2 курс. глава 7. Территория и прочая черноработа

2 курс. 7 глава. Территория и прочая черноработа.
«На территорию!», - зычный голос дежурного призывал назначенных курсантов переквалифицироваться на время в дворников. По сути, ребята, учившиеся в военных училищах, могли не волноваться, что останутся безработными. За время, проведенное в стенах альма-матер, курсанты осваивали (причем иногда лучше, чем основную) ряд побочных специальностей: уже упоминавшийся дворник, уборщик помещений любой сложности и конфигурации, маляр, грузчик, специалист по соскабливанию битым стеклом старого слоя паркетного лака, ландшафтный дизайнер, великолепный копатель всевозможных ям, изобретатель способов выполнения любых задач при отсутствии условий и сторонних ресурсов. Наличие столь обширных приобретенных навыков обуславливалось тем, что у нас не было не уборщиц, ни дворников, ни другого обслуживающего персонала, за исключением штатских поваров. Попробую вкратце осветить все специальности на примере моего взвода. На первых годах службы уборка «чего бы ни было» по утрам пользовалась особой популярностью, это был верный способ откосить от физической зарядки. Наиболее выгодным предприятием являлась уборка кубриков, в тепле и уюте можно быстренько навести порядок, подмести, помыть полы и вполне на законных основаниях не умирать на улицах Тулы, во время зарядки. Правда шла отчаянная борьба за веники и тряпки, но, при определенной ловкости, можно было спереть это все у менее ловких соседей. С брезгливостью, как правило, расстаются ещё на стадии КМБ. С учетом того, что от отделения убирался  только один человек, рассчитывать на частое дежурство не приходилось. Тем более, что оставляли тех, кто по медицинским показателям не мог разделить с товарищами радость мышечной и лёгочной боли. Порою курсант заболевал «воспалением хитрости» и ему удавалось убедить командиров в своей немощности. Накануне вечером можно было попытаться подойти к Игнатову и уныло сказать: «Саш, у меня чего-то обострилось (голова, нога, попа, на выбор) и бежать я завтра не могу». Для такой процедуры надо  обладать известной долей артистизма. Бывало, к сержанту выстраивались целые очереди из жаждущих, но шансов было очень мало. Лучше уловить момент и попытаться решить вопрос в индивидуальной беседе. Меня Игнатов жалел, и такие трюки удавались иногда. Оригинальный способ «откоса» выбрал бывший солдат Сашка Пьяников, когда личный состав уже выбегал из казармы его в строю не оказывалось, на вопрос: «А где Пьяников?» никто не знал ответа. Так как искать обычно было некогда, курс убегал в город. После зарядки на вопрос: «Ты где был?», Сашок не моргнув глазом отвечал: «Да живот прихватил, не успел на построение!». Информацию оперативно проверить было невозможно, и ему верили на слово. Так повторялось неоднократно и как бы не ругались командиры против организма не попрешь, и в самом деле не будут же сержанты проверять его в туалете на наличие расстройства. А вот противоположный пример. Честный, во всех отношениях, Мишка Агеев никогда не придумывал причин остаться на уборке кубрика и его более хитро сделанные товарищи не давали возможности законно откосить от бега. Однажды даже он не выдержал и прямо заявил своим высоким голосом сержанту: «Да задолбали! Я тоже хочу откосить! Оставьте меня на уборке!», возмущению «больных» и прочих шлангов не было предела: «Да мы не косим, мы и в правду больны и немощны!». Потом конечно Мишку обсмеяли и попытались его научить основам откоса, но он категорически не хотел заморачиваться и все время бегал на зарядки. В задачу «уборщика» входило подметание помещения и влажная уборка, ничего особенного. Затем прибывал личный состав и каждый заправлял свою кровать. Наивно полагать, что из столь обыденного процесса начальство не догадалось сделать очередное воспитательно-карательное шоу. В начале первого курса нас построили в коридоре, вынесли одно из чудес отечественной постельной промышленности и показали как надо. Кроме того, что кровать должна была быть заправлена аккуратно, её ещё нужно было «отбить». Что же это такое? А вот что: заправленное синее одеяло должно иметь четкие края вплоть до ровного канта по срезу. И достигалось такое искусство с помощью двух  плоских дощечек с ручками, с незамысловатым названием «отбивки». Несмотря на весь свой могучий «талант» литератора, я, пожалуй, так и не смогу описать технологию «отбивания», но результат получался впечатляющим, когда мы убывали на занятия, в казарме стояли абсолютно одинаково и ровно заправленные кровати, в натянутыми одеялами и ровными кантами о которые, при желании, можно было и порезаться. То есть даже мебель простыни и подушки застыли по команде «смирно»!
 Для «неудачников», не сумевших остаться в теплом помещении, существовала уборка прилегающей территории. Народу там требовалось три, четыре человека от взвода и шансы пропустить ненавистную беготню возрастали. Всё училище было поделено на небольшие наделы, которые и убирали взвода, до 4 курса включительно. Кому-то не повезло, и они убирали площадку перед парадным входом в училище. Кто-то попал ещё круче и мёл огромный, с футбольное поле, плац. К третьему взводу шестой роты судьба оказалась благосклонна и нам досталась территория за клубом с минимальным количеством дорожек и максимальной площадью газонов. Но прежде, чем попасть на участок, надо было прийти к «каптёру по шанцевому инструменту». «Каптёр», как много в этом звуке... На гражданке банальный кладовщик или какой-нибудь презренный завхоз, «ахошник», в общем незаметный, хотя и необходимый, четвертый-седьмой заместитель. В армии «каптёр» фигура влиятельная, своего рода серый кардинал или второй командир. Человек, обладающий волшебными материальными и моральными ресурсами из разряда «вам и не снилось». У главного ротного интенданта можно достать всё, вплоть до вина и женщин. Максимум, кому он может подчиниться, и то скрепя сердцем, это командиру роты/курса или местному прапорщику. Остальные сержанты, старшины и офицеры могут стать его друзьями-клиентами. Я подозреваю, что большинство нынешних вороватых успешных бизнесменов родом из «каптёров». У нас главным человеком по материальному обеспечению был курсант Жажков, украинец из бывших солдат, который быстрее других сообразил и с КМБ занял самое тёплое место. Парнишка  ловкий, неглупый и жуликоватый. Дружить с ним было выгодно, но это позволялось лишь избранным. Кроме того, что он являлся главным над всеми более мелкими «хозяйственниками», он ещё заведовал курсовым складом одежды и белья. Звездным его часом становился «банный день». Он ходил деловой и озабоченный, орал на курсантиков благим матом, жаловался на жизнь и подсовывал «своим» полотенчик почище, бельишко поновее, портяночки помягче. В принципе с ним договорится с «каптером» можно  даже откровенным серым мышкам, но это получалось нечасто, привет тебе Жажков! Кладовкой попроще, с полевой одеждой и инструментом для внутреннего пользования, заведовал Горшков Серега. В силу своей русскости ему и досталась эта полупролетарская должность, да и на хромой собаке к нему можно было уже подъехать. Совсем простые должности, типа заведующие вениками ведрами и тазиками, с кладовочками в 1 квадратный метр, занимали и ребята нормальные, у нас таким был Федя Сенькив. Конечно, поначалу он, было, начал чуть надуваться от значимости, но мы его быстро в чувство привели, хотя и обладание ключом придавала ему некоторую значимость, как будто он шашку на боку носил. А вот подвальной комнатой с инструментом для уборки территории заведовал наш одногруппник Олежек Голдобин, в простонародье более известный под погоняловом «мыпа». Почему же «мыпа»? До сих пор не знаю точно, что-то связанное с его пермскими корнями. Хозяйство его представляло собой большой холодный подвал с потасканным столом и кучей шанцевых инструментов. Это были штыковые и совковые лопаты,  ломы,  метлы различной степени густоты, вплоть до палок с тремя веточками. Верхом военного искусства предметов уборки: огромные скребки для уборки снега, листы хорошего тяжелого железа, с приваренными кусками арматуры, выполнявшими роль рукояток. Управится с такими штуковинами можно было силами  трех-четырех бойцов. В принципе вес снега на этом снаряде физического развития совсем не ощущался, потому что поднять даже пустую «хреновину» было крайне тяжело. Таким образом, отлынивание от утренней зарядки превращалось в некоторую  условность. Хитры были советские командиры, ой, хитры! Утром, во владениях Олежека, начиналась настоящая бойня за лучший инструмент и за быстроту его выдачи. Будучи человеком эмоциональным, «мыпа» орал на «уродов» как резанный, активно двигал своими белесыми бровками и обещал всех поубивать. Нашему взводу везло больше других, так как Голдобин все равно был наш. Иногда днем, во время недолгих минут, когда удавалось улизнуть от службы, мы приходили к Олежке для неторопливого разговора под сигареты без фильтра, а рассказчик он был что надо, и знаешь, что врёт, но очень красиво! Заканчивая обзор «каптеров» надо заметить, что к 4 курсу должность эта перестала быть престижной, потому что у нас уже началась относительная свобода действий и перемещений, а они вкалывали на своих постах почти до выпуска.
Итак, уборка территории:
Зимой было несложно убрать снег с нескольких метров, конечно приходилось напрячься, когда начальство давало команду «освежить снег». Это означало, что почерневшие глыбы нужно  перелопатить и сделать вид только что выпавшей пороши. Работёнка не из лёгких и истинно военных, то есть абсолютно показных. Весной приходилось туго, в ежедневном режиме приходилось убирать мусор с голых газонов. Лето наступало, травка подрастала и скрывала мелкие гадости. Осенью мы дружно сгребали жухлую листву и выносили на носилках в определенные места, которые, как на зло, находились очень далеко. По поводу военных «показух» вспоминаются два случая. Аккурат на третьем курсе начальник факультета полковник Девятияров решил, что ко дню победы территория вверенного ему факультета должна позеленеть и радовать глаза комиссии из Москвы. Сказано, сделано, и появился приказ  устроить досрочное лето. Курсам были выданы семена травки, и началась посевная. Наш участочек не отличался хорошим микроклиматом, в основном газон находился в тени здания клуба и солнце туда никогда не попадало. Погоды в том году выдались мерзкими, холодными и пасмурными и во всем училище трава не росла, хоть убейся. В канун 9 мая на всех газонах славного учебного заведения зияли проплешины чахлой травки на фоне грязно-коричневой земли и только территория третьего взвода шестой роты радовала глаза начальства ярко-зеленой  (пожалуй, слишком яркой) порослью едва-едва пробивающейся травки, ещё не ковер, но уже вполне себе палас. Конечно начальник факультета в жесткой форме отымел все курсы и взвода, ставя в пример нас. А секрет нашего «агроуспеха» заключался в сверх таланте нашего замкомвзвода Сашки Игнатова. Поняв, что трава у нас принципиально не вырастить, он нашел на заднем дворе хоз.блока бочку со старой зеленой сухой краской в виде порошка. Не был ничего проще, чем, за пару дней до проверки, рассыпать чудо порошок по газонам ровным слоем! Таким образом мы заслужили благодарность начальства всех возможных уровней. А 10 мая пошел дождь и все наше великолепие потекло по газонам грязно-зелеными потоками. Больше трава там никогда не росла, но было уже поздно, главное, что к 9 мая задача была выполнена!
Второй случай показного порядка произошел так. Как раз заместителем стал небезызвестный Савушкин. Поехал он как-то в командировку в Таманскую дивизию, придворное, так сказать, подразделение министерства обороны, образец для всех вооруженных сил. Вот там он и подсмотрел вещь удивительную по красоте и армейскому долболобизму.  Вдоль всех бордюров на газонах, шириной около метра, простирались красные дорожки из кирпичного крошева. В сочетании с кипельно-белыми поребриками и сочной стриженой травой выглядело шедеврально. И так это вдохновило нашего шибанутого полковника, что решил он эту красоту реализовать на вверенной ему (каким-то дураком) территории нашего училища. Задача была поставлена традиционно, то есть без указаний где, что и каким образом. То есть должно быть и точка! К тому моменту мы учились на третьем курсе и нам уже не раз приходилось  решать такие военные задачки со всеми неизвестными. Ничему не удивляясь, мы приступили к «боевой» работе. Пару ломов, кувалда это инструментарий, а где же взять крошево? А вот где: в то время к учебному корпусу первого факультета сооружалась пристройка из новенького кирпича, аккуратно уложенного в стопочки, и было его там видимо-невидимо! Работа в училище закипела споро. Наладилась бесперебойная поставка материала, который тут же разбивался кувалдами и красиво выкладывался вдоль бордюра. За субботу и воскресенье вся территория была облагорожена, в соответствии с новыми веяниями военного ландшафтного дизайна. В понедельник начальство с довольным видом обходило преобразившуюся территорию. Радости не было предела, вот орлы! Богатыри! С такими бы и Суворов через Альпы пошел! В этот же день обнаружилась пропажа нескольких тонн кирпичей… Не знаю уж, что происходило в высоких кабинетах, но с нами ничего сделать не могли, поди докажи, что красная крошка два дня назад была отличным стройматериалом, а Савушкин на время успокоился,  глубже надвинул фуражку и мозг выносил курсантам ещё злее. А в целом, к третьему курсу, наш маленький «садик» стал домом родным, как впрочем, и дальний туалет в казарме. Ходили мы на уборку с удовольствием, можно было пообщаться и отвлечься от ежедневной армейской рутины. А ещё, в теплое время года, мы умудрялись загорать. На нашей территории находилась пристройка к клубу,  и на крышу вела пожарная лестница. Взобравшись туда, можно было предастся солнечным ванным практически нагишом. Первая перекладина лесенки находилась довольно высоко от земли, для того, чтобы попасть в «солярий» нужно  подпрыгнуть, подтянуться и только потом спокойно залезть. Соответственно ребята в неважной  физической форме были лишены возможности бывать на курорте, поэтому на заветную крышу я попал только в конце второго курса. Тем более там можно было скрыться от назойливого внимания офицеров и старшины. Кому охота подпрыгивать, подтягиваться и корячиться, чтобы проверить крышу? На территории же устраивались полудетские игрища, это когда силушка уже есть, а ума пока кот наплакал, например Мишка Агеев и Вовка Качанов устроили там танковую битву. Вовчик залез в канализационный люк (танк), а Мишган, изображая противотанковую артиллерию, метал в проем увесистые кирпичи. В результате Вовану попали в голову, а Мишке в ответочку прилетел черенок от лопаты. Вот такие незамысловатые состязания.