2 курс. 5 глава. Провальная сессия

2 курс. 5 глава. Провальная сессия.
В третьем семестре появился ряд новых дисциплин, среди них сопротивление материалов или «сопромат». В технических ВУЗах принято считать, что тот, кто сдал сопромат, может жениться. Вел этот предмет замечательный преподаватель -  мэтр Калитаев. Почему «мэтр»? Потому что он говорил с некоторым питерским акцентом: «сантимЭтр, миллимЭтр» и так далее. Увлекаясь объяснениями в «преподавательской», он отчаянно дымил любимыми и вонючими болгарскими сигаретами «Шипка», чем вызывал неудовольствие других педагогов, но ему было как-то пофигу. Человек, искренне любящий свой предмЭт и уважающий тех, кто проявляет к сопромату интерес. Я не попал в число таковых. Сначала у меня вроде получалось, но госпиталь меня сильно подкосил и в дальнейшем я уже не пытался поймать нить понимания предмета, плыл по течению.
 «Теория механизмов и детали машин» - ТМДМ. При желании я мог в нем разобраться и, когда жареный петух все же коснулся моих ягодиц, я освоил интересную науку. Вел его товарищ Логвинов, заведующий кафедрой. Добрейший мужик, жалостливый, что, несомненно, мне помогло пересдать экзамен.
По курсу математики у нас начиналась новая жизнь. Как я уже писал, в начале семестра Гринблат нам объявил: «Начинается новая наука: теория вероятностей. Все старые заслуги и неудачи на экзаменах я учитывать не буду, как освоите, то и заслужите». Обещание он свое сдержал.
Наконец пришло время специальных предметов, среди которых первым числилось «Автодело». Без владения навыками вождения и обслуживания транспорта, немыслимо было представить себе современного офицера.  Например, мой отец, в пору обучения в военном училище Верховного совета, застал ещё времена занятий по верховой езде, т.к. тогда как раз заканчивалась эпоха гужевого транспорта в вооруженных силах СССР. На его глазах увозили красивых коней и прибывали автомобили. В любом случае командир в войсках был обязан разбираться в своеобразной «кровеносной системе» войск – транспорте. Занятия по устройству автомобиля проходили интересно и эффективно, все ребята понимали, насколько им пригодится предмет и в жизни и в службе. Курсанты разбирали машину по косточкам, каждую деталь и механизм, в результате на экзамене я получил вполне заслуженную четверку.  Наряду с теорией, начались уроки вождения, вот тут было все очень непросто.  Стремление любого мальчишки моего времени, было, несомненно, научится водить и стать счастливым обладателем «Жигулей», «Москвича» или представительской «Волги» (ежели конечно сильно повезет). Об иномарках тогда и не мечтали, отечественные машины то доставались по очереди, что уж говорить о «Мерсах» и «Тойотах». Каждый молодой человек представлял себя за рулем, это казалось круто, легко и просто. Нас обучали (как будущих представителей службы РАВ), на основных армейских грузовиках «ЗиЛ-131». Хорошая машина, мощная, с гидроусилителем руля и на редкость резвая. Учили нас прапорщики и сержанты сверхсрочной службы. Сейчас бы сказали «контрактники», а у нас они именовались «сверчки». Меня обучал не то удмурт, не то чуваш, не то мордвин. Молодой рисковый сержант, любящий изобразить из себя крутого взрослого, в силу чего матерился он как сапожник, и в основном не к месту. «Давай, б…! Поворачивай на …, за знаками смотри п…!», - и все в таком же ракурсе с очаровательным фино-угорским акцентом. Люди делятся на тех, кто от природы может водить машину и на тех, кому это дается лишь неустанным трудом и потом. Я, наверное, представлял собой нечто среднее, если бы чуть повезло с обучающим, возможно я бы сдал экзамен в ГАИ с первого раза, ну со второго тоже приемлемо. Однажды мой молодой учитель решил мне продемонстрировать возможности ЗиЛка и распорядился направить его в сугробы с приличным подъемом вверх. А я то что? Мне приказали и я сиганул по целине. Завязли мы по самые мосты и из училища пришлось вызывать подмогу. Присутствовали и уникумы в наших рядах. Олежек Чансун на первом занятии выехал из ворот училищного автопарка и…тут же протаранил автокран! Маршрут составил метров двадцать. Его прапор, конечно, выпал в осадок. Потом половину обучения Олег ремонтировал автомобиль. Инструктор Игоря Антипова долго пытался быть эдаким дядькой с матерком и прибаутками, но, после нескольких выездов, впал в истерическую прострацию и, завидев очередную бабку перебегающую дорогу, просто воскликнул: «Дави! Дави её на х…..!!!!!!». Мишка Агеев постоянно забывал снять авто с ручного тормоза, что не удивительно, учитывая его неспешный характер. В общем намучались с нами сержантики и прапорщики. Экзамен по вождению был назначен на весну, а пока приближалась зимняя сессия, для меня самая неудачная. Как я уже писал, с автоделом я расправился легко. Также, благодаря отцовской заботе с точки зрения обеспечения научной литературой, по теории вероятностей я получил 4 балла, чем горжусь до сих пор. А вот Вовка Качанов пытался воспользоваться шпорой, и был с позором изгнан из аудитории. Его отцу, работнику министерства обороны, пришлось потом приложить титанические усилия для того, чтобы его отпрыска допустили к пересдаче. Гринблат мужик  был с характером. По ТМДМ и сопромату я получил заслуженные двойки, для отчисления из училища мне не хватило всего одной «пары». И тут у меня закралась крамольная мысль, а не бросить ли мне все и не уйти ли? Послужу пол годика солдатом, а потом домой, к маме. И сразу как то стало легко и просто, плечики расправились, начал ещё пуще дерзить командирам, появилось ощущение внутренней свободы! Прознав о моих планах (слава небесам стукачей на курсе хватало), Юрий Михайлович, дай ему Бог здоровья, вызвал папашу в Тулу. Разговор состоялся большой и непростой. Папа на меня совсем не давил, просто рассказывал и слушал, основной упор делал на то, что часть пути уже пройдена и начинать все заново очень нелегко. В этот раз я его послушал и остался на «снежинке».  Все остальные справились за пару дней, и я остался совсем один в казарме! День катился к вечеру, офицеры разошлись по домам…Огромное помещение и худенький курсант, наедине с ночью и ста пятьюдесятью пустыми кроватями. Во всех профессиях, особенно предполагающих некоторую изоляцию, существуют страшные легенды. Черный врач, черный риэлтор, черный прапор и так далее. В эту ночь скрипел половицами, кроватями, листал сочинения Ленина в соответствующей комнате «Черный курсант»…Я находился в состоянии оцепенения и ужаса, не мог пошевелиться. И на помощь позвать некого, дежурный по училищу ни за что бы не поверил, что в шестой роте ещё кто-то остался, принял бы мольбы за шуточки. Под утро я забылся тревожным сном. В девять часов я услышал окрик: «Петррроооов!». Выскочил из кубрика в исподнем и увидел трёх курсовых офицеров, довольных и веселых, а на мне то лица не было, тот редкий случай, когда я был искренне рад появлению начальства. «Ну, что, Петров», - произнес старлей Козлов: «Никого нет, нам скучно и поэтому целый день мы будем гонять тебя втроем!». После минутной паузы и моего шока, они заржали, сволочи. На «снегу» я провел ещё пару дней, и тогда же произошла небольшая история. К тому времени план по уничтожению Советской армии уже был запущен. На красную площадь сел господин Руст и полетели генеральские головы. Ветеран войны, министр обороны маршал Соколов покинул свой пост и на его место пришел по-солдатски прямой генерал Язов. В 1988 году вся страна надеялась на эволюционное движение к лучшей жизни в рамках СССР и новый глава военного ведомства был принят хорошо. В армейской среде о нем ходили легенды, однажды он приехал в Рязанское автомобильное училище и его так все перепугались, что он нашел только помощника дежурного, в виде трясущегося курсантика. Боец так перепугался, что полез в окно и не смог подтянуться на подоконнике. «Язов спросил: «Подсадить?». После этого звездей получили все, особенно начальник физ. подготовки училища за то, что курсант даже сбежать не смог. После подобных историй все командиры частей, находящихся с Московском военном округе, готовились к  неожиданному визиту министра. Положение частей Тульского гарнизона осложнялось тем, что у Язова была дача в нашей области. Как только из Москвы поступала паническая команда: «Едеееет!!!», в училище начинался сущий ад с покрасками, мытьем и прочими атрибутами армейского маразма. Однажды, в непогожий февральский денек весь «снег» с разных курсов сидел в отдельном классе основного корпуса и делал вид, что готовится к пересдаче, я тоже тосковал, с учебником в обнимку, по маме и папе. В кабинет ворвался взъерошенный капитан Старухин с повязкой помощника дежурного. Обведя безумным взглядом курсантиков, он спросил: «Вы кто?».
  - Мы снежинка, - потянули ребята нестройно.
 - Двоечники? - глаза капитана надувались, как пузыри в весенней луже.
 - Ну да…
 За несколько секунд на лице офицера выразилась куча эмоций: страх, возмущение, бешенство, страдание, безразличие, решимость. «Да Вы охренели!!! Язов едет! Какие в нашем училище могут быть двоечники? Вон отсюда! Чтобы Вас никто не видел!!!», - слюни от его криков достали самые дальние уголки класса. На вопрос: «Куда?», он даже не ответил. Вообще в армии не принято задавать банальные вопросы, типа куда? Где взять? И особенно как я это буду делать? По всему должен проявить солдатскую смекалку. Вот и наша могучая кучка быстренько ретировалась в «клуб».  «Клубом» являлся  мужской туалет, лучшее место для курсантского общения, курения, травли баек и шкерения от работ и командиров. Толпа, человек в двадцать, весело проводила время среди унитазов и писсуаров. По нужде туда же зашел какой-то офицер с кафедры, по-моему даже мурлыча нечто под нос. Удобно расположившись, он решил, наверное, поговорить с нами «за жизнь». «А что это вас так много? Чей то вы тут делаете?». «Да, говорят, Язов приехал…». Опять на лице офицера отразился старухинский набор эмоций, и он скрылся в дверях, интересно, он «прибор» то успел убрать? По всем законам жанра Язов так и не появился. Вообще, за время моего обучения, он все время ездил на дачу, создавал панику в училище, но так и ни разу и не посетил наше орденоносное учебное заведение.
С ТМДМ я справился быстро, а вот с  Калитаевым пришлось помучаться, решая задачки с эпюрами и опорами . Мэтр был очень не доволен, ругался и обещал мне непростую судьбу дворника или уборщика в цирке за слоном. В конечном итоге 4 февраля, на два дня позже остальных растрепаев и тупиц, я убыл на каникулы, предварительно вымыв весь курс и напоследок ещё две лестницы четырехэтажной казармы с высоченными потолками. На второй день каникул я был у отца, который прибывал в госпитале на плановом, перед увольнением, обследовании. Забавно было видеть, как он вышел ко мне в коричневом больничном халате, синих пижамных штанах и…полковничьей папахе! Такой вот  порядок. В целом, каникулы прошли хорошо, но ребят уже было мало, пошли студентики служить нашей Родине на два долгих года.