Corona Boreаlis Часть 2 Глава 12

               

    Ему  предстояла  командировка  в  Уланбатр,  на  три  дня. В начале  года  следовало обновлять  контракты  с  фармацевтическими  компаниями,  откуда  МСЧ  получала  основной  набор  медикаментов.  Тянуть  с  этим  было  нельзя,  в  феврале  наступал  Цаган  Сар  - новый  год  по  восточному  календарю,  и  тогда ,  как  утверждали  старожилы, монгол  на  работе   днем  с  огнем  не  сыщешь, будут  гулять  целый  месяц. В  этом  году  между ламами  разгорелся  спор  по  поводу  даты  Цаган  Сара, а  раз  так,  то  окончательно  решение  выносил   президент  своей  властью,  но    президент  пока  хранил  молчание.
    Серов  посчитал  неудобным  для  себя   требовать  машину  и  поехал  поездом. В  Уланбатр  поезда  уходили  каждый  день,  отправляясь  с  вокзала  в  девятнадцать  часов  и   прибывая  на  место  в  шесть  утра. Зимой  поезда  даже  надежней, перевал  в  сорока  километрах  от  Эрдэнэта  мог  оказаться  непроходимым  для  автотранспорта  в любой  час  из-за  непогоды. Пришедшая  зима  оказалась  необычно  снежной  для  Монголии,  и, кроме  всего  прочего, это  создавало  большие  проблемы  для  выживания  скота,  который  не  мог  добывать  себе  корм  из-под  глубокого  снега,  а  сена  на  зиму  монголы  не  заготавливают.
    Железнодорожный  парк  Монголии  целиком  состоит  из  российской  техники -  вагоны,  тепловозы,  так  что  никаких  отличий  от  подобного  путешествия  по  России  он  не  отметил. В  купе  он  ехал  один. Курить  выходил  в  тамбур  с  плохо  запирающейся,  хлопающй  дверью,  стряхивая  пепел  в  консервную  банку,  прицепленную   согнутой  крышкой  к решетке  окна,  за  которым  ничего  нельзя  было  разглядеть  из-за  кромешной  тьмы. Проводница  принесла  постельное  белье  в  одноразовом   бумажном  пакете. Опасаясь  вагонных  краж, Серов  поставил  в  изголовье    походную  сумку,  купленную  в  Вашингтоне  и  на  нее  положил  подушку. Заснуть  сразу  не  получалось, хотя,  чем  дальше  удалялся  поезд  от  Эрдэнэта,  тем  отдаленней  становилась  и    тревога,  в  которой  он  жил  последний  месяц. По-прежнему  оставаясь  с  ним, она  была  уже  не  так рядом,  не так близко,  не  так  цепко  впивалась  в  мозг, словно  увеличивающееся  расстояние  само  по  себе  снимало  с него ответственность  и  обещало перемены  к  лучшему  за  время  его  отсутствия. Будто  кто-то  другой,  кто  будет  умнее  и  сильней  его, появится  вместо  него  и  справится  с  его  бедой. Ведь  так  бывало,  и  не  так  уж  редко,  когда  возвращаясь  после  выходных  в  больницу, он  находил своих тяжелых  пациентов  в  более  лучшем  состоянии, с  положительной  динамикой,  с миновавшим  кризисом.
    Следуя  расписанию,  поезд  приходил  в  Дархан  глубокой  ночью  и  стоял там  два  часа. Как  и  в  первый  раз, вид ночного, плохо освещенного  редкими  фонарями, перрона  с  одинокими   фигурами  монгол  вызывал  ощущение  прибытия  на  другую  планету, бывшую  значительно  хуже,  чем  Земля. Впрочем, ночные  вокзалы  всегда  вызывали  у  него  такое  настроение.
    В  Уланбаторе   на  привокзальной  площади,   запруженной  частными  такси  с  крикливыми  и  надоедливыми  водителями, его  ожидал  присланный  Семновым  микроавтобус  представительства  ГОКа. Шофер – высокий  широкоплечий  монгол  солидного  возраста, с шерстинкой  родимого  пятна  на  щеке, испросил разрешения  заехать  вначале  к  своему  родственнику  по личному  делу. Водители,  работавшие  в  представительстве,  очень  часто  были  вынуждены  вставать  в  такую  рань, чтоб  встретить   поезд,  самолет  с  прибывающими  командировочными  или  гостями  комбината, и  Цогбатр -  так  звали  шофера, не  выглядел ни невыспавшимся, ни   не-  довольным. Потом,  когда  домашние  дела  были  улажены, Цогбатр  отвез  Серова  в  гостиницу. Компактный  трехэтажный  отель, выстроенный  в  стиле  монгольских  храмов   назывался   – «Амарбаясгалан»,  как  и  древний  монастырь  в  ста  километрах  от  Эрдэнэта. Гостиница  была  частной  и  принадлежала  бывшему  мэру  Уланбатора,  который  вместе  с  женой  сам  всем  заправлял  здесь,  вплоть  до  поселения  гостей. Отель  слыл  не  очень  дорогим, располагался  в  центре,  неподалеку  от  представительства,  до  которого  можно  было  дойти  пешком  и поэтому  сотрудники комбината  предпочитали  останавливаться  здесь. Многих  хозяин  знал  в  лицо, и  с  некоторыми  имел  приятельские  отношения.   Приехав  рано,  пришлось  ждать ,  пока  проснется  хозяин  и  распорядится  выдать  ключи  от  номера.  Цогбатора  Серов  отпустил,  договорившись,  что  тот  заедет  за  ним  в  десять.
    Одноместный  номер,  куда  его  поселили, пытался  отвечать  международным  стандартам, если  бы  не болтающиеся  в  гнездах  розетки, и  другие  проблемы  с  электропитанием. Чтоб  вскипятить  воду  в  электрочайнике  надо  был  придерживать  штепсель  рукой,  добиваясь  непрерывного  контакта. Серову  предложили  завтрак  в  ресторане, включенный  в  оплату  номера. Он  позавтракал,  в  полном  одиночестве  посреди  просторного  зала. Вообще,  у  него  складывалось  впечатление,  что  он  единственный  постоялец  отеля  на  данный  момент,  и  вряд  ли  гостиница  приносила  сколько-нибудь  ощутимый  доход. Вернувшись  в  номер, он  решил,  что  Наташа,  наверное, уже  встала,  и  позвонил  в  Эрдэнэт.  Наташа  сообщила, что  ночь  прошла  спокойно, но  вечером  пришлось делать  анальгетики,  и  была  температура  под  тридцать восемь. Он сказал,  что  постарается  управиться  с  делами  за  два  дня,  и  приедет  утром  в  пятницу.
    Знакомство  с  фармацевтическими  фирмами  решили  начать  с «Монголэмимпекс»,  самой  крупной  государственной  компании  на  рынке  лекарств. Директор  отсутствовал будучи  в заграничной  командировке,  и  Серова  приняла  заместитель – миловидная  приветливая  женщина,  с  готовностью  предоставившая  ему  для  ознакомления  прайс-листы. ГОК входил  в  число  их  надежных  клиентов,  что  было  естественным,  и  они  были  готовы  поставлять  препараты,  не  требуя  предварительной  оплаты. Потягивая  кофе,  приготовленное  секретаршей, он  изучал  ассортимент  лекарств. Не  имея  собственной  развитой  фарминдустрии,  Монголия  закупала  препараты  за  рубежом,  и  в  списке в  основном  фигурировали  такие  страны-производители  как  Франция,  Германия, Россия…  и  это  радовало. Но сам  ассортимент  был  недостаточно  полным,  особенно  в  отношении  сердечно-сосудистых  препаратов. Серов  назвал  несколько  лекарств,  довольно  распространенных и  широко  используемых  в  мире,  о  которых  госпожа  заместитель  не  имела  представления,  и  естественно,  что  их и не  было  в  арсенале  «Монголэмимпекса». И  все  же  он  остался  доволен  подписанным  контрактом. Следующей  на  очереди  была  частная  аптека  «Тун Эрдэнэ -  фарма»,  расплагавшаяся  в  центре  города,  вблизи  от  «большого  дэлгура» - крупнейшего  супермаркета  столицы. Владелица  аптеки, которая еще  раньше  была  знакома  с  Халбиби, тоже  была  заинтересована  поставками  лекарств  в  Эрдэнэт,  и  хотя  ассортимент  был  практически тот  же,  что  и  в  государственной  компании, она  пообещала  учитывать  пожелания  главного  врача  и  закупать за  границей  требуемые  препараты.  До  конца  рабочего  дня  они  успели  посетить  еще  две  стоматологические  клиники,  обе  частные,  одна  имела  тесные  связи  с  Японией,  другая  с  Германией. Ишинкорлоо  ,  возглавлявшая  «японскую»  клинику, произвела  на  Серова  особенно  благоприятное  впечатление. Миниатюрная, скромная  женщина  сумела  создать    хорошего  международного  уровня. Везде  чистота, вышколенный  персонал, самая   современная  аппаратура, широкие  связи  с  медицинскими  центрами  Японии,  где  сама гдг  сама  Ишинкорлоо проходила  стажировку. Серову  даже  стало  жалко  ее,  когда  сидя  у  нее  в  кабинете  наблюдал,  как  ее  постоянно  отвлекают  телефонные звонки,  а  какая-то вошедшая  врачиха  попросила срочно  проконсультировать  пациента, сидящего в  этот  момент  у  нее  в  кресле  с  разинутым  ртом. Ишинкорлоо ,  извинившись,  вынуждена  была  прервать  беседу  и  спуститься  на  первый  этаж. Редкое  сочетание  таланта  менеджера  с  врачебным  профессионализмом. Он  представлял  каких  трудов  стоило  создать  такую  клинику  в  Монголии,  и  сказал  об  этом  Ишинкорлоо  на  прощанье.
    Дела  на  сегодня  были  закончены,   он  предложил  Цогбатару   заехать  куда-нибудь  пообедать.  Неподалеку  находился  украинский  ресторан « У Панаса»  , на  него  и  пал    выбор.  Им  повезло,  в  ресторане нашлись  свободные  столики,    оказывается это  далеко  не  всегда  случалось в   Уланбаторе в  последнее  время.  Со слов  Цогбатара  монголы  полюбили  ходить  в  рестораны, так  что  пообедать  в  приличном  заведении  часто становилось  проблемой.   И  действительно,  залы  на  двух  этажах  были  заполнены.  Попытки  воспроизвести  украинский  колорит  замечались  повсюду:  в оформлении  интерьера -  расшитые  петушками  рушники  на  окнах, примитивная сельская керамика  на  полках,   в  нарядах  официантов, и ,  естественно,  в  меню. Забавно  выглядели  монгольские  юноши  и  девушки   в  алых  шароварах,  косоворотках,   в  монисто  и  венках  с  яркими  лентами. Вряд  ли  персонал  знал  хоть  слово  по-украински.  Они  заказали  борщ  с  пампушками  и  домашние  колбаски. Из  солидарности  с  Цогбатаром  от  горилки  Серов  решил  воздержаться. Рассматривая  посетителей  ресторана , он  заметил, что среди  монгол,  составлявших  большинство, было  достаточно  много  и  иностранцев,  в  основном  немцев. Запад  интенсивно  осваивал  Монголию,  борясь  за  ее  недра, также  возрастал  и  приток  туристов, которых  привлекала  сюда  девственная  природа, уникальная  рыбалка  и  охота.  Серов  знал,  что  такие  туры  стоили  очень  дорого,  но желающих  поймать   тайменя  или  подстрелить  архара  цена  не  останавливала. Он  вспомнил,  как  прилетев  в  Уланбатор,  в  аэропорту,  в  зале  выдачи  багажа,  обратил  внимание  на  группу  немцев  с  охотничьими  собаками, прилетевшими  тем  же  рейсом :  Берлин-Москва-Уланбатор. Собаки,  возбужденные  перелетом, рвались из  ошейников  и громким  лаем требовали  к  себе  внимания   от  своих  хозяев,  занятых  болтовней  о  первых  монгольских  впечатлениях. Богатые  европейцы  могли  себе  это  позволить. Теперь  он  тоже  может  себе кое-что позволить. Например,  оплатить  счет  за  обед  в  ресторане  ,  за  себя  и  за монгольского  шофера.  А  ведь  еще  пол - года   назад  это  было  для  него  нереальным. Но   в  последнее  время  его   стала  страшить  мысль, что  за это  материальное  благополучие  они  расплачиваются  веркиным  здоровьем.  Не приедь  они  в  Монголию,  может, и  не  заболела  бы Вера  этим  остеомиелитом… Хотя , прямой  связи ,  конечно,  не  просматривалось. Точно  также  это  могло  случиться  и  в  России. Это  же  не  инфекционное  заболевание.  Конечно,  если  бы   хирургия  в  Уланбаторе была    представлена  клиниками  такого  же  уровня,  как  увиденные  им  сегодня  стоматологические,  то  он,  может  быть,  и  решился  перевести  Верку  сюда. Но, судя  по  всему,  не  было  оснований  предполагать,  что  в  Монголии  найдется  общий  хирург  лучше,  чем  он  сам.  Да  он  и  в  России  никому  бы  Верку  не  отдал. И  хотя  это  противоречило  негласному  закону  хирургии  - своих    не  оперировать – он  всегда  своих  оперировал  сам:  и  отца, и  покойную  тещу,  и  даже Наташу, которую  три  года  назад никто  не  мог  вылечить от редкой  лицевой аденофлегмоны,  описание  которой  он  нашел  только  у  Войно-Ясенецкого.  Он  хорошо  знал  границы  своих  возможностей  и  в  пределах  этих  границ мог  чувствовать  себя  уверенно.
- Цогбатр,  вы  не  обидитесь,  если  я  закажу  для  себя  горилки?