Л:
Прошло совсем не много времени с тех пор, как произошла та невероятная история, подарившая Андрею и Любе друг друга. Голоса в тумане, звонкий смех маленькой хозяйки дома в тайге, гулкий стук шагов по каменному полу огромного зала, и, наконец, яркий свет от пламени из камина… Затем ощущение падения и теплых, словно согретых тем пламенем колец на пальцах – все это было, кажется, только вчера.
Пожелтела и облетела листва с деревьев, затем ее сметали с асфальта дворники. И ранним утром, просыпаясь от ритмичного шуршания, Люба улыбалась – она здесь, дома, а рядом – спокойно спит Андрей. «Да, папа, тебя из пушки не разбудишь…» - бывало, мысленно обращалась к нему Люба от имени малыша, который собирался обрадовать их своим появлением совсем скоро. Какое-то восторженное чувство, именно так «звучит» счастье, вдруг накрывало ее теплой волной, и тогда она прижималась к Андрею, брала в руку его послушную спящую ладошку, и засыпала снова. Или просто, уткнувшись носом в его теплую щеку, обнимала рукой и осторожно гладила волосы, словно убаюкивая…
Затем снег укрыл листву. Мир стал белым и праздничным. Дни проносились, выстраивались в недели, недели - в месяцы... Андрей, после некоторых размышлений и споров, продолжил учебу в медицинском колледже, Любе же – продолжать учиться в этом году смысла не было… Средства к существованию приносили навыки и умелые руки Андрея – а в Лаборатории (так Андрей называл свою комнату) то и дело появлялись и исчезали старые магнитофоны, видавшие виды телевизоры, по вечерам Андрей сидел за столом, сосредоточенно колдуя над какой-нибудь железкой. Тонкая струйка дыма тянулась от паяльника, стремясь улизнуть в приоткрытую форточку. Любе так нравился этот запах, и ей нравилось наблюдать, как Андрей творит чудеса, оживляя технику… Да и сама она не сидела без дела – ее давнее увлечение швейным делом сейчас очень пригодилось. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока подросший живот не мешал ей управляться со швейной машиной…
Февральский день уже скатился к сумеркам, хоть было всего лишь около пяти часов вечера. Андрей сегодня вернулся с учебы пораньше, однако, дома его встретила лишь тишина… Наверное, Люба не ждала его так рано, и, конечно же, пьет чай у соседки Оли. Да, Андрей почти не сомневался в этом, он даже не придал значения тому, что куртки ее на вешалке нет…
Вдруг послышался негромкий шорох – кто-то пытался открыть замок, не зная, что дверь не заперта. Вместе с запахом табачного дыма из подъезда, смешанным с запахом снега, в прихожей появилось сначала весьма внушительных размеров «пузико», тесно обтянутое курткой, затем и сама Люба.
- Ой… А наш папа уже дома! – Весело воскликнула она, стараясь не выдать некоторого испуга, заметив вещи Андрея. Она знала, что Андрей не одобрит прогулки по скользким улицам, да еще и в темное время суток.
Андрей лишь склонил голову набок и огорченно покачал головой, выйдя из Лаборатории:
- И где же это бродит наша мама? В сумерках... Когда ей вообще нежелательно одной из дома выходить…
- Андрюш, я недалеко, честно-честно… И очень осторожно! Да и целых две недели еще, я же завою дома… Ты голодный наверное? Сейчас я чайник поставлю – и все расскажу… - Люба торопливо стащила с себя ботинки и куртку, чтобы поскорей избавиться от «следов преступления». Она виновато улыбалась, надеясь смягчить сердитый взгляд Андрея, подошла и взяла в руки обе его ладошки. И вправду, ее руки были теплыми, - Смотри, я даже не замерзла… А была я у подруги. У Наташки, ты же помнишь ее? – теперь голос Любы доносился из кухни, там зажегся свет и зашумела вода, набираясь в чайник.
- Угу, - кивнул Андрей, появившись на кухне вслед за ней.
- Так вот… Чего она меня позвала! Родители ее очень желали, чтобы доченька скорей стала самостоятельной и поспешили вступить в строительный кооператив… Ну, это такая штука, сначала дома нет, а квартиры в нем уже распределены… И вот неожиданно дом так быстро построили и сдали – входи и живи! А Наташка же в универ в другом городе поступила летом… Вот теперь пустовать той квартире целых пять лет! Вот она и предложила нам… Андрюш, мы можем пожить там! Понимаешь? Одни, вдвоем! Потом втроем… Никому не мешая, понимаешь? Это совсем рядом, в новом микрорайоне, вон, даже из окна видно! Мамы смогут приходить, когда угодно, пять минут ходьбы всего! – Люба махнула рукой в сторону пейзажа за окном. Действительно, за стройными рядами горящих окон ближайших домов в сумерках еще можно было различить бетонные силуэты однообразных новостроек.
- Любаш, ты, наверное, шутишь? – растерянно спросил Андрей. Он слушал, не перебивая взволнованную, сбивающуюся речь.
- Совсем не шучу… - теперь так же спокойно и негромко, в тон ему, ответила Люба и достала из кармана ключик.
На искореженном кольце возле ключика висел картонный брелок с номером квартиры в новом доме.
А:
Андрей, очевидно, очень устал на учебе. Да и в колледж сегодня он поехал после ночного дежурства санитаром в хирургической клинике. Дежурство, как назло, оказалось сложным, за вчерашний вечер и ночь - около часа сна на жесткой кушетке приемного отделения.
Он взял у Любы ключ и повесил его на маленький гвоздик, неизвестно для какой цели торчащий из стены.
- Сначала - Люба, а потом - ключ, - сказал он сам себе и нежно обнял девушку, спрятав лицо в ее волосах.
Л:
«Андрюш, погоди, чайник же сейчас закипит» - возникшие в голове слова застыли, замерли, не прозвучали. Словно невидимые ниточки вдруг проросли из глубины тела и дружно потянулись к любимому человеку… Такие теплые и тонкие… Медленно, словно боясь разорвать хоть одну из них, Люба обвила руками плечи Андрея и уткнулась носом в его шею. Сладко пахло сигаретным дымом от его свитера, а теплое дыхание согревало. Все в мире вдруг стало мелким, незначительным, мимолетным. Все, кроме одного – она соскучилась, и так хорошо сейчас вот так стоять, молча, обнявшись, не двигаясь…
Вскоре чайник зашумел громче, намекая, что вот-вот закипит. Но его «голос» нагло перебил протяжный урчащий звук.
- Мурр… - передразнил его Андрей, - Это Котенок заговорил?
Котенком они называли малыша, решив однажды, что нечего верить предсказаниям УЗИ и спорить, мальчишка он или девчонка?
- Нет, Андрюшка, - усмехнулась Люба, - Это не Котенок… Это твой живот напомнил, что он – есть, и он хочет есть! Давай, мы покормим его, а затем ты расскажешь, как провел день?..
«А ключ – потом…» - добавила про себя.
А:
Последние слова Любы тонут в поцелуе. Прижав девушку к себе, Андрей еще несколько секунд наслаждается ощущениями, потом присаживается к столу.
- Да день - ерундовый... Вот тебя увидел, а остальное пусть пойдет подальше. Как ночью поболтали по телефону - так словно прорвало, до утра возили битых и резаных, еле успел полы в коридоре протереть - надо в колледж бежать. Я звонил утром, а ты, наверно, в поликлинику ушла. Потом из колледжа звонил - тоже тишина. Я уж решил, что все, приехали... Потом на Ольгу попал, она сказала, что ты спишь. А ты в поликлинику одна ходила или с мамой?
- С мамой, - ответила Люба, перемешивая ложкой еду на сковородке, - И твоя мама звонила, спрашивает: "Где мой блудный сын, совсем тебя бросил, дома не бывает?" А я отвечаю "Он все время со мной!" Она не поняла, решила, что ты ни в колледж, ни на работу не ходишь, со мной сидишь. Поболтали.
- Как дела-то у нее?
- Премьера в пятницу... Блин, так хочется съездить в Москву, пойти на спектакль...
Андрей рассмеялся.
- И вернуться втроем! В графе "Место рождения" запись "Где-то под Москвой". Или "Молодежный театр".
Люба погладила животик.
- Путешественник или "ца", как и родители... А в колледже что интересного?
- Обычно. Взгляды, вздохи. Смотрели анализы, я все сделал, ткнулся носом в микроскоп, засыпаю. Ребята ржут, так Ефимовна целую проповедь сказала, вот, типа, рано начал семейную жизнь и так далее...
- Какое им дело, Андрюш? - спросила Люба.
- Надеются, что они правы. Да и хрен с ними... Я вот чего не понял. Откуда Наташа взялась в универе, если она недавно банку тушенки за задачу по физике приносила?
Люба рассмеялась и взъерошила его прическу теплой ладошкой.
- Это не та Наташа! Та - старше нас на год, семнадцать в том году исполнилось, что же ей, в двенадцатый класс идти? А с тушенкой - другая, она в нашей школе учится, в параллельном классе!
Л:
- А, да, верно! Она еще про новости школьные чего-то рассказывала…
- Кажется, да, что-то было… - Люба задумчиво перевернула румяный кусочек колбасы на сковородке, мысленно прокручивая тот разговор с подругой, - Представляешь, в школе нам тоже сочувствуют! Вот дураки какие, нечем им больше заняться… Кстати, это же Еремычева направила к нам «кормилицу»… Помнишь, как мы с ней чуть не подрались? – Люба рассмеялась, - А теперь – сочувствующая сторона…
- Что? Ты чуть не подралась? Ай-яй-яй, Люба! А с виду – такая приличная девочка! – серьезно ответил Андрей, точнее, с наигранным упреком в голосе и взгляде.
Ужин был готов и уже явился на стол перед Андреем в виде поджаренной колбасы с картошкой. Андрей довольно улыбнулся, уловив вкусный запах, но тут же вопросительно уставился на девушку.
- Андрюш… Я обедала недавно, честно! – ответила она на немой вопрос.
- Ну, и еще раз не вредно, за компанию.
- Вредно… Вот, ты же не знаешь, чего там в поликлинике было? А эта противная тетка снова ругалась, что я набрала лишних пятьдесят граммов.
- Ага… О чем еще ругалась?
- Больше ни о чем. Но мама все равно расслышала из-за двери страшное слово – «гемоглобин», по пути затащила меня на рынок и загрузила мешком яблок… Во! Я с тобой яблочко съем за компанию!
Откусывая румяный яблочный бок, Люба решила сменить тему разговора, чтобы не налететь на подробные расспросы, что еще, да как еще говорила «противная тетка» из поликлиники:
- Ах да… Так вот! Наташка, которая в универе – это та самая, к которой я «в лагерь ездила», когда мы с тобой в тайге гостили… Здорово она меня тогда прикрыла, Андрюш… Если б не она – отловили бы нас через полчаса после встречи… А теперь вот, предлагает пожить в ее квартире. – Люба взглянула на ключ, висящий на гвоздике.
А:
Андрей кинулся на еду, как на врага... Он предпочитал не говорить о том, что нормально поесть на работе или учебе у него никогда не получается - нет денег. Люба что-то знала об этом, впрочем, все ее слова, что так делать нельзя и это вредно для здоровья, не находили у Андрея ни поддержки, ни возражений, он просто делал так, как хотел.
- Ерунда, - пробурчал Андрей, не переставая жевать, - Глючная выдумка. На эту хату они чертову уйму потратили, с какого бы перепугу предлагать ее нам? Сдать ее студентам или курсантам - вот и отбивается потихоньку. Наташа "лагерная", чего, спятила, сама такие решения принимать?
Л:
- Да как ее сдашь? Пустая коробка – никакой мебели, только стены. Где ж студенты спать будут? Ну, плита газовая – вот и вся мебель… Квартиру эту небедные родители купили Наташке, чтоб сплавить дитя поскорей. Кто ж знал, что ей учиться приспичит вдали от дома? Получается, она сама ею распоряжается. Хотя, конечно, я обязательно с ее мамой поговорю, мы с ней вполне хорошо общались… Только сначала нам с тобой надо между собой решить…
Между словами Люба растерянно наблюдала за тем, с какой скоростью тает ужин на тарелке. Затем, поставив две чашки чаю на стол, уселась на табурет, рядом с Андреем.
А:
Андрей наелся, впервые за последние сутки. Чувство насыщения постепенно приводило его в состояние какого-то мягкого полусна... Андрей откинулся на стуле, опираясь затылком о стену.
- Ну, Любаш, ну, что нам нужно решить? Мы тебе ботинок нормальных - и тех не можем сладить, ходишь вечно мокрая... Давай вытащим отсюда диван, стол, приборы мои, барахло всякое... Сядем там, тряпьем окна завесим. На пол ковер кинем. Классно. Ну, лампочки вкрутим. Платить за квартиру нечем - добрые люди помогают. Сожрать тоже нечего - опять добрые люди, ау? Телефона там нет, я с балкона флажками посигналю... Все фигня. Я просто знаю, почему это всё вот так...
- Что - "вот так"? - спросила Люба.
- Да всё. Я говорил уже... Они думают, что нам хреново. Типа, наделали ошибок, вот теперь одна с пузиком, а другой носится по городу за каждой копейкой. А родители их вместе поселили, чтобы Люба хотя бы не нервничала, что Андрюша где-то с кем-то пьет, чтобы под присмотром, вот тебе в нос твоя ошибка, соответствуй, ты скоро станешь папой... Да было бы из-за кого нервничать, но как же, беременная ведь, ей нельзя. Все хотят помочь, словом или делом, а Наташа вот поняла иначе, что нам больше жить негде, а здесь надзор такой, что куска хлеба лишнего не возьмешь - взгляд поймаешь или шипеть будут. Она молодец, Наташа. Я бы, наверное, тоже так сделал. Почему и спрашиваю каждый день, все ли хорошо, мама или Ольга тебя не обижали? Кто заступится, я вечно где-то болтаюсь... А ты всегда говоришь - "нет". Ты меня обманываешь или тебе здесь неуютно? Ну, хочешь, переедем в дальнюю комнату, бабулю на кладбище снесли, никто не против... Да?
Л:
- Нет… Никто не обижает меня тут, разве ты не заметил бы? – Люба отвечает тихо, с едва заметной грустью в голосе, - Опекают слишком только… Хорошо ли я поела? Ничего ли не болит… Будто я ваза хрустальная, пылинки сдувают… Оля вот – и не разбудила даже, чтоб с тобой поговорить. А разве выспаться – важнее, чем услышать твой голос? Не устала ли? Не перетрудилась ли от безделья? «Отдыхай, я сама приготовлю», а разве я не могу хоть чем-то быть полезной?.. А сочувствующие эти… Да плевать я на них хотела. Только знаешь, мне их сочувствие по-другому виделось.
Андрей слушал с закрытыми глазами, но сейчас наклонил голову набок и удивленно посмотрел на девушку.
- Да, иначе… - продолжила она, - Бедные они, разнесчастные, им бы в куклы играть – а они себе живую куклу завели. У всех рассвет после выпускного, пьяное начало взрослой жизни – а они с пеленками по ночам возятся… Ни дискотек, ни студенческих вечеринок – все мимо них, несчастных, пролетело… Вместо всех радостей жизни – взрослые проблемы. Да засуньте вы подальше все эти «радости», тоже мне, ценности нашли… Думают, хреново нам, да? Да пусть думают, завидовать меньше будут… Глупые люди почему-то не думают, что выбор-то у нас был, и мы взяли то, что было нам дороже. Я и не догадывалась, что кто-то считает наш выбор ошибкой… Андрюш… Ты ведь так не считаешь, правда?
А:
Андрей встряхнул головой и улыбнулся, улыбка у него еле заметна, скорее, это задумчивая улыбка, он отдыхает.
- Ну, что ты такое спрашиваешь... Конечно, нет. Помнишь, я напился и сказал, что там, в тайге - там ничего не было? Ничего - ни деревни, ни мертвых, ни тех четверых... А ты сидела рядом на диване и плакала, потом мама уложила тебя спать в большой комнате?
- Помню... Я ночью все равно к тебе перешла.
- Ага... Ценности, Люб. Ты - моя самая большая ценность, а внутри тебя пинается то, что мы с тобой создали сами. Те четверо - они самые несчастные существа. Прикинь, они же не могут ничего создать, да? Только забрать или разрушить. Они надели на нас кольца, люди офигевают, мы с тобой в обручалках... И рассказывать - никто не поверит, куда мы ходили и что видели. Никто из них, этих, которые вокруг, никто бы туда не добрался. А четверо - знают, что нам действительно нужно, что мы в силах выдержать всю эту хрень с обществом... Потому что мы рядом. Я вот иду на ночь санитарить - и не страшно мне, потому что знаю - или Оля, или мама, или кто, но они тебе помогут, ты же сама говоришь - работай спокойно, я не одна. А там, в пустой хате - кто придет?
- Да... - тихо ответила Люба.
- Отдай Наташе ключ и скажи, пусть приходит в гости! - радостно говорит Андрей, - А, кстати, гостя-то бродячего ты не видала сегодня?
- Алексея Геннадьича?
- Ага! Я так понимаю, что Оля выгоняет его с утра пораньше, чтобы мы не видели!
Л:
- Ну и зря они прячутся! – весело улыбнулась Люба.
Ключ на гвоздике вдруг стал лишней частью кухни. Он даже мешал своим присутствием – не было его тут и быть не должно… Люба задумчиво повертела его в руках, разглядывая чуть помятый брелок, перед тем, как спрятать в карман.
- Андрюш, а все ж Наташа – она не такая… Она тогда даже вопросов лишних не задавала, а у меня времени не было подробно объяснять. Просто сказала, что иду за тобой, потому, что без тебя уже не будет смысла куда-то идти… А она лишь ответила – иди, прикрою, удачи. А ведь рисковала сама - вдруг бы мы пропали там? Не согласилась бы она – и не было бы, может, ничего… Даже думать об этом не хочется.
- А ты и не думай. – устало улыбнулся Андрей.
- И не думаю. Думаю только о том, как мою ценность до подушки дотащить, если она сейчас уснет прямо за столом! Пойдем-ка в комнату, Андрюш? – девушка первая встала с места, подавая пример. Протянула руку, чтобы помочь подняться Андрею, и вдруг удивленно застыла, - Погоди… А где ты мог сегодня Алексея Геннадьича видеть? Утром ведь ты не дома был, неужели уже весь двор об этом болтает?
А:
- А я его, чудо мое, сегодня никак не мог видеть!
По пути в комнату Андрей достал из кармана куртки маленький радиоприемник. Люба потянула его за руку к дивану, но он слегка ущипнул девушку за брюшко и сел к столу.
- Я его вчера видел, - продолжил Андрей, включая над столом свет и отыскивая отвертку, - Ты почивать изволила, а я открываю, стало быть, дверь, на учебу пошел...
Люба опустилась на диван.
- Ага, а ведь обещал разбудить меня, чтобы я накормила тебя завтраком и проводила в колледж!
- "На заре ты ее не буди...", это один поэт сказал. И слышу - мур-мур-мур! Я дверь прикрыл, стою, слушаю. Ну, конечно, контакт, я с самого начала сказал!
- Контакт? Прямо у двери? - хитро спросила Люба.
- В приемнике...
- Ах, вот, значит, чем ты занимаешься в приемном отделении!
Л:
- Нет, на дежурстве у меня времени не было. Да и отвертки – тоже… Тогда дома бы не пришлось на это время тратить…
Люба в удивлении застыла, не двигаясь, изумленно глядя на сосредоточенную мордаху Андрея.
- Андрюш… Так а на что ж им тогда дома время тратить, как не на контакт? Уж не на чтение справочника по анатомии? И к чему тут твоя отвертка?
- Это верно… Зачем тратить время на чтение справочника, если дома можно изучать человеческий организм более приятным способом? А отвертка – к вот этим вот винтикам. – Андрей осторожно, чтобы не укатились, выложил на стол четыре маленьких винтика.
- Андрюшенька, что-то я плохо тебя понимаю, будто это я не выспалась! Совет им да любовь, конечно… Да будет контакт, и все такое… Но при чем же тут тогда винтики?
- Винтики – при приемнике, контакт – будет, когда впаяю… - бормочет Андрей, всматриваясь в недра прибора, прищурив глаз, затем начинает тихо напевать, - «Совет да любовь, вам, молодожены, это скажет каждый…» Любаш, а ты о чем, кто-то женится, что ли?
- Не знаю… - Люба тихо поднялась с дивана и, подойдя к Андрею, положила ладошку на его лоб, - Вроде не горячий… Андрюш… Ты хорошо себя чувствуешь? – испуганно и торопливо заговорила она, - Винтики я вижу, но ты ведь взял их здесь, а не в приемном отделении, правда? А кому ты впаять собрался, что и, главное, за что? И как это повлияет на…
- Тсс… Любаш, тут очень мелкие детали! – остановил ее Андрей, опасаясь, как бы не улетели со стола винтики, да и включенный паяльник – штука опасная, - Погоди, видишь? – указал он на какие-то проводки, - Как я и говорил, этот приемник не включался потому, что тут нет контакта, сейчас припаяем – контакт будет и приемник заработает… Я бы выяснил это еще вечером, когда мне его принесли. Но у меня не оказалось с собой отвертки.
- Ааа… - Люба так же тихонько убралась обратно на диван и ужасно радовалась, что Андрей не видит, как краснеют ее щеки от стыда за собственную глупость.
А:
- Ага! - в тон ей сказал Андрей и, щелкнув выключателем, запустил вентилятор в форточке, - Замотайся в одеялко.
Люба развернула одеяло, лежавшее на валике дивана и закуталась в него. По комнате поплыл аромат канифоли.
- Слышу, значит - "мур-мур-мур" из-за двери. "Лешенька! Аю, Оленька?". Ну, думаю, так и есть, молодого гениального торакального хирурга выпроваживают ни свет ни заря! А, вот сука... Прости. Это не Оля сука, это контакт сука...
- Подслушивал, Андрюшка? - улыбнулась Люба.
- Ни фига, мне тоже идти надо, а эти раз уж прячутся, так чего я светиться буду? Подожду... А он ни хрена не идет, все воркуют в прихожей, дверь расхлебятили. Потом "чмок-чмок-чмок, ой, Андрюшку разбудим!" И опять не идет. Мне стоять надоело, я говорю "Кхе-кхе!" и замок в двери шевелить начинаю. Хирург только - шмырк! А Оля дверью - щелк! Вообще классно! Я подождал пару минут для верности и пошел.
Любаша покатывается со смеху. В ее смех вплетается треск и завывание - приемник ожил в руках Андрея.
- Я только одного не пойму - Геннадьич-то вроде один, как перст, чего прятаться? Ты не знаешь, может, он мамуле не нравится? - спросил Андрей.
Л:
- Да как он может ей не нравиться? Он ведь тебя второй раз родил! – сказала Люба и сама задумалась над своей фразой, - Ой… Ну, то есть, он тебе не дал погибнуть тогда, помнишь? Или… Погоди, может, ты об Олиной маме?
- Нет, я о своей как раз.
- Не замечала… Наоборот, вроде неплохо о нем отзывалась. Да и рада она будет, я думаю, если Оля замуж соберется… А он точно одинок? Может, им просто время нужно… И что ж они, так громко шумели, что боялись тебя разбудить? Или они решили, что ты в прихожей на коврике ночуешь? – Люба снова рассмеялась, уже совершенно забыв, как три минуты назад краснела из-за собственной невнимательности.
- Зачем им меня бояться? Нет, они ребенка боялись разбудить.
- Ой… - Люба перестала хохотать и схватилась ладошками за щеки. В глазах – ужас, а щеки горячие, то ли от смеха, то ли от стыда, то ли от стремительной смены настроений, - Андрюш, мне кажется, что я схожу с ума… Ты говоришь одно – а я слышу другое, ты мне – об этом, а я совершенно о другом! Просто ужас какой-то… Ну, конечно же, Андрюшка – у Оли… - растерянно заключила девушка.
Несколько секунд Андрей молчал. А затем сам взорвался хохотом, вдумавшись, сколько же раз за этот короткий разговор они поняли друг друга неправильно. Словно говорили на разных языках…
А:
Просмеявшись, Андрей выключил радиоприемник и отнес его обратно в карман куртки. Вернулся, сдвинул в сторону большой телевизор и закурил, встав под вентилятор и опираясь руками о подоконник.
- Да. Классно! Офигеть, сколько всего интересного бывает из-за того, что люди и понимают, вроде, правильно, но не так, как другой человек хочет сказать... Тут неудивительно и с ума спятить! Вот - ты. Ты, наверно, влюблена, вот и спятила.
- А ты? - негромко спросила девушка.
- А я вообще никогда в норме и не был. Вот смотрю я на этот снег из окна, на дом противоположный, народ внизу бродит... Смотрю и думаю - каждый из них сам по себе, а мы с тобой - одно целое. Хотя, они тоже, наверно, с кем-то целое, но по-другому. И черт его знает, как к этому отнестись надо - весело или грустно.
Люба встала и подошла к нему сзади, уперлась животиком и набросила края одеяла на плечи Андрея.
- Философ ты мой милый, разбирай диван, ты спать хочешь.
- Надо ситуационки по сестринскому делу хоть мельком глянуть, я там штуки три точно не знаю, завтра спросят - и преподше грустно станет, что я плаваю...
- Разбирай-разбирай, я тебе сама почитаю. Учебник в сумке?
- Ага... Только если я ерунду отвечать начну, ты не сердись, просто и впрямь с ног падаю, - ответил Андрей.
Через несколько минут Люба, удобно устроившись спиной на подушке, упертой в диванный валик, прочитала:
- Пациент 60 лет жалуется на резкие боли за грудиной в области сердца, с иррадиацией в левое плечо и спину, чувство нехватки воздуха. Кожные покровы бледные, наблюдается холодный пот...
Л:
- С чем, с чем в левую спину? – переспросила Люба.
- С иррадиацией, - машинально повторил Андрей незнакомое ей слово и закрыл глаза.
- Угу… - с умным видом кивнула в ответ девушка, - Тогда слушай дальше…
Но ее голос быстро убаюкал Андрея. Совсем недолго, буквально несколько минут, он еще отвечал на вопросы, а затем крепко уснул. А Люба продолжала тихонько бормотать слова из учебника, словно боялась, а вдруг он проснется, если она затихнет? Вскоре она и сама начала зевать – удивительно, как скучная книга может быстро свалить человека в сон… Руки тяжелели, стало даже лень переворачивать страницы, чтобы посмотреть иллюстрации. «Десять трудных дорог, чье-то сердце…» - отозвался из памяти голос Андрея, теплый весенний день и тот разговор по пути из школы, когда на очередной страничке ее внимание привлекло схематическое изображение человеческого сердца… Внезапно негромкий стук в дверь заставил Любу проснуться.
На пороге стояла Оля. В домашнем халате, она нетерпеливо, или от холода, растирала ладошками плечи.
- Как ты, Любаш? Все в порядке?
Люба приложила палец к губам – «тише, не шуми», и ответила шепотом:
- Ага, Оль, порядок… Андрей уснул уже… А идем на кухню, чайку попьем тихонечко? Твой ведь тоже уснул уже?
Почему-то Оля тут же смутилась, наверное, не сразу сообразив, кто такой «твой», и поспешила отказаться:
- Андрюшка? Нет, не спит еще. Ну, так я тогда пойду, мне еще Андрюшку стирать… Купать, то есть… В другой раз чаю… - и закрыла за собой дверь. А Люба еще долго стояла и улыбалась. Как хорошо, подумала она, что не успела предложить Оле помощь, иначе та смутилась бы еще больше, и все закончилось бы громким смехом…
Тусклый свет лампы рисовал длинные лучики на стене. Андрей сладко спал, морщинки на его лбу разгладились, казалось, что даже заметно, как усталость медленно, по капле, покидает его. Так захотелось поцеловать его милую мордаху, но Люба побоялась нарушить его покой… Сон совершенно прошел, и девушка устроилась в кресле, напротив дивана, хоть почитать. Конечно, книгу она с собой не захватила, а вставать еще раз так не хотелось. Под рукой оказался лишь учебник. Как и в прошлую попытку с ним познакомиться, чтение непонятных терминов быстро навеяло сон. Вот и замечательно, значит, завтра она таки встанет пораньше, не проспит уход Андрея. Люба погасила свет и забралась под одеяло. Как же она когда-нибудь классно выспится, лежа на животе! Но сейчас она, устроившись на боку, спиной к Андрею, «укрылась» его рукой и легонько погладила пальчики… А он, не просыпаясь, обнял ее, и удобно устроил ладошку на животике.
А:
Громкая музыка, словно явившаяся из глубин сна, постепенно подняла Андрея на поверхность. В лаборатории темно, однако из-за двери пробивалась полоска света, но не яркая, значит, лампа включена на кухне, а не в прихожей. Андрей сладко потянулся, включил свет, нашел на столе очки и вгляделся в цифры электронных часов. Ага. Нормально.
Мелодия сменилась на медленную, Андрей никак не мог запомнить название группы, эту катушку Люба принесла из дома. Какая-то смесь электронной музыки и народных инструментов.
Из форточки в большой комнате едва ощутимо тянуло холодом по ногам. Люба, в легком спортивном костюме, сидела по-турецки на расстеленном на полу покрывале, закрыв глаза и медленно-медленно перемещая вытянутые руки.
- Вот умничка... - прошептал Андрей, - Дыхательные упражнения...
Решив не мешать девушке, Андрей открыл входную дверь.
- Алексей Геннадьевич, я иду-у-у!!! - крикнул он на лестницу, и, рассмеявшись собственной шутке, отправился курить на кухню.
Л:
Еще в прихожей Люба уловила запах сигаретного дыма, доносившийся из кухни. Наверное, она так увлеклась перуанскими мелодиями, все добавляла, и добавляла громкость, и, наконец, музыка разбудила Андрея.
- Доброго утра, Андрюшка… Я увлеклась, кажется, да?
Андрей обернулся на ее голос, оторвавшись от своего занятия – разглядывания утренней зимней улицы. Желтый свет фонарей выхватывал из голубых сумерек редкие снежинки, некоторые из них – тут же отпускал снова, а другие – провожал до самой земли и укладывал, вплетал в блестящий белый ковер. Андрей затушил окурок в пепельнице, обнял девушку и легонько поцеловал ее в нос.
- Доброго, моя меломанка. Любаш, а что это звучало сейчас?
- «Полет кондора», Андрюш… Только не знаю, кто исполняет, перуанцы какие-то… Флейта у них такая… Ты ведь кофе будешь? – Люба уже возилась с чайником у плиты. Он недавно закипел, осталось лишь положить ложку растворимого напитка в чашку и залить водой. Что она и сделала, не дожидаясь ответа.
Андрей уже сидел за столом. Внимание его привлек сверток, точнее, его содержимое, и он осторожно стал разворачивать пакет.
- Ой, нет, это не трогай! Эти ты возьмешь с собой, а сейчас – я тебе бутерброд сделаю другой…
Андрей с удовольствием обхватил горячую чашку, от которой поднимался густой ароматный пар, ладошками, и принялся наблюдать, как руки Любаши летают над столом, изобретая бутерброд из того, что нашлось в холодильнике…
Почему-то утром минуты всегда летят быстрее, чем в другое время суток. Их всегда не хватает на то, чтобы просто постоять, обнявшись, прежде чем расстаться на весь день… Просто постоять, вроде как зарядиться теплом, ощущением близости, а потом медленно, по капле, расходовать до следующей встречи. Но перед самым порогом, уже стоя в куртке и ботинках, приготовившись бежать по скрипучему снегу – не опоздать бы – минуты обязательно находятся. И тогда наступает абсолютная тишина, становится слышным дыхание, стук сердца и… Тихий шорох на лестничной площадке.
Рука Андрея повисла в воздухе, он вдруг решил не выходить сию же минуту, и тяжело вздохнул – «ну вот… Придется подождать, пока эти тайные влюбленные попрощаются, а я и так опаздываю!» Но Люба хитро улыбнулась, заговорщицки посмотрела на Андрея и… решительно открыла входную дверь.
- Доброе утро, Алексей Геннадьич! Оля, привет! – почти шепотом, но не пряча озорной улыбки, поздоровалась Люба.
А:
Ольга успела отскочить от Алексея Геннадьевича за порог, но Андрей уже выскочил на площадку.
- Здравствуйте, дорогие молодожены! - заявил он, отвешивая глубокий поклон, - Алексей Геннадьич, а вы уже уходите, да?
- Здравствуй, Филиппов, - ответил доктор, - Перестань паясничать, где ты увидел молодоженов?
Люба прыснула со смеху.
- А это я вашу фразу предварял! Мы же с Любой молодожены, только нас не расписывают ни фига, говорят - маленькие еще, а меня вообще в тюрьму хотят посадить за развращение!
- Алексей Геннадьевич, спасибо вам! - сказала Ольга, - Не обращайте на него внимания, он ничуть не изменился. Я вам обязательно позвоню!
- Да, Ольга Михайловна, лишь бы ваш ребенок был здоров! Ну-с, а ты, Филиппов, как поживаешь?
- Да вы же, Алексей Геннадьич, в курсе всех новостей? - улыбка у Андрея хитрая, озорная и, наверное, показалась Ольге препротивной.
- Тьфу! - сказала Ольга, - Люба, не стой на холоде, мало простужалась?
- Алексей Геннадьич, а давайте вместе пойдем? Нам же по дороге, я в колледж, вы в больницу... - предложил Андрей.
- Обязательно в больницу? У меня выходной.
Андрей открыл рот и изобразил искреннее изумление.
- А зачем же вы тогда оделись и пошли? Оставались бы!
С хохотом увернувшись от подзатыльника, которым пожелала наградить его Ольга, Андрей скатился по лестнице.
- Не скучай, мое пузико! - крикнул он снизу и вылетел на улицу.
Л:
Босиком, в одних носках, Люба прошла по цементному полу подъезда до перил, в надежде еще увидеть Андрея. Но его и след уже простыл… Повисла неловкая пауза – Оля и Алексей Геннадьевич, наверное, еще слушали смех Андрея в своем воображении, во всяком случае, когда Люба обернулась, выражение их лиц было таким, будто они только что угощались лимонами.
- До свидания, Ольга Михайловна, - поспешил разорвать молчание Алексей Геннадьевич, торопливо пожал Ольге руку и попятился к ступенькам.
Люба, к тому моменту уже, было, справившись с желанием расхохотаться на весь подъезд, вдруг представила, как Оля не стыдливо отпустила его руку, а ухватила ее, и с размаху втащила гостя к себе, за порог, хлопнула дверью, а кончик его шарфа так и остался торчать снаружи… И теперь волна смеха снова готова была вырваться наружу – Любе пришлось срочно убегать со сцены, пусть этот взрыв произойдет хотя бы дома!
- Да-да, я не забуду, Алексей Геннадьевич… Три раза в день… - Услышала девушка растерянный голос на лестнице уже через закрытую дверь. Спустя несколько секунд соседняя дверь захлопнулась, и Люба дала волю эмоциям, больше не сдерживая ни смех, ни воображение.
Солнце поднималось все выше, сначала раскрашивая лишь верхушки деревьев оранжевой краской, затем его свет спускался все ниже. Наконец, солнце полностью залило светом двор, и ослепительный снежный ковер засверкал внизу. Люба засмотрелась на игру бликов на свежем снегу, и ей ужасно захотелось пройтись по этому ковру… Она прислушалась – кажется, на лестничной площадке снова шумно? Как кстати… Люба открыла входную дверь – ну, так и есть, из Ольгиной двери с грохотом выкатывалась детская коляска. Она все норовила зацепиться то за порог, то за ручку двери – сложно управлять такой техникой в узком пространстве…
- Оль, а возьмете меня с собой гулять? – осторожно спросила Люба, высунув голову в приоткрытую дверь квартиры, - А то я обещала не гулять в одиночестве… А очень хочется пройтись по снежку! Ты меня прикроешь? – не удержалась Люба, хитро улыбнулась и подмигнула соседке.
Оля остановилась, взглянула исподлобья и нахмурилась, придумывая причину для отказа. Но вдруг из коляски подал голос Андрюшка. Люба заглянула в коляску, и малыш затих.
- Давай… Только быстро одевайся, чтобы мы долго не торчали у подъезда! – передумала Ольга, видимо решив, что одной гулять все же скучно.
Любе дважды повторять не надо. Через пять минут она уже вышла из подъезда и быстро направилась к женщине, которая нетерпеливо катала свою коляску, вперед – назад, вперед – назад.
А:
Ольга придирчиво осмотрела Любу, нагнулась и застегнула "молнию" на ее сапогах.
- Спасибо, Оль, - сказала Люба, - Торопилась, вот и забыла. Наклоняться совсем тяжко, приходится целый комплекс упражнений делать - сели на пол, застегнули сапоги, встали на четвереньки, встали на ноги, исходное положение!
- На здоровье, - ответила Ольга, - Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Утром зарядку делала - кайф, дышать совсем легко!
- Дышать легче? Это хорошо.
- Ага, я читала, значит, уже скоро...
И все-таки Люба отчетливо чувствовала - Ольга не в настроении...
Л:
- Оль… Ну не сердись ты на нас… - виновато улыбнулась Люба, решив, что Ольга расстроена из-за утренней встречи на площадке, - Ну, и вправду ведь, так забавно видеть, как вы прячетесь…
- А никто и не прячется! Просто этот оболтус напридумывал себе черт знает, чего – и хохочет, как сумасшедший! И ты туда же… Я всего лишь хотела посоветоваться с Алексеем Геннадьевичем насчет…
- Да ничего он не напридумывал! – горячо возразила Люба, но тут же смягчила тон, - Ну, зашел один хороший человек к другому хорошему человеку. И ничего ты не должна никому объяснять – когда зашел, да сколько пробыл…
Оля молчала. Снег скрипел под колесами коляски, ритмично поскрипывал под ногами.
- Неужели это так заметно? – грустно спросила Ольга после паузы.
- Конечно, заметно… Наши стены ведь из бумаги делают! – попыталась пошутить Люба. Ей очень хотелось, чтобы Оля улыбнулась, но выражение ее лица не изменилось. – Стены такие тонкие, что хочешь – не хочешь, а слышно и видно все, что происходит… Как ни прячься от звуков… Только я не понимаю, что же в этом плохого?
Ольга замедлила шаг. Она задумчиво переводила взгляд то на спящего малыша, то на снежинки на крыше коляски. Похоже, она сейчас совсем остановится, а молчание ее так затянулось, что, казалось, она вовсе не намерена продолжать разговор.
- Да просто я боюсь, Любаш… - наконец выдохнула ответ Ольга.
- Кого? Геннадьича? – удивилась Люба, - Что ты, Оля… Мне показалось, он хороший человек. Он жизнь спас! Я думаю, даже не одну…
- Нет, не его… Алексей Геннадьевич – действительно, очень замечательный человек… Он добрый, порядочный, и мы с ним, кажется… ну… хорошо понимаем друг друга. – Оля говорила, словно боялась сама себе сказать лишнего, словно сама от себя скрывала правду.
- Так чего же ты тогда боишься?
- А вдруг он когда-нибудь исчезнет? – голос Оли стал будто ледяным. Из него словно испарились тепло и нежность, - Просто подумает, а зачем ему все это – и уйдет? Я ведь не одна, Любаш, у меня есть Андрюшка… А он – свободный человек, поймет однажды, что лучше найти себе такого же свободного человека, и я снова останусь одна… Вот и прячусь. Вроде как… раз никто не видел – значит, и не было ничего. И не будет потом – ни осуждений, ни сочувствий, ни насмешек… Понимаешь?
- Понимаю… - ответила Люба и задумалась… - Только, знаешь… В таком случае, он наверняка когда-нибудь исчезнет… Просто подумает, что ты не относишься к нему серьезно, раз скрываешь… Что ты не хочешь, чтобы о нем кто-нибудь знал, потому, что однажды прогонишь его – и забыть нетрудно будет. Кому же этого хочется? Прятаться, скрываться очень быстро надоедает, это уж я точно знаю! – усмехнулась Люба, - А… Насчет того, что он найдет себе лучше… Так всегда есть человек, который лучше чем тот, которого мы выбрали. Может, красивее, или спокойнее, или веселее, или свободнее. Да только мы выбираем человека, а не платье в магазине – лучше, хуже… И выбираем – сердцем. Ты просто послушай свое сердце, Оль… И ничего не бойся, ладно?
Девушки и не заметили, как прокатились целых два круга вокруг дома и снова оказались у своего подъезда, пока говорили, размышляли… Оля почему-то внимательно слушала и задумывалась над словами. Сейчас Люба уже не казалась ей глупым ребенком. Может потому, что она сказала вслух то, что и сама Ольга понимала, но как-то туманно, размыто, далеко. Словно туман этот был навеян ее горьким опытом, и мешал видеть жизнь во всех ее красках.
- Ладно, - Ольга улыбнулась, впервые за это время.
Уже поднявшись на свой этаж, открыв дверь, Люба задержалась.
- И… Оль, не сердись на Андрея. Если бы он не был таким шальным – вы бы с Алексеем Геннадьевичем даже не познакомились бы!
Оля рассмеялась в ответ, и Люба скрылась за дверью квартиры, закрыв за собой дверь. Она едва успела стащить сапожки – как телефон громко зазвенел…
- Алло!
- Ну, наконец-то! Я уже третий раз звоню… - ответил голос Андрея в телефонной трубке.
А:
- А. Андрюш, не волнуйся, у меня все хорошо! Мы гулять ходили с Олей и Андрюшкой.
Андрей шумно выдохнул в трубку.
- Я спячу когда-нибудь. Думал, что-то случилось... Меня ведь хрен найдут, если в колледж звонить, поэтому и бегаю сам после каждого занятия... Правда, что все в порядке? По режиму ты должна была дома быть, гулять перед обедом.
- Все отлично, солнышко, - улыбнулась Люба, - Просто так хотелось пройтись по снегу, а тут как раз Ольга собралась...
- Классно...
- А ты как?
- Нормально. Задачи попались, какие знал. Поболтал с наставницей, она говорит - английский и математику по-прежнему не тяну, а профильные точно будут отлично, даже еще лучше, чем в ту четверть.
- Блин, с этим английским и математикой... Хоть самой за тебя сдавать иди!
- Ерунда, главное - профильные, порадую учительницу по курсам, это же она меня в колледж устроила... А Геннадьич-то так и ушел грустно?
- Так и ушел. Ольга расстроилась... Вечером расскажу. Ты как обычно придешь? - спросила девушка.
- Нет, сегодня шабашу здесь, коммутатор опять глючит, телефоны правого крыла вырубились, завуч болезненно икает... Может, недолго. Да, что хотел сказать-то! Мы разговорились с нею о Геннадьиче, он, оказывается, тоже тут учился, у него операционные медсестры практикуются, вместе со студентами из "медяшки". Прикинь, ни фига он не один, он женат! Вот чего они прячутся-то! Не буду больше прикалываться... Завуч сказала, что он классный спец, ученый, кандидат чего-то там, только все время какой-то холодный и одинокий, типа всегда такой был, чужой. Обалдеть, "чмок-чмок-чмок", да?
Л:
- Да уж... "Свободный человек"... - тихо протянула Люба.
- Кто?
- Геннадьич. Так Оля о нем сказала... Обалдеть... Ты прав.
- Любаш, все в порядке? Что с голосом?
- Все хорошо, Андрюш. Неожиданно просто... А давай дома об этом, ладно? Поговорим... Чего тебе вкусного к ужину сочинить? - Люба старается говорить бодро, чтобы не выдать "упавшего" настроения.
- А чего-нибудь сочини. Пусть будет сюрприз! - голос Андрея улыбнулся, - Пора мне, Любаш! Не огорчай меня больше, ладно?
- Ладно! - смеется Люба, - Пойду гулять перед обедом одна, но режим не нарушу!
- Только попробуй! - засмеялся Андрей в ответ, - Не скучай, пока, пузик!
- Пока... - ответила Люба уже не голосу, а гудкам в трубке.
Ближе к обеду в гости снова заглянула Ольга. Узнать, все ли в порядке, а заодно - позвать на чай. К счастью, у Любы на плите как раз кипела кастрюля, и придумывать другой причины не пришлось. Ей сейчас совсем не хотелось общаться с соседкой, она боялась выдать свое настроение, или сказать лишнего... В конце концов, то, что сказал Андрей, вполне может оказаться ошибкой - решила девушка...
Уже совсем стемнело за окнами, когда Андрей вернулся с учебы. Сегодня его тоже встретила тишина, однако горящий в комнате свет - верный признак, что Люба дома. Так и есть - дома... В руках - спицы, на полу - клубок пушистых синих ниток, Люба внимательно... спит в кресле.
А:
Не снимая куртки, Андрей как мог бесшумно сбросил ботинки и прокрался в комнату. Из-за пазухи появилась ярко-красная роза, чуть помятая, но зато не замерзла, хотя на улице не так уж и холодно... Андрей расправил лепестки, оборвал с цветка листья и сел на корточки. Медленно-медленно вытянул спицу из пальцев девушки и вдвинул вместо нее стебель цветка. Люба, не открывая глаз, улыбнулась во сне, может быть, она почувствовала запах сигарет и снега от одежды Андрея.
Стараясь не дышать, Андрей встал, шагнул к столу и вытянул из ящика фотоаппарат. Присоединить батареечную вспышку и навести резкость - дело нескольких секунд... Даже если щелчок и вспышка разбудят девушку, на пленке она останется вот такой - спящей и прекрасной в своем сне.
Л:
Она так и не сходила к подруге сегодня, чтобы вернуть ключ от той квартиры. Все верно… Пусть лучше в гости приходит – посмотрит, как тут тепло в окружении близких людей, и не обидится из-за отказа. Только пусть сейчас приходит, пока еще можно спокойно посидеть за чашкой чаю, не прислушиваясь, спит ли малыш. Да, нужно сейчас позвонить ей и пригласить… А что она ей скажет? Люба обдумывала предстоящий телефонный разговор, сидя в кресле с вязанием в руках. Петелька за петелькой ловко перескакивали с одной спицы на другую, ритмично, словно метроном постукивали в тишине спицы, теплая мягкая нитка скользила между пальцами… В пустой квартире. Пустой-пустой, только обои на стенах, да это кресло, в котором она сидит. Внезапно что-то холодное коснулось ее пальцев! Холодное, и вместе с тем – мягкое и пушистое, как та синяя шерсть в ее руках… Маленький котенок ткнулся мокрым носом в ее пальцы. Рыжее пятнышко, серо-полосатое пятнышко, а хвост – весь белый, такими бывают только кошки! Откуда она тут взялась? Конечно, это Андрей принес в новое жилище котенка! Люба даже чувствует, как запахло сигаретным дымом от его куртки… А теперь он сам вошел и… резко включил яркий свет.
Девушка открыла глаза и удивленно уставилась на Андрея, откуда взялась фотокамера в его руках, ведь не было же? Все это ей приснилось…
- Андрюшенька… Ну зачем… - обиженно протянула Люба, поняв, зачем Андрею фотоаппарат, и что это за резкий свет.
- Любаш, ты так красиво спала, - улыбнулся Андрей, - Ну как тут было удержаться?
- Ну я ведь такая страшная сейчас! Как маленький бегемотик… - жалобным голосом возразила «модель» - Толстая и круглая! А нос какой некрасивый стал… А губы какие огромные! И лохматая к тому же… - уже чуть не плача, с надрывом в голосе, продолжала Люба.
- Да глупости ты говоришь, - растерянно возразил Андрей.
- Нет, не глупости!
Люба поднялась с кресла, чтобы во всей красе увидеть отражение «бегемота» в оконном стекле. Но вместо этого замечает в руках розу… Громкие слова последней фразы еще висят в воздухе, как предчувствие бури, да не просто бури, а грозы с ливнем – Люба уже улыбается, зачарованно трогая кончиками пальцев чуть помятый бутон. Она нерешительно подносит к носу (тому самому некрасивому носу) цветок и глубоко вдыхает его аромат. Конечно же, зимние розы пахнут просто свежестью, снегом… Но она ощущает тонкий аромат цветка, так странно и приятно смешанный с запахом сигарет…
- Андрюшенька, ну какое же ты – чудо! – девушка нежно обняла Андрея, он едва успел отложить в сторону фотокамеру, - А я такая глупая у тебя… Спасибо тебе, солнышко! Не слушай меня, ладно? – и зашмыгала носом. Мелкий дождик все-таки пролился из глаз, только уже не от обиды на собственную внешность, а от осознания того, что чуть не ревела сейчас по такому дурацкому поводу, совсем не замечая главного.
А:
Андрей попятился назад и уселся на диван, пристроив Любу у себя на коленях и удерживая на сцепленных на ее спине руках.
- Ну-ну-ну, а нафига плакать-то? - сказал он.
- Я глупая!
- Ты не глупая, ты сонная! Опа!
Котенок, очевидно, тоже проснулся, его пинок Андрей ощутил даже через свитер.
- Ага! С добрым утром, это папа нас на колени к себе посадил! - констатировала Люба и погладила животик, продолжая нюхать розу.
- Я сейчас кому-то попинаюсь тут! - притворно-строго сказал Андрей, - Вытащу тебя оттуда и нашлепаю... Ну, и ты, в общем, не реви...
- Да я уже не реву, я улыбаюсь!
- Во, так интереснее, глаза покраснеть не успели! Классная роза, да? Ну, это я глупый, мне копеечку за приемник дали, хотел на ужин хоть чего-то добыть, а иду мимо цветочного, смотрю - обалдеть! Да ладно, у Ольги займем, да? Только ты к ней пойдешь, а то она меня пошлет подальше за утренние приколы... Иду, а рукам холодно, я, короче, розку под куртку спрятал, лучше пусть помнется, но не замерзнет, правильно?
- Да и не помялась совсем! И ужин у нас есть...
- Откуда у нас ужин, я утром в холодильник смотрел... Там тебе на обед только оставалось. А деньгов на хлебца разве что. Мама твоя нас подкармливает, мм?
Л:
- Неа! Папа! – засмеялась Люба, - Приезжал сегодня из деревни. Курицу привез, настоящую, домашнюю! Ну, и еще там чего-то… Так что голодовка отменяется, в холодильнике уже не так ветер воет!
- Папа? Классно… Что рассказывал?
- Да, все то же… В деревне скучно, мелкие соседские войны, кролики замерзают в сарае, летом надо ремонтировать крышу – краткое содержание разговора. И тоже – очень желал «внучкА нашлепать», вы сговорились, что ли?
- Конечно! Сговорились, а то ты все сама с Котенком носишься, даже подержать никому не даешь! – рассмеялся Андрей.
- Да успеете еще… Пойдем, я тебя лучше покормлю, ага? Ты ведь не ужинал еще! Там суп, наверное, теплый еще… Черт… Только вот про хлеб я совсем забыла! Теперь уж точно к Ольге придется идти… Поголодаешь еще минутку? – спросила Люба, поднимаясь с теплого места и протягивая руку Андрею.
Роза заняла почетное место среди стола, в стеклянной банке в роли вазы. Андрей щелкнул зажигалкой на кухне, а люба лишь с упреком покачала головой – она сердилась, когда Андрей курил голодный, и вышла.
Ольга открыла дверь – в руке у нее горела свеча, хотя в прихожей было светло – и жестом пригласила Любу войти.
- Оль, ты чего, романтический ужин готовишь? – не удержалась Люба прокомментировать увиденную сцену.
- Да нет… Выключатель на кухне сломался, наверное? Я свет включила – а в нем что-то щелкнуло, и свет погас…
- Вот беда… - смутилась Люба, - Ну, не беда, сейчас Андрей поужинает, я попрошу, чтобы зашел, посмотрел? А я хлеба купить забыла, вот и зашла к тебе попросить…
- Вот еще! – нахмурилась Ольга, - Без сопливых обойдемся… А хлеб… сейчас поищем!
Соседка исчезла в темноте кухонного пространства, освещая себе дорогу свечой. Тут же из кухни послышался шорох… Затем стук и, наконец, громкий треск и звон бьющейся посуды – Оля в темноте зацепила шкаф, висящий на стене, несколько секунд он раздумывал, падать ему, или повисеть еще на одном гвоздике, затем все же решился – и рухнул прямо на стол, весело гремя ложками и круша тарелки.
Люба вскочила в темное помещение – уличный фонарь тускло освещал место катастрофы.
- Оля, ты жива? – испуганно крикнула гостья.
- Жива, вроде… - тихо прошептала Ольга в ответ, - Ты не испугалась? Чертов шкаф, давно на честном слове держался… Хорошо еще, что мимо пролетел.
Только теперь Люба стала разглядывать не место крушения, а саму Ольгу, не пострадала ли она? Вроде не пострадала, шевелит руками и стоит на ногах…
- Погоди… Теперь уж точно не обойдемся, я Андрюшу позову! – сказала Люба уже из коридора.
Не закрыв входных дверей, девушка умчалась за помощью.
- Андрюшка, там шкаф лежит, а нам не поднять, и свет погас! – испуганно выпалила девушка, явившись перед Андреем.
А:
- Т-твою мать! - ответил Андрей, торопливо гася сигарету, - А я слышу - чего там грохнуло? Придавило?
- Нет! - выдохнула люба.
- Спокойно, чего побледнела? Все же живы?
Не дожидаясь ответа, Андрей быстро вошел в прихожую Ольгиной квартиры. Люба двинулась за ним.
- Оль, ты жива?
- Живее некоторых! - ответила Ольга, уже пришедшая в себя, - Шкаф со стола помоги снять и уматывай!
- Че это мне уматывать-то? - нахально ответил Андрей, но в комнате заплакал ребенок и Ольга вихрем унеслась туда, сунув Любе горящую свечу в стакане.
Хрустя тапками по осколкам стекла и фарфора, Андрей прошел на кухню.
- Ни хрена себе... А выключатель-то снесло, что ли?
- Нет, свет до шкафа погас, Оля впотьмах за шкаф задела - он и свалился, - ответила Люба.
- Стой, где стоишь, у тебя тапки тряпочные, порежешься...
Андрей потянулся и вывернул из люстры лампочку, посмотрел сквозь нее на пламя свечи.
- Солнышко, иди, пожалуйста, спроси у этой бабы, есть у нее новая лампочка?
Л:
- Есть… - послышался ответ Ольги из комнаты. Она прекрасно слышала все, что там говорят, - Любаш, подойди сюда.
Люба ушла в комнату, откуда звучал голос хозяйки. Малыш сидел на руках у Ольги, и уже перестал плакать. Он крепко схватил ручкой мамин локон и пытался попробовать его на вкус. Оля освободила одну руку и открыла дверцу шкафа. Но никаких лампочек в поле зрения там не оказалось… Чтобы освободить руки, она хотела передать Андрюшку Любе – да тут же передумала, видимо, решив, что он слишком тяжелый. Оказавшись в своей кроватке, малыш снова пару раз всхлипнул. Люба, усевшись на пол рядом с кроваткой, протянула ему руку. Мальчишка ухватился за ее пальчик и начал улыбаться, когда палец зашевелился. Увидев эту милую сцену, Оля улыбнулась… Махнула рукой, и сама умчалась на кухню с лампочкой.
Андрей вкрутил новую лампочку, и свет на кухне зажегся, к великой радости хозяйки. Разруха, в темноте казавшаяся ужасной, оказалась не такой уж непоправимой – осколки всего-то одной тарелки. Прочие осколки, видимо, остались внутри рухнувшего шкафа и готовы вырваться на волю, лишь только путь будет свободен.
- Так его не снять, - задумчиво заключила Ольга, - Нужно сначала вытащить из него все, пока он на столе стоит… Иначе все на ноги посыплется…
А:
- Да не проблема! - сказал Андрей и смело открыл дверцу шкафа, - Разгрузим...
Мало того, что он не заметил, как дверца столкнула со стола чайную чашку, так еще оказалось, что изнутри шкафа на дверь опирался аляповато раскрашенный кувшинчик из тонкого фарфора. Чашка, издав крякающий звук, разлетелась по полу, а кувшин, "поцеловав" стол, пискнул, как елочная игрушка и у него отвалилось горлышко.
- Сука, - спокойно произнес Андрей, - Сдохни совсем!
Он шагнул назад, подтолкнув "колбу" кувшинчика к краю стола и удовлетворенно кивнул, когда тот разбился у его ног.
- Оленька, дай швабру...
Ольга несколько секунд молчала. Андрей едва успел почувствовать, как в воздухе, словно перед грозой, накапливается напряжение, и едва успел дернуть головой в сторону, как пальцы Ольги хлестко царапнули по его щеке.
- Идиот! - крикнула Ольга, - Придурок! Вали отсюда, я сказала, чтоб я тебя не видела-а!!!
Девушка упала на табуретку и зарыдала, прижав ладони к глазам. Андрей изумленно замер.
- Ну ни хрена себе сходили за хлебушком... - произнес он, - Оль? Оль, ты чего?
Он попытался сесть с нею рядом и обнять соседку за плечи, но получил кулаком под ребра.
- Оля! - громко сказал Андрей, не обратив внимания на удар, - Оль... Ну, перестань... Да, я придурок, ну, давай, дай мне в рыло, но ты же знаешь, я за тебя любого зарежу! Ты с ним поссорилась, да? Да? Пошел он на хрен, он тебе врет, знаешь? Вы с ма как-то болтали, я слышал треп, там было слово "свободный", так вот, ни фига он не свободный, он женат... Ты классная девчонка, красивая и умная, у вас с сыном все в кайф будет, я тебе точно говорю, мы еще набухаемся с тобой на свадьбе, потерпи только, ладно? Ну, чуток совсем, да?
Оля медленно отняла руки от зареванного лица.
- Я знаю, что он женат. Но он - свободный, ясно тебе? Уйди! - отчетливо произнесла она.
- Да не уйду! Бля, нахрен тогда прячется, как ссыкло последнее? Хочешь, я ему сейчас позвоню?
Ольга схватила кухонный нож.
- Уйди, я сказала, а то я тебя самого зарежу! - крикнула она.
Андрей вскочил с табуретки и шагнул к ней.
- Режь! - крикнул он в ответ, - Взяла, значит, бей! Давай, мочи меня! Я до телефона доползу все равно, поняла?
Л:
Ольга резко вскочила с табуретки и сжала нож в руке так, что побелели пальцы.
- Доползи! Ну? Давай, позвони! Пусть он расскажет хоть тебе! Почему он должен сидеть в холодном доме, когда ему есть, есть куда идти! Почему должен уходить туда, где его не ждут, когда его так ждут здесь! – громко кричала девушка, чередуя фразы и всхлипы. Затем перевела взгляд на нож и с силой отбросила его в сторону. Нож, описав в воздухе дугу, жалобно звякнул о металлическую кухонную мойку. Пару раз стукнул для приличия, качаясь на неровной поверхности, куда приземлился после полета, и замер… Ольга бессильно упала на табурет, сложила руки на посыпанный осколками стол, уронила лоб на руки и громко зарыдала.
- Вот так дела… - протянул Андрей, - Оль?
Девушка не отвечала, лишь махнула в ответ одними только пальцами – «уйди!»
Негромкий стук в дверь расслышала только Люба. Пока она размышляла, сказать ли об этом Ольге, или открыть дверь самой – стук повторился. Затем дверь открылась сама – в спешке ее не заперли. В прихожую осторожно вошел Алексей Геннадьевич – тихо, словно крадучись. Услышав плач, и быстро разобравшись, откуда он исходит, мужчина в несколько шагов оказался на кухне.
- Оленька, что случилось? – бросился он к рыдающей Ольге, затем отыскал среди беспорядка какую-то кружку и набрал в нее воды. – Что тут произошло? – повторил он свой вопрос уже и для Андрея, когда разглядел окружающую обстановку.
- Шкаф свалился… - задумчиво произнес Андрей и поднял голову. В прихожей стояла Люба с малышом на руках…
А:
Заметно, что пыл схватки сошел с Андрея, он, опустив голову, бессмысленно крутится по кухне, топча осколки стекла. Увидел нож и незаметным движением положил его в раковину. Обернулся. Алексей Геннадьевич присел на корточки, обнял Ольгу за плечи и помогал ей держать кружку с водой.
- Тебя шкаф напугал? - негромко спросил он, - Не поранилась?
Ольга, несколько раз прерывисто вздохнув, молча покачала головой.
- Ну, мы пойдем, наверное... - сказал Андрей, - Да, Любушка? Положи дитю на место...
- Да, Андрюш, пойдем, - ответила Люба, не двигаясь с места.
- Алексей Геннадьевич? - спросил Андрей.
- Да?
- Нас деонтологии учат... И этике. А правда, что медицина обязана прибыть вовремя и оставаться там столько, сколько нужно, даже если пожар или радиация?
- Да, Филиппов. Иначе медицина не имеет смысла.
- Но ведь медики - тоже люди? - тихо, почти шепотом, спросил Андрей.
- Медики помогают людям. Как можно помочь, не находясь рядом?
Андрей взял руку Алексея Геннадьевича и пожал ее.
- Алексей Геннадьевич, простите нас... Меня в особенности. Я сейчас кое-что понял. Только, пожалуйста, помогите Ольге, она очень хорошая, она добрая и отзывчивая, она...ей нужно помочь... Знаете, какая она...
- Знаю, - впервые улыбнулся доктор, - А что все-таки здесь случилось?
- Находитесь рядом. Пожалуйста. Мы пойдем, можно?
- Идите, ребята...
- А хотите, мы Андрюшку к себе возьмем? - улыбнулась Люба, - А вы потом его заберете, ну, когда захотите или... Мы за ним присмотрим!
- Нет уж, этот герой любит хватать меня за бороду, а вам, Любовь, нельзя носить тяжести! - ответил Алексей Геннадьевич и взял ребенка из рук Любы.
Л:
Оказавшись дома, снова на своей кухне, Люба понемногу вышла из своей задумчивости. Андрей схватил сигареты, но девушка метнула такой строгий взгляд, что он невольно отложил пачку в сторону.
- Сначала – суп! – приказала Люба, - Только… Андрюш, мы с тобой снова без хлеба остались… Не возвращаться же! – улыбнулась она, представив, как сейчас бы явилась к соседке со словами «ой, а про хлебушек-то мы забыли…»
- Ничего… - рассеянно ответил Андрей, все еще размышляя о чем-то.
- Ничего… А знаешь, я сейчас оладьи быстро пожарю, там и сметана как раз есть.
Поставив перед Андреем тарелку с супом, Люба захлопотала у плиты. Оладки шипели на сковороде, постепенно выросла целая их горка на тарелке. Молчание вовлекло девушку в размышления снова…
- Андрюш, а что ты понял? – спросила неожиданно девушка.
- Когда?
- Ну, ты сказал Геннадьичу, что ты понял кое-что… Когда пожал ему руку.
А:
Андрей некоторое время раздумывал, нюхая незажженную сигарету.
- А... Ну, смотри, Оля сказала, что он женат, но свободен, а потом, что она его ждет и ему есть, куда пойти, а он почему-то думает, что должен быть там, а не здесь и ей от этого хреново. А он очень сильный человек, он мог бы легко меня послать или сделать так, чтобы я заткнулся и ничего не говорил, не прикалывался. Сильный... А утром вроде как струсил, понес какую-то фигню, типа он по делу заходил. А он не струсил, пофигу ему вообще, что кто-то что-то скажет, он просто берет и делает. И пофигу, наверно, что женат и что он доктор, приличный человек. Это Олька трусит, что скажут - вот, только от одного раздолбая родила, сразу уже другой прибежал. А он, прикинь, не выпендривается, он понимает ее страх и принимает это, потому что, наверно, любит ее. Ну, как бы хочет, чтобы ей было уютно... Хочет она прятаться - и он с нею вместе шугаться будет, если она так хочет. Так, офигеть, ему паскудно-то было, я прикалываюсь, он может ответить, а нельзя, потому что девчонке тогда больно будет. И приходится кланяться сопляку-соседу... Как ты думаешь, он простил меня? Дитя нам не отдали. Нет, наверно, не простил.
- А я думаю, что простил... Заметил, как он Андрюшку взял, смело так? Как своего... - сказала Люба, переворачивая оладьи.
- Да... Ну, они сначала между собой разберутся, я потом как-нибудь расскажу ему, что я понял. И попрошу прощения еще раз. Мы вот с тобой не прятались... Помнишь, я же прямо сказал тогда, что нас за столом сидит пятеро, а не четверо и что две мамы хоть пусть выкинут нас сейчас отсюда, а мы все равно уйдем втроем - я, ты и Котенок. А ты мне по телефону сказала до этого, что не надо, ты сама со своей мамой поговоришь, а я говорю - тащи ее к нам в гости? Может, я и тогда дурь сделал, прорывался, как танк, надо было слушаться тебя? Тебе же страшно было...
- Ну, что ты, мне с тобой ничего не страшно, Андрюш...
Слова Любы прервал звонок в прихожей.
- Кого черт принес... - пробурчал Андрей и пошел открывать.
- Вы уже поужинали? - спросил его Алексей Геннадьевич.
- Нет, мы только собрались. Заходите, Алексей Геннадьевич! Как там Оля?
Доктор переступил порог. Было заметно, что он чем-то смущен.
- Простите, что я вторгся к вам... Есть следующее предложение. Если вы еще не поужинали, может быть, мы поужинаем где-нибудь все вчетвером? Я приехал на машине, только мне надо перенести кое-какие вещи... Впрочем, мы поедем на такси. Думаю, ничего страшного для Любы в этом нет, все же два медика в компании?
Л:
Люба быстро убрала сковороду с огня и тихонько вышла в прихожую.
- Так может… Может, вы лучше зайдете к нам? Втроем… Здесь и поужинаем? Я как раз пирог бисквитный испекла! Да и с Андрюшкой – куда же поедешь, маленький еще… - Люба взглянула на Андрея, будто ожидая поддержки.
- Люба, мне бы хотелось, чтобы мы поужинали где-нибудь в тихом кафе… Просто… У меня есть повод… Я приглашаю, - добавил Алексей Геннадьевич, вероятно, догадавшись, в чем дело.
- Какой? – хором спросили Андрей с Любой.
А:
Алексей Геннадьевич улыбнулся и покачал головой.
- Это выяснится на месте, - сказал он, - Так что, если вы соглашаетесь, то можете одеваться. Сейчас Ольга накормит малыша... А с верхнего этажа придет пожилая женщина, которая посидит с ним. Собственно, мы не надолго, конечно же, всего чуть более часа.
- Алексей Геннадьевич, вы заинтриговали своим поводом, - ответил Андрей, - Любушка, как ты себя чувствуешь?
- Хорошо себя чувствую! - сказала Люба.
- Вот и замечательно. Андрей, а с того телефона, который ты провел Ольге, можно позвонить?
- Разумеется. Когда вы там снимаете трубку, у нас загорается красный огонек и мы не мешаем и не можем слышать вас.
Доктор кивнул, сообщил, что они с Ольгой зайдут, когда все будет готово и ушел.
Л:
- Андрюшка, а как ты думаешь, что у него за повод? - хитро улыбаясь, спросила Люба.
- Не знаю, Любаш... Пусть сам расскажет?
- А может, он совершил какое-нибудь открытие?
- Какое, выдумщица? - засмеялся Андрей.
- Ну, не знаю... Или, может... - Люба не договорила. Она крепко зажмурилась, так, что на лбу появились морщинки, и скрестила пальцы - на удачу, - Пусть будет так!
- Все может быть... Ты точно себя хорошо чувствуешь? - серьезным тоном спросил Андрей.
- Точно, точно! - вздохнула девушка и добавила с хитрой улыбкой, - Гораздо лучше, чем та посуда в Олином шкафу!..
Андрей как раз застегивал непослушную "молнию" на Любином сапожке, когда за входной дверью раздались голоса. Голоса говорили вслух, а не шепотом, как раньше... Звонок прозвенел прямо над ухом.
- Вот молодцы, готовы уже? - спросил Алексей Геннадьевич, когда ему открыли дверь. - Машина уже ждет...
Из-за его спины показалось лицо Оли. Глаза все еще красноватые, но радостная улыбка уже сияет на губах. Четверо спускались по лестнице - не стараясь соблюдать тишину, громко переговариваясь и смеясь.
А:
В маленьком кабачке на окраине города стояла полутьма. Негромкая музыка и переливающиеся в такт огоньки окрашивали белую скатерть на столе в самые причудливые цвета. Сегодня здесь пустынно, вечерние посетители уже отужинали, а ночные гуляки еще не прибыли. Андрей чувствовал себя неловко, он не привык бывать в таких местах. Какие-то значимые события они с Любой отмечали или дома или на природе, когда еще было тепло.
Меню передавалось из рук в руки, а когда на столе появилась бутылка легкого вина, Андрей сказал:
- Вот всегда так - мужчины пьют, а девочкам нельзя... Что за странное неравноправие?
- Столовое вино разрешается всем в умеренных дозировках, в нем вкус, а не спирт, - ответил ему Алексей Геннадьевич, - И основная проблема в том, нравится вино или не нравится.
Только сейчас Андрей заметил, что их соседи одеты как-то необычайно торжественно для этого кабачка. Алексей Геннадьевич в пиджаке и при галстуке, а Ольга - в красивом вечернем платье. Люба, собственно, тоже выглядела замечательно - она надела комбинезон и кофточку с блестяшками, а вот сам Андрей не сообразил найти что-нибудь поприличнее, чем потертые джинсы и свитер.
- Ой, блин, вы все такие красивые, как на парад, а я словно ежик из тумана...
- Так надо ведь головой-то думать, куда идешь! - ответила Ольга, - Или Любе всю жизнь следить, чтобы ты выглядел соответствующе?
- Да я-то пофигу, главное, что она у меня красивая! А ты не хочешь - так поверни голову, упулься на Алексея Геннадьевича и так и ешь. Я тебе подскажу, если ложку мимо пронесешь.
Л:
- Не бойся, не пронесу. Так что, можешь расслабиться и заняться другими делами. Например, придумыванием свежих подколок, тебе полезно думать! - улыбнулась Ольга. Наверное, предчувствие чего-то большого и светлого погрузило девушку в то настроение, когда мелкие обиды никак не могут его испортить.
- Люба, тебе налить немного? - спросил Алексей Геннадьевич, приподняв бутылку. Возможно, он тоже пропустил мимо ушей эту смешную перепалку, а может, просто решил вернуть разговор в прежнее русло.
- Совсем чуть-чуть... - смущенно ответила Люба и виновато взглянула на Андрея. Отказываться было неудобно, с одной стороны, а с другой - Андрей слишком берег и волновался за нее и Котенка.
Алексей Геннадьевич налил в четыре бокала и поднял свой:
- У меня есть тост! - добавил мужчина.
А:
- Слушаем тост! - кивнул ему Андрей, - Может, мне сходить, сказать, чтобы они вырубили этот дефлорационный стон?
- Андрей! - фыркнула Ольга.
- А чего, мерзкий же музон...
Люба молча взяла его руку под столом и сжала пальчики.
- Так вот, это даже, вероятно, не тост, это просьба, ребята... - продолжал доктор, - Простая просьба к вам, можно? Любовь?
- Мы больше не будем, Алексей Геннадьевич... - ответила Люба, густо покраснев, - Приходите и уходите, когда вам захочется.
- Да... - добавил Андрей, - У меня просто ума еще нет.
- "Да" - это уже очень хорошо. Я хочу просить у вас разрешения стать вашим соседом в квартире Ольги Михайловны... - Алексей Геннадьевич сказал это спокойно и очень серьезно, - Я получил такое разрешение у всех, кого мог как-то побеспокоить своим присутствием. Или отсутствием. Остались вы.
Л:
- А разве Вы должны спрашивать у нас разрешения на это? – удивленно спросила Люба. И почувствовала, как под столом теперь Андрей сжал ее пальчики.
- Наверное, не должен, - улыбнулся Алексей Геннадьевич в ответ на наивный вопрос, - Но для меня это важно…
- Тогда… Мы совсем не против! – выпалила Люба и покраснела еще больше. Теперь уже от смущения, ей вообще непривычно было себя чувствовать в этой ситуации – взрослый человек просит у нее разрешения, да еще и на то, что ее совсем не касается, - То есть… Мы будем очень рады… новому соседу, Алексей Геннадьевич!
Наверное, очень было заметно, как Люба выбирает слова, растерявшись в непривычной обстановке. Даже Ольга невольно разулыбалась – забавно, что девчонка, которая вот-вот станет мамой, сама еще считает себя ребенком.
Андрей поднял свой бокал, наверное, поддерживая тост.
А:
- Я добавлю, если позволите, - сказал Андрей, - Что мы вообще прямо счастливы и я сам, понимаете, мы вот с Любой живем вместе и так далее... Это же классно, хотя чего только не услышали в свой адрес, и я верю в медицину, как сегодня говорил, что должна прибыть и остаться. Чего-то я путаюсь, вы извините, но это классно, Оля получает помощь...
- Да что я тебе, больная, что ли? - улыбаясь, спросила его Ольга.
- Андрей, в семейном союзе оба партнера получают и отдают помощь, - сообщил Алексей Геннадьевич.
- Ну, еще и за то, что вам тоже в кайф, Алексей Геннадьевич, только вы ко мне почаще заходите, я вам расскажу, как с Олей обращаться, она иногда глючит...
- Да, Люба, а ты ко мне заходи почаще, я тебе не все еще про твоего Андрея рассказала! - парировала Ольга.
- Да ну тебя нафиг... За мир и добрососедские отношения! - заявил Андрей, довольный, что последнее слово осталось за ним.
Л:
Алексей Геннадьевич протянул свой бокал, и все последовали его примеру – за столом раздался тихий звон. Пригубив напиток, Люба поставила свой бокал на стол и вдруг усмехнулась мысли, что внезапно пришла ей в голову. Ольга вопросительно уставилась на девушку.
- Оль, я просто подумала… А классно было бы между квартирами прорубить окошко в стене, ага?
- Зачем? – искренне удивилась Ольга.
- Ну… Тогда бы не пришлось делать крюк, хлопать дверью, если тебе вдруг захочется рассказать мне очередную сенсацию про Андрея?
Андрей прыснул со смеху, а Ольга поморщилась, видимо, всерьез представив себе окошко в стене.
- Вот еще! Тогда мне придется еще и чаще видеть его наглую морду… - ответила она.
Сообразив, что Андрей не упустит случая выдать очередную колкость, Люба протянула свободную руку к его ладошке, лежавшей на столе, и мягко накрыла ее своей ладошкой.
- Андрюшенька, будь умнее… - улыбнулась она Андрею и заговорщицки подмигнула.
А:
Андрей согласно покивал и занялся едой. Его примеру последовали и остальные. Молчание за столом начало затягиваться, тогда Андрей, отведав еще вина и вытерев губы салфеткой, неожиданно пододвинулся на стуле поближе к Любе, обнял ее, погладил животик и поцеловал девушку долгим-долгим поцелуем. Прижавшись лбом к щеке, прошептал:
- Смотри, как они прикольно уставились в тарелки, типа мы ничего не замечаем, прикинь, это чтобы нам не мешать своими взглядами и комментариями! А как ты думаешь, целоваться вот так - это прилично?
- Я думаю, что нет, всему свое время и место! - тихо ответила Люба.
- Я тоже так думал, но, глянь, они не целуются, значит, наш пример не дурной, заразителен ведь только дурной?
- А шептаться в присутствии других людей - неприлично! - громко сказала Люба.
- Да я просто хороший пример показываю! - ответил Андрей и взял свой бокал, - Оленька?
Ольга подняла глаза. Оказывается, она покраснела.
- Оль, я поел, я стал хорошим, пожалуйста, не сердись на меня... Это я с голодухи! Ладно?
- Ладно... Что я тебя - не знаю?
- Не будешь сердиться?
- Не буду.
- Смотри, Михайловна, ты обещала! - рассмеялся Андрей, - В общем, горько, да?
Л:
Ольга немедленно забыла свое обещание и покраснела от злости.
- Знаешь, что я с тобой сделаю? – прошипела она.
Андрей отрицательно покачал головой, довольно улыбаясь – его провокация удалась.
- Ты торопишь события, Андрей, - спокойно вступил Алексей Геннадьевич и поднялся с места.
Теперь внимание присутствующих переключилось на него. Точнее, на его руку. Она исчезла в кармане пиджака и вынырнула из него вместе с маленькой синей бархатистой коробочкой.
- Ольга Михайловна… - торжественно сказал доктор, делая паузы, неторопливо - Я прошу Вас… Стать моей супругой.
Ольга удивленно уставилась на протянутую ей коробочку. Широко раскрыв глаза, она зачарованно следила, как крышечка открылась, представив ее взгляду изящное золотое колечко. Она нерешительно протянула руку и взяла коробочку осторожно, кончиками пальцев, словно она была из тонкого стекла, хрупкая. Похоже, для нее этот шаг был настолько неожиданным, что она никак не могла поверить своим глазам. Повисла пауза, даже музыка стала тихой и плавной, как вода… Алексей Геннадьевич не торопил Ольгу, наверное, он понимал, что она сейчас переживает. А ребята следили за этой сценой, затаив дыхание.
- Я… Конечно, я согласна… - наконец выговорила Ольга.
Второй раз ей краснеть не пришлось – смущение лишь придало еще большей яркости ее пылающим щекам. Доктор склонился и поцеловал ее руку, нежно сжимая в руке ее тонкие пальчики.
- Видишь… Не всякий заразительный пример – дурной… - задумчиво произнесла Люба, блаженно улыбаясь, и нежно прижалась к Андрею.
А:
Предложение Алексея Геннадьевича привело в смятение всю компанию. Ольга, глупо улыбаясь, уставилась на коробочку с кольцом на столе перед собой. Андрей во все глаза смотрел на Ольгу. Люба положила голову на плечо Андрея и, видимо, наслаждалась атмосферой. На лице доктора разгладились сосредоточенные морщинки.
- Я офигеваю... - наконец произнес Андрей, - Алексей Геннадьич, вы ее вышибли из колеи. Что, прямо вот так?
- А разве есть причины, чтобы откладывать предложение? У меня таких причин нет. У Ольги, я полагаю, тоже. Она хотела, чтобы однажды я пришел и остался. Я пришел и намерен остаться.
Ольга громко шмыгнула носом.
- Оль, не реви... - переключился на нее Андрей, - Ладно тебе, смотри, все в кайф, он твой.
- Андрю-уш... - протянула Люба и осуждающе покачала головой, - Пойдем на улицу, ты покуришь, а я подышу воздухом.
Андрей кивнул и достал из куртки сигареты.
Л:
Огонь зажигалки озарил лицо Андрея ярким, дрожащим светом. Ветер уже дважды задувал пламя, пока, наконец, сигарету удалось разжечь.
- Вот видишь, как всем хорошо, - улыбнулся Андрей, выдыхая с наслаждением струйку дыма.
- Не вижу! И ты не подглядывай. – С наигранной сердитостью Люба смотрела исподлобья. Однако, счастливую улыбку и приподнятое настроение никак не спрятать.
- А я и не подглядываю. Просто некоторые события никак не спрячешь, особенно, если они происходят за тонкими стенами или за таким большим стеклом, - он кивнул в сторону окна.
Оставшийся после новогодних праздников елочный дождик выглядел немного странно – дыхание весны уже чувствовалось… Хоть снег каждый день высыпался с неба свежий, сугробы никак не уменьшались, а холода никак не уступали солнцу – предчувствие весны неизбежно витает в морозном воздухе в это время года всегда…
Люба оглянулась – сквозь густое новогоднее убранство окон кафе хорошо было видно столик, за которым остались их соседи. Ольга спрятала заплаканное лицо на плече у доктора, а он прижимал ее к себе, обняв одной рукой, словно защищая от всего мира. А в другой руке – держал ее ладошку.
- Андрюшка, вот почему ты такой неугомонный, а? Зачем ты ее все время пинаешь? – Люба пыталась изобразить упрек, но шутки Андрея ее саму очень смешили, а Ольгина реакция на них – забавляла. Сердитые нотки безнадежно тонули в улыбке, – Вот Геннадьич тебя, наверное, на дуэль вызвал бы давно, да Олю не хочет волновать… Ну, разве тебе нравится, как она на тебя злится и рычит?
А:
- Она считает себя взрослой, а нас - маленькими детьми, - ответил Андрей, - И ее мнение - единственное и правильное, а другим ничего не надо объяснять, потому что по малолетству не поймут, им надо просто слушаться. А я вот смотрю на нее - она сама, как младенец, тупая, а туда же... В наши с тобой дела лезет, как хочет, а сама прячется. Знаешь, что она у меня спросила один раз, давно еще?
- Что?
- "А ты с ней спишь?" Я говорю - да, сплю, у нас все получается. Она говорит - типа нельзя, ребенку повредишь. Я разозлился, отвечаю - давай я с тобой трахаться буду, ты уже родила? Мамуле нажаловалась... Мамуля мне шепнула - чего ты Оленьке такое предлагаешь?
Андрей рассмеялся, но Люба его не поддержала.
- Ну, вот, смотри, ей же классно сейчас, да? А мамуля меня учила, что, если хочешь добиться от человека правильных слов и дел, кинь ему вызов, разозли его, достань, только надо, чтобы человек не потерял интереса к делу. Не решил, короче, что он с ним не справится. Ольге нечего было прятаться, Геннадьичу это надоесть могло. Он гений - просто взял и пришел, обручалку принес... И нас с тобой позвал сюда. Разрешения попросил.
Андрей кинул окурок в урну.
- Ты не замерзла? - спросил он Любу и обнял ее.
- Нет... С тобой тепло!
- Тогда пошли за стол. Не буду я больше над Олей прикалываться, ей и впрямь несладко пришлось, раз за нож схватилась. Не люблю я, когда на меня орут... Ну, лишь бы в кайф. Глянь, солнышко, реветь-то перестала она?
Л:
- Улыбается, вроде… - ответила Люба, вглядываясь из темноты в светлый зал кафе за стеклом, - Андрюш?
- Ммм?
- А скажи, классно, когда тебя глупым считают, жизни учат… А ты прекрасно знаешь, что знаешь и понимаешь гораздо больше их, - кивнула девушка в сторону окна.
- Наверное…
- И видел ты то, чего им никогда не увидеть… И счастье мы с тобой свое отстояли, как бы ни было нам трудно – а смогли же. Не потеряли… Вот в следующий раз, когда учить она тебя захочет, так ты просто вспомни об этом – и пожалей ее…
- Не буду я больше, сказал же, - мягко повторил Андрей.
- Вот и славно! – обрадовалась Люба. Но затем подумала о чем-то и нахмурилась, - А с вопросами такими пусть ко мне приходит.
- И что же ты ей скажешь? – усмехнулся Андрей.
- Скажу, что лучше посоветуюсь с доктором, чего там вредно, а чего – нет, а не с соседкой! – засмеялась девушка.
Громко смеясь, с красными от холода носами, ребята вернулись в теплый зал. Оля с доктором, кажется, даже не заметили их. Они держали бокалы с вином в руках и, наверное, собирались выпить за что-то свое, тайное, только что тихонько произнесенное шепотом, пока никто не слышал…
Л:
- Как?.. Мне сказать тост... - растерялась Люба, поняв, что "секретный тост" уже прозвучал, и присоединяться к нему, не услышав его, как-то неправильно... А просить повторить тост - тоже неудобно.
Андрей по-прежнему выжидающе глядел на девушку, торжественно улыбаясь, и выражал готовность ее тост поддержать.
- Тогда... Давайте выпьем за то, чтобы всегда хватало мудрости... Той, которая помогла и нам с тобой, и Алексею Геннадьевичу найти свое счастье... Мудрости, чтобы найденное счастье свое не потерять... - Люба взяла бокал со стола, но оказалось, что он совсем пустой, - Андрюшенька, налей мне, пожалуйста, немного?
А:
Андрей, улыбнувшись и кивнув, плеснул в бокал девушки из своего, разделив остатки вина поровну.
- За мудрость, друзья! - сказал он, - И за счастье наших пар.
Тост Алексея Геннадьевича и Оли, видимо, сильно отличался от сказанного Любой, или они увидели в нем что-то свое, но за столом послышался радостный смех.
Андрей, как обещал, больше не острил и не иронизировал в сторону Ольги, он занялся едой, очищая тарелки до блеска. Плавно менялись темы разговора, свет казался все уютнее, а музыка мелодично повторяла неспешный ход мыслей.
- Ты отдыхаешь, мой хороший? - спросила Люба.
- Да, Любаш... Ведь это же классно, помнишь, как в походе - в любой подходящий момент - шлеп на спинку и ноги повыше.
Андрей вдруг фыркнул в стакан с лимонадом, наверное, догадался, что фразу можно понимать и иначе, но продолжил с серьезным видом:
- Уважаемые Алексей Геннадьевич и Ольга Михайловна, имею честь заявить, что у нас для вашего союза приготовлен подарок. И будет вручен вам, как только мы попадем домой.
- Андрей, какой еще подарок? Мне сегодня уже вручился подарок! - удивленно спросила Ольга.
- Это тебе жизнь вручила, а не мы. Ну, может, и мы как-то поспособствовали, но молчу-молчу, Люба со мною мудро поговорила и я преисполнился нежной атмосферой ситуации... Я к чему - где романтика, там и обнимашки, а где обнимашки, там и потанцевать надо. А у тебя дома одно радио и косопузый проигрыватель. А у нас есть такой классный маг, "Романтик" как раз, звук отпадный, а в придачу я вам кассет горсть дам. Маг хорош, он как в той песне, одиноко бродил на улице, мы встретились. Правда, вид у него, как у ветерана всех войн, но он от этого только жизненного опыта набрался. Совет да любовь!
- Спасибо, ребята! - рассмеялась Ольга, - Но Алексей Геннадьевич вместе с другими своими вещами привез и магнитофон с кассетами.
- Ну, блин... - проворчал Андрей, - В кои-то веки хорошее дело хотел сделать.
- А сказать вам, какой я хочу подарок? - хитро спросила Ольга.
- Конечно, Оленька, скажи!
- Мы с Людмилой Николаевной до сих пор не имеем понятия, что у вас с Любой произошло тогда? Вы вернулись уже с кольцами, ты сделал Любе предложение или просто так? Андрей, ты же сказал, что когда-нибудь вы расскажете это нам?
- Когда-нибудь. Ты уверена, что сейчас время и место?
- Уверена! - ответила Ольга, которую распирало любопытство.
- Ну, это, конечно, удивительно, но... - начал Андрей, удобно расположившись на стуле и ковыряя в зубах спичкой, - Мы же по лесу гуляли. И видим - стоит избушечка. На каком-то пне построена. Я прикола ради и говорю - а повернись ко мне задом... Вылезает оттуда мужик и молча поворачивает ее за какую-то оглоблю. Я тогда говорю - а наклониться можешь? Вылезает уже другой мужик, наклоняет. Я опять - а теперь на спинку! Вылезает третий мужик, отвечает - торсион только до сорока пяти градусов может, давай я ее лучше лицом к тебе поверну?
Л:
- Андрей! – возмутилась Ольга. В ее строгом взгляде явно читалось обманутое ожидание, - Я у тебя серьезно спрашиваю, а ты тут сказки рассказываешь! Ты еще скажи, что следом за мужиками пришла Баба Яга!
- Нет, ну какая же она - Баба Яга? – удивилась Люба, - Такая замечательная девочка пришла… Мы с ней гулять ходили… - добавила задумчиво, вспомнив маленькую хозяюшку, цветущие сады и утопающие в них крыши домов.
- Девочка? – Ольга даже рот открыла от удивления. К шуткам Андрея она давно привыкла, но что произошло с Любой? – Три мужика и девочка в избушке???
- Четыре, Оль… Там еще четвертый был, - еле сдерживая смех, добавил Андрей.
- Ладно… - Обреченно вздохнула Ольга, решив, что с этими ребятами бороться бесполезно. Все равно поглумятся над ней, над ее любопытством, - Вы гуляли по лесу, увидели избушку – допустим… А кольца откуда взялись? Не в лесу же вы их нашли… Что же было дальше? Андрей вдруг сделал тебе предложение?
- Нет… Как тебе объяснить… - Люба соображала медленно. Будто слова разлетались из ее головы, то ли действовала на нее уютная атмосфера вечера, то ли так расслабило вино и тепло после холодной улицы. – Говорить ничего не нужно было… Эти люди и так знали, чего мы хотим… Просто мы по-настоящему этого желали – и они это поняли… Ну, эти, четверо, - пояснила Люба, догадываясь, что Ольга все время теряет основную нить их повествования, да и доктор, видно, пытается понять смысл рассказа хоть в общих чертах, - Понимаешь?
- Не очень… А кольца – откуда? – отчетливо выговаривая слова, в третий раз спросила Ольга.
- А кольца – из огня… Огонь – из камина… А камин – в том каменном зале… - Люба так увлеклась своим рассказом, что машинально протянула руку к бокалу и допила одним глотком остаток вина – у нее пересохло в горле.
- …В деревянном доме в лесу, - воспользовавшись паузой, добил и без того озадаченную Ольгу Андрей.
- Да… А еще они сказали – береги любовь… Андрюшка, а идем танцевать? – Люба как-то странно, добродушно улыбалась, смешно приподняв одну бровь. Из динамиков тихо пел «Роксетт», - Слушай свое сердце…
А:
- У Любы был здоровенный золотой браслет... От прежнего ухажера остался, - добавил Андрей, - Ну, в камине и сплавили. Получилось, что мы сначала кольца надели, а предложение я ей позже делал, уже дома... В общем, все наоборот, Оль. Хочешь верь, хочешь - никак.
Андрей поднялся с места и взял Любу за руку.
- Идем?
- Идем! - улыбнулась девушка, - Надо укачать Котенка, что-то он расхулиганился!
- Девочки, а можно погромче? - крикнул Андрей, выводя любимую на середину зала.
Чья-то рука повернула регулятор музыкального центра, еще чья-то - включила лазерные установки...
Л:
Бум! Андрей почувствовал удар в живот, не смотря на защиту – свитер.
- Кто там дерется? – сердито поморщился и погрозил он пальцем пузику в ответ.
- Это он к папе на руки просится, - засмеялась Люба, - Наверное, он очень хочет тебя обнять…
Громкая музыка, заполнившая зал, конечно же, заглушила их слова, скрыла от чужих ушей. Со стороны казалось, будто ребята обсуждают минувший разговор. То есть, так казалось Ольге, она сердито косилась в их сторону, представляя примерно такой диалог: «а классно мы над ними пошутили, ага? Они офигели!» - «Конечно, милый, а вдвоем злить Олю – легче и веселее! Вместе мы – банда!»
- Ты не устала, Любаш?
- Нет, солнышко, все в порядке… А ты?
Плавная музыка проникала внутрь, звучала в голове, отзывалась в мышцах. Мелькали, а затем стали растягиваться в длинные полосы разноцветные блики перед глазами. Любе казалось, что она – легкая и воздушная, и кружится, не касаясь пола. Только вот то и дело наступала Андрею на ногу… Его ладошка – такая мягкая и теплая, и так хорошо лететь, прижимаясь к нему, что девушка, кажется, теряла равновесие от удовольствия.
- Люба, все хорошо? – спросил доктор, когда ребята вернулись к столу, и Люба как-то слишком тяжело приземлилась на свое место.
- Замечательно, Алексей Ганнадьевич… Просто голова немножко закружилась… Это пройдет сейчас, - виновато улыбнулась Люба.
- Я вызову такси. – Сказал доктор и удалился на поиски телефона.
Вскоре за широким окном, щедро украшенным новогодним дождиком, возник яркий свет фар такси. Все уже были готовы ехать домой, не было только Любы… Минут пять тому назад она покинула компанию, шепнув Андрею на ушко: «мне нужно припудрить носик… Я быстренько…»
А:
- Оль, зайди, пожалуйста, в толчок, вытащи оттуда мое сокровище, надо бы ехать? - попросил Андрей, держа в руках куртку и шарф Любы.
Оля, кивнув, удалилась в дамскую комнату, но вскоре вернулась и изумленно развела руками.
- Любы там нет! - сказала она.
- А ты хорошо смотрела? - спросил Андрей, - Куда же она делась?
- Откуда я знаю? Сбежала от тебя, доигрался! - несколько нервно ответила Ольга и все трое выскочили на улицу.
- Жду вас, не дождусь, а холодно же! - громко и весело крикнула Люба и протянула доктору и Ольге букет цветов, - Это надо куда-то кинуть, но давайте уже поедем, я замерзла! Дома покидаешь, Оля!
- Люба, ты с ума сошла! Такой букетище... Одна, в кофточке, куда ты бегала? - удивленно ответила Ольга, принимая букет, - Дорогущий ведь! Спасибо...
- Бегала недалеко, вон ларек с цветами! Сюрприз!
Л:
- Нормальный сюрприз… - строго сказал Андрей, заворачивая Любу в куртку, - Тебе срочно захотелось простыть?
- Не ругайся, солнышко… Просто… - Люба глупо улыбалась. Она и вправду не знала, чем объяснить свой поступок, - Просто такой классный вечер! Все такие счастливые и красивые… И так все хорошо!
Когда машина отъехала, осветив фарами сначала сугробы у кафе, затем – свернула на освещенную фонарями скользкую дорогу, Андрей снова спросил, уже спокойно:
- Любаш, а почему без куртки? Ну, ты и вправду сумасшедшая?
- Андрюшка, но тогда бы мне пришлось объяснить, зачем мне куртка, и сюрприз не получился бы… А может, и сумасшедшая… Это пройдет? – серьезно спросила она у Андрея. Никто не заметил, как улыбнулся Алексей Геннадьевич, сидя на переднем пассажирском сидении.
… На лестничной площадке был слышен звонкий детский плач из-за двери Ольгиной квартиры. Дверь открыла соседка, которая осталась присмотреть за малышом, и звук усилился. Маленький Андрюшка сидел на руках у женщины, крупные слезинки катились по красным, зареванным щечкам. Наспех попрощавшись, Ольга и доктор вошли в прихожую и закрыли дверь. Наступила тишина, и в ней теперь хорошо был слышен звонок телефона. Трудно сказать, давно ли на том конце провода ожидали ответа. Наспех сбросив ботинки, Андрей умчался в комнату, бросив по пути «это, наверное, ма!»
Он не ошибся, звонила, действительно, мама, но другая. На его взволнованное «алло» она ответила:
- Андрей? Что случилось? Где Люба? Почему ты так тяжело дышишь? Я уже час вам дозвониться не могу! Кто-то отвечает – они уехали! Что у вас произошло? Люба в больнице? – посыпались вопросы.
- Все в порядке… Здравствуйте, - растерянно ответил Андрей. Вдруг «а-апчхи!» - послышалось из прихожей. – Будь здорова! – машинально пожелал он Любе. Громко, в трубку произнеся пожелание.
А:
Держа одной рукой телефонную трубку, свободной рукой он расстегивает куртку и, словно исполняя стриптиз, выпутывается из рукавов.
- Не-не-не, Татьяна Дмитриевна, какая больница? Не, это я не вам, это Люба громко чихнула... Все правильно, уехали, но не в больницу, а почему запыхался - так только что вернулись, слышу - звонок, я и побежал. Уфф, не, не волнуйтесь, ничего не случилось. Ездили ужинать вместе с соседями в кафешку, они нас пригласили, да, Ольга и ее друг, доктор... Так что нормально, туда-обратно на колесах, не переживайте. Вина? А кто ей даст вина, пока сама не потребует?
Л:
Люба тихо вошла в комнату и прислушалась. Когда она поняла, с кем говорит Андрей, кажется, она совсем перестала дышать и вытянулась по стойке смирно. Андрей слушал, а Люба пыталась понять по выражению его лица, в каком настроении голос в трубке...
- Что-то случилось? - спросила теперь уже она, шепотом. Андрей покачал головой в ответ.
А:
- Да, блин, второпях собирались-то, Татьяна Дмитриевна, надо было позвонить, конечно, сдурили... Ну, а с другой стороны - я бы вам моментом позвонил, если что. Две-то головы лучше, вы сами так говорите всегда. Мы дико извиняемся... Да... Она умничка сегодня, зарядку делала, гулять ходила, только спать устроилась не по делу - в кресле, но ничего, я думаю... Угу, сейчас.
Андрей прикрыл микрофон ладонью.
- Чего мы как лажанулись, надо было предупредить ее, конечно... Но все нормально, в духе. Держи! - сказал он и передал трубку девушке.
- Да, мамочка?
Пока Люба разговаривала с мамой, Андрей не терял времени, он снял с Любы сапоги, комбинезон, кофточку и в общем, пользуясь случаем, почти совсем раздел ее.
Л:
Сначала Люба слушала с виноватым лицом, совсем не замечая, что происходит по эту сторону телефонного разговора. Она вся превратилась в слух и покорно выслушивала нравоучения, молча кивая головой. Но, когда кофточка стала бессовестно уползать с ее плеч, девушка поняла, что теряет приличный облик, в последний миг прижала к себе руки, чтоб помешать Андрею творить безобразия. Он тут же сделал вид, что сдается - подняв руки, мол, прекращаю. Но стоило Любе расслабиться... Оп - одна рука уже освободилась от рукава. Люба хихикнула.
- Не понимаю, что смешного? Я извелась вся, а ты - хохочешь? - крикнул голос в трубке так, что даже Андрей услышал.
- Нет, мамуль, не смешно... Просто Андрей меня щекочет... Чтобы ты услышала веселый голос и перестала волноваться! - последнее слово Люба выкрикнула, так как Андрей, воспользовавшись моментом, ловко утащил и второй рукав.
Привязанная к телефону, Люба наблюдала, как Андрей демонстративно складывал ее одежду на недоступный сейчас для нее стул... И медленно открывает ящик стола, хитро улыбаясь...
- Ну какие ж вы еще дети... - смягчился мамин голос. Видимо, Андрей правильно рассчитал ее реакцию?
- Мам, мы больше не будем... Обязательно позвоню... Обязательно отчитаюсь... Завтра? Зайду, конечно, как гулять пойду... - Люба была готова пообещать что угодно, лишь бы поскорей освободить руки, - Обязательно съем... Спокойной ночи и тебе, мамуль!
Трубка с грохотом проскочила мимо рычага и повисла в воздухе.
- Не трожь фотоаппарат! - испуганно мотает головой девушка, а Андрей медленно "шагает" пальчиками по ящику стола, дразня ее. Со второй попытки телефонная трубка все же заняла свое законное место. Люба бросилась к столу, чтобы предотвратить появление фотоаппарата в руках Андрея.
А:
Оба вцепились в ручку ящика, один - чтобы тянуть на себя, другая - чтобы толкать обратно.
- Вечно Татьяна Дмитриевна невпопад! - сказал Андрей, дергая ящик, - То "слушай меня внимательно!" - и лекция на полчаса, то по-быстрому "позвони, зайди, поешь, спокойной ночи!" У нее в запасе дежурной лекции не оказалось?
- Наверное! - ответила девушка, помогая себе коленом и крепко удерживая ящик на месте, - А ты хотел послушать?
- Нет, посмотреть! Ты такая красивая с этим пузиком, телефонной трубкой и покаянным выражением, что... Что... Да чертов ящик!
- А вот фиг тебе, я страшная и толстая! - рассмеялась Люба.
- Я бы согласился, но надо еще раз глянуть... Возьми трубку, а в другую руку - розу, я щелкну, потом глянем, идет? - предложил Андрей.
- Конечно, идет, принеси мне ночнушку и тапочки!
- Щас! Разбежался... Ты фотоаппарат перепрячешь!
- Нет, я буду ящик сторожить, чтобы он не убежал!
Андрей оставил попытки открыть ящик, сел на диван и задумался. Люба, переведя дух, расположилась в кресле, поближе к столу.
- Ну и что мы делать будем? - спросил Андрей, - Тебе ведь холодно, наверное? Ты простудишься, будешь кашлять, Котенку это надоест и ни фига я тебя не сфоткаю вот такую.
- А зачем фоткать вот такую, где я на себя без страха смотреть не могу?
- Зато я могу! Во, точно, ты на фотку смотреть не будешь, а я буду, договорились?
- Не-а!
- Ладно.
Андрей встал и набрал номер.
- Татьяна Дмитриевна? Здравствуйте еще раз... Извините, вы уж, наверное, спать пошли, а я тут звоню. А поговорите, пожалуйста, с Любой? Иначе мы поругаемся. Как обычно, "в ванную не пойду, спать не хочу, я не в настроении!" Ага...
- Эх, ты! - фыркнула Люба, взяв трубку, - Сразу ябедничать!
- Цель оправдывает средства...
Андрей погладил ее пузико и спинку, вручил девушке розу и достал фотоаппарат.
Л:
Люба скорчила рожицу и высунула язык, выражая этим намерение испортить портрет. Жаль, никак не закрыться руками – в одной руке мешает роза, а в другой – телефонная трубка.
- Маам, это Андрей хулиганит! Ничего мы не… Андрюш? – оборвала Люба оправдательную речь на полуслове и удивленно застыла. Вместо голоса в трубке слышался ровный гудок – ответ станции. Видимо, Люба так увлеклась обороной ящика стола, что не заметила, что Андрей набирал номер, удерживая рычаг.
- Что? – как ни в чем не бывало, Андрей крутил кольцо фокусировки, сосредоточенно глядя в видоискатель.
- Так а тут нету никого…
- Конечно, нету. Разве я не справлюсь с тобой сам? Разве мне нужна помощь? За-амри! – скомандовал он.
В подтверждение его слов щелкнул затвор, и комнату на миг озарила вспышка света. Люба часто захлопала ресницами.
- Справился? – девушка не сдвинулась с места. Боевое настроение куда-то исчезло – только что она готова была опираться и защищаться изо всех сил, а теперь растерянно опустила руки. Она вдруг поняла, что как бы ни хотелось Андрею добиться своего, он все равно останется рядом, на одной с ней стороне…
- Справился. Я же говорил – красивая! – довольно улыбался Андрей, любуясь живым портретом, стоящим перед ним.
- Андрю-уш… - жалобно протянула Люба, - Тогда почему я у тебя такая упертая? Ну… Почему тебе приходится со мной «справляться»? Ну, ты ведь сказал… Раз ты так считаешь… А я сопротивляюсь!
- Да ничего ты не упертая…
- Нет, упертая! – упрямо топнула ногой Люба.
А:
Андрей отсоединил вспышку и убрал фотоаппарат на место.
- Слушай, честно - не знаю... - сказал он, забирая у девушки розу и устраивая цветок обратно в банку, - По этому поводу был разговор с мамулей.
Люба повесила трубку, отыскала на стуле свою футболку и надела ее, чувствуя себя неуютно голышом перед Андреем.
- Когда? Давно еще, да? - спросила она.
- Да. Ну, когда у нас с тобой семейные конфликты были, помнишь?
- У нас много всего было, а еще больше - будет! - улыбнулась Люба.
- Да это фигня, мы же читали с тобой, что типа супруги привыкают к совместной жизни и прочее. Ну, мамуля тогда сказала, что мы с тобой трудно совместимы, что я сильно изменился после того похода.
- Ух-ты... А мне она тоже говорила, что ты стал взрослым за две недели.
- Ну, вот. И люди в любви делятся на три группы - те, которые хотят взять, те, которые хотят отдать и третьи, которые ровно и так и так. И мы с тобой оба хотим отдать и нам в кайф, когда сделали для любимого что-то, а если любимый для нас напрягается, то это не нравится. Ну и в результате постоянно спорим... В общем, это мамуля так считает, а как Татьяна Дмитриевна говорит - я не знаю. По-моему, она меня считает умным и поэтому не ввязывается.
Л:
- Нет, Андрюш, не потому… - улыбнулась Люба, - Помнишь, тогда, когда ты сказал, что нас за столом пятеро… Когда мама поняла смысл твоих слов и смогла говорить… Помнишь, она сказала, что этого не будет, потому, что это просто невозможно? А ты не стал ничего доказывать. Потом, дома уже, она мне очень длинную лекцию прочла…
- Помню, ты рассказывала…
- Не все… О том, что еще не поздно все изменить, и что ты почувствуешь, как трудно все это, и тогда я останусь одна с ребенком… Что ты не сможешь, сломаешься, а мне некуда будет деваться. Потому, что ты еще мальчишка, у тебя ветер в голове! Несерьезный совсем, и тебе вообще пофиг на все… А я жизни не знаю, и этого просто не замечаю. Наверное, ей было трудно смириться с тем, что я ее не послушалась… И, знаешь, она еще долго гнула свою линию… Вот звонит – «Андрей дома? Нету? Ах, наверное, с друзьями гуляет где-нибудь?» А я ей отвечаю, что ты на дежурстве… Или – «А чем вы заняты?» А я говорю, что ты снова какую-то срочную железку домой притащил, паяльником над ней дымишь… А в один прекрасный момент, вместо привычного – «а где?», спросила – а не проспала ли ее непутевая дочь накормить Андрюшку завтраком? Она просто стала уважать тебя… Просто все время видела, что ты не кричишь, какой ты хороший, не бьешь себя в грудь, ничего не обещаешь. А просто молча делаешь, и пофиг тебе на самом деле на то, кто там чего скажет…
- Может быть, она тоже считает, что я изменился после того похода?
- Да она тебя и не знала до этого! – улыбнулась Люба, - Разве что легенды о тебе слышала. Может, и считает, а может поняла, что не нужно верить легендам, составила свое мнение о тебе? И тоже считает, что ты постоянно стараешься мне что-то дать… - Люба задумалась на минуту, затем продолжила, - А вот смотри… Если мы с тобой вот такие, которые стремятся только отдавать… Значит, сейчас я должна была бы гоняться за тобой с криком «Андрюшка, быстро сфоткай меня, бегемотика, раз тебе этого захотелось», а ты – гоняться за мной с футболкой и кричать «немедленно оденься!»? Смотри, значит, мы с тобой не безнадежны… Иногда мы хотим что-то взять, а не только дать… Только почему-то взять мы тоже захотели одновременно, и снова чуть не подрались! – рассмеялась девушка.
А:
- Во какая хрень бывает! - Андрей с удивленной улыбкой покачал головой, - Захотели одновременно и не нашли общего способа!
Люба, распознав неоднозначный смысл фразы, рассмеялась еще громче.
- Не, на самом деле это все настолько сложно, что не понять... - продолжал Андрей, - Я эту тему в книгах видел, но она там как-то непонятно объясняется. Мы здесь и отдать тоже пытались - смотри, вот ты считаешь, что Котенок тебя портит, а ты хочешь при мне быть красивой и соблазнительной, ну, чтобы у меня там что-то не пропало к тебе, желание, да? Поэтому ходишь только в комбинезоне или в халате, и сначала вырубаешь свет, потом только укладываешься, а с утра в любую рань уже вся причесанная и блистаешь.
- Я же не всегда... - покраснела Люба.
- Во! А только тогда, когда на тебя такие идеи накатывают. А мне это не нравится, что ты так думаешь, потому что ты всегда красивая, в каждый момент. И ты так делаешь, потому что хочешь отдать мне себя. И ты говоришь "брось фотик", типа подожди, пока я стану такой, какой меня еще приятнее взять, а я не бегаю с футболочкой, потому что... Гм... Да ну нафиг, я запутался! Тут опять получается, что я хочу и взять и отдать тебе идею, что ты всегда красивая! И я тебе не доказать это хочу, а просто мне нравится.
- Правда-правда нравится?
- Очень-очень! А психологиня в милиции мне обещала справочник по практической семейной психологии дать, на неделю, только я приходил последний раз, а ее не было.
- А когда ты туда ходил? - спросила Люба, - И мне не рассказывал?
- В понедельник. Ну, я подумал - а нафига тебе эти дела, только нервы трепать. Да ничего интересного и не было, как жизнь, да как Люба твоя, да на что живете... Они, как я понял, с кем-то в колледже связываются периодически, хорошо, начальство не трепло, а то так и было бы "давайте его на перезачет, он все равно мудак, в милиции состоит"...
Л:
- А здорово, что ты со школы ушел… - задумчиво произнесла Люба, натянув штаны, - Там ведь так и было? «У него проблемы с милицией – ату его!» Наверное, ко взрослым учащимся в колледже уже другое отношение… Андрюш, а ты что-то говорил, когда звонил, что не ладится у тебя с английским и еще с чем-то?
- С математикой еще… Да, не тяну пока.
- А давай, я помогу тебе!
- Давай! – засмеялся Андрей, - Ты наденешь очки, войдешь и скажешь – «Здравствуйте, я – Андрей, пришел сдавать зачет по математике!» И ведь поверят! Только спросят – «Андрей, а почему у тебя такое большое пузико?»
- «Это чтобы лучше съесть вас!» - передразнила его Люба. – Нет, ну я же серьезно, а ты снова смеешься! Ну, не приду на зачет, конечно… Но может есть другие способы оценку подтянуть? Задачи, тексты переводить, но чтобы дома, чтобы я могла! Спроси, ладно?
- Может и есть… - хитро ответил Андрей. Его тон почему-то внушил Любе уверенность, что точно есть.
Вечер приближался к ночи. Как бы ни было приятно сидеть вот так и болтать, а усталость давала о себе знать. Андрей потер пальцами глаза, уютно расслабился в кресле.
- Солнышко, ты вымотался за сегодня, да? Давай-ка мне английский свой… Ты спать ляжешь, а я рядом посижу, да и напишу хоть чего-нибудь? Я же выспалась днем…
А:
- Обязательно, так и сделаем! - ответил Андрей.
Хитрая улыбка не исчезла с его лица, он что-то напряженно обдумывал, перемещая взгляд то на Любу, то на шкафчик, то просто глядя себе под ноги.
- Ты что-то замышляешь! - сразу же распознала Люба.
- Всего лишь думаю, что тут точно не так, как в школе. Тут, если хорошо идешь по профильным предметам, то остальные поставят на халяву, а у меня плюс и школьные более-менее идут, кроме этой мути... Ну, погоняют по перезачетам, делов-то, даже если совсем фигово будет - главное, показать, что ты не бездельничаешь, просто не получается.
- А вдруг ты кому-то чем-то не понравишься, например, математичке, зачем лишние проблемы?
- Дипломатия, Любаш, дипломатия... Ладно, помощь примем, - Андрей достал из сумки учебник, - На, пробуй. Я в ванную.
Люба устроилась за столом, погасив верхний свет и включив уютную настольную лампу. Андрей то включал, то выключал воду, гремел какими-то пластиковыми флаконами, оставив дверь открытой.
- Эй, ты там не замерзнешь? - крикнула ему Люба.
- Нет... Тут не замерзнешь, если не промокнешь! - как ни странно, Андрей появился из ванной быстро и в полном одеянии.
- Опять вода не настраивается? - Люба перелистнула страничку учебника.
Андрей взял ее руку, с мокрых пальцев на стол упали капли воды.
- Уже настроил. Пошли. И учебник с собой тащи! - улыбнулся он.
Л:
- А ты не очень наглеешь, Филиппов? – тоном учительницы спросила Люба. – Ты, значит, будешь плавать, а я тебе – учебник читать? Прямо все удовольствия в одном флаконе!
Люба поднялась из-за стола и поспешила за Андреем. Крепко поймав добычу, он не выпускал ее руку даже из мокрых пальцев. Девушка чуть не забыла учебник – ей пришлось дотягиваться до книги уже на ходу.
- Правильно. Во флаконе – тоже! – хитро усмехнулся Андрей.
В ванной шумела вода, половина ванны уже была заполнена, а на поверхности – красовалась пушистая шапка пены.
- Здорово… Ты туда и шампуня плюхнул? – Девушка оглядела «бассейн» и, кажется, засомневалась в чем-то… Она загадочно улыбнулась… Открыла книгу и смущенно принялась листать страницы, будто ищет какой-нибудь текст подлиней.
- А эта штука тут зачем? – удивился Андрей.
- Ну… Ты же сказал – тащи учебник…
- Так его надо было по пути где-нибудь бросить, а то намокнет еще… - он вытащил из рук Любы книгу, закрыл ее и… - Сорри, сэр, - положив учебник на пол, снаружи, плотно закрыл за собой дверь.
А:
- Черт, и здесь напутал, - добавил Андрей из-за двери, - Надо было сказать "Сорри, мэм!".
- Что это означает, Филиппов? - спросила Люба, - Что ты унес учебник?
- Ага, и исчез сам, потому и извиняюсь... Полезай в воду, дверь не запирай, а если что - тогда кричи, ладно? Вода специально не горячая, тебе можно, ничего страшного.
Л:
Нет, она, конечно, давно привыкла к хитрым шуткам Андрея… Но все равно, каждый раз его выходки заставляли ее улыбаться. «Вот вредина!» - пробормотала она под нос, наигранно сердитым тоном.
Через некоторое время девушка появилась в комнате снова, завернутая в полотенце, так как тишина в квартире говорила о том, что звать Андрея, чтобы он принес ей халат, смысла не было. Так и есть… Андрей сладко спал… Разобрал диван, забрался под одеяло с книжкой, и принялся внимательно ждать сигнала. Проходили минуты, мягкая подушка спорила с учебником – кому же достанется добыча? Но спорили они на разных языках, друг друга совсем не понимая. Потому Андрей то закрывал глаза, уплывая в сон, то открывал их, тряс головой, прогоняя усталость, пытался прочесть фразы в учебнике. Но буквы упорно расплывались перед глазами, растворялись в видениях.
Люба вытащила книгу из объятий Андрея, потихоньку убрала очки на стол, а вместо них оставила на любимой щеке осторожный поцелуй.
- Спокойной ночи, Чудо мое любимое, - прошептала Люба, с улыбкой глядя на его спокойное лицо. А память ответила ей другой картиной – поезд, огромная луна за окном… «Спокойной ночи, где б ты ни был» - шепчет она, а впереди еще много бурь, переживаний, событий… И, конечно же, счастье… Счастье быть рядом, вместе, ждало в самом конце пути…
Свет погас…
А:
- Андрюшка, вставай, мой хороший, доброе утро...
- Угу... Доброе...
- Просыпайся, сейчас все готово будет, - Люба подергала Андрея за ушко и вернулась на кухню.
- Андрей, вставай давай, времени много! - послышалось оттуда через пять минут.
- Ага, я уже! - ответил Андрей, но, поднявшись, посидев на диване и уронив голову, вновь опрокинулся на подушку.
Сны вернулись, какие-то мрачные темные пятна, а ведь до этого виделась зеленая травка и яркое солнце. Холодно. Андрей машинально спрятался с головой под одеяло.
- Ну, ты чего, носочки потерял? - спросила Люба, появляясь в комнате, - Ой... Это что такое, он еще спит? Андрей, вставай, в колледж опоздаешь! Времени-то уже сколько! Нет, встаем-встаем-встаем!
Ее любимый, полупроснувшись и отыскав очки, взглянул на часы.
- Бля-а, хреново утро! - выругался он, - Опаздываю уже!
- Кофе стынет, я сейчас еще подогрею! - ответила Люба, - Что-то ты сегодня никак не раскачаешься?
Андрей торопливо натянул рубашку и брюки.
- Да не грей, покурить-то некогда уже! - ответил он, взмахивая расческой, - Блин, куда я бритву дел?
- Милый, фиг с ним, что опоздаешь, поесть-то надо!
- Просыпаться сразу же надо, а не поесть... - проворчал Андрей, протирая пальцами глаза, - Мать его, это утро... И день весь, как в задницу, наверняка будет. Лапуль, притащи, пожалуйста, мои сигареты с кухни...
Л:
Но кофе уже налит в кружку и уже шипит под ним газ... Сердито взглянув на пачку сигарет, оставленных вчера на подоконнике, Люба положила их в карман халата. Ладно... Зажигалку - туда же, и перелила кофе в чашку снова.
- Красивая прическа... - улыбнулась девушка, входя в комнату с чашкой в одной руке, а тарелкой с бутербродами - в другой.
На кудряхах Андрея, можно сказать, расчесанных, красуется белое перышко из подушки. Андрей, кажется, не обратил внимания на комплимент и продолжил бороться с непослушными рукавами свитера. Наконец, свитер побежден, прическа сломана снова, но перышко уютно запуталось в волосах и не пожелало их покинуть.
Люба прошла к столу, поставила на него завтрак и протянула теперь руку, чтобы достать упрямое перышко. Не удержалась и пощекотала этим перышком щеку Андрея.
- Любаш... Ну я и вправду опаздываю, а ты играешься! - Поежился Андрей. Он говорит мягко и тихо, но нотки раздражения проскакивают в его голосе.
Еще бы! Одежда с утра непослушна, учебники разбрелись по комнате, да еще и прячутся в самых неожиданных местах!
- Солнышко, ну что страшного, ну, проспал, ну, опоздал на первую пару... Поешь пока, а я найду твои книжки. Ты просто говори, какие искать?
- Сигареты. Я просил захватить сигареты.
- Да кто ж тебе курить разрешает натощак? - спокойно улыбнулась девушка. - Я захватила... Поешь - и кури себе на здоровье, ага? - достала из кармана пачку и зажигалку и положила на стол, рядом с завтраком.
А:
- Нельзя сегодня на первую опаздывать, военщик затрахает потом на пересдачах, чтоб ему КЗД-один в заднюю часть... - Андрей схватил сигареты и запихнул их в карман куртки, одновременно включая бритву в розетку.
- Да ничего страшного не будет, ты у меня умный, иди, поешь, я сказала!
Корча рожи у зеркала, Андрей торопливо водит по коже жужжащей бритвой.
- Счастье мое, выкинь из моей сумки учебник по алгебре и русскому... Вместо них кинь пропедевтику и тетрадь, которая серая такая.
Люба аккуратно достала учебники и разместила их на полке, обновляя "кладезь знаний" в сумке.
- Готово! - сказала она.
- Классно! - ответил Андрей, оставив бритву болтаться на проводе и застегивая куртку, - Теперь иди сюда ко мне...
- Никуда не пойду, ты меня не слушаешься!
- Сам приду! - Андрей вскочил в комнату, закинул сумку на плечо, - Не скучай, я позвоню, а может, успею прибежать перед дежурством!
Люба обиженно отвернулась, поэтому поцелуй получился в шейку сзади.
Л:
- Андрюш… Ну я ведь хочу, чтобы тебе хорошо было… - жалобно протянула Люба, поняв, что обижайся – не обижайся, а бой за завтрак почти проигран, Андрей намерен убежать на весь день голодным, - Ну, что там эти пять минут решат?
- Пять минут, Любушка, решат очень много… Например, тратить мне время на пересдачи, или заняться чем-нибудь более полезным.
- Тогда постарайся хоть чаю выпить… Сразу же, как только будет хоть пять минут свободных, а бутерброды я тебе с собой дам, – конец фразы прилетает уже из кухни, куда Люба умчалась вместе с тарелкой, чтобы возражения Андрея не мешали ей упаковывать завтрак.
Не успел он дойти до кухни, как Люба уже показалась в дверях со свертком в руке. А пока Андрей надевал ботинки – завтрак уже занял место в сумке, рядом с другим свертком, заранее положенным туда Любой.
- Угу… Теперь у меня просто мешок еды! – улыбнулся Андрей, заглядывая с свою сумку, - Ну, не скучай, солнышко! Я позвоню… А может и зайду, если успею.
- Только попробуй не успеть… - изобразила грозный тон Люба, - Прибеги и поужинай нормально! А то я тоже ужинать не стану… А стану переживать – ну как же ты там, голодный совсем…
А:
Наверное, днем у Андрея не было времени отыскать в колледже телефон или телефон был занят, звонок раздался только около шести вечера.
- Алло? - сказала Люба.
- Привет, солнышко, как ты? - спросил Андрей.
- Я хорошо! А ты?
- А я тогда еще лучше. На учебу успел, да математику пересдал, позапрошлую контрольную, у математички был вид, словно она косит под Богоматерь, поглядела на мои циферки и все поставила! Классно, если она так и дальше будет делать!
- А под Богоматерь - это она на тебя так нежно смотрела, да?
- Со скорбью и жалостью! Нежно - это на других картинках! - рассмеялся Андрей.
- И ты хочешь, чтобы она и дальше так смотрела? Тебе понравилось?
- Люб, не занимайся тем, что ты делать не умеешь... Ладно?
- Ладно... Ты все съел, что у тебя было? - спросила Люба.
- Нет, чуть-чуть на ночь или на утро оставил, смотря когда захочу.
- А, так ты не придешь на ужин?
- Нет. Я уже на дежурстве, просто не успеть было. Поскучай немножко, хорошо, солнышко?
- Я не скучаю. Мама пришла. Заночует сегодня у нас, чтобы мне не страшно было.
- О, классно! - ответил Андрей, видимо, не замечая, что голос любимой становится все холоднее, - Слушай, настрой ей приставку к телеку, я тебе листок оставлял, куда нажимать, там сериал-то ее ярче показывает!
- Я уже настроила. Андрюш, скажи мне, а чем ты занимался в колледже, ты же сегодня раньше заканчиваешь?
- Продуктивно потрудился, написал наблюдательную историю болезни и кучу направлений на диагностики, все подготовки расписал - сам собой доволен! Спрятался в акушерский класс, дежурная такая хорошая девчонка, ключ мне без вопросов дала, в тишине и повозился.
- Дома у тебя шум и беготня, да? - спросила Люба.
- Любаш, что-то случилось? Ой... Да, бегу-бегу, сейчас! - сказал Андрей кому-то в сторону, - Солнышко, я...
- Беги, - прервала его девушка и повесила трубку.
Л:
- Люба, куда ложки у тебя подевались? – долетел голос мамы из кухни. Она принесла с собой целую сумку каких-то баночек, коробочек, пирожков и взяла приготовление ужина на себя. Ей было в радость готовить ужин для кого-то, ведь дома она совсем одна.
Не дождавшись ответа, мама вошла в комнату сама. Странная сцена перед ней – Люба стояла, сердито уставившись на телефон на стене, словно обижалась на аппарат.
- Гипнотизируешь? – спросила мама, - Где ложки у тебя, спрашиваю? Придет сейчас Андрей ужинать, а ты стоишь, как столб.
- Он не придет… - почти шепотом ответила Люба, чтобы не выдать слез в голосе.
Но от мамы не спрячешься. Она прекрасно знает, что означает этот шепот в сочетании с каменным взглядом… Сейчас, еще минута, еще немного – и дочь сбежит, найдет укромный уголок, или закроется в ванной, чтобы никто не видел, как она взорвется. Значит, произошло что-то, чем Люба делиться не намерена…
- Ну, не придет, значит, занят, - равнодушным тоном заключила мама, однако, сердце ее сжалось при виде страданий дочери, - Он же позвонил?
- Позвонил, - Люба кивнула, не отрывая взгляд от телефона, - А я трубку бросила…
- Зачем?
- Потому, что я – глупая… - вдруг произнесла Люба. Вслух, медленно, стараясь взять себя в руки. Надеясь, что этот ком в горле сейчас пройдет и ей не придется объяснять ничего маме. Дала простое объяснение – ведь глупостью можно оправдать любой поступок?
Вроде бы разговор исчерпан, вопрос - задан, ответ – выдан. Но внезапное признание вдруг открыло для Любы совсем другой смысл телефонного разговора. Действительно, при чем тут Андрей? Обида на него моментально прошла, а вместо нее нарастала обида на саму себя. Девушка не успела убежать, ком в горле взорвался слезами прямо сейчас:
- Потому, что ему плохо со мной!.. Он не звонил весь день – а что я скажу ему нового? – отчаянно спросила Люба дрожащим голосом, - Он ведь мог зайти перед дежурством! А зачем? Там же тихо и спокойно, а тут что? Я?! Что же в этом хорошего! – девушка резко взмахнула руками, указывая, что имеет в виду свою внешность…
Мама ничего не ответила, ведь эти вопросы прозвучали не для нее… Она просто подошла и обняла свою девочку, прижала ее голову к своему плечу и молча слушала всхлипы и шмыганье носом. Как в детстве – погладила по волосам, немного раскачиваясь из стороны в сторону. Пока, наконец, всхлипы не затихли, лишь вздрагивали плечи дочери от прерывистых вздохов.
- Глупая… Конечно глу-упая, - нараспев произнесла мама, тихо и как можно мягче, - Мальчишка изо всех сил старается… Не бежит, не хнычет… А на ноги встает, и тебя держит… Не позвонил? Ну, значит, не смог… Значит чувствовал, что все у тебя в порядке… Не зашел? Так это чтобы время на дорогу не тратить, побольше успеть в учебе, чтобы дома от тебя не отвлекаться… Поняла? Не потому, что с тобой плохо… - мама подняла к себе зареванные глаза дочери, - А чтобы не осталось никаких забот, когда он будет рядом... – Люба закивала в ответ. Она перестала плакать, лишь редкие всхлипы, как последние капли ливня… - Позвони ему…
Спустя некоторое время, умытая и спокойная, Люба набирала телефонный номер отделения, который Андрей написал на листике из блокнота.
- Филиппов! – громко крикнул куда-то в сторону женский голос, сразу в ответ на ее просьбу позвать Андрея к телефону, даже не поинтересовавшись причиной. В ответ голосу прозвучал какой-то гул, – Он вышел, и сейчас не может подойти, девушка! – расшифровала собеседница, - Что-то передать ему?
- Да, пожалуйста… Пусть домой позвонит, когда сможет…
И Андрей все же позвонил. Но не скоро, спустя два часа, когда Люба совсем уснула рядом с мамой в ожидании звонка…
Не желая тревожить сон дочери, мама сама подошла к аппарату и сняла трубку.
А:
- Любаш? А, это Татьяна Дмитриевна? Это Андрей! - раздался взволнованный голос, - Что-то случилось, да?
- Да нет, Андрей, все хорошо. Люба тебе звонила на работу, но там сказали, что ты не можешь подойти, вот она и попросила передать...
- Я на операции был, сегодня хороший врач дежурит, он иногда берет меня ассистировать медсестре. Там правда не отойти, халат стерильный... Выхожу из операционной, а мне говорят - позвони домой. Татьяна Дмитриевна, что случилось?
- Ничего не случилось, Андрей, вот, лежим на диване в большой комнате, телевизор смотрим...
- Татьяна Дмитриевна, Люба просто так не звонит мне сюда, тут нельзя, когда младшему персоналу не по работе звонят... Может, что-то случилось, а она просто вам не говорит, стесняется или еще что? Вы не поругались между собой? Просто я звонил, показалось, что она какая-то...сердитая, что ли или взвинченная. Все правда хорошо?
- Ну, что ты, Андрей, мы ругаемся очень редко, она мне всегда все рассказывает, что ее беспокоит... Ты же знаешь, у нее сейчас такой период - посмеется, поплачет, и ничего страшного.
- Татьяна Дмитриевна, а позовите ее, пожалуйста? - попросил Андрей, - Я по голосу сразу пойму...
Л:
- Андрюш… А надо ли? – спросила женщина то ли у Андрея, то ли у самой себя. – Просто она уснула…
Пока мама размышляла, будить ли дочь, которая вот только успокоилась, или объяснить самой причину ее настроения, Люба уже проснулась. Сон ее не был крепким – она все прислушивалась, ждала звонка телефона, и вскочила с дивана, как только услышала мамин голос после приснившегося ей звонка.
- Надо… Мамуль, я сама, пожалуйста… - услышала мама сонный голос за спиной.
- Зову, - вздохнула мама в телефонную трубку и отдала ее Любе.
- Андрюшенька, прости меня, пожалуйста… - пробормотала она, лишь только мама вышла за дверь.
- За что? – удивился Андрей.
- Я же бросила трубку! Наговорила тебе глупостей… Испугалась, что ты не хочешь ко мне, понимаешь? Наговорила глупостей – и трубку бросила… Я обидела тебя… Прости меня, солнышко… Я не должна была так думать даже…
Трубка молчала. Наверное, Андрей переваривал полученную информацию, отыскивая в потоке сбившихся фраз причину переполоха.
А:
- Потерпи, я сейчас приду, - коротко сказал Андрей и положил трубку.
Л:
- Андрюш... - растерянно зовет Люба, да в ответ слышит только короткие гудки.
Явившаяся в комнату мама снова видит ту же сцену - тишина, Люба "гипнотизирует" телефон, только теперь в руках держит трубку.
- Он придет сейчас... - задумчиво объяснила Люба.
Женщина облегченно вздохнула.
- Видишь... Все в порядке? - как-то неуверенно прозвучала и тревожно повисла в воздухе фраза.
- Ну вот... Что я за человек! - отчаянно выкрикнула Люба. Но продолжать не стала... Она уже и так достаточно наговорила сегодня... Она просто ушла на кухню - поставила чайник и стала ждать, то нервно сжимая кулачки, то меряя шагами кухню, то вглядываясь в темноту за окном...
А:
Не прошло и десяти минут, как в замке повернулся ключ, дверь открылась и Андрей вошел в прихожую. Он без свитера, без шапки, "молния" куртки расстегнута.
- Привет-привет, а кто это пришел? - громко спросил Андрей.
Люба, выскочившая из кухни, молча обвила его шею руками и прижалась, спрятав лицо под воротником его куртки.
- Здравствуйте, Татьяна Дмитриевна... - сказал Андрей, одной рукой поглаживая девушку по голове, а другой извлекая из кармана большой рыжий апельсин.
- Здравствуй, Андрей, - ответила мама Любы, - Чайку попить забежал или ужинать будешь?
- На пять минут отпросился... Ни того ни другого, спасибо... Эй? Ну, ты чего?
Люба все так же молча утащила его прямо в ботинках на кухню. Татьяна Дмитриевна тактично вернулась в комнату и прикрыла дверь.
- Смотри, какой классный! - Андрей протянул апельсин Любе, - А я выскакиваю, смотрю, у приемника "скорая" разворачивается. Куда ты, спрашивают, санитар служивый? Домой, говорю, дите никак не спит, капризничает, подкиньте? Ну, они мне и апельсин подкинули и до дома...
Люба взяла апельсин и глаза ее вновь заблестели слезами. Андрей обнял девушку и прижал к себе.
- Ты чего, Любушка? - ласково прошептал он ей на ушко, - Мм? Как ты себя чувствуешь? Болит что-то?
- Нет...
- С мамой поругались, ага? Да? Хочешь, поехали со мной? Поспишь на матрасе, даже два есть... И подушка. Ну, перестань, солнышко, не надо плакать. Кто тебя обидел? Чего испугалась?
Л:
- Хочу… - улыбнулась сквозь слезы девушка.
- Одевайся, - решительно кивнул Андрей.
- Только ведь ты будешь волноваться все время, ни работать, ни отдыхать не будешь… А когда я дома – тебе спокойно. Пусть будет тебе спокойно, а если бы меня кто-нибудь обидел, ты узнал бы об этом тут же! – Люба решительно вытерла слезы ладошкой и прижалась щекой к его холодной с мороза щеке.
- Что же тогда случилось? А?
- Андрюшенька, это я тебя обидела… Это же страшно… Испугалась, что ты просто не хочешь ко мне! Придумала, черт знает, что, обидела и трубку бросила… Когда ты звонил, что не сможешь приехать… Прости меня, солнышко! Я обидела своего любимого… - Люба старалась не заплакать снова. Но, если подступающий к горлу ком еще удавалось сдерживать, то дрожь в голосе скрыть было невозможно.
- Глупышка, - улыбнулся Андрей, - Ты больше не придумывай глупостей, ладно?
- Не буду… Я лучше спрошу, если чего-то не пойму… Ага?
От его волос так приятно пахло – зимним воздухом, свежестью, и еще чем-то родным, своим, этот запах не похож ни на что другое. Совсем не хотелось его отпускать, стоять бы вот так, долго-долго, обнявшись… Уютно и спокойно…
- Ты простишь меня, Андрюшенька? – с надеждой спросила Люба.
А:
- А разве кто-нибудь думает, что я сержусь? Нельзя так думать, это неправильно, - сказал Андрей и поцеловал девушку в мокрый нос, - А помнишь, как я на отрывном календаре отмечал, сколько раз в день у тебя меняется настроение? Стрелочка вверх, стрелочка вниз или знак вопроса... Ты ругалась, весь календарь разодрала, потом ревела, потом смеялась?
- Помню, - улыбнулась Люба, - Потом маме твоей нажаловалась, что меня больше всего бесит, что ты никак не реагируешь на мои вспышки - не обижаешься, не ругаешься. А она: "Я скажу ему, чтобы разбил тарелку и ушел гулять куда-нибудь до ночи, а то он слишком хорошо все понимает!"
Л:
- А ты ей ответила, что убрала бы осколки и побежала бы меня догонять, - продолжил Андрей.
- Да... - мечтательно протянула Люба, - Я бы тебя догнала, обняла бы крепко-крепко, вот так, - девушка с силой прижалась к нему, обхватив плечи ладошками, - И мы бы помирились...
- Так лучше ведь не ссориться! - засмеялся Андрей.
- Ну а как не ссориться, если я у тебя такая вредная? А?
- Это ты сейчас такая переменчивая...
- Ага... А потом я привыкну, что ты мне все капризы прощаешь и буду так и дальше себя вести... Я буду обижать тебя - а ты не будешь сердиться... А разбил бы тарелку - так я бы уже задумалась, бросаться ли мне трубкой, вот как сегодня... Или сдерживать свои нервишки! Ты же знаешь, как мне больно, когда тебе больно... А знаешь, как больно, когда я сама тебя и обижаю... Уж лучше бей тарелку.
А:
- Жалко тарелку, сколько вкусняшки из нее съедено было... Да и потом - тебе возиться с уборкой, порежешься еще. Потом бежать куда-то, ловить меня по подворотням.
- А себя не жалко? - спросила Люба.
- Нет. Чего жалеть? - удивился Андрей, - Помнишь тот поход? Усталость, мокрые все, грязь, холод, страх... Много страха, боль еще и внутри и снаружи... Мы это с тобой вместе преодолевали. Для того, чтобы добиться своей цели. Мы и сейчас тоже в походе.
- А куда мы идем?
- За Котенком. Прикинь, да еще и привыкаем друг к другу, пришлифовываемся. У тебя рюкзак в два раза тяжелее, чем у меня. Ужас, да?
- Нет, очень приятно с тобой идти...
- Пожалуйста, Любаш, вредничай, обижай, ругайся, если что - скажи, что это я тебе разрешил. Главное, не сердись потом на себя, тебе нельзя так нервничать... И не сдерживайся, девчонкам нельзя сдерживаться, я же тебя наказываю, если ты так делаешь?
Люба чуть заметно покраснела.
- Да... Наказываешь.
- Да?
- Да. Да-а... Значит, мне разрешается буйствовать, а тебе нравится терпеть все это? - спросила Люба.
Что-то едва заметно изменилось в ней, в голосе, интонации и последней фразе, настолько мгновенно, что Андрей поклялся бы, что ему показалось, если бы он однажды не видел этого раньше, в самом начале зимы...
- Нравится.
- Мазохист! - крикнула девушка.
- Мазохист. Дай-ка глазки посмотреть? - Андрей положил ладошки на щечки Любы и поднял ее голову к себе, - Оё-ёй...
- Уйди, нечего на меня так смотреть! - девушка рывком повернулась к нему спиной и отбежала к окну.
- Подыши поглубже, любимая... - сказал Андрей и вышел из кухни.
Татьяна Дмитриевна напряженно сидела на диване, глядя, как хоккеисты на экране гоняются за ни в чем не повинной шайбой. Андрей глубоко вдохнул, выдохнул и шагнул в комнату.
- Татьяна Дмитриевна, вы не заметили, у Любушки руки не дрожали сегодня?
Мама Любы резко повернулась к нему. Она побледнела или это такой свет от телевизора?
- Нет... Она плакала, потом заснула, а ты позвонил - она проснулась... Господи...
- Да. У нее опять то же, что зимой было... Только не нервничайте, ладно? Мы в больницу поедем.
Л:
Тишину на кухне теперь нарушало только шипение кипящей воды в чайнике. Люба отвернулась к стеклу - свет из окна освещал быстрый танец крупных хлопьев снега. "Подыши глубже"... Люба несколько раз глубоко вдохнула, медленно выдохнула и уперлась ладонями в холодный подоконник. Пальцы ее нащупали что-то холодное и гладкое - стакан с водой, оставленный здесь ею же. Она поднесла стакан к лицу и наблюдала, как на поверхности воды в нем заплясали мелкие волны. Нет! Такого она больше не устроит! Такого, как тогда, когда вот так же плясали снежинки в окне - быстро и часто, то кружась в бешенном хороводе, то разлетаясь в стороны. Падал первый снег, завывал ветер, вечер уже перешел в ночь, а Андрея до сих пор не было дома... Телефон молчал... Люба меряла шагами комнату, то вдруг подходила к двери и прислушивалась к шороху на лестнице. Затем открывала дверь, если ей слышались шаги. Затем уходила к окну и замирала, вглядываясь то в далекую темноту, то в снежный концерт и нервно сжимала кулачки. Прошел еще час, а Андрея не было уже целую вечность... Наконец, тихий стук в прихожей заставил ее быстро броситься к двери. "Ты живой..." - только и смогла она сказать Андрею, стоящему на пороге в тающей шапке из снега на волосах. А дальше... Кажется, она долго плакала у него на плече, с силой сжимая мокрую куртку, он что-то говорил, спрашивал, а она даже не могла отвечать... Андрей утащил ее на кухню, налил воды в стакан - и вот теперь перед ее глазами такой же стакан, только тогда, в тот вечер, волны в нем поднимались такие, что выплескивались через край стакана на пол! Люба пришла в себя в объятиях Андрея, но только куртки на нем уже не было, а сидели они теперь на диване. Ей было как-то не по себе - вот глупая же она, так разревелась, вместо того, чтобы просто обнять свое уставшее за день Чудо... Больше такого не повторится! Люба снова глубоко вздохнула и одним махом выпила всю воду из стакана.
- Любаш? - тихо, словно боялся разбудить, окликнул ее Андрей.
Девушка обернулась - он стоял в дверном проеме, взгляд его был немного взволнованным, как ей показалось.
- Все в порядке, Андрюшенька... Все хорошо, правда... Я не хочу нервничать, а еще больше - тебя обижать... - виновато улыбнулась Люба.
А:
Андрей уже снял куртку и ботинки, а в руках он держал тонометр. Этот прибор он собрал из нескольких неисправных и списанных, которые находил в хозяйстве медсестер, а потом контрабандой подсунул его какому-то специалисту, явившемуся однажды в приемное отделение проверять точность медицинских аппаратов. Тонометр, получивший "вторую жизнь", отлично прошел проверку и оказался достойным доверия.
- А и не надо нервничать, Любаш, потому что все и правда будет в порядке! - улыбнулся Андрей, - Иди сюда ко мне, мы давление померяем. Глазки красные совсем, сосудики лопнули, и голова болит, ага?
- Уже почти не болит... - вздыхает Люба, усаживаясь к столу, - Нервная я у тебя.
- Ты у меня волшебная...
За все время, пока они были вместе, Люба многое научилась определять по его взгляду. И сейчас Андрей, продолжая улыбаться, слишком пристально смотрел на подпрыгивающую стрелку. Его руки подчеркнуто медленно и спокойно расстегнули манжету на ее плече и поправили футболку. А потом Андрей осторожно погладил девушку по руке.
- Солнышко... - тихо-тихо сказал Андрей, - Помнишь, тогда тоже все начиналось вот так? Ты то кричала, то плакала, то просила прощения, потом снова начинала нервничать. Да? Ты помнишь? Засыпала и вдруг просыпалась. Мы с тобой места себе не находили. Потом животик заболел... Давление нормальное, но ведь и ты успокоилась сейчас, да? Я боюсь за тебя, Любаш... Поедем, мое счастье? Татьяна Дмитриевна уже "скорую" вызывает... Она тоже с нами поедет. Не волнуйся, там тебя просто посмотрят и если все хорошо - мы обратно поедем. А вдруг сегодня Анна Викторовна дежурит, у которой ты тогда лежала в отделении? Вот будет классно, помнишь, она нас "путешественниками" называла?
В прихожей раздались шаги и на кухню вошла Татьяна Дмитриевна.
Л:
- Там тишина в трубке… Нет гудка совсем… - растерянно сообщила женщина.
- Наверное, соседи телефон заняли, к ним надо зайти… Поедем? – спросил Андрей снова у Любы.
- Поедем, - послушно кивнула девушка в ответ, - Я не хочу, чтобы ты волновался… У меня ничего не болит, солнышко! И ты рядом… Но раз тебе неспокойно – то я поеду, - уверенно сказала Люба, поглаживая Андрея по пальчикам, будто успокаивала его.
- Тогда я сам, - тихо сказал Андрей, поднимаясь с места, затем обратился к маме, - Побудьте с ней… Я быстро. – и мигом скрылся за дверью.
Андрей действительно вернулся скоро, не прошло и трех минут. Но не один. За ним следом в кухню решительно вошел Алексей Геннадьевич. Похоже, по пути он уже успел поговорить с Андреем, и теперь сразу сел за стол, напротив Любы, отодвинув тонометр в сторону. Он внимательно посмотрел на ее лицо… Зачем-то взял обе ее ладони в свои руки… Только затем задал вопрос:
- Как Вы себе чувствуете, Люба?
- Хорошо, Алексей Геннадьевич… - тихо, наверное, даже испуганно ответила девушка.
Еще раз внимательно всмотревшись в ее лицо, он, как показалось Любе, даже слегка улыбнулся, будто о чем-то догадался,
- Плакала, да? Глазки красные… - Люба кивнула в ответ, - А зачем плакала? Что-то болит?
- Ничего не болит… Только голова еще тяжелая немного… Это от того, что я плакала, - объяснила она, - Просто Андрей позвонил, а я трубку бросила… Я обидела его, понимаете? Обидела… – теперь уголки ее губ снова опустились, а в глазах заблестели слезы.
- И больше не нужно, - теперь доктор улыбнулся уже совсем открыто, добродушно.
Непонятно, что он имел в виду – больше не нужно плакать, или больше не нужно обижать Андрея? Только плакать Люба действительно не стала. Она просто прижалась щекой к руке Андрея, который все это время стоял позади нее и осторожно поддерживал за плечи.
- Проводи меня, Андрей, - Алексей Геннадьевич поднял глаза, обращаясь к Андрею, - Спокойной ночи, - обвел он взглядом присутствующих и остановился на Любе, - Все в порядке, только не плачьте больше, договорились?
Люба радостно кивнула и сжала ладошку Андрея на своем плече.
- Так а с Любой – что? – заволновалась мама, до этого тихо стоявшая в уголке, боясь даже дышать.
- А с Любой – все в порядке. Переволновалась немного, а так – молодец! – ответил ей Алексей Геннадьевич.
Конечно, она не слышала, о чем мужчины говорили за дверью. Только Андрей вернулся к ней, хоть и взволнованный, но уже с улыбкой на лице.
- Солнышко, мы все-таки поедем, да? – спросила Люба.
А:
Андрей плюхнулся на табуретку, откинул голову и несколько раз постучал собственным затылком о стену.
- Идиот... - сказал он, не переставая улыбаться, - Симптомы надо искать в совокупности, зная, какие процессы их вызывают... Нет, Люб, никуда мы не поедем, напрасно только Татьяну Дмитриевну перепугал. Отеки! Отеков нет - ни на руках, ни на лице. А тогда - были... И ты говорила, что пить хочется всегда, а выходит из тебя очень мало. Я просто дурак. Татьяне Дмитриевне - мои искренние извинения, моей любимой - валерьяночки и баиньки, а мне - бегом на работу и запомнить этот случай.
Л:
- Андрюшка, а как же ужин?
Напоминание о том, что Андрей вот-вот уйдет, тут же смело улыбку с лица девушки. Ответ она знала, и даже не ждала… Но все равно поймала ладошку Андрея обеими руками и «закрыла на замок» - переплела его пальчики со своими.
- Нет времени, солнышко. И так задержался, - с сожалением в голосе ответил Андрей.
- Я пироги тебе с собой сложу… - вздохнув, Люба нехотя поднялась с места и принялась собирать еду Андрею на ужин.
Андрей быстро оделся, и стоял уже у порога, застегивая куртку, когда Люба явилась в дверях кухни с пакетом в руках. И только сейчас заметила, что куртка свободно болтается на нем – ведь ни свитера, ни, даже шарфа Андрей не надел в спешке! Сунув ему в руки пакет и бросив на ходу «сейчас!», девушка метнулась в комнату, и вернулась с пушистым синим шарфиком в руках. Тем самым шарфиком, который был вчера клубком, и принялась укутывать шарфиком шею Андрея. В этот момент в дверь негромко постучали.
Ольга, наверное, удивилась, что дверь открылась почти вместе со стуком. А затем увидела эту милую картинку, и взволнованный ее взгляд немедленно превратился в улыбку. Ольга держала в руках стеклянную банку с какой-то сушеной травой в руках.
- Вижу, все у вас в порядке уже? А я вот мяту тебе принесла, очень успокаивает… Я ею только и спасалась, - сказала она Любе. Затем взглянула на Андрея и добавила с улыбкой, - Или тебе?
А:
- Обоим, Оленька, обоим! - ответил Андрей, нехотя оторвавшись от поцелуя, - Один с нервами никак не справится, сам боится и добрых людей пугает, аж перед Геннадьичем стыдно, доктор, бля, будущий... А другая понапридумывает какой-то чепухи и ревет весь вечер, то ревет, то ругается, ну, эту понять хотя бы можно.
- Да и тебя понять можно, будущий папуля ты, а не доктор! - язвительно сказала Ольга, - Примчался, глаза по пять копеек, а всего-то и надо было - уметь с женой разговаривать.
- Во, Оль, слушай, это классно! Поговори с Любой, если умеешь, а то у нее какие-то глюки... Мне на работу пора возвращаться. А?
- Да уж поговорю, пока мой красавец с приятелем по телефону треплется, выясняет, кстати, для тебя кое-что... Любушка, ты сама мяту сделаешь или тебе заварить?
- Спасибо, Оль... - пробормотал Андрей, - Не скучайте тут без меня, я звякну утром, ага?
Люба поправила шарф на шее Андрея, плотнее застегнула его куртку и что-то прошептала на ушко.
Л:
Андрей в ответ громко засмеялся, почему-то глядя на Ольгу. Дверь хлопнула, эхо разнесло этот звук по всему подъезду, затем он утонул в звуке торопливых шагов по ступенькам, но вскоре стихли и они.
Ольга тут же принялась сама заваривать принесенную ею мяту прямо в чашках. Вода в чайнике недавно вскипела, и ждать ароматного напитка долго не пришлось. Вскоре он уже дымился в чашках, распространяя уютный запах по всему дому…
- Ма-ам! Иди к нам, чай пить! – громко крикнула Люба в темноту дверного проема.
- Пейте, девочки, я чуть попозже, - донеслось в ответ.
Размешивая ложкой мед в чашке (как сказала Ольга, мед тоже успокаивает), Люба о чем-то размышляла. Затем наконец решилась и осторожно спросила у соседки:
- Оль… А что там Геннадьич выясняет такое?
- Где?
- Ну, по телефону… Ты как вошла – сказала. Что он выясняет что-то и для Андрея.
А:
- А, сейчас-то? Не знаю. Я в их дела не лезу, - ответила Ольга, - Просто он мне сказал "Надо позвонить одному приятелю, Андрей просил помочь, спросить кое-что" и за телефон уселся. Да так, наверное, для общего успокоения...
- Наверное, - вздохнула Люба, - Перепугала я его.
- Моего? - удивленно спросила Ольга, - А пришел спокойный... Полистали вместе справочник какой-то и Андрей радостно пошел.
- Да нет, Оль, Андрея напугала, он даже с дежурства сбежал, дежурит сегодня...
- Ага, а я-то думаю - на какую работу он на ночь глядя понесся? Опять, что ли, как в тот раз, пошел продавать телевизор, а вернулся через неделю с лишним! Он же тогда с телевизором смылся-то, я говорила тебе. Чем ты его таким напугала, что у него вообще вид-то как у психа был?
- Я его обижаю... Не знаю, что на меня находит, накричала, спиной к нему повернулась.
- Ну и что? И он решил, что ты спятила?
Л:
- Нет… - покачала Люба головой, - Он решил, что я заболела… Я ведь уже однажды попала в больницу, раньше, в том году еще. А знаешь, как это бывает… Если один раз пережил кошмар – всю жизнь теперь будет казаться, что он рядом… Вот он и испугался… Он теперь будто всегда готов к этому кошмару, всегда его ждет…
- Ничего не поделать, - вздохнула Ольга, - Но только лучше уж пусть волнуется, а некоторым вот вообще дела нету… Плевать им на своих близких…
Ольга нахмурилась, и после своих слов задумалась о чем-то своем. Далеком-далеком, о том, что было в прошлой жизни и прошло, но напоминать о себе будет всегда.
- Оль… - улыбнулась Люба и наклонила голову, заглядывая в ее глаза, - Да плевать на тех, кому плевать… Что ни делается – все к лучшему, да? И вам всем теперь хорошо…
- Верно Любаш… Только и ты пойми, что такую заботу ценить надо. Какой бы вредный он ни был, а я его за это уважаю. Ну, подумай! Разве это плохо, что он так за вас волнуется?
- Плохо, Оля… Волновался. И больше – не будет. – решительно заявила Люба, сердито глядя не на собеседницу, а на тонометр, оставленный Андреем на столе в спешке.
- Что ты говоришь такое, Люба! Будет, обязательно будет! – рассмеялась Ольга.
- А вот и нет. Ни за что ему больше переживать не позволю! Пусть как бы там ни было – буду улыбаться, будто всегда все хорошо! Как бы ни было плохо… Он об этом не узнает.
- Угу… - недоверчиво, или даже подозрительно, Ольга взглянула на девушку, склонив голову набок, - А если у тебя заболит чего-нибудь, или… Да просто настроение плохое?
- Не волнуйся. У меня есть вы… И мама… Сестра… Да и Людмила Николаевна на днях приедет… Они всегда помогут…
- Но Андрей… Разве он не поможет? Нет, мы, конечно, тоже, но… Зачем тебе обращаться к кому-то, если у тебя есть он? – искренне удивилась Ольга.
- Он обязательно поможет… Только ему будет плохо вместе со мной. Ему больно, когда больно мне, понимаешь? Так пусть с этого дня ему всегда будет хорошо… Потому, что хорошо мне.
А:
Последние слова Люба произнесла громко, повертела в пальцах чайную ложечку и резко положила ее на стол, словно припечатав фразу.
- Тш-тш-тш! - произнесла Ольга, - Пей давай, не надо шуметь...
- Я не шумлю, Оль. Почему вы все, чуть чего, говорите "успокойся, тебе нельзя волноваться"? Я сама знаю, что мне можно, а чего нельзя!
- За руку тебя взять можно? - улыбнулась Ольга.
Люба протянула руку и Ольга ласково сжала ее пальцы. Пристально и спокойно посмотрела в глаза Любы.
- Так вот, малолетка, - сказала Ольга, рисуя ноготком цифры на ладошке Любы, - Запомни, что я скажу. Первое - никто с тобой не спорит, ты все знаешь, все умеешь и вообще самостоятельная. Второе. Нормальный мужчина по своему устройству - слабак, без нас он покрывается льдом и замерзает, как печенка в морозилке, а с нами - любит целовать эти две штуки, которыми мы детей кормим, потому что внутри он сам остался ребенком. Этот ребенок - собственник и эгоист, но не дурак. Ему нравится, когда мы возимся с едой, с его одеждой, следим, чтобы он не маялся дурью, бегаем вокруг него, когда он устал или заболел, чего-то интересное ему придумываем, чтобы не скучал. Игрушки покупаем. Красимся, одеваемся, моемся, чтобы ему нас хотелось. Да? А почему мы это делаем? Мы что, не устаем? Или нам это нравится?
- Нравится. Потому что мы любим его, - ответила Люба.
- Любим! А он этим наслаждается и в потолок плюет?
- Нет! Он тоже...
- Что тоже, дорогуша? Тоже с едой, одеждой, пеленками, тряпкой-шваброй?
- Ну... Иногда. Женщина следит за домом, а мужчина - за женщиной! Защищает, оберегает, зарабатывает, делает, чтобы нам хорошо было...
- Ну. Ты неглупая, а чего дуришь? Правильно, ребенок в нем наслаждается, а ум - хочет, чтобы все это продолжалось, чтобы никуда не пропало, чтобы у тебя было желание с ним возиться, потому что он сильный, смелый, надежный и все прочее. Приходит, приносит зарплату, аж весь сияет, да?
- Да, - улыбнулась Люба, вспомнив, что случилось однажды прямо в прихожей, когда Андрей вернулся с "большой шабашки" в небывалом подъеме настроения.
- И ты при этом радуешься, нацеловываешь, говоришь, какой он у тебя добытчик, что ты с ним как за каменной стеной, это ведь не за те деньги или что, чего он принес? Или да, чем больше принесет, тем дольше в кровати барахтаться будете?
- Оля! Ну, не измеряются же отношения деньгами? Даже если ничего не принес, я все равно ему рада!
- Но ты же не говоришь "добытчик" или какое у вас есть слово, если он ничего не принес? Ты же это говоришь, потому что подтверждаются твои чувства насчет того, что он сильный и надежный?
- Ну, если бы я говорила так, а он ничего не добыл, он бы не понял, зачем я так говорю?
Ольга, сильно нажимая ногтем, нарисовала цифру "три".
- Запомни, Люба, а лучше запиши потом где-нибудь. Мужчине нужно дать возможность проявить себя и нужно наградить его за это. Я научу тебя улыбаться, когда все плохо и ты сможешь обмануть почти любого мужчину. Ты лишишь Андрея возможности охранять тебя и защищать, волноваться из-за тебя, а потом радоваться, что он добыл, что это он сделал так, что теперь тебе и правда хорошо. Но это фиг с ним, да? Он будет защищать какую-то другую женщину, а потом к ней и уйдет, потому что поймет, что ты врешь ему. Может, ко мне уйдет, если у меня не получится Алешку оттаять, он напрочь замерз... Не просто же так Андрей все время надо мной прикалывается, демонстрирует нам с тобой, как он сильно умеет словами играться?
- Оля... - лицо Любы слегка побледнело.
- Да ладно, не шугайся, иногда мужчина не уходит, а просто забывает, что он мужчина, так и будет с тобой жить, глядя на твою улыбку и думая "а у нее все хорошо, так чего мне с дивана слезать?" - рассмеялась Ольга.
Л:
- Оля, но я ведь совсем не об этом говорю! Я вовсе не хочу, чтобы он перестал быть мужчиной! Просто помочь можно не всегда, понимаешь? Случается такое, что только твое – и боль, и настроение… Оно внутри тебя! Я же об этом говорю! То есть… Помочь можно, но только внешне, если можно так сказать.
- Понимаю, но…
- Вот! – перебила собеседницу Люба, - Ты понимаешь… Да все понимают, наверное… Головой понимают. И он тоже понимает. Только вот когда не может помочь – то будто желает забрать себе то, плохое. Понимаешь? Я же вижу… Забрать, чтобы мне было легче, а ведь мне от этого не легче, мне только хуже, когда я вижу, как он страдает от бессилия, забрать ведь невозможно… Правда?
- Конечно…
- Вот ты говоришь – защищать, добывать, делать хорошо… Но ведь это – в его силах! И ему приятно это сделать для меня, и он может это сделать. И я совершенно не имела в виду то, что собираюсь отнять у него возможность реализовать свои способности… Может, мы с тобой и умеем вбить гвоздь в стену, да ведь у нас есть мужчина, которому приятно сделать это для нас. Может, мы и можем с тобой пропустить мимо ушей оскорбление, да ведь у нас есть мужчина, которому приятно нас защитить. Вот и пусть мужчина делает то, в чем может достичь цели. Пусть тянется за следующей целью, но только за реальной! Только пусть он просто не знает о тех неприятностях, помочь которым он бессилен… Пусть там, где никакие способности помочь не могут – будет моя улыбка и видимость того, что все у меня хорошо… А для остального... – Люба улыбнулась и быстро сжала ладошку, поймав палец Ольги, - У меня есть мой мужчина.
- И ты хочешь, чтобы он думал, что тебе хорошо, когда на самом деле тебе больно?
- Да… Я не хочу, чтобы он страдал со мной… Мне от этого еще больней…
А:
- Ну, это, конечно, твой мужчина и твое мнение... - Ольга, улыбаясь, отхлебнула "чай" из кружки, - Наверное, можно и так. Николаевна говорит, что все, что внутри, пришло извне. А я всегда считаю, что если помочь не может никто, то надо просто разобраться в себе... Ведь не бывает такого, чтобы проблему не решить или не обойти. Или научиться не замечать.
- Если на это есть силы и желание... - добавила Люба.
- Найти силы и желание - это лучше, чем обманывать и скрывать что-то, пусть даже и для блага любимого. Он все равно что-то почувствует однажды и начнет трепать тебе нервы, пытаясь выяснить причину, обидится еще... И ведь не объяснить, что у нас есть уголки, куда соваться нельзя вообще никому. Но я думаю - если есть проблемы, любящий мужчина способен творить чудеса, чтобы помочь тебе. Надо только суметь сказать ему, что надо сделать, чтобы до него дошло. Хотя бы даже просто - чтоб был рядом или наоборот, дал побыть одной. С ребенком же разговаривать надо, а то так и будет ни "бэ" ни "мэ"!
Девушки рассмеялись. Ольга допила последний глоток, а листья со дна кружки вытряхнула в мусор.
- Ну, ладно, хорошо поболтать, да мелкий народ пора кормить и укладывать. Веди себя прилично, улыбайся, создавай видимость, а если Андрей замерзать от этого начнет - я уж надеюсь, что-нибудь придумает!
Л:
- Оль, а знаешь… Спасибо тебе! – Люба обхватила руками еще теплую от чая чашку ладошками.
- Да на здоровье, - улыбнулась Ольга, - Помогает мята, правда?
- Я не о чае… А, за него спасибо тоже! Просто… Я кое-что поняла… Я понимаю, что он чувствует, потому, что я – такая же… Ты права, иногда надо просто разобраться в себе. А для этого – побыть одной, или просто помолчать, держа любимого за руку. И часто мы боимся, ну, или не можем ему об этом сказать… Например… Помнишь? Тогда, когда он ушел, как ты сказала, продавать телевизор, и исчез на неделю? – Люба улыбнулась – как интересно Ольга описала «цель» похода Андрея.
- Помню, - многозначительно улыбнулась собеседница.
- Он тогда сказал, что ему нужно побыть одному. Уйти, понимаешь? Он мог бы не вернуться… А вместе – мы вернулись, и нашли… Ну… - Люба замялась, не зная, как сказать, - Ну… Нашли, что искали! Видишь, иногда мы и сами не знаем, что нам нужно, а уж объяснить другому, что нужно сделать, чтобы нам было хорошо – и подавно… Спасибо тебе, Оль… Я знаю, мы понемногу научимся понимать, как помочь друг другу, а не пытаться отнять боль…
Ольга лишь пожала плечами и улыбнулась. Возможно, она просто спешила домой, и не стала продолжать разговор, а может просто молча согласилась с Любой.
Когда дверь за соседкой захлопнулась, девушка еще долго стояла в темной прихожей, погруженная в свои мысли. Затем на носочках прошла в большую комнату. Мама уснула перед включенным телевизором. Видимо, она прислушивалась к звукам, приглушила громкость, и лица в телевизоре беззвучно шевелили губами. Осторожно укрыв маму пледом и выключив молчаливый телевизор, Люба ушла спать.
Наверное, мята с медом таки подействовали – всю ночь девушка спала, как младенец. Да еще и нежно обнимая лишнюю подушку… Она проснулась рано, от ноющей боли в пояснице – результат неудобного положения тела во время сна. Солнце бросило на стену яркий прямоугольник, пройдя через оконную раму, и телефон, оказавшийся в этой солнечной рамке, вдруг подал голос, будто само солнце решило пожелать доброго утра обитателям дома. Люба сняла трубку с рычага.
- Доброго утра, солнышко! – ответил взволнованный голос Андрея на ее сонное «Алло», - Как ты?
- Доброе утро, Андрюшка! – голос Любы повеселел.
- Как ты, Любаш? – повторил Андрей.
- Замечательно! – ответила девушка и, подумав, добавила, - Только немного спина болит… Но это от того, что я спала скрючившись, но очень крепко… А как у тебя? Не влетело хоть тебе за вчерашнее?
А:
- Не влетело, Люб. Тетя Катя прикрыла, хорошая бабушка, санитарка из соседнего... Все нормально. Я уж и смену сдал, сейчас лекции полистаю, да на учебу поеду. А чего же спите-то как неудобно? - спросил Андрей.
- Одной неуютно...
- А ты бы покрывал накидала и подушек на мое место? - улыбнулся он.
- Ну, Андрей! Какие подушки, тебя ничем не заменишь. Ты теплый, а они холодные!
- Согрелись бы, зато тебе места скрючиться не дали.
- Ты все равно к стене холодной прижимаешься, чтобы мне лежать свободнее было, мерзнешь, я тебя отогреваю потом, - сказала Люба.
- Ага...
Потянулась пауза. Наверное, молчание было приятно им обоим, просто молчать и чувствовать друг друга на концах телефонной линии, прислушиваться к дыханию сквозь потрескивания и шорох помех.
- Ты проснулась? - наконец, спросил Андрей, - Или я тебя разбудил?
- Проснулась, но не вставала еще.
- Не стой голышом, холодно же. Полежи еще?
- Все равно вставать пора! А ты поспал хоть чуть-чуть?
- Не-а, не спалось. Все думал, как ты там. Потом работу подкинули. Любаш, что это было?
- Девчачьи глупости это были. Мы поболтали с Ольгой и я сразу уснула!
- Нечего слушать Ольгу, - усмехнулся Андрей, - Она всегда самая умная. Я раньше часто слышал, как мамуля учит ее на кухне - так до соплей и рыданий...
Л:
- Ну, почему же, Андрюш? – возразила Люба, - Нет, она, конечно, о многом говорила… Знаешь, мне кажется, ей понравилось поучать неразумную малолетку! – рассмеялась она.
- Так и я о том же. Эту бабу хлебом не корми – только дай показать, что она умнее всех!
- Но все равно, я сделала кое-какие выводы для себя… Из ее лекции… Надеюсь, что правильные.
- Интересно, какие же? – ироничная улыбка звонко звучала в голосе Андрея.
На несколько секунд Люба задумалась, не стоит ли отложить эту тему до вечера? Нет, не стоит… Пусть знает!
- Андрюш, ты вчера так переживал из-за меня… Тебе ведь было страшно и больно… Ты ушел, а я решила, что никогда больше тебе не признаюсь, если мне будет плохо, чтобы ты больше не волновался… А потом мы с Ольгой поговорили, и она меня убедила – не нужно скрывать от любимого человека свою боль… Это неправильно… - было слышно, что Люба задумывается над каждой фразой. Затем она выдержала паузу и добавила, - Выходит, не такая уж и бесполезная ее наука, правда?
А:
- Ого... - после паузы ответил Андрей, - Слушай, ты больше не думай такую ерунду... Если скрывать, то это обман получается! Конечно, неправильно... У нас с тобой все общее - и кайф и слезы, проблемы там всякие, и переживаем тоже вместе.
- А ты? Ты же иногда говоришь "все нормально", а я потом узнаю, что не все нормально! Оказывается, чего-то не получается или кто-то обидел, ты ходишь вроде улыбаешься, чтобы я не знала!
- Чудо мое... Ножки не замерзли?
- Нет, я тапки надела, - улыбнулась Люба заботе Андрея.
- Фишка в том, что я и правда уверен, что все нормально, а неурядицы - это чепуха, как пришли, так и свалят, надо просто разобраться с ними или со своими мозгами, если, может, неправильно понял... То есть, понимаешь, надо самому с этим справиться и все. А если это как-то с нами двоими связано - я же всегда тебе скажу, мы вместе подумаем, ну, или ты меня поцелуешь и скажешь, что типа ты умничка, придумывай скорее! И правда все нормально, у тебя со здоровьем, у меня на работе-учебе, у нас с отношениями, остальное - мелочи и полная фигня.
- Ну, мне же не нравится, что ты сегодня не спал, а думал, что со мной происходит! Ты не выспался и сонный опять в колледж пойдешь.
- Лап, ну, это же мое дело - спать или думать? У тебя все хорошо уже - и классно.
- Ага, кровь в легких тоже твоим делом была...
- А чьим? Потом уже Геннадьич об этом заботился. А давай, я бы тебе сегодня позвонил в четыре и сказал "Люба, я не сплю, а думаю, чего ты такая взбалмошная стала!" Вместе бы не выспались, хорошие дела.
- А если бы ты ничего не знал - так выспался бы.
- Ага, а потом оказалось бы, что я еще чего-то не знаю, потом еще чего-то, потом спрашиваю - что с тобой, а ты говоришь "это мое дело", я говорю "а мое дело только деньги зарабатывать, да?" Я бы обиделся.
- Андрюшка, значит, у тебя может быть "мое дело", а у меня - нет? - спросила Люба.
- Почему, у тебя тоже может быть, просто скажи тогда, что ты сама со всем справишься и это не из-за меня, а девчачьи глупости, я тогда и нервничать не буду, за Ольгой схожу или за ма. Все же просто... Помнишь, мы договорились, что ты будешь разговаривать со мной, чтобы я из дикого и замкнутого стал нормальным? У старушки ночевали, да?
- Помню! - рассмеялась Люба, - Я с тобой разговариваю! А я правда много чего не знаю, что у тебя "мое дело"?
- Да все ты знаешь... Даже то, что мне в кайф, когда ты со мной всем-всем делишься, даже краснеешь если при этом. И я заберу у тебя часть, чего болит, а ты улыбнешься - тебе же легче, и я улыбнусь от этого. Будем сидеть и улыбаться! Мы с тобой одно целое - и вся история. А хочешь, я тоже вместе с тобой сейчас покраснею?
- Хочу-хочу!
- Я сегодня все-таки задремал минут на десять, и проснулся от того, что я сам себе объяснил, почему у тебя настроение скачет!
- Да? - Люба, кажется, покраснела ярче, чем обычно, - Это то, о чем я думаю?
- Ага. Но мы с этим справимся. Так, все, не скучай, время! Звякну из колледжа, веди себя хорошо!
- Пока, любимый...
Л:
Телефонная трубка заняла свое привычное место, и часы побежали в обычном ритме. Все ведь хорошо, просто замечательно – буря прошла, а после нее установилась тихая безветренная погода. Люба даже не придала значения тому, что спина весь день давала о себе знать. Точнее, она обращала иногда внимание на то, что боль должна пройти, а вот все возвращается…
Странная гостья, появившаяся на пороге дома ближе к вечеру, забрала на себя все внимание Любы, и до самого возвращения Андрея мысли были только о ней. В прихожей раздался звонок, и Люба поспешила к двери – наверное, Андрей нашел возможность пораньше вернуться домой?
- Здравствуйте! – сказала с улыбкой высокая светловолосая девушка. Но улыбка ее сменилась удивлением, когда она разглядела в темном проеме двери девочку с большим животиком.
- Здравствуйте… - ответила Люба и застыла, ожидая продолжения. Гостья, похоже, была так удивлена, что забыла, зачем пришла, и продолжала так внимательно разглядывать незнакомую девушку, что Любе стало неловко. – Вы что-то хотели?
- Да… Наверное, я ошиблась… Мне нужен Андрей… - наконец произнесла гостья, вероятно, раздумывая, в то место ли она пришла, и уточнила, - Филиппов…
- Нет, не ошиблись. Только его нет еще. Может, ему что-то передать?
Гостья покопалась в сумочке и вытащила из нее маленький кассетный плейер, на котором крупными буквами видна была надпись «Walkman». За ним из сумки поспешили вывалиться и повиснуть на тонком шнуре наушники, чуть не долетев до цементного пола.
- Вот… Передайте ему, пожалуйста… - с этими словами девушка сунула в руке Любе плейер.
- Передам. А что ему передать на словах?
Видимо, во время укрощения непослушного шнура, гостья собрала в кучу и свои мысли. Во всяком случае, в ее взгляде уже было, скорее, больше любопытства, чем удивления, голос звучал уверенно:
- Простите, а Вы – кто?
- Его жена… - растерялась Люба из-за неожиданного поворота разговора.
- Жена?! – почти выкрикнула гостья с недоумением, - Но он сказал, что у него нет…
Девушка не договорила. Кажется, ее так поразил факт существования Любы, что она попятилась назад.
- Что ему передать на словах? – вздохнув, повторила вопрос Люба, стараясь не выдать удивления странным поведением гостьи. – Кто заходил?
- Однокурсница… Он знает… До свидания… - слова девушки долетали уже с нижнего этажа.
Не так уж много прошло с этого визита, когда тихонько повернулся в замке ключ. Андрей вошел тихо, чтобы не разбудить Любу, вдруг она спит… Свет на кухне горел, и он сразу догадался, что искать ее нужно там. И верно, Люба как раз была занята приготовлением ужина, но обернулась, почувствовав беззвучное появление Андрея рядом с ней.
Взгляд ее почему-то растерян… Маленький черный плейер, лежавший сейчас на кухонном столе, точнее, странное поведение принесшей его девушки не давали покоя Любе.
А:
- Привет! - улыбнулся Андрей, обнимая и целуя любимую, - Напугал, да? А я думаю - спит, наверное, бесшумно зашел, разделся, а с кухни вкусный дух почуял! Как ты тут без меня?
- Хорошо, - ответила Люба, - Скоро готово уже.
- Классно! Оголодал, как волчара... Прикинь, впереди два выходных и оба - наши, я домой на крыльях летел!
- Отдохнешь наконец-то... - ответила девушка, помешивая ложкой еду на сковородке.
- А если позовут шабашить, то еще и заработаю! И будем мы богаты, как тролли! - рассмеялся Андрей, не замечая задумчивого тона Любы.
- Уже принесли, на столе перед тобой.
- Ого... - Андрей взял плейер, повертел в руках, - Черный "Уокмен"... Редкая штука. Чей такой?
- Андрюш, тебе лучше знать. Принесла твоя однокурсница, сказала, ты в курсе.
- Я в курсе? - Андрей опустился на табуретку, - Странно... Или у меня склероз, или я ни с кем насчет плейера не разговаривал последнее время. А как ее зовут?
- Не сказала. Высокая, волосы длинные светлые.
Андрей прикрыл глаза, напряженно вспоминая.
- Высокая, длинные, светлые... Что-то я такой не знаю на курсе. Нас там тридцать человек всего, вот маленькая - есть, полненькая такая. Перьями крашеная? В очках?
- Нет. Девушка как девушка. В светлой шубке.
- Интересно... Пришла непонятно кто. А с плейером чего?
- Опять не сказала, - ответила Люба, не отрываясь от своего занятия.
- А зайдет за ним когда? - удивленно спросил Андрей.
- Андрюш, что слышала - я тебе сказала, может, ты знаешь, да забыл, кто это?
- Я такую не знаю... Она выше тебя ростом?
- Выше.
- А на фотографиях нашего курса ты ее видела?
- Солнышко, давай поужинаем, потом ты будешь думать, ладно?
- Да мне интересно просто, кто это мне шабаш принес... Ладно.
Андрей понажимал кнопки, но плейер молчал. Он открыл отсек батареек и увидел, что там болтается всего одна батарейка, да и та почти вытекла.
- Лап, у нас есть батарейки? - спросил Андрей.
- У меня - нет, а в столе - могут быть.
- Я пойду гляну его по-быстрому, коротыш там, похоже. Ты меня свистнешь, как на стол кинешь, ага?
- Ага... - ответила девушка, - Беги скорее, а то там срочно надо, как же такая красавица без музыки...
Последние слова Любаша прошептала себе под нос и Андрей их не слышал.
Батареек в столе не оказалось. Андрей поискал их по углам ящиков, нашел три практически севшие, стрелка вольтметра не показала и половину. Есть ли на "Уокмене" гнездо внешнего питания? Он внимательно рассмотрел плейер со всех сторон и улыбнулся, когда обнаружил маленькое отверстие с игольчатым контактом.
Его мысли о той неизвестной, которая принесла этот плейер, отодвинулись на задний план. Скорее всего, кто-то из коллег рассказал кому-то о том, что Андрей занимается ремонтом техники, вот девушка и назвалась однокурсницей, хотя на самом деле она подружка кого-то из однокурсников. Гораздо интереснее разобраться, что с плейером, сложная ли поломка или можно сделать за пять минут.
Андрей пальцами прикрутил разьем к длинному проводу от блока питания, вставил в плейер и нажал кнопку. Но светодиод на блоке, стоявшем под столом, часто замигал и стрелки не сдвинулись с "нуля".
- Говорю же, короткое замыкание...
Он встал из-за стола, присел на корточки и начал медленно поворачивать регулятор тока. Светодиод погас.
- Ой, блин... - протянул Андрей, - Неполное, микросхему менять...
Он снова повернул регулятор, надеясь, что это просто утечка в фильтре питания. Маленькая, совсем незаметная искорка проскочила между контактами внутри плейера и подожгла начинку капсюля. Капсюль, вставленный в пластинку взрывчатого вещества, громко щелкнул, но Андрей не мог услышать щелчка - детонация распространяется за миллионные доли секунды...
Люба подпрыгнула от неожиданности, когда в лаборатории раздался взрыв. Она иногда слышала хлопки разрывающихся конденсаторов или треск короткого замыкания - это редко, но случалось. Но это был настоящий взрыв, громкий, кажется, даже вздрогнули стены.
Ложка со звоном полетела на пол, дыхание замерло и девушка бросилась в комнату.
Дым и пороховая вонь, на столе - черное выжженное пятно, покореженная настольная лампа свисала на проводе с края стола. Запах совсем не похож на кислый дух горелой изоляции. Андрей сидел на полу, среди разлетевшихся книг, карандашей, ручек, закопченных фотографий Любы и прочих предметов, которые раньше находились на столе.
- Вот это замкнуло... - прошептал он, сопровождая свои слова болезненной гримасой на бледном лице, - Да... Испугалась?
Люба с ужасом увидела, что он прижимает ладонью рваную дыру в свитере на левом плече.
- Андрей!!! - крикнула Люба и поперхнулась своим криком, боль в спине плавно охватила живот и сжалась внутри, скрутив мышцы и заставив девушку наклониться вперед, - Мммм...
Андрей вскочил с пола, вытер кровь с ладони о рукав и подхватил девушку, потому что Люба, скорчившись, начала падать.
- Тихо-тихо-тихо, давай на диванчик сядем... - прошептал он, подняв ее в сильных руках, - Животик, да?
- Да-а... - простонала Люба.
Л:
Андрей ласково гладил ладошку девушки, держа ее на руках, устроившись на диване. Он быстро взял себя в руки, не оставив шансов охватившему его волнению, и размышлял, как ему действовать.
- Все будет хорошо, солнышко… Ты же не волнуешься? – прошептал он, не прекращая успокаивать девушку.
- Не волнуюсь, милый… Ты же рядом… - тихо, стараясь восстановить сбившееся дыхание, ответила Люба. – Такое уже было сегодня… Но прошло. Это значит, что уже скоро, да? Да…
- Было? Так почему же ты не позвала Ольгу? – в другом случае Андрей, наверное, рассердился бы, но сейчас ему было не до этого.
- Я хотела дождаться тебя… Андрюшенька, у тебя кровь… - край дыры на свитере стал бурым и мокрым. Да и на рукаве Любиного халата теперь красовалось алое пятнышко, - Солнышко, дай я посмотрю? Меня уже немножко отпустило…
Осторожно, стараясь не делать лишних движений, Андрей уложил девушку на диван, а сам поднялся на ноги. Но свитер он снимать не торопился. Кажется, он совсем не обращал никакого внимания ни на свою боль, ни на рану, ее причиняющую. Ни, тем более, на разруху в комнате. Он снял телефонную трубку, зажал ее между плечом и щекой и стал вытирать пальцы, чтобы набрать номер.
- Солнышко, давай, не сейчас? – заволновалась Люба, понимая, что Андрей собрался звонить в скорую, - Я потерплю…
Но позвонить и так было невозможно. Гудка в трубке не было… Догадавшись, в чем может быть причина, Андрей пробежал глазами вдоль телефонного провода, спускающегося от аппарата вниз. Он не ошибся – пробив тонкую изоляцию и перерезав медные провода, в плинтусе торчал обломок какой-то железки, так неудачно отброшенный взрывом.
А:
- Нельзя терпеть, Любушка, ты же у меня малышка, мало ли что случиться может... Ч-черт! - тяжело дыша, Андрей рывком отодрал провода от плинтуса, расшвыривая инструменты, нашел складной нож и, сжав лезвие зубами, открыл его.
- Что такое? - спросила Люба и села на диване.
- Не-не-не, лежим-лежим! Блин, дышать нечем!
В окне ожил вентилятор. Андрей скрутил провода и постучал по рычагу. Еще и еще.
- Сдохла ты, что ли? А? Оленька? Звезда моя, прибегай скорее, у нас началось! Блин, я не знаю, что делать, все забыл к чертовой матери! Давай, я в "скорую"... Подождать? Чего? Я не знаю... Да! Есть! Точно есть, мне штук пять подарили покой-то хрен... Все!
Андрей кинул трубку на рычаг и, выскочив в прихожую, открыл замок.
- Люб, а это из кухни дымища!
- Я сейчас выключу, Андрюш, это наш ужин...был! Ой, что же тебе поесть-то теперь?
- Да лежи, я уже выключил! - крикнул Андрей и в этот момент в прихожей появилась Ольга.
- Что за крик, с площадки слышно? - спокойно спросила она, - А горит чего? Ты чего в кровище весь? О, господи, правда кровь...
- Ерунда, Оль, аппаратура рванула, поцарапался! Люба испугалась и у нее... - выдохнул Андрей.
- Ты по-нормальному не умеешь! - Ольга прошла в комнату, - Дрались, что ли, разгром какой... Любушка, как ты?
- Да уже хорошо все, отпустило, - ответила Люба, - Час назад то же было, но слабее! Ой...
Ольга деловито взяла ее за руку.
- Так, пошли в ванну! Помогу тебе сполоснуться, а то там приемное - грязища... Ты бритая?
Андрей, занятый развеиванием дыма от каких-то шкварок на сковородке, не расслышал, что ответила Люба, но через несколько секунд Ольга крикнула:
- Эй, взрывник чертов? Куда спрятался? Безопаску давай и полотенце!
Л:
- Оля, зачем тебе бритва? – округлила Люба глаза.
Но соседка уже решительно схватила ее за руку и потащила за собой в ванную, услышав в ответ, что и полотенце и бритва находится там. Зашумела вода, гулкое эхо не позволяло Андрею слышать, о чем там говорят девушки. Да и было ему, чем заняться – он боролся с дымом, выгоняя его кухонным полотенцем в открытое окно. Затем он перебрался в комнату и открыл окно там, чтобы сквозняк утащил дым из остальной части квартиры.
Когда Люба, испуганно озираясь, снова вернулась в комнату из ванной, Андрей стоял с телефонной трубкой в руке и растерянно оглядывал окружающую обстановку. То ли вспоминая, что же привело к такому беспорядку, то ли размышляя, что ему делать дальше.
- Ты маме звонил, да? Андрюш? – с надеждой спросила Люба.
- Верно, маме тоже надо позвонить… Любаш, а где сумка твоя? – очнулся он от своих размышлений.
- Там, в углу… - обреченно вздохнула девушка. Но вдруг в ее взгляде снова появилась надежда, и она жалобно залепетала, схватив обеими руками свободную ладошку Андрея, - Солнышко, а мне совсем хорошо… Все прошло. Давай никуда не поедем, а? Я боюсь… И я там никого не знаю… Я не хочу никуда ехать… А ты голодный…
А:
Андрей молча повесил трубку, из которой раздавались длинные гудки, на рычаг и прижал девушку к себе.
- Татьяна Дмитриевна где-то гуляет... - задумчиво сказал он, - А как маме звонить, я пока не знаю, но найду. Страшно, да, моя радость?
- Да...
- Больно будет, но ты ведь будешь слушаться, что тебе скажут, да? Ты послушная? Все правильно будешь делать? Потому что я тебя попросил, ага?
- Ага... И Котенка хочу тебе подарить, - прошептала девушка, постепенно успокаиваясь.
- Мы в походе, помни об этом... Все пройдет классно-классно, поэтому мы быстро с тобой опять сюда вернемся, в нашу комнатку, а я тут порядок наведу. Хочешь? Ты будешь трудиться, готовить мне подарок, а я буду с тобой, только не видно меня совсем, но я с тобой.
- Да! - улыбнулась Люба, - Только не подглядывай, когда сам Котенок появится, я хочу, чтобы тебе сюрприз был!
- Конечно, не буду!
- Люба, Андрей, идите, чайку на дорожку попьем! - позвала Ольга из кухни, - Любе надо чего-нибудь сладкого выпить, ужин прошел уже, проголодается!
- Ликер есть сладкий! - крикнул в ответ Андрей и все рассмеялись.
Как только все расположились за столом, в дверях показался Алексей Геннадьевич. Он подбрасывал маленького Андрюшку и вертел головой, потому что ребенок норовил засунуть пальцы в нос доктора.
- Приятного аппетита... - сказал доктор, - Собственно, все готово, там уже ждут... Как удачно Люба угодила - аккурат в его дежурство. Вас ждет теплый прием, милая дама!
Андрей встал с табуретки и пожал доктору руку.
Л:
- В чье дежурство? Кто – ждет? – испуганно спросила девушка, даже поперхнулась чаем от неожиданности.
- Не волнуйтесь, Люба, это мой друг, он замечательный доктор. – Спокойно ответил Алексей Геннадьевич.
Наверное, его объяснение успокоило Любу, и она облегченно выдохнула. Во всяком случае, продолжать задавать вопросы она не стала, и даже послушно съела бутерброд, которым Ольга пыталась ее накормить, объяснив, что ей нужны силы. Андрей, не смотря на то, что ужин был сожжен и он остался голодным, не стал пить даже чай. Было заметно, как он волнуется…
- Андрюш, а ты серьезно про ликер сказал? – спросила Люба.
- Нет, солнышко, я пошутил…
- А ты не шути… Я же вижу, как ты волнуешься! Ничего страшного, Андрюшенька? Ты бы выпил немного ликера – и стало бы спокойней… И тебе, и мне тоже…
А:
- Тебе нельзя, а я выпью? - спросил Андрей, - А у Ольги водка есть, можно попросить в долг...
- Дождешься... Ужином - накормлю, но ни грамма! - фыркнула Ольга.
- Да и не нужно, Оленька... Получается, я тут нажрусь, мне алкоголь поможет, а Любе там никто и ничего не поможет, ведь если все нормально, то анестезии нет, да, Алексей Геннадьевич?
- Немного дают, по-моему, если мучается...
- Ну вот. И я анальгину выпью, да надо бы хоть забинтовать...
Андрей снял свитер, кинул его на свободную табуретку. Рукав его рубашки насквозь пропитался кровью.
- Классно! - на губах у него появилась улыбка, - Это обломок кассеты, кажется...
- Ну? Кто руками инородные предметы в ране хватает? - повысил голос Алексей Геннадьевич, но Андрей уже вытащил зазубренный кусок прозрачной пластмассы.
- Кайф, смотри, Любаш! Кассеты меня любят!
- Оля, подержи ребенка, пожалуйста... - сказал Алексей Геннадьевич, передал Андрюшку маме и открыл дверцу аптечки.
Л:
- Кайф… - выдохнула Люба, зачарованно глядя на осколок кассеты в руках Андрея.
Тем временем, доктор уже достал из аптечки несколько пузырьков и бинты с ватой. Несколько минут он сосредоточенно колдовал над раной, отозвав Андрея поближе к свету лампы. Андрей старался не показать своих страданий, а все же резкая боль заставляла его морщиться и шипеть. Вторя ему, Люба нервно сжимала кулак и щурилась от боли… От его боли. Она встала рядом и обняла любимого, когда Алексей Геннадьевич принялся бинтовать раненое плечо.
- Ну что, герой, снова мне тебя спасать придется? – сказал доктор.
- Спасибо, Алексей Геннадьевич, - Андрей пытался вытереть обрывком бинта кровь вокруг бинта, - Спасли уже…
- Да нет… - доктор повернулся к Ольге, - Оленька, будь дома, и постарайся дозвониться Татьяне Дмитриевне… И жди звонка. А мы поедем на моей машине. Сначала – доставим Любу, а затем… - теперь он снова обращался к Андрею, - А затем поедем ко мне в отделение. Доставать из тебя еще один осколок… Одевайтесь скорей, я жду.
С этими словами он торопливо покинул кухню и вышел в соседнюю квартиру.
Люба с силой сжала ладошку Андрея и прижалась к нему.
- Солнышко, больно тебе! – со слезами сочувствия в голосе воскликнула девушка. Но тут же взяла себя в руки, - Ты потерпи немножко… Все будет хорошо. Только не думай ни о чем, ладно? Я же тебе пообещала слушаться доктора… И всех! Видишь, как бывает… Наверное, кто-то очень желает, чтобы мы с тобой боль делили пополам…
Кажется, даже малыш на руках у Ольги внимательно наблюдал за происходящим и не шалил. Он тихонько разглядывал в своих ручонках чайную ложечку.
А:
Алексей Геннадьевич вел машину осторожно. На прямой дороге можно было бы, наверное, ехать быстрее, но доктор не прибавлял ходу, наоборот, стремился объезжать ямки и обледенелые места.
Андрей и Люба, крепко держась за руки, устроились на заднем сидении. Всю дорогу Андрей развлекал девушку, рассказывая какую-то длинную историю про то, как трое шабашников-строителей, притворившись работниками прокуратуры, учили уму-разуму буйного отца семейства. Люба весело смеялась, лишь иногда сильнее сжимая пальцы любимого, наверное, когда ей становилось больно.
- У меня есть для тебя один хитрый предмет... И одно слово, - сказал Андрей в холле, когда Любе, уже переодевшейся в халатик и тапочки, разрешили поговорить с Андреем еще пять минут.
- Всего одно? - грустно спросила девушка.
Алексей Геннадьевич уже забрал ее уличную одежду и ждал в машине. Пожилая санитарка унесла сумку в палату. Люба знала, что расстается с Андреем ненадолго, что это необходимо и с этим ничего не поделать, и все это было понятно, потому что она пришла сюда, чтобы получить в руки их общее счастье... Но все равно глаза ее опять оказались "на мокром месте".
- А, и один поцелуй, потому что уже пора...
- Поцелуй вперед, - сказала Люба.
- По рукам! - согласился Андрей и поцеловал ее, а когда обоим стало трудно дышать, добавил, - Смотри, вот предмет...
На его ладони лежало сердечко. Помятое, с немного обтрепавшимися краями, Андрей носил его с собой с того самого дня, как Люба отдала ему это сердечко на опушке леса.
- Бери. Просто спрячь в карман...
- Андрюш, это же твое! Ты что, как я могу его взять?
- Это не мое, это - наше. Я понял это, когда мы вернулись... Наше сердце я носил с собой, а теперь оно у тебя. У нас общее сердце, оно будет помогать тебе, как помогло тогда мне... Возьми.
Андрей вложил сердце в ладошку Любы и сжал пальцы.
- Я вернусь к тебе еще с одним общим сердцем, только настоящим! - легкая мечтательная улыбка осветила лицо девушки.
- Это тоже настоящее, оно согревает, просто нужно прислушаться... Теперь слово.
- Подожди, я с двумя сердцами, а ты без? - возразила Люба.
- В том-то и дело! Это слово - костер. Тепло и свет.
- Костер?
- Да. Просто - костер. Подумай, и все поймешь.
- Костер... - повторила Люба, - Хорошо, я подумаю. Андрюшенька, все, хватит, а то я разревусь. Поезжай, надо достать кусочек от кассеты, я не хочу, чтобы тебе было больно...
- Удачи... - Андрей погладил ее животик, - Эй, дитя, слушайся маму, а мама будет слушаться доктора! И вот так, по цепочке...все получится!
Андрей улыбнулся, когда Алексей Геннадьевич разворачивал машину. За нешироким пустырем, куда выходили окна родильного отделения, начиналась густая роща...
Л:
Попрощавшись с Андреем, Люба тут же отправилась в палату и прижалась лбом к темному холодному стеклу… Боль пока не тревожила ее, и с уходом Андрея вдруг стало пусто и холодно. Даже не смотря на теплую батарею под подоконником. Даже не смотря на шум и голоса за дверью… Даже не смотря на то, что ежеминутно эта дверь открывалась, и ей приходилось отвечать на вопрос…
Проходили минуты… Кажется, прошел уже час, или больше? Наедине с собой… Размышления сменялись приступами боли, хождение по коридору – отдыхом у стекла, вглядываясь то в темноту, то в отражение двери в темном стекле. Дверь, окно, а между ними – целый мир, она, маленькое сердечко в кармане, и еще одно сердечко…
Интересно, как там Андрей? Сейчас, когда Котенок дал ей немножко отдохнуть, из темноты окна снова возникли мысли. Наверное, его рана уже в полном порядке, конечно, ему больно тоже… Только кроме своей, он переживает еще и ее боль. Может быть, где-то здесь, рядом, вот так же волнуется, вглядываясь в темноту через стекло огромного окна в фойе, потом уходит курить на улицу? Конечно же, рядом… Она опустила руку в карман и сжала маленький лоскуток.
Вскоре усилившаяся боль совсем отняла возможность думать… И все мысли остались там – за дверью огромного зала, где эхо чужих голосов отражалось от кафельных стен и высокого потолка. Люди, их лица и голоса – все это было сейчас нездешним, совсем из другого мира! Чужого, черно-белого и холодного… А другой, собственный ее мир начинался и заканчивался внутри нее самой. Но она обещала… Обещала Андрею слушаться доктора и ей приходилось заставлять себя иногда выныривать из своего мира в тот, другой, чужой мир…
Два мира снова слились в один – яркий и громкий, со звонким криком маленького человека. Окружающие лица и предметы вновь обрели цвет… Люба устало выдохнула – улыбаться уже просто не было сил. Только вместе в с этим криком появилось и стало стремительно расти ощущение необъяснимой радости, ощущение, ни на что не похожее.
А:
Плечо болело, хотя порез оказался не настолько глубоким, как вначале показалось Алексею Геннадьевичу. Молодая девушка с тонкими пальцами и жалостливым выражением на лице долго выковыривала пинцетом мелкие осколки пластмассы в процедурном кабинете. Андрей вежливо попросил разрешения иногда стонать и охать, чем рассмешил девушку, а потом нарочито писклявым голосом затянул песню Булановой, объяснив, что в противном случае он не ручается за благопристойность своей речи. Доктор наложила несколько швов, Алексей Геннадьевич отвез Андрея домой.
- Ну, рассказывайте, как там? - спросила Ольга.
- Нормально, Оль, - ответил Андрей, - Оставили на попечение врачей... Нам сказали, что ждать утром, часам к шести-восьми или позже даже.
- Садитесь, ужинать будем.
- Да не, Оль, я не хочу, спасибо. Пойду к себе и буду нервничать.
- Поешь чего-нибудь и спать ложись. Легче ей, что ли, от твоих нервов?
- Легче! - улыбнулся Андрей, - Мы друг друга чувствуем! Алексей Геннадьевич, спасибо вам...
- На здоровье. Правда, ты меня удивил, я думал, что ты знаешь технику безопасности при ремонте оборудования...
- Это случайность, стечение обстоятельств. Бывает крайне редко, и предусмотреть это я никак не мог, просто оба диода одновременно замкнулись - фиговое совпадение. Ладно, спокойной ночи вам!
В пустой квартире было прохладно, сквозняк из открытых форточек унес запах дыма. Правда, в лаборатории "аромат" взрывчатки еще ощущался, наверное, от валяющихся под ногами осколков и черного пятна на поверхности стола. Андрей скрутил провод, отнес в мусор покореженную настольную лампу, подобрал с пола книги и инструменты.
- Что же вы меня так не любите? - прошептал он, - Мы же все друг другу сказали... Ладно, увидимся, наверное...
Он нашел свой рюкзак, бросил туда топорик, флягу с водой, металлическую кружку, нож и две банки консервов. Надел теплые штаны, свитер и телогрейку.
- Я рядом! - улыбнулся Андрей фотографии Любы на стене и, стараясь не шуметь, закрыл дверь ключом.
Через пару часов в заснеженной роще, куда выходили окна родильного отделения, взвилось пламя костра.
Л:
- Красавица какая! – радостно воскликнула акушерка, держа на ладошке маленькое мокрое существо. Она уже успела взвесить малышку, - Три кило ровно – вот так чудо!
Теперь Люба разглядела лицо женщины, которая все это время была только далеким голосом – с мелкими морщинками-лучиками, доброе, словно светящееся изнутри. Наверное, она видела новорожденных много-много раз за свою жизнь, а сейчас, не смотря на усталость, ее радость была такой искренней.
Женщина осторожно положила малышку на грудь Любе и подняла ее слабую руку, чтобы она смогла придерживать маленькую головку. Люба осторожно погладила пальчиком слипшийся темный пушок на голове, робко, будто самое хрупкое, что ей приходилось когда-нибудь держать в руках, обняла ладошкой маленькую спинку. Что-то говорил, стоя рядом, поглаживая Любу по плечу, мужской голос – кажется о том, что она молодец – это был тот самый доктор, о котором говорил Алексей Геннадьевич. Он задержался рядом ненадолго – отошел, оставив маму в компании медсестры и радостной акушерки.
- Надо же… Чудо какое… - слабо улыбнулась Люба, заметив, как малышка принялась завтракать, едва родившись, и погладила крохотный носик, - Ай, щиплет…
Люба повернула голову к акушерке, но на ее удивленный взгляд та лишь радостно улыбалась. Теперь Люба поняла, почему эхо разливается по залу – огромные оконные стекла были пустыми, звук хорошо от них отражался. И тут ее внимание привлек слабый огонек - там, внизу, в рассветных сумерках хорошо был виден догорающий костер.
- Всю ночь горел… Какой-то сумасшедший развлекал нас фейерверком! Это уже так, последняя вспышка, - засмеялась женщина, поняв, куда теперь устремила свой взгляд Люба. – Ты разве не видела? Искры летели во все стороны!.. Ах, ну да, окна палаты выходят во двор, а из коридора – могла и не увидеть!
- Он не сумасшедший… - улыбнулась Люба, - Я так хочу его увидеть…
- Кого? Поджигателя этого?
- Да… Андрея… Он всю ночь рядом… Я чувствовала… Как и обещал… Можно его позвать?
- Прямо сюда? – еще громче рассмеялась акушерка, а Люба лишь кивнула в ответ.
Видимо, просьба так рассмешила женщину, что она даже не ответила. Или это из-за того, что рядом появилась еще одна женщина, которая пришла забрать малышку. Но Люба совсем не собиралась отдавать ей ребенка, наоборот, прикрыла его ладошками, всего, насколько хватило длины пальцев.
Но малышку все равно забрали… Веселая акушерка вскоре скрылась за дверью (как надеялась Люба, ушла звать Андрея), а вместо нее возникла медсестра – совсем девчонка. Она положила какой-то холодный пакет Любе на живот – грубо и холодно.
- Не надо… - взмолилась девушка, стараясь отодвинуть противный холод в сторону.
- Надо. – Коротко возразила девушка, но таким тоном, что Люба тут же смирилась со своей судьбой.
Ну и пусть… Противный холод совсем не чувствовался, если повернуть голову к окну и улететь в мыслях туда – к теплу огня и его рук. Любе даже казалось, что она видит, как двигается темный силуэт… И ждала, что добрая акушерка вернется вместе с ним.
А:
Эй? Спать нельзя, надо поддерживать огонь... "Взводный выставляет как минимум двух караульных, в обязанности которых входит наблюдение за окружающей обстановкой и поддержание горения костра (костров) из заготовленных ранее горючих материалов, исходя из соображений обогрева личного состава и маскировки места ночлега. Смена караула осуществляется не реже, чем раз в два часа, с восходом солнца и распусканием цветов..."
Брр, каких цветов? Андрей открыл глаза и подбросил в огонь еще несколько обсохших поленьев. Взглянул на освещенные окна родильного и плотнее вжался в воротник. Надо бы размять замерзшие ноги, нарубить еще дров, но так не хочется вставать с деревянного ящика, который он подобрал по дороге сюда... Ладно, потом. Не заснуть бы, да не свалиться, а то ведь так и замерзнуть можно... Итак, "С восходом солнца необходимо обращать внимание и на дым, распространяющийся от костров, который в этом случае становится видимым со значительных расстояний..."
- Молодой человек! Проснись! Что ты здесь делаешь?
Андрей резко открыл глаза и увидел двух молодых девушек в шубках. Костер почти погас, вокруг заметно посветлело.
- Я? Я всего лишь бродяга, греюсь у огня... Да вот задремал маленько. Не волнуйтесь, вот порассветет - и я уйду. Я не пьяный, все нормально. Я чем-то мешаю?
- Ничем не мешаешь, молодой бродяга! Просто ты ноги отморозишь так сидеть.
- Ага, точно! Замерзли... Спасибо, а то так бы и продрых! Значит, пора идти дальше... А вы откуда взялись, сердобольные спасительницы?
- А вон оттуда! - рассмеялись девушки, указывая на здание.
- Все мы, в общем, оттуда, - Андрей поправил очки, поморгал глазами, окончательно просыпаясь, - Только некоторые - как из запасного выхода бывают, а некоторые из нормального.
- В общем, если это ты - Андрей, то хватит здесь торчать, Дубина родила, девочка, три кило!
- Опа! - радостно крикнул Андрей и вскочил с ящика.
Л:
Оставшись наедине с Любой, в пустом зале, девушка вдруг сменила суровый тон и мечтательно протянула:
- Повезло тебе… Всю ночь парнишка там простоял…
- Я знаю… Он был рядом, он же обещал… Я бы так хотела, чтобы он увидел наше Чудо… Ему можно как-нибудь сюда попасть?
- Нет… - вздохнула девушка, - У нас очень строго… Разве что… Не знаю, если доктор как-нибудь поможет… А знаешь, ты ему записку напиши!
Девушка порылась в кармане халата, озираясь по сторонам, и вытащила из него небольшой блокнот и карандаш.
- А вы передадите? Правда?..
- Конечно! Я сменяюсь сейчас, передам!
Поправив холодный пакет, чтобы он не съезжал, Люба взяла протянутый ей карандаш и бумагу. Писать лежа, да еще слабыми руками, было совсем неудобно. Записка получилась совсем коротенькой:
«Солнышко мое. Ты бы видел, какая красивая девочка у нас получилась! Спасибо тебе за нее… Очень тебя люблю, Андрюшенька…»
Девушка демонстративно сложила листок бумаги вчетверо, подчеркивая этим жестом, что читать чужие письма она не привыкла. И немедленно удалилась, так как в зал вошел доктор…
А:
В холле перед дверью приемного отделения уже переминался с ноги на ногу молодой паренек в оленьей дохе, из-под воротника которой выглядывало его улыбающееся лицо.
- Здравствуйте, красавица! - сказал он, - Ну, как?
- Девочка, три кило ровно! - ответила медсестра.
Паренек аж встрепенулся от этого известия.
- Вот это да! - воскликнул он, слегка дохнув на девушку перегаром, - Вот это быстро! Довезти-то я ее успел! Радость-то какая!
- Вот вам...
- Спасибо, спасибо, роднуля! - приплясывал парень, читая записку, - Спасибо, мое солнышко! Только я не Андрюшенька ни фига, я Толенька!
- Вашу жену зовут Любовь? - спросила медсестра.
- Ма-ашенька!
- Отдайте... - устало вздохнула девушка и выдернула записку из рук обалдевшего паренька.
Л:
«Черт, сонная совсем, что ли!» - ругнулась про себя девушка, застегивая шубку. Действительно, разговор, который она слышала краем уха в зале, был о том странном пареньке, что всю ночь развлекал их смену пиротехническим шоу на пустыре. Конечно, она поняла, что записка предназначалась ему, а вот какой черт дернул ее отдать первому попавшемуся? Ночь выдалась трудная…
- Катюша, ну я жду тебя уже! Спать хочется ужасно, совесть имей! – услышала медсестра обиженный голос своей подруги, которая тоже сменилась после нелегкой ночи.
- Иду, иду… Давай только петельку сделаем, мне на пустырь зайти надо. – Ответила Катюша, завязывая шарфик перед зеркалом, отражению другой девушки.
- Ну ты даешь! – возмутилась подруга, - Ты что, тут сбегать не могла?
По пути разговаривая о том, какой повод заставляет их отклониться от курса, девушки приблизились к Андрею, спящему на ящике, сидя у почти потухшего костра…
Если бы кто-то наблюдал за этой сценой издалека, вряд ли понял, отчего так резко вскочил со своего места парень, да еще и с криком!
- Опа!
- Так Андрей, или не Андрей? – нахмурилась Катюша, припомнив недавнюю ошибку.
- Он самый, красавицы!
- Тогда вот… Передали тут тебе… - и девушка принялась искать в кармане шубки записку… Затем в другом кармане… Затем проверила все карманы джинсовых брюк… Записка как сквозь землю провалилась!
- Катюш, в халате, может, оставила? – подсказала подруга.
- Да нет, не в халате… Это уж точно… Да где же она! – отчаянно воскликнула медсестра и принялась копаться в сумке. Но записки не было и там…
- Что там было хоть? – сочувственно взглянув на Андрея, спросила вторая девушка у Кати.
- Не знаю… Не читаю я записок… На словах сказала, что очень хотела бы, чтобы ты дочь увидел… А что в записке было – не знаю… - Катя растерянно потупила взгляд.
А:
- Да фиг с нею, не ищите, милые девочки! - широко улыбаясь, сказал Андрей, - Главное только - скажите, там все нормально? И с мамой и с дитей?
- Нормально! Будет лежать в восьмой, там тепло, одноместная, все удобства для твоей королевы!
- Класс! Я бы вот ей-богу, расцеловал бы вас, да мужья побьют! Вот это да, я стал отцом... А Любушка-то в порядке?
Девушки дружно рассмеялись.
- Сказали же тебе - в порядке!
- Все-все в порядке? И девчонка на меня похожа?
- Дай глянуть... - Катя подошла к Андрею поближе и посмотрела сквозь стекла очков, - Да не реви ты, все хорошо! Ага, так я и думала - ресницы твои, явно не мамины. И брови тоже!
- Ййа-хуу! - крикнул Андрей и вспрыгнул на ящик, чтобы сплясать на нем победный танец, но доски хрустнули и Андрей опрокинулся в снег, - Буду лежать здесь и орать!
- Мало жене крику, ты же сказал, что трезвый?
- Пьяный в ноль от счастья! А дитя-то здорово орет? - спросил Андрей, барахтаясь в снегу.
- Звонкая!
- А-ля-ля-ля!!!
- Все, хватит, и так замерз весь, двигай домой отогреваться, папаша!
- Прямо сейчас, и пусть все отдыхают! Девчонки, а у вас как сделано, в чью смену родился, тем и калым передают? Чего я принесу на выписку - точно вам будет?
- Точно, старшая следит.
- Это которая Тамара Константиновна, да? Ключевская?
- Нет, Ключевская врач, а старшая у нас Нина Павловна. А ты откуда знаешь? - ответили медсестры.
- Да я же ваш коллега будущий, фельд с колледжа, на следующий год увидимся! Нина Павловна фельдшеров ведет? А Ключевская акушерок, да?
- Наоборот, ты все перепутал! Абисова акушерок, Ключевская фельдшеров и студентов из медицинского!
- Ладно, пофигу, у меня в башке от радости все путается! Девочки, спасибо вам! Все правда классно? А окно восьмой в ту сторону или сюда?
- В ту. Но сейчас не ори там, не нервируй жену!
- Отдыхают мои родные... Знаю! Все, сваливаю!
Андрей подхватил рюкзак и, что-то напевая, отправился к дороге, на автобус... А ближе к полудню, когда все ночные бригады давно уже сменились, юноша в очках вежливо поклонился старушке в гардеробе и показал ей студенческий билет.
- Милая женщина, Абисова или Ключевская здесь?
- Обе здесь, тебе какую надо?
- А какая нынче в настроении? Завалил, пересдаю... Нет выходных у студента!
- У моего внука так же... - посочувствовала бабушка, - Иди, переодевайся. Маску-то не забыл ли? На первом карантин по гриппу...
- Блин, в маске очки запотевают... - Андрей сделал вид, что совсем повесил нос, - Но я без шпор попробую сдать! Перекрести меня, бабуль...
- С богом.
Люба стояла, глядя в окно и не обернулась, когда он бесшумно открыл дверь.
- Здравствуйте, Филиппов Андрей Юрьевич, врач-отец, - сказал Андрей.
Л:
Люба вздрогнула от неожиданности – ведь она одна, в закрытой комнате, тут никак не мог звучать чей-то голос, тем более, голос Андрея.
Она проспала совсем мало, но так крепко, что успела выспаться за короткое время. Затем пришла санитарка и принесла пакет, это мама передала ей какие-то вкусности и записку. А Люба махала ей в окошко, чтобы мама убедилась, что с ней все в порядке, ей весело здесь, оказывается… Когда она ушла, Люба долго копалась в пакете, чтобы найти еще одну, пусть самую короткую, пусть одно слово – записку от Андрея. Ее там не было… Зато мамуля, услышав о карантине, передала целую кучу ватно-марлевых повязок! Люба принялась разглядывать силуэты прохожих за окном, отыскивая среди них единственный – своего любимого. Уткнувшись теплым лбом в ледяное стекло… Слезинка скатилась по щеке и разлилась маленькой лужицей на подоконнике… Наверное, просто глаза устали смотреть на снег?
Люба резко обернулась на голос. Не записка, не далекий силуэт за окном, никаких «пусть» или «хотя бы» - а живой, теплый, близко-близко и прямо сейчас стоял перед ней тот, о ком она не переставала думать ни на миг. Люба не сдвинулась с места. Стояла, как вкопанная, не шевелясь и затаив дыхание, лишь слезы дружно скатились по щекам.
- Здравствуй, мое счастье…
- Любушка, что-то случилось? – улыбка врача-отца мигом сбежала с его лица, уступив место испугу. Он поставил свой рюкзак и в три шага оказался у окна, чтобы обнять девушку.
- Нет-нет, Андрюшенька, все в порядке, - поспешила успокоить его Люба – оцепенения и след простыл! – Просто я тебя ждала, хоть записку от тебя, хоть звук, хоть из окна тебя увидеть – а ты вдруг возник рядом… Как в сказке!
- Точно-точно все в порядке?
- Точно-точно… - Люба с силой обняла его за плечи – наверное, в доказательство, что у нее много сил. Затем понемногу руки ее расслабились, но шевелиться не хотелось… - Она такая маленькая-маленькая, как кукла совсем… Только я еще не разглядела, на кого она похожа.
Андрей не видел ее лица – оно было спрятано на его плече, но слышал улыбку, и улыбался сам, рисуя в воображении маленького Котенка, похожего на куклу.
- На нас, конечно…
- Ее скоро принесут… Скоро двенадцать? Малышей в полдень привозят кормить, мне сказали… Я так хотела, чтобы ты увидел ее… - Люба подняла голову и улыбнулась, а глаза сияли нежностью, - Очень-очень хотела…
Словно подчиняясь ее желанию, из коридора стал доноситься новый звук – дружный хор голосов новорожденных и звонкий голос медсестры.
- Ой, Андрюш! А ты ничуть не похож на местного! – вдруг сообразила Люба и испугалась, что Андрея сейчас запросто могут выгнать – белый халат на его плечах, конечно, придавал ему сходство с местными обитателями, однако, черт знает, вдруг его лицо покажется кому-то незнакомым… Люба сунула руку в пакет, что принесла мама, и выудила целый ворох марлевых повязок, - Черт, эту дрянь завязывать еще надо! Давай, помогу… - протянула она одну повязку Андрею.
А:
- Брось, - отмахнулся Андрей, - Завалимся, тут у них импортные - видел на чьей-то морде, пока сюда пробирался. Я типа под студента закосил...
Он достал из кармана одноразовую маску, нацепил ее на себя и закинул завязки за уши.
- Блин, рожа счастливая! - Андрей быстро глянул на себя в зеркало над раковиной, - Ой, завалимся...
Плач детей приблизился, он раздавался уже у самой двери.
- Рюкзак! - воскликнула Люба.
Рюкзак пинком полетел под кровать.
- Ложись давай! - приказал Андрей, - И под одеяло, ты стесняешься! Кончай улыбаться!
Когда медсестра заглянула в палату, оказалось, что с мамашей разговаривает незнакомый студент. Он скромно сидел на стуле и держал в руках помятую тетрадь.
- Ага, Дубина Любовь, а отчество?
Л:
- Анатольевна… - испуганно пробормотала Люба.
Медсестра, плечистая тетка, убедившись, что в палате не спят, открыла дверь шире. Кажется, присутствие второго человека в одноместной палате не сразу ее удивило. А может, она приняла Андрея за дежурного врача. В любом случае, через несколько секунд, оставив каталку с орущими детками за порогом, медсестра вошла в палату с маленьким свертком. Он почему-то не кричал и не шевелился.
- Дубина, девочка, три кило, - зачем-то огласила медсестра, что было написано на маленькой желтой бирке, которая болталась на обвязанном вокруг свертка бинте.
Люба кивнула. Как в замедленном кино приближалась женщина со свертком к Любе. Она осторожно уложила сверток рядом с ней, немного откинув уголок одеяла в сторону. Из цветастых пеленок выглядывало маленькое личико девочки – такое смешное, Люба не смогли сдержать улыбку.
- А почему она не кричит? – в голосе Любы звучали нотки испуга.
- Спит потому что. – ответила медсестра, - Ты ее по щечке погладь – она проснется. Помощь тебе нужна?
Конечно, ей нужна была помощь! Что делать со спящей красавицей она понятия не имела… Но в ответ покачала головой:
- Сама справлюсь, - и украдкой бросила взгляд на Андрея, который сидел сейчас позади стоящей у кровати медсестры и вытягивал шею, стараясь разглядеть маленького человечка, скрытого от него мощной фигурой медсестры.
Женщина не стала спорить, у нее еще таких как Люба – далеко не одна. Она развернулась к выходу и вдруг заметила, что присутствующий в палате мужчина ей совсем не знаком…
- А Вы что здесь делаете, молодой человек? Ваши давно ушли… Выходите, девушке нужно покормить ребенка.
А:
- А я здесь, чтобы помочь вам! - кивнул Андрей медсестре и, наверное, улыбнулся под маской, - Я прогульщик, часы отрабатываю. Вот меня сюда и посадили!
- Какой курс?
- Фельдшер!
- Идите на пост, возьмите марганцовку и по палатам, покажете мамашам, как обрабатывается пуповина!
- Слушаюсь, сударыня! - вскочил с места Андрей, - А можно потом взять историю родов - анамнез списать?
- В ординаторской. Пошевеливайтесь, вы не в санатории!
Л:
- Так а… - Люба растерянно наблюдала за происходящим, соображая, что же придумать, чтобы Андрей не уходил сейчас, - Так а… Я же тоже не видела… Как обрабатывается пуповина! И мне, кажется, принесли раствор, где-то есть… Покажите сначала мне! – радуясь, что нашла выход, воскликнула Люба. – Тем более, девочка все равно спит… Может, она проснется от этого?
Медсестра нахмурилась, видимо, переваривая в уме бессвязную просьбу Любы, затем кивнула, махнула рукой и быстро скрылась за дверью.
- Эй… Папа, иди скорее к нам… - прошептала Люба, едва закрылась дверь за строгой дамой. Да разве она могла услышать ее шепот сквозь крик младенцев в коридоре?
Маленькое личико во сне менялось, было похоже, будто девочка корчит рожи. Иногда ее крохотные губки изображали улыбку…
- Смотри, она улыбается как ты! – радостно шептала Люба.
А:
На Андрея, стоило ему только всмотреться в мордаху дитя, нашел какой-то ступор, а выражение глаз стало наивным и потерянным...
- Вот это да... - прошептал он в ответ, - Офигеть... Вообще не верится, что мы с тобой вот так - раз, и нас трое. Трое, Любаш! Это наша дочка... Прикинь...
- Я сама еще не поняла, наверное... Ночью она была еще внутри меня, а теперь вот она, в руках. Я ее отдавать не хотела, там, в зале, она меня обняла ручонками...
- Слушай, а чего она спит-то, там ор такой стоял. Трудно рождалась, да, слабенькая? Блин, я прикоснуться боюсь...
- Ну да, голосила, как звоночек! - улыбнулась Люба, - Просто она в тебя, невозмутимая!
- В тебя - находчивая! Спим и спим, мама разбудит на кормежку!
Малышка, наверное, услышала или почувствовала родителей, она зашевелилась, просыпаясь.
- Опа! - сказал Андрей, - С добрым утром! Сейчас будет шумно. Так, руки...
Он отошел к умывальнику и стал тщательно мыть руки, потом, пока Люба распеленывала дитя, отыскал в рюкзаке под кроватью учебник по акушерству.
- Подожди, не корми, думаешь, я знаю, какая концентрация марганцухи нужна? Это на втором курсе учат... - прошептал он, торопливо листая учебник, - Сейчас найду... Ага, вот она.
Лишившись теплых пеленок, новорожденная громко дала понять новоявленным родителям, что она протестует против такого обращения с собой.
Л:
- Андрюш… А мы ее сможем обратно завернуть? – задумчиво произнесла Люба, - Я же не делала такого никогда… С живым человечком… Ой, смотри, пальчики какие маленькие! – повеселел ее голос.
Она осторожно потрогала маленькие пальчики, зачарованно разглядывая маленькое живое Чудо. Андрей, тем временем, уже обнаружил на подоконнике аптечный пузырек с раствором и принялся внимательно сверять цифры на этикетке с цифрами из учебника.
- Он самый! – обрадовался Андрей, убедившись, что цифры чудесным образом совпадают.
- Котенок, папа у нас теперь с учебником не расстанется! – рассмеялась Люба, - Чтобы все было правильно…
Девочка в ответ лишь громко кричала, то ли возмущаясь папиным поведением, то ли намекая, что у нее обед и терпеть голод она больше не желает. Люба уже смелее погладила крохотную ручку, отметив, что вся рука малышки – длиной с ее ладонь. Страх понемногу отступал… Найдя на подоконнике все, что было ему нужно, Андрей решительно подошел к ребенку… и застыл.
- Андрюш… - улыбнулась Люба, протянув руку к его дрожащим пальцам, - Давай я? А ты будешь говорить, чего делать, а?
А:
- Давай... Вот этой штукой надо прижечь вон ту, ей больно будет, наверное, но это чтобы оно скорее отвалилось! Блин, я это только на картинках видел... Любаш, давай быстрее, ей фигово, голодная, может, а может, холодно. И промокни вот салфеткой...
- Мой милый доктор! - рассмеялась Люба, - Успокойся, девчонки - плаксы, когда я ревела, ты же не боялся?
- Откуда ты знаешь... - пробормотал Андрей, - Ага, в общем, я тут тебе молока принес и еще всякой фигни, которую Ольга купила!
Избавившись от пузырька, Андрей полез в рюкзак и начал доставать оттуда еду.
- Андрюшка, мама же всего принесла, хранить негде! Да и есть пока не хочется! - Люба взяла девочку на руки и присела на кровать.
- Она сейчас тебя всю высосет... - возразил Андрей, - А ты с вечера так похудела, так похудела!
Люба расстегнула халат.
- Так, гражданин фельдшер, зачет сдаете? - насмешливо спросила пожилая женщина в белом халате, наблюдая за ними из дверей.
Андрей и Люба замерли.
- Да, гм... Нина Павловна! - ответил Андрей, извлекая со дна рюкзака пакет с яблоками.
- Да если бы... Тамара Константиновна я!
- А я Андрей, приятно познакомиться... - нервы изменили Андрею и он не нашел другой подходящей фразы, - А это моя жена Любовь Анатольевна... Только штампа в паспорте нет, но я уже ухожу.
Л:
- Да вам тут и с тремя штампами делать нечего… А это еще что такое? – возмутилась Тамара Константиновна, указывая взглядом на ярко красные яблоки в руках Андрея, и строго спросила, - Можно ей такие?
Андрей растерянно молчал. Но тут женщина обратила внимание на Любу и нахмурилась еще больше:
- А ты зачем уселась, красавица? Тебе же сказано – лежать или ходить потихоньку, не сидеть… Куда вы смотрите, гражданин фельдшер?
Девочка на руках у Любы, видимо, смирилась со своей участью и ненадолго затихла. А может, она прислушивалась к сердитому голосу доктора. Люба торопливо поднялась с кровати и оказалась рядом с Андреем, тоже виновато-растерянно глядя на доктора.
Наверное, эта сцена растрогала Тамару Константиновну, она еле сдерживала улыбку, глядя на выстроившихся перед ней молодых родителей, и тон ее стал мягче и тише:
- Запеленайте малыша и покормите его, наконец… Через пять минут я буду идти обратно. Загляну снова – чтобы и тени вашей здесь уже не было, гражданин отец… - она посмотрела на Андрея, - А была в ординаторской и собиралась сдавать зачет.
С этими словами доктор вышла, закрыв за собой дверь.
- Фуф… - облегченно выдохнула Люба, - Влетит теперь тебе, да?
А:
- Не-а, не влетит, - сказал Андрей, поглаживая ее по волосам, - Я первогодок, у нас еще нет акушерства. Это я у медсестер спросил, кого как зовут. Сейчас пойду и скажу, что зачет пересдам через год! Слушай, а что за записка была? Я жег костер, приходят две девушки, говорят - если вы тот самый Андрей, то у вас девочка трех кило, а записку они потеряли. Ты костер видела, да?
- Видела, утром, когда родила. Мне сказали, что всю ночь искры летели. Классно, я знала, что ты со мной. А в записке... Я там тебе сказала спасибо за нее, - Люба нежно погладила пальцем щечку дитя.
- Это тебе спасибо, Любаш. Меня больше не пустят, конечно, но я тебя встретил, как и хотел... Мы снова вместе! И уже повернули домой.
- А вот бы, как из похода - раз и дома!
- Да... - сказал Андрей и взял пакет с яблоками, - Не скучай, ладно? Да тебе и не дадут, наверное... Внизу автомат есть, позвони мне, хорошо? А плакать не будешь больше?
- Конечно, нет. Мы же рядом...
Пакет с яблоками Андрей подарил Тамаре Константиновне под дружный смех коллег, когда вдруг признался, что он первокурсник и его имени пока что нет ни в одном кафедральном журнале.
- Но я вернусь через год! - пообещал он.
- И опять с женой? Будем очень ждать! - ответили ему доктора.
Л:
Люба уже долго слушала длинные гудки в трубке. На том конце не отвечали… Тогда она нажала на рычаг и снова набрала номер. Ответила Ольга:
- Привет, Любаш! Как дела сегодня?
- Замечательно, Оль… Андрей не ответил, дома, наверное, нету… И мамы тоже.
- Не знаю, не видела. У меня тут Андрюшка шумит!
- Слышу, слышу, - улыбнулась Люба, заметив, как реагирует ее организм на детский крик.
- Что-то передать ему? – Ольга, видимо, спешила, - Или что тебе принести?
- Да, Оль… Передай, пожалуйста. Утром сегодня спрашивала у доктора, он сказал, что в пятницу выпишут нас!
- Здорово! Передам, передам! Домой уже, наверное, хочется?
- Очень хочется… И мне, и Котенку!
- Что за имя… - проворчала в ответ Ольга, - Вы до сих пор человеческого имени не придумали?
- Нет, мы подождем, пока она сама научится говорить и скажет, как ее зовут! – засмеялась Люба. – Или Ольгой назовем – и будет в каждой квартире по одной Ольге и по одному Андрюшке!
- Ладно… Черт знает, где этого буйного носит… - проворчала телефонная трубка.
- А я догадываюсь… - хитро улыбнулась Люба.
Разговор был коротким, малыш не давал Ольге поболтать дольше, да и Люба спешила. Нужно было скорей вернуться в палату – раз Андрея нету дома, то вполне вероятно, что его можно найти под окном ее временного жилища. Потому, придя в палату, Люба тут же прикипела взглядом к пейзажу за окном. К ошметкам воздушных шариков, которыми радостные папаши выражали свою радость, к вытоптанному серому снегу. Ужасно уже хотелось покинуть это место, да и солнце сегодня устроило красивое яркое зрелище – рыжий закат с розоватыми облаками. Невозможно было оторвать глаз от этой красоты, да еще и сопровождающейся совсем весенним птичьим хором… Но Люба принялась снова отыскивать среди прохожих силуэт Андрея.
А:
- Садись, Андрюха, покурим!
Голос принадлежал человеку лет двадцати пяти, худощавому блондину с тонкими изящными чертами лица. Его можно было принять за кого угодно, только не за того, кем он был на самом деле. Рядом с ним сидел его друг, невысокий крепкий брюнет в пиджаке. И машина у них сегодня была другая, "Ауди" серебристого металлика с наглухо тонированными задними стеклами.
Андрей остановился, размышляя, не послать ли "черно-белых" подальше прямо сейчас, но рулевой, тот самый блондин, улыбался ему настолько открыто и приглашающе, что Андрей открыл дверь и сел в машину.
- Привет, - коротко поздоровался он.
- Здравствуй, наш юный друг! Куда-то ты пропал совсем? - усмехнулся черноволосый и протянул Андрею пачку дорогих сигарет.
- Живу, наслаждаюсь... У вас "колеса" новые? - спросил Андрей.
- Ага! - ответил блондин, - Нравятся?
- Неплохие... А надолго ли? До следующего корпоратива?
Оба, сидевших впереди, дружно расхохотались.
- Да и тебя, братан, мы слыхали, поздравить можно? Потомством обзавелся? А мы и не знали, что у тебя девчонка есть, все говорил, что один?
- Время не ждет, - уклончиво ответил Андрей, - Поздравляйте, если справки навели.
- Поздравляем. Подарок, ты уж извини, заранее прислали, - сказал блондин уже не столь слащавым тоном.
- Спасибо. Я только одного не понял - если вам не нравятся мои руки, нафига их отрывать? Да еще девчонку подставлять какую-то? - спросил Андрей.
- Девчонке - туда и дорога, на нас через нее не выйти, а руки... Руки сами виноваты - не хотят помочь нам, пусть отдыхают. По-моему, так честно, - брюнет щелкнул зажигалкой.
- Вы нашли себе кого-нибудь?
- Кого мы найдем, кроме тебя... Ты же знаешь. Или жадноваты, или трусоваты, или глуповаты, а есть и все вместе, а еще любопытные вдобавок. А дело-то хорошее, тут только ты один и справишься.
- А вы представьте, что все получилось, пальцев у меня больше нет. И никакого интереса к моей персоне. Классно? - спросил Андрей.
Блондин улыбался Андрею, глядя на него в зеркальце над ветровым стеклом.
- Ну, что ты, Андрюха, мы к друзьям интереса не теряем, как некоторые несознательные мальчики. Мы просто не знали, что ты не один. И подумали - это ведь плохо, у него семья, ребенок, а мы паршивый плейер подарили. Надо чего-то покруче, Андрей в обидках же... Что это за подарок молодой семье? Да и помочь чем-то надо бы, не словом, так делом. Ну, переехать пособить, с дитем посидеть... Ведь ты молодой, мало ли, одному захочется остаться?
Андрей закрыл глаза и глубоко, до спазма в горле, затянулся сигаретой.
- Мне ваша помощь не нужна... - медленно сказал он.
- Да не торопись отказываться, брателло, - брюнет протянул руку и дружески похлопал Андрея по коленке, - Мы-то на земле твердо стоим. У каждого свой бизнес... Не нужна помощь самому - так помоги нам, а мы тебя отблагодарим, в накладе не останешься!
- Черным "Уокменом"? - усмехнулся Андрей, - Или той "девяткой", которую в прошлый раз сулили?
- А хоть "девяткой", чем плоха?
- Кровью людской... Хотя, вам этого не понять. Да маякните ту "девятку" первому же откинувшемуся - дело за полчаса кончит!
- Ой, мальчик, ну, знай ты свои транзисторы и клизмы, не учи нас делам... - скривившись, как от зубной боли, протянул блондин, - Общественный резонанс - слыхал по телеку такие слова?
- Слыхал... А видел еще больше.
- Ты молодец. Тебе есть, кого терять и есть, для кого зарабатывать. И руки у тебя золотые. Такими руками надо купюры считать, а не в помойке шариться, да, Андрюха? Девчонку-красавицу обнимать ими надо!
- Надо, - ответил Андрей, старательно раздавив окурок в блестящей пепельнице, - И давить таких, как вы.
"Черно-белые", как называл их Андрей, не успели раскрыть рот, как он добавил:
- "Ракушку" и детонаторы привезете сегодня, сюда, в десять вечера. Завтра утром мне нужна машина той же марки, с тем же баллоном, что и у объекта. Или хотя бы похожая.
Выходя, он так приложил дверь ни в чем не повинной "Ауди", что та качнулась на амортизаторах.
Л:
Закат сегодня погас немного раньше – с запада надвигались тучи, и солнце утонуло в них раньше, чем ему было положено. Стемнело быстро… Вместо следов на снегу разглядывать из окна можно было, разве, яркие следы фар редких машин там, внизу. Далеко-далеко зажглись уютные окна жилых домов. Нечего уже было надеяться, что Андрей придет сюда – хотя бы из-за того, что подумает, что увидеть-то его невозможно. Но Люба продолжала вглядываться в едва различимые в темноте силуэты. Пока из коридора не донесся «хор голодных», пока не открылась дверь, и знакомая уже медсестра вручила ей спящий сверток.
- Котенок, ты уж определись, чего ты больше хочешь – покушать или поспать, – улыбнулась Люба, когда малышка смешно принялась ужинать, громко причмокивая, даже не открывая глаз, - Прямо все тебе удовольствия сразу, да? Не хватает только папиной песенки… Правда? Вот и мне не хватает… Но мы с тобой не будем плакать, да? Мы же обещали… Значит, сегодня он чем-то занят, он же для нас с тобой старается… А скоро мы с тобой домой поедем… Там нас уже очень-очень ждут… Ты уже тоже хочешь домой, правда?
Одна только Люба слышала, что отвечала ей маленькая дочь, внимательно выслушав каждый вопрос. Вскоре она наелась и продолжила спокойно спать, так и не издав ни звука. Как обычно, гримасничала во сне – то хмурилась, то улыбалась. Конечно, Люба понимала, что выражение лица малышки не связано с какими-нибудь эмоциями, однако, ей нравилось думать, что девочка видит сны, улыбается чему-то хорошему и хмурится, испугавшись, например, большой лохматой собаки. Затем удивленно поднимает бровки – это во сне папа подхватил ее и подкинул высоко-высоко, до самого неба, где нет никаких лохматых собак…
Из тишины снова возник и стал приближаться дружный детский крик. Дверь открылась – и крик стал звонче. Вошла медсестра, и малышка уехала вместе с друзьями, а Люба снова осталась одна… Но ненадолго – не успела закрыться дверь, как снова распахнулась, и пожилая ворчливая санитарка внесла в палату пакет.
- Дубина? Скажи, пусть утром с передачами приходят, - сердито пробубнила она, - А то не набегаешься с вами… - и отдала пакет Любе.
- Кому сказать-то? – удивилась Люба.
- А вот тому, кто ждет тебя внизу – ему и скажи… - Люба не сдвинулась с места, - Иди, ждут тебя внизу, говорю! Ни минуты покоя… Отдохнуть не дадут… - продолжала ворчать санитарка, выходя за дверь.
… Люба почти бежала по лестнице, обогнав по пути сердитую старушку, продолжавшую бубнить себе под нос. Она чувствовала, это Андрей ждет ее внизу!
А:
Андрей навел в комнатах порядок, тщательно протер везде пыль, сделал два рейса к мусорным контейнерам, выбрасывая ненужный хлам. С улыбкой вспоминая свою работу в больнице, помыл полы. Любу и Котенка выпишут послезавтра, все должно сверкать чистотой... Это совсем скоро. Она очень скучает по дому, сегодня даже заплакала у него на плече, когда медсестра из приемного отделения крикнула, что закрывает наружную дверь... Ничего, все идет отлично.
Андрей разложил на столе детали, включил паяльник и приборы. Радиоблок, который радостно привезли "черно-белые" - красивый, импортный, но слишком маломощный, сигнал угаснет уже метров через триста, а нужно по крайней мере два километра. И надо бы выровнять частоту... Коды считать нечем, но можно запомнить картину на экране осциллографа и поведение двигателя-"исполнителя".
- Черный "Уокмен", - прошептал Андрей, - Черный - копченый...
И потер ладонью торчащие из плеча нитки.
Л:
Всего каких-то пару часов прошло с тех пор, как ушел Андрей. Неизвестно, чего ему стоила их встреча, какие хитрости выдумала его изобретательная головушка, чтобы в такое позднее время и такая неприветливая санитарка позвала ее к нему. «А я снова разревелась – бедная я, несчастная, хочу домой» - подумала Люба и ужасно разозлилась сама на себя! Разве ему – легко? А разве он – не скучает? А теперь еще ему нести на себе и ее, Любину тоску по дому?
Девушка разыскала среди множества пузырьков на прикроватной тумбочке свои наручные часики. С маленькой бабочкой вместо секундной стрелки… До девятичасового кормления оставалось еще полчаса – вполне достаточно. Больше не тратя времени на размышления и ссору с собой, она быстро поднялась, привела себя в порядок, умыв лицо холодной водой и причесавшись, и через пять минут уже стояла у телефона автомата, внизу… На звонок ответили не сразу, ждать пришлось долго.
- Алло, - выпалил Андрей в трубку.
- Солнышко, Котенок скоро подкрепиться приедет, что ему передать от папы? А то мама за своим нытьем и не спросила! – весело сказала Люба, пока Андрей не успел подумать, что что-то произошло нерадостное.
- Передай… - голос в трубке тут же смягчился и заулыбался, - Передай, что все уже готово к его возвращению домой!
- Так он же не был дома никогда! Это не возвращение, это… Переезд, вот! – засмеялась девушка.
- Ну как это – не был? Был, только вместе с тобой… И со мной рядом. Думаешь, не помнит ничего?
- Верно… - согласилась Люба, - А ты порядок навел уже, да? Ты же умничка у меня… А сейчас чего делаешь? Набегался… Отдыхаешь, да?
А:
- Шабашу, паяльником дымлю! - ответил Андрей, - Но это так, неспешно... Ты бы видела, сколько я всякого барахла выкинул! Вот не буржуйствуем, а по углам накопилось... В дальней даже диван почистил пылесосом и на кроватке колеса смазал.
- А мы с тобой сразу в дальнюю перебираемся?
- Конечно. Самая светлая, чистая и теплая. Семейное гнездышко! В лаборатории все равно тесно, в ней разве что вдвоем уютно, а втроем - уже нет. я там, как и хотел, боковую стенку от кроватки отвинтил совсем и прижал ее всю к дивану, так что тебе только руку протянуть - и вот он Котенок. Малый свет потусклее сделал. Так что Котенок - домой, а мы переезжаем! Надо только стол еще развернуть, чтобы пеленашки удобнее делать!
- Андрюш, а что если свет перенести к столу? Тогда можно включать и не будить тебя?
- Фигня получится. Тут тебе просто махнуть по стене - и выключатель в руках, а там - подскакивать, тянуться к столу... И мне проще включить, чтобы не будить тебя, ты же так похудела, перепрыгнуть через тебя проще стало!
Оба засмеялись.
- Я уже и твой портрет большой перевесил! - сказал Андрей.
- Ну, зачем, специально же для лаборатории делал? Мы с Котенком будем в дальней, а я все равно с фотки приглядываю, чтобы ты пальцы не совал, куда не надо! Ой, не спросила - а плечо твое как?
- Чешется, зараза, а нитки рано еще выдергивать... Намазал зеленкой погуще - вроде перестало. Кстати, хозяев этого плейера видел нынче...
- Мм... Тебе им новый плейер отдавать придется?
- Еще чего... - ответил Андрей, - Сами виноваты - чинили кривыми руками, позамыкали все. Да они не в претензии.
- Зато я в претензии - так ведь и руки повредить тебе могло! Вон телефонный провод перебило даже.
- Ну, не повредило же... Я потом догадался, что это было.
- Что?
- Это нам с тобой стартовая ракета! - улыбнулся Андрей, - Она рванула, вспыхнула, и мы рванули за Котенком!
- Ага... Я испугаться не успела, как все схватило внутри. Котенка сказала "Мама, фиг с ним с плейером, поехали, я на волю хочу!" А ты вспомнил, что это за однокурсница?
- Это еще с медицинских курсов, больше года ее не видел... Уж как и зовут, забыл, а она меня помнит.
Держа в руке телефонную трубку, Андрей машинально поворачивал джойстик на пестром игрушечном пульте управления. На экране осциллографа при этом плясали линии, а маленький моторчик на столе начинал жужжать, перемещая пластмассовые "усы".
- А что это у тебя там щелкает? - спросила Люба.
- Радиоуправление... От маленькой машинки. Хочешь маленькую машинку нам с тобой? Поедем путешествовать...
- Хочу, - улыбнулась девушка, - Хочу далеко-далеко, с тобой и Котенком. За горизонт!
- Значит, так и будет... - Андрей произнес это нежно, но улыбка у него почему-то была грустная.
Люба этого не заметила.
Л:
- Андрюш, так ведь на игрушечной машинке разве что Котенок поедет! А мы с тобой – пешком пойдем…
- Да, можно и пешком… - задумчиво ответил голос Андрея сквозь щелчки и жужжание.
- Тогда брось ты эту машинку, дочке с куклами интересней будет! – рассмеялась Люба.
- Чего тебе принести завтра, Любаш? – вдруг сменил тему Андрей.
- Одежду… Ты же вечером придешь, да? Только не комбинезон, а мои любимые джинсы, а то в комбинезоне я утону теперь.
- Ладно, найду их сейчас... Еще что?
- Солнышко, только не еду, ладно? А то я вернусь домой толстой! И пить – тоже не нужно, мне и так молоко девать некуда… А знаешь, как больно! – горестно воскликнула девушка и тут же об этом пожалела. Но поздно… Сказанного не вернешь.
- Тебе больно, Любушка? – в голосе Андрея уже звучит сочувствие.
- Нет, мой хороший… Было больно… Уже – нет… Просто ничего не неси… Сам приходи, ладно? Ты же придешь завтра вечером, да?
- Приду вечером… Я в окно махну – а ты выйдешь, как вчера, да?
- Да, солнышко… Буду ждать у окна, - улыбнулась Люба.
Жаль, что нельзя вот так простоять еще хоть часок… Можно даже молча, можно даже слушая дыхание. Вернув трубку телефона-автомата на рычаг, Люба поспешила обратно в палату.
А:
Когда Андрей, упаковав все необходимое в рюкзак, вышел из подъезда, грязный помятый "Фольксваген" у автобусной остановки мигнул ему фарами. Андрей заставил себя улыбнуться и залез на заднее сиденье.
- Привет, ребята, - сказал он, - Где взяли такую красавицу?
- Откопали на погосте! - пошутил блондин.
- Только не говори, что ваш друг ездит на такой же!
Брюнет порылся в кармане и протянул Андрею фотографию. На снимке красивая вишневая иномарка, видимо, обгоняла машину фотографа, поскольку часть фотографии занимала рамка ветрового стекла.
- Сечешь, у них задницы похожи?
- Да... - согласился Андрей, оглянувшись назад, - Как хрен на фаллос. За баллоном место есть?
- Есть, рука пролезает.
- Тогда жми к магазину, покупай батарейки. Потом поедем туда, где вы хотите все сделать, попробуем на местности.
Андрей не выходил из машины, молча курил, пока блондин покупал батарейки, шоколадную фольгу и длинный кусок стальной проволоки. После этого уныло дребезжащий и фыркающий "Фолькс" продолжил свой путь, приближаясь к выезду из города.
- А ты водить-то умеешь? - спросил брюнет.
- Кое-как справляюсь... - ответил Андрей, - Да и водил-то всего ничего, вон, по "Сельэлектро" катались с братвой. Правила плохо знаю.
- А нахрена правила знать, едь, куда едешь! - засмеялся его собеседник, - Слышь, мы тебе права дадим впридачу и доверенность. Чужие, конечно. Потом свои получишь - и типа перекупишь.
- С чего такая щедрость? - Андрей не пытался скрыть иронию.
- Не щедрость, а по-дружески, - блондин поспешил сменить тему, - "Ракушка"-то нормальная?
- Барахло... Слабая. Еще неизвестно, как под кузовом будет и на ходу. Он быстро ездит?
- Быстро, меньше ста двадцати не держит.
- Зря я с вами связался...
- А куда бы ты делся, - ответили ему и разговор заглох.
Л:
В коридоре не стихали шум и топот. После обхода так всегда тут бывает – кто-то покидает это заведение, кто-то ходит по длинному коридору, привыкая к новому состоянию, приходят посетители и ворчливая санитарка тащит передачи… Войдя в палату к Любе, она стала поочередно заглядывать внутрь каждого пакета, пока не обнаружила в одном листок с нужной надписью.
- Дубина? – спросила санитарка, глядя поверх очков на обитательницу палаты. Люба кивнула…
Это, наверное, от мамы, она обещала забежать по пути на работу, пораньше, да и Андрей ведь утром учится - решила Люба и стала разбирать содержимое пакета. Отложив листок в сторону, она достала сначала большой прозрачный шелестящий сверток, с красиво уложенными детскими вещами – маленькая розовая шапочка, крохотные ползунки и распашонка – а на упаковке красовалась веселая разноцветная надпись «BABY». Ну зачем было так тратиться! Дорогущие ведь! К ее удивлению, в пакете было еще много странного – например, целых три шоколадки и коробка конфет. Люба удивленно повертела их в руках… Неужели мама не знает, чего ей можно, а чего – нет? Девушка взглянула на записку, сопровождавшую передачу. Обычный листок из карманной записной книжки, только номер палаты и ее фамилия, но, догадавшись перевернуть листок, Люба удивилась еще больше…
«Все будет хорошо, моя Любовь. Андрей» - крупными буквами написано поперек мелких клеток. Вот так дела… «Ах, наверное, есть такой обычай, угощать шоколадками простых работников гостеприимного отделения!» - осенила Любу догадка. Да, скорей всего – так и есть, просто времени писать длинную записку у Андрея не было, он даже и короткую написал торопливо, будто не своей рукой… А вечером собирался все объяснить – сделала вывод Люба. Тем более, остальные продукты в пакете вполне ей подходили – пакет березового сока и галетное печенье. Решив отложить выяснение подробностей на вечер, девушка сложила все обратно и отставила пакет в сторону.
… Вечер был снова солнечным – ранняя весна радовала погодой. Прохожие отбрасывали длинные тени на вытоптанный под окнами снег. В конце дорожки возникла и стала быстро приближаться фигура Андрея, за эти дни Люба научилась различать ее из сотни даже по тени на снегу.
А:
Весь остаток дня "черно-белые", тщательно сверяясь по часам, выжимали из несчастной машины все, на что она еще была способна. На полном ходу они пролетали мимо валяющейся в грязном снегу на обочине старой покрышки, через полтора километра разворачивались, немного выжидали и мчались обратно. Затем снова - разворот, пауза и на следующий круг. "Фольксваген" грозил не выдержать таких издевательств над собой, но это никого не интересовало. "Черно-белых" интересовало только одно - в какой момент, на какой скорости и на каком удалении от этой покрышки в салоне вспыхнет маленькая лампочка, провода от которой Андрей протянул из багажника.
Сам Андрей, бросив на снег ватник и рюкзак, неподвижно лежал в кустарнике неподалеку от трассы. Долгий взгляд в бинокль, короткий - на часы, длинное нажатие на джойстик, батарейки от которого грелись за пазухой, подышать на шариковую ручку, быстро записать в блокнот условия. Над его головой, заброшенная на ветки дерева, раскачивалась стальная проволока - антенна. И Андрей был бы очень рад почувствовать себя партизаном, если бы не знал, что в руках у брюнета - часы и точно такой же блокнот, а блондин с холодным взглядом чутко держит руль...
Когда он совсем замерз и красный огонек на джойстике сообщил о том, что батарейки сели, Андрей свернул проволоку, сложил вещи в рюкзак и вышел на обочину, забрасывая свои следы пушистым снегом. Поднял руку.
В теплом салоне он долго не мог отогреть руки, а потом взял у брюнета блокнот.
- Теперь домой... - коротко скомандовал он, сравнивая записи со своими.
- Ну, как?
- Хреново... Около тысячи метров, а за грузовиком - не более пятисот. Ищите другую "ракушку", из этой я все вытянул. Как найдете - увидимся.
- Нет, - жестко сказал брюнет, - Некогда. Будем работать с этой.
Андрей пожал плечами и подышал на руки.
- Дело ваше. Я свое дело сделал.
- Еще не сделал. Мы, пока крутились, тут кое-что придумали... - возразил блондин, - Слушай, друган, мы, кажется, платим тебе неплохую цену...
- Можете не платить, я не требую. Разбежались - и забыли друг друга, - перебил Андрей.
- О той цене и речь. В общем, ты пойдешь с нами и сам подключишь всю эту лабуду. Мы будем неподалеку. На двух "тачках" - я на своей, он, - блондин кивнул на друга, - на твоей. Если все нормально, "девятину" ты заберешь сразу, мы не жадные. Если нет, то... Она тоже пригодится.
- Вот как... - сказал Андрей после паузы, - А кнопку давить, я так понял, тоже мне?
- Умник, спецу и кнопку в руки.
- Что ж... Отказы у вас не принимаются.
- Да, отказом ты нас очень обидишь, Андрей, нам будет грустно и досадно.
- Когда? - спросил Андрей после длительного молчания.
- Не переживай, долго думать не придется. Сегодня ночью.
- Так скоро? - Андрей от неожиданности уронил сигарету.
- А чего тянуть, жена рожать примется, а ты ее, прикинь, сам и отвезешь, на своей "тачке", как нормальный муж! - усмехнулся брюнет.
- Мне нужен заряд. Не позже полуночи, его еще сделать надо. Закладывать, надеюсь, не мне?
- Сами заложим. И заедем за тобой часа в два.
- О-кей... - ответил Андрей, - Батарейки сели, не забудьте купить еще.
Дома он торопливо переоделся и отправился к Любе. Обнимая ее в коридоре, Андрей на несколько минут забыл обо всем, он просто молча держал в объятиях свою любимую, прижимал к себе и вдыхал запах ее волос.
- Ну, как вы здесь? - тихонько спросил он.
- Хорошо, - ответила Люба, - Домой хочется! Я уже совсем в порядке, Котенок - тоже, могли бы и сегодня отпустить!
- Потерпи. Последняя ночь - и мы все будем вместе, ага? - ободряюще улыбнулся Андрей, - Я уже договорился с Геннадьичем, приедем с твоей мамой и Ольгой. Медсестра мне тут сказала, что часов в одиннадцать? Я с учебы отпросился на завтра.
- Классно! А потом - суббота и воскресенье, ты не дежуришь?
- Нет. Подменился.
- Целых три дня вместе, обалдеть! - глаза девушки засияли, - Ты у меня сумасшедший, я так тебя люблю! А шоколадки и конфеты уже раздала медсестрам, сегодня как раз "моя" бригада работает!
- Мама принесла, да?
- Ты.
- Я? - удивился Андрей.
- Утром же?
- Утром? Мы с тобой виделись вчера вечером, разве нет?
Люба схватила Андрея за нос и дернула.
- Ты меня специально путаешь! - рассмеялась она и достала из кармана записку, - У меня есть вещественное доказательство, так что не прокатит, дорогой!
- «Все будет хорошо, моя Любовь. Андрей», - прочитал Андрей, - Я требую экспертизы, это писал не я! Это моя любимая Фейка подделала документ, да не прокатило - почерк не мой и фразы казенные... Или Татьяна Дмитриевна прикалывается?
- Андрюш, ну, мы же не на судебной скамье! Сдавайся!
- Лап, правда, это не я... - всерьез сказал Андрей.
- А кто? - улыбка медленно исчезла с лица Любы.
- Андрей... Но что-то я не вспомню никого с таким именем, кто мог бы послать моей жене шоколад и конфеты. Впрочем, нет, в памяти кто-то вертится...
Л:
- Андрюш, ты ревнуешь, что ли? – искренне удивилась Люба.
- Да с чего бы? – изобразил удивление Андрей, однако, в голосе явно слышалась ирония.
- Андрюш, да кто там может верте… - начала, было, Люба, но память вдруг подтолкнула на поверхность «дела давно минувших дней», и девушка продолжила, нахмурив брови и опустив голову, – Да кто бы ни вертелся… Здравомыслящий человек нашел бы другое место для ухаживаний! И другое время.
- А не здравомыслящий? – пристально посмотрел на Андрей в глаза девушки и настаивал на своем.
- Андрюш… Да ну! Ничего такого быть не может! Ну, ты ведь шутишь, да? – с надеждой и сомнением спросила Люба. И вдруг радостно улыбнулась, словно ей в голову пришло новое доказательство. Она сунула руку в другой карман халата и достала из него маленькую модель автомобиля в глянцевой картонной коробке с прозрачным окошком в ней, - А это – что? Не та ли самая машинка, о которой мы вчера говорили, когда я вечером звонила, а? Вот шутник!
Люба торжественно подняла игрушку повыше, будто это был флаг победителя. Андрей же застыл, внимательно следя глазами за новым «доказательством». Несколько секунд он раздумывал… Наверное, Люба расценила его молчание как признание «вины», и радовалась, что удалось не купиться на такой продуманный розыгрыш. Вдохновленная своей победой, она радостно обратилась к проходившей мимо той самой санитарки, что доставила ей утром передачу:
- Милая женщина, вы ведь утром видели, кто приносил передачи?
- Да еще чего! Делать мне нечего, как только за людЯми следить! – не очень ласково ответила милая женщина.
Радость Любы немного померкла, но она не унималась:
- Ну, может, все же случайно… Видели, кто писал эту записку? – и Люба протянула чуть мятый блокнотный лист.
Скорчив совсем уж недовольное лицо и тяжело вздохнув, женщина все же взглянула на протянутую ей записку, отчего ее лицо стало еще более хмурым в один миг. Любе показалось, что у нее даже задрожали руки.
- Как же! Забудешь такого… Хамло! И как таких земля носит! Ироды! – принялась выступать старушка, будто находилась на лавочке у родного подъезда, - Только на смену заступишь – а уже настроение испортят!
- Кто? – испуганно и тихо спросила Люба.
- Да белобрысый этот! Принес передачу, фамилию знает, а в какую палату – не знает! Семеновна его по-людски спросила… А он обзываться стал!.. А я как прибежала на шум, да хотела уже за помощью бежать, да он и успокоился... А как сказали мы ему, что в восьмой, так он выдрал лист из блокнота, накорябал на нем, да чуть не в морду ей кинул, паразит эдакий!.. – продолжала возмущаться санитарка, не особо следя за выражениями.
А:
- Да, баб, у нас тут ужас что творится, отчество ребенку придумываем... - сказал Андрей, - Все нормально, все путно, а он спорит. Высокий такой, худой, повыше меня, да?
Старушка, которая наверняка слышала такую историю уже много раз, только махнула рукой.
- Пониже он тебя, но покрепче будет, в плечах пошире! Что ж ты, милый, заместителей-то не знаешь?
- Знаю, бабуль! - широко улыбнулся Андрей, - Кайф! Это не заместитель, это так, приколист один... Хамоват немножко, старших не уважает, но сам трусливый. Я с ним поговорю.
- Раньше разговаривать надо было!
- Хорошая моя, отец не тот, кто сделал, а тот, кто воспитал...
- Во-от! - улыбнулась бабуля, - Вот это правильно!
Андрей обнял девушку.
- Я знаю, что правильно, и она тоже знает, правда?
Но Люба высвободилась из объятий. Андрей посмотрел вслед старушке и снова улыбнулся.
"Это не "черно-белый", - подумал он, - Блин, ладно, прослушку поищу завтра..."
Л:
- И какие же у нас варианты отчества? – обиженно спросила Люба, когда женщина удалилась на безопасное расстояние.
- Ну как… Андреевна или Андреевна, - рассудительным тоном ответил Андрей, но улыбку, что пряталась за его серьезным взглядом, скрыть было невозможно. – «…моя Любовь. Андрей» - с выражением он снова прочел надпись на клочке бумаги, который санитарка сунула ему в руки.
- Сумасшедший какой-то… - Люба выхватила листок из рук Андрея, - Понятия не имею, кому в голову пришла такая злая шутка!
- А я догадываюсь, - с довольной улыбкой сказал Андрей.
- Да? Вот и замечательно! Может, и мне расскажешь, а то я не догадываюсь? – гордо вскинула подбородок девушка.
- Тут же ясно написано – Андрей! – Андрей указал пальчиком на записку, уже открыто улыбаясь, чем еще больше рассердил Любу.
- Ага… Ну, тебя бабулька исключила, верно? Остался тот, кто у тебя там в памяти вертится… Допустим, белобрысым она его сослепу назвала, ладно… Допустим, в плечах пошире и ростом пониже – это тоже ему подходит… Да только не так ты хорошо с ним знаком, Андрюшенька… Совсем он не хам, и не приколист даже. Других знакомых с таким именем у меня нет… А вот у тебя, ты говоришь, есть? Кажется, я чего-то не знаю? – Люба сложила руки на груди, слегка наклонила набок голову, а взгляд ее требовал ответа.
А:
- Так... - сказал Андрей и отвернулся к окну, - Секунду, Любаш, я сформулирую... Сейчас придет мысль! Как же...
Он поправил очки и, как в последнее время в минуты размышлений, слегка ущипнул себя за подбородок. Люба молча ждала, опираясь одной рукой о подоконник.
- Во! Ура, сообразил! Дело обстоит так... Я не прав. У меня есть знакомые по имени Андрей, сослепу их внешность можно описать как угодно. Информация расползается по миру, как тараканы из банки. Кажется, я тоже чего-то не знаю, например, кто из них мог узнать последние новости и принес моей жене подарки, назвал ее своей и сообщил, что все будет хорошо. Однако, чудеса в мире бывают и мы с тобой это знаем... Я прошу извинения у тебя, Люба и у того Андрея, которого я оскорбил в твоих глазах. Не будучи с ним знакомым, я назвал его хамом и приколистом. А ведь мы должны быть благодарны этому человеку за помощь и участие! Я сволочь, Люб. В этом пакете я принес тебе все, о чем мы говорили, а теперь я хочу огорчиться и уйти. Думаю, этот неизвестный еще объявится, тогда у нас будет возможность сказать ему "спасибо"... Не скучай, до завтра!
Андрей погладил Любу по голове и, покачав головой, словно удивляясь собственному поведению, направился к выходу.
Л:
- Оскорбил?.. Его? Да я сказала, что ты не мог иметь его в виду, ты же его не знаешь! Значит, хамом и приколистом назвал не его… А кого другого тогда? – удивление Любы было настолько сильным, что ей даже не верилось, что то, что она только что услышала, на самом деле было сказано. Не было никакой обиды, она и в самом деле не могла серьезно подумать, что Андрей ревнует. И то, что сейчас она обращается к его удаляющейся спине, тоже казалось ей ненастоящим, видением, сном…
Даже пакет выпал из ее рук, издав внезапный резкий звук. Андрей медленно обернулся, дойдя почти до поворота коридора.
А:
- Кого угодно... - ответил Андрей, - Нехорошо обзывать людей, которых не знаешь и оценивать их по одному или двум поступкам, да?
Люба сделала движение, чтобы подойти к Андрею, но из дверей приемного отделения уже показалась медсестра, чтобы закрыть за ним входную дверь.
- До завтра, солнышко! - улыбнулся Андрей, - Всего доброго и вам, любезнейшая, да спокойного дежурства!
- Спасибо! - ответила медсестра.
Люба промолчала. Лязг дверной щеколды словно поставил точку в незаконченной мысли.
Л:
- Подожди!.. те… - бежавшая к двери приемного отделения взъерошенная девушка резко остановилась, когда перед ее носом она вдруг с лязгом закрылась. И горестно добавила, хлопнув себя по куртке ладошкой, - Вот черт!
- Не повезло, да? Порядки тут строгие… - посочувствовал Андрей, - Не волнуйтесь вы так.
- Да мне-то что… Она ж там голову сломает из-за дурака этого! – выкрикнула девушка, вскинув кверху руки.
- Ну, бывает… - усмехнулся Андрей.
Девушка метнула на него строгий взгляд – она тут в беде, а парень над ней смеется! Но внезапно ее лицо вдруг озарила улыбка. Нет, сначала лицо ее вытянулось от удивления, а затем медленно растягивалось от улыбки.
- Андрей? – неожиданно спросила девушка.
Андрей замер от удивления. Только теперь он понял, что заставило его отвечать девушке – голос ее был ему знаком. А вот лицо… Может, и видел, да не припоминает? Он кивнул в ответ.
- А я – Наташа! Ну? Подруга Любашина! Как там она? Да!.. Поздравляю же! – громко радовалась девушка, даже схватила руку Андрея и принялась трясти ее.
Теперь Андрей догадался, откуда ему знаком голос собеседницы – он много раз слышал его по телефону, когда та звонила Любе. Девушка узнала его, значит, видеться им тоже приходилось…
- Спасибо… Да нормально все… - он достал из кармана пачку с сигаретами и достал одну.
- Ух ты-ы! Классно! – Наташа прямо просияла. Видимо, ее переполняли радостные чувства, потому, что она принялась тараторить, не давая Андрею вставить и слова, - А я вчера ей не дозвонилась, и как чувствовала – маме ее перезвонила! А она мне такую новость сообщила… Я к ребятам сразу – обрадовать, ну, из компании нашей… Что тут началось!.. Они спрашивают – кто хоть родился, а я на радостях даже не спросила! Нажрались, конечно, как свиньи… Но пока трезвые были – решили Любаше подарок какой-нибудь передать… Пока я в один магазин зашла – а они ей шоколаду в другом накупили – вот придурки милые! – рассмеялась девушка, затем продолжила, успокоившись, - Вечером идти уже не стали к ней – куда? Выхлоп от каждого – на полверсты. А тут Алик и говорит, что перед учебой, мол, утром заскочу – передам, бухаем дальше! Вот идиот, нашли, кому доверить… - Наташа погрустнела и замолчала.
Конечно, Андрей не мог знать этого парня. Из-за огромного пятна белых волос на одном виске он гордо именовал себя Альбиносом, видимо, где-то услышав это красивое слово. Друзья в насмешку перекрестили его Альбатросом, а, так как он обиженно доказывал, что он совсем не птица, а чудо природы, его кличка сократилась. Так он стал Аликом…
- И что? Передал? – спросил Андрей, уже догадываясь, что речь идет о той самой передаче, которую только что Люба приписывала ему.
- Передал… Что с него возьмешь – Алик – он и в Африке Алик… - сердито сдвинула брови Наташа, - Звоню ему с полчаса назад – передал? Передал, говорит. «Ты хоть записку написал, что от нас?» - а он ржет в ответ! Ага, говорит, прикололся, написал, что от Андрюхи, так смешно, говорит, он ее тогда добивался, да обломался… Вот дурак! Да еще и с бодунища… Я ему – ты совсем с головой не дружишь? А он мне – а что, думаешь, она не поймет юмора?
Андрей затянулся и медленно выпустил струйку дыма. Собеседница решила, что можно продолжить:
- Я как узнала – сразу сюда… Он же ей тогда проходу не давал… Откуда ей знать, что он у нас теперь орел гордый и высокий, совсем с нами не общается… А она… Вдруг еще подумает, что он и вправду за старое принялся?
… Люба еще долго стояла у окна, не замечая, как по щекам катятся слезы. До тех пор, пока уже знакомый голос санитарки не вытащил ее из глубины размышлений:
- Да не реви ты, глупая! У некоторых, вон, ни одного, а у тебя – сразу два. Правильно парнишка твой сказал, отец не тот, кто сделал, а тот, кто воспитал, - насмешливо сказала женщина.
- Да много вы понимаете!.. – горестно воскликнула Люба и убежала наверх, в свою палату.
А:
Андрей задумчиво посмотрел на Наташу и опять выпустил клуб дыма. Дверь родильного отделения захлопнулась за ним, словно люк самолета за парашютистом и мысленно он был уже не здесь, а там, дома, потом с "черно-белыми", потом... Он старался не думать, что будет потом.
Наташа говорила очень быстро, Андрей запутался и не совсем понял, что заставило посетителя написать такую записку и в чем здесь прикол.
- А я потом подумала - тот Андрюха и ты Андрюха, Люба удивится вначале, а я успею... Так нет же, с подготовительных курсов не смотаться было, семинар, звонила-звонила нашим, все как умерли!
Стоя на ступеньках, Андрей протянул руку, словно предлагая помочь собеседнице спуститься с лестницы. Наташа с удивлением посмотрела на нее, потом вложила свою ладошку.
- Пойдем, - сказал Андрей, - Кинем монетку. Нас уже не пустят туда.
- Монетку?
- Монетку. Я только не понял, зачем была маленькая машинка? У нас девчонка...
- А, это тоже прикол, Сашка подкинул! Там еще домик из куска картона вырезан - типа желаем дом и машину!
Наташа направилась было к воротам в заборе, но Андрей покачал головой и потянул девушку за угол. Там, остановившись под светом фонаря, он достал из кармана мелкую монетку и бросил ее в освещенное окно. Никакой реакции. Еще монетка. Тишина.
- Затратное это дело - завести ребенка... - сказал Андрей.
Наташ рассмеялась и тоже бросила монетку. Наконец, в окне показался силуэт Любы. Люба приложила ладони к стеклу, отгораживая глаза от света. Андрей в ответ поднял вверх сжатый кулак.
- Орать без толку, рамы хорошо заклеены, Наташ. Мы знаками общаемся.
Люба помахала им рукой. Андрей показал на себя, показал на Наташу и сделал вид, будто держит телефонную трубку...
Л:
Спустя полчаса (Люба прикинула, что этого времени хватит, чтобы добраться до дома и Наташе и Андрею) у телефона-автомата стояла девушка и уже минуты три молча слушала, то улыбаясь, то наморщив лоб. Дома телефон ответил короткими гудками, и, чтобы не терять времени, Люба набрала номер Наташи. Подруга принялась рассказывать ту же историю, что и Андрею, так же быстро и путанно, не давая вставить своего слова собеседнице. Когда, наконец, Наташа закончила свой рассказ, Люба выдохнула:
- Вот придурок! Что он наделал!
- Нормально, Любаш, мы с твоим Андреем поговорили уже... От сердца отлегло... Ты позвони ему, все путём будет!
- Да-да, Наташ... Ты ведь зайдешь на днях, мы дома завтра будем... И... Спасибо вам! Правда, спасибо... Прости, Андрюшке еще раз позвоню, не сердись, что мало поболтали, ладно?
Попрощавшись с подругой, Люба дернула рычаг, торопливо набрала другой номер, словно счет шел сейчас на секунды. Андрей ответил почти сразу, видимо, был недалеко от аппарата:
- Слушаю! - каким-то напряженным показался Любе его голос сейчас.
- Андрюш... Я знаю, кто писал эту записку... Кажется, и ты уже знаешь? Если из Наташкиного рассказа тебе удалось выловить ниточку сюжета! - вдруг рассмеялась Люба, поняв, что язык ее подруги привычен ей, а вот Андрею - не очень, - Знаю я этого парня. Чудак и приколист, как ты и говорил...
А:
- Да... Да, Любаш, я понял. Кто-то неудачно пошутил, но ведь не злобно же, просто не подумал. Наташа молодец, бегом рванула, почти успела! Молодец она... И ты молодец!
- Мы с тобой молодцы, Андрюш!
- Да я-то нет, ты меня прости, солнышко, очень резко себя вел. Но - правда, не ревность, нет, просто чувство, что... А, хрен с ним! Я тоже ошибался вот так, вроде бы прикол, а фигня получается! Я ей сказал - не ругайтесь там между собой, он не хотел. Наташе... А она говорит - я ему по морде надаю! Спрашивала, что у нас из-за этого произошло, я ответил - маленькие семейные непонятки типа, без крови и милиции, а она - да вы вообще прекрасная пара, вы друг друга понимаете! Да хрен там мы чего понимаем...
Люба засмеялась.
- Понимаем-понимаем! - сказала она, - Я, например, понимаю, что мне никто, кроме тебя, не нужен!
- И мне. За это и выпей молочка, да и Котенке плесни! - улыбнулся Андрей.
- Ой, его тут столько, что она захлебнется!
- А ты и закусить дай...
Андрей и Люба поболтали еще немного, пожелали друг другу спокойной ночи и Люба повесила трубку. Но телефон тут же зазвонил снова.
- Андрей, как дела?
- Отлично... - проворчал Андрей, - Нехрен меня подгонять, сам успею!
- Успокойся, я просто спросил, все ли нормально. Заправлять ли "девятину" и все такое...
- Заправляйте. Под пробку. Пригодится... Время как договаривались. Сколько вам надо времени на...?
- Недолго.
- Уверены? А сколько до отправления поезда?
- Надо билеты посмотреть. Все, не мешаю! - в трубке раздались короткие гудки.
Ровно в ноль часов Андрей вышел из дома. Или "Фольксваген" окончательно испустил дух, или "черно-белые" отчаянно трусили, но у дома стояла уже знакомая "Ауди" и, что очень удивило Андрея, черная "девятка". Андрей заглянул в нее. За рулем был брюнет.
- Не поверил бы... - сказал Андрей, - Нахрена этот цирк?
- Какой еще цирк? Закладку давай быстрее и садись в "Ауди"! Я сейчас сгоняю туда и двинем на точку.
- Ага, чтобы "Ауди" около объекта не светить... - Андрей протянул ему тяжелую металлическую банку из-под кофе.
- Заткнись, пока жив-здоров, - "девятка", взвизгнув шинами на льду, сорвалась с места.
Блондин выглядел спокойным. Он курил и слегка постукивал пальцами по рулю в такт мелодии, льющейся из динамиков. Андрей молча сел рядом, осторожно положил рюкзак на заднее сиденье и закурил.
- Батарейки?
- В "бардачке".
Потянулось молчание. Андрей достал "ракушку" и заменил севшие батарейки, удовлетворенно кивнув, когда зеленый огонек осветил его руки. Минут через сорок мимо, притушив фары, спокойно проехала "девятка". Блондин флегматично запустил мотор, развернулся и "Ауди" направилась следом.
Л:
Так неожиданно разрешилась ситуация, висевшая темной тучей плохого настроения над головой… Поговорив с Андреем, Люба даже физически почувствовала, как стало светло на душе. Вернувшись в палату, она тут же крепко уснула, да так, что в полночь медсестре пришлось ее будить. Затем малышку снова увезли, и Люба осталась одна.
Почему-то было тревожно… Сон прошел совершенно, поговорить было не с кем, а книгу читать не получалось – написанные в ней слова никак не хотели связываться с образами, никак не хотели проникать в сознание. Люба списала чувство тревоги на пережитые днем эмоции.
Уснуть удалось лишь под утро. Сон был короткий, тоже тревожный… Поход. Сосны. Гроза. И сквозь все это – радостный смех маленькой хозяюшки.
Он и разбудил девушку, превратившись в реальности в «хор голодных» из раскрытой двери. Котенка не спала – она водила глазенками, будто уже умела что-то видеть, и громко требовала еду. Личико ее, как обычно, то улыбалось, то хмурилось или «задумывалось», и Люба принялась с ней беседовать:
- Папа велел хорошо кушать… А ты же послушная девочка, да? И шумная сегодня… Ничего, мне тоже тут уже надоело. Но потерпи еще немножко, уже сегодня мы дома будем – и все папе расскажем! Кто тут тебя обижал, кто тут тебе спать не давал… Скоро-скоро…
А:
В темноте, раздвинутой только узким лучом карманного фонарика, Андрей трижды забрасывал антенну на знакомое дерево, проволока не хотела цепляться и падала вниз, поблескивая на снегу.
- Долго копаешься! - сказал блондин.
- Сколько надо, столько и буду... - Андрей вынул из-под куртки бинокль, прилег на брошенный ватник.
Машины стояли рядом, там, где неприметная отворотка с дороги уходила за лесозащитную полосу. "Ауди", ругаясь и увязая в снегу, развернули к трассе, а "девятку" бросили, как есть. Это не укрылось от взгляда Андрея.
"Собрались драпать на "Ауди" сразу после взрыва... Давайте, ребята, давайте..."
Подошел брюнет, бросил на ватник ключи и пластиковую обложку с правами и техталоном. Андрей на секунду включил фонарь - человек на фотографии был похож на него, тоже в очках.
- Похож, похож, - сказал брюнет, - Специально подбирали. Бери, твои.
- Еще не мои... - ответил Андрей, но рассовал все по карманам - так "черно-белым" спокойнее будет, пусть думают, что он тащится от их подарка...
- Если будете курить, окурки в карман... А лучше - идите в машину, я покараулю.
Дорога здесь делала плавный поворот.
"Все-таки место удачное, - размышлял Андрей, - Хоть и маленькая деревушка рядом, а фонари стоят и даже светят..."
Он повернул бинокль, рассматривая машины на трассе.
"Да, видно хорошо... Издали еще засечь можно. Или они знают точное время?"
"Черно-белые" не ушли. Блондин утоптал снег у корней и уселся рядом, брюнет расположился поодаль.
- Во сколько? - спросил Андрей.
- Его уже вызвали. Рванул на работу. Минут сорок.
Андрей протянул бинокль блондину, а сам перевернулся на спину, придерживая батарейки за пазухой. Закурил. После яркого света фар в линзах небо казалось белесым, но через некоторое время глаза привыкли и Андрей смог различить несколько звездочек.
- А погода завтра хорошая будет... - сказал он, - Ясно и подмораживает. А чего вы его прямо сейчас грохнуть решили, да еще ночью?
- Это место кое-чем памятно, и знает об этом не только он. Нам нужен шум, разговоры. Конечно, придавить его где угодно можно, но надо здесь и сейчас.
- Резонанс?
- Он самый.
- Что у вас за бизнес сейчас?
- Слыш, Андрюх, мы как договорились? Сделали дело и разбегаемся, мы тебя не знаем, а ты - нас. Нафига спрашивать? - пробурчал брюнет.
- Это хорошо, что разбегаемся... Не хочу я вас знать, просто любопытно, в каком бизнесе так людей мочат.
- Людей в любом бизнесе мочат. Особенно на стадии начала. Когда бизнес окреп, тогда уже мочишь не ты, а тебя, - сказал блондин.
- Круговорот жмуров... Не приживусь в медицине, пойду к вам спецом по радиоэлектронной безопасности.
- Иди. Мы тогда уже известными будем.
"Ага, главное - исполнителя замочить..." - подумал Андрей.
Неторопливая беседа длилась уже около получаса, бинокль по очереди передавали из рук в руки, когда блондин вдруг замолк на полуслове.
- Кажись, он...
Брюнет вскочил и выхватил бинокль из его рук.
- Он!
- Ложись! - приказал Андрей и, выждав, пока "черно-белые" плюхнутся в снег, нажал на джойстик.
Зеленый огонек вспыхнул, но взрыва на трассе не последовало. Секунда, другая... Блондин вскинул голову.
- Давай! Жми!
Андрей нажал еще несколько раз. Брюнет в порыве злобы ударил его по спине. Машина пронеслась мимо.
- Давай, сука! - заорали "черно-белые", - Жми еще!
Блондин в припадке злобы поднял кулак. Андрей рывком оторвал антенну от "ракушки" и вскочил на ноги.
- В машину! - крикнул он, - Расстояния не хватает, у него железо толще!
Удар в лицо заставил его упасть на снег, но брюнет подхватил Андрея и пинком поставил на ноги.
- Ну, падла, если ты... Здесь закопаем!
Взвыл мотор и "Ауди", разбрасывая грязный снег, буквально выпрыгнула на трассу. Андрей, поправив перекосившиеся очки, вгляделся в корпус "ракушки". Маленький незаметный переключатель. Щелк - и все готово... Капля крови из разбитого носа упала на джойстик.
- Догоняй! Окно! Как открыть окно? - крикнул он.
Блондин, напряженно вглядываясь в красные точки габаритных огоньков далеко впереди, ткнул кнопку и стекло рядом с Андреем опустилось. В салон ворвался шум, ветер взметнул волосы и залез под воротник куртки холодными сильными пальцами. Взгляд вперед, далеко еще? Брюнет дрожащими руками выхватил из кармана пистолет и, ужом развернувшись в кресле, ткнул стволом в лицо Андрея. Он что-то кричал, но Андрей почему-то не разобрал ни одного слова. Тонкая стрелочка спидометра, которую Андрей видел из-за плеча блондина, медленно ползла по кругу. Она светилась красным, как и другие стрелки, а цифры сияли изумрудно-зеленым...
"Словно секундная на часах... Ой, ну, не тычь же мне в зубы, губу расквасил с одного удара, мастер... - лениво подумал он, ощутив привкус крови во рту, - Или это с носа? А, пофигу... Какой же кайф, а... Все так медленно и плавно..."
Блондин, словно тоже очарованный этой стрелочкой, лениво толкнул брюнета в плечо. Наверное тот, торча между передними сидениями, мешал ему управлять машиной. Пистолет неторопливо убрался вперед. А стрелочка все ползла и ползла по кругу.
- Прости, Любушка... - сказал Андрей вслух, и затем крикнул, - Братва, пластилин не взрывается! В закладке - пластилин!
"Раз, два... Сейчас по тормозам... Правильно, а с открытым окном дверь открыть легче... Прости, солнышко! Я не хочу, чтобы меня нашли с ними..."
Джойстик щелкнул под пальцем, Андрей рванул рукоятку и навалился на дверь, опрокидываясь сквозь расширяющуюся щель на бешено мчащийся грязный асфальт под ними. Блондин все-таки успел ударить по тормозам, дверь по инерции распахнулась. Последнее, что запомнил Андрей - это полет по воздуху. Так интересно, он летит рядом с дверью и, наверное, сейчас обгонит их, машина же тормозит?
Но машину занесло, рюкзак Андрея вспыхнул и лопнул огромным ярко-белым шаром в салоне, свет вылился через окна и осветил на миг все вокруг - воздух, трассу, снег на обочинах, а затем угас, уступив место яркому оранжевому пламени...
- Папа! Па-ап? Ну, папа же!
Андрей открыл глаза. Небо и звездочки. Странно, очки целы. Он прихватил их резинкой, ага, как в том самом походе, но неужели они не разбились?
"Ко мне вернулось зрение!" - улыбнулся Андрей.
Тело не чувствовалось, точнее, почти не чувствовалось, вот рука, неестественно подогнутая под спину - та чуть-чуть болела, а вот ни спины ни ног словно не было вообще. И почему-то не холодно, хотя вокруг снег. Легко и тепло, словно в ванне.
- Пап, что ты улыбаешься, думаешь, так весело? Мне вот совсем не весело разыскивать, где ты тут улегся!
Ага, шея не двигается, но взгляд можно повернуть в сторону голоса.
Рядом с ним стояла Настя. Вот она наклонилась к нему и даже присела на корточки. В своей маленькой телогрейке и со смешно торчащими косичками.
- Ребенок, а ты откуда? - прошептал Андрей разбитыми губами.
- Мама за тобой послала! Вставай, тебе надо сесть на машину и ехать за нами, мы домой хотим! А ты тут ленишься!
- Доча, я не ленюсь... Я вас с мамой защищал.
- Вечно ты решаешь какие-то мировые проблемы! - сказала Настя явно цитатой из маминой речи.
- Слушай, Насть, я, наверно, не встану, я так упал сильно. Смотри, все лицо расцарапал. Извинишься перед мамой за меня, ага? А вас дядя Алеша с тетей Олей заберет.
- Не хочу, чтобы дядя Алеша! - девочка капризно покрутила головой и взяла его за руку, - Ты же мой папа, а мамин - муж! Вставай! Что это такое - лежит и меня не слушается! И ничего ты не расцарапал, обманщик!
И Андрей встал. Отряхнулся, посмотрел на догорающую в кювете "Ауди", возле которой уже остановилось несколько машин, на лужу крови на грязном снегу в том месте, где он лежал, на звездное небо над головой... И, ласково сжав ладошку Насти, быстро зашагал обратно. Ведь навыков у него было - всего ничего, а "девятку" еще нужно развернуть в сторону трассы...
Л:
За окном едва светлело, небо становилось синим, а яркие далекие окна уже горели ярче последних звезд. День обещал быть насыщенным, нужно было еще хоть немного поспать… Но, пролежав с открытыми глазами, уставившись в пятно на потолке, Люба так и не уснула. Снова – к окну. Кажется, вон та машина стоит тут уже не менее двух часов? А теперь ее глянцевый бок отражает первые лучи солнца. Ветки деревьев окрасились в розовый цвет, тень от здания, в котором находилась Люба, медленно-медленно отползала к окнам. Очень медленно…
Чтобы скоротать время, Люба принялась укладывать в сумку вещи. Затем вынимать их и укладывать снова – они не умещались, надо же, «обжилась» за несколько дней как! Когда комната снова приняла вид больничной палаты, девушка вышла в коридор – там хоть немного веселее.
- Уже гуляешь? – улыбнулась ей Тамара Константиновна, застегивая на ходу белый халат. Она очень хорошо запомнила Любу из-за того случая с зачетом.
- Да… Не сидится… Я бы домой пешком уже пошла. Вы ведь меня отпустите?
- Ну, а что с тобой делать… Может, и не отпустила бы, да ведь спокойно мне – коллеге в руки передаю! – отшутилась женщина и торопливо зашагала дальше по коридору.
«Значит, восемь часов уже пробило… Потом девять, обход, и… Домой!» - с этой мыслью Люба снова помчалась в палату, у нее вдруг появилось много дел. Она приготовила одежду и одеялко для Котенки – пусть лежат на видном месте, достала из пакета, что принес вечером Андрей, и свои джинсы… Вот растяпа! А про свитер она и забыла ему сказать! Хорошо, что сейчас спохватилась…
Через несколько минут она уже стояла внизу, у телефона-автомата, напряженно слушая гудки – хоть бы Андрей еще не успел куда-нибудь убежать с утра пораньше! И облегченно вздохнула, когда услышала в трубке его голос.
- Доброго-доброго утра, солнышко! Как хорошо, что ты дома… Свитер, Андрюш, прихвати, пожалуйста, я совсем забыла о нем…
- Доброго, Любушка…
Люба прислушалась. Даже не голос, не слова, а тишина между ними звучала как-то странно. Не грустно, не тревожно, а как-то непонятно, непривычно.
- Андрюшенька, а что у тебя с голосом? Я разбудила тебя, да?
А:
- Ага... - ответил Андрей и протяжно зевнул, - Ой, ну, ни фига времени-то! Уже полдевятого, что ли? А будильник-то...
- С добрым утром, соня! - улыбнулась Люба.
- Угу, солнышко... Да я, в общем, и спать-то недавно лег, в пять...
- Ой. А что случилось? Опять шабашку до утра чинил?
- Да как сказать? Тут по ночам чудеса какие-то происходят. Короче, надо скорее забирать уже вас оттуда, пока я не спятил окончательно!
- И чем же это ты занимался ночью? - Люба шутливо постаралась сказать это "подозрительным" тоном.
- А я шел домой, бинокль у приятеля забирал, они с отцом позавчера на охоту ездили, он у меня взаймы просил. Ну, посидели, потрепались, они меня лосём угостили и я пошел.
- А шел-то по синусоиде?
- Нормально шел. Иду, короче, вдруг из подворотни вываливает компания, пять рыл, трое ребята крепкие такие, я их не знаю, с ними две бабы. Стоять. Сваливать некуда, я к стене прижался, ну, думаю, привет. Ни ножа ни бутылки с собой, рюкзак только с биноклем и мелочевкой. Говорю - какие проблемы? Они - снимай рюкзак.
- И ты, конечно, стал драться! - вздохнула девушка, - Андрюшка, беда мне с тобой...
- Куда драться, мне жену с дитем забирать, а пять рыл так отделают, что на улицу не выйдешь... Я говорю - многовато вас, ну, что делать, снял, всё, спрашиваю? Сигарет-то, типа, пару штук оставьте. А темень, не видать ни хрена. Отдают мне пачку и всем хором орут "Поздравляем!". Я спрашиваю - охренели орать-то... Ну, прикольно тварям, смеются. И дальше начинается настоящий кавардак, Люб. Суют мне какие-то ключи и ксиву. Я говорю "Братва, давайте уже в стороны как-то, мне домой пора!" Стоять! Типа, нам просто поменяться надо было, рюкзак махнуть вон на ту машину, это от нее ключи. И на правах фотка на тебя похожа.
- Ага, ага! А что дальше?
- Мы, говорят, Любашины друзья, а сами все "Три-четыре, па-здря-вля-ем!!!". Я сказал - заткнитесь орать, это Любу надо поздравлять, а не меня. Давайте мне рюкзак, и спасибо. А мне говорят - мы ей маленькую машинку прислали, а тебе вот настоящую, давай, мол, прокати нас теперь, а то ты фуфло двинул, бухалово не устроил, мы в обидках и вообще не поняли, кто у нас Любу забрал.
- Вот как? Ага! Интересные ребята! - сказала Люба. По ее тону было ясно, что она не верит ни одному слову, но подыгрывает Андрею.
- А мне чего, пофигу, я говорю - мы сами к ментам поедем или они к нам? Тачка-то в угоне по мокрухе, а я за рулем. А они - нет, нет, чистая тачка, чей-то там брат себе новую купил, а эту не знает, куда деть. И, типа, давай Андрею с Любой подарим, а то продавать за...мучаешься.
- Ух-ты! А ты?
- Сели, баб по коленям рассадили, я ее завел, кое-как по домам их развез. Сказали, права пока на чужое имя, а дарственную мы тебе потом принесем. А свои права получишь и сам себе подаришь.
- Офигеть! И ты всю ночь их катал?
- Далеко живут... Задолбали орать "Поздравляем", да еще музон на полную врубили, а на кассетах все блатняк какой-то.
- Бедный мой муж... И куда ты этот подарок дел?
- Дак, а чего, приткнул к подъезду, пальцы на руле вытер и домой пошел.
- Умница какой! Андрюшка, как же хорошо, ты так нервничал из-за меня и вообще, а тут пришел к другу - и отдохнул! Я совсем не против, я не ругаюсь, ты молодец. А ликер вы с Геннадьичем и Ольгой допьете, когда мы домой приедем, да?
- Конечно, так много всего произошло, надо отметить уже... Я так подумал - хорошие ребята, не жаль в обмен рюкзака и бинокля.
Люба звонко рассмеялась.
- Ничего страшного. Главное - сам дойти смог!
- Доехать. Ничего такой подарок, только мне учиться надо на права. А так - вроде нормально едет, только я не газовал, опасно, вдруг не справлюсь...
- Ты у меня со всем справишься, если нужно будет!
- Да... - ответил Андрей, - Для тебя. Для тебя - со всем.
Потянулась пауза.
- Со всем-всем! - сказала Люба.
- Тебе выписку принесли?
- Нет еще. Наверное, после обхода.
- Ладно. Я сейчас приеду, свитер привезу. А потом уже все вместе, с Геннадичем явимся. Ладно?
- Да зачем, тогда и возьмете свитер.
- Надо, - ответил Андрей, отыскав на столе брелок с ключами от "девятки", - И еще... Ее зовут Настя.
Л:
- Кого? – удивилась Люба, ведь в рассказе Андрея было много действующих лиц.
- Котенку. Зовут Настя. – повторил Андрей.
- А знаешь… Я тоже об этом подумала… Под утро уснула, а мне тайга снилась… И гроза. А потом – я услышала смех той девочки, Насти, во сне. Открыла глаза – а это наша Котенка приехала завтракать, представляешь! Я и подумала, пусть бы Котенка Настей была.
- Думаешь, это был сон? – спросил Андрей.
Люба хотела, было, ответить, что, конечно же – сон! Она спала, звук из сна просто превратился в звук наяву! Но тон Андрея показался ей каким-то странным. То ли задумчивым, то ли грустным, ей даже показалось, что в его голосе звучат нотки разочарования. Наверное, он подумал, тот поход – и гроза, и маленькая хозяюшка, явившаяся из тумана, и всадники – сейчас уже кажутся ей лишь сном? Решила Люба и ответила иначе:
- Нет, милый мой… Все это было на самом деле… Все действительно случилось, правда?
- Правда, - коротко ответил Андрей и добавил, - Я сейчас приеду.
- Ага, Андрюш, только через полчаса Котенку… Настю принесут кормиться, ты к окошку подойди сначала – мы тебе рукой помашем, ждать будем…
… В этот раз даже суровая медсестра почему-то улыбалась, входя в палату с голосистой девочкой на руках. Когда за медсестрой закрылась дверь, Люба заняла удобную для наблюдения позицию – подальше от стекла, чтобы видно их с Котенкой не было. Конечно, она рисковала пропустить Андрея, если тот будет идти недалеко от стены. Но Андрей шел далеко от стены. Даже не шел…
Сначала внимание Любы привлекла странно движущаяся по дороге черная машина. Если траекторию ее движения еще кое-как можно было объяснить гололедом, то чем объяснить то, что машина уже трижды резко тормозила, вероятно, заставляя водителя «клевать» руль носом – Люба не знала. Глянцевая краска гордо блестела на солнце, а в затонированных стеклах отражались все окна больницы. Где-то среди этих окон было и то окно, за которым стояла Люба и удивленно наблюдала за происходящим, а малышка у нее на руках, как ни в чем не бывало, завтракала, громко причмокивая. Наконец, автомобиль остановился, очень резко затормозив прямо у ног пешехода, смело переходящего дорогу по «зебре». Пешеход испуганно отскочил, вскинув руки. Затем он принялся махать этими руками в сторону водительского стекла, вероятно, рассказывая при этом транспортному средству, как он рад его видеть. Но машина невозмутимо завершила свой маневр – «переползла» двумя колесами через бордюр и встала неподвижно, аккурат на «зебре» остальными двумя колесами. Люба гадала, в каком же состоянии водитель этой машины? Наверное, сейчас он просто вывалится из открывающейся двери?
И не хотела верить своим глазам, когда из этой двери появился Андрей. Он, кажется, что-то говорил яростно жестикулирующему пешеходу, кланялся и прикладывал ладошку к груди. В ответ на его слова пешеход ускорил шаг, затем и вовсе побежал. А Андрей спокойно направился к окну Любиной палаты.
Люба положила уже уснувшую Настю на кровать и прислонилась лбом к оконному стеклу, чтобы Андрей смог увидеть ее. Она схватилась ладошками за щеки, и жест этот означал «я в шоке»…
А:
Под окном Андрей кивнул и виновато развел руками, указывая в сторону машины, затем поводил рукой в воздухе, приглашая Любу спуститься в холл, но девушка покачала головой. Выразив на лице удивление, он потряс полиэтиленовым пакетом, в котором угадывался теплый Любашин свитер. Люба в ответ взяла Настю в руки и показала ее Андрею. Андрей закивал, постучал пальцем по наручным часам, потом достал из кармана какой-то документ, стал показывать то на него, то на себя и поднял большой палец вверх. Наверное, это означало, что фотография действительно похожа на нынешнего владельца и ему это нравится.
Люба подняла взгляд на машину и вдруг увидела, что рядом с нею остановился автомобиль дорожной инспекции. Несомненно, "девятка", торчавшая в совершенно неположенном месте, привлекла внимание гаишников. Люба быстро положила ребенка обратно и испуганно сложила из рук крест, указывая взглядом на машину и запрещающе мотая головой. Андрей повернулся и, подняв кулак, словно собираясь кого-то бить, побежал к пешеходному переходу.
Люба, проследив за ним, снова прижала ладошки к пылающим щекам. Что он делает? Он же сейчас попадется с не своими документами!
Но Андрей отвесил патрульному глубокий поклон. Оживленно жестикулируя, показал на дорогу, на красный огонь пешеходного светофора, пошевелил в воздухе пальцами, изображая бегущего человека, а потом "покрутил руль". Из всей этой пантомимы Люба поняла, что какой-то человек бежал на красный сигнал, но Андрей успел свернуть и не задавил его, а теперь машина сломалась и не может слезть с бордюра.
Словно подтверждая ее версию, Андрей предложил патрульному заглянуть под машину, потом открыл капот и даже извлек откуда-то веревку и показал в сторону его машины. "Ходил за помощью, но никто не согласился, вы поможете сдвинуть ее с бордюра?" Патрульный поморщился и отрицательно повертел головой, затем что-то сердито сказал Андрею. Наверное, "Убирай ее сам, да побыстрее!", после чего патрульная машина уехала.
Как ни была Люба поражена появлением Андрея на непонятно откуда взявшейся машине, она все-таки улыбнулась.
- Дипломатия... - прошептала девушка.
Между тем Андрей закрыл капот, сел в машину и смело попятился с бордюра, заставив проезжавшую легковушку испуганно шарахнуться в сторону. Но, видимо, "девятка" и сама испугалась гаишника. Подчиняясь рулю, она свернула с дороги и, наверное, остановилась где-то за углом, у ворот.
Л:
Сейчас Любе как никогда не терпелось передать Настю в заботливые руки няни-медсестры. Пулей помчалась она в холл, увидеть Андрея. Второпях даже не заглянула в зеркало, чтобы выглядеть прилично, хотя бы причесав лохматую голову.
- Чудо мое! Я же изо всех сил думала, что ты пошутил про машину! – воскликнула Люба, с улыбкой приближаясь к Андрею.
Но тут же ее собственное лицо перекосилось от ужаса, стоило ей осознать, как выглядит сейчас лицо ее любимого. На щеке – синяк и глубокая царапина… Царапины поменьше рассредоточились равномерно по остальной части милой его мордахи. Губа разбита и слегка напухла, а лоб украшала красивая ссадина, которую едва прикрывала челка.
- О, боже… Андрюшенька, тебе больно? – Люба протянула руку к его лицу, да так и не осмелилась дотронуться, чтобы не причинить боль, - Ты все-таки в драку полез, да? Нет… Они полезли, конечно же… Горе ты мое… - Она взяла ладошки Андрея, а его лоб в тот же миг сморщился от боли. На руках тоже хватало ссадин. Люба собрала всю волю, чтобы не разреветься. – Андрюш, доктору ты, конечно, не показывался, да? Под одеждой ты, наверное, еще красивее… Где у тебя болит, солнышко?
А:
Андрей бросил пакет со свитером на подоконник и, широко улыбаясь, обнял девушку.
- Да это ерунда, видела бы ты, как я сейчас машину припарковал, аж воронье с дерева улетело! А гаишник сказал, что если я сейчас не уберусь с перехода, нам штраф на всю стоимость машины придется платить!
Люба всхлипнула, уткнувшись в его плечо.
- Любаш, все нормально... Ну, я же не знал, что у них прикол такой, мы подрались слегка, да. Но они не виноваты, я сам кинулся, а они просто меня скрутили да по дороге поваляли. Я в порядке, никто меня не пинал.
- А синяк и губа?
- Я никак не успокаивался, Люб... Да заживет, все хорошо.
- Да, как тогда, с полетом по лестнице?
- Ну, нет, конечно, теперь мне есть, кого терять и для кого беречь себя... Для тебя и Насти. Кстати, мамуля сегодня под вечер приедет, я еще и от нее получу. Слушай, все, норма, не реви... Давай, бери свитер, а я поехал, Ольга с Геннадьичем меня потеряют.
Л:
- Не бойся, мы с Настей тебя прикроем, не влетит тебе от мамы, - все еще пряча лицо в складках куртки на плече, улыбнулась Люба.
- Да-а… Спасительницы вы мои, - совсем без иронии ответил Андрей, погладив девушку по спине.
- Андрюш… У тебя точно ничего не болит? – строго спросила Люба и, подняв голову, заглянула в его глаза, - И ты не пьешь никаких таблеток, чтобы не болело… Как тогда?
- Конечно, точно! Смотри – руки шевелятся, ноги целы, - в подтверждение своих слов Андрей несколько раз согнул и разогнул руки, в результате этой «утренней разминки» Люба снова оказалась в объятиях любимого.
Она облегченно вздохнула.
- Да я тебе и так верю… Совсем не обязательно ветер руками гонять… - Люба прижалась к плечу щекой, однако, все равно прислушивалась, старалась уловить, может, какое-то напряжение в мышцах Андрея из-за боли… Успокоившись, не почувствовав ничего подозрительного, она вдруг принялась размышлять вслух, - Значит… Ты не шутил по поводу ночной встречи… И машину я видела, это тоже не шутка была… Андрюш… Но ведь так не бывает, чтобы машину взяли – и просто так подарили… Солнышко, тогда где же она взялась? И права…
Вопрос Люба произнесла почти шепотом, и замерла, даже не дыша, ожидая ответа.
А:
Андрей погладил ее по голове. Спрятавшись под воротник куртки, Люба ощущала его тепло, слышала быстрый ритм сердца. Андрей молчал. Может быть, он ждал, что Люба будет ругаться? Прошла минута...
- Я не знаю... - сказал он тихо, - Если бывает, что девчонка сбежала с аутсайдером... Прошла через боль, слезы, унижение, через страх... Если существует Настя в тумане и те четверо, если на руках появились кольца, а потом животик, если нам разрешили жить вместе? И если я хотел всего лишь сделать так, чтобы нам было хорошо, и нам стало хорошо, только благодаря твоему терпению? Значит, это может быть? Надо просто поверить в то, что мы видели сами? И в то, что кто-то поверил в нас, да?
- Да... - прошептала Люба.
- Тогда вперед. Мы вернемся домой, этот поход закончится, мы победили! Осталось чуть-чуть... Оля с утра уже за цветами побежала, а я сказал, что метнусь по друзьям пиджак искать.
- Андрюшка... Забери нас прямо сейчас, я тебя никуда больше не отпущу. И так надолго не оставлю...
- Глупыха, мы обидим кучу народа. Я тебе обещаю - я поставлю машину и больше не сяду, пока не научусь. Веришь?
Л:
- Верю, солнышко… - все так же тихо, но уверенно ответила Люба, снова взглянув в глаза. Только теперь она не искала в них подтверждения, наоборот, сама подтверждала свои слова.
- Вот и хорошо…
- Мы потом расспросим у них, какой это богач такие подарки раздает… Просто из интереса, ага? Мы же и так знаем, что чудеса мы с тобой заработали честно… Самые-самые волшебные…
Андрей молча посмотрел на часы, подняв руку за спиной прижавшейся к нему Любы.
- Любаш, ты обход прозеваешь. Беги… А мы скоро будем…
- Андрюш… - Люба отчаянно покачала головой, - Я же видела, как ты ехал! Я знаю, ты хотел меня обрадовать, и у тебя совсем крышу снесло от счастья… Но сейчас-то уже всё, нет необходимости себя опасности подвергать, правда же? Я очень бы волновалась бы, да с ума сойду вместе с тобой, если буду знать, что ты где-то на дороге в машине! Солнышко… Давай, я попрошу кого-нибудь с опытом… Да вот, со двора парней, у Никуши точно права есть, я знаю, что он машину водит, помнишь ведь его? Попрошу, чтобы сейчас приехал и за руль сел, а мы бы рядом… А Геннадьич с Олей – на своей… Так и доедем, и никто переживать не будет… А сейчас ты нас здесь подождешь, ладно?
А:
С Андреем что-то происходит, его улыбка стала чуть заметной, а взгляд - каким-то спокойным и мечтательным. Он задумчиво посмотрел на девушку и ответил:
- А что, идея хорошая... Мне править - только нервы трепать, ты правильно говоришь, Люб. А он точно согласится помочь?
- Если дома, то согласится, я сейчас позвоню!
- Слушай, да, чего-то я устал от такой беготни, да и ты нервничаешь. Монетки-то есть?
- Конечно, есть, - ответила Люба.
- Ну, тогда ты и Ольге с Геннадьичем звякни, скажи, чтобы меня не ждали, я уже здесь. Пусть берут калым и цветы и подгребают сюда. Или мне самому звякнуть? Я бы покурить пошел...
Л:
- Погоди, Андрюш, покуришь… Давай сразу с водителем уладим, чтоб уж спокойно совсем…
- Ладно, - послушно кивнул Андрей и стал спокойно наблюдать, как Люба ищет нужную монетку, дрожащими руками торопливо запихивает ее в щель монетоприемника телефона-автомата.
Так же спокойно он смотрел, как Люба растерянно слушает длинные гудки в трубке… Кладет ее на рычаг, снимает и торопливо набирает номер снова. Затем снова вешает, вдруг радостно улыбается и набирает еще раз.
- Погоди, я еще Саньке звякну, соседу! Брат у него – точно водитель, он… - объясняла она Андрею, но внезапно трубка у нее в руках ответила человеческим голосом.
- Сашка! Как хорошо, что ты дома… Саш, это Люба, узнал? - радостно прокричала Люба в трубку, - Я тут Никуше звоню, нам помощь нужна… А его дома нету.
- Нету, конечно, он у меня! – засмеялась трубка, - Как дела, Любаш? Стряслось что-то снова?
Сбивчиво объясняя, стараясь как можно короче, в чем заключается просьба, а заодно – и как дела (потому, что Санька, конечно, краем уха что-то слышал, да не вникал в разговоры соседей), Люба не забыла поинтересоваться, есть ли у Никуши желание, возможность и, главное, водительские права, чтобы помочь им с машиной… Уладив все вопросы, Люба со вздохом облегчения бросила телефонную трубку на место… Улыбаясь, как победитель, отчиталась.
- Все, Андрюш… Порядок! Будет минут через двадцать, а в лицо ты же его помнишь, наверное…
- Помню, - улыбнулся Андрей.
Люба подняла к себе его руку, посмотреть на часы. Улыбки и след простыл.
- У-у… Я побежала, солнышко! Тебе придется Оле позвонить самому… Ничего, время есть еще, покурить успеешь, - достав из кармана халата несколько монеток, Люба торопливо отыскала нужные и вложила их в ладошку Андрею, - Вот, чтобы ты потом не искал, у меня остались… Бегу, Андрюш, не скучай! Вернемся вдвоем! – уже из коридора долетали последние слова.
А:
- Ага, Оль, вы меня не теряйте, я на месте уже... Искал пиджак, никого не нашел, да так и приперся сюда. Так что вы подкатывайте. Короче, тут еще один паренек подъедет, друг наш общий, прикинь, кортеж из двух машин получится, с лентами, резиновой бабой на капоте... Ну, как на свадьбе привязывают, раскоряченную такую, ногами вперед. Классно, да? Нет, я не пьяный... Да, с такой-то рожей. Нет, Оль. Нет, я Любино и мамино наказание, а твое - это Алексей Геннадьич... Мне тоже жаль Любу. Да говорю же, я не пил ни вчера, ни сегодня! Я просто подрался. Ага. Давай, ждем!
Андрей повесил трубку, нашарил в кармане пачку сигарет и вышел на крыльцо отделения.
Л:
Бросив последний, прощальный взгляд на свое временное жилище, Люба даже не стала подходить к окну. Что она там увидит? Скорей всего, ее уже ждут внизу, в холле… Наконец – свежий воздух, наконец – домой… Девушка мерила шагами комнату, держа в руках бумаги, а пакет с вещами уже стоял чуть ли не на пороге. В дверь заглянула плечистая медсестра, а в руках у нее – уже была нарядно «упакованная» Настя. Точнее, это был огромный сверток из толстого одеяла, украшенный розовой ленточкой, даже в мощных руках медсестры он выглядел большим. Люба быстро схватила свой пакет и поспешила за ней вниз…
В холле уже выстроились в шеренгу радостные встречающие – Ольга с Геннадьичем, Андрей с букетом цветов и паренек в чуть помятой куртке, взъерошенный, будто его недавно разбудили. Следующая сцена проходила без слов, как в немом кино.
Медсестра, с суровым серьезным выражением лица, торжественно подошла к Алексею Геннадьевичу, видимо, посчитав его самой подходящей кандидатурой для вручения красиво упакованного подарка. Доктор не сразу понял, чего от него хотят, и спокойно наблюдал за движениями женщины. Ольга метнула грозный взгляд сначала на Андрея, затем на медсестру. Та застыла в нерешительности. Андрей, заворожено смотревший на Любу в новом облике, словно очнулся от Олиного взгляда и протянул цветы Любе. Медсестра, поняв, что ошиблась, даже не смутилась, а подозрительно уставилась на папу с исцарапанным лицом, будто раздумывая, отдать ли ему сверток, или все же оставить себе… Делать нечего – с сожалением взглянув на маленькую мордаху, выглядывающую из глубины свертка, все же вложила драгоценный подарок в его протянутые руки.
- Не бойся, Андрюшка, она спит, - первой нарушила тишину Люба, улыбаясь, с трудом сдерживая смех.
Настя согрелась в своем мягком и теплом гнездышке, утонула в пушистом одеялке. Она спала крепко, но Андрей нес сверток, так осторожно ступая, будто боялся ее разбудить. Медленно-медленно спустился с крыльца… Тихо-тихо прошел мимо машины Алексея Геннадьевича, никак не отреагировав на открытую для него заднюю дверь, а лишь внимательно глядя то на спящее личико дочки, то на дорогу. А Люба держалась рядом, легонько поддерживая, скорей, подстраховывая Андрея, несущего самую большую драгоценность…
- Люба?.. Вы куда? – удивленно спросила Ольга, когда ребята прошли мимо машины, вслед за взъерошенным парнем.
- Оленька… Алексей Геннадьевич… Не сердитесь, так получилось. Мы и сами не ожидали, честно! Не волнуйтесь, у нас аккуратный водитель, а у подъезда мы с вами встретимся, - ответила Люба.
Ольге ничего не осталось, как оторопело наблюдать, как они садятся в черную «девятку», припаркованную у ворот.
А:
Стол накрыли лишь к вечеру - сначала ездили на вокзал встречать Людмилу Николаевну с московского поезда, потом приходили подруги Любы, натащив кучу подарков, ужасно стесняясь и любопытничая, потом явилась завуч из медицинского колледжа, предложившая Андрею неделю выходных без отработок и две упаковки памперсов (оба подарка были с удовольствием приняты), потом приходила сестра Любы с мужем, потом еще кто-то, потом никак не могли утихомирить детей и уложить их спать...
Алексей Геннадьевич с шипением свернул пробку с бутылки шампанского.
- Правила по старшинству, однако Андрей кое-что обещал нам, будет невежливо держать родных в неведении... - сказал он.
- Да, - ответил Андрей и обвел присутствующих взглядом.
Две мамы, Ольга, Люба, Алексей Геннадьевич... Они смотрели на него, ожидая ответа.
- Спасибо тебе, Любушка, и вам всем тоже огромное спасибо. Жизнь - она так поворачивается, вы извините меня за мой внешний вид... Единственное, чего я хочу... Наверное, поблагодарить вас, что вы поверили в нас с Любой, дали нам возможность построить все это вот так, может, не совсем стандартно, может, слишком смело, слишком глупо, да? Но мы надеемся только сами на себя, мы принимаем помощь, но не требуем ее. Это обидно вам, типа, вы нам не нужны. Вы нам очень нужны! И я просто хочу, чтобы с появлением Насти это ваше понимание - оно стало еще крепче, нам будет очень трудно, но мы очень любим друг друга. Не сердитесь, ладно?
- Да что ты, Андрей, разве мы сердимся? Мы вас поздравляем!
- Спасибо! - улыбнулся Андрей, принюхиваясь к шампанскому в своем бокале, - Обалдеть, ни грамма не пил все эти дни, шибает... В общем, та черная машина, которую вы видели, она теперь наша с Любой. Наши друзья решили меня разыграть, а я их не узнал, не понял, полез в драку, от этого вам и краснеть пришлось сегодня в роддоме. Все уже выяснилось и все в порядке. Только надо подождать, пока мы получим права, а пока я уже придумал, куда ее деть, у ребят гараж пустой... Да все, в общем, отлично, только я не знаю, чем компенсировать Любе всю ту боль, которую она перенесла...
- Ну, понес... - сказала Людмила Николаевна, - Да Люба-то вон улыбается, глаза от стакана подними?
- Любовью и компенсируешь, - заметила Ольга.
- Обязательно компенсирую!
- А, ну так я всю жизнь компенсации предъявлять буду! - рассмеялась Люба, - И принимать...
- Тогда давайте пить, - кивнул Андрей, - Все равно мы все устали...
Л:
На несколько секунд воцарилась тишина. Кажется, присутствующие ждали продолжения тоста, или протянутого бокала в руке тостующего, который означал бы конец речи… Но Андрей почему-то задумался, разглядывая жидкость в прозрачном стекле. Оля пожала плечами и подняла бокал вверх. Раздался негромкий звон бокалов – уютный, домашний. После первого же выпитого бокала потекла теплая беседа. Мирная, уютная болтовня, даже Андрей с Ольгой почему-то не стали друг друга радовать колкостями. Всего понемногу – от предположений, кем станет девочка, когда вырастет, до воспоминаний мам, какими были Андрей и Люба в детстве… За темным окном качался свет фонаря, желтый и радостный.
Вдруг из-за двери комнаты раздался тихий плач малышки. Обе мамы немедленно вскочили, готовые развлекать бодрствующую внучку. Люба даже тихонько хихикнула, закрывшись ладошкой – надо же, сколько нянек!
- Ей просто кушать пора, вот и проснулась, - перевела она смысл Настиной песенки и вышла к ней.
Видимо, плач голодного ребенка напомнил Ольге, что пора бы и ей домой. Когда Люба вернулась, соседи, извинившись, уже ушли к себе. Вскоре засобиралась и мама… Пока Андрей ходил провожать ее до дома, хозяйки уже навели чистоту. День выдался насыщенным, и Люба, и Людмила Николаевна валились с ног от усталости. Пожелав друг другу спокойной ночи, все разошлись по комнатам.
…В комнате, куда переехало молодое семейство, слабо-слабо горел маленький ночничок. Андрей склонился над кроваткой и долго-долго задумчиво смотрел на дочь.
- Андрюшка, смотри, а губки у нее – твои, - улыбнулась Люба, угадав, что папа разглядывает крохотное личико.
- Так маленькие еще, не понять…
- Твои, твои… И глазки – твои, особенно, когда ты щуришься без очков, - пошутила она, но Андрей почему-то даже не улыбнулся.
- А что же у нее от тебя тогда? – серьезно спросил Андрей.
- Ну… - Люба сделала вид, что размышляет, - Ниже талии – точно на тебя не похожа!
Снова шутка пролетела мимо Андрея.
- Андрюшенька, ты чем-то расстроен? – взволнованно спросила.
- Наверное, устал просто… Все в порядке, Любаш… Просто устал…
… Свет погас. Только все тот же качающийся слабый желтый свет фонаря выхватывал из темноты маленькое Чудо в кроватке… А рядом – уютно устроившуюся на любимом сильном плече девушку. Андрей сжал ее ладошку, не желая отпускать теперь ни на минуту… Наверное, он улыбнулся, когда пальчики в его руке стали вздрагивать – значит, Люба рядом, но потихоньку ускользает в царство Морфея…
А:
Люба заснула, уютно дыша и щекоча его шею непослушным локоном волос. Андрей закрыл глаза, но сон не приходил. Он и не придет, пока усталость не возьмет свое, так же, как и в предыдущую ночь, когда он заснул только за час до звонка Любы. Да и сон ли это был? Просто какая-то глухая темнота...
"Черно-белые", блондин и брюнет. Эти лица Андрей видел отчетливо и прогнать их было никак невозможно... Наверное, на экспертизе уже выяснили, что в салоне был взрыв, уже установили, какое вещество взорвалось и с помощью какого устройства. Уже чьи-то часы отсчитывают время, когда сюда придут люди в форме и скажут, чтобы он собирался и шел с ними. Это не страшно. Страшнее другое - лица Любы и Насти, да и остальных... Настя будет совсем большой, когда он вернется. Если вернется...
Можно ли было избежать? Наверное, да, но у него не было времени раздумывать. Как угодно... Какой-то шанс остаться в живых. Люба простила бы его. И простит сейчас. Это ринг, где он сражается за счастье - его собственное, Любы, Насти. И он победил, да, но приятно ли ощущение победы? Нет. Надо было решать по-другому. И эти мертвые навсегда останутся стоящими перед его глазами. Значит, придется жить с этим, а потом - они тоже простят его.
- Любаш? Солнышко? - прошептал Андрей.
Дыхание Любы изменилось - вот здорово, она слышит его, прислушивается.
- Люб, я убил двух человек.
- Ммм... Ага, встаю... - сонно ответила она.
- Лежи. У меня не было выхода, точнее, был, но я не подумал.
- Ага... Утром подумаешь... Спи, мой хороший.
- Они угрожали нашему счастью. Тебе.
- Спи, Андрюшенька, - Люба пошевелилась, удобнее устраиваясь на его плече, - Никто мне с тобой не страшен...
- Правда? - улыбнулся Андрей.
- Ага...
- Я люблю тебя!
Но Люба, вымотавшаяся за все эти дни, просто счастливо вздохнула, почесала нос о его небритую щеку и ее дыхание стало ровным, как маленькие волны в тихую погоду...
ФИНАЛ
Продолжение следует Часть третья
© Copyright: Ютса Флай, 2014
Свидетельство о публикации №214040801781
Свидетельство о публикации №214040801781
Рецензии