Однажды 151-160

151. Невольная резвость опасна вдвойне

Американский изобретатель Г.Х. Кертисс (1878–1930), работавший над созданием гидросамолетов, одним из первых столкнулся с интересной особенностью этих машин: если скорость при посадке была слишком велика, прикосновение поплавков к воде резко подбрасывало самолет в воздух. Как-то раз один из учеников Кертисса во время тренировочных полетов забыл об этом коварном свойстве гидросамолета и, заходя на посадку, не погасил скорость…
Подброшенный в воздух ученик сделал второй заход – и снова такая же история… Растерявшийся пилот делал заход за заходом и все никак не мог приводниться, а на берегу между тем уже начали собираться зеваки, к великой досаде Кертисса. Когда наконец после десятка заходов ученик с грехом пополам плюхнул машину на воду, изобретатель с притворной улыбкой обратился к ошарашенной рублике:
– Не извольте беспокоиться! Чего с него взять, ведь еще мальчишка – ишь поскакать, порезвиться захотелось.
А своим сотрудникам вполголоса добавил в назидание:
– Клянусь, еще два-три прыжка, и я бы, пожалуй, его пристрелил, чтобы не мучился.

152. Тысячу франков за пять

По контракту, между знаменитым французским писателем А. Дюма (1802–1870) и директором парижского театра-варьете, последний обязывался выплачивать писателю сверх гонорара по тысяче франков всякий раз, когда его пьеса после двадцатого представления давала больше 60 тысяч франков сбора. Поскольку пьесы пользовались большим успехом и условия контракта явно выполнялись, Дюма как-то раз зашел после первого акта двадцать пятого представления за своими деньгами. Но директор, увиливая от уплаты, заявил, что выручка не достигла оговоренной суммы. Для пущей убедительности он даже назвал первую пришедшую ему на ум цифру: 59 997 франков.
Дюма молча вышел и, вернувшись через несколько минут, сказал, протягивая директору только что купленный входной билет:
– За него я выложил пять франков. Надеюсь, теперь, когда выручка составила 60 002 франка, вы не станете утверждать, что условия контракта не выполнены…

153. Лучше сдам экзамен!

Среди многочисленных учеников В.П. Горячкина (1868–1935) – основоположника науки о сельскохозяйственных машинах – был один способный юноша, быстро усваивавший науки. Обрадованный Горячкин взял его к себе в аспиранты, и тут начались неожиданные сбои: молодому ученику никак не давалось решение технических задач, важных для практики. Однажды, когда Горячкин предложил своему новому аспиранту еще одну практическую задачу, тот взмолился:
– Лучше поручите прочесть еще одну книгу, и я сдам вам по ней экзамен. Я понял: последний куда проще, чем работа!

154. Вот так срезал!

В 1773 году в Петербург по личному приглашению Екатерины II приехал известный французский философ-энциклопедист Дени Дидро (1713–1784). Введенный в заблуждение либеральными высказываниями императрицы, он счел возможным вести себя без особого «политеса» – держался независимо, по каждому вопросу придерживался своего мнения, часто противоречившего узаконенной, официальной точке зрения.
Поначалу все это забавляло Екатерину II, однако вскоре она поняла, что в своей игре в просвещенность может зайти слишком далеко и надо любыми средствами остановить нападки гостя, прежде всего на церковь и ее служителей. Но как это сделать, не нарушив законы гостеприимства?
Выход из деликатного положения подсказал знаменитый петербургский математик Леонард Эйлер (1707–1783), вполне овладевший языком дипломатии. Однажды, когда в одном из петербургских салонов Дидро затеял очередной разговор о том, что никого на небе нет, Эйлер с самым серьезным видом возразил ему:
– Сударь! Ведь, как известно, a + b n / n = х! Значит, Всевышний существует! Не станете же вы отрицать столь элементарную математическую формулу?
Дидро от этой завуалированной нелепицы смешался и сразу не нашел что сказать. Вокруг засмеялись, и серьезность темы беседы была утеряна. На следующий день при появлении философа в зале раздались смешки, и вскоре Дидро, поняв, что к чему, испросил разрешения у императрицы покинуть Россию.

155. Знание, стимулированное модой

Преподаватель астрономии Орехово-Зуевского педагогического института А. Маринбах (род. 1919) как-то заметил, что некоторые студентки носят кулоны со знаками зодиака, соответствовавшими месяцам их рождения. Решив воспользоваться этой модой, берущей свои корни из уже позабытого суеверия, для повышения интереса к астрономии он на одном из занятий сказал:
– А ведь знаки на кулонах не согласуются с месяцами вашего рождения.
–  Как так? –  удивились студентки.
–  А так: за две тысячи лет, когда возникло это суеверие, вследствие прецессии точка весеннего равноденствия переместилась из созвездия Овна в созвездие Рыбы и соответственно сдвинулись на одну позицию все остальные одиннадцать знаков зодиака. Если сомневаетесь, можете проверить сами. Умножьте годичную прецессию –  50,2 на 2000 лет и посмотрите, что получится. А еще лучше – приготовьте к следующему занятию подвижные карты звездного неба и по ним определите смещения…

156. Первое официальное сообщение

В 1896 году слухи об удивительных лучах, открытых профессором Вюрцбургского университета В. Рентгеном (1845–1923), распространились столь быстро и обросли столь нелепыми домыслами, что Венское управление полиции, чтобы успокоить умы, поспешило обнародовать официальное сообщение. В нем говорилось:
«Ввиду того, что по нашему ведомству сведений о свойствах новых лучей не поступало, строго воспрещается проводить какие бы то ни было опыты впредь до окончательного выяснения вопроса и специального распоряжения полиции…».

157. Кто есть кто

Немецкий богослов Мартин Лютер (1483–1546) – один из деятелей Реформации и основатель лютеранства – считал себя крупнейшим знатоком германской культуры и непревзойденным астрономом. О его уровне знаний и методах дискутирования свидетельствует такой случай. Однажды он выступил с яростной проповедью против гелиоцентрического учения Коперника (1473–1543) и в конце с апломбом заявил:
– Этот глупец своими бреднями вздумал перевернуть здание астрономии…
Впрочем, последнее оказалось правдой.

158. Ох уж эти знатоки!

Как-то Р. Тейлора, видного американского специалиста по борьбе с шумом, пригласили для консультации на одну фирму. Хотя встретивший его инженер знал о теории звука и о децибелах только понаслышке, он все же решил не ударить лицом в грязь и показать себя человеком сведущим.
– Думаю, мы напрасно побеспокоили вас, мистер Тейлор, – по-свойски приветствовал он эксперта. – Признаться, я и сам знаю абсолютно все про этот проклятый шум. Ведь вы измеряете его в Изабеллах?

159. Ради науки, а не женщин!

Друзья знаменитого русского химика-органика, академика Петербургской академии наук Н.Н. Зинина (1812–1880) хорошо знали его скромность, даже застенчивость в общении с людьми и непритязательность в быту. Прослышав о его блестящих выступлениях в защиту женского образования в России, они стали добродушно подтрунивать: мол, знаем, почему ты такой рьяный сторонник женского образования, небось мечтаешь, чтобы на лекциях прекрасный пол любовался твоими великолепными усами.
– Да что вы, друзья, – отшучивался Николай Николаевич. – Я и не думаю очаровывать женщин. А что до усов, то они просто помогают мне в работе: на них я… проверяю качество получаемых в опытах красителей.

160. Все дело в мужчинах...

Известный советский ученый в области гидродинамики П.Я. Кочина (1899–1999) в 1958 году была избрана в действительные члены Академии наук СССР. Когда газетный репортер сказал Кочиной, что, наверное, трудно женщине стать академиком, Пелагея Яковлевна возразила:
– Нет, почему же? Нужно  только сделать так, чтобы мужчины вас выбрали, вот и все!