Конечно, никому из друзей не известен рассказ Чехова «Толстый и тонкий», но это – иллюстрация именно для него.
- У него шикарное тело… - с улыбочкой выдаю я. – И в постели мальчик, в общем-то, неплох. - Ну да, неплох! что я могу помнить после полутора бутылок портвейна?
- Люда!- возмущается подруга. – Фу!
- Портвешок… - ехидничаю.

А потом позвонила мать и спросила:
- Ты домой вообще собираешься?
Мы как раз завтракали – обычное похмельное утро. за окном проплывал тополиный пух и весело чирикали воробьи.
- Нет, - ответила я, жуя очередную ложку бичпака.
- Вообще? – переспросила она.
- Не знаю, - беззаботно продолжала я.
- Ты понимаешь, что мне трудно? – голос напрягся. срыв недалеко… - Понимаешь?
- Ага, - так же беззаботно.
- Нахера я тебя, скотину такую ростила?!?! – начинает орать она. воот так всегда… - Нахера? Чтоб ты шалавила по своим притонам?! – кажется, мамка немного заебалась там без меня.
- Ма-ам, я у Жанны живу, что непонятного? Я деньги зарабатываю и у тебя ниче не беру. – тоже начинаю заводиться. – Че те еще надо, а?
- Трудно мне… - обреченно говорит она.
- И все?
- Все.
- Ну тогда пока.
такие разговоры вошли в обычай, как только я поселилась на Заводской. там ведь было куда лучше! трэш, угар свободной жизни, бухло и ****ство взамен домашней скуки. мать меня не ****а абсолютно. признаться, тогда меня вообще мало что ебало.
разве только Валера…

стою, скучаю на кассе, как вдруг в магазин вваливаються Щепка с Жанкой, обе страшно довольные.
- Люка! – прямо со входа начинает орать Щепка – Приехала Эстер!!!
сначала – офигела: надо же, Эстер – моя лучшая подруга уже на протяжении 10 лет, сейчас учиться в Моске, и о том, что она приехала, первыми узнают девчонки.
- Откуда такая информация?
- Да она на Заводскую приперла, сказала: решила к тебе по дороге заглянуть… просила привет передать, - более спокойно объяснила Жанна.
- Ммм… ладно, спасибо.
Ну вот… опять мои лучшие друзья переходят к кому-то

вскоре вернулась домой.
занималась убийством пшеницы… нашла нечаянно целый бидончик зернышек. вымыла, поместила в сырость, т.е. проделала процедуру проращивания – и начала поедать. не скрою, в этом было какое-то садистское удовольствие. находила именно хорошо проросшие, словно беременные ростком – и поедала, уничтожая новую жизнь.
изредка вспоминала Валеру.
вспоминала, как отмечали приезд Эстер.
пришли все. Уб даже коньяка припер… а Клинт с вышеупомянутым Валерой – бутылок 7 портвейна. мегопьянка! …вот Жанка пьяная курит за столом, Щепка пытаеться звонить своему ненаглядному, да только я отбираю у нее телефон. Багира, как всегда, в мужском обществе…
хорошо помню, как заметила, что маленького дружка и Эстер нет, пошла искать
…тело Валеры напрягалось и расслаблялось, а Эстер, казалось, полностью растворилась под ним. как? – думала я. и тут же отвечала: глупо. в узкой щелочке двери рухнул в очередной раз мой мир.

позабыл, с чего начал бухать:
помню только, что мир мой разрушен -
и поэтому начал пихать
цифры градусов в глотку и душу…

они трахались на Жанкином диване. Эстер ведь не знала, что мы тоже…
на следующий день я ушла.
домой. убивать пшеницу.
мать перестала звонить, теперь она только охала, приходя с работы. охала, когда же дочь начнет ей помогать, когда повзрослеет… ей трудно тогда приходилось, действительно. только я вряд ли это видела, захваченная своими тонкими душевными переживаниями. я была садистом для зернышек и для собственной семьи. но поступила, в итоге, со всеми одинаково: съела их. послала ее, семью т.е.

только начинался август. неделю шли дожди, состояние у населения соответственное. в магазине все ходят мрачнее тучи, диски нихрена не покупают, зарплата страдает… херня. не лучшие времена. да еще пришлось работать со второй смены…
прихожу с работы. с кухни пахнет вкусно. захожу:
- привет, мам.
ее спина, черт подери, враждебна! проклятый дождь. мне так не хочется срача…
- привет. – и равнодушна, в добавок.
- что готовишь?
- картошку.
- ммм, здорово! люблю твою картошку.
- да я на тебя не рассчитывала…
- как? – озадаченно.
- думала, ты опять по своим притонам шляться пойдешь, раз так поздно нету.
и тут я вспоминаю, что она-то не в курсе, что вторая смена с трех до восьми, при маме такое впервые. но это, тем не менее, гнева не смягчает.
- Вообще-то, -начинаю я, заводясь, как все в семье, с пол оборота, - я была на чертовой работе!
- так поздно? – оборачивается мать.
- вторая смена!
- даа? что-то я о таком не слышала. а вот с загулами твоими хорошо знакома…
то ли дождь виноват, то ли Валера с Эстер, то ли пшеница – не знаю, в общем, я окончательно отбросила страх и уважение вкупе, злобно прошипев:
- да пошла ты нахер!
- ЧТО?! – резко развернулась мать.
 - На ***, говорю, иди, - спокойно повторила я, потом проследовала к холодильнику, чтобы откопать в нем поесть.
она резко дернула меня за руку и столь же резко влепила леща.
я с вызовом посмотрела на нее.
- что дальше? ремень? – и ухмыльнулась.
- я же тебя никогда… - неожиданно растерялась мама. – доченька, никогда же не била! – беспомощно проговорила она.
- самое время начать, – издевательски прдолжала я, - воспитывать, а? – все это уже копаясь в холодильнике. а сзади явно слышу всхлипы – оборачиваюсь – мама сидит на стуле и, утираясь полотенцем, плачет. прямо так, в фартуке, халате… халат, помню, особенно добил. я выскочила из кухни, выскочила под проливной дождь и побежала туда – на Заводскую, зная в душе, что поступаю неправильно, более того – малодушно.

на Заводской, надеялась, поймут. согреют. и, конечно же, напоют…
оказалось совсем наоборот: стоило только позвонить – дверь распахнула встрепанная Жанка.
- Ты уже в курсе?! – с порога выпалила она.
- Что такое?
- Так не знаешь? – удивилась подруга, ожидая, пока я сниму мокрющие кеды, и протянула, – Клиинт…
Ооо, - подумала я, - эпопея начинается.
дело в том, что наш друг Клинт, в миру Женька, любил периодически придать себе значимости в глазах окружающих, проще говоря, предпринять очередную, обязательно неудачную, попытку суицида. делалось это просто: Жека вжирался в говно и шел резать вены\жрать таблы\прыгать с крыши. значит, все в порядке! хотя Жанка бы не стала так кипишить из-за этого…
- А с чего это он? – спросила я, проходя на кухню. тут же обнаружились следы недавней попойки: полувыпитый портвей, пепелка с окурками, стаканы.
- Мы бухали тут, - кажись, подруга собирается заплакать, - он мне встречаться предложил, а я отказала, он спросил, почему… - Жанна потерла глаза. – я говорю, потому что ты – алкаш, мне такой не нужен. он посидел немного и ушел… потом Борька тоже посидел еще и говорит: че-то я волнуюсь, схожу, говорит, посмотрю к нему в общагу, - общага Клинта, и правда, находилась в двух шагах. – ну и сходиииил… - тут подруга совсем разрыдалась.
М-да, скверно: желания и сил утешать ее никаких, а надо.
- Жан, успокойся, - твердо сказала я, - ты ж его знаешь: поцарапается – и все! – вот это было правдой чистой воды, но Жанна подняла на меня полные гнева глаза:
- Ага! Уб когда пришел, Женька на кровати валялся и руки порезанные, Уб сказал там кровь ебашила! а врачи потом сказали, что он таблов сожрал дохера!
- Оу, как все серьезно… - чертов сарказм!
- Люка!
- Ладно. что мы можем сделать сейчас?
- Не знаю! – истерично выпалила подруга и глотнула портвейна. в дверь позвонили, пошла открывать – оказалось, Уб. он тут же был усажен на табурет, наделен стаканом портвешка и обо всем подробно расспрошен. приятно порадовало, что относился Борька к происходящему так же, как и я.
- Да дурак он! – пробасил друг. – Ладно, показуха – не лучший вариант, но тут ведь реально откинуться мог. хорошо, что я пришел вовремя да врачей вызвал… они сказали, он то ли десять, то ли двадцать таблов димедрола сожрал. дурак! – сокрушался Борька.
потом мы пошли спать.
предварительно я позвонила маме. извинилась, что разбудила ее, сказала, что у друга проблемы. сказала, что завтра приду. она, как ни странно, поверила.

история с Клинтом разрешилась через две недели, когда Женька, довольный и счастливый, поставленный при этом на учет в местном психдиспансере, вышел из больницы. Жанна, на всякий случай, начала с ним встречаться. Заводская отныне стала их гнездышком.
и меня это жестоко расстроило.

…ведь все, чего мне хотелось тогда, в 19 лет, - это не нравиться людям. не нравиться сраному обществу потребления. простая цель: нужно всего лишь жить так, как не живут они, чем я и занималась.
чем я занималась?
пила. ооочень много пила. каждый день. после работы, а иногда, на выходных, прямо с утра. самое интересное, всегда находился кто-то из ребят, с кем можно забухать. чаще всего – Жанка, Щепка, реже – неразлучная парочка Уб и Клинт, еще реже – Вася.
однажды мы пили с Багирой. в пьяном угаре она пожаловалась:
- Как же тяжело с ними, с мужиками… как же тяжело: только думаешь, что оперлась о надежное плечо, глядишь – а его рука тянеться к сиськам… - мне было искренне жаль Баги, ведь ее негласно считали королевой.
С Убом я любила пить за наши философские беседы, бессменным слушателем которых был Клинт. Борька обычно длинно рассуждал на какие-то философские темы, а я изредка спорила, подкалывала и подливала, подливала…
вот так. вот все, что меня интересовало.
и в августе, с воссоединением Жанки и Клинта, оно перестало существовать. вокруг воцарилась странная изоляция. все куда-то пропали. впрочем, в оправдание ребят скажу, что я никогда не звоню первой.

снова началось уничтожение пшеницы и длинные-длинные дни, заполненные, разве что, работой да бестолковым сидением дома.
я понимала, что жизнь меняется.
я понимала: все раньше было заблуждением. чертовы ценности потребительского общества оказались общечеловеческими и первым, кто опустил меня на землю, как ни странно, оказался маленький дружок, Валера. при встрече он просто отказался обняться со мной, а чуть позже, отведя в сторону, объяснил собственное поведение:
- Ты ****ь, Люка. обыкновенная тупая *****.
и все. все мои принципы летели в ****у после такого заявления.
я ****ь.
ярлык.
в котором очень неуютно и тесно.

накрасив глаза по-фирменному, завернувшись в изобилие надежного охранительного черного цвета, я снова иду на нашу. на Красноармейскую.
дождь. капли шустро стекают с зонта, но там по-любому кто-то есть, хоть в Уголке. вообще, на нашей много подъездов, все они давно облюбованы и испробованы разношерстной компанией Армейки, но вот Уголок – самый любимый. наверное потому, что, во-первых, там нет квартир на первом этаже, во-вторых – на втором всего одна, это из-за магазина который встроен в бок дома с торца; ну, а в-третьих – есть чудная коморочка под лестницей, которую мы умеем открывать… правда, там частенько ебутся, но посидеть тоже вполне можно…
…я зашла в пресловутый подъезд, отряхнула зонт и прислушалась: с одного из пролетов доносились голоса – значит, наши! поднялась вверх – и правда – между вторым и третьим этажом на подоконнике вольготно расселись парочка знакомых панков и Багира.
 - Привет! – улыбнулась я.
 - О, привет, Люка! – мгновенно отреагировала Баги. мы, как положено, обнялись, а с ребятами поздоровались за руку. – Это Трава и Ромик – помнишь их? – чуть ли не светским тоном продолжала она.
Киваю:
- Ну. – А потом интересуюсь. - Че эт вы тут скучаете?
- Да, делать все равно нефиг! – отозвался Трава.
- Ага… - поддержал его друг. – Портвагу с колой будешь? – я хлебнула из предложенной бутылки. потом еще раз… и еще.
знакомые очертания подъезда чуть помутнели. сразу вспомнилось. сколько славных вечеров провели мы тут с Катей Хиппи… огляделась – и тут же нашла знакомую надпись: «Хиппи и Злюка». ммм, помню те времена, когда я еще была Злюкой, пока Уб не откинул первую букву с легкой руки. когда мы с Катюшей были так дружны. поморщилась…
Багира, должно быть, заметила мой отсутствующий вид:
- Люка, тебя что накрыло? – качаю головой. и взгляд Баги, следую за моим, упирается в надпись. – Ааа, Хиппи… скучаешь по ней?
- Не знаю…
Трава и Ромик чувствуют важность момента и отправляются поссать.
- Наверное, скучаешь, - слегка улыбается она.
- Наверное.
- Слушай, Люка, Хиппи ведь давно уже на тебя зла не держит, да и ты, вижу, подзабыла все – может, пора помириться?
- Не, Баги, не стоит. это все в прошлом.
- Зря, - бросает она. – А ты знаешь, с кем она сейчас встречается?
- Мне неинтересно.
- Это будет интересно, - хитро улыбается Багира и, как величайшую новость, выдает: - С Валерой!
- Ааа. ну-ну.

через несколько дней мы сидели с Убом там же. пили, разговаривали – стандартно. первая бутылка портвейна развязала обоим языки… через некоторой время я стала наблюдать за золотыми звездочками, летающими в пределах взгляда. в голове что-то жужжало, мозг работал все натужнее…
- Ты куда завтыкала? – поинтересовался Борька.
- А, в звезды…
- В какие?! – удивился он.
- В глазах у меня звездочки стоят, маленькие такие, золотые…
- О, эт давление – знаешь? – сумничал друг. никто, конечно, и не сомневался, что он сумничает.
- Не-а. да и мне все равно, - я продолжала наблюдать звезды.
 - И часто у тебя такое?
- Бывает.
- Эт плохо… - как-то грустно подытожил он. я снова хлебнула портваги, подкурила сигарету и спросила:
- А тебе-то что? Если мне самой плевать – почему бы не поступить так же?
Друг выглядел совсем грустным. и со своей, столь знакомой, грустной интонацией, он произнес:
- Потому что я люблю тебя.
минуту до меня доходил смысл происходящего. Уб… меня… что?! что-что, простите?!? ЛЮБИТ!!! друг. любит. меня.
- Ты пошутил что ли? – охуело спросила я.
- Да нет… - протянул Борька. постепенно, ситуация проясняется, мозг начинает мыслить рационально.
- Уб, ты ж понимаешь, что я не могу ответить тебе взаимностью?
- Кажется, я ничего и не просил. – мягко улыбается он. я улыбаюсь в ответ и обнимаю Борьку. все-таки, он самый-самый родной человечек.
спустя еще бутылку мы уже страстно целуемся. а после четвертой идем к Жанне и Клинту.
Они, естественно, дома. Жанка, удивленная, открывает дверь:
- О, а чего эт вы такие пьяные?
- У ннас раддост-ная новость! – выдает Уб заплетающимся языком. – Мммы ттип-перь ввмместе
Откуда-то появляется голый по пояс Клинт. он все слышал:
- Встречаетесь, что ли?
- Ага! – радостно киваю головой я.
- Ну, заходите, раз такое событие! – ликует подруга.
Потом мы еще что-то выпили.
а потом повалились с Убом спать.
на следующее утро я проснулась и поняла одну вещь: мне действительно приятно просыпаться в Борькиных объятиях.

да, мне было приятно. довольно долго. так долго, что я начала считать одну из песен Fleur нашей. и полюбила, столь любимый им, «Nescafe 3 в 1»…