Золото лешего Часть четвертая

А:
- Здравствуйте! – сказал Андрей бабушке-вахтерше, - Ага, слышу-слышу!
- Здравствуй, Андрей! Да уж заканчивают, спускались за чайником!
- Я сегодня поздно, Ива Семеновна…
- Как дела в институте?
- Четвертый курс есть четвертый курс… - улыбнулся Андрей, - Тюрьма! Но отношение, как к докторам. Везет Любе – она в этом году уже выпускается!
Распространяясь эхом по металлической лестнице, с верхнего этажа молодежного клуба, в разговорной речи именуемого «Шило», приглушенно звучала музыка. Поднимаясь, Андрей прислушивался к мелодии, но она не напоминала ему ничего из того, что он знал. Новая песня?
Звуки на секунду оглушили его, когда он открыл дверь и вошел в студию. Впрочем, студией эту комнату называли только свои. Какая же это студия? Большая квадратная комната, до тесноты заполненная аппаратурой, скорее, напоминала склад. Колонки пришлось даже развернуть в противоположные углы, иначе звук не годился совсем никуда. Относительной свободой обладали разве что барабанщик, восседавший даже на чем-то вроде подиума и вокалист у микрофонной стойки. В противоположном углу за микшерским пультом спрятался оператор, а напротив него, за столом на угловом диване, болтала ногами Настя. Настя, судя по всему, наслаждалась одновременно двумя вещами – музыкой, в такт которой она подпрыгивала на месте, и большой шоколадкой, которой доча уже перепачкала все лицо. Правда, рукава красивого зеленого свитера, совсем недавно полученного от бабушки Тани в день пятилетия, были аккуратно закатаны. Интересно, сама сообразила или мамин приказ? Скорее всего, сама, она старается быть послушной, когда мама пораньше забирает ее из садика.
Хотя дверь, обитая пенопластом, была открыта всего пару секунд, акустическое давление в комнате изменилось и музыканты повернули головы. Кто-то просто кивнул, кто-то пошевелил губами, не стараясь перекричать музыку, Настя вскочила с дивана и кинулась обнимать папу, не выпуская шоколадки из зубов.
- Как будто кто-то тебя любил...привет, Андрюха…И слезы уходили в дождь!.. – пел Сява.
Андрей кивнул всем присутствующим и шутливо потянул Настю за косичку, другой рукой пытаясь похитить у нее шоколад. Настя скорчила недовольное лицо и замотала головой, шоколадка обломилась и Андрей поднял трофей повыше. Настя, прыгая вокруг отца, безуспешно пыталась вернуть свою вкусняшку.
Люба, не отрываясь от сложного витьеватого скрипичного соло, улыбнулась им. Сегодня они, кажется, обменялись наушниками со Светой, клавишницей, потому что громадные мягкие амбушюры сползли Любе на щеки. Света, наоборот, была в маленьких наушниках с торчащим микрофоном. Заметив такую несправедливость Андрея по отношению к единственной маленькой слушательнице, Света быстро нажала рукой какую-то кнопку и из колонок послышалось громкое «Бип!».

Л:
Настя тут же засмеялась, будто этот звук включил в ней какую-то смешинку, она любила, когда тетя Света игралась с ней. Задумается ребенок, заскучает, сидя на диване, когда репетиция уже ей надоест, заслушается… И вдруг – из колонок звучит «чужая» нота, и Настя, уловив неправильное движение музыки чутким слухом, хохочет от души.
Дождавшись конца композиции, Андрей хлопнул в ладоши, и Настя подхватила и продолжила аплодировать. Передвинув наушники на шею, но не снимая их, Люба подошла к Андрею, насколько позволял шнур, и таки дотянулась, чтобы поцеловать его. Для этого ей пришлось вытянуть шею, чем она развеселила Настю еще больше.
- Привет, любимый, - громко сказала Люба, перекрикивая звучащую в ее голове громкую музыку.
- Привет, солнышко, - улыбнулся в ответ Андрей, так забавно прозвучал ее крик, - Я сегодня как раз к шапочному разбору успел?
- Успел, успел, - вступил в разговор оператор, выбираясь из-за пульта и жестом приглашая Андрея занять его место,  - Андрюх, покрути пока ручки, будь другом? А то уши уже опухли – так курить хочу!
- Ну куда ты! Накуришься еще, последний раз прогоним давай – и по домам! – возмутилась Света.
Но Андрей уже кивнул, согласившись, а оператор, не обращая внимания на возмущение, быстро сбежал из студии, закрыв за собой дверь. По пути к операторскому углу, Андрей задержался возле Любы, поправляя неудобные наушники.
-  Это мы со Светой махнулись, - объяснила Люба и тихо добавила, хитро улыбаясь, - Но мои звучат лучше.
Настя, поняв, что ничего больше не угрожает ее шоколадке, устроилась удобно на диване и приготовилась слушать. Зазвучала все та же композиция, что Андрей слышал на лестнице, теперь он прослушал ее от самого начала, сосредоточенно  колдуя над ползунками и ручками пульта, а Люба улыбалась, как забавно выглядит серьезное лицо Андрея в огромных наушниках. Кажется, Андрей все же уловил насмешливый ее взгляд, потому, что во время ее соло в наушниках голос скрипки оброс таким диким эхом, что музыканты дружно поморщились. Лишь Настя не обратила никакого внимания на папину шалость, она сейчас представляла себя артисткой – пела, закрыв глаза и раскачиваясь, держа оставшийся подтаявший кусочек шоколада, как микрофон…
Спустя несколько минут музыка стихла, даже жужжание из колонок прекратилось. Ребята засобирались по домам – было уже поздно…

А:
Этим составом "Запретки" играли давно и поэтому особо не занимались обсуждениями композиции. Просто, если кому-то что-то не нравилось, он коротко предлагал сыграть иначе и музыканты сразу же пробовали это на слух.
- У вас новая песня? - спросил Андрей.
- Ага... - ответил Дрэг, бас-гитарист, - "Ушли в дождь", какая-то малолетка из рисовального сочинила, а текст классный!
- Кстати, Андрюх, фотку на альбом принес или старую взять?
- Возьми старую, я вечно молодой! - улыбнулся Андрей.
- Ладно...
Люба уже отцепила звукосниматель и уложила скрипку в футляр, сняла наушники и встряхнула головой, поправляя сбившуюся прическу.
- Та-ак, и кто же это нас такой шоколадиной угостил, мм? - нарочито строго спросил Андрей у Насти.
- Дядя Сява! - ответила девочка, - А дядя Смогил ругался, что я потеряла его фенечку!
- Ага! И какое ты еще хулиганство сегодня натворила? На тебя же жаловались в садике?
- Андрей, не бери дитё на понт! - рассмеялась Света, - Не прокатит!
- Не прокатит, пап! Я послушная! Мне даже дядя Дим обещал подарить цепь!
- Современный ребенок... - вздохнула Люба, стирая носовым платком шоколадные разводы со щек Насти, - Дим, что за цепь ты обещал?
Высокий бородатый барабанщик спустился со своего подиума, растирая руки.
- Цепь как цепь... - задумчиво сказал он, - Велосипедную. И не сейчас, а когда нос до моего плеча задрать сможет.
- От гопа отмахиваться! - заявила Настя под общий хохот, - Это такие комары - гоп-гоп!
Собрались быстро. И вот уже свет вечерних фонарей, отражаясь в снежной каше, осветил им дорогу. Настя, повисая на руках между мамой и папой, ловко перепрыгивала весенние лужи.

Л:
- Настя, не тереби замок на футляре, - строго сказала Люба, заметив, что шустрая дочь ковыряет пальчиком застежку, высвободив руку из ее ладони, когда началась почти сухая дорога, - А то искупается инструмент в луже – что тогда делать?
- А папа говорит, что чистота – залог здоровья! – гордо произнесла Настя, - А еще – что свежим воздухом дышать полезно.
Родители рассмеялись, однако, Андрей стал придерживать крышку футляра на всякий случай.
Поднимаясь по лестнице, ребенок по привычке стал вспоминать свой день. Каждый раз, когда ее забирали из детского сада, по дороге Настя успевала рассказать все новости, и заканчивала свой рассказ обычно уже дома.
- А меня сегодня воспитательница ругала, - пожаловалась Настя.
- Ты же послушная, за что же тебя ругать? – вспомнил Андрей ее слова и изобразил удивление.
- Я же как лучше хотела! Нам было скучно… - обиженно ответила дочь.
- Андрюш, она хотела как лучше! – засмеялась Люба, - Это точно! Мне воспитательница рассказывала… А Настя потом объяснила, зачем она нахулиганила! Сидели, значит, дети на скамеечках, на музыкальном занятии, уныло пели песню. А инструмент там – сам знаешь какой… Расстроен ужасно, настройщика же в сад раз в пятилетку вызывают. И вот вся эта лажа – в уши детям… А наше ушастое чудо терпело-терпело, да и не выдержало! Подошла к пианино, тихо возникла из-за спины музработницы, да ка-ак давай ей помогать – прямо всеми ладошками по всем клавишам! Та с испугу орать начала, в жизни, говорит, в вашу группу не зайду!
- Да-а! Воспитательница меня ругала, сказала, что я хулиганка, а я ей говорю, что на таком инструменте не такую музыку надо играть, а такую, как я показала! – добавила Настя.
Андрей уже достал ключи и открыл входную дверь квартиры.
- А какую же ты музыку им показала, Насть? – спросил папа, входя в дом вслед за своими девочками.

А:
- Я забыла... Ну, эту... - ответила Настя, - Не ту, которую мама с утра в моей комнате включает, а которую в вашей! Как она называется?
В доме было темно. Люба включила свет и увидела записку, приколотую над "духиней".
"Ребята, вернусь утром, "капустник" в театре! Люба, копейки - где обычно, поделите, чтобы вам обоим завтра на перекус хватило. Если не хватит, займите утром у Ольги!"
- А вы-то чем питаться будете, Людмила Николаевна... - грустно прошептала Люба.
Папа с Настей, не расслышав ее, продолжали вспоминать жанр музыки.
- Мама утром включает тебе фолк или "чайлд". А у нас в комнате... А там по-русски поют?
- Нет, не по нашему!
- Техно? Рок? Или мамина музыка? - спросил Андрей.
- Не мамина. Но как будто техна, только не техна, а другая!
- Да какая же другая-то? Когда мы с мамой танцевали, а ты подглядывала?
- Да нет же, папа! Ты не понимаешь! Где собачки лают!
- А-а! Бедное пианино... - сообразил Андрей, помогая Любе снять куртку, - Треш!
- Ага, треш! Я сказала "треш", а меня в угол поставили!

Л:
- Насть, а ты в следующий раз другое слово скажи. Какофония, - Люба говорит серьезно, однако, девочке это название показалось настолько забавным, что она тут же принялась носиться по темным комнатам и обзывать им все, что ей не нравится.
- Фу, какофония какая! – ругает она разбросанные игрушки, - Ай, какофония сердится на нас! – указывает на духиню, - Папочка, спаси, за мной гонится какофония! – вылетая из темной комнаты, смеясь и изображая испуг одновременно.
Папе ничего не остается, как подхватить разыгравшегося ребенка на руки, чем Настя немедленно и воспользовалась – крепко обняла его за шею и принялась целовать щеку.
- Ребенок, ты меня задушишь! – говорит Андрей, пытаясь пощекотать Настю так, чтобы она ослабила объятия, но не брыкалась от щекотки.
- Так! Душить – не на моих глазах! – сказала Люба сердитым тоном, желая напугать им разыгравшуюся не в меру дочь. – Идите в комнату, и там душитесь на здоровье, а я ужин пойду готовить… Макароны будем?
- Я не голодна! – тут же отзывается Настя.
- Ну, еще бы… После шоколадки – кто же спорит? Андрюш, а ты не против макарон, да?
Пока закипает вода в кастрюле, Люба тихо вошла в комнату, где Настя уже повалила папу на пол и играет с ним, кажется, в тигра и мышонка.
- А нам стипендию дали… Вот удача! – грустно почему-то говорит Люба и кладет несколько мелких купюр в то самое «где обычно» - сувенирную керамическую вазочку в виде банки с нарисованными на ней огурцами, стоящую на подоконнике. К другим мелким деньгам, оставленным на завтрашний перекус мамой.

А:
Настя уснула моментально, хотя и набегалась и навизжалась перед сном и поначалу даже требовала включить ей маленький телевизор, чтобы смотреть кино "про ужасы", которое обычно показывают, когда приличные дети уже спят. В конце концов они сговорились с мамой на магнитофон, где "добрая тетя говорит, как будто мы лежим на травке и что надо слушаться маму и папу", релаксирующий тренинг, запись которого Андрей притащил из института.
Из комнаты Насти послышался приглушенный щелчок автостопа. Родители прислушались - тишина. Андрей постучал сигаретой о край пепельницы.
- Люб, я решил - надо возвращаться в больницу. Хоть кем, санитаром или медбратом... Надоело безденежье.
- Потерпи, Андрюш... - ответила Люба, - Там платят копейки, а времени уходит уйма. Тебе и так тяжело, на учебе целыми днями, а тут еще и по ночам будешь работать.
- Работал же в колледже? И ничего...

Л:
- Работал… Да только тогда не было такой нагрузки с учебой. Там ведь немного проще было учиться, правда? – задумчиво ответила Люба, припоминая, насколько больше сил и времени тратит на учебу Андрей сейчас.
- Ничего… Тогда ведь справлялся – и сейчас смогу.
- Сможешь, солнышко, я не сомневаюсь. Да только стоит ли? И оценки, и опыт, и навыки, которые ты сейчас можешь получить, не отвлекаясь от учебы, гораздо важнее тех копеек, что ты заработаешь…
- … Но и этих копеек взять негде больше, - продолжил Андрей ее мысль.
- Андрюш, они не стоят затраченных усилий и, главное, упущенных знаний… Вспомни, ты же не на каждом дежурстве высыпался, далеко не на каждом. А потом весь день – уставший и невнимательный. Стоит оно того, как ты думаешь? – не давая Андрею времени ответить на вопрос, Люба продолжила, - Погоди… Еще два месяца – и у меня будет диплом. Я уже потихоньку прощупываю почву, что там с местами в театральном симфоническом оркестре и в филармонии… А нет – так в музыкальных школах найду место. Не такая уж большая зарплата – а все же мы с тобой привыкли обходиться и меньшими доходами.

А:
- Да мы-то ладно, дите, блин, страдает тоже... Конечно, да, Люб, успеваемость пойдет вниз, это не колледж, где сказал правильное слово - и уже молодец. А вот как сделать, чтобы не пошла... Дите жаль.
- А что с дитем? Она у нас чего, голодает, или в дырках ходит? - спросила Люба.
- Конечно.
Девушка рассмеялась.
- Ну, я же говорю, что тебе самому не хватает времени даже посмотреть на Настю внимательно! Ни в каких дырках она не ходит, у нее все есть, что необходимо. Без излишества, но есть. А голодала - так похудела бы.
- Ты у меня похудела - вот это точно, - вздохнул Андрей.
- Ага, и кожа у меня серая и еще чего-то, вроде волосы тусклые, - улыбнулась Люба, - Забыла, как ты там читал про витаминную недостаточность?
- Алиментарная дистрофия? - кажется, настроение Андрея начало улучшаться.
- Ага, это когда алиментов не платят, жить не на что. Ну, представь, что ты вернулся в больницу, я тебя вообще сутками видеть не буду, придется на алименты подавать! А мне скажут - чего-то вы прилично выглядите!
- С чего бы тебе прилично выглядеть, если ты в тоске?
- Не. В тоске я не буду, начну по ночам таскаться к тебе на дежурство в отделение или куда ты еще собирался, сторожить на стройку? Вот. А когда лень идти, буду вызывать скорую помощь, ой, помираю, внематочная беременность! Везите меня к тому медбрату, который чужих женщин за всякие места хватает, я тоже хочу!
- Я не в гинекологию, я в торакальное к Геннадьичу...
- Значит, грудь болит, караул! Я еще Настю с собой возьму, чтобы дверь караулила...
Представив эту картину, Андрей улыбнулся.
- А все-таки надо что-то делать...
- Любимый, что надо делать? Ты даже шабашить не всегда успеваешь... Потерпи. Вот будет диплом...
- Вообще стыд - жена уже работает, а я еще хрен знает сколько учиться буду, сидя на шее!
- На чьей, на моей?
- И на мамулиных.
Люба сердито щелкнула зажигалкой и посмотрела на Андрея сквозь пламя.
- Андрюш, тебе на каком языке объяснить, что ты уже делаешь все, что можешь?

Л:
- Попробуй на латыни, - Андрей зачарованно смотрит на огонек зажигалки.
- С удовольствием! Подай-ка мне латино-русский разговорник… - иронично усмехнулась Люба. Огонь нагрел пальцы и даже стал припекать, зажигалку пришлось погасить, - Нет, ну правда, Андрюш… Что же мне, получить диплом и рассесться на диване? Как ни крути – а работа будет… А на шее ты ничуть не сидишь, ты же не бездельничаешь! Ты с паяльником не расстаешься, я ревновать скоро начну.
- Да толку? Много ли заработка? А в больнице – далеко не лишняя копейка.
- Ага… - задумалась Люба, - Помню я эту копейку… Из-за нее – ни поесть, ни поспать не успевал. А теперь еще есть учеба… Итого… Днем - ты в институте, вечером – с шабашками или на работе… Ночью – на работе. Что получится? Вечно голодный, ну, без горячей еды – так точно. Вечно уставший и не выспавшийся…
- Ну, почему… Не каждую ночь же я буду на работе, - возразил Андрей.
- Не каждую… Если бы каждую – так превратился бы в зомби через неделю. – быстро сообразила Люба ответ, - Так вот… Утром – невнимательный и сонный на учебе, это большой минус. Постоянное недоедание и недосыпание быстро превратит тебя в такого красавца – мама, не горюй! Щеки впалые, под глазами – круги, бледный и худой… Андрюш… Так это тебе тогда в пору будет идти и жаловаться на меня!
- Куда жаловаться?
- Ну… Не знаю, в суд, наверное? Или просить помощи в собесе… Интересно, а есть какой-нибудь «Фонд помощи измученным работой молодым отцам»? Там точно не скажут, что ты прилично выглядишь! А мне придется тебя туда сопровождать, ты же от ветра шататься будешь… Представь – ты весь такой еле живой, я в тоске… Расплачутся все в собесе… Хочешь?

А:
Андрей торжествующе улыбнулся.
- Хо-хо! Глупое животное... С чего бы это я пойду на тебя жаловаться, если по легенде я бросил вас с Настей, когда она только родилась? Наоборот, появись мы вдвоем в собесе, там будут несказанно рады, каким бы дохлым я не выглядел! Даже лучше еще будет, классическое возвращение блудного папы... А в суде мне вынесут приговор - вылечиться от алкоголизма, вернуться в лоно семьи, где на меня всегда найдется управа и вести себя, как приличный человек! А, кстати, солнышко, ты опять на меня нажаловалась?
- Когда? - улыбнулась Люба.
- Да сегодня передали - неспешно зайти в деканат. Я не пошел, сейчас в центральной терапии занимаемся, далеко ехать...
- Нет, я не жаловалась!
- Ну, наверное, элективные специальности напутали, то-то меня пытались выгнать с курса АСУ, а я упирался, что к ним записывался... А по той жалобе так и молчат?

Л:
- Хм… По которой? Ты про тот случай, когда соседи снизу настучали в ЖЭК, что мы музыку громко слушаем и разрушаем им потолок? Так я ж тебе рассказывала! Разве нет? Не молчат, приходил по их жалобе представитель там какой-то, из ЖЭКа… Ну, потоптался у них, затем зашел к нам, я дома была. Промурлыкал чего-то там, мол, ведите себя прилично, а то соседи у вас грозные, того и гляди, в следующий раз в милицию пойдут… А глаза такие испуганные-испуганные, видать, сильно его настращали в нижней квартире, - смеется Люба.
- А при чем тут деканат? – удивился Андрей.
- Не знаю… Может, таки написали добрые соседи и в милицию? Но тогда бы к нам участковый пришел бы… Даже если бы из милиции написали бы в институт – так тогда какое уж «неспешно зайти», вызвали бы срочно и неотложно! Не, Андрюш… Вряд ли из-за жалобы… Может, наоборот, предложить тебе чего-нибудь хотят?
- Чего, например?
- Ну, как самому способному студенту – диплом и приличное место работы? – смеется Люба, - Тогда уж точно наш спор по поводу твоей ночной работы автоматически прекратится!

А:
- Чего-то я запутался... - Андрей закурил, - Эту хрень я помню, днюха твоя была, Сява еще в подъезде на ступеньках пел. Не, я про ту жалобу, которую тебя в собесе писать заставили. Год назад, меня еще вызвали и сказали, типа пьешь? Я говорю "Юрий Петрович, а кто не пьет?" А он "Вернись к жене и ребенку, пока я тебя не выкинул!" Вот я про что! Рассказывал же? Просто ты недавно в собес ходила, я и подумал, что опять, а ты забыла сказать...

Л:
- Рассказывал, помню... Нет, тогда действительно жалобу заставили писать, намекали - вот, мол, мы же вам помогаем, лишний раз в ваш дом не лезем, помогите и вы нам, пожалуйтесь, что отец не желает принимать участие в воспитании ребенка, а мы поставим галочку, что жалоба принята, беседа с папашей проведена... Ну, и вправду не лезли же, спасибо им... Да и с нашей легендой не расходилось - я ж не знала, что они в институт напишут! - горестно воскликнула Люба.
- Да все нормально, пронесло - и нечего вспоминать...
- А в собес недавно ходила, позвонили, что мне справку о доходах обновить надо. Взяла в училище, в бухгалтерии, отнесла в собес - даже слова не сказали и вопросов не задали...
- А что еще за жалоба может быть?
- Ну, почему сразу жалоба? Может и вправду, предложение какое есть? Даже самой теперь интересно стало...

А:
- Да я говорю, наверное, с элективами глюки, на АСУ меня не ждали, а на каком-то другом - потеряли, им надо переместить мою фамилию из одного журнала в другой... Схожу, узнаю.
- А девочки из группы совсем перестали претендовать на свободного мужчину? - хитро прищурившись, спросила Люба.
- Ну, свободным я становлюсь тогда, когда старосте на матпомощь кланяться иду. А так - все еще живу с какой-то женщиной, потому что дома окопалась злая бывшая сожительница с дитем, которая сумела окрутить мою маму! - засмеялся Андрей, - Да, легенд мы с тобой навыдумывали - помереть со смеху, хорошо еще, что собес тебя не дергает, а копеечку подает. Без этого вообще бы сдохли.
- Андрюшка, ты так и не научился разбираться в бюджете. Не сдохли бы и без собеса.
- Ты же знаешь, лап, я не понимаю, как ты умудряешься кроить этот чертов бюджет? Просто неуютно брать помощь у родителей... А тут - как будто сами добыли, хоть и обманули государство, но актерское мастерство тоже достойно награды. Ага?
Люба передвинулась на табуретке поближе и, обняв Андрея, уткнулась лбом в его плечо.
- Бюджет - это ерунда... - сказала она, - Главное, что ты держишь слово и ходишь по улице, не оглядываясь.

Л:
Андрей улыбнулся и прижал девушку к себе, видимо, вспомнив забавный период из прошлого.
- Да… Я и вправду тогда в каждом встречном видел работника собеса. Будто за нами следят постоянно, чтобы это пособие отнять… - Андрей подул на Любины волосы, они послушно взлетели и рассыпались по ее плечу.
- Ага… Я с коляской – а ты будто меня не знаешь, когда солидная тетка на горизонте появляется, - пробубнила Люба, спрятавшись в складки свитера.
- Да, верно… Никак не мог привыкнуть к мысли, что всем на самом деле плевать, кто идет и с кем идет…
- Точно! Совсем как в той деревне, в походе, когда тебе казалось, что все за тобой охотятся… Но я совсем не это имела в виду, Андрюшенька.

А:
- Я сейчас тоже подумал, что, наверное, ты о чем-то другом говоришь, Любаш... - ответил Андрей, - Какое слово я сдержал здесь? Никакого. Я его и не давал...

Л:
- А какое давал, Андрюшенька? Мм?.. Раз держишь - значит помнишь ведь... - улыбнулась Люба.

А:
- А ты словно не помнишь? - прошептал Андрей.
- Помню. Тебя послушать хочу... Ты же сказал когда-то, что с тобой надо разговаривать, вот и расскажи мне, о чем я думаю? - промурлыкала девушка в свитер.
Андрей ощутил тепло ее дыхания и вновь подумал, что согреться по-настоящему он смог только рядом с ней.
- Мы с тобой нищие и голодные, так? - спросил он.
- Да-а... Сравнительно. Но счастливые.
- А могли бы жить нормально. И Настя не страдала бы, что у подружек есть красивые игрушки, а у нее таких нет.
- Она не страдает. Она понятливая... И послушная.
- И в садике на нее жалостливо не смотрели бы мамы других детей... И на тебя тоже.
- Они так смотрят, потому что я одинокая и, наверное, путаюсь с разными мужчинами. И у Насти каждую неделю новый папа.
- Классно! - рассмеялся Андрей, - Сколько разнообразия! Так вот. Мы жили бы хорошо, но я ходил бы, оглядываясь. А чего мне оглядываться-то?
- Ну... Потому что кто-то тебя разыскивает или гонится за тобой.
- Не притворяйся... - Андрей слегка ущипнул Любу за ушко, - А зачем бы им за мною гоняться?
- Потому что ты зарабатывал бы много денег, но нечестно! А ты дал слово этого не делать... Мы бедные, но счастливые! Вот! И вообще, ты это не рассказал, а из меня вытянул!
- А как же! - улыбаясь, сказал Андрей, - Зачем же мне самому-то это рассказывать?

Л:
- Затем, что мне нравится, когда ты что-то вот так говоришь, говоришь… А я сижу и слушаю… Одним ухом – голос из воздуха, а другим – вот отсюда, - приложила Люба ладошку к груди Андрея, - Так приятно-приятно, будто ты мурлычешь.
- Как тигр или как котенок? – усмехнулся он, от чего плечи дрогнули, а волосы от резкого выдоха снова разлетелись.
- Ммм… Классно как ты ветер умеешь делать, - Люба прикрыла глаза от удовольствия, и ей совсем не хотелось вспоминать о том, что на плите кипят макароны. 
Но в тишине булькающий звук стал таким навязчивым, будто пытался достучаться до Любиной совести – муж голодный, а она расслабилась и наслаждается… Совесть победила – девушка нехотя покинула теплое уютное местечко и принялась возиться у плиты.
- Ой! Андрюш! Кстати о Котенке, рассказать чего хотела… - вдруг вспомнила Люба, - Я же сегодня как из сада ее забирала, иду, значит, а они в песочнице сидят дружно. И разговоры ведут серьезные. Типа: «а мой папка ка-ак даст твоему папке», ну, ты в курсе… И тут наша Котенка выдает – «а мой папка меня вчера на самолете домой вез!» Дети, конечно, поняли, а воспиталка огорченно так башкой покачала – бедный, мол, ребенок, фантазировать ей приходится! – засмеялась девушка, скорее всего, увидев снова перед глазами сочувствующий взгляд сердобольной воспитательницы, - Смешно, конечно… Но… Ой, Андрюш, девочка чем взрослее – тем понятнее выражается… Рассекретит она нас однажды… Станут ее расспрашивать – а она все и расскажет…

А:
- Ну, что ты, - ответил Андрей, наливая чай и пристально разглядывая кусок хлеба на предмет порчи, - Уже десять раз спрашивали и она десять раз отвечала, наверное. Там у них психолог есть... А какой с ребенка спрос? Ну, живет с ними мужик какой-то, которого она, за неимением лучшего, называет "папа". Мужик, однако, на кликуху отзывается. А пьет "папа" или не пьет, так она ответит "Пьет, когда денежки есть!". Все пропил, погремушек - и тех не осталось! Зато ходит по помойкам и иногда "паяет", причем мама к этому благосклонно относится. А любит дитя двух бабушек и дедушку, которые, видимо, в этом семействе и занимаются воспитанием ребенка. Как ты считаешь, Люб, по-моему, вполне красноречивое описание асоциального образа нашей с тобой жизни, мм?
- По-моему, тоже! У меня, кстати, спрашивали даже, почему я сохранила беременность... Тупые, что ли, я же объясняла, что ты исчез после ее рождения, - ответила Люба, раскладывая ужин по тарелкам.
- Несчастная девушка... Даже я бы прослезился... - Андрей открыл банку с горчицей и громко всхлипнул, - И дал бы тебе медный грош.

Л:
- А ты не сдерживай себя,  нюхни хорошенько горчичку – и прослезишься! – смеется Люба, - А то слишком лицо у тебя счастливое!
- А с чего бы ему быть несчастным?
- А вот возьмет однажды наш наблюдательный ребенок, да и скажет, что ее бабушка – это папина мама! – Ну и что же, может, это мужика мама?
- Ага… А они, значит, имея другую бабушку, предположительно мамину маму, живут у чужой бабушки, которая позволяет своему сыну пропивать погремушки и ходить по помойкам. Вот тогда и поймет психолог, что диплом его покраснел от стыда, и никакой он нафиг не психолог… Андрюш, а теперь добавь еще к описанию нашего образа жизни тот факт, что мама играет в «Запретках», но на скрипке… Там такие добрые дяди, а один даже цепь для велосипеда ей обещал! А папа в свободное от помоек и пития время ходит в институт и даже сдает сессии!
- Ну, от такой информации психолог точно прозреет! – смеется Андрей.
- Оно-то так… Только достаточно взглянуть на ее свидетельство о рождении, копия которого в саду, конечно, имеется… И спросить ребенка, как зовут этого мнимого папу… Что-то я боюсь, солнышко…

А:
Андрей и Люба принялись за еду. Хотя болтать за столом здесь было запрещено, но почему бы и не нарушить это правило, тем более, Настя уже спит? Поэтому Андрей, неторопливо работая вилкой, ответил:
- А чего бояться-то? Мы с тобой в самом начале боялись, пока мамуля смеяться не начала над нами... Ну, смотри, главное - мы с тобой не в браке и ты считаешься одинокой и несчастной. Никто тебе не помогает, родители бедные. Комсомольский секретарь, слава ангелам, повесился в далеком прошлом, иначе он бы меня живо заставил на тебе жениться... Ну, может, есть комиссия по малышам, но никто же на Настю не жалуется, что она типа брошена на произвол судьбы и прочее... И чего они, попрутся проверять, что это за мужик тут шляется и не желает ли он помочь тебе материально? Пусть даже он настоящий папа Насти... Фигня все это.
- Не фигня. Мы на учете, как неблагополучные и нуждающиеся в помощи, а, прикинь, им же радость и премия, если получится снять нас с учета? Вот, скажут, какие мы молодцы, навели порядок!
- А ты говоришь, что в собесе ничего не спрашивают и твоей жизнью не интересуются? Не похоже, что они горят желанием... Ну, загорятся, так мы перейдем на нелегальное положение, я даже, хочешь, сделаю вид, что напился и валяюсь в прихожей.
- Настя выдаст, она будет смеяться! - улыбнулась Люба.
- Это еще лучше, значит, она это видит каждый день и не удивляется!

Л:
- Ага, не удивляется! Начнет хохотать и тебя за руку тащить – «Пап, хватит притворяться, ты же мне только что книжку читал и не дочитал», вот тебе и конец представления.
- Ну, а ты станешь плакать, мол, бедный ребенок и я несчастная… Ты же у меня актриса?
- Ну да, мне не привыкать… Да только достаточно у этого лежащего пьяного тела документ какой-нибудь взять – и со свидетельством сравнить. И все… Вся легенда рассыпалась. Скажут – «Какая ж ты, нафиг, одинокая мать, если вот он, отец, и, судя по его нынешнему состоянию, вы вполне себе замечательная семья, только обираете несчастный бюджет страны»
- А ты скажешь, что в гости пришли! – подкинул идею Андрей.
- Да сейчас! Настя выдаст, ребенок врать не приучен… Это они пока не интересовались… Знаешь, с каким сочувствием сегодня воспиталка на нее смотрела… А вот расспросит Настю, да возникнут у нее сомнения, что ее тонкая душа обманывается и страдает напрасно – да и настучит, куда уж там у них принято… И понеслось…
- Ну, и что ты предлагаешь? Уйти в подполье? Жить в разных углах?
- Не знаю… Просто тревожно. Хоть бы скорей уже получить диплом и распределение… А там уже, с зарплатой, размер копейки так уменьшится, что смысла в нем не будет… И мы, наконец, поставим эти чертовы штампы в паспорте и будем жить спокойно…

А:
- Ах, хороши макарошки! - сказал Андрей, убирая со стола тарелки.
- Пустые...
- Зато вкусные. А прикинь, ты придешь в собес и скажешь - ура, он исправился, вот паспорт с печатью! Он на мне женился! Да тетки тебя расцелуют от радости! Скажут - вот, если бы мы на него влияние не оказывали, хрен бы он собрался... А потом позовут меня и заставят ставить подпись, что все написанное - верно!
- Написанное?
- Ну да, им же отчет писать, что конкретно они делали, - ответил Андрей, закурив и удобно рассевшись на стуле, - Они со мною разговаривали о благе брака и семьи, о недопустимости пьянства и разврата, о страданиях одиноких матерей, лекции читали, мелодрамы в кинозале крутили, в общем, ублажали всячески. А Любаше молча протягивали копеечку и сочувствовали, что гуманитарную помощь по домам растащили и на базаре продали!
- Вряд ли они отчет будут делать, - сказала Люба, - Ты ведь честно скажешь, что видишь их впервые, я же тебя знаю! И подпись поставишь "с моих слов записано правильно!".
- Не впервые, я как-то заходил, помнишь, за двумя кило гречки и банкой сгущенки? Но с твоим паспортом, а мой даже не спросили. Хотя я дрожал от страха и был бледен, словно взятку беру!
- Помню, фу, это не гречка была, а непонятно, что!
- Я понимаю, Люб, что всему этому скоро конец, я тоже хочу спокойно, а вот не ладится... Да и черт с ними, вот накопим на бензин - рванем куда-нибудь, как в том году, хочешь? После твоего диплома?

Л:
- Хочу, конечно, хочу! – Люба даже хлопнула в ладоши и подпрыгнула на месте.
- Тише ты, разбудишь Настю – сама будешь ей сказки полночи читать, - улыбнулся Андрей.
Но мысли о предстоящей поездке, да еще и в сочетании с воспоминаниями о прошлой, так захватили Любу, что даже вилки стали валиться у нее из рук, когда она принялась мыть посуду.
- Ма-ма, - пропищал за ее спиной Андрей, имитируя голос Насти, когда очередная вилка звякнула по тарелке под шум воды.
- Так! Кто-то хочет помыть посуду вместо меня? – сердито спросила Люба, развернувшись на голос и подперев бока мокрыми руками.
- Ага. Ольга! Ты так шумишь, что сейчас и она прибежит помочь тебе посуду бить, и мыть ничего не надо будет… И как она огорчится, когда я ей скажу, что это ты просто в путешествие засобиралась и от радости тарелки колотишь! – смеется Андрей.
- Ой, Андрюш… А давай не так, как в том году? Ну, не ехать, куда глаза глядят, наудачу… А к папе двинем – он нас давно зовет и рад будет. Давай? На недельку…
- Ага… Я буду неделю дрова рубить, а ты – корову доить?
- Да разбежалась! Я коров боюсь… Нет, ну правда! Там тихо, деревня почти пустая… Кругом – поля, лес. Правда, речки нет, но прудов – навалом, хочешь – лови рыбу, хочешь – не лови. О! Сошью нам с Настей ситцевые платья в мелкий цветочек, а тебе – в горошек…
- Платье? – усмехнулся Андрей.
- Нет, рубаху… Но могу и платье, если хочешь! И будем как настоящие крестьяне! Настя будет пчел выпасать, одичает ребенок…  Зато у папы мотороллер есть, можно уехать на нем далеко-далеко, где даже близко домов не видно. И валяться в траве хоть весь день! Никакой суеты, телефона нет, а ребенок хоть от телевизора отвыкнет и по деревьям лазать научится… Классно?

А:
- Кайф! - ответил Андрей, - Только ты мне не платье, а лохмотья сшей, я же бродяга по сути? Вот и будем играть, как в крестьянское семейство, состоящее из одинокой матери с дитем и дедушкой, явился чужестранец на диковинной черной повозке без лошадей!
- Ну, как это без лошадей, пятьдесят с чем-то, ты говорил?
- А, да. И лошади сожрали сено вместе с сараем! А чужестранец украл маму, пока дитя сидела на кривой яблоне. Потом, правда, вернул, но теперь украл дедушку...
- Какой коварный чужестранец! - ответила Люба, позвякивая тарелками, - А зачем он украл дедушку?
- Да он и маму - не объяснил, зачем украл, но та потом долго и загадочно улыбалась. А с дедушкой вышло проще - тот до темноты распевал песни вместе с этим странником... Под гармонь.
Рассказывая эту выдумку, Андрей принес какой-то медицинский учебник и немного погодя замолчал, погрузившись в чтение.

Л:
- Если бы ты знал заранее, как этот дедушка распевает, ты бы его не крал! – начала, было, Люба смеяться над фантазией Андрея, да замолчала, вздохнув с сожалением, когда заметила, чем занят Андрей, - Солнышко, шел бы ты на диван, там сидеть удобнее.
- Да нормально тут, почитаю. А то буду мешать тебе уснуть…
- Да мешай на здоровье, - улыбнулась Люба, - Или тебе еще много читать? Зачет у тебя завтра какой-нибудь, да?
- Да есть немного… - не отрываясь от чтения, ответил Андрей. Люба так и не поняла, немного есть читать, или немного завтра зачетов, но переспрашивать не стала. – А ты что-то совсем не напрягаешься, смотрю, перед последней сессией. Неужели совсем делать нечего?
- Папочка, ты хочешь проверить у меня уроки? – Люба уселась к столу, напротив Андрея и, пряча улыбку, кокетливо захлопала глазками, как школьница. Андрей отвел глаза от строк и строго взглянул на девушку, от чего она и вправду почувствовала себя двоечницей, - Гармонию мне завтра теоретики напишут, а музлитературу послушаю завтра в библиотеке, сейчас не могу, я же усну под эту муть моментально и с кошмарами! – принялась отчитываться «двоечница», - Ну и скрипеть же тоже сейчас не буду…
- И на все-то у тебя отговорка в кармане, - вздохнул Андрей.
- Что поделать… - так же тяжело вздохнула Люба, передразнивая Андрея. Затем добавила, но уже серьезно, - Вставай, вставай… Тут свет очень тусклый, нечего глазки портить… Да и сидеть неудобно, идем в комнату? – но Андрей, кажется, не торопился ее слушаться, - Солнышко, ты мне вслух почитаешь, если я буду капризничать и не спать, ага? Может, я тоже поумнею?

А:
Но Андрей, наверное, умеет сосредотачиваться на тексте учебника.
- Умные спят, не капризничая... - рассеянно ответил он, нашаривая на столе сигареты, - Ты пойди и растащи диван, а я тут покурю и почитаю. Сидеть там все равно неудобно, спину опереть не на что...
- Так ты на свое кресло сядешь! И лампу включишь!
- Ага...
- Тогда пошли!
- Так... - Андрей задумчиво посмотрел на девушку, - Да, ты красива. И умна. Глупая бы со мною не связалась. Значит, мы поступим так. На столе лежит тоненькая книжка по электрокардиографии. Возьми ее и найди главу о гипертрофии предсердий. Укладывайся в постель и постарайся придумать несколько вопросов для меня по этой главе. Я приду и отвечу на них... А пока я никуда не пойду.

Л:
- Есть, сэр! – ответила Люба как можно веселее, хотя от отчаяния к горлу немедленно прилип ком. От досады, она ведь хотела как лучше! Пока Андрей, зачитавшись, не заметил ее настроения, девушка поспешила выйти в комнату…
Но слезы не опоздали закапать уже по пути… Затем, уже в комнате, Люба выместила злость на ни в чем не повинном диване, точнее, на подушках – отчаянно взбивая их кулачками. После этого, «умная и красивая» уселась в кресло, включила настольную лампу и какое-то время сверлила взглядом ту самую тоненькую книжку, не желая ее открывать. Но – делать нечего, найдя нужную главу, она принялась читать непонятные фразы… До сознания их смысл все равно не доходил и, соображая как из готовых предложений соорудить вопросы, Люба совершенно отвлеклась от грустных мыслей… Обида испарилась, а вместо нее, в трезвую, без досады, голову пришло объяснение такого поведения Андрея. «Да глупая я у тебя, Андрюшка» - мысленно ответила ему Люба и улыбнулась…
- Так. Я – в ванную, и жду тебя на зачет, - объявила Люба, заглянув в кухню. Дым тонкой струйкой поднимался от пепельницы, в которой лежала зажженная (уже которая?) сигарета. Андрей поднял взгляд от книги – Люба, оказывается, улыбалась, но старалась говорить строго, - Учти, Филиппов, валить буду беспощадно! – не сдержалась и хихикнула, снова исчезая в темноте дверного проема.

А:
Буквы складывались в слова, а слова - в мысли и Андрей улыбнулся тому, как же легко это все запоминается, наверное, из-за того, что Егоров читает лекции интересно, с приколами, примерами из практики, а не просто уныло бубнит текст. Статья в учебнике, скорее, является не основой, а дополнением к его лекции - вот это определение профессор сформулировал проще, а вот здесь просто сказал "знайте принцип - и этого достаточно!"
Из комнаты послышались шаги и на кухне, щурясь от света, появилась Настя босиком и в одних трусиках.
- Здравствуйте, - сказал Андрей, - Что за ночные прогулки?
- А где мама? - сонно ответила дочь вопросом на вопрос.
- Мама плещется в ванной, а я спросил - что за гуляние?
Но Настя, не удостоив папу ответом, принялась стучать в дверь ванной.
- Студент, ты уже спешишь сдаваться? - спросила Люба.
- Да! - ответил Андрей.
Настя молча подергивала дверь, видимо, не сообразив спросонья, что нужно подать голос.
- Тогда скажи для начала, гм... Синусовый водитель? Чем он характеризуется?
- Синусовый узел? Зубцом "пэ", первым, - крикнул Андрей, чтобы она могла услышать его сквозь шум воды.
- Заходи, мой умник! - радостно пригласила Люба и щелкнула задвижкой.

Л:
Дверь ванной приоткрылась, но, к удивлению Любы, вместо хитро улыбающегося лица Андрея на уровне своего роста, сонно моргало глазками лицо Насти, гораздо ниже... Радостная улыбка девушки тут же уступила место испуганной гримасе, и она немедленно погрузилась в густую пену, а пенные хлопья полетели во все стороны.
- Ребенок, ты что здесь делаешь? - спросила голова Любы, торчащая из пены.
- Я водички попить хотела... - жалобно пропищала дочь.
- Солнышко, тут грязная водичка, пойди на кухню, папа тебе из чайника нальет в чашку...
Настя послушно исчезла в темноте за дверью, так и оставив неприкрытой дверь. Любе пришлось наполовину выбраться из теплой воды и закрыть дверь плотно. Но даже за короткое время мокрые руки успели замерзнуть, и девушка снова погрузилась в воду, чтобы согреться...
- Папа, а что ты читаешь? - спросила совсем уже проснувшаяся Настя, держа в руках пустую чашку.
- Учебник читаю, - ответил Андрей, - Напилась? Идем, укрою тебя одеялком, путешественница.
- Идем... - она поставила чашку на стол, - Только я спать теперь не хочу. Почитай мне учебник?
- Насть, я думаю, тебе неинтересно будет его слушать... Лучше мама тебе сказку почитает.
- Нет, я не хочу сказку, я хочу, чтоб ты почитал, - сонно закапризничала Настя.

А:
- Знаешь, ты легко возбудимая дитя и я иду у тебя на вожжах только потому, что, если ты разгуляешься, тебя потом ни фига не уложить, а утром в садик не поднять! - сказал Андрей, - И, как назло, бабушка на работе, иначе бы она живо тебя утихомирила!
Вслед за Настей Андрей пришел в ее комнату, максимально приглушил свет в маленьком светильнике и втиснулся на диванчик, закинув ноги за его валик. Настя, проявив гостеприимство, укрыла одеялом и папу тоже, а вместо подушки уложила голову на его грудь.
- Итак, - Андрей вгляделся в строчки, - Жил был король, которого звали Электролитный Баланс, а с ним жила королева по имени Буферная Система...
- А где они жили?
- Ну, скажем, во дворце Гематокрите... Я не знаю, где они жили, тут не сказано. Если ты будешь болтать, я уйду. Спи. И, значит, пришла к ним однажды какая-то девочка. Девочку звали Кровопотеря и она была хулиганкой, как и ты. За нею все время оставались пятнышки и поэтому каждый в королевстве знал, где она ходит и старался закрыть двери и окна на двенадцать крючков Тромбопоэза.
Настя рассмеялась. Андрей зашевелился, делая вид, что собирается уходить.
- Папа! Я больше не буду. Рассказывай дальше!
- Кровопотере очень не нравилось, что ее не любят, но она все равно огорчала короля своим поведением. Король от этого худел и становился разбалансированным. И королева только и делала, что поправляла королю свалившуюся корону. А государство это стояло уже много лет и из стен домов торчали камни, от этого по улицам было трудно передвигаться...
- Как изумруды из стен?
- Какие изумруды?
- Про которые мама мне читала, там тоже была девочка.
- А, "Изумрудный город"? - спросил Андрей.
- Я забыла. Такая книжка, она мокрая, мама страницы листала, а они рвались.
- Насть, у тебя реальность путается со сном. Откуда у нас мокрая книжка? Ты на нее что-то пролила?
- Нет. Мама ее из рюкзака достала и ко мне пришла, сказала "ну вот, а книжка не высохла, мы ее потом на печку положим".
- И когда это было?
- Сегодня. Она мне почитала, я уснула на большой кровати, где дом деревянный, а проснулась здесь, у нас дома. Я проснулась, пить захотела, а мама мыться пошла.
- Все смешалось в доме Обломских, - произнес Андрей, - Сегодня тебе мама не читала, да и "Город" у бабушки Тани дома лежит. Спи, фантазерка. И вот, значит, пройти-то было никак и решил придворный доктор камни-то из стен повыковыривать...
Через несколько минут Настя уютно засопела, Андрей рассказывал все тише, пока не перешел на еле слышный шепот. Сюжет сказки смешался, в ход пошли Черепные нервы в форме солдат, затем почему-то двенадцать Лейкоцитов, потом Андрей решил молча ждать, пока Настя заснет поглубже, чтобы переселить ее на подушку, но ожидание затянулось, превратившись в сон.
Когда Люба в поисках Андрея зашла на тусклый свет из Настиной комнаты, папа и дочь крепко спали.

Л:
Люба покачала головой, с улыбкой глядя на "сонное царство" - мирно сопящий ребенок на груди у папы и интересная книга, так же спокойно спящая рядом, с заложенной пальцем страницей. С минуту она стояла, размышляя, как бы поаккуратней утащить книжку, переместить девочку на свою подушку, чтобы Андрей не разбудил ее, ворочаясь во сне, и укрыть спящих... Она осторожно пододвинула подушку поближе и медленно-медленно перекатила Настю на нее. Ребенок даже не пошевелился. "Мда... Интересная, наверное, книга, так крепко вырубила слушателя" - усмехнулась про себя Люба, однако, сделано было только полдела. Так же без последствий удалось отобрать и саму книгу. Осталось только укрыть... Но ведь папа, видимо, действительно читал книгу, да так и уснул в очках. И как ни старалась Люба двигаться незаметно и медленно, но при попытке снять со спящей мордахи очки, Андрей тут же проснулся, в глубокий сон он свалиться еще не успел. Удивленно посмотрел на непонятно откуда возникшую Любу, вернул на место почти уже сбежавшие очки, довольно резко взмахнув при этом рукой.
- Тшшш... - зашептала Люба, - Разбудишь... - и протянула руку, чтобы помочь Андрею подняться с Настиной постели. Затем поправила одеяло, пока Андрей, слегка шатаясь, тер сонные глаза, и обняла его, наверное, опасаясь, как бы он не свалился снова, - Ну и кто кого усыпил, мм?
Погасив светильник, родители отправились в свою комнату.
- А когда это ты ей книжку успела почитать сегодня? - вернувшись в более-менее бодрое состояние, спросил Андрей.
- Не читала... - ответила Люба. Она уже держала в руках тонкую книжицу и, кажется, размышляла, есть ли смысл ее открывать.
- Значит, приснилось ей... И про дом деревянный и про книжку.
- Деревянный? А, ну так, видимо, вслушалась в рассказ на кассете... Лежим на травке, лето, деревня... И уснула. Андрюш?.. Боюсь, ты уже сегодня зачет не сдашь, ты уже и сам на травке мысленно... Давай завтра с утра, а?

А:
- Хорошая идея... - ответил Андрей, - Блок завтра со второй пары начинается, по меньшей мере час будет времени. Закину Настю в садик, да тронусь на кафедру, там почитаю, заодно и стенды посмотрю, пока все соберутся... Ты завтра, как обычно, ни свет ни заря?
- Я и свет, я и заря, - улыбнулась Люба, - А ехать, да, рано. Я ее сама отведу, а то ты слишком часто там мелькаешь.
- Ну, кто первый встанет... - Андрей разделся и отправился в ванную.

Л:
- ...Тот и нас с тобой разбудит топотом, - добавила Люба, когда Андрей уже вышел.
Пока издалека доносился тихий шум воды, девушка принялась снова листать книжку, чтобы не уснуть. И слова и иллюстрации в ней были совершенно неинтересными, но ей очень хотелось не уснуть, потому она пыталась уловить хоть какой-то смысл в них. Вдруг книга в ее руках почему-то стала мокрой, даже страницы рвались под пальцами... Люба подняла голову, не сверху ли капает вода, но на потолке вместо люстры почему-то висела лампочка, вкрученная прямо в патрон, свисающий с потолка на толстом черном и пыльном шнуре. "Надо положить на батарею, а то завтра как же Андрей мокрую книгу с собой возьмет, тут же даже буквы слились!" - подумала Люба и хотела, было, встать с постели, но удивленно застыла, увидев вместо букв и схем яркие иллюстрации к любимой Настиной сказке... Подняла взгляд - а вместо батареи и нет, да и самого окна - тоже, вместо них откуда-то возникла печь. Вдруг книга принялась медленно "вытекать" из ее пальцев, Люба тут же их сжала и... открыла глаза.
Андрей стоял, хитро улыбаясь, и осторожно тащил книгу из рук спящей девушки. Она захлопала глазами, возвращаясь домой.
- Я же говорил - интересная книга.
- Точно... - пробормотала Люба, отнимая книгу обратно, - И сна что-то у тебя - ни в одном глазу не осталось. Будем сдавать зачет, значит, не откладывая на завтра...
- Ага, будем. - обрадовался Андрей, - Я готов, спрашивай!
И, подождав, пока Люба найдет нужную страницу и внимательно вчитается в намеченные для вопросов предложения, бессовестно погасил свет.

А:
Прошло несколько дней.
- Настя! Пора вставать! Просыпайся, моя ласточка, встаем-встаем! - сказал магнитофон маминым голосом.
На повышенной громкости из динамика зазвучала детская песенка, через минуту мама повторила просьбу просыпаться и вставать, затем песня продолжилась, прерываемая иногда звонками и противным свистом.
Насте, конечно, было невдомек, что нерадивые родители забыли отсоединить магнитофон от старых электронных часов с треснувшим дисплеем и что сегодня суббота и можно спать, сколько хочешь. Настя встала, потянулась, нажала на "стоп" и начала одеваться. Одежда не слушалась и не желала надеваться правильно, но дитя все равно надела ее так, "чтобы держалось".
- С добрым утром, бабушка! - сказала Настя, явившись на кухню.
- Здравствуй, Настенька! - ответила Людмила Николаевна, - Не рановато встала?
- Не-а! А мама с папой еще спят?
- Еще спят! - улыбнулась бабушка.
- Мама! Папа! Хватит спать! Хорошей вам работы, я иду в садик сама!
- Стой! - подскочила Люба, - В какой садик, сегодня суббота?

Л:
- Ты же сама сказала, что пора вставать! – возмутилась Настя, обиженно приподняв бровки над сонными глазками.
- Тссс… - Люба приложила палец к губам, так как от возмущенного голосочка Андрей зашевелился, а спать ему сегодня можно было – еще целый час, и добавила шепотом, - Видишь, я и сама потерялась во времени…
Осторожно выбравшись из-под теплого одеяла, не обращая внимания на неуютный холод снаружи, Люба торопилась поскорей накинуть халат и уйти из комнаты вместе с дочерью. Но, выйдя с ней за дверь, вернулась одна – укрыть спящего Андрея и молча пожелать ему веселых утренних снов.
- Доброго утра, Людмила Николаевна! – бодро сказала Люба, заглянув на кухню по пути в ванную.
Настя уже устраивалась на табуретке, неожиданно потеряв смысл в дальнейших мучениях, связанных с утренним одеванием. Облокотившись на стол, она положила подбородок на обе ладошки и задумалась. Да так и сидела, рассеянно следя за бабушкиными движениями, пока на кухне снова не возникла мама, в джинсах и свитере.
- А что же студент, Любаш, вставать не собирается сегодня? – спросила бабушка, видимо, так и не добившись ответа по этому поводу от внучки.
- Да ему к десяти… Пусть поспит еще немного, а то снова вчера допоздна с железками возился... Разбудите его, пожалуйста? – Люба достала из холодильника банки, с вареньем и с медом – Людмила Николаевна затеяла на завтрак оладьи.
- А тебе, значит, раньше? Разбудим, конечно, да, Настенька? – спросила бабушка, однако, ребенок не ответил.
- А мне на девять… Но сегодня только оркестр, остальное можно пропустить…
Вдруг задумчивая Настя пришла в себя и подала, наконец, голос:
- Ма-ам! Я не могу не пойти в садик… Меня там котята ждут!
- Солнышко, никто тебя там в субботу не ждет. И сторож никого не пускает за ворота, ответила Люба, накладывая варенье в тарелку.
- Нет, ждут! Мама кошка их держала в домике, за павильоном, где другая группа гуляет… А теперь они уже большие, сами разбегаются и к нам приходят! Потому, что воспитательница им хлебушек дает… А кто их сегодня покормит? – распереживалась девочка.
- Ну, мама кошка и покормит, - успокоила ее бабушка и погасила огонь под сковородкой.
- Нет, мама им только молочко дает, а им еще и хлебушка хочется! – продолжала настаивать Настя.
Теперь задуматься пришлось Любе. Какой приятный повод оправдать прогул! Немного помолчав, она ответила:
- Да ну его, оркестр этот… Там и без меня громко… Насть, папу в институт проводим – и пойдем гулять к твоим котятам, ага?

А:
- Ура-а! - ответила Настя, вскочила с табуретки и прижалась к маминым джинсам, - Гулять к котятам! А оркестру скажем, что ты потом придешь!
Люба не успела ответить Насте, потому что в прихожей неожиданно раздались два громких звонка.
- И тетя Оля с Андрюшей с нами гулять! - возрадовалась Настя.
Но это оказалась не тетя Оля. Люба, наливая чай, прислушалась к разговору в прихожей.
- Входите, пожалуйста... - произнесла Людмила Николаевна, - Любаша, это к вам!
Людмила Николаевна удалилась в свою комнату. Порог переступили сразу две гостьи. Люба вытерла руки полотенцем и вышла встречать.
- Здравствуйте, Любовь Анатольевна! - сказала старшая, строгая на вид женщина в лисьей шапке.
- Ой... Здравствуйте, Марина... Ммм...
- Марина Георгиевна! А это - младший инспектор Куракина.
- Здравствуйте, инспектор Куракина... - сказала Люба.
Потянулась пауза. Люба с удивлением смотрела на представителей социальной защиты, которых видела в этом доме только один раз - пять лет назад, когда они с Андреем сочинили грустную историю о брошенной жене.
Инспектор Куракина извлекла из сумки папку и принялась что-то записывать.
- А что же мы стоим? - спросила Марина Георгиевна, - Можно пройти?
- Да, конечно, - спохватилась Люба, - Раздевайтесь, проходите на кухню, мы как раз чай собрались пить... Вы хотите?
Настя, обкусав оладушек и решив, что он не нуждается в немедленном съедении, тоже выскочила в прихожую.
- Настя, что надо сказать?
- Здравствуйте! А вы кто? - не комплексуя, спросила дитя, очевидно, привыкшая к разномастному человеческому обществу.
- Доча, так говорить невежливо, - смутилась Люба, - Эти добрые тети помогают нам с тобой, следят, чтобы у нас все было хорошо...
- Врачи! - догадалась Настя.
- Настенька, а кто же тебя одевал-то сегодня? - улыбнулась младший инспектор Куракина и присела на корточки, - У тебя колготки задом наперед!
- Я сама одевалась, хотела одна идти в садик, а потом мама проснулась и сказала, что мы лучше пойдем гулять!
- Ой, а ты одна ходишь в садик?
- Да! - похвасталась девочка.

Л:
Женщины переглянулись, для этого младшему инспектору пришлось закинуть голову и выгнуть шею.
- А не страшно идти одной, ну улице ведь машины и незнакомые люди? – спросила она.
- Нет! – замотала головой девочка, - Тут нет машин.
- Ворота садика прямо в конце двора, - смутившись, объяснила Люба, - И мы с соседкой по очереди наших детей в сад провожаем, у нее мальчик чуть постарше Насти.
- Да! – радостно подтвердила Настя, - Это мой друг, его зовут Андрюшка, как…
- Солнышко, - испуганно перебила Люба, - Сходи к бабушке в комнату. Она поможет тебе колготки переодеть.
Настя критическим взглядом оценила свой внешний вид и обнаружила пяточки колготок совсем не в том месте, где им положено быть. Затем расправила и разглядела колготки на животике, подумала и грустно заключила:
- Да… Две полоски… Нехорошо…
Люба чуть не рассмеялась, сразу же припомнив старую шутку. Такую старую, что уже не смешно ее даже вспоминать, но печальный тон, которым Настя объявила свой вывод, в ее контексте звучал очень забавно. Хорошо, что гостьи не заметили ни испуга хозяйки, ни ее внезапной веселости, решив, что улыбается мама просто так, радуясь послушанию дочери. Настя вприпрыжку ускакала в большую комнату, а Люба принялась помогать гостьям повесить одежду на вешалку, стараясь прийти в себя, надеть печальное лицо, стереть остатки улыбки и забыть «две полоски – нехорошо», что так назойливо крутилось в голове.
Когда все вошли на кухню, Люба жестом пригласила женщин устраиваться за столом, а сама принялась наливать чай в чашки. Инспектор Куракина отодвинула к середине стола предложенное угощение и устроила там свою папку, раскрыла ее и приготовилась записывать.
- Как вы поживаете, Любовь Анатольевна? - спросила Марина Георгиевна, может, чтобы заполнить паузу, пока ее коллега готовится писать, или просто для завязки нужного разговора.
- Неплохо поживаем… Перебиваемся понемногу,  - вздохнула Люба грустно, - Вот, в начале лета получу специальность, да и пойду на работу. Тогда будет легче… И мне, и вам…
Женщины переглянулись, и младший инспектор принялась ворошить бумаги в папке, отыскивая, вероятно, какой-то нужный документ.
- Это хорошо… И что же, отец по-прежнему не проявляет никакого интереса к дочери? – снова спросила Марина Георгиевна и взглянула на Любу так, будто собиралась взглядом прибить ее к стенке, чтобы та никуда не сбежала.
- Не проявляет… - чуть не плача ответила Люба, - Ну, что ж поделать… Может это и хорошо, что ребенок не привык к родному отцу… Я молода, появится какой-нибудь хороший человек в нашей с Настей жизни, да и станет ей настоящим отцом… А она его станет папой называть… - болтала Люба без умолку, вероятно надеясь, что соцработники получат всю нужную им информацию, не задавая лишних вопросов.

А:
- Любовь Анатольевна, - прервала ее речь инспектор Куракина, - А почему вы с девочкой не живете по адресу прописки? Кто здесь еще живет с вами?
- Это квартира мамы Настиного отца. Мы живем здесь сейчас...
- Это бабушка Насти? А почему вы живете здесь?
- Потому что я поссорилась со своей мамой, а мама Андрея ко мне очень хорошо относится! - Люба постаралась сказать это так, чтобы дать инспекторам понять, что о причине ссоры она совсем не хочет говорить, - И к Насте тоже хорошо.
- Значит, ваша мама вам никак не помогает? - спросила Марина Георгиевна.
- Иногда приносит Насте разные вещи из одежды и накормит ее, если я привожу...
- А эту бабушку зовут Людмила Николаевна? Она работает? - инспектор Куракина, очевидно, сверяла слова Любы с каким-то документом.
- Да, - ответила Люба, с ужасом прислушиваясь к едва слышному скрипу половиц в лаборатории, - Она преподаватель в театре.
Неужели Андрей проснулся и сейчас придет на кухню? Черт, как бы хоть на минутку попасть туда, предупредить...
- Где сейчас живет отец Насти?
- Где-то рядом с окружной, где коттеджи. Я не знаю.
- Вы не знаете, где точно он живет? - удивленно спросила Куракина.
- Понимаете, он ушел к другой женщине, я считаю, что у меня нет права вмешиваться в их жизнь.
- Но ведь вы воспитываете его ребенка?
- Ну и что? Это и мой ребенок тоже... Точнее, только мой.
- Хорошо, - вздохнули гостьи и снова переглянулись, - Вы хотя бы знаете, заключен ли между ними брак?
Затем Люба была вынуждена отвлечься, поскольку инспекторы заставили ее подсчитывать финансовые доходы, но шума из лаборатории, вроде бы, больше не было. Люба диктовала примерные цифры, а Куракина подсчитывала сумму на калькуляторе.
Сердце ее упало в пятки, когда Настя (без тапок, определила Люба по звуку) прибежала из большой комнаты, хлопнула дверью лаборатории и радостно заорала:
- Папа, вставай! Пришли тетеньки и разговаривают с мамой!
- Вот как? - спросила Марина Георгиевна, - Он здесь, дома?
- Да, сегодня ночевал здесь... - прошептала побледневшая Люба.
- Может быть, вы как-то пригласите его сюда, нам бы хотелось побеседовать с ним?
- Да, конечно... Настя, что я тебе сказала? - крикнула Люба, - Не трогай его, побудь у бабушки!
В нос ударило густым и свежим духом алкоголя. Андрей валялся по диагонали дивана, подпирая ногами сбитое в ком одеяло. На нем была старая и мятая рубашка и трусы, на правой ноге также присутствовал один носок.
"Куда он дел вторую подушку?" - удивленно подумала Люба, разглядывая беспорядок в комнате. На полу - пустой пузырек из-под спирта, стакан и открытый перочинный нож, на столе разбросаны какие-то перепутанные провода и опрокинутая бутылочка спирто-канифольного флюса, который, наверное, и издавал этот сногсшибательный аромат. "Папа вчера паял..." Одежда разбросана...
- Андрюш, вставай... - только и смогла произнести девушка.
- Су-у-ука! - громко протянул Андрей.

Л:
Видимо, у работников социальных служб – свои правила поведения и понятия о вежливости. Потому, что не успела Люба удивиться, оценить красоту новой обстановки и насладиться запахом, как услышала за спиной громкое сопение сразу двух любопытных носов. Люба растеряно бегала глазами по комнате – не осталось ли каких следов ее пребывания здесь? Нет, одежды ее на видном месте не было. Ей сразу вспомнилось, как Андрей часто шутил, что притворится пьяным, если вдруг работники собеса придут к ним в гости. Как тогда было смешно, когда он в ярких красках и выражениях описывал свои фантазии, и как страшно сейчас, когда эти фантазии ожили…
- Ну-у? – грозно промычал Андрей, уставившись на двух незнакомых теток позади Любы и закрыл глаза.
Вряд ли он успел заметить, как гостьи аж подскочили на месте от неожиданности и дружно попытались спрятаться – одна за Любиной спиной, а другая – за спиной первой, образовав шеренгу. Да, скорее всего, не заметил, иначе весь его актерский талант не помог бы, он бы громко расхохотался.
- Мы хотим поговорить с вами, Андрей…
- …Юрьевич, - машинально подсказала Люба, ее голова сейчас была занята, она быстро решала, что же делать дальше.
Андрей широко открыл глаза и изобразил пьяное удивление. Затем один глаз прикрыл, а другой – прищурил, словно двумя глазами ему сложно было оценить, сколько же народу желает с ним пообщаться, трое или в два раза больше?
- Зах..ди… - выдохнул «пьяный», поднял руку, приглашая войти и уронил ее на диван, да так резко, что она даже подпрыгнула.
Барышни не на шутку испугались этого жеста и дружно попятились, наступая друг другу на ноги. В этот момент Настя, как-то вырвавшись из-под крылышка бабушки, возникла на пороге комнаты и стала протискиваться между женщинами. Оказавшись у цели, она весело запрыгнула на диван и плюхнулась рядом с папой, поджав под себя ножки. Но в порыве не заметила, что уселась на самый краешек и свалилась бы с дивана, если бы Андрей резко не подставил руку, удержав ее, и быстрым движением не сдвинул бы на безопасное расстояние от края.
- Пап, вставай! Ты в институт опоздаешь! – строго скомандовала дочь.
Люба почувствовала, как волосы на голове тихо зашевелились, а по спине пробежал холодный ветерок. К счастью, от испуга и ужаса гостьи не обратили внимания на вполне трезвый жест «пьяного папы»…
- Солнышко, какой институт… Беги к бабушке… Одевайся, Котенок… - с трудом выдавила из себя Люба, и опасаясь, что девочка не подчинится, подхватила ее на руки и поставила на пол.
Наверное, упоминание про котят заставило дитя послушно выполнить просьбу, так как она срочно умчалась в большую комнату, так же протиснувшись между дверным проемом и ошарашенными гостьями.
- Давайте выйдем, я хоть дверь закрою плотно, чтобы она тут не шастала… - умоляюще сказала Люба, повернувшись к дамам. Они послушно вышли и направились на кухню.
Дрожащими руками Люба закрыла дверь, и даже подержала ее несколько секунд, сжимая дверную ручку, будто этот жест мог защитить дверь от посягательств шустрой дочери.
Бывалые соцработницы, конечно же, видали и не такие сцены. Потому, вернувшись на кухню, они тут же продолжили «допрос».
- И как часто отец посещает дочь? Как часто он бывает в таком виде? Не обижает ли он девочку? Как объясняет, по какому поводу он пришел? – вопросы сыпались на Любу, даже трудно было понять, кто из двоих сейчас говорит, или говорят они по очереди?
Люба залпом выпила чашку чаю, который успел совершенно остыть к этому времени. За то короткое время, что она была вынуждена молчать, пришло неожиданное решение.
- Он пришел помириться, как сам сказал… - тихо ответила Люба, - И я надеялась…
На этих словах ее сценарий закончился, и началась импровизация. Люба трагично скривилась, словно собиралась заплакать, и быстро склонилась к ближайшему к ней плечу, понимая, что заплакать «по заказу» вряд ли у нее получится. Этим плечом оказалось плечо Марины Георгиевны – она еще не успела сесть на табуретку. Люба положила на это плечо обе ладошки и принялась всхлипывать, причитая:
- За что ж мне все это… У всех - как у людей… А этот… Припрется раз в полгода… Как будто все хорошо… Ребенок ему рад… Придет мириться –  нажрется, как зараза, и валяется… И когда же все это кончится… И сколько же можно…
Черт знает, прониклись ли сочувствием дамы, внушила ли игра Любы им доверие и чем бы все это закончилось, если бы из лаборатории не раздалось бы громкое пение Андрея, а спустя несколько секунд – громкий стук об пол. Наверное, ему пора было уходить и он решил действовать активнее. Дверь лаборатории громко хлопнула, и послышался радостный крик Насти – она снова бежала к маме, сообщить, что…
- Мама, мама! А папа там безобразничает!
Сказав это, девочка рассмеялась – это представление развлекало ее получше любимого мультика!
- Солнышко, беги, одевайся! – оторвавшись от «жилетки», Люба выскочила из кухни навстречу девочке. – Только быстро-быстро!
Затем «несчастная мама» вернулась к засидевшимся гостям, закрывая ладошками лицо, будто только что вытерла слезы и взмолилась:
- Не могли бы вы зайти в следующий раз… Мы с дочкой выйдем гулять… А Людмила Николаевна за это время спровадит этого пьяницу… - Люба погрозила кулаком в сторону лаборатории.

А:
- Да, да, вы извините, что мы не во время, - засобирались гостьи.
Пока они одевались в прихожей, неискренне-сочувствующе глядя на Любу, Андрей за закрытой дверью шуршал, охал и, видимо услышав, что Настя ушла в комнату, грязно матерился.
- М-ма-ма! - наконец, позвал он, - Бля-а...
Людмила Николаевна, проходя мимо в сторону кухни, заглянула в дверь, приоткрыв ее.
- Оссподи... - сказала она, - Вставай, чучело!
- Матери он тоже не помогает? Чем он вообще занимается? - спросила Марина Георгиевна.
- При мне ничего не приносил... - ответила Люба, - Говорил, что шабашит, да врет, наверное, живет за счет той женщины. Как она его терпит? А Насте натрепал, что учится в институте...
- Ужас. Такой молодой... Сопьется. Ну, терпит она его, значит, любит, - подытожила инспектор Куракина.
Из комнаты прибежала Настя, уже в штанах и кофте, сказала тетенькам "Пока-пока!" и отправилась к бабушке на кухню доедать оладушек.
Гости еще пару минут поговорили с Любой о новых справках, которые ей нужно будет собрать, если она устроится на работу после окончания училища, взяли с нее какую-то подпись и, наконец, покинули квартиру. Из лаборатории сразу же появился Андрей, уже в приличном одеянии и в очках, правда, с растрепанной прической.
- Привет! - сказал он Любе и обнял ее.
- Доброе утро, любимый, - улыбнулась девушка, - Ну и напугал же ты меня поначалу!
- Спирт жалко и канифоль... Целый пузырек чистого по кровати и по полу разлил, да стол заляпал!
- Ты у меня гений! А стол я отмою, ничего страшного. С кровати выдохнется!
- Да Настя все время совалась, я сначала под край дивана втиснулся, она офигела, что меня нет, побежала искать по всем комнатам, пришлось вылезать и косить под алкаша, а ей прикольно...
- Когда ты успел проснуться, Андрюш? - спросила Люба.
- Когда ты мне одеяло подоткнула, потом от звонка... Слышал разговор через стену. Ну и хрень с утра субботы!
Андрей поцеловал Любу и вместе с нею прошел на кухню.
- Привет, ма! А классно я играл?
Людмила Николаевна сердито покачала головой.
- Отвратно! Изображает пьяного, а локти напряжены, пальцы на ногах бегают... Тьфу. Этих ты обманул только тем, что вином все там облил, воняет, аж сюда донесло. А нецензурщиной-то зачем крыть?
- Для правдоподобия! Да, мам, классно же они свалили, Люба им чего-то еще наплела про женщину!
- Ох... - поморщилась мама, - Ребят, а может, хватит уже ломать комедию? Милицию вы не проведете... Жили бы, как нормальные люди, невелики ведь деньги...
- А вот хрен! - неожиданно жестко сказал Андрей и глаза его сощурились.
Люба незаметно взяла его за руку.
- Андрюш, не при Насте... Что с тобой? Не вышел из образа, ага?
- Да я ничего... - Андрей вытряхнул из пачки сигарету и зажег ее, - Мама, ты видела - они в золоте и шубы у них какие-то... А мы студенты. Мы просто студенты и у нас Настюшка... Мы хотим стать умными. А ты, мам, создаешь удивительные вещи на сцене. Вот когда государство будет относиться к нам так, как мы этого заслуживаем, тогда мы не будем ломать комедию, мам...

Л:
Вдруг посреди непринужденной легкости (такая бывает в воздухе сразу после грозы) после слов Андрея в воздухе появилось напряжение… Тишину нарушила Настя:
- Да! – воскликнула она, переложила блинчик в левую руку и подняла вверх сжатый кулак.
Даже Андрей невольно улыбнулся. А Люба обняла его и негромко сказала:
- Так мы ведь счастливые люди. И у нас все есть… А у них – только шубы… Представляешь, если бы у этих теток был ум – они бы нам завидовали… Искренне и по-черному. А так – даже притвориться не могут, что сочувствуют… Правда?
- Правда…
- Тогда гаси свою сигарету и садись завтракать.
Чайник уже закипал на плите во второй раз за это утро. Людмила Николаевна, оказывается, уже успела позавтракать, потому прогнала Любу за стол и наливала чай сама.
- А вот я их растрогала, кажется… - снова вспомнила Люба и уложила вишню из варенья на середину оладушка, - Людмила Николаевна, я хорошо играла, зрители плакали?
- Конечно, плакали! От смеха, - рассмеялась Людмила Николаевна, - Если бы не страх, что Настюшка вот-вот сдаст вас с потрохами, так я сама бы рассмеялись.
- Но они же поверили!
- Да, скорей заскучали от вашей игры – и сбежали дышать воздухом…
- Вот неблагодарные… - улыбнулась Люба.
- Ну, почему – неблагодарные? По-моему, очень даже аплодировали… Или это дверь так хлопнула? – возразил Андрей.
За непринужденной болтовней, теплым чаем и вкусными оладьями время бежало куда быстрее, чем тащилось до этого. Во время завтрака решено было выйти из дома вместе – девочки – на прогулку, Андрей – в институт. Бабушка осталась дома, отдыхать в тишине…
Солнце сегодня грело совсем тепло, уничтожая последние островки грязного снега. Выйдя из подъезда, все трое щурились от солнца. Настя схватила родителей за руки, пока те еще не успели опомниться, и тут же потащила их в сторону детсадовского забора. И отказывалась слушать папины отговорки, что он опоздает, что его будут ругать, что он вернется совсем-совсем скоро и посмотрит на всех в округе котят – но потом!
- Папа, ну что ты волнуешься, мы уже совсем пришли! – объявила Настя и присела на корточки перед сеткой забора.
Никаких котят не было… Люба уже хотела, было, спросить, не перепутала ли она. Но Настя подняла вверх пальчик, требуя тишины, как воспитательница в саду, и тихонько позвала котят. Сначала одна, а потом и другая черно-белая мордочка выглянули из-за кирпичной стены павильона на ее зов. Девочка достала из кармана заготовленный для них хлебный мякиш и просунула его в пространство между забором и землей. Котята мигом бросились к еде – видимо, бояться людей они не привыкли. Настя хохотала – так забавно зверьки принялись завтракать.
- Все, девочки… Пришел, увидел, побежал дальше, - сказал Андрей и посмотрел на наручные часы, - Не скучайте, я недолго, часа через три уже дома буду…
- Солнышко, так может, ну его к черту? Может, можно прогулять? – с надеждой спросила Люба.
- Нет, хватит нам на семью и одной прогульщицы! – засмеялся он в ответ, быстрым шагом уходя в сторону автобусной остановки.
А Настя с мамой еще долго стояли у забора… И эти котята напомнили Любе совсем другую историю, другое место, время и настроение – ссору в больнице, чуть больше года назад, и бездомного котенка у ее стен. Напомнили именно потому, что ничего-то похожего между ними и не было – полная противоположность…

А:
Да, тогда все было иначе - и ощущения и время и комок в горле вместо улыбки... И те котята боялись ее, бежали от ее руки, а здесь - один зверек, смешно изогнувшись, попытался протиснуться под забором.
- Нет! - крикнула Настя и хлопнула в ладошки, - За забор выходить нельзя!
- Мяу! - подтвердила ее слова серая кошка, выглядывая из-за автомобильной покрышки-клумбы.
- А это их мама! Она на них ругается! Дети! Быстро к маме и чтобы слушались! - приказала Настя.
Котята, смешно подпрыгивая, понеслись обратно.
- Мам, а почему они побежали, потому что я сказала или их мама позвала? - спросила Настя.
- Наверное, потому что их мама позвала? - предположила Люба, - Надо же сначала слушаться маму, а потом уже других?
- Да. Мама главнее! А если мама сказала слушаться кого-то, то надо слушаться, да?
- Конечно, - улыбнулась девушка, - Чтобы не огорчать маму. Так, а куда мы теперь пойдем? Хочешь к бабушке Тане?
Настя кивнула. Они медленно направились в сторону асфальтовой дорожки.
- Мам, а куда вы милицию не проведете? - спросила Настя через минуту.
- Какую милицию?
- Бабушка Люда сказала, что вы не проведете милицию, когда папа с тетеньками поиграл? Из-за этого придет милиционер, да?
- Ой! И все ведь слышит, а... Даже когда взрослые разговаривают - ушки на макушке!
Люба остановилась, присела на корточки и поправила шнурок на капюшоне Настиной куртки. Девочка смотрела на нее немножко испуганно. Наверное, мысли о котятах теперь уступили место воспоминаниям о разговоре на кухне.
Люба обняла дочь.
- Дело было так! - улыбнулась она, - Когда ты родилась...

Л:
Бредя потихоньку по мокрому асфальту, мимо луж с плывущими в них облачками, Люба рассказывала, а Настя слушала краткий пересказ пяти прошедших лет, конечно же, упустив финансовые причины некоторых решений. Просто потому, что будет нехорошо, если дочь нечаянно изложит мамин рассказ где-нибудь в детском саду, да еще в своей интерпретации, с финансовыми подробностями…
-  …Понимаешь, обычно у людей бывает сначала свадьба. Жених, невеста, гости… И с того дня – их называют мужем и женой. А потом уже появляется малыш, и они становятся мамой и папой…
- Или дочь! – дополнила Настя.
- Да… Или дочь. Но мы же не очень обычные люди…
- Да, мы – чуды! – снова вклинилась Настя. Разговор был ей очень интересен, и она не просто слушала рассказ, а принимала в нем участие.
- Да, солнышко. Особенно – ты! – улыбнулась Люба, - У нас сначала появилась ты, Чудо… А потом мы решили, что зачем нам теперь свадьба, раз все у нас уже есть – мы считаем друг друга мужем и женой, и у нас есть ты…
- А зачем тогда обычным людям свадьба?
- А… Ну, просто в этот день жениху и невесте выдают такой документ с печатью. И в этом документе написано, что они теперь – муж и жена. Ну… И еще в паспорте тоже ставят печать. Вот и те тетеньки очень бы хотели, чтобы мы были обычными людьми… Имели документ с печатью и кляксу в паспорте… Поняла?
Настя кивнула. Видимо, она выяснила все, что хотела и интерес к беседе потеряла. Вопросы больше не сыпались, вместо этого девочка принялась прыгать в мелкие лужи на дорожке, разбивая облака и поднимая кучу брызг. «Кл-лякса! Клл-лякса!» - приговаривала она при каждом приземлении в лужу. Когда до подъезда бабушки Тани оставались считанные метры, Настя вскочила на низенькую скамейку, что одиноко торчала в детской песочнице, и прыгнула с нее в песок, но с другими словами:
- А я хочу, чтобы вы т-тоже стали женихом и невестой! – внезапно объявила дитя и влезла на лавочку снова.
- Почему? – удивилась Люба.
- Потому, что невеста – красивая. Мы с бабушкой Таней однажды гуляли и видели свадьбу… И еще я видела сама потом невесту, - Настя, стоя на постаменте, развела руки в стороны, показывая, видимо, широкое белое платье, или фату, - А жених – такой красивый-красивый, и с цветами… Я хочу, чтобы у вас была свадьба!
На этих словах Люба подала Насте руку, и девочка спрыгнула со скамейки.
- Идем в дом… Ты замерзла уже, наверное… - ответила Люба.
Но бабушки Тани дома не оказалось. Открыв дверь своим ключом и подождав ее немного, но не дождавшись, Люба с Настей засобирались домой.
- Папа придет скоро… Идем, солнышко, а из дома позвоним бабушке, - мамино предложение Настя приняла с удовольствием.
Почему-то они обе даже не подумали, что бабушка Таня сейчас мирно пьет чай в гостях у бабушки Люды, обсуждая состоявшийся утром спектакль. И бабушка Таня уже успела огорчиться, что не увидела такого шикарного представления! И чем дольше гуляют девочки, тем больше подробностей всплывает в разговоре, обсуждаются возможные сценарии дальнейших действий… Так как обе бабушки твердо решили дождаться актеров, выстроить их на сцене и объявить о своем решении…

А:
- А где бабушка Таня? - спросила Настя, - Она ушла в магазин, да?
- Наверное, - ответила Люба, - Ну, мы же с тобой ее ждали-ждали, а она не пришла. Может быть, ушла в поликлинику или к подругам по работе?
- Да. А можно, я ей сама позвоню и скажу - бабушка, а я тебе котят нарисовала?
Настя, и правда, отыскала в ящике, где хранились игрушки, растрепанный блокнот и карандаш и изобразила там двух каких-то существ, отдаленно напоминающих котят. Взяв с подоконника ножницы, вырезала лист из блокнота и показала маме.
- Конечно, дочь, а еще лучше сделай сюрприз! Положи рисунок на полку, а потом скажешь - бабушка-бабушка, а на полке лежит сюрприз! Она найдет котят и обрадуется!
- Сюрприз! Сделаем сюрприз бабушке! - обрадовалась Настя и побежала в комнату прятать рисунок.
Пока Люба писала маме записку на листке из того же блокнота, Настя вновь появилась на кухне. В руках у нее была книга. В синей обложке с простым, словно детским, рисунком. "Волшебник Изумрудного города".
- Мама, мама, я нашла ту книгу!
- Какую "ту"? - спросила Люба.
- Эту! Там еще есть такая же, а ты мне читала эту!
- Я разве тебе ее читала?
- Да! Только она была мокрая и листочки рвались. А теперь она высохла! Мам, давай ее возьмем, ты мне дома еще почитаешь?
- Ладно, давай возьмем, - ответила девушка и взяла у Насти книгу, чтобы положить к себе в сумку.
И замерла на месте... На обложке остались разводы от влаги, проникшей в рюкзак, странички потемнели по краям. Это была та самая книга, которую Люба купила на железнодорожном вокзале...и читала девочке Насте, хозяйке странного деревянного дома в забытой разрушенной деревни в тайге.

Л:
- Солнышко, а когда я тебе ее читала? – Люба снова расстегнула «молнию» на куртке.
- Недавно! А потом мне папа читал из своей книжки сказку, когда я проснулась и попить пришла…
- Но ведь эта книга не дома была, ты же сама сейчас видела… - Люба изо всех сил старалась вспомнить, когда же это было, да и как это могло быть?
- Так и мы с тобой были не дома! Там был большой деревянный дом, и печка еще… А книжка была мокрая, видишь? – ткнула Настя пальчиком в сморщенную от влаги книжку в маминых руках.
Как будто молния сейчас попали в нее слова дочери. Все верно, так и было – и дом, и печка, только Настя была… другая. На несколько минут Люба лишилась способности говорить, в голове кружились события давно прошедшие, сталкиваясь и растворяясь в ее недавнем сне, где была и мокрая книга, и печь, и дом. Только вот тот сон был таким коротким, что Люба не успела заметить, кто был рядом с ней.
- Ма-ам! Ну жарко же мне уже! – недовольно проворчала Настя.
- Да… Идем… - очнулась Люба и сунула книгу в сумку.
Но и на улице размышления не давали ей покоя. Рассеянно отвечая на вопросы Насти, Люба пыталась понять, объяснить себе – просто и доступно, ведь должно же быть простое объяснение!
- Мам, а почему этот листик по земле катится?
- Потому, что у него нет ножек… - задумчиво ответила мама и задала свой вопрос, - А о чем эта книжка, которую я тебе читала?
- О девочке, - ответила Настя, - И о железном человеке. А разве ты не помнишь?
- Помню… Только книжка эта была мокрой, когда тебя еще совсем на свете не было… Солнышко, а может, тебе все это приснилось? – вдруг догадалась Люба.
- Может и приснилось, - равнодушно пожала плечами дочь и умчалась догонять следующий безногий листок.
Но тогда каким образом они с ней видели один и тот же сон в один и тот же день? Разве так бывает? Решив, что чудес в их с Андреем истории было немало, а это чудо – просто очередное, просто какая-то чудесная связь ее памяти с фантазией дочери, Люба немного успокоилась. И еще подумала, что нужно будет непременно рассказать об этом Андрею…
Вот и подъезд – как странно сократилась дорога, за размышлениями Люба и не заметила, как подошла к двери. Настя, выкрикнув короткое приветствие соседу с нижнего этажа, который курил у подъезда, вскочила внутрь.
- Здравствуйте, - сказала и Люба соседу, проходя мимо. Кажется, он хотел у нее что-то спросить, да только осознала она это, когда уже поднималась по ступенькам к двери квартиры.
… Спустя некоторое время, сосед все же удовлетворил свое любопытство. Стоя здесь же и по тому же поводу, пожилой мужчина встретил Андрея, который возвращался домой:
- Здравствуй, Андрей… Случилось чего-то у вас? – без лишних вступлений спросил он, пока Андрей не пробежал мимо.
- Здравствуйте. Вроде все в порядке… А что? – слегка заволновался, но не подал виду Андрей. Он остановился.
- Да вот стоял я тут утром, курил… А тут две барышни такие расфуфыренные из подъезда выходят. Помялись-помялись, между собой пошушукались, а потом ко мне подошли. Спросили, давно ли я тут живу? Давно, говорю… Знаю ли соседей с такой-то квартиры – с вашей, значит – знаю, говорю… А часто ли тебя вижу пьяным? – тут сосед прищурился и сделал паузу, присматриваясь к реакции собеседника на свои слова. Но Андрей спокоен и молча ждет продолжения рассказа, - А я – что? Ну, может и выпьет когда, думаю, так это – его дело, с кем не бывает. И отвечаю – нет, мол, не видел его таким. Тебя, значит, не видел пьяным… А они тогда и продолжают допрос – не обижает ли жену, не скандалят ли на весь подъезд, да как с соседями уживается… Ты не бойся, Андрей… Я про тебя только самое хорошее им рассказал – вижу, мол, дружное семейство часто, никаких скандалов никогда не слыхивал… Мало ли, что за проныры по твою душу приходили? – последняя фраза звучала как вопрос, а не как утверждение.

А:
- Суки... - коротко ответил Андрей, - Крашеные суки... Да это фигня, дядь Валер... Из собеса. Мы же, когда родили, молодые были совсем, еще в школе учились, вот они и таскаются с тех пор, смотрят, как мы живем. А как мы живем - хреново живем... Мать копейки получает, теща тоже, а мы вообще на одной стипендии. Ну и они нам приплачивают, да теще льготы на квартплату. Приперлись утром, а от меня попахивало чутка, вчера расслабился. Вот и начали...
- Внимательно за вами следят! - удивился дядя Валера, - Но ты ведь не хулиганил, ничего, кто же капнул-то на тебя? Теща? Или жена разуму учит?
- Нет, у нас нормальные отношения... Не знаю, кто. Может, никто, просто так решили зайти, - сказал Андрей, закуривая сам и угощая соседа сигаретой.
- Так ведь и прижмут, как вон Серегу из третьего подъезда... - посочувствовал тот.
- Не прижмут... - ответил Андрей, обводя двор взглядом, словно искал выход, - Платить перестанут - это да. Они же нам платят, как малоимущим. Работу надо искать, пока учебу не закончу...
- А ты справки по зарплате собери и напиши на субсидию! Моя писала, полгода, наверно, квартплату компенсировали, пока она в больнице лежала.
- Считал... Мы прописаны в разных местах, не прокатит, дядь Валер. Да ну их на... Достали.
- Не переживай, Андрей, ты парень умный, выучишься - легче будет! - сосед похлопал Андрея по плечу.
- Да. А надо, чтобы сейчас. Не нам, а ребенку хотя бы... Она же не виновата.
- Да-а... Жизнь такая, кто виноват? Слушай, а машина-то у тебя где? Не видать ее чего-то? Продал?
- Не, не продам... Подарок.
- Я к чему... Ты в ейной проводке разбираешься?
- Да. Коротит, что ли?
- Да я ее давно продал. Я к чему? Я слесарничаю в ночном сервисе, а у нас электрика нет, выгнали по пьянке. Хочешь? А то давай... А чего там, лампочки поменять, предохранители, всякую хрень? Сможешь?
- Конечно, смогу! Какой график? - улыбнулся Андрей.
- Ну, по-мелочи-то у нас ребята справляются, а так - хоть каждый день, зарплата сдельная!
Андрей аккуратно затушил окурок и бросил его в сторону.
- Ну, дядь Валер, сам господь мне вас подкинул! Телефон начальника есть?
Через несколько минут Андрей, весело перебирая пальцами бумажку с телефоном в кармане, вошел в прихожую.
- Привет честной компании! - сказал он, - О! Здравствуйте, Татьяна Дмитриевна!

Л:
- Здравствуй-здравствуй, артист! – весело ответила женщина и улыбнулась Андрею – его лицо как раз появилось в дверном проеме.
После этих слов вся «честная компания» дружно рассмеялась – видимо, перед этим тут как раз шло веселое обсуждение утреннего спектакля. А громче всех хохотала Настя, сидя на руках у бабушки Люды она грызла яблоко, а другая бабушка в это же время перебирала пальчики у нее на ножке  – все удовольствия сразу!
- Хорошо устроилась, да? – спросила Люба, обратив внимание, что Андрей улыбается, глядя на дочь. Она сидела на полу, по-турецки сложив ноги.
- Да не то слово! – засмеялся он, быстро втянувшись в атмосферу веселья, отложив на потом размышления по поводу разговора с соседом, -  А вы делитесь впечатлениями?
- Да, Андрюш… Мы как раз говорили о том… - ответила ему Люба, - Что утром было совсем не смешно, а сейчас, когда вспоминаешь – просто упасть можно со смеху! Это ж надо…
- Не очень и забавно, если вдуматься, - вступила Татьяна Дмитриевна и серьезно добавила, - Прекращали бы вы эти партизанские игры, ребята…
- Мамуль… Ну, прекратим когда-нибудь, честно! Диплом получу – буду с работой, и пособие это совсем отпадет. Ну, или уменьшится до смешных размеров… И не будет смысла прятаться, - Люба старалась говорить беспечно, как о мелочи, ничего для нее не значащей. Однако, было нетрудно заметить, что утреннее происшествие напугало ее и держит под впечатлением до сих пор, - А пока… Зачем? Разве вам так уж не терпится нас поженить? Нам же всем и так неплохо… Ведь обошлось же на этот раз, поверили нам, посочувствовали. А следующий – когда еще будет? И в следующий выкрутимся! Правда, Андрюш?
Она повернула голову к Андрею, ожидая поддержки своих слов.

А:
- Итак, уважаемые дамы, а я с новостями... К нам едет ревизор! Придется выкручиваться! - улыбнулся Андрей.
Он прошел на кухню и сел на пол рядом с Любой, привалившись спиной к стене и отодвинув веник в сторону, хотя у стола оставалась еще одна свободная табуретка.
- Как нищие на паперти! - сказала Людмила Николаевна, - Люба, сядь по-нормальному!
- А мы и есть... Подай, пожалуйста, пепельницу, ма, - попросил Андрей и толкнул Любу локтем, - Уходи прочь, это мое место!
Пепельница заняла место шляпы для подаяний. Люба не ушла, а наоборот, положила голову на плечо Андрея.
- Настенька, доча, поиграй в комнате, папа курить будет.
Настя всем своим видом выразила недовольство, но бабушка Люда что-то прошептала ей на ушко и дите спешно покинуло общество.
- Что ты ей сказала? - поинтересовался Андрей.
- Что она может взять поиграть коробку с нитками...
Закурив и задумчиво выпустив дым в потолок, Андрей выдержал паузу.
- Подхожу я, стало быть, к подъезду, а там дядька Валера курит. И рассказывает мне дядька Валера пренеприятнейшее известие... Бабы эти утренние...
- Женщины, - по-преподавательски поправила Людмила Николаевна.
- Женщин я называю женщинами. Так вот, выйдя из нашей резиденции, они трахнули вопросами подвернувшегося под...не знаю, что, дядю Валеру, которому злая жена дома курить не разрешает.
- У нее астма... Да, чувствую, ты с известием... Сленг у тебя уже испохабился.
- И он не вынес пыток женскими чарами и по существу дела поведал им следующее. Знает он нас давно, вместе и по отдельности видит часто, рыло в очках все время трезвое и вежливое, а дама с ребенком всегда здоровается и выглядит удовлетворенной жизнью и всем прочим. Крики, беготню с топором, пьяные рыдания и укрывательство соседями жены от мужа полностью отрицает. Мы весьма приличная молодая семья, уважаемые дамы. И дядю Валеру кочерыжкой в рот не заткнешь, он добра хотел. Конечно, каменные гостьи решили, что дядька Валера гонит, как хренов Сусанин... Надеюсь. Но...
- Блин! - сказала Люба и хлопнула ладошкой по своей коленке.
Андрей, дергая головой, выпустил несколько дымовых колечек.
- Вот я и думаю, как нам не лишить Татьяну Дмитриевну льгот по квартплате, а нам - не потерять копеечку на хлебушек... Давайте, я нажрусь левака, а вы меня в милицию сдадите, типа возникал?

Л:
- Да что ты говоришь такое, Андрюш? – испугалась Люба. Решительный тон Андрея отнимал всякую надежду на то, что это была шутка, - Ну, фиг с ними, раскусили нас… Вызовут – будем выкручиваться, а пока… Чего заранее расстраиваться? Ну? Какая милиция, ты что? Тебя заберут – а я же под окнами скулить буду – еще больше спалимся, -  и легонько сжала его ладошку, словно старалась успокоить…
Татьяна Дмитриевна, выслушав речь дочери, деловито сложила руки в замок и объявила о своем видении выхода из сложившейся ситуации.
- Ничего страшного, бывало и похуже, - начала она издалека, -  Обойдемся  как-нибудь и без льгот… А только всего бояться и постоянно изворачиваться – не дело это! Я хочу, чтобы мои дети смело смотрели людям в глаза и не прятались. Что там будет, или не будет, вызовут, не вызовут – переживем, что сделано, то сделано… Только с сегодняшнего дня это партизанство нужно прекратить. И забыть об этом кошмаре раз – и навсегда!
- Мам, да мы не прячемся, вроде… Люди-то как раз все и понимают… И никто не осуждает… Ну, что поделать, это временные трудности – переживем!
- Вот именно! Вы честные люди, а вынуждены прятаться, как злодеи… Разве так можно? За какую-то копейку.
- Мама, да ведь не лишняя эта копейка, а необходимая!
- Не такой ценой, дочь… - покачала головой Татьяна Дмитриевна. Сделав паузу, которая обозначала конец первой части ее речи, она строго посмотрела на сидящих на полу «детей». Андрей, наверное, мог бы возразить, но тактично промолчал сейчас, решил не перебивать диалог. – Вот что я думаю. Вам надо взять паспорта и прямо с понедельника пойти в ЗАГС и подать заявление… А я в понедельник буду идти с работы – да и зайду в собес, там моя крестница работает, только не по нашему району. И расспрошу у нее, есть ли какие-нибудь виды материальной помощи для молодых семей, студентов… Вы же не тунеядцы какие-нибудь, обязательно должна быть предусмотрена поддержка! И заодно узнаю, какие документы нужно собрать…
- А льготы? – спросил Андрей, заметив, что Люба задумалась и не спорит больше.
- А что льготы, Андрюш? – по-доброму улыбнулась Татьяна Дмитриевна, - Да проживу я как-нибудь без этой подачки… Ну, может не куплю себе лишнего бриллианта со следующей зарплаты…

А:
Андрей взмахнул в воздухе сигаретой, как указующим перстом.
- Во! - сказал он, - Вы все должны быть в бриллиантах, уважаемые дамы. Тогда я скажу, что не имею к государству претензий. Будто вы, Татьяна Дмитриевна, не выясняли раньше насчет материальной помощи? Года полтора назад при мне и звонили, помню, я вам еще адрес прописки диктовал. С чего бы закону меняться, страна лучше жить стала?
- Может быть, и стала? - возразила Татьяна Дмитриевна.
- Да если бы... Студент так и остался студентом, миллионером, судя по всему. Семьям кидают чего-то на рождение дитя, а молодым - ни копья, иначе бы у нас все в молодоженов превратились, менялись бы женами по документам каждый год или сколько там... Максимум, что нам с вами светит - это субсидии, да и то вряд ли. Хоть мы и не тунеядцы, а честные люди. Спросите, конечно, только бесполезно, как и в тот раз. А чем мы кому мешаем, притворяясь неблагополучными?
- Да вы-то не мешаете, стыдно просто, - сказала Людмила Николаевна, - Вызывать-то ведь не тебя будут. Любу вызовут. На комиссию. И тебе пофигу, что они ей там скажут?
- Она ответит, что соседи гонят, ма.
- Да ты посмотри на нее, она уж представив это, покраснела.
Андрей взял Любу за подбородок, внимательно осмотрел ее щеки и уложил голову девушки обратно на свое плечо.
- М-да... Отвечать перед комиссией - это не с этими двумя бабами толковать... Люб, чего ты краснеешь?
- Не знаю. Правда, представила...
- Я вместо тебя пойду, я краснеть не умею. Выпью грамм двести - и пойду.
- Опять "выпью". Андрюша, ты вечно споришь, как осел упрямый!
- Мам, ну, давай, я не буду спорить! Вот возьмем плюсы и минусы, давай? В плюсах - вы все довольны, что мы больше не косим под несчастных, а смело смотрим в чьи-то глаза, кстати, лживые насквозь. Еще плюс - с Настей больше ни одна сука не спорит, что у нее есть папа. Выяснил бы, кто ей тогда сказал, что у нее мама-одиночка, замочил бы!.. Третье, у Любы скоро диплом, ей не возиться с его заменой по фамилии, если ей Филиппова приглянется. Еще есть плюсы?
- Есть, - сказала Люба, - Меня не спрашивают больше нигде, почему я в обручалке, хотя пишу "не замужем"...
- Перекинь на другой палец - заткнутся на хрен...
- Андрей? - спросила Людмила Николаевна, - Не хватит ли? Спокойно можешь?
- Могу... Теперь минусы - мы теряем крохи и льготы. Немного, но у нас каждая копейка на счету, подумайте. Ну, устроится Люба на работу - золотые горы поначалу получать будет? Нет. К тому же и придем. Ради чего штамп в паспорте? Ладно, пойдем и поставим, так нам ведь по бутылке на...лицо распить - и то крах бюджета, не то что белое платье и в машину... Уж ставить - так надо, чтобы Любе это нравилось, чтобы праздник был.
- А тебе не обязательно, чтобы нравилось? - спросила Люба.
- Я и в камуфляжной куртке счастлив.
- А я тебе говорила, что хочу белое платье? Это когда же? - вспыхнула Люба.

Л:
И даже слегка покраснела, тут же вспомнив тот случай… Действительно, было дело – гуляя однажды по улице, еще с маленькой Настей в коляске, Люба так засмотрелась на проходящую мимо свадебную процессию, что чуть не угодила в лужу! И угодила бы, нырнула бы по самое колено в ямищу, полную воды на дороге, если бы Андрей не подхватил ее свободной от управления коляской рукой буквально уже в полете.
- Красивое платье, - кивнул он с улыбкой, довольный своей ловкостью и спасенными туфлями Любы, когда понял, что же так заворожило девушку до полной потери контроля над собой.
- Да ну! Платье – как платье, у меня красивее было, - придя в себя, улыбнулась Люба, однако, скрыть смущение было трудно – Андрей попал в самую точку!
Сейчас Люба уплыла в памяти в тот день и покраснела снова от смущения.
- А то ты не помнишь, как в лужу прыгала? – хитро улыбнулся Андрей.
- Помню… Но не помню, чтобы говорила!
- О! Еще как говорила! Глазами… - с трудом сдерживал смех Андрей, видимо, припомнив до мелочей сейчас и очарованные зрелищем глаза девушки, и попытку утопиться в луже, и чудесное ее спасение.
- Нет, я тебе говорила, что у меня лучше будет! – от смущения Люба так разволновалась, что стала путаться, - Ой… Было, то есть…
Смех вырвался наружу. Девушка медленно стала заливаться краской, чувствуя, как щеки ее запылали. Неловкость нужно было как-то скрыть, отвлечь внимание, и Люба быстро-быстро заговорила,
- Ну и что! Ну и будет… И даже белое! Я сошью нам с Настей одинаковые платья – простые, но белые! Знаешь, какая красота будет! А к твоей камуфляжной куртке здорово подойдут ромашки… И нам с Котенкой – по ромашке в праздничную косичку! Машины нам одной хватит, а ужин в кругу семьи как-нибудь сообразим… Даже с бутылкой!.. Чем не праздник?
Мамы только улыбались, переглядываясь.
- Как я понимаю, вопрос решен? – спросила Людмила Николаевна, когда у Любы исчерпались скороговорки.

А:
Андрей затушил сигарету в пепельнице. Кажется, слова Любы развеяли в нем тучи ухудшающегося настроения.
- Мам... И Татьяна Дмитриевна. Между нами с Любой вопросы давно решены - если надо, мы хоть чертей в паспортах нарисуем, это на наши отношения не влияет. Вам надо? На здоровье. Вам от этого легче? С удовольствием. Мы вас любим и уважаем ваше мнение, и, главное, понимание. Будет много геморроя с документами, дите-то без отца... И все прочее. Вы нам поможете в стояниях под дверью государственных служб?
- Ну, где можно обойтись без вашего присутствия - конечно, поможем! - ответила Татьяна Дмитриевна.
- Люб, а ты скажешь "согласна"?
- Скажу!
- А на что ты согласна? - улыбнулся Андрей.
- Чтобы ты взял меня в жены! И на другое, что они там нам скажут.
- О, господи, с этой говорить бесполезно, она на все согласна, - шутливо-иронично покачав головой, Андрей поднялся с пола и протянул Любе руку, - Вставай, хватит попрошайничать, нам ни хрена не подают. В понедельник в ЗАГС пойдем, может, там чего перепадет! Представление окончено, милые дамы!
- Вот и молодцы! - похвалила их Людмила Николаевна, - По крайней мере, эмоции похожи на искренние, и мой красавец наконец-то перестал ныть о деньгах!
- А чего о них ныть... Нужно молиться о том, чтобы у меня получился один телефонный звонок. Потому что я, кажется, нашел работу в ночных сменах.

Л:
Для Любы, которая уже видела себя и Настю в белых платьях и с ромашкой в косе, а рядом – Андрея в камуфляжной куртке и с галстуком на босую шею, эта новость была словно гром среди ясного неба. Мечтательная улыбка очень не хотела покидать ее лицо, а потому – медленно-медленно сползала с него. Вот опустились уголки губ, а за ними – округлились глаза и поднялись брови. Андрей же сейчас выглядел в ее глазах как нашкодивший нечаянно ребенок – вроде и благое дело сделал, и радостную новость сообщил, а почему-то огорчил… А видел в ее глазах – растерянность и разочарование.
- Как? Андрюш… Мы же обо этом говорили уже! Не надо ночных дежурств, ты и так устаешь…
- А я и не говорю о дежурствах… Это совсем другая работа!
- Другая? – растерянно спросила Люба. Действительно, тогда ведь речь шла только о больнице, а насчет остального – речи не было, - А какая?
- Погоди, сначала позвонить нужно, пока рано о чем-то конкретно говорить.
- Андрюш… Да хоть какая! Ну, мы же говорили о том, что ночная работа – это минус к твоей успеваемости. Ну? Утром – уставший, не выспавшийся… Голодный – времени поесть же нету! Ты и так за шабашками отдыха не видишь! Ну, зачем тебе эта работа?
- Люб, ну зачем работа? Ты как маленькая, - улыбнулся Андрей, - За деньгами, конечно!
- За деньгами, да? – обреченно вздохнула девушка, - Это из-за них, да? Тогда… Пусть лучше все останется, как есть… - Люба сказала это так тихо, что услышала, как хором глубоко вдохнули обе мамы и замерли, не дыша, - Уж лучше видеть незаконного мужа веселым, чем законного – зомби… А то и вовсе не видеть… Ты ведь не пойдешь, если все эти льготы-пособия у нас останутся, правда? – вопрос звучал, скорей, как просьба, при этом Люба взяла ладошки Андрея и легонько их сжала. Андрей даже присмотрелся – показалось ему, что в глазах заблестели слезы, или нет…

А:
Андрей бессильно опустил взгляд и покачал головой. Потом посмотрел на маму и Татьяну Дмитриевну.
- Слушайте, - сказал он, - В чем дело? Я что-то неправильное говорю? Я что-то неправильное думаю? Мы с вами все решили. Разве нет? Решили. И теперь, если это чудо собирается кропить слезами, а вы уставились на меня, как на неведому зверюшку, я совсем ни фига не понимаю!
- Да, с такой головой понимать-то мудрено! - констатировала Людмила Николаевна.
- Я всего лишь хочу исполнить все ваши желания. И чтобы при этом никому не поплохело. Включая Настю...
Глаза Любы и вправду стали мокрыми.
- Так, всё! - повысил голос Андрей, - Я иду в комнату, укладываюсь на диван и включаю музыку в наушниках. Очень вас прошу, хотите, встану на карачки, да хоть раком, но, пожалуйста, договоритесь уже между собой, кто чего хочет, а? И пришлите Настю, чтобы она пошевелила тупого отца, который чего-то не понимает, когда будете готовы сообщить мне свои окончательные условия!
Быстро повернув ладошки и освободившись из пальцев Любы, Андрей ушел в лабораторию и хлопнул дверью.

Л:
На кухне повисла пауза… В ней – удивление и недоумение, и звучащий уже в воображении Любы стук двери. Первой тишину нарушила Людмила Николаевна:
- Любаш, да что ты говоришь такое? Вы ведь уже согласились зарегистрироваться, а чего нам это стоило…  Да пусть бы попробовал, что такое работа без отдыха, раз не понимает…
- Так и не понимает ведь! – с отчаянием в голосе перебила ее Люба, - Не понимает, что эта работа будет стоить ему мечты! Ну, вылетит из института в конце концов… А видеть ли мы его будем с Настей? Только спящего… Он потеряет мечту, а я – мужа… Зато законного! – вдруг рассмеялась Люба, но совсем не весело.
- Да глупости ты говоришь! – крикнула Татьяна Дмитриевна, - Ничего такого не будет! Наоборот, всем станет спокойней, вы не будете трепать себе нервы и тратить их на это подпольное существование. Пусть даже с ночной работой.
- Нет, мам, будет… У нас уже были ночные работы, только теперь немножко другая ситуация… Учеба отнимает у него все силы теперь – другой уровень, другие требования, никакой жалости к прогулам и поблажек с пересдачами… Понимаешь? Он решил пожертвовать собой, чтобы нам было спокойно… Если для того, чтобы всем было хорошо, нужно, чтобы плохо было Андрею – то к черту это «хорошо»! Мне не нужна такая жертва! – Люба решительно вытерла слезы, - Спокойнее? Хорошо… Пусть так… Чтобы было спокойнее – можем переехать с Настей к тебе… Никто тогда не прицепится – все красиво выглядит, и всем спокойно, да? И все спокойно учатся, получают копеечку, диплом и все такое прочее. Мир и спокойствие, и вашим – и нашим… Я не хочу победы любой ценой, а вы? - Люба обращалась к обеим мамам, возбужденно размахивая ладошками.
- И ты готова сама сказать ему об этом? – спокойно перебила ее пламенную речь Людмила Николаевна внезапным вопросом.
Люба застыла. В голове снова прозвучал стук двери, она даже сжала ладошки, будто не хотела выпускать из них чьи-то руки, но они уже выскользнули… Люба покачала головой:
- Он же сказал, чтобы прислали Настю… А меня не хочет видеть… - задрожал ее голос от слез.
Теперь Людмила Николаевна покачала головой. Затем молча поднялась с места и вышла из кухни.
- Ну, не дурак ли ты у меня? – открыв дверь лаборатории, тихо спросила она.
Наверное, Андрей ее не слышал – он лежал на диване с наушниками на голове и качал ногой. О том, что в комнате кроме него кто-то есть, он догадался, скорее, по тени или по движению воздуха.
- Ммм? – Андрей повесил наушники на шею, устраиваясь на диване сидя, чтобы мама тоже могла сесть рядом.
- Ну, что ты натворил! – мама говорила спокойно, хоть все это и было похоже на ссору, размолвку между детьми, однако, она хорошо понимала, что это лишь небольшая буря, после которой пыль уляжется и воздух станет чище, чем был до этого.
- Ма, ну что я не так сказал? Все же решено, и я хочу, чтобы всем было хорошо.
- Кому хорошо? Ну, кому хорошо от того, что ты сползешь в учебе и не будешь видеть Настю и Любу сутками?
- Да ведь иначе нам не выкрутиться! Денег-то взять негде!
- Взять, может, и негде… Но пересчитать траты так, чтобы на все хватало, ты не пробовал?
- Ма, ну ты же знаешь, что этим занимаюсь не я… Черт знает, как вы из этих копеек выкраиваете на нормальную жизнь… - проворчал Андрей.
- Вот! Выкраиваем! И перестроим эти траты и дальше так, чтобы на все хватало… Нет ничего невозможного, не нужна тебе никакая работа, если из-за нее вы станете жить плохо. Уставать, не видеть друг друга, ссориться… Ты не вникаешь, тогда просто пойми, что нет необходимости в таких жертвах! Вы вполне сможете прожить без твоего заработка…
- А если не сможем? – Андрей прищурил глаза.
- А если не сможете – так я тебе об этом сама скажу, вдруг Люба побоится? – улыбнулась мама, - И отправлю тебя среди ночи на работу.
- Ее не будет к тому времени… - проворчал Андрей.
- Ну, значит, подожду до утра и отправлю тебя дворы подметать! Не волнуйся, я не Люба, жалеть тебя не стану, как только увижу, что на жизнь не хватает… А пока – не нужна тебе эта работа.
Если бы Андрей поднял сейчас голову и отвлекся от сомнений, с которыми начал бороться, он бы заметил, что мамины глаза смеются, хоть тон ее серьезен. Но вдруг дверь открылась снова, и в комнату робко вошла Люба. Она уже не плакала… За то время, пока они с мамой были на кухне одни, успела успокоиться и прикинуть все потери и доходы вместе с ней. Кто знает, о чем еще шла речь, пока их никто не слышал, но взгляд у Любы был почему-то виноватым и потухшим, даже испуганным.
- Людмила Николаевна, не надо… Андрюш… Не будет такого… Я просто не смогу без тебя даже и дня… Понимаешь? А будет вот что… Мама мне помогла прикинуть расходы… Мы все пересчитали… Андрюш, мы вполне можем обойтись без твоей работы…
- Чего не будет? – удивленно посмотрел на нее Андрей.
- Любаш, ты о чем? – хитро улыбнулась Людмила Николаевна, и Люба поняла, что озвучивать ее глупый план у женщины даже и в мыслях не было! И речь между ними сейчас шла совсем о другом…
Но слово – не воробей. Поняв, в каком глупом положении она оказалась, она застыла и покраснела от ужаса.
- Ничего не будет… Ни ночной работы, ни усталости, ни вечно отсутствующего мужа… - выдавила из себя девушка. Чувствуя поддержку мамы, которая изо всех сил взглядом, выражением лица, да чуть ли не кричала – «давай, продолжай!», Люба выжала из себя еще и улыбку и тихо добавила, - А будет свадьба…

А:
Спокойно гудел магнитофон, шуршала пленка на вращающихся катушках, в наушниках на шее Андрея попискивала музыка. Андрей иронично поморщился и улыбнулся.
- Оссподи... - сказал он, - Какой кошмар, вы уже между собой договориться не можете. Посмотрите на себя, а еще женщины! "Будет", "не будет". Будет! Если вы такие спецы по финансам, так нашарьте по карманам на вино, да и ко мне в куртку залезьте. Отметим помолвку... Не собираюсь я никуда звонить. Ясна ситуация?

Л:
Люба кивнула. Взгляд ее еще испуганно метался по пространству, почему-то не решаясь остановиться на Андрее.
- Главное, чтобы вы между собой могли договориться, - улыбнулась мама и вышла из комнаты.
С одной стороны – радость, а с другой – осадок от обиды боролись сейчас между собой внутри Любы. Она так и не поняла, чем она рассердила Андрея, в чем провинилась. Почему он ушел, оставив ее вместе с мамами, как будто она была не с ним заодно, а против него! Почему крикнул, хлопнул - ну, ладно, все бывает, иногда и ссоры случаются, но почему им было не разобраться между собой? Вместо того он будто причислил ее к лагерю нападающих и ушел один… Да еще и попросил прислать к нему дочь в качестве посредника... «Потому, что рассердился на меня и не хотел видеть?» Люба понять не могла, в какой же момент они вдруг встали по разные стороны баррикад, а именно такую расстановку она увидела, когда Андрей вышел из кухни. Один.
- А ты куда? – спросил Андрей, когда девушка тоже собралась выйти вслед за Людмилой Николаевной.
- В ванную. Умоюсь. Ревела… - ответила Люба, стараясь улыбаться и не произносить лишних слов, выдавших бы ее настроение.
Но стоило ей выйти из комнаты, как там снова появилась Людмила Николаевна:
- И что же ты сидишь? Нам за вашим вином идти прикажешь? – она положила на стол несколько купюр, - Давайте уж сами, дети… А Настя пусть с нами остается – ботинки насквозь промочила, пока гуляла.

А:
Андрей снял наушники и выключил магнитофон.
- Да, ма, я иду... А чего купить-то, "Баргузин" или "Вечерний"?
- Здесь на оба хватит, - ответила Людмила Николаевна, - Как видишь, не настолько мы нищие, чтобы тебе так драться за свою фикс-идею... Мог бы просто спросить у всех троих - уверены, что выживем без пособия? И не выпендриваться.
- Я всю жизнь дрался, мам... И всё за выживание.
- Раньше ты внимательно изучал противника. А тут кинулся с таким видом, словно лучше всех знаешь бюджет семьи.
- Вижу... Я его вижу по состоянию дел. Все отказывают себе во всем. И я ничего не могу сделать, мам, ни-че-го...
- Когда будешь лечить людей, будешь пинать по их кровати от безысходности? Люба тебе не объясняла, что деньги - это ничто, главное - человеческие отношения?
- Хрен ли в человеческих отношениях, если они развалятся от безысходности? Люба с Настей свалят от меня к первому же бизнесмену, потому что я никто.
- Вернись в криминал. Там ты будешь кем-то, при деньгах. Гарантия сытой семейной жизни, - усмехнулась Людмила Николаевна.
- Нет, не вернусь!
- Вот поэтому... Послушай меня и запомни, сын. Вот поэтому Люба и Настя от тебя и не свалят, понял? И ничего не развалится, потому что безысходности нет! Ясна ситуация? Потому что ты человек, а не тряпка... На тебя можно надеяться.
- Твоими бы устами... - проворчал Андрей.
- Будет и моими. А пока - мне стыдно за твое поведение.
- Прости...
- У Любы проси... - в тон ему ответила мама и удалилась на кухню.

Л:
Люба появилась в прихожей, когда Андрей уже был почти одет. Он молча снял ее куртку с вешалки, она так же молча просунула в рукава руки… При тусклом свете в прихожей лицо девушки разглядеть было трудно. Пожалуй, только духиня заметила ее красные глаза после ванной. Почему-то слезы догнали Любу и там.
Солнце по-прежнему светило ярко и приятно грело через куртку. Остатки впечатления от происшедшего быстро испарялись от солнца. Собираясь что-то сказать, Андрей взглянул девушке в лицо…
- Ты что, плачешь? Любаш… Ну, не подумал я, что можно обойтись без этих копеек! Не сердись…
- Не плачу уже… И не сержусь… Да и чепуха все это, поговорили бы, выяснили бы – это не так важно, на самом деле… - Люба остановилась, словно ходьба мешала ей сосредоточиться, а сформулировать свои мысли ей хотелось как можно точнее, - Только и ты меня прости… И всегда знай, что я рядом, я на твоей стороне. Не с мамами против тебя… - Она старается тщательно подбирать слова, делает длинные паузы потирает иногда лоб, - Что-то обсуждаю за твоей спиной. Понимаешь? Всегда по одну сторону двери, как бы ты ею ни хлопнул. И мне больно, когда эта дверь хлопает… А я остаюсь за дверью. И не только в буквальном смысле слова – за дверью, а вообще, когда ты закрываешься в себе… Ты просто знай, что я с твоей стороны двери, даже если считаю, что ты не прав! И вот… С этой стороны мы с тобой между собой как-нибудь наедине разберемся, если чего кому из нас не очень понятно… Ладно?

А:
- Ладно, - ответил Андрей и обнял девушку, - Я думал, что в комнату ты придешь, а не Настя, а пришла вообще мама.
- Я разревелась на кухне и вообще, наверно, выглядела как сумасшедшая, куда я такая к тебе пойду? - улыбнулась Люба, - Чушь какую-то говорить начала, а у тебя бы продолжила. Напугала бы только.
- Получилось, что я тебя напугал... Пошли.
"Вечный зов", конечно, изменился внутри за прошедшие годы, но Андрей и Люба всегда вспоминали, заходя внутрь, как однажды встретили здесь Рогову и что из всего этого потом получилось. Но продавщицы уже не знали Андрея по имени, да и он не знал их имен, наверное, не потому даже, что они часто менялись, а потому, что изменился весь стиль жизни...
- Глаза все равно зареванные, я тебя на улице подожду, - сказала Люба.
- Если увидишь Рогову, сразу ложись в лужу и пой песни! Да скажи, что обе мамы у меня дома заседают. Пусть жалуется!
- Так и сделаю! Успеть бы только в грязи изваляться! - рассмеялась Люба.
Андрей вернулся быстро, оба рукава его куртки оттопыривались спрятанными бутылками. Он взял девушку за руку и повел не в сторону дома, а в противоположную.
- Ты хочешь меня украсть? И обвенчаться тайно, без благословения?
- Угадала! А вот и алтарь!
Заборчик, сидя на котором Андрей поранил руку обломками магнитофонной кассеты, еще не протаял полностью из грязно-белого сугроба, видна была только его верхняя часть.
- Помнишь? - тихо спросил Андрей.
- Помню... - прошептала Люба, мысленно возвращаясь к тому моменту.
- А если бы не...? Что тогда? Все было бы, как сейчас?
- Да, Андрюш. Как сейчас. Пусть бы другим путем, раньше или позже, но не иначе. Я уже тогда чувствовала тебя, просто еще не понимала, что со мной.
- Ты и теперь не понимаешь. И поэтому плачешь. Не плачь больше, ладно?
- Буду. Я не обещала тебе не плакать. Лучше буду плакать и не понимать.
- Хорошо, - сказал Андрей и достал из рукава бутылку, а из кармана - пластиковые стаканчики, - Да, прямо здесь, как два алкаша.
Ароматная крепкая настойка забулькала в стаканы, Андрей закрутил пробку и спрятал бутылку обратно.
- Придется снег на закуску, - сказала Люба.
- Не придется. Я ходячий кабак! - ответил Андрей и достал из другого кармана шоколадку.
- Ура!
- Ура. У меня есть тост.
- Андрюшка, мне всегда так нравится, когда ты так говоришь - коротко и ясно! Почему-то ощущаю себя маленькой девочкой, а ты похож на учителя!
- Кошмар, смотри, чему учит... В общем, так. Замуж за меня идешь?
- Иду! - кивнула Люба.
- Уверена?
- Да!
- Во всем-во всем уверена?
- Да-да-да! И в будущем тоже!
- Мамы были уверены в том, что мы проживем без подаяния и льгот. Изначально. До того, как я дал согласие и до того, как сказал о работе. Кто в этом сомневался и сказал мне сегодня "пусть лучше все останется, как есть"? Ты в этом сомневалась. Сама испугалась и меня испугала. Мы же с тобой вместе, мы одно целое. Я подумал - если моя Люба сомневается, а я ведь ненавижу пользоваться чьей-то помощью, то что тогда делать? Я один остаюсь. И мое согласие может стать ошибкой... Я дурак, Люб. Я бросил тебя и сбежал. Я надеялся, что они объяснят тебе всё, всё подсчитают и ты тоже будешь уверена в том, что по деньгам мы выживем... И ты придешь ко мне и скажешь "Эй, трус, а я во всем уверена, понял?". Я дурак и трус. Прости. За это и выпьем.
- Вот еще! Ты умничка, это я дура... Заметалась, разревелась. Не буду я за это пить.
- Я дурак и ты дура - мы прекрасная пара. Может быть, за это будешь?

Л:
- А вот за это – буду! Дураки друг друга быстрее поймут! Потому, что дурак дурака видит издалека!
- Рыбак – рыбака, - поправил Андрей.
- А еще – два дурака – пара! – не унимается Люба.
- Да, два сапога только, - Андрей поднял свой «бокал», чтобы беззвучно «цокнуться»
Похоже, Любе просто понравилось, что Андрей исправляет ее ошибки – и вправду серьезно, как учитель. Крепкий напиток приятно согрел горло, а с шоколадом сочетался совсем волшебно – давно забытый вкус…
- Андрюш… Только дело не в сомнении… Ну, я о том, что ты только что сказал… Будто я засомневалась в том, что мы проживем без подаяний и потому сказала, что пусть бы все оставалось, как есть. Нет, я в этом ничуть не сомневалась! Я сомневалась, что смогу убедить тебя не ходить на эти чертовы ночные работы, и ты будешь слишком уставать… Ты ведь у меня упрямый?
- Упрямый, как осёл? – улыбнулся Андрей.
- Нет! Упрямый, как мужчина! – засмеялась Люба, - И это хорошо, но… Иногда ты слишком упрямый! И мне тогда стало страшно, что снова не смогу тебя убедить… Вот и сдалась сразу…
- Ну, что же поделать… - Андрей отвинтил крышку, - В следующий раз не сдавайся так быстро – и все получится!
За разговором Люба не заметила, как в стаканчиках снова появилась настойка.
- Солнышко, мы домой хоть донесем? И не придется ли нести друг друга – она же крепкая, зараза! – девушка вдохнула запах янтарного цвета жидкости и поморщилась.
- Донесем… Теперь твоя очередь, я желаю теперь выслушать твой тост!
- А вот возьму – и скажу! – поднимает «бокал» Люба, - Знаешь, чего я подумала… Вот ты задумался, было бы у нас сейчас что-нибудь, если бы не та история… Те истории, точнее – и с кассетой, и с Роговой… Конечно, всё сложилось бы иначе, но любым другим путем мы бы сейчас сюда пришли, неизбежно... А только все у нас с тобой, Андрюш, самыми волшебными путями ходить получается! – улыбнулась Люба, - Смотри, у меня уже столько лет есть муж, а жениха никогда в жизни не было! А теперь появился, хоть и в неправильном порядке! Давай, за чудеса, которых у нас было много, а будет – еще больше!

А:
- А прикинь, когда мы станем старые и в памяти перепутаются времена и события, все встанет на свои места. "Бабушка-бабушка, а расскажи, как ты с дедушкой связаться умудрилась?" А ты и ответишь "Да, внучата, свадьба была!" А когда свадьба была, да что этому предшествовало - уж никто и не помнит! Чудеса?
- Чудеса! - улыбнулась Люба.
Тост был поднят, шоколадка доедена и "молодые", взявшись за руки, вернулись домой.

Л:
У входной двери Люба принялась копаться в сумке в поисках ключа. Как обычно, он забился в самый дальний уголок, найти и извлечь его было делом нелегким. Пришлось даже вытащить из сумки крупные помехи – шарф, который Люба в спешке так и не надела и потрепанную книжку со сморщенными страницами.
- Ух ты! Знакомая вещь! – с восторгом произнес Андрей, кивая на книгу, руки у него были заняты.
- Знакомая… - наконец-то достала ключ Люба и открыла дверь, - Я про нее тебе рассказать хотела.
Из открытой двери в подъезд проник запах вкусной еды. Мамы на кухне оживленно беседовали, обсуждая будущее событие, и творили какие-то нехитрые вкусности. Беседу их перебил стук дна бутылки о кухонный стол. Затем второй…
- ЗдОрово недоливают теперь, - усмехнулась иронично Людмила Николаевна, кивнув на бутылку с настойкой, - Вы уже успели отметить?
Татьяна Дмитриевна, поглядев на бутылку, о которой шла речь, затем на Любу, которая слегка загадочно улыбалась, выглядывая из-за плеча Андрея, огорченно покачала головой.
- Лю-уба! Ты же девочка! Разве я тебя так тебя воспитывала! Вы что, прямо на ступеньках пили?
- Нет, мам, на заборе, - скромно опустила глазки «воспитанная девочка» и машинально подвинулась в сторону, пропуская Андрея, которому зачем-то срочно понадобилось выйти из кухни.
К счастью, плита громко шумела, и мамы не услышали, как хохотал Андрей, едва успев прикрыть дверь  лаборатории.
- Прямо оч-чень смешно! – обиженно сказала Люба, входя следом за ним, и хлопнула книжкой чуть пониже его спины.
Оружие у нее было немедленно отобрано. Повертев книгу в руках, Андрей спросил:
- А что ты рассказать собиралась?
- Ах, да… Андрюш, собиралась. Мы когда сегодня с Настей к маме заходили, она книгу эту и нашла. Притащила и говорит, что я ей читала ее недавно, только книга мокрой была. Давай, говорит, возьмем домой, почитаем, она ведь высохла уже.
- Верно, сухая, - резонно заметил Андрей, пощупав обложку.
-  Так она уже много лет сухая! С того самого похода… И читать Насте я ее не могла. Но в тот день, когда она, как говорит, видела эту книгу мокрой в моих руках – я действительно видела сон, будто она мокрая, книга… Понимаешь, Насте приснилась мокрая книга! Тоже приснилась, как и мне… Эта же книга. В этот же день. Тоже мокрая… Вот как такие чудеса случаются, Андрюш? – с восторгом воскликнула девушка.

А:
Андрей подозрительно посмотрел на щель в дверном проеме, обнял девушку и поцеловал ее.
- Чудеса? Да, понимаешь ли, чудеса ведь липнут к чудесам... Вот взять тебя. Ты же настоящее чудо? И Настя чудо. Настя мне и правда толковала что-то про мокрую книгу, вроде бы тогда, когда я ей читал учебник по медицине, а ты плескалась в ванной. Чему же удивляться, книжки ей читает мама, а мама вся мокрая, вот книжка и стала мокрая?
Потом Настя рассказывала маме про мокрую книжку, а мама же у нас Чудо? Вот и мама теперь видит мокрую книжку, непорядок, надо высушить. Выходит, я следующий в очереди на мокрую книжку?
Рассказывая это, Андрей машинально открыл книгу и полистал ее. На глаза ему попалась картинка, где был изображен Железный Дровосек.
- О, смотри, это я в молодости! - сказал он девушке.

Л:
- О, да ты ничуть не изменился! – засмеялась Люба. Дровосек на картинке был изображен улыбающимся, он прижимал к груди тряпичное сердечко.
- Да и ты не очень-то и поменялась! – перевернув страничку, Андрей нашел рисунок – девочка Элли стоит на вершине какого-то холма, а ее косички растрепал ветер.
- Слушай, а по-моему, она больше похожа на ту девочку из тайги, у меня же темные косички? – Люба задумчиво накручивала на палец локон, - Андрюш, а ты сейчас можешь припомнить лицо той Насти? Я к чему… Вот сколько ни пытаюсь вспомнить, как она выглядела – а в памяти только телогреечка и косички… А лицо ее напрочь стерлось из памяти, вместо ее лица всегда вижу мордаху нашей Насти… Забавно память устроена, правда?
Вместо Андрея ей ответил голос Людмилы Николаевны из кухни – «Дети, где вы там потерялись снова?»
Люба зажала прядь волос между носом и губой, соорудив из нее усы, чем рассмешила Андрея.
- Идем, нас снова потеряли, - поднялся Андрей с места и подал руку Любе.
- Идем… Андрюш? А надо бы Олю с Геннадьичем позвать, правда?
- Надо бы… Топай к мамам, а я к ним зайду сейчас.
… На кухне уже вовсю летал дух маленького праздника – мамы соорудили нехитрые салаты, откуда-то возникли грибы, а для создания уж совсем торжественной атмосферы из посудного шкафа были извлечены бокалы на длинных изящных ножках. Настя, как настоящая хозяюшка, протирала их кухонным полотенцем под бдительным присмотром бабушки Тани.
- Настенька, поставь его, дырку протрешь, у него уже голова болит… - проговаривала бабушка, пророча скорую погибель очередному бокалу.
- Настя, да как бы бабушки без тебя и управились! – Люба хлопнула в ладоши, - Давай теперь их на столе расставим – да и будем ждать папу с соседями.
- А Андрюшка придет? – радостно спросила девочка.
- Сейчас увидим… Беги, встречай, - ответила Люба, услышав шум и голоса в прихожей. Среди голосов Андрея, Геннадьича и Ольги громче всех звенел голосок соседского мальчишки.

А:
- Ну, Андрей, ты в своем репертуаре! Перед кем за тебя заступиться? Какое еще зрелище? - недовольно говорила Ольга, перешагивая порог.
Настя сразу же схватила своего друга за руку и поволокла в комнату, несомненно, для каких-то тайных дел - зачем в кухню набилось столько взрослых, ее, кажется, не особенно интересовало. Алексей Геннадьевич смущенно вертел в руках склянку со спиртом.
- Всем молчать, я причину скажу за столом! - провозгласил Андрей, - Сегодня праздник и зрелище!
- Спятил... Людмила Николаевна, что случилось? Какой праздник? - поздоровавшись, Ольга присела на табуретку, - Вскочил, говорит - караул, заступитесь за меня!
- Так он уж вон выпил, до дома не дотерпел, - ответила Татьяна Дмитриевна, - С утра сегодня зрелища показывает!
Андрей между тем, усадив Алексея Геннадьевича в угол, колдовал над склянкой, разбавляя спирт.
- Вообще кайф, Алексей Геннадьевич, что у вас заначка есть, я свою утром пролил! - приговаривал он.
- Пока вижу только один кайф - что тебе очень хочется выпить, - сказал доктор, - И ты нашел для этого какую-то причину.
- Ой, причина вообще - офигеть, вы за табуретку держитесь, а то тут теснотища, упадете от неожиданности, кого-нибудь еще повалите!
С воплем вбежали дети, схватили по карамельке из вазы и унеслись обратно.
- Быстрее! Быстрее! - требовал Андрей от склянки, которую охлаждал под струей воды, - Все нормально, разливайте пока, я догоню!
Поглядывая на Андрея, как на ненормального, Ольга занялась раскладыванием закуски по тарелкам.
- Я только потому во всем этом участвую, что вы все-таки улыбаетесь, - сказала она, - Алексей, наполни бокалы, хозяина не дождешься, он спиртом завладел.
- Оль, они улыбаются, потому что я им какую-то лажу сказал, а они поверили! Сейчас увидишь, в обморок посыплются!
- Мети, помело...
Места для всех не хватило, Люба попыталась было усадить Андрея рядом с собой, но тот засуетился, начал подталкивать обеих мам и Алексея Геннадьевича и в конце концов остался стоять один.
- Слушайте тост! Разбирайте емкости! Сегодня праздник! - наконец, заявил Андрей и подул на свою рюмку, - Никто не знает, а я знаю!
- Говори уже!
- С утра к нам приходили две тети! Потом я встретил котят! Потом ездил в институт. Потом мне попался на дороге дядя Валера! А потом, прикиньте, я увидел женщину! Такую - ммм! Такую лапочку, милую, нежную и главное - она в меня влюблена! Я ее давно знаю, просто раньше не решался! И вот мы с ней! Решили! Что поженимся! Классно? И меня все здесь поймут, я уверен!

Л:
На несколько секунд воцарилось молчание. Даже звон посуды затих – кто-то пытался вникнуть, что же сказал Андрей, Татьяна Дмитриевна, не привыкшая по-прежнему к шуткам Андрея, глубоко задумалась и расстроилась, но в обморок падать пока не торопилась. Она устремила свой взгляд на дочь, удивленный и сочувствующий, видимо, думая, что в обморок должна свалиться как раз она. Но Люба, вопреки ожиданию, счастливо улыбнулась:
- Андрюшенька, а ты меня с ней познакомишь?
- Тебя – в первую очередь, - ответил Андрей.
И мама выдохнула…
- Андрей, вечно ты со своими шутками! – сердито сказала Ольга, но присоединилась к лагерю улыбающихся, - Наконец-то вы решились! Поздравляю! Хотя, Любе, конечно, нужно посочувствовать…
- Оль… - Люба протянула к ней свой бокал с вином, - И вправду, поздравлять Любу не с чем… Она свое счастье давно нашла, остались бюрократические мелочи…
Соорудив бутерброд из того, что нашла на столе повкуснее, Люба заняла свое место рядом с Андреем. Ее-то напиток закуски не требовал, но даже запах содержимого стакана Андрея вызывал желание немедленно закусить. Потому, она сунула бутерброд в его свободную от рюмки руку. После того, как все по очереди радостно выразили свое отношение к словам Андрея раздался звон.
- Я только одного не пойму… - сказала Ольга, - Кто же тебе угрожает? Где караул и зачем за тебя заступаться?

А:
- А вдруг бы подумали, что я это про чужую женщину говорю и кинулись меня бить? - сообщил Андрей, проглотив закуску, - Я же тут долго сопротивлялся, не соглашался в ЗАГС, выдвигал разные условия. Прикинь, сейчас все подумали - он потому не соглашался на брак с Любой, что у него какая-то другая есть и он на нее имеет планы.
- И как же тебя все-таки убедили? - спросил Алексей Геннадьевич.
- Да тут пришли из собеса, а я пьяным притворился, что типа неблагополучная семья. Они рванули спрашивать по соседям, а те шугаются, говорят - да у них вообще любовь и мур-мур, то есть голуби. Я и подумал - привет, пособия лишат, чего теперь делать? И говорю - пойдешь за меня замуж? А она мне отвечает - пойду! Люба отвечает, а не другая женщина...
- Ой, сочинитель! - покачала головой Людмила Николаевна.

Л:
… И рассказала свою версию утреннего спектакля, после чего началось его обсуждение, не без обычных взаимных подколок между Андреем и Ольгой. Беседа плавно текла на кухне, пока дневной свет не угас совсем, и тогда помещение заполнил уютный желтый свет лампы. Дети то и дело прибегали на кухню, то за конфетой, то с жалобой друг на друга. И, конечно, их пришлось искать с фонарем по всей квартире, когда наступило  время им поужинать…
Постепенно разговор пришел к обсуждению подробностей самой свадьбы. Ольга, как недавно побывавшая в роли невесты, активно принялась советовать. Бабушки быстро устали с ней спорить и удалились в большую комнату, к детям.
- А где ты собираешься взять платье?
- Оль, у меня есть, из чего его сшить… И себе, и Насте – пусть прохожие потеряются, где тут невеста, - улыбнулась Люба.
- Хорошо, - отметила Ольга, - А машины? Ленты?
- …Кукла, цыгане, медведи, - продолжил Андрей, притворяясь внимательным слушателем, даже стал загибать пальцы, перечисляя все атрибуты веселья.
- Так… - произнесла Люба, пока Ольга с Андреем не сцепились в очередной раз за этот вечер, - Ничего этого не будет. Районный отдел ЗАГСа находится в двух шагах… Мы пойдем туда пешком, весело размахивая паспортами и ромашками. Вернемся домой – и устроим маленькое застолье, вот как сейчас… Ясно?
- Ясно… - ответила Ольга, слегка расстроившись. Но подумала, и все равно продолжила, - А платье шить себе – плохая примета!
- Ага… Вот только этого нам и не хватало… - Андрей сделал вид, что огорчился и задумался. Дождавшись испуганного взгляда Любы, добавил, - В приметы верить – не хватало!
Ольга махнула рукой:
- Тогда пусть хотя бы тебя до свадьбы в платье не видит!
- А это – отличная примета, мне очень нравится, - снова серьезно добавил Андрей, а Ольга просто расцвела – так приятно ей было, что этот несносный хулиган наконец-то с ней согласился.
Но ее радость была очень короткой. Потому, что Андрей и Люба, хитро переглянувшись, стали дружно хохотать. От чего соседка сначала смутилась, не понимая, в чем дело, а затем вспыхнула:
- Фу, похабник! Люба, как ты его терпишь!
- Оленька, - просмеявшись, Андрей обнял соседку за плечи, - Она уже смирилась… Правда, невеста моя? – спросил он у Любы и дождался, пока она кивнет в ответ, - Вот ты ей пока расскажи, чего еще нельзя делать до свадьбы, а мы с Геннадьевичем пойдем, покурим…
… Когда все разошлись, посуда была вымыта, а порядок на кухне восстановлен, Люба устало плюхнулась на диван, рядом с Людмилой Николаевной и Андреем. Настя, обнаружив столько свободных рук, немедленно влезла на папины.
- Фуууф… Если бы вы знали, как тяжело быть невестой… - сказала Люба.
- Дааа… - задумчиво протянула Настя.

А:
Андрей, слегка укачивая Настю на коленях, расслабленно откинул голову на спинку дивана.
- Вот никогда не мог понять... Это типа какой-то игры "замри-отомри". Собирается толпа людей, наряжают бабу в пышное белое платье.
- Девушку.
- Какую девушку, мам, у нее все разъемы давно разболтаны, контакт уже слабый, паяльник нужен... Ну, ладно, девушку. При этом с таким видом, словно в космос ее отправляют. Какие-то родственники, все тоже из себя наряженные, а рожа, извините меня, у невесты такая, что приличный человек с нею в пивняк не пойдет. Причем чем страшнее невеста, тем у родителей вид значительнее. Сели в крутые тачки с шариками, кольцами на крыше, поехали во дворец. Ну, мужик ее, ладно, пьяный, в трезвом виде он бы убежал. Шампусик течет. Свидетель свидетельницу дрючит...
- Папаша, что это ты в присутствии плода любви за изречениями не следишь? - "зашифровано" сказала Людмила Николаевна.
- Ой, извините. Копулирует. И все это из-за того, что какие-то тети поставят штамп в паспорте, а потом они рванут дальше выпендриваться. И надо, чтобы было круче, чем у друзей-приятелей-соседей. Неудивительно, что тут и невеста и жених умаются, если в них хоть капля собственных мозгов есть, а не потому, что "так надо" и "не ударить в грязь лицом" и "это один раз в жизни бывает". Ну, не один, конечно, но "как у всех". Вот Люба сегодня сказала, что пойдем в ЗАГС пешком с паспортами и ромашками. И потом выпьем тут. То есть, получается, можно как угодно штамп ставить, хоть вообще без всего, просто шлепнуть печать и пойти? Да, ма?
- Ну, без всего вас там не поймут, надо хоть что-то на себе иметь...
Все трое дружно рассмеялись.
- Ну, я хотел сказать, в чем смысл тогда штампа в паспорте, если по этому поводу ритуал можно не делать? Я думал, это не главное, Любе надо будет машин, платье метров из десяти, чтобы подружки, как у гроба, рыдали, на кого мы ее насаживаем... Неужели штамп потому, что "так надо"?

Л:
- Ну, Андрюш… В чем-то ты прав, кому-то важнее ритуал, а кому-то штамп… - сказала Люба.
- А штамп – зачем? Потому, что «так надо»? – не унимается Андрей.
- Да штамп – это просто знак того, что люди теперь считаются мужем и женой, - объяснила Людмила Николаевна.
- Угу… И из-за этой кляксы в паспорте они станут жить долго и счастливо? А не из-за того, что сами так решили, между собой? – удивился Андрей.
- Погоди… Я сама запуталась… Я всегда считала, что люди устраивают весь этот балаган, чтобы пригласить кучу гостей и погромче объявить, мол, с этого дня мы сменили свой статус и считаемся мужем и женой… И по этому поводу одеваются в десятиметровые платья, рыдают в машинах с шариками и все такое… - Люба задумалась.
- А штамп сюда каким боком?
- А штамп… Это вроде официального, материального подтверждения того, что люди не шутят! Они так решили между собой, а теперь хотят поставить в известность своих друзей-соседей и, главное, государство, что теперь они – муж и жена. А уж какой балаган они устроят по этому поводу – тут уж у кого на что фантазии и денег хватит… Значит… Главное – штамп, а выпендреж – уже как следствие… Вывод – без выпендрежа можно обойтись, а без штампа – нет. Вот нам с тобой балаган же не нужен? Вот мы без него и обходимся. Понимаешь? Штамп нам нужен, чтобы всякие государственные службы считали нас мужем и женой, а остальное – только по нашему желанию… Хочешь фрак, или камуфляжную куртку – ты мне в чем угодно нравишься! – улыбнулась Люба.

А:
- Ура! Папа маме нравится! Без штампа не обойтись! - крикнула Настя.
- Так и до любови недалеко, да?
- Недалеко! Ее и так зовут Любовь! - согласилась с отцом дитя и немедленно улеглась ко всем троим на колени.
Мама сразу же начала перебирать Насте волосы, испачканные чем-то липким, папа ущипнул за попу, а Людмиле Николаевне пришлось ловить ее за ноги, поскольку Настя тут же ими взбрыкнула.
- Камуфляж хочу, - серьезно сказал Андрей, - А ты мне его приведешь в порядок? С последнего похода где-то дырка, вроде на левом рукаве.
- Конечно, зашью, - ответила Люба, - Времени на подготовку нам дадут. Сколько - не знаю, скажут, когда приходить жениться.
- Ну, государство мы удовлетворим. Слушай, а интересно, справку-то дадут какую-нибудь, что мы о себе заявили?
- Ольге и Алексею давали, там дата и время написаны, - сообщила Людмила Николаевна.
- Класс! Собес вызывает тебя на ковер...
- Пап, а там ковер будет? - перебила Настя.
- Будет. Вот любопытная, при тебе на криптографии голосовой сеанс держать надо!
- Насть, лежи спокойно! - сказала Люба, - Начинка-то от конфеты как тебе на волосы попала, а? Мыться сейчас пойдем, шампунь в глаза!
- Нет!
- Да. Не перебивай, когда папа говорит. Папочка, что меня в собес?
- Говорю, в собес на ковер. И говорят "а, собственно, что происходит, что-то не соответствует?" - Андрей говорил медленно, подбирая неизвестные Насте аналоги слов, - А ты им справку на стол. Только какие объяснения предоставишь, вот это вопрос. Справку-то самодеятельно изготовить можно.
- Ну, скажу о примирении...
- Так быстро? Ответят "погрешность".
Люба некоторое время раздумывала. Действительно, получалось, что обман действительно был, если, когда все вскрылось, она сразу же нашла справку и защищается ею.
- Нет, надо идти мыть это сокровище... - наконец сказала она и вдруг фыркнула от смеха, - Придумала! Я скажу, что мы вернулись с улицы. А ты уже восстал, но еще не покинул. Покинула Людмила Николаевна. И плод любви опять на улицу с собой взяла. Ну, ты воспылал, захватил, да и совершил. Адюльтер со мной по отношению к альтернативной даме, конечно, но очень энергично. А я огорчилась по этому поводу и сказала, что тебе грозит пенитенциарная система из-за этого. Ну, ты, как честный человек, поступил соответственно, что подтверждается данной справкой.
- Офигеть! - расхохотался Андрей, мысленно переведя слова Любы на простой язык, - Ну и коварная же ты!

Л:
Люба щелкнула языком, подняла подбородок – она и сама собой гордилась.
- Еще какая! Чтобы все дрожали, чтобы уважали! – завершила она словами песенки из мультика и щелкнула зубами, как волк.
Знакомую тему Настя подхватила тут же – она уже устала прислушиваться к незнакомым словам и даже попыталась задремать, а теперь грозно зарычала и «выпустила когти»
- Ого, как страшно! Ты тигр? – спросил Андрей.
- Нет, папа! Я волк из Капитошки! – удивилась Настя, как может папа не знать таких простых вещей.
- Классно! – обрадовался папа, - Теперь тебя любая Капитошка испугается!
- И даже собес? – спросила Настя, видимо, это странное слово казалось ей названием какого-то чудовища.
- Не-ет, - покачал головой Андрей, придумав, как уговорить ребенка идти в ванную и приводить в порядок свои волосы, - Собес боится только аккуратных девочек, а ты вон, липкая, как конфетка!
- А что собес любит? – похоже, Настя не поняла намека и совсем не возжелала идти купаться. Наоборот, разговор о незнакомом монстре ее очень заинтересовал.
- А любит собес… - Андрей снова задумался, подбирая слова, - Документальные подтверждения эффективности мероприятий…
- По выявлению злостных фальсификаторов… своего статуса? – спросила Люба.
Настя тут же потеряла интерес к беседе и заскучала, услышав незнакомые слова. А потому сама скатилась со взрослых и направилась в ванную. Андрей поднял вверх большой палец – «классно уговорили!»
Спустя несколько минут, чистая, пахнущая детским шампунем девочка требовала компенсации за свое купание:
- Па-ап, я не хочу кассету слушать… Почитай мне ту книжку, что мы у бабушки Тани взяли? Ну, пожалуйста, хоть немножко…

А:
- А что, мама разве неинтересно читает? - спросил Андрей.
- Мама интересно читает, а я сегодня хочу, чтобы ты! - капризно ответила Настя.
- Чтобы я что?
- Почитал!
- Что почитал? Ту книжку? Да я ее читал когда-то.
- Мне почитал!
- А ты сама не умеешь? Да не может быть! - притворно удивился папа, - Ерунда, ты хорошо умеешь читать.
- Не-а, не умею! - рассмеялась дочь.
- Ну, раз не умеешь читать, тогда и слушать не умеешь, да?
- Папа! Читать не умею, слушать умею!
- Андрей, не издевайся над ребенком, - сказала Людмила Николаевна.
- Ладно! Не буду... Так, дитя, марш в постель!
Через минуту папа, удобно закинув ноги за край кроватки, открыл книгу.
- Итак, первая глава называется... Гм. "Железный Дровосек и наша мама"!
- Правда? - удивилась Настя, - Так и написано "наша мама"?
- Да, так и написано. А если ты будешь перебивать, то я...
- Пап! Я не буду!
- Спи, - ответил Андрей, - Читаю! Значит, жила-была наша мама и у нее был друг, которого звали Железный Дровосек. Этот Железный Дровосек был весь железный и даже когда в школе был медосмотр, врачу приходилось брать с собой отвертку...

Л:
- Большую? – удивилась Настя. Хоть она и обещала не перебивать, но папин рассказ заинтересовал ее так, что хотелось не упустить деталей.
- Нет, не очень большую…
- А какую, пап, ты брал отвертку? Ту, с желтой ручкой, где лампочка светится? А что ты ею чинил?
В сознании девочки, вкупе с впечатлениями от всех дневных событий, совсем перемешались, видимо, люди, роботы, понятия… Андрею пришлось долго объяснять, расставлять всё по местам – Дровосека – в школу, маму – где-то рядом с ним, а доктора – в школьный медпункт, с набором инструментов и даже паяльником в руках… Настю интересовало буквально все – как удавалось Дровосеку писать в тетрадке (ручка ведь маленькая, а пальцы у него – большие), почему он ходил в человеческую школу, а не учился с такими же, как сам… И все равно, доктора с отверткой дитя связывала исключительно с образом папы – взрослого, мудрого, в белом халате и с отверткой. Ее фантазия никак не хотела ставить на место этого доктора кого-либо другого.
Люба давно уже вышла из ванной, Людмила Николаевна тоже собиралась ложиться спать, но вместо этого, обе женщины, затаив дыхание, слушали интересный спор из Настиной комнаты…
- Хорошо, пап, - устало сказала Настя, - Пусть я верю, что там был другой доктор с отверткой. Но тогда где же в это время был ты? Мама – в школе… А ты?

А:
- А вот это мы сейчас и выясним! - улыбнулся Андрей и перелистнул страничку, - Ага! Понял!
- Где?
- Пока Железный Дровосек вместе с нашей мамой был на медосмотре в школе, меня унесло ураганом. Ураган - это такой сильный ветер, который ломает деревья и срывает крыши с домов.
- Ух-ты! А куда тебя унесло?
- Очень далеко, в другую страну. И доктор, который с отверткой, позвонил мне по волшебному телефону и сказал, чтобы я скорее возвращался обратно.
- А что ты ему ответил?
- Кто не будет спать, а будет болтать, тому я вообще ничего больше не отвечу... Да?
Настя крепко сжала губы и энергично закивала головой.
- Я спросил у доктора, к чему такая спешка? Но теперь трубку взяла мама и сказала, что она скучает без меня, но учится хорошо и слушается бабушку Таню и бабушку Люду. А потом она сказала...
Андрей снова перевернул страничку и сделал вид, что внимательно вчитывается в текст.
- Она сказала так: "Дорогой Андрей, возвращайся как можно скорее, потому что мы хотим называть тебя папой!". А Железный Дровосек тоже взял телефон и сказал, что он тут ни при чем. И вот мы все вчетвером так по-очереди и разговаривали!

Л:
- А! Папа, я видела такой телефон по телевизору! У него такая штука торчит, так это – волшебная палочка? – не сдержала обещания Настя – уж очень заинтересовала ее новая информация.
- Так! – строго сказал Андрей, - Я предупреждал…
… Но в это время из-за двери послышался громкий смех. Людмила Николаевна лишь улыбалась и качала головой, в голове же у Любы воображении рисовало сцену. Алексей Геннадьевич, с отверткой в одной руке и с телефоном, большущим радиотелефоном с длиннющей антенной, говорит в трубку – «Андрей, ветер меняется, раскрывай парашют  и лети домой, ты будешь папой… Что?.. Ладно, даю Железного…» И передает трубку роботу. Он, в свою очередь, мигая лампочкой на лбу, вещает в трубку: «Андрюха, братан, ты ж знаешь, я не при делах!.. Разбирайтесь сами…» И отдает трубку Любе, в школьной форме с белым передником. Она закрывает трубку ладошкой, откашливается и торжественно произносит: «Дорогой Андрей…» Дальше сдерживать смех было невозможно.
- Мама, иди к нам! – радостно воскликнула Настя. Любе ничего больше не оставалось, как выйти из укрытия…
- Вот и замечательно, - сказал Андрей, поднимаясь, и протянул книгу ей, - Дальше с бессонницей останется воевать мама… А я пойду плескаться!
- Нет уж, папочка, мне теперь тоже интересно, до чего вы там вчетвером договорились! – сквозь смех сказала Люба и сложила руки на груди, показывая, что книгу брать не намерена.
Но тут на папину сторону встала Настя:
- Ма-ам, почитай лучше ты… А то папа совсем не то читает, в той книге такого не было. Ты мне читала, и там совсем немного осталось!
Люба перестала смеяться, возвращаясь от забавных вымышленных сцен домой, в комнату Насти, к реальности, которая снова стала непонятной, и почему-то тревожной.
- А на чем мы остановились? – спросила она и медленно протянула руку за книгой.
- Там девочка отдала Железному Дровосеку сердце… - ответила дитя, укладываясь удобно на подушке, собираясь слушать настоящее продолжение недосказанной когда-то истории, - А что дальше было? Почитай?

А:
- Настя, ты просто не дослушала! - сказал Андрей, - Так и получилось - наша мама отдала сердце и Железный Дровосек превратился в меня! Неаккуратная Настя опрокинула на книгу стакан с водой, тут и сказочке конец!
- А вот и не опрокинула! - запротестовала Настя, - Я ее вообще не трогала!
- А, кстати, Люб, отчего книга-то промокла? Разводы на бумаге...
- А? - Люба не сразу "вынырнула" из своих размышлений, - Она в рюкзаке была. Наверное, пока болото переходили. Или в ливень еще...
- Чудеса творятся... - Андрей покачал головой и вернул книгу Любе.
- Чудеса... - как эхо, произнесла Люба.
- Ты говорила, что лицо не можешь вспомнить, так вот я ту пигалицу тоже не запомнил. Настя и Настя. Ладно, читайте, пошел дрызгаться.

Л:
- Мам, а кто такая пигалица? – поинтересовалась дитя.
- Птичка такая… - задумчиво ответила Люба, устраиваясь рядом с дочерью и раскрывая книгу.
- И ее тоже звали Настя? – спросила девочка и, не дождавшись ответа у задумчивой мамы, просто подытожила, - Да, чудеса… Читай, - устроилась поудобней и закрыла глазки.
Монотонное чтение совсем скоро свалило в сон усталую Настю. Люба произносила слова, абсолютно не вдумываясь в их смысл. В памяти ясно всплыла сцена в деревянном доме, много лет назад – маленькая хозяюшка точно так же засыпала, слушая сказку… Люба бросила беглый взгляд на спящее личико… То ли память «пошутила», то ли масштаб чуда был на самом деле больше, но она увидела давно забытое лицо той девочки Насти, из тайги. Молчание… Настя уже крепко спала, никаких протестов по поводу тишины уже не высказывала, вопросов больше не задавала. Люба заворожено уставилась на спящую дочь…
С точно таким взглядом, но уже на своем диване, сидящую с книгой в обнимку, ее и нашел Андрей, когда вернулся из ванной.

А:
 - Привет, - сказал он.
- Да... - задумчиво кивнула Люба.
- Чего-то в размышлениях невеста-то у меня! - улыбнулся Андрей, - Наверное, решает самый важный вопрос. Замуж идти - что в омут нырять, все равно промокнуть!
- Нет, Андрюш... Я думаю о той девочке в тайге.
Андрей вздохнул и сел рядом.
- А что о ней думать? Лица мы с тобой не помним. Она откуда-то знает содержание сказки, ну, может, кто-то из бабушек ей читал или в садике. Перебирали с бабушкой Таней книги и нашли вот эту, Настя спросила, почему она в разводах, а бабушка ей ответила, что книга однажды промокла. Сотня вариантов... Но Настя абсолютно уверена, что ты ей читала мокрую книгу, я забыл сказать, она же и мне это рассказывала. И достала ты эту книгу из рюкзака! И сказала, что потом положишь книгу на печку, чтобы сушилась! И дом был деревянным... Откуда у нее эти воспоминания? Мы же сразу вдвоем спятить не могли...

Л:
- В том и дело, Андрюшенька… Мы не спятили, а если и сошли с ума – то сразу втроем… Про печку – и мне она говорила, да только это был ее сон. Но почему же именно такой… - Люба открыла книгу и разгладила пальчиками мятые от влаги страницы. Откуда-то между последних листков из книги выпала хвоинка. Совсем желтая, сухая и ломкая, наверное. Люба бережно отложила ее в сторону, будто хрупкую ценность.
- Не знаю, Любаш… Возможно, это наши воспоминания? Мы ведь часто говорили с тобой об этом, Настя могла слышать, запоминать…
- Да… - неуверенно ответила Люба, - Только вот что еще… Я сейчас сидела и читала ту же книгу. Не такую же, а ту же! Те же слова… А потом посмотрела на Настю – и как в ту грозу попала! Это ее лицо, понимаешь? Та же книга. Те же слова… Той же девочке… Я вспомнила ее лицо…  - последние слова она произнесла медленно и тихо, как что-то тайное, но очень значительное. Как открытие, - Ведь что мы поняли, Андрюш? Где мы были? В прошлом? Будущем? В сказке или в другом мире? Или просто в деревне на отшибе… Я думала об этом, но все поймать не могла… А только теперь у меня есть ощущение, что та Настя и наша – не разные девочки… А просто – одна и та же девочка… Нас познакомили с собственным ребенком, Андрюш…

А:
- Сталкерская Зона... - после нескольких секунд раздумий, сказал Андрей, - Мы с тобой об этом поначалу часто говорили. Мертвые в тумане, голоса знакомые. Дозорный. Исчезновения эти, как зайдешь в дверь. Жаль, нельзя спросить, что там видел Питон, то же самое или другое?
- Я думаю, что другое. Может быть, четверо у камина были такими же...
- А помнишь, Настя говорила, что гости приходят и она их встречает? И если Настя здесь, у нас, то есть ли она и там одновременно? Только проверять я не пойду, Люб. Хотя и нужно поблагодарить тех четверых...
- Андрюш, а что бы ты им сказал, если встретил? - спросила Люба.
- Спасибо бы сказал. Хотя мы им говорили, помнишь? А они ответили, что их нет смысла спасать. Не "спасибо" надо было, а другие слова... За дверь, которую они открыли для меня в стене. Для нас. Ты же, глупыха, с другой стороны в нее билась. За то, что, открыв дверь, мы встретились. За Настю. Смотри, они просто открыли дверь, мы стали немножко другими, оставшись сами собой... И еще за одну вещь из далекого прошлого.
- За какую?
- Не скажу, солнце. И знаю, что ты не обидишься. Вот как я тебя хорошо знаю, хоть ты и вечная загадка! - улыбнулся Андрей.
- В девочках обязательно должна быть загадка! Но в тебе тоже есть. Ты прав, я не обижусь, Андрюш.
- Просто за все время, которое прошло, если кто-то наблюдает, то я доказал, что они не зря спасли меня, у нас с тобой все хорошо. Я иногда делаю глупости, да, но мы с тобой вместе и нам хорошо.
- Что ты все про себя? Скажи "мы делаем глупости". Будто я их не делаю?
Андрей негромко засмеялся.
- Мы делаем. И смеемся потом. Прикинь, а ведь свадьба у нас была уже, я помню, у меня такой пиджак дорогущий был!
- А у меня черное вечернее платье! Какая же это свадьба?
- Ну, не знаю, кольца же на нас надели?
- Причем не мы сами. Нас принудительно поженили! - Люба, улыбаясь, покрутила кольцо на руке.
- О, Люб, а помнишь "Каменного гостя"? Я, конечно, не Дон Жуан, не бледней... Но если четверым захочется посмотреть, наденем ли мы друг другу кольца по собственному желанию, то милости просим, да?
За долю секунды до происшедшего Андрей и Люба внезапно ощутили...нечто. Очень внезапно... Как во сне, когда видишь, что чашка начинает падать со стола, вот она летит вниз, человек бросается вперед, но знает, что уже не успеет и ждет звона осколков на полу. Ждет и знает, что этот звон обязательно будет. И часто сон предшествует реальности, чашка грохается на пол, и в этот же момент кто-то рядом со спящим громко хлопает дверью или тоже роняет что-то... Сон объединяет два звука.
Люба почему-то зажмурила глаза и в этот момент в комнате Насти послышался "электрический" хлопок и звон мелких осколков.
- Ночнику привет... - только и сказал Андрей.

Л:
И не сдвинулся с места. Да и Люба, кажется, замерла, даже не дыша. Слишком грубо и внезапно смешалась реальность с воспоминаниями, да еще и почти мистическими воспоминаниями… Так бывает, когда думаешь о чем-то очень нереальном или далеком, чего не может быть -  а оно вдруг, в один момент, просто возникает или происходит рядом… И тогда сознание просто отказывается верить в то, что видят глаза или слышат уши. «Ничего не было, тебе показалось» - шепчет оно.
Но из комнаты Насти начинает звучать ее голос. Сначала она захныкала, тихо-тихо, наверное, во сне. Люба тут же вскочила с дивана, вдруг осознав, что звон таки был, и бросилась вслед за Андреем, который «включился» чуть раньше.
- А ночник я, кажется, выключила… - пробормотала Люба, пытаясь по пути придумать объяснение этому звуку, вспомнив слова Андрея, его предположение.
В комнате Насти темно. У самой двери Андрей замедлил шаг – наверное, надеясь, что шум стихнет, девочка уснет крепче и можно будет тихо войти и отключить лампу. А осколки убрать уже утром, при свете. Но после резкого крика «Папа!» - Андрей делает широкий шаг…
Люба щелкнула выключателем, войдя в комнату за ним. Настя сидела на постели и щурилась от яркого света, но ночник и вправду было невозможно включить – в патроне светильника торчал цоколь лампочки и несколько осколков в нем. Прочие осколки были разбросаны вокруг. Девочка протянула руки – и папа тут же сел рядом с ней. Дитя крепко-крепко, насколько хватало сил со сна, обняла его за шею и спрятала мордаху на его груди.
- Тебя кто-то напугал, солнышко? Это всего лишь лампочка лопнула… - Андрей гладил волосы дочки, немного раскачивался, словно убаюкивая ее страх, - Не бойся, мы рядом… Никто тебя не обидит.
- Папа, это не лампочка взорвалась, это машина, - прошептала Настя, подняв голову, чтобы достать до папиного уха, - Я не за себя испугалась… А за тебя…

А:
- Да ерунда-то какая... - тихонько ответил папа, - Да, ерунда... Ерунда-ерунда-ерунда... Чудеса становятся навязчивыми. И что же нам теперь делать, мм?
- Папа... - ответила Настя и опять захныкала.
Люба села на кровать с другой стороны и тоже прижалась к ним, обняв Настю.
- А плакать-то зачем? Ну, взорвалась машина, да и наплевать на нее, она нехорошая была. Или в ней какие-то разбойники ехали.
- Ты...
- Я ехал? Ну и что, я же выскочил, ага? Вот он я и мама здесь, а если ты плакать будешь, еще и бабушка проснется и сядем мы все тут и тоже с тобой заплачем, да? Я же никуда не делся? Вот сейчас мама принесет метелку, чтобы ты утром ножки не уколола, а я лампочку найду... Ложись-ложись, спать давно пора!
Но Настя, послушавшись папу и отпустив его шею, спряталась к маме на колени и нырнула головой под ночнушку.
- Во, аккурат к родному брюшку... Ладно, я сам за щеткой схожу.

Л:
Подождав немного, Настя выбралась из укрытия. Испуганно огляделась и, убедившись, что папы нет, зашептала:
- Мама, ты только больше не оставляй папу одного… Видишь, какие глупости он начинает творить?
- Солнышко, тебе все это приснилось, - как можно мягче ответила Люба и укрыла девочку одеялом, - Никакой машины на самом деле не было…
- Нет, мам! Была! И разбойники там были, папа тоже сказал, что в ней вместе с ним разбойники ехали… И он ее взорвал сам! – с ужасом в глазах шептала Настя.
Люба забеспокоилась, что Настя продолжит вспоминать сон и разгуляется так, что долго не уснет потом.
- Ложись, ложись… - Люба пододвинула подушку и подождала, пока Настя устроится на ней. Девочка послушно улеглась и завернулась в одеяло, которым мама ее укрыла, - Все хорошо… Видишь? Все живы и здоровы. Значит, папы в той машине не было…
- Был, - настаивала дочь, - Я испугалась, что он не успеет выпрыгнуть из нее… А он сказал, что успел… Ты же слышала? И теперь все хорошо… Только не оставляй его больше одного, ладно?
Дитя говорила сонно, спокойно, похоже, она уже убедилась, что все в порядке на самом деле, тут, по эту сторону.
- Ладно… Только где же я была, когда та машина взорвалась – вот вопрос? - улыбнулась Люба и убрала челку с ее лба.
- А ты в больнице была, когда…
Но вдруг ее взгляд переместился на что-то позади мамы, и она замолчала. Люба обернулась – там стоял Андрей. Со щеткой в руках, он молча слушал, о чем говорят девочки. Неизвестно, на какие размышления навел его этот диалог, но взгляд его был растерян – такой бывает у человека, когда его тайна вдруг становится известной не только ему… Он смотрел на Настю. Теперь Люба скользнула вдоль его взгляда и вдруг ощутила себя невольной участницей их молчаливого разговора. Затем снова повернула голову к Андрею. Сейчас ей показалось, что он взглядом просит дочь не продолжать!
- Пап… - Настя наивно улыбалась, - А что было дальше? Я так испугалась, что сразу проснулась, когда машина взорвалась… Ты выпрыгнул и домой пошел?

А:
Андрей улыбнулся Насте и щелкнул пальцами, командуя ей закрыть глазки. Эта команда была известна дочери и та сразу же ее выполнила. Андрей, негромко шаркая по полу, принялся сметать осколки стекла.
- Выпрыгнул я, стало быть, из машины, а разбойники-то быстро ехали, ой, быстро, как Конек-Горбунок скачет, - загадочно, словно рассказывая продолжение сказки, ответил он, - И сломались все мои несчастные косточки и дух вон. И уж ангел, который у бабушки Тани на кухне нарисован, восплакал на небесах!
- Такой маленький ангел, с крылышками, да?
- Кто будет болтать, щеткой защекочу! Мама, это к тебе тоже относится... - Андрей под осуждающим взглядом Любы (куда полез на острые стекла?) осторожно вывинтил цоколь пальцами и открыл шкаф в поисках новой лампочки, - И тут вдруг приходит девочка Настя и говорит мне "Давай вставай!". Я этой девочке отвечаю - да как же я встану, у меня ножки не двигаются? А она мне "Вставай-вставай!". И вдруг я и правда встал! И идти могу и не больно, прямо чудеса с волшебством на одном куске хлеба!
Люба, не издавая ни звука, улыбнулась Андрею и нарисовала в воздухе большой вопросительный знак.
- Сам не знаю, как это получилось! Ну, я и пошел, а девочка Настя пропала, словно вовсе не бывала!
Настя, не открывая глаз, нащупала мамины волосы и осторожно потянула ее к себе. Прошептав что-то маме на ушко, девочка опять сделала вид, что уже давно смотрит сны.
"Куда пошел?" - начертила Люба на стене пальцем.
- А пошел я, непослушный ты мой ребенок, к знакомой фрейлине из дворца, которую звали тетя Лена... Пажи переодели меня в новый плащ и камзол, а придворный доктор напихал за воротник пиявок!
Настя в ужасе нырнула под одеяло!
- Да, и лягу-у-ушек за пазуху! - завыл папа.
Ночник засветился уютным зеленоватым огоньком, стекла собрались на кусок бумаги.
- Пойдем, мамочка. Спокойной ночи, Настенька! - заключил Андрей.

Л:
Люба послушно встала и направилась к выходу. В дверях родители оглянулись – дитя, высунув мордаху из укрытия, наблюдала за ними одним глазком, но быстро его закрыла и притворилась спящей. Папа с мамой переглянулись и поспешили молча исчезнуть, пока дитя не запросила новую сказку на ночь.
Уже на кухне, куда пришлось отклониться по пути в свою комнату, чтобы выбросить осколки, можно было говорить вслух.
- А ведь тетя Лена осталась в тумане, Андрюш… - задумчиво произнесла Люба, - Помнишь? И это была совсем другая история… Которая случилась намного-намного раньше этого взрыва... Тогда уже далеко-далеко в прошлое ушел и дворец, и камзол, и Лена… А что за историю рассказывала нам Настя теперь?
Люба пристально следила за движениями Андрея – он вымыл руки, не спеша вытер их кухонным полотенцем и достал из пачки сигарету… Девушка прислонилась к столу.
- Сон свой рассказывала, Любаш… А я досказал то, чего она не успела увидеть, - Андрей спокойно щелкнул зажигалкой.
Люба терялась в догадках и не решалась спросить прямо. Пыталась угадать по поведению Андрея, имеет ли этот сон какое-нибудь значение для него, связан ли с реальной историей? Что-то подсказывало ей, что для него эта история не была новостью…
- Андрюшенька… А знаешь, что она мне на ушко шепнула, когда ты сказал, что встал и пошел? Она сказала, что папа пошел к машине, чтобы ехать к нам в больницу… А ведь мы с ней в больнице были лишь однажды, только она об этом помнить не может…
- …И ей, конечно, об этом уже много раз рассказывали, правда? – развеял Андрей версию Любы, словно дым, что взлетал от его сигареты к свету лампы – рукой.
- Верно… - продолжила размышлять Люба, - Да только ты ведь и вправду пришел с синяком тогда, помнишь? Приехал, точнее, как раз на машине…
- Помню. И объяснил, откуда взялось и одно, и другое.
- Все это так, Андрюш… Только я помню и еще один телефонный разговор… И твои слова – «Ее зовут Настя» - медленно сказала Люба, - Как ту девочку, которая спасла тебя после взрыва, да?

А:
- Ну, ты же знаешь, Настя ассоциируется у нас с чудесами, Любаш... И когда неизвестные люди встретили меня в подворотне, слегка побили и подарили "девятку", я воспринял это именно как чудо. В Настином сне - чудо... И здесь, в общем-то, тоже чудо. Почему-то я решил, что это чудо зовут Настя. А вот авторов письма мы так и не нашли, фигово, конечно, на подарок полагается отвечать благодарностью... - ответил Андрей.
- Ну, ты же их поблагодарил, когда по домам развозил?
- Да толку... Имен все равно между собой не называли, кликухи только, рожи по темноте фиг различишь. Я тебе говорил, помнишь, что тут как будто совпадение, письмо подписано кличками и только одно имя - Ната-"Угадай". Помнишь, как на карте Питона, тоже имя только одно? Только здесь прозвища все разными почерками, каждый подписывался сам. Дарственная вообще другим почерком написана. А само письмо писала вроде как Ната-"Угадай", буквы совпадают. Не зря указала "Вы нас не найдете!", так и получилось.
- И не нашли бы, Андрюш, - сказала Люба.
- Мало образцов почерка добыли, потому и не нашли...
- Не-а. Ты это письмо сам написал. Точнее, кто-то под твою диктовку!
- Такая версия уже была, солнышко. Но гаишники смотрели машину на техосмотре, чистая, раньше принадлежала человеку из дарственной... Теперь мне. По адресу в дарственной мы с тобой ходили, был да сплыл. Вовремя сплыл, надо сказать, через него бы всю цепочку раскрутили! - рассмеялся Андрей.
- Так письмо-то здесь причем?
- И этот вопрос уже был, в самом начале! Получается, что некий человек подарил мне машину, а я состряпал письмо от людей, которые мне морду поцарапали? О, а есть версия еще интереснее, кстати... Я выбил из несчастного человека дарственную, потом убил его и труп спрятал, а следы на лице объяснил нападением группы лиц, от которых через неделю и состряпал письмо с поздравлениями и приколами? А чего? Самая правдоподобная версия, ага?

Л:
- Андрюш, причем здесь письмо? – повторила вопрос Люба, удивленно подняв брови, - Да и машина, в общем, тоже не главное… Появление этой машины мы с тобой уже давным-давно добавили к списку чудес! И стоИт это чудо рядом с тем случаем, помнишь? Когда по возвращению из похода тебя должна была ждать милиция… Тебя разыскивали, а когда мы вернулись – исчезли все доказательства твоего участия в той преступной истории… Как будто и не было никогда никакого прибора… - Люба поморщилась, вспоминая, о каком же приборе тогда шла речь.
- …С помощью которого можно было сигнализацию отключить, - помог Андрей.
- Да, верно… Мы вернулись – а никто ничего не слышал. Все чисто, как по волшебству… Вот и с машиной так же – она появилась, как по волшебству! «Чистая» и со всеми доказательствами… Только разве вы с Настей историю о машине сейчас рассказывали?
- А о чем?
- О взрыве, - отчетливо произнесла Люба, словно поставила важную точку, подчеркнула фломастером, - И о странных совпадениях, которых в этой истории так много, что они уже перестают казаться совпадениями.
Андрей выглядел спокойным. Он, кажется, просто любовался завитками дыма, которые сам же и творил, выпуская ровное облачко и «запутывая» его с помощью струйки дыма от сигареты, что держал в пальцах. Не перебивал, не отвечал… И его молчание означало, что Люба может продолжать.
- Сначала Настя видит во сне взрыв, и вы оба знаете, что в машине ехали «разбойники», и папа успел выпрыгнуть из машины… Затем она говорит, что ты встал и поехал на машине к нам в больницу, хотя в больнице мы с ней были лишь однажды, чего помнить она не может… Вот еще одно совпадение – ты ведь действительно приехал к нам на машине, и, действительно, со следами битвы на лице… И самое главное… Сейчас ты сказал, что спасла тогда тебя девочка Настя… А ведь тогда, утром, в тот день, когда ты забирал нас из больницы, ты же назвал именно это имя? Почему, Андрюшенька? Учитывая то, что наша девочка не в первый раз видит во сне то, что случилось с нами на самом деле… Может, эта история все же случилась с тобой, но ты просто не хотел, чтобы я волновалась и никогда не рассказывал о ней? Придумал драку… - Люба говорила все тише, словно каждый вывод приближал ее к какому-то открытию, и она боялась его «спугнуть», - Только в истории про драку никакой Насти не придумал…

А:
- Ад и Израиль, - сказал Андрей, выпустив очередную струйку дыма, - Жена лежит в роддоме, а он катается на машине с какими-то разбойниками, машина взрывается, но наш герой успевает из нее выскочить. Весь переломанный, он валяется на дороге. К нему приходит Настя, которой вообще-то полагается находиться с мамой, пить молоко, иногда кричать, но ходить она научится только через год, называть свое имя - значительно позже. После этого папа чудесным образом поднимается, садится во взорвавшуюся машину и едет к знакомой даме, которая, оказывается, жива и здорова. Там он меняет одежду, потому что в таком виде появляться в обществе не принято... Кстати, одежду на мне ты видела прежнюю и в довольно благопристойном виде. Ну, хорошо, не меняет. Эта дама стирает и сушит его одежду. У него с нею, наверное, какие-то близкие отношения... Скажи мне, малыш, во что здесь проще поверить, в мою версию или в сон Насти?
- В обе. Ты же знаешь, после того, что мы с тобой видели...
- Точно! - Андрей слегка хлопнул ладонью по столу, - В обе! Впрочем, в мой рассказ, что случилось после того, как сапер-подрывник встал с дороги, верить не обязательно, Настя пока не научилась видеть на расстоянии...
- Да уж, я бы очень не хотела в это верить! - Люба улыбнулась, хотя по ней было видно, что девушка в раздумьях.
Андрей затушил сигарету в пепельнице и внимательно посмотрел ей в глаза.
- А насчет того, о чем нужно волноваться... Наверное, о чем-то нужно. Настя у нас с тобой удивительная. И я верю в то, что там, в тайге, мы видели именно ее. Я ничего не говорю насчет наших с ней версий... Но поверь, пожалуйста, я тебя очень-очень прошу, поверь, что именно об этой истории волноваться не надо. Ладно?
Андрей встал, наклонился, взял Любу на руки и выпрямился, подняв ее со стула и прижав девушку к себе. Он улыбался.

Л:
- Ладно, - улыбнулась в ответ Люба и послушно кивнула, - Я больше не буду ни волноваться, ни, даже, спрашивать об этой истории… Потому, что мой любимый мужчина считает, что о ней волноваться не стОит… А теперь он еще и обнял меня так, что я медленно теряю способность думать вообще, - прошептала она последние слова, обнимая любимого мужчину слабеющими руками, и положила голову на его плечо.
Уже потом – завтра, через месяц или год, когда она снова будет вспоминать этот случай, прокручивать в памяти слова и свои мысли, понимая их заново, меняя к ним свое отношение - она будет уверена только в одном. Это были две совершенно равные по весу версии – произошла эта история на самом деле или от начала и до конца нарисована воображением ребенка. Не имело особого значения даже продолжение истории (визит Андрея к «фрейлине из дворца», пусть даже она сумела выбраться из тумана и вернуться назад, в свой мир) Какая, к черту, разница, что там могло произойти между ними много лет назад, если сейчас, сегодня, он рядом с ней и с Настей! Но слова Андрея о том, что волноваться об этой истории не нужно, стали тем легким перышком, которое упало на чашу весов с надписью «Сон Насти», и его хватило, чтобы эта версия победила… Люба, конечно, понимала, что это не совсем так, и без чудес в этой истории не обошлось… Просто эту версию нужно принять – и все… Поверив наощупь. Остальное – просто не имеет значения.
- Папочка, у меня теперь и ножки совсем не идут… Отнеси меня, ммм?.. – «закапризничала» Люба. Андрей лишь улыбнулся, подхватил девушку поудобней и направился со своей ношей в комнату. Только на пару секунд задержался на кухне у выключателя, чтобы эта лентяйка хотя бы погасила свет…

А:
Войдя в комнату, Сява обессиленно рухнул в кресло.
- Ребята, я зае... с этой струной, - выдохнул он, - Как мы "Полет Дезертира" сыграли - хрен поймешь...
- Нормально сыграли, слышал, я тебя глушила? И Дим тоже, - ответила Света, бросив полотенце ему на колени и наполняя рюмку.
Сява вытер пот с лица и откинул голову на спинку кресла. Остальные, после полуторачасового концерта, выглядели не намного лучше. Теперь, когда "Запретка" стала популярной в городе и даже за его пределами, концерты стали частыми, не то, что три-четыре года назад.
В дверь заглянул Троп, "звуковик".
- Ну, что, выгоняем? Орут...
- Выгоняем, выгоняем! - вразнобой ответили ребята, - Нафиг, мы выдохлись! И так два раза выходили!
- Ладно... - Троп закрыл дверь и ушел сказать, чтобы опустили занавес.
- Избаловали... - сказал Смогил, - Но сегодня - ладно, зал быстро "завелся", да и слушались нормально, не хулиганили.
- И нам приятно играть, когда так слушают... Давайте к столу, - Люба со Светой суетились, расставляя нехитрую закуску.
Дрэг и Дим, устроившись в углу, уже пили пиво каждый из своей бутылки. Вернулся Троп, притащив с собой табуретку и не выпуская из зубов дымящейся сигареты.
- Троп, а тут чего, курить можно?
- Не знаю, но они сказали, что до десяти нас никто не дергает, аппаратуру можно оставить, завтра увезти. Охрана нормальная. Если никто не дергает, я и курю, потом проветрим.
- Не начнут права качать, как в "Мире"? Тогда я тоже покурю...
- Мы понравились, кстати, кто раньше не видел - благодарят. Начальник художественной подходила, я ей альбом с подписями подарил. Нормально отыграли, ровненько так... Сява, когда ты гитару отнесешь чинить? Достал...
- Отнесу...
Эмоциональный "полет" концерта постепенно угас, усталость брала свое, но все поспешили взбодриться, усаживаясь к импровизированному столу.
Люба взяла в руку пластмассовый стаканчик с шампанским.
- "Запретки", минуточку внимания! - улыбнулась она.
- Да мы все во внимании, не обсохли еще! - ответил Дим, сбросив мокрые волосы со лба.
- Говори уже, что у тебя за новость?
- Да, я весь концерт думал, угадывал!
- И что надумал, Смогил? - спросила Люба.
- Или нас зовут играть к тебе в училище на рецензию-комиссию, или ты наш альбом где-то договорилась двигать, а под конец уже подумал, что ты ведь не ответила, касается новость нас всех или нет, так ты беременная, наверно...
Раздался дружный хохот.
- А че, Андрей же не пришел, ему-то чего здесь отмечать?
Люба постучала одноразовой вилкой по горлышку бутылки.
- Андрей бы пришел, но он к зачету готовится. Хотя новость его тоже касается. Мы решили вступить в брак!
- Наконец-то! Кайф! Когда? Побухаем!
- Назначили двадцатого апреля, в пятницу! Ну, мы не хотим это как-то традиционно отмечать, просто поставим штампы и все. Но вот такая новость, я выхожу замуж, ребята, давайте выпьем!
- Давай! Значит, чувства проверены. Электроникой, - ответил Дим и все сдвинули стаканы.
- Двадцатого... А вроде зал в "Шиле" свободен будет... - задумчиво сказала Света, - Нет, Любаш, как хочешь, можешь никого не приглашать, а после ЗАГСа надо заехать...
- А хрен ли ей приглашать или не приглашать, мы сами придем! Приедем, точнее, - решительно ответил Сява, - Во сколько отправляетесь?
- Вечером, в шесть. Сяв, мы не едем, мы пешком...
- Мы пешком, мы придурки, - передразнил вокалист ее фразу, - Так, ты меня слушай. С Андреем я потолкую потом... Короче, вы же из разных мест трогаетесь? Ну вот, полшестого будь дома и в саване. И ничего не планируй. Тебе понравится! Братва, я правильно говорю?
- Нормально. Потом обсудим, без них, че, Люба против праздника будет? - ответила "Братва", - И Вайлд поймет, он любит сюрпризы...
- Ну и все. Теперь за концерт давайте пить, тут нормально играть, чтоб еще позвали...

Л:
- И вот еще одна новость! – перекрикивая шум, что поднялся после первой выпитой рюмки, объявила Люба.
- Таки беременна, - вздохнул Смогил, но во второй раз шутку уже никто не воспринял.
- Не дождешься, - улыбнулась Люба, - Нашу кассету я вчера отнесла на радио. Может, помните, звукооператор был у них такой, Сорокин?
Никто, конечно, не вспомнил такого деятеля, ребята переглядывались и пожимали плечами.
- Неважно… - продолжила Люба, - У него есть авторская передача, идет на областном радио около полуночи. Возможно, нашим творчеством он заинтересуется и пригласит на эфир… Я даже почти уверена, что заинтересуется. Потому, неспешно думаем, кто из нас пойдет и расскажет простым человеческим языком, кого мы из себя представляем…
- Светка, конечно! – не раздумывая выпалил Троп, пока остальные переваривали новость, - У нее язык подвешен…
- Ага, и Троп, - перебила его Света, - Он быстро думает!
Ребята зашумели – обсуждали новости, кто-то наливал в стаканы напитки, кто-то закусывал.
- Свет, а тебя я на девичник жду, придешь? – спросила Люба.
- Ого, а говорила – без традиций, - улыбнулась Света, - Приду, конечно! А куда?
- Ну, надо же хоть что-то соблюсти, Свет? У мамы посидим – она к сестре уйдет на ночь… Напьемся шампанского, поплачем, отправляя меня в дальний путь… Вечером, девятнадцатого.
- О, класс, а можно и я приду? – вклинился в диалог Сява, - Прикинусь девочкой и буду плакать!
- Смотри, как бы девочки с тебя прикид не сорвали, да не изнасиловали толпой! – толкнула его в плечо Света.
- Не, Сява, давай, ты лучше к Вайлду пойдешь? Думаю, с ним безопасней будет, - рассмеялась Люба, заметив, что Сява задумался над словами Светы всерьез.
Незаметно бежало время – за разговорами, обсуждением новостей и планов на ближайшее будущее. Слухи расходились быстро, стоило «взорвать зал» в одном месте – как предложения посыпались из клубов, и не только из местных. Это не могло не радовать – пусть не так и много, но дополнительный заработок, да еще и за работу, которая для них всех была, в первую очередь, удовольствием. Расходились уже далеко заполночь, и то, только потому, что Люба уже заволновалась, что дома о ней тревожатся…
Провожать ее до дома пошли всей толпой. Наверное, обсуждение предстоящего сюрприза ребятам хотелось начать уже сейчас, отправив Любу домой. Уже у самого двора компания столкнулась с Андреем – он все же переживал, что Любы долго нет дома, и вышел ей навстречу. Его появление огласили дружным криком и аплодисментами, не смотря на позднее время.

А:
- Андрюха, значит, девятнадцатого мы к тебе приходим провожать тебя во взрослую жизнь? - спросил Сява, после того, как все обменялись шумными приветствиями.
- Конечно, я в армию иду, а Люба вам уже рассказала? - ответил Андрей.
- Чего-о? В какую армию???
- В военную... А куда меня еще провожать?
Люба, стоявшая рядом с ним, по интонации уже поняла, что Андрей шутит, но не подала виду.
- Андрюха, ты какую-то нездоровую хрень говоришь! Мы идем к тебе на мальчишник, а двадцатого ты женишься!
- Ого... Ну, Любушка, говорил же я, что надо внимательнее, а ты "Ничего не будет!". И что теперь? Я прихожу из армии, а у меня уже двое детей?
- Андрюха, она не беременная! Точно!
- Так вы не с концерта, а из больницы идете?

Л:
- Почти… Из концерта в психбольнице, - проворчал Троп. У него разболелась голова, и он решил, что это от сумасшедших зрителей, как ни убеждали его, что всему виной – алкоголь, выпитый после концерта.
- Погоди, Андрюха, мы чего-то не поняли? – не унимался Сява, - В какую армию, что ты там не видел?
- Ну как – в какую? – не выдержала Света, которая все уже поняла, - В армию женатых мужчин! А ты думал, он сейчас от «банкета» откосил, чтобы зачет в армии сдавать? Для этого надо сначала с учебы вылететь… - тишина и задумчивые лица ребят были ответом. То ли усталость после концерта сказывалась, то ли алкоголь не позволял им соображать, но все молча ждали ответа на загадку Светы, - Оссспади! Да разводят они вас, в первый раз, что ли? Какая нафиг армия! Жениться они собрались – двадцатого, в шесть, ясно теперь?
После такого объяснения задумчивые и разочарованные лица медленно стали расползаться вширь от улыбок.
- Аааа… Ну ясно теперь! Предупреждать же надо, что ты шутишь!
Еще недолго пошумели на улице – ночь выдалась теплая, совсем теплая для ранней весны, но расходиться все равно пришлось… Проводив шумную компанию взглядом, Люба с Андреем задержались у подъезда.
- Ой, как долго моя невеста гуляет, - улыбнулся Андрей.
- Андрюшка, ну, я же предупредила, что вернусь поздно и пьяная, - ответила Люба, - Ты же не сердишься, что обманула и пришла трезвая? Нет? Не нужно было переживать… Если ты меня не встречаешь, так обязательно кто-нибудь из ребят до подъезда проводил бы… А сегодня всей компанией пришли, наверное, собрались меня «сплавить» и обсудить… Андрюш, они нам сюрприз на свадьбу какой-то затевают! Боюсь, не обойтись нам просто штампами, цыгане-медведи будут!

А:
- А я тебе говорю, что вы все пра-ильно д-делаете! - Смогил похлопал Андрея по плечу, - Н-нормально она будет зарабатывать! Нахрен ей вообще в какую-то там школу, пусть с нами играет!
- Да я знаю, Смог, дело-то не в этом... Она будет зарабатывать, а я чего?
- А ты ничего!
- Ну...
- Нет, Андрюха, ты же будешь все так, как есть, учиться на врача, умного человека, да еще шабашить - нормально проживете без всякой пенсии по одиноко... одинокоматеринству, во! - заявил Дрэг, - А насчет бабла не беспокойся, это фигня, вон мы по радио только спели - Москва звонит! Я правильно понял, Троп?
Троп согласно кивнул головой и наполнил рюмки.
- Москва, братишки... Клуб "Хард". Через месяц созваниваемся, они нас пригласят, сказали...
- Ну и ветер нам в зад, новые горизонты, новая известность! - сказал Сява, - А как все-таки там наши девочки? Я так и не допер, сколько их там набралось?
Покачнувшись, он встал с места и снял трубку.
- Жаль, Алексей Геннадьич, спаситель мой, сегодня дежурит, вот бы и его к нам, - Андрей закурил, выдувая дым в сторону вентилятора, - Да, Сява, полночь уже, они уж спят давно!
- Ни... Ни хрена... Ой? Как вы там? А почему тихо? А где музон, а? Поздно? Ага... Люба? Ты одна уже или в компании? Да? Ух-ты, как к Ленину! В общем, как договорились, ты полшестого вечера при полном параде ждешь нас, ага? С тобой точно больше никто не пойдет, кроме тещи и ребенка? Зачем-зачем, затем, что сколько стаканов брать... Мамы, мамы, это она Андрюхе теща, я знаю! Ну, вам как там, нормально? Нам тоже! Андрюха плачет, не унимается! Валерьянку пьет! Ха-ха-ха! А вот не дам, мы разойдемся, он сам тебе позвонит, а то мы его не успокоим! Ага, все, бухайте дальше!
- Как они там? - спросил Дим.
- Нормально. Плачут в тишине, потому что Настя спит. Одни уйдут, другие придут! И все тихо, как на похоронах!
- Так похороны и есть, Дубина кончилась, Филиппова родилась! Или нет?
- Прикиньте, не знаю, секретничает Люба! - улыбнулся Андрей, - Дак вы чего, так мне и не скажете, своему другу, чего вы на завтра придумали?
- Нет, Андрюха, ты уж извини нас, но... Главное, надень свой этот камуфляж к полшестому и делай все, что мы тебе скажем! Чего нос повесил?
- Ребята, так я этого и не хотел как раз, традиции, "замри-отомри"... Мы же давно муж и жена, просто штампа нет!
- Завтра будет штамп, только не "замри-отомри", а нормальный праздник, вам понравится, вот сдохнуть мне, если вы потом не скажете, что было круто!
Друзья выпили еще, Сява и встрепенувшийся Смогил сыграли на двух гитарах, потом гитару взял Дрэг... И Андрей расслабился, почувствовав, как ему уютно здесь, с этими, в сущности, простыми парнями, которые так хорошо понимают и его и Любу. У которых не складываются собственные семейные отношения, не ладится учеба, которые по отдельности, может быть, в чем-то неустроенные люди, а вместе - наслаждаются любимым делом и дружбой...
- Андрюха? Андрюха! О чем задумался, раньше надо было! А свадебное-то платье она сшила? - "разбудил" его Дим.
- Сам не видал, но, Настя говорила, красивое! Завтра увидим... - ответил Андрей.
- А! Счас чего расскажу! Тихо! Вы уржетесь! - заорал Дрэг, - Короче, тоже был мальчишник-девчатник! И девки-то пили-пили, и решили поглядеть платье! А эта дура платье-то оставила у мужика, ну, который жених, короче. А пофигу, бабы-то, взяли и приперлись! А там! Охренеть! Один мальчик надел это платье-то, которое ей завтра надевать, а жених-то задрал подол и вот его трахает!
Друзья рухнули на стол со смеху!
- Бля буду, педераст оказался!
- Би! Он чего, жену-то не пробовал?
- А хрен ее знает, ее в больницу увезли! Видать, тоже офигела!
Снова раздался дружный хохот...

Л:
- Да не реви ты, все сейчас поправим… - Света нависла над кухонным столом, на котором было разложено белое… нет, скорее, с бежевым оттенком платье.
- Как??? – всхлипывала Люба, - Я уже чем только не терла! Оно же просто сгорело!
И она снова потерла пальчиком длинную подпалину на ткани – след от утюга. На самом видном месте, сбоку, чуть пониже пояса. Полночь, все подруги разошлись, остались только самые стойкие – Света и Наташа, ее подруга детства. Конечно же, как не показать им свое платье? Оно висело в шкафу, ожидая своего часа, и немного примялось. «Чепуха, девчонки, наливайте пока, я быстренько его в порядок приведу – и покажусь» - радостно сказала Люба. И вот, после небольшого веселья – такое большое горе…
- Кто хоть звонил-то? – тихо спросила Наташа, не нарушая Любиного траурного настроения.
- Сява… Я к телефону бросилась, чтоб Настя не проснулась – а утюг и шлепнулся тем временем…
- Ну, хорошо, что так свалился, набок. Иначе – да, была бы трагедия… - спокойный тон Светы говорил о том, что идеи для решения проблемы у нее есть, - Замаскируем сейчас… Тащи, что есть – бусины, бисер… Нету? Ну, тащи тогда бусы какие-нибудь, раскурочим… тащи, вобщем, все свои блестяшки!
Люба вытерла слезы и, шмыгая носом, унеслась за старой шкатулкой с «девчачьими богатствами». Она пылилась в шкафу еще со школы, кто бы мог подумать, что вообще когда-нибудь пригодится! Открыв ее, Света просияла:
- Ну вот, а ты говоришь – нету! – с победной улыбкой она извлекла из шкатулки «сорочью радость» - огромную заколку-автоматик, украшенную какой-то замысловатой композицией из бусин – белых, золотистых и зеленоватых, нанизанных на толстую леску, хитро скрученную в узел.
- Вот это фенечка, и я понимаю! – восторженно воскликнула Наташа.
- Это заколка, - ответила Люба, - Никогда ее не любила… Режем?
Маникюрные ножницы в один прием справились с задачей – превратить заколку в кучу разных бусин. А спустя каких-то полчаса от пятна на платье не осталось и следа – оно скрылось под пришитыми к нему бусинами. Спокойствие восстановлено – завтрашнему событию теперь ничего больше не может помешать. Эта радость была отмечена вином и остатками шоколада, после чего разошлись по домам и самые стойкие подруги.
Стало тихо-тихо… В родном доме, в привычной обстановке, сейчас все казалось другим – временным, куда-то летящим… Спать совершенно не хотелось, но выспаться надо было обязательно. Люба поймала себя на том, что ей очень хочется сейчас услышать голос Андрея. Как раньше, давно-давно – все спят, только они вдвоем во всем мире слушают дыхание друг друга… Пока Люба размышляла, не позвонить ли ей, не поздно ли – телефон зазвонил сам.
- Не разбудил? – спросил голос Андрея.
- Неа… Как раз думала, звонить тебе, или спишь уже… - улыбнулась Люба.
- Почти сплю, разошлись все уже…
- Напились немного, да? Или все в порядке? Ты до завтрашнего вечера будешь, как огурчик?
- Да я и сейчас не пьян… А у вас как там, поплакали? Котенка спит?
- Спит, как сурок… - Люба перешла на шепот, - А откуда ты знаешь, что мы тут плакали? Я и вправду ревела… Платье пожгла утюгом... Если б не девчонки – не знаю, в чем и пошла бы завтра!..
- Ромашками прикрылась бы! – рассмеялся Андрей.
- Точно... Ты бы только рад был... Ну, спокойной ночи, мой мечтатель?

А:
- Ну, и что мы здесь сидим, как три тополя? - нервно спросила Люба.
- Тополя стоят... - ответила Татьяна Дмитриевна.
Часы показывали семнадцать-тридцать две. Все трое - Настя, Люба и ее мама сидели на диване в позах десантников, расположившихся на скамье вдоль борта самолета и ожидающих сигнала к прыжку.
- Мама, а почему ты вчера сказала, что вдруг папа не возьмет тебя замуж? - подогрела обстановку Настя.
- Настенька, не слушай всякую ерунду, которую мама говорит... Сиди спокойно, платьице помнешь.
- Люба, поедем на такси? - спросила мама и в этот момент в прихожей раздался звонок.
На пороге оказались Дрэг и Света. Дрэг стоял чуть впереди, на нем был зеленый пиджак явно с чужого широкого плеча, так, что он скорее напоминал косоворотку, потому что сполз на сторону. Все это произошло потому, что Дрэг держал подмышкой здоровенный сверток, обмотанный газетами и перевязанный шпагатом. С другой стороны пиджак, как будто портупеей, поддерживался лентой из красного кумача, почему-то перемотанной и через плечо, и вокруг пояса.
Кажется, Дрэг ожидал увидеть на пороге Любу, а не Татьяну Дмитриевну, потому что он смутился и даже подался назад.
- Здравствуйте, эээ... Люба-то одела платье? Поедем, теть Тамара! - сказал он, - Я Дрэг... Кирилл, то есть. Как говорится, я свидетель, а что случилось?
- Татьяна, идиот, - прошептала Света и затараторила, - А я Света, подружка невесты! Здравствуйте! Вы уже готовы? Идемте скорее!
- Здравствуйте, Кирилл, здравствуйте, Светлана! - ответила Татьяна Дмитриевна странным голосом, - Не стесняйтесь, проходите, мы готовы!
Люба и Настя выскочили в прихожую, куда одновременно по приглашению Татьяны Дмитриевны вошли гости.
- Ого! - только и сказала Люба, посмотрев на Свету.
Черная жилетка с металлическими цепями и заклепками, под нею - свитер с обрезанными рукавами, волосы собраны в пучок и переплетены кожаной лентой, широкий пояс с двойной застежкой и джинсы, протертые на коленях, ну никак не входили в гармонию с пышным, раздобытым словно на школьной ярмарке, букетом гладиолусов.
- Не обращайте внимания! - Света полюбовалась в зеркало на длинные панковские "стрелы", изображенные над и под собственными глазами и делавшими ее похожей на женщину-кошку, - Это от того, что я долго плакала по дороге сюда, вот тушь и размазалась!
Татьяна Дмитриевна оторопело наблюдала за посетителями. Между тем Света сунула Любе букет, а Насте насадила на голову веночек, скрученный из декоративных ромашек.
- Настенька, ты просто чудо! А может, папа лучше тебя замуж возьмет, а не маму?
- Да, вы все такие красивые! - подтвердил и Дрэг, сдирая газету со свертка.
Когда он разорвал шпагат, изумленному взору Татьяны Дмитриевны предстала огромная соболья шуба, слегка помятая, слегка побитая молью, но все еще не потерявшая былого блеска, с высоким воротником. Эту шубу Дрэг молча и безапелляционно, подкравшись сзади, набросил на Любу. Точнее, можно сказать, что он завернул худенькую невесту в шубу.
- Ой, платье! - вскрикнула Люба, сопротивляясь.
- Зато тепло! Это моей тети шуба, в ней хоть на снегу валяться можно! Поехали быстрее, пожалуйста!
На Настю надели куртку, Любу, зачем-то поддерживая под руки, как пьяную, свели по лестнице и дверь подъезда открыла им вид на "лимузин". Возле машины уже собрались зеваки, в которых Татьяна Дмитриевна с ужасом узнала соседей.
- Пр-рошу! - крикнул Дрэг, распахивая дверь красного "Запорожца", бодро чихающего мотором.
Этого можно было и не делать - крыши у машины не было, можно просто перепрыгнуть через борт. Кабриолет, украшенный разноцветными лентами и воздушными шарами, походил на праздничное огородное пугало.
- Что такое-то, Таня? - жалобно прокричал чей-то дедушка, когда Света с Дрэгом  уверенно помогли Татьяне Дмитриевне войти и сесть на заднее сидение, - Кто это тебя?
- Невесту украли, дедуля! - крикнула в ответ Света, впихиваясь за руль, - Дрэг, разберись!
Дрэг распахнул капот, из которого по пояс торчала потертая детская кукла, выхватил оттуда баян в футляре и с натугой поднял его в сторону толпы. Люди шарахнулись прочь. Но Дрэг не метнул баян, наоборот, он осторожно поставил его обратно, открыл футляр и со стеклянным перезвоном достал оттуда бутылку шампанского.
- Калым! - объявил он, поставив бутылку на асфальт.
- Милиция! - ответил кто-то в толпе.
- Уже! - крикнул Дрэг.
"Запорожец" развернулся и рванул из двора на дорогу. Настя весело рассмеялась, когда из соседнего двора появились и пристроились сзади два мотоциклиста в черных куртках и шлемах.

Л:
- Ребята! Вы с ума сошли! – испуганно кричала Люба, но ветер и задорный смех Насти заглушали ее вопли.
Ей ничего больше не оставалось, как закрыться гладиолусами и прижать трясущуюся от хохота девочку к себе. В щелочку между цветами одним глазком Люба могла видеть перепуганную маму, которая совсем лишилась дара речи от страха.
В сопровождении громкого рычания мотоциклов «лимузин» свернул с широкой улицы и вскоре оказался на окраине города. Проехав еще немного мимо домов частного сектора, кортеж достиг похожего на прочие, жилые дома, здания с синей табличкой «Сельсовет». Впрочем, двор его был вполне симпатичным – ровно подстриженные кустики вдоль асфальтной дорожки, свежевыкрашенные лавочки, высокое крыльцо со ступеньками… На которых их уже ждали.
Андрей курил (которую уже?) сигарету, размахивал руками, что-то доказывая двум остальным, стоявшим на ступеньках. Один из них – Сява, на котором болталась, как на вешалке, однобортная шинель нараспашку, а за спиной висела видавшая виды гитара. Шинель, вероятно, была призвана связать прикид жениха (камуфляжную куртку) с образом почетного свидетеля жениха. Образ Сявы завершала красная лента через плечо, какие вешают на свадьбах свидетелям. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что на этой ленте просто висела гитара. Конечно, на гитару были налеплены зеленые и темно-серые пятна, то ли для маскировки, то ли для придания ей камуфляжного вида. С другой стороны от Андрея стоял Дим. Его образ был привычным – шипы, цепи, высокие ботинки и потертые джинсы.
Лишь только хлопнула дверь «лимузина», все трое переключили внимание на выходящих из него…
- Аффигеть, красавицы! – воскликнул Андрей, и понять, что он имел в виду было трудно.
Только подойдя к оконному стеклу, Люба сообразила, какое зрелище собой представляет. Огромная, как мешок, шуба совсем скрывала оплаканное вчера красивое платье, прическа напоминала спину ежика, а глаза полны испуга, что, впрочем, не противоречило привычному образу невесты. Радостно подбежала Настя – ее рост спас косичку от разрушения ветром, однако, венок из ромашек съехал на ухо. Бегло оценив себя в «зеркале», девушка взяла Андрея за руку. В другой руке он держал букет ромашек. Куртка его, потертая и удобная, прошедшая много дорог и приключений, сидела лучше того дорогого пиджака… А из нагрудного кармашка выглядывала ромашка – единственный «признак» жениха. Люба на миг представила, как смешно выглядят рядом такой красивый жених и такая страшная невеста, и ее понемногу начал разбирать смех…
- Здравствуй, любовь моя, - сказала Люба, широко улыбаясь, - Ты уверен, что не хочешь передумать?

А:
- Смирно! - крикнул на них Сява и расхохотался, - Приветствуем невесту!
Андрей и Люба автоматически замерли.
- Здесь не передумаешь! - сказал Андрей, - Их слишком много и они все в сговоре... Даже две девицы и их мужик-начальник там, внутри. Со мной обращаются, как с пленным генералом, вроде и вежливо, а вроде и приказ... Мамуля не знала, но тоже теперь на их стороне! Сказала "Черт с вами, отыграем, потом разберемся!" Ольга с Геннадьичем...
В этот момент из двери "Сельсовета" выскочили упомянутые Ольга и Геннадьич, торопливо кивнули молодым и подбежали к "лимузину", помогая Татьяне Дмитриевне выбраться оттуда и, кажется, поднося ей корвалолу. Затем из двери появился Андрюшка в смешном пиджаке, отвесил заученный поклон и с важным видом взял Настю за руку.
- Все равно без нашего согласия фиг что у них получится! - сказала Люба, - Тем более, что мы не сюда заявление подавали!
- Я так и сказал, а они - "все схвачено, заткнись и волнуйся!". А ты все еще согласна?
- Конечно, согласна! В себя прихожу, Света с Дрэгом целый захват невесты устроили!
- А ко мне явились на клубной "Тойоте", ну, на которой аппаратуру на концерты возят, вон они ее за домом поставили! Завалились в дверь, заорали, потащили, усадили, выпили, причем все, а мне не наливают... Я возмущался, опять мне "молчи и бледней!", с мамулей и Олей-Геннадьичем так вежливо, как будто это у них праздник!
- Так у них и есть, а мы просто причина! - рассмеялась Люба.
- Давай свалим... - тихо предложил Андрей, - Ключи в "Запорожце" остались?
- Догонят... - Люба кивнула на Тропа и Смогила, которые курили возле мотоциклов.
- Ага... Тебе не холодно? Что за ямщицкий тулуп?
- Это не тулуп, это соболья шуба! Дрэг притащил и завернул меня, как новорожденную!
Из двери высунулась Людмила Николаевна, поздоровалась с Андреем и Любой и погрозила Тропу кулаком. Поднялась суета. На крыльцо высыпала целая толпа друзей, на лавке разместили футляр от баяна, к которому сразу же выстроилась очередь.
- Эй, а мы тут вообще никто? - крикнул Андрей.
- А вы тут главные, заняты только друг другом и не пьете! - ответил Сява.
- Кстати, вам сейчас заявления вынесут, переписать надо на имя этой шараги!
- А внутрь не пустите? - спросила Люба.
- Рано еще, мы не выпили!

Л:
- Да, а мне вот кажется, что у нас своя свадьба, а у вас – своя! – обиженно ответила ему Люба.
И вправду, веселые гости уже заранее празднуют то, чего еще не произошло, совсем, кажется, не обращая внимания на виновников праздника. Андрей сдвинул плечами. Девушка вгляделась в его лицо, пытаясь угадать, что он сейчас чувствует… Может, ей показалось, но в его взгляде она увидела разочарование. Затем задумалась на минуту… Сняла с плеч «телогрейку» и тихо спросила у Андрея:
- Солнышко, а кто был за рулем твоего «лимузина»?
- Дим. А что? – Андрей вытряхнул из пачки очередную сигарету.
- Погоди… - Люба коснулась пальцами его руки, держащей еще не зажженную сигарету, и громко спросила, вытянув шею, чтобы видеть всех гостей, - Дим, а ключ от «Тойоты» у тебя?
Дим кивнул, так как уже закусывал бутербродом яблочный сок на этот момент.
- А можно, я в нее шубу кину? А то жарко, да и какая из меня невеста в этом мешке…
- Да кинь ты ее в «ЗАпор», - крикнул Дрэг, - Он открыт!
- Ага… А вдруг сопрут? Мало ли, что за личности здесь бродят…
Дим махнул рукой в сторону «Тойоты» и достал из кармана ключи. Настя, увидев, что появился повод отлучиться от шумной компании, у которой нет на закуску даже конфет, а заодно – и совершить доброе дело, схватила ключи и побежала с ними к крыльцу.
- Андрюш, а поможешь мне, вдруг не открою? – спросила Люба и передала их из Настиных рук Андрею, затем зачем-то добавила, - Паспорта ведь с тобой…
Дверца автомобиля и вправду с трудом поддалась даже Андрею. Шуба удобно улеглась на заднем сидении, но Люба не торопилась закрывать за ней дверь. Она посмотрела на Андрея через отражение в стекле водительской дверцы, словно не решаясь, или раздумывая, сказать ему, или нет? Или просто захлопнуть дверцу и вернуться на крыльцо… Взгляд ее метался между этим отражением и ключами в его руках.
- Андрюш, совсем без шариков… - кивнула она на машину, - Как мы и хотели… И успеваем еще… Бежим?
Настя, прибежавшая за родителями к машине, прыгала рядом, как котенок играя с собственной тенью на асфальте. Она не могла слышать, что сказала мама, но почему-то сейчас замерла, вопросительно уставившись на папу.

А:
Но из-за противоположного угла здания выскочила встрепанная Света. Держа ее за руку, рядом с ней бежал Андрюшка, размахивая ярко-зеленой атласной коробкой в свободной руке.
- Люба, Андрей, кольца снимите! Все уже готовы, закрывайте машину и бегом на построение!
Андрей с досадой хлопнул ладонью по борту машины и снял кольцо, положив его в коробку Андрюшки.
- Уфф... - сказала Света, - Все классно-классно-классно! Все идет по плану! Ура!
- Свет, бежим с нами? - просто предложил Андрей.
- Да я поняла, куда вы... - махнула рукой девушка, - Не обижайтесь, мы просто вымотались, с утра всё с ног на голову поменялось, надо было хоть просто встать всем вместе и выдохнуть... Ребят успокоить, что у нас получается, чтоб материться перестали. Ну, дайте я вас обниму, последний раз на моей одинокой стороне видимся!
Света обняла Андрея, потом Любу.
- А что, Смогил все так же против? Вы вроде решили? - спросила Люба.
- Он боится моей мамы... - быстро, словно перед тамбуром отходящего поезда, проговорила Света, - Она против. У нас все хорошо, но он боится и я не могу ни хрена сделать! Ни хрена... Любаша, я вчера тебе не сказала, почему реву...нет, и сейчас не скажу, "стрелы" потекут! Но я тебе клянусь, что ты сошьешь платье и мне тоже!
Света быстро отвела взгляд. Кажется, она шмыгнула носом.
- Андрей, что ты стоишь? - строго сказала она дитю, - Ты же мужчина! Подойди сам к тете Любе за кольцом, а если она не отдаст, то верни другое кольцо обратно дяде Андрею, понял? И приходи к нам!
И Света, звякая железом, унеслась обратно за угол.

Л:
Андрюшка послушно протянул коробочку Любе. Она взглянула на коробочку… Крепко сжала кулак правой руки, а другой рукой – достала единственное кольцо из коробочки.
- Не будет Светка больше реветь. А Смогил – пусть увидит, что нужно делать, чтобы получить, что желает… Насть, в машину! – решительно скомандовала Люба.
- А Андрюшка? – жалобно пропищала Настя.
- А он пойдет к взрослым, и скажет… - Люба заговорщицки подмигнула мальчишке,  схватилась ладошками за щеки, изображая ужас, который должен изобразить маленький актер, - И скажет – караул! Жениха украли!
Мальчишка радостно подпрыгнул и кивнул, выразив согласие принять участие в игре.
- А как же остальные? – засомневался Андрей.
- А у них и так всё с ног на голову… И наш побег будет продолжением… Бежим! – скомандовала Люба и, протянув руку в салон автомобиля через открытую заднюю дверцу, открыла замок водительской двери изнутри.
Андрей, то ли посчитав ее доводы убедительными, то ли просто повиновался внезапному приказу, но рывком открыл дверь и за секунду оказался за рулем. Чтобы не терять времени, Люба вскочила в машину на заднее сиденье, жестом попросив Настю подвинуться. Девочка пришла в восторг!
Если бы Андрей не был занят управлением автомобиля, а Настя с Любой – догадались взглянуть в окно, а не на дорогу, то они бы увидели, что так началось… Как к компании подбежал Андрюшка, и, громко смеясь, «изобразил ужас»… Как забегали через минуту гости, сворачивая импровизированный банкет и рассаживаясь по машинам для погони. Как выбежал на крыльцо «мужик-начальник» и что-то кричал разбегающейся свадьбе…
Дорога до нужного им отдела ЗАГСа, к счастью, проходила по тихим узким улицам. Гнать пришлось быстро, но в таких местах ГАИшников, которые с удовольствием поинтересовались бы, куда едет машина без документов с такой скоростью, обычно не встретишь… Повезло и нашим беглецам, всего лишь через каких-то пять минут «Тойота» затормозила у большого здания с колоннами. Люба выпрыгнула из машины и помогла выбраться Насте. Андрей захлопнул обе дверцы, свою и заднюю, и поспешил за своими девчонками к входу…
…Зал для торжественной регистрации был открыт настежь, нарядно разодетая барышня одиноко смотрела в окно, стоя спиной к двери. И обернулась, лишь только услышала топот ног…
- Ну, наконец-то! Мы уже думали, вы не придете! – сердито сказала она, а Люба оглянулась, вроде, никого, кроме нее в комнате не было? А, нет, действительно, в дальнем углу комнаты сидел за пультом какой-то мужик…
- Так до последней минуты думали! – ответил ей Андрей, - Времени-то у нас – до шести? А сейчас без минуты шесть, - он посмотрел на наручные часы.
Женщина с сомнением поглядела на пришельцев – взъерошенная невеста, жених в камуфляжной куртке, но с нарядной ромашкой и с букетом… А рядом – нетерпеливо прыгающая девочка.
- Фамилия? – с подозрением покосилась она на Любу.
- Филипповы! – воскликнула Настя.
Барышня еще немного подумала, словно все еще сомневалась… Затем, наконец-то, решилась - взяла ярко-красную подушечку и подошла к странной компании.
- Сюда – кольца, мне – паспорта, - коротко скомандовала она.
Андрей достал из внутреннего кармана два паспорта – свой и Любин, а Люба – разжала кулачок. На ладошке остался след от кольца, которое она крепко сжимала всю дорогу, чтобы не потерять, а теперь, когда она сняла с пальца и свое кольцо – обнаружился и второй след под пальцем.
- Свидетелей нет? – спросила женщина, получив все, что ей было нужно.
- Есть! – послышался из коридора крик Светы, а за этим все обратили внимание на рычание двигателей мотоциклов, доносящихся из приоткрытого окна с улицы.

А:
На улице эффектно завизжали тормоза и послышался металлический лязг.
- "Запорожец" умер, - сказал Андрей вслух.
Сначала в зал влетел Смогил. Он зацепился высокими сапогами за порог, да, кроме того, паркет оказался натерт до блеска, поэтому Смогил именно влетел, протянув вперед руки. Он рухнул и доехал, скользя, почти до самой дамы-распорядительницы. Мотоциклетный шлем укатился к противоположной стене.
- Стоя-а-ать! - крикнул Смогил, барахтаясь на полу.
Женщина испуганно шарахнулась в сторону. Следом в зал вбежала Света.
- Милая женщина, мы ведь успели, правда, успели? - испуганно прокричала она.
Потом на лестнице раздался нарастающий шум, напоминающий грохот лавины, только лавина, наверное, захватила по пути какой-то туристический лагерь. Слышались жалобные и торжествующие вопли. Андрей предусмотрительно шагнул в сторону и потянул за собой Любу и Настю, когда в дверь ввалился Сява. Сява тащил, обхватив и подняв за ноги, Татьяну Дмитриевну. Это напоминало бы похищенную из музея статую, если бы мама Любы громко не кричала и не лупила бы Сяву руками.
- Приехали! Вот мама! - заорал Сява и поставил женщину на пол посреди зала, как трофей.
Отдуваясь, толпой вбежали остальные. Андрюшка, которого Алексей Геннадьевич держал подмышкой, звонко хохотал. Сзади упал кто-то еще, кажется, Дрэг, он перевалился через футляр от баяна и пополз между ногами.
- Я свидетель, я! Я ленту потерял только!
- У меня твоя лента, я буду свидетельницей! - крикнула Света, разматывая ленту.
- Пропустим маму жениха! - Троп растолкал людей, расчищая путь для Людмилы Николаевны.
Грохнуло, между головами Любы и Андрея просвистела пробка от шампанского.
- Мать твою, аккуратнее толкайся, я открываю, а ты меня толкнул!!!
- Так ты руками держи, а не задницей!
Сява плюхнулся перед дамой-распорядительницей на колени, разбросав полы шинели и открыв торчащую из штанов бутылку коньяка. Света схватила поднявшегося Смогила за ухо и принудила поклониться.
- Простите! - прохрипел Сява, - Мы опоздали... Они сбежали!
Побледневшая дама впала в ступор. Вот перед ней на коленях стоит молодой парень в солдатской шинели. Хорошо, он принес в зал свою невесту, но почему он назвал ее мамой? Или эти двое, которые кланяются, причем она держит его за ухо? Или все-таки первые, которые принесли кольца и паспорта, но почему девушка сняла кольцо со своего пальца? И про кого говорят, что они сбежали? В кого здесь стреляют?
Сява виновато достал из кармана коробку конфетти и без спроса широким жестом разбросал его по полу.

Л:
Наконец, женщина совсем растерялась, когда на сцене появилась четвертая пара. Андрюшка, получив свободу и твердую поверхность под ногами, тут же подскочил к Насте, стоявшей впереди родителей. Настя схватила его за руку и тут же заразилась звонким смехом. Новые претенденты на звание супругов так удивили и без того ошарашенную женщину, что она зачем-то сделала шаг в сторону и произнесла первое, что выдала ее память:
- Сюда – кольца, мне – паспорта… - протянула она красную подушечку, на которой уже лежала пара колец, Свете.
Света никак не ожидала такого поворота сюжета, но, повинуясь команде, стала шарить по своим карманам, отпустив ухо несчастного Смогила. В этот момент мужик, что наблюдал из-за пульта в углу за всем этим безобразием, нечаянно нажал дежурную кнопку, и из динамиков в углах зала грянул марш Мендельсона. Но музыка играла недолго – гражданин тут же понял свою ошибку и остановил торжественный марш аккурат в начале пятого такта, после вступления. Поздно – его промах уже заметили и устремили удивленные взгляды все до единого странные гости и пока неизвестные молодожены. Ему ничего больше не оставалось, как встать с места и громко скомандовать:
- Приглашаем молодоженов и гостей на торжественную регистрацию… - широко, хоть и смущенно, улыбаясь.
В этой суете относительно спокойно осталась лишь Ольга… Вероятно, она предвидела нечто подобное и запаслась хладнокровием и здравомыслием. Сейчас они очень пригодились… Ольга решительно вышла на авансцену (поближе к столику регистраторши) и спокойно стала «расставлять фигуры» по местам, словно готовилась к шахматной партии. Этих, перепуганных с ромашками – посередке, этих, которые назвались свидетелями – сбоку от них. «Фигуры» послушно следовали ее указаниям, и всего за каких-нибудь пару минут в зале для торжественных регистраций был наведен относительный порядок… Ольга обвела взглядом результат перестановок, грозно зашипела на Сяву, чтобы тот закрыл бутылку с алкоголем, так как в госучреждении делать этого категорически нельзя! Троп, чтобы шипение Ольги не настигло и его, сам заткнул ладошкой бутылку с шампанским. Теперь она удовлетворенно улыбнулась и кивнула головой регистраторше – «можно!» Та, в свою очередь, передала команду гражданину за пультом, и марш зазвучал снова…
Женщина заняла свое место за столиком, а чтение привычной речи о «кораблике любви, отчалившем в бурное житейское море» совсем успокоило ее, и она даже стала приветливо улыбаться странной компании.
- В присутствии гостей и почетных свидетелей, прошу Вас, Любовь, ответить, по собственной ли воле и без принуждения вступаете вы в брак… - слащавым голосом пропела барышня.
- Да, - ответила Люба.
- Вы, Андрей? По собственной ли воле и без принуждения вступаете вы в брак?

А:
- Да, сударыня! - твердо, словно по-военному, ответил Андрей.
- С вашего взаимного согласия, выраженного в присутствии свидетелей, ваш брак регистрируется! Подойдите к столу регистрации и своими подписями скрепите ваш семейный союз! - с явным облегчением заключила женщина.
У стола Андрей и Люба поставили подписи и затем, опять же по команде, обменялись кольцами.
- Объявляю вас мужем и женой. Ваш брак законный. Поздравьте друг друга!
- Поздравляю, Любаш... - начал было Андрей.
- Поцелуй! - прошипела Ольга.
Андрей бросил на нее короткий взгляд и успел заметить следующее. Пока они с Любой стояли спиной к компании, положение изменилось. Свету и Дрэга, свидетелей, уже отпустили к остальным. Впереди теперь стояли обе мамы, дети и Ольга с Алексеем Геннадьевичем, а разношерстную команду друзей выстроили сзади, скрыв от стыдливых глаз распорядительницы. Но те вели себя отнюдь не спокойно и торжественно. Кто-то, кажется, Смогил и Света, присели на корточки возле футляра, а остальные по очереди наклонялись к ним, быстро выпрямляясь и принимая самый радостный и благочестивый вид.
"Пьют", - подумал Андрей, - "А, пусть пьют, штампы есть, теперь уже пофигу!"
И поцеловал Любу.

Л:
Люба, в свою очередь, почему-то стеснительно опустила глаза… Затем собралась, взяла из рук Андрея подарок, который он забыл отдать – ромашковый букет.
- …Родные и друзья могу поздравить новорожденную семью… - продолжала «сударыня».
За этими ее словами обычно следует вручение букетов, стандартных слов и улыбок, но сейчас этого не произошло. Вместо обычного «возложения», гости подняли крик, а Дрэг, не стесняясь, поднялся с пластиковым стаканом после очередного приседания к футляру.
- Ваше здоровье, ребята! – крикнул он и осушил одним махом «бокал».
За ним поднялся Сява, держа в растопыренных пальцах четыре стакана, и протянул их мамам и Оле с Геннадьичем. Как ни вертели те головами в ответ, а от его предложения так легко не отделаешься – всем пришлось взять «бокалы» и поддержать тост… Забыли только виновников торжества.
«Идем курить» - произнес одними губами Андрей, когда гости отвернулись спинами, и молодожены снова тихо испарились с места происшествия, пока регистраторша ушла в какую-то служебную дверь с их паспортами.
Солнце катилось к закату, удлинив тени от деревьев и окрасив оконные стекла в ярко-оранжевый цвет. Люба глубоко вдохнула глоток весеннего воздуха и тут же услышала, как Андрей шумно выдохнул. У входа в ЗАГС стоял «Запорожец» с разбитой фарой, аккурат возле фонарного столба, а рядом с ним – два мотоцикла, но один из них уже прилег на бочок, наверное, устал.
- Мда… Пострадала машина… - задумчиво оглядел фару Андрей. Затем взгляд его скользнул дальше – на другой стороне дороги стояла одинокая скамейка, - Идем, присядем?
Хотя вечерний воздух еще не радовал теплом, а все же за день деревянная скамейка успела прогреться. Ребята уселись рядышком, Андрей достал из кармана чуть примятую пачку с сигаретами… Люба поежилась от холода после теплого помещения и прижалась к Андрею, а он расстегнул куртку и обнял ее, укрыв плечи, и лишь потом щелкнул зажигалкой. Стало так тепло-тепло и спокойно… Ни шума – только ветер и проезжающие мимо редкие машины. Ни холода… Девушка обняла любимого за талию и приникла к нему, устроив подбородок на его плече.
- Андрюшка, ты чувствуешь, как все изменилось? – иронично улыбнулась Люба, с наслаждением вдыхая запах дыма…
- Не очень, - после паузы ответил Андрей.
- Солнышко, а как ты думаешь, кроме нас еще кто-нибудь знает, что не в штампах счастье?
Она потерлась лбом о его щеку, закрыв глаза. Ей не надо было смотреть, чтобы увидеть такую же ироничную улыбку в ответ. Даже наоборот – так приятно было узнать ответ, не слыша и не видя его…
- Ааа! Вот они, я нашел! – далекий крик Тропа нарушил такой приятный покой.
Только теперь Люба заметила, что сигареты в руках Андрея уже нет – сколько же они так просидели? Видимо, не очень долго – распитие спиртных напитков в стенах ЗАГСа было немедленно прекращено, а шумная компания с футляром от баяна – отправлена за дверь. Так и есть – вслед за Тропом из двери высыпали и остальные гости.
- Аллё, молодые! – крикнул Троп теперь Андрею с Любой, - Это была только присказка! Подтягивайтесь, вас ждет большой сюрприз! По машинам!

А:
В сгущающихся сумерках машины припарковались в каком-то непонятном месте. Узкая извилистая дорога, по краям - то заросли кустов и деревьев, то бетонные заборы, подсвеченные прожекторами и затянутые поверху колючей проволокой. Андрей некоторое время пытался угадать, куда они едут, но после множества поворотов сбился с пути. Явно, что за город, в сторону промзон, но потом и промзоны остались позади, а знакомых ориентиров больше не попадалось.
- Выгружаемся! Дальше пешком! - скомандовал Троп.
- Ребята, ну, вот что за кавардак вы устраиваете? - возмутилась Людмила Николаевна, - Мы-то решили, что это просто катание вокруг города, а потом домой. Завезли бы нас домой, а потом пейте, сколько угодно! Дети же спать захотят скоро!
- Людмила Николаевна! - сказал Смогил, пока остальные извлекали из багажников машин какие-то сумки и коробки, - Такое раз в жизни бывает. Там, куда мы идем, все предусмотрено! И кому станет скучно, тот поимеет возможность устроиться не только спать! Поверьте нам, здесь учтены все возможные варианты! Мы работали коллективным разумом, причем не только сугубо грубым мужским, но и девчачьим! Вы ведь любите авантюрные ходы, вы сами нам говорили, когда ставили наши концерты... А остальные пусть почувствуют, что такое настоящий кайф. Не переживайте, кому совсем не понравится, есть кому отвезти домой. Пожалуйста, попробуйте, а потом оцените...
Болтая о том о сем, компания углубилась в лес по тропинке. В руках вспыхнули фонари. Лес оказался густым и туда уже пришла темнота...
- Костер... - шепнул Андрей Любе, - Все-таки они что-то понимают... Что мы бродяги с тобой...
- Нам везде хорошо, но лес... Как будто опять в походе, - улыбнулась Люба, - Еще бы только они не орали, не убивали тишину!
Но тишину никто и не нарушал, лишь шум шагов и шелест одежды, да короткие переговоры вполголоса. Детей, набегавшихся за вечер, взяли на руки. Прошло минут десять и дорогу путникам неожиданно преградил высокий металлический забор с "колючкой", впрочем, Троп, шедший впереди всех, звякнул ключами и открыл неприметную калитку. Снова лес, но теперь пореже, кажется, обжитой, потому что тропинка стала шире, а потом и вовсе вывела на дорогу из бетонных плит. Справа, за аккуратно подстриженными кустами, Андрей заметил блеснувшие рельсы.
- Стоять на месте! - раздался голос впереди.
- "Астра-двести двенадцать"! - крикнул Троп.
- Проходите!
- О, господи... Где мы? - испуганно спросила Татьяна Дмитриевна, проходя мимо будки часового. Часовой с автоматом на шее взял под козырек.
- Татьяна Дмитриевна, мы в очень секретном месте, но здесь нас очень любят! - рассмеялся Троп, - Не пугайтесь, здесь работает мой отец, сейчас нас встретят!
То ли здесь действовали правила светомаскировки, то ли люди куда-то спрятались, но тишина и темная пустота сопровождала компанию до самого места назначения. Место оказалось еще более странным - что-то вроде короткой пригородной платформы, возле которой стоял состав.
- Солнышко! - Андрей обнял Любашу и прижался к ее уху, - Тайга! Покинутая стартовая позиция, помнишь?
- Да... - удивленно ответила Люба.
Троп вел себя по-хозяйски. Он повернул какой-то рубильник на столбе и вдоль платформы вспыхнули яркие фонари. Вагоны оказались самыми обычными с виду - два почтовых, даже с отличительными знаками на бортах, небольшой железнодорожный кран, затем длинный вагон вроде пассажирского с темными окнами и еще какой-то, который скрывался в темноте за краем платформы.
- Прибыли! Смотрите и офигевайте! - Троп нажал кнопку возле двери.
- На связи?
- "Астра-двести двенадцать"!
- Есть!
Дверь открылась и на платформу вышли две девушки в военной форме, молодой солдат и пожилой человек с полковничьими погонами.
- Здравствуйте! Проходите, пожалуйста, все готово!
- Привет, пап! - Троп пожал руку, - Все нормально прошло, классно!
- Ну и отлично. Дальше сами разберетесь?
- Конечно! Я же тут и служил! Заходите, девочки-мальчики!
В вагоне оказалось тепло, но воздух был свежим, где-то гудели вентиляторы. Узкий проход, сбоку несколько дверей, видимо, купе, затем что-то вроде зала, в котором стоял стол, накрытый крахмальной белой скатертью и стулья вокруг. На столе - бокалы и тарелки. Впереди, у противоположного тамбура, светился огоньками пульт.
Троп пошевелил руками елочные украшения и воздушные шарики, гирляндами спускавшиеся с потолка.
- Я сам офигел! - сказал он изумленной компании, - Надо же такую красоту навести! Размещаемся, накрываем стол, начинаем праздник! Кому совсем фигово и противно с нами, то из тамбура есть выход в соседний вагон, там душ, туалеты и спальные отсеки! Все накрыто и заправлено, спальня молодых должна быть обозначена специальной табличкой! На улицу дальше платформы ходить нельзя!
Он нажал кнопку на пульте, под прозрачной крышкой щелкнули и завертелись огромные катушки. Из динамиков негромко зазвучала музыка.

Л:
После недолгих сомнений, гости все же начали рассаживаться за столом. То есть, рассаживались дети и мужчины, одни тут же занялись разглядыванием столовых приборов со странными штампами на них. А другие – откупориванием бутылок, явившихся сюда вместе с сумками и коробками. Женщины же проследовали за девушками в военной форме, в ту часть вагона, где был узкий коридор и двери. За ними скрывались не спальные купе, как показалось сначала, а нечто, вроде маленького кухонного помещения с посудными шкафами, мойками с блестящими кранами и рабочих столов. Вскоре крахмальная скатерть в зале покрылась блюдами с нехитрыми закусками, явившимися из тех же коробок и сумок…
Троп, как самый «свой» в этом гостеприимном месте, постучал столовым ножом по стеклянному бокалу, призывая к тишине. Он чувствовал себя хозяином, ответственным за праздник. Потому первый тост взялся произносить сам, осадив порыв Андрея провозгласить благодарность первым…
- Друзья! – сказал он, - Мы здесь собрались, чтобы поздравить наших друзей с их праздником… И пожелать им, чтобы в их жизни отныне были только такие приятные неожиданности! – не без гордости упомянул он и добавил, - И пусть им чаще будет сладко…
Люба напряглась, ожидая реакции гостей на последние слова. И Андрею, и ей совсем не хотелось криков «горько»… Но, кажется, гости еще не в том настроении, или под впечатлением обстановки – никто не произнес этого слова, продолжая тост Тропа. Просто подняли бокалы и звоном обозначили начало застолья.
С каждым тостом напряжение таяло… Музыка из динамиков то звучала громче, то приглушалась, чтобы дать высказаться очередному участнику вечера. Дети быстро устали от сидения на одном месте, и им были включены мигающие лампочки в углу зала, где они принялись прыгать под ритмичные мелодии.
Перекрикивая музыку, Люба наклонилась поближе к Тропу, чтобы спросить,
- А что это за место такое?
- Военный объект, - уклончиво ответил он.
- Хм… Тут, наверное, и бункер есть? Где-то на территории…

А:
- Нет, - ответил Троп, - Только хранилища. Составы приходят сюда ненадолго, отдохнуть, сменить расходники - и снова в путь! Вот этот, где мы сидим, как раз мой, я тут полтора года прожил!
- А тут уютно, кстати! - сказал Андрей.
- Домик ничего... - улыбнулся Троп, - Через месяц иногда начинает казаться, что стены и потолок сейчас раздавят тебя! Тогда открываешь все двери и бегаешь по коридорам, пока не пройдет!
Троп махнул руками, чтобы Андрей и Люба наклонились к нему поближе.
- Здесь будут жить последние люди на планете... Правда, недолго! И то, если успеют убрать состав в тоннель, и то, если тоннель там есть...
- Бррр... - сказал Андрей.
- Но вы не бледнейте, заряд отсюда сняли, мой бывший дом ждет ремонта!
- А заряд красиво стартует?
- В натуре ни разу не видел! С них не стреляют учебными. Просто жрешь, спишь, сидишь за пультом, маскируешься... Лишний раз выходить нельзя, поэтому такой комфорт. Здесь сильнее всего чувствуется, насколько непрочна человеческая жизнь!
Андрей просто пожал Тропу руку. Наверное, ужасно сидеть в этих вагонах и чувствовать, что рядом с тобой, за стенкой, спокойно дремлет штука, способная за секунды превратить огромный город в черную пустыню...
Друзья, склонившиеся над чем-то, лежащим перед ними все это время, вдруг торжественно выпрямились на стульях. Дим встал и приглушил музыку, взял со стола измятый листок бумаги.
- Уважаемые! - сказал он, подняв бокал, - Минуту внимания. Мы, люди в составе "Запреток", пока расходимся во мнениях. Но, посовещавшись, мы решили сказать вот это слово. Простите, я читаю тезисы... Ни для кого не секрет, что Любе и Андрею не понравилась первая часть сегодняшнего действа. Сначала они сбежали от нас, угнав микроавтобус, затем невежливо покинули зал. Существует предположение, что они неправильно поняли наше отношение к ним. Да, зверь тоже кусает руку, протягивающую ему кусок еды! Андрей и Люба, поймите, организовать это все было очень сложно, тем более, нам постоянно мешали мелкие неприятности, мгновенно превращавшиеся в крупные. Мы были взвинчены и поэтому вполне обоснованно решили, что ваше дело - наделять вниманием друг друга, а остальное организовываем мы. Но Андрей протестовал, вызвав ссору по пути из дома, потому что нам казалось, что, если ему рассказать все, что сейчас будет, то сюрприза не получится. Люба, как я знаю, вела себя более понятливо. Не доверяя нам и считая, что мы собрались поглумиться над вашими чувствами, вы сбежали, бросив среди прочего люда и ваших родителей, которых пришлось доставлять на неудобном "Запорожце" и мотоциклах. Это очень обидно. Это продолжилось и далее, впрочем, здесь мы были готовы и уговорили сотрудников и того и другого ЗАГСа не держать на нас зла. Хотя, вероятно, дружественные связи с сельсоветом теперь утрачены... Со своей стороны мы просим извинения, если обидели вас чем-то - приказным ли тоном, невниманием, внезапностью поворотов сценария, но, поверьте, все это делалось для вас, для себя мы так не напрягались бы. А также выражаем огорчение вашим поведением - все спорные ситуации можно было решить словами. Приятного вам вечера, жених и невеста, на сегодня это последний тост, "Запретки" покидают вас, размещаясь праздновать в одной из кают соседнего вагона. Вы хотели остаться одни, так посмотрите теперь в глаза вашим родителям!
Троп, не участвовавший в подготовке речи, тем не менее поднял вверх большой палец и группа "Запретка" сдвинула бокалы, поднявшись с мест. Андрей заметил, что каждый из них что-то взял со стола - бутерброд, тарелку, яблоко...

Л:
Андрей и Люба послушно и одновременно повернули головы к родителям. Взгляды обеих мам были такими же растерянными, удивленными.  Оля глядела с укором на Любу, и лишь детям, кажется, было совершенно все равно, что атмосфера за столом резко изменилась.
Глотнув подкативший к горлу ком, Люба поднялась с места:
- Ребята, не уходите… Это была моя идея – сбежать… Простите нас… Ну, Андрей-то ни в чем не виноват, да и остальные тоже, - взмолилась она, поочередно переводя взгляд то на Сяву, печально сжимающего яблоко, то на Свету, почему-то уставившуюся на пустую тарелку, то на остальных.
Если бы сейчас у нее было время собраться и успокоиться, она бы объяснила, что обидеть их у них с Андреем и в мыслях не было! Просто никто из ребят не прислушался и их желанию, единственному желанию! Обойти стороной весь этот привычный порядок, пойти против традиций… Было горько и обидно, что ребята вложили силы в то, против чего они были с самого начала… Но ведь попытки объяснить словами были! Как известно, Андрей даже устроил ссору, а ведь спровоцировать его на скандал – дело почти невозможное! Люба уже вдохнула, было, чтобы продолжить, но ее опередил Алексей Геннадьевич:
- Ребята, останьтесь. Я уверен, что ребята не хотели вас обидеть... Все недоразумения решатся…
Любе показалось, что он говорил неискренне, будто играл плохо выученную роль, а импровизация как-то не шла, не то настроение.
- Алексей Геннадьевич, недоразумений нет. Просто пусть подумают над своим поведением… и проведут этот вечер в тесном кругу. Это ведь семейный праздник, правда? – спокойно ответила Света и потащила за руку Смогила, подавая пример и указывая направление остальным.
Компания торопливо скрылась в тамбуре, затем их спины можно было увидеть через стекло – ребята прошли дальше, в соседний вагон. За столом напряженно молчали. Может, минуту… Пока не затихла очередная мелодия, и в зале не возникла абсолютная тишина. И пауза между записями явно затянулась…
- Пойдем к ним, Андрюш? Ну, нездраво это… - Люба сжала его ладошку под столом.
Андрей не пошевелился. И даже ей трудно было предположить, о чем он думает. Может, жалеет, что поддался на ее уговоры сбежать, обидев ребят, а может – как раз наоборот, обижен на друзей, которые их не поняли? Тогда Люба поднялась с места сама, но вдруг…
Дверь, за которой скрылись «Запретки» с шумом отъехала в сторону… Грянул цыганский романс … Словно из телевизора, по которому сейчас шел фильм «Жестокий романс», из этой двери высыпал «цыганский табор» - Света в цветастой юбке и с бубном, Сява, почему-то в шинели и с камуфляжной гитарой, Дрэг в ярко-красной косоворотке, огромной, размера на три больше, чем нужно, Дим с баяном… Завершал процессию – Троп. На нем была солдатская ушанка без кокарды с развязанными болтающимися «ушами» и тётина шуба, играющая сейчас роль медвежьей шкуры. О роли шубы можно было догадаться по тому, что на лице у Тропа была новогодняя маска медведя. Люба мельком глянула на гостей – ошарашено смотрели на это представление мамы, и только Геннадьич неистово хлопал в ладоши, как ребенок, и подпевал – «Хор наш поет припев старинный, и вино течет рекой…»
«Медведь» нес тарелку, на которой стояли две рюмки и яблоко. Держать равновесие ему было трудно – сквозь дырочки для глаз в маске видно было плохо, а шуба была тяжелой – потому, шел он и вправду как медведь… Тем более, что яблоко все время норовило скатиться на сторону и свалить рюмки. Со словами «пей до дна, пей до дна, пей до дна» «цыгане» окружили ошарашенных молодоженов.

А:
Лицо у Андрея стало совершенно обалдевшее. Только что в салоне мертво висела пауза и вдруг... Словно на качелях, когда летишь вниз, проходишь самую нижнюю точку и взмываешь вверх!
- Пьем! - крикнул Андрей, вскочил с места и схватил рюмку.
- Пей, чавэла! - хором ответили цыганы.
Люба взяла с тарелки свою рюмку и яблоко, они с Андреем чокнулись и выпили под громкое "раз, два, три!", а потом поцеловались под "целуй-целуй", потом закусили под "закуси!", а потом Андрей под "золоти ручку, красавец!" выгреб из кармана мелочь на тарелку. Но этого цыганам показалось мало. Распевая что-то вроде "злато-серебро", сопровождаемые вцепившимися в "медведя" Настей и Андрюшкой, они двинулись вокруг стола. Дим разухабисто растягивал мехи, Сява лупил по струнам, Света колотила в бубен. От громкого "Ай-нэ-нэ!", казалось, зазвенели стаканы на столе. Тарелка мигом наполнилась монетками. Завершив круг, тарелка была вручена Свете.
- Ай, осыпь тибя золотам, добрый молодэц! Ай, бриллиант тибе в руки, мила дэвушка! - заголосила Света и, тряхнув волосами, высыпала всю мелочь на Андрея и Любу, - Ай, дождь золотой с неба, месяц ясный под подушку!
- Ура! В папу с мамой деньгами кинули! - крикнула Настя под общий хохот.

Л:
- Дай погадаю тебе, яхонтовый мой! – исполняла Света дальше, когда хохот утих. Андрей протянул ей руку, и Света принялась с умным видом разглядывать линии у него на ладошке, - Уу-у-у… Вижу я, дальняя дорога ждет тебя.
- Ага, до самого дома? – улыбнулся Андрей.
- Нэт, красавец, из дома… - грустно продолжала Света, - Слухи до нас дошли, что ты в армию собрался от жены молодой бежать…
- Да кто ж вам глупости-то такие наплел?
- О… - протянула «гадалка» и уставилась в ладошку, - Вижу я, что сам ты это говорил… Сдуру говорил, не подумавши. А ответственные за это лица, они, знаешь, какие ушастые! Вот и получай теперь, что напророчил!
«Цыгане» расступились, и из-за спин вперед вышел Сява. Он успел нацепить  на глаз повязку, для придания образу пущей важности из-за сходства с образом Кутузова. Но чуть мятая шинель без погон делали его образ еще более комичным. Потому, когда он достал из кармана свернутый в трубочку лист бумаги, важно его развернул и надул щеки – гости захохотали и захлопали в ладоши. «Павестка» - было написано большими красными буквами на листе.
- Смир-рно! – скомандовал «генерал» - Призывник Филиппов, за мной ш-шагом марш!
Друзья расступились, сделав коридор, и Сява промаршировал к выходу, увлекая за собой «призывника». Андрей, сутулясь и заложив руки за спину, при этом воровато оглядываясь, изображая преступника, покорно последовал за «командиром» под дружный хохот. Затем они оба исчезли за дверью, из которой появился «табор»
- Ой, милая цыганка, а можно и мне с ним? Как жене? – спросила Люба, просмеявшись.
- Нет, декабристов сегодня не заказывали, - ответила Света, - Но у тебя будет свое задание! Пойдешь на кухню, испечешь пирог, чтоб со службы встретить мужа по всем правилам!
- Оссспади! – вклинилась Ольга, - Из колбасы и хлеба она его испечет, что ли!
Но «гадалка» уже тащила Любу за руку «на кухню», только почему-то она располагалась в районе противоположного тамбура.
Когда через некоторое время «призывник» и «генерал» покурили у вагона и вернулись «со службы», Дим истошно заорал:
- Невесту украли! – и растянул баян, зажав несколько кнопок, от чего инструмент противно взвыл.
Дети пришли в дикий восторг! Настя завизжала и запрыгала, а Андрюшка бросился искать невесту.
Конечно, ни в той комнатке, заменяющую кухню, ни в тамбуре невесту с гадалкой не нашли. Не оказалось их и у вагона. В соседнем вагоне тоже было пусто… Андрей подошел к Тропу, чтобы спросить, где могли спрятаться девчонки, и обратил внимание, что лицо его стало серьезным и даже немного испуганным…

А:
- Вылезли на пути, дуры... - сказал Троп, - А там подъема на площадку нет, шли вперед и на посту их часовые приняли...
- Я сейчас буду буянить! - громко заявил Смогил, - Где фонарь?
- Троп, пошли на пути! - предложил Андрей.
- Погоди... - Троп выключил музыку, - Тихо всем!
Воцарилась тишина.
- Сейчас я с постами поговорю!
Троп нажал кнопку и взял микрофон.
- Центральный?
- Центральный, - ответили динамики, - Че это вы по площадке бегаете?
- У нас две девушки пропали, наверное, на пути вылезли, кто их принял? Прием-астра-двести двенадцать!
Пять или шесть голосов по очереди отозвались, что посторонних на посту не замечено, затем в эфире снова появился Центральный.
- Из вагона не выходить, ждать, сейчас придем! - приказал он и связь выключилась.
- Все нормально, найдутся, не переживайте! - сказал Троп, - Тут просто хитро сделано, с путей нельзя обойти, а на площадку им просто не запрыгнуть было! Болтаются в районе складов, скорее всего, а там темно и страшно. Давайте выпьем лучше!
Что-то хитрое услышал Андрей в словах Тропа... Но остальные этого не уловили и взволнованно засыпали парня вопросами. Тот, как мог, успокаивал их, но обстановка накалялась все сильнее. Троп облегченно вздохнул, когда в дверь посигналили и в коридор вошли две уже знакомые девушки.
- Нашлись? - спросили они.
- Нет! Блин, куда их черти унесли? Пойдемте искать!
- Пойдемте! Только есть проблема...
- Какая???
- Уровень-то на улице под три Грэй...
Все разом уставились на Тропа.
- Оп-с... - сказал тот испуганно, - Оп-с... Откуда?
- От верблюда! - рассмеялись девушки и вдруг резко вернули интонации на деловой тон, - Так, ваши потеряшки у нас, вякнете - парни им головы отвинтят! Выкуп!
Дружный хохот раздался в ответ! В этом смехе и криках напряжение просто исчезло. Девушек наделили бутылками шампанского, но те не торопились возвращать пропажу.
- А где тут у вас жених-то?
- Я! - Андрей шагнул вперед.
- А цыган?
- Я! - отозвался Смогил.
- В войсках служили?
- Никак нет! Я будущий врач, он - химик-технолог!
- Химик? Да еще технолог? И врач? Да нам как раз вас и не хватает, мальчики! - воскликнули вредные девицы в военной форме, - Сыграем в "Здравствуй, дорогая"? Ты - с санитарной сумкой, а ты - с ПХР?
- Сыграем! - согласился Андрей, - Да, Смогил?
- Выручать Любку и Светку надо, сыграем, красавицы!
- Братва! - горестно крикнул Троп, - Нет! Девчонки, а водкой не сторгуемся?
- Поздно-поздно! - расхохотались гостьи, - Ждем на площадке!
Хлопнула наружная дверь.
- Что за игра? - спросил Смогил.
- Да, попали вы с Андрюхой... Вы надеваете костюмы химзащиты... Ты берешь прибор химической разведки, а Андрюха - сумку. Выходите на площадку и по команде ползете по ней вдоль состава, типа пьяные домой возвращаетесь. А там стоят люди. Когда поравняетесь, они вас слегка пнут, надо вскочить, принять стойку "смирно" и доложить "генерал химзащиты такой-то, здравствуй, дорогая!". Прямо через противогаз. Вам говорят "привет, генерал" и вы должны выполнить желание, какое скажут, потом вас хлопают по противогазу, типа пощечина и говорят "ползи дальше, я не твоя дорогая!" Падаете, ползете к следующему, опять все то же, пока вам после желания не скажут "Я твоя дорогая!"... Не зря они сказали, что на улице радиация!
- Давай костюм и сумку! - секунду поразмыслив, сказал Андрей, - Я один за двумя сползаю! Нехрен было "в армию" идти, жену бросил!
- Погоди, я им щас вина вынесу, может, сторгуемся! - сказал Троп.
- Не сторгуешься! - мстительно засмеялась Ольга, - У них по мордахам все было понятно уже! Надевай-ка ты, Андрюша, скафандр!
- Ольга Михайловна, а если там вся дежурная радиовахта? Шесть баб?
- Давай я вместо тебя поползу, в противогазе не узнают? - предложил Дим.
- Не, Дим, там в конце снимают...
- Хорош трепаться, костюмы тащи, мы вместе согласились! - скомандовал Смогил.

Л:
Делать нечего... Всего через несколько минут два "космонавта" старательно петляли вдоль вагона, в направлении, указанном вредными девицами в военной форме. Лишь только Смогил увидел впереди силуэты живых людей, стоящих почти неподвижно, он принялся тащить Андрея за руку вниз. Тот, конечно, не сразу сообразил, что случилось с другом. Тогда Смогил просто упал и пополз по бетону, показывая Андрею пример и знак, что пришла пора изображать следующую степень опьянения.
- Стой, кто идет! - громко, чтобы "пришельцы" услышали, прозвучал над головами ребят женский голос.
Как и было указано, они вскочили на ноги и вытянулись.
- Генерал химзащиты такой-то! Здравствуй, дорогая! - Произнес Андрей пароль дословно.
Девушки (а их было две) дружно рассмеялись.
- Привет, генерал, - ответила одна из них, - Какие находчивые космонавты тут сегодня ползают! А чего хотят?
- Женщин хотят! - воскликнул Смогил через противогаз. Он не сразу сообразил, почему его слова вызвали такую реакцию - девушки захохотали, обнимая друг друга, чтобы не упасть.
Еще бы! Не каждый день увидишь такое! Другая девушка, видимо, умела владеть собой лучше, она и погладила ладошкой резиновую "кожу" противогаза (что, наверное, должно означать пощечину), и сквозь смех произнесла:
- Ползи дальше, я не твоя дорогая!
- Так просто? - удивился Смогил. - И вот уже можно идти?
- Конечно! - девушки переглянулись и снова рассмеялись, - Только вы идете не в ту сторону! Ждут вас там! - она указала рукой туда, откуда они пришли. - Но ждут там... принца на белом слоне! Вот вам и задание...
"Космонавты" развернулись и, отойдя на безопасное расстояние от первого поста, стали решать задачу, как же им обернуться теперь земными принцем и слоном. Андрей догадался заглянуть в сумку, которой его наградили на старте, и обнаружил там подсказку - белый халат. С горем пополам, переговариваясь, а иногда просто жестами, Андрей объяснил Смогилу, чего же хочет от него. Так как ростом он был пониже Андрея, роль принца предназначалась ему - Андрей надел халат и Смогил влез ему на спину. В таком виде несчастные и добрались до следующего поста.
- Генерал химзащиты, принц Смогил-первый! Здравствуй, дорогая! - прорычал в противогаз "космический принц" и слез с усталого "слона".
- Привет, генерал! - ответил парень. На втором посту стояли два парня. Но эти даже не улыбались... Возможно, просто сочувствовали и принцу и слону, потому, издеваться над ними не стали, - Вот вам ваши девушки, мы добрые сегодня!
Из темноты, сначала не замеченные через стекла противогаза, перед "космонавтами" предстали два таких же "космонавта" - Люба и Света, как решил Смогил.
- Вооон там, на третьем посту отметьтесь в журнале - и можете следовать снова в зал, - сказал второй парень, махнул рукой в ту сторону, откуда "слон" привез "принца", и оба постовых вытянулись по стойке смирно, намекая, что разговор окончен.
Теперь уже четыре "пришельца" двигались вдоль состава. Андрей почувствовал подвох, когда понял, что сигнала окончания этого представления, "я твоя дорогая", пока не было. Смогил же пытался по пути поговорить со Светой в противогазе...
... Девушки, Света и Люба, уже немного замерзли ждать своих спасителей на третьем посту - аккурат у выхода из вагона, в котором располагался зал. Не помогли даже бушлаты, наброшенные на их плечи. Те самые веселые девчонки, что предложили игру в "здравствуй, дорогая", стояли рядом с ними и вглядывались в темноту.
И вот, освещаемые прожектором, в поле зрения появились четыре "космонавта"...
- Отставить разговоры! - приказала одна из девушек, - Подходим молча! Ни звука!
"Пришельцы" подошли молча... Только теперь Смогил понял, а Андрей подтвердил свою догадку... Но что это значит? Девушки обратились к Любе - теперь ее очередь играть главную роль в этом спектакле:
- Генерал химзащиты со своей свитой прибыл, и если бы мог говорить, сказал бы "здравствуй, дорогая!" Но, так как говорить он не может, придется ответить ему самой... На войне - как на войне, Любовь. У жены генерала всего одна попытка и одна минута, чтобы найти среди этих пришельцев своего любимого и ответить ему. Время пошло...
Люба растерялась, она не ожидала такого поворота! Перед ней стояли четыре одинаковых фигуры! Если бы она знала о том, что ей надо будет найти среди них Андрея, она бы внимательней приглядывалась к походке "космонавтов", пока они двигались к посту! Так... Делать нечего... Вот этот "космонавт" - явно не Андрей, он самый низкий ростом, возможно, Смогил... Но остались трое, и, скорей всего, сумка в руках у одного из них - не ориентир... Люба внимательно присматривалась, ожидая знака, жеста, по которому она могла бы безошибочно определить, в каком же из скафандров скрыт ее любимый...

А:
- Стоять неподвижно! - угадав ее мысли, приказала фигурам "распорядительница".
Фигуры замерли. Люба приложила палец к носу, напряженно раздумывая.
- Есть! - воскликнула она, - Секунду!
Вбежав в салон, она крикнула друзьям:
- Прикурите мне сигарету, быстро!!!
Прежде чем изумленные мамы попытались воспрепятствовать, Троп протянул ей дымящуюся сигарету и Люба унеслась обратно. Она спрыгнула на бетон и картинно выдохнула струю дыма.
Две фигуры - низкорослая и та, которая с сумкой, заметно вздрогнули. Люба швырнула сигарету под вагон и обняла человека с санитарной сумкой.
- Я твоя дорогая! - сказала она, - Света, бери Смогила, вот он рядом!
Андрей выдохнул и стащил противогаз.

Л:
Девушки в форме недовольно поморщились - у них был заготовлен целый список издевательств и подсказок, они ожидали, что сейчас вволю пошутят над перепуганной невестой, требуя оплату за каждую подсказку. Но делать нечего – «пленных» пришлось освободить «бесплатно». Компания зрителей, через окна вагона наблюдавшая за финалом спектакля, беззвучно захлопала в ладоши.
Двоих «космонавтов» и сопровождающих лиц в салоне встретили как настоящую экспедицию, вернувшуюся с Марса – криками и аплодисментами. Выглядели «космонавты» и впрямь усталыми - еще бы, дышать в противогазе с непривычки – занятие утомительное. Троп проводил «героев» в соседний вагон, где они могли снять с себя неудобную защиту и вернуться к празднику в приличном виде…
- Ну и где же наш пирог? – спросил Смогил, усаживаясь за стол.
В ответ на его слова из «кухни» вышла одна из вредных девиц-мучительниц, уже широко улыбаясь и с большим тортом в руках. А над тортом величественно возвышались два шоколадных зайца, символизирующих жениха с невестой. Это была очередная пародия на свадебные традиции от «Запреток»
Зайцев тут же расхватали дети, но, вместо того, чтобы обрадоваться, стали шумно ругаться, чей заяц – Андрей, а чей – Люба. Усталость брала свое, дети набегались за день и теперь готовы были капризничать по любому поводу. Чтобы не допустить войны между ними, бабушки разобрали малышей по рукам, подальше друг от друга. Впрочем, толку от этого было мало – дети все равно хныкали, и было понятно, что пока они не уснут, праздник не продолжится. Решено было прерваться на несколько минут. Настя выразила согласие оставить зайца под охраной папы до завтра, а Андрюшка плавил пальцами трофей, не доверяя его никому. Наконец, Ольге удалось убедить его пойти засыпать «в другой поезд», Настя же моментально уснула на руках у бабушки, лишившись компании. Родителям осталось лишь отнести ее в соседний вагон и уложить спать – она даже не проснулась, когда мама расплетала косичку и снимала с нее платьице. Свет далекого прожектора тускло освещал сонную мордашку сквозь занавески вагонного окна… Андрей с Любой задержались бы еще, но сегодня их присутствия ждали в другом месте…
В салоне по-прежнему царило веселье, только музыка звучала тише. Заметив, что Андрей достал сигареты из куртки, что висела на спинке стула у стола, Люба вдруг улыбнулась… Она вспомнила, чем закончился предыдущий перекур и собиралась больше не допустить такого промаха:
- Ты курить, Андрюш? Я рядом постою, ладно?
Андрей, конечно, был не против... Запротестовала Татьяна Дмитриевна:
- Люба! Чтобы я больше такого не видела! – сердито сказала мама. Нет, Люба, конечно, догадывалась, что мама прочтет лекцию о вреде курения, увидев ее с сигаретой. Но не думала, что это случится сейчас! Мама продолжила, обращаясь к Андрею, - Андрей, как ты ей это позволяешь?

А:
- Так ведь в том и дело, Татьяна Дмитриевна, - ответил Андрей, - Разве вы не видели? Нам приказали стоять, не двигаясь, а Любе угадать, кто из четверых - я. Она молодец, схватила сигарету! Я, понятно, подпрыгнул, хоть и не видел совсем уже ни фига без очков, мне показалось, что Люба закурила. Она и поняла, кто из четверых подпрыгнул, да, Люб?
- Да, мой хороший! Мам, я не курю, ты же знаешь... Я просто боюсь, вдруг его кто-нибудь украдет!
- Ага, она просто меня этим пугает! - улыбнулся Андрей и обнял девушку, - Мы скоро.
- Андрюха, будут красть - кричи, мы с ними сами поиграем! - пожелал им Смогил, - Ой, я им поиграю!
- Сиди, игрун! - ответила ему Света, - Нас с Любой прямо из тамбура унесли, а ты хоть бы мяукнул!
Смогил в ответ прижал к себе Свету, свое выигранное счастье, и от избытка чувств откусил огромный кусок торта, так, что кремовая роза отпечаталась между глаз на его лице.
Андрей и Люба направились в сторону тамбура. Им пришлось пройти мимо пульта, возле которого раскачивались, словно танцуя медленный танец, Троп и Сява. Троп держал в руке микрофон и стороной, с которой съехал наушник, прислушивался к Сяве.
- Троп, а ты меня ув-важаешь? - спрашивал Сява.
- Сява, ты лучший друг!
- Но я же хочу женщину? Я с-симпатичный?
- Женщину, пжалуйста... - невозмутимо, словно автоматически, говорил Троп в микрофон, - Он симпатичный...
Внимательно послушав, что отвечают по рации, Троп снова поворачивался к Сяве.
- А Дрэга ты уважаешь? - спрашивал Сява.
- Дрэг лучший друг!
- Он тоже хочет женщину... - говорил Сява, словно сделав открытие.
- Еще женщину, пжалуйста... - сообщал Троп.
Тянулась пауза.
- А Дим? Ты его не уважаешь?..
Андрей закрыл дверь в салон и открыл внешнюю. Наверное, у вагона были бронированные стены, потому что снаружи ничего не было слышно. Кто-то выключил фонари. Темнота, только одинокий прожектор вдали бросал луч на состав. Андрей закурил, прислонившись к стене возле тамбура. Люба обхватила его и положила голову на его плечо.
- Ну и денек был, да? - прошептал Андрей.
- Да...
- Устала?
- Да...
- Потерпи, Филиппова... Ух-ты, смотри, звезды!

Л:
Девушка подняла голову – там, высоко-высоко в небе тускло горели мелкие точки звезд… И чем больше глаза привыкали к темноте – тем ярче они становились. Воздух весенний настолько прозрачный, что даже свет прожектора не мешал любоваться красотой ночного неба. Лишь дым от сигареты, влетая в луч света, иногда запутывался в звездах…
- Еще бы костерок сюда, ага? – улыбнулась Люба и уютно спряталась под куртку к Андрею.
Тихо-тихо, из-за закрытых дверей из вагона не долетает ни звука, лишь если очень прислушаться, можно уловить глухие ритмичные удары.
- Костерок, дым, а утром – туман за окнами… Классно? – продолжил Андрей мечтать за Любу.
- Не то слово… И чтоб тишина, только птиц слышно… И где-то далеко-далеко чтобы поезд стучал…
Внезапно стук действительно раздался – кто-то открыл дверь в салон, и звуки музыки стали немного слышны на улицу. Люба взглянула на дверь вагона – в нем показалось лицо мамы. «Контролирует?» - улыбнулась Люба. Мама действительно несколько секунд смотрела, притаившись за дверью, затем открыла ее:
- Мы с Людмилой Николаевной в вагон пойдем. Посидим, поболтаем… Не напивайтесь! – погрозила мама пальцем.
- Спокойной ночи, Татьяна Дмитриевна, - кивнул Андрей и помахал рукой обеим мамам.
На площадке нигде не видно было урны, или хоть какого-то подобия пепельницы, и окурок полетел в темноту под вагоном, рассыпая яркие искры. Заходить внутрь не хотелось – обнявшись, ребята наслаждались прохладным весенним воздухом, прозрачным конопатым небом, и еще каким-то неуловимым ощущением, то ли возникшим под впечатлением прошедших событий, то ли витающий здесь тонкий запах леса и поезда создавал его… Не хотелось даже говорить, нарушать это волшебное ощущение…
Пока из двери поезда не высыпала шумная компания. Обрывки разговоров «ты меня уважаешь, друг?» и прочие фразы, которые так любят нетрезвые люди, ясно говорили о том, что веселье в самом разгаре. Андрей с Любой, не сговариваясь, двинулись ко входу мимо них.
- А-андрюх… Женщины счас будут! – радостно объявил Сява, - Постой с нами! П-покурим, под-дождем, - и попытался заговорщицки подмигнуть, но у него получилось только с третьего разу, и то – зажмурить оба глаза, - Ты меня уважаешь?

А:
- Я тобой - горжусь! - ответил Андрей, - А хороши ли женщины-то? Откуда они?
- С радиовахты... - ответил Троп, - Мы им с вечера понравились, вот они и возжелали! Симпатичные!
- Чего же хорошего, они трезвые, мы пьяные? Этак им скучно будет?
Но Троп глубокомысленно, с мудрым видом потряс указательным пальцем.
- Они, Андрюха, нетрезвые... Им по нашему распоряжению еще до вечера поставили, потому как у какой-то из них еще и день рождения. Сява мне говорит "хочу женщину", а я микрофон хвать, а мне там говорят "вам скучно?", а я говорю - нет...
- Н-не гони! - приказал Дрэг, - Ты сказал - да!
- Нет! Да - я потом сказал!
- Тихо, тихо, - примирила их Люба, - Да или нет, главное, что вам хорошо. Спасибо, ребята. Было круто!
- Было? Еще не конец! - возразил Дим, - Еще играет музыка, плещет вино и хочется танцевать... Еще поет душа. Я рад, что вам нравится.
- Дим, а мы рады, что у нас есть такие друзья... - ответил Андрей, - Эй, компания? Я сказал, что мы рады нашим друзьям!
- А! Ура-а! - спохватились остальные, занятые своими разговорами, - Мы друзья!
- А где Смогил и Света? - спросила Люба.
Все разом, путаясь в фактах, очередности и причинах, начали наперебой объяснять, что взрослые ушли устраиваться на ночлег (Геннадьич даже Олю понес по коридору, как он вообще протиснулся, а я говорю, что ни хрена она не пьяная, а притворяется!) в общем, решили сдвинуть стол к стене (танцевать хочется!), но Смогил уронил под сдвинутый стол вилку (а я тебе говорю, что специально сбросил!) и полез ее искать, да так и пропал там под столом, доставать его отправилась Света, но и она пропала (не гони, не пропала, там что-то шебуршит!), короче говоря, друзья решили сначала покурить и встретить прекрасных дам (во, вишь, огонек мелькает, уже идут, ура!), а уж потом всем вместе разобраться, что это за хитрый стол и почему под ним пропадают люди (сам ты под столом пропадаешь, а они - экстремалы, во!), и как бы их теперь оттуда извлечь (потому что они извращенцы!). Андрей и Люба с интересом выслушали загадочную историю, но от участия в поисках отказались.
- Ребят, мы к вам позже присоединимся, а сейчас хотим посмотреть, что за сюрприз вы нам устроили с ночевкой? - сказал Андрей, - Не заскучаете без нас?
В ответ им дали понять, что это очень плохо, без них совсем нельзя обойтись, но выхода нет, дело (тело, придурок!) молодое, так и быть, спальня там, в конце второго вагона, после кают-компании, в общем, там табличка на дверях должна быть, не ошибетесь. Но потом - немедленно вернуться к друзьям, которых надо уважать, потому что такой свадьбы ни у кого не было, вот хоть сейчас в рыло мне заедь, но ни у кого!
И Андрей с Любой, быстро на цыпочках проскочив зал со сдвинутым столом, отправились в конец второго вагона.

Л:
Проходя мимо раздвижных дверей, как в обычных купе обычного спального вагона, Люба отметила про себя, что звуков из-за них совсем никаких не слышно. То ли спали уже крепко за ними – и дети, и мамы, и Геннадьич с Ольгой… То ли они просто хорошо защищали от шумов – как снаружи, так и в обратном направлении. Кают-компания представляла собой пространство, отделенное от остального  раздвижными дверями со стеклом. Стол, привинченный прямо под окном и мягкие скамейки по обе стороны от него – вот и вся «мебель» кают-компании. Попасть в ту часть вагона, где располагалась спальня, можно было только пройдя через кают-компанию.
Так и есть – на единственной в этой части вагона двери висела «табличка» - просто розовое сердечко, вырезанное из цветной бумаги… Люба тут же представила себе спальню – подушечки с кружевами в виде красных сердечек, такие же кружева на окнах, бумажные гирлянды, свисающие с потолка (конечно, тоже с сердечками!), и еще… почему-то светильник с красным абажуром. Она не решалась открыть дверь, а вдруг там все так и окажется!
- Не бойся, - услышала она шепот Андрея возле уха. Он улыбнулся, видимо, забавно выглядела Люба в роли испуганной невесты, и дернул дверь в сторону…
Люба зажмурилась, но любопытство уже через секунду заставило ее открыть глаза. В комнате все было точно наоборот… Она была не длиннее, но гораздо шире привычного купе. Справа все пространство занимало довольно широкое спальное место, накрытое мягким коричневым пледом в крупную клетку, а подушки были белыми, в хрустящих крахмальных наволочках. Светильник над спальным местом тоже был – желтый свет лампы рассеивался по комнате через его матовый белый плафон, а штора-жалюзи, за которой спряталось окно, отражала этот свет. На стене можно было заметить небольшой выключатель, которым можно было регулировать мощность света. Слева от спального места, под окном, до самой противоположной стены, свободное пространство занимал ящик с откидной крышкой, служащий и столом и прикроватной тумбочкой одновременно. А в левом углу, возле двери, нашлось место даже для уютного кресла, на котором лежал точно такой же клетчатый плед, как и на кровати. Кресло было единственным не привинченным предметом мебели, а светильник над ним имел точно такой же регулятор. Еще Люба заметила небольшой черный пульт с несколькими кнопками, ручками и окошком, встроенный в стену над тумбой. Непонятно, для чего он предназначался, но сейчас ее волновало другое:
- Андрюш, а ведь ни полотенца, ни расчески… Мы же не собирались… - растеряно пробормотала Люба.
Андрей огляделся, и… откинул крышку тумбы, убрав какую-то книгу, лежавшую на ней, на кровать. Чудеса! В ней нашлась пара пушистых махровых халатов и таких же полотенец. Достав все это наружу и сложив на кровать, Андрей обратил внимание на толстую книгу, которую убрал с тумбы и взял ее в руки. Тут же лицо его расплылось в улыбке, стоило ему открыть книгу. Вложенная в нее записка гласила: «Мы подумали, вдруг вы захотите почитать перед сном…», а на потертой картонной обложке (видимо, книгу часто брали в руки) было написано «Тактические задачи».

А:
- Внимание экипажу! - раздался из динамика голос Тропа, - Внимание экипажу! Общий сбор! В течение десяти минут всем собраться в салоне на построение! Внимание молодым! Доказательства вины... А? Отставить... Доказательства невиновности... Отставить! Доказательства невинности вывесить в тамбуре на информационный стенд молодого бойца! Повторяю. Внимание экипажу!..
Люба проснулась, прослушала объявление по громкой связи и ласково дернула Андрея за нос.
- Вставай, Андрюшка, нас с утра уже строят... - сказала она.

Л:
Лениво нащупав очки на столе, Андрей нехотя открыл глаза. Затем улыбнулся сонно, сгреб в охапку Любу, устроился поудобней и снова закрыл глаза.
- Мы уже построились! – ответил он динамику и снова закрыл глаза.
Вытащить Андрея из постели было делом нелегким, тем более, что Люба тоже совершенно не желала покидать это уютное место. За плотной шторой не было видно, что творится за окном, в помещении был уютный полумрак.
Но вскоре это удалось – их ведь ждали друзья! Кое-как приведя себя в порядок и надев платье, Люба поторапливала Андрея – пуговицы на рубашке никак не хотели слушаться сонных пальцев…
- Солнышко, давай, помогу? А то снова подумают, что мы сбежали или их не уважаем… Обидятся же!
- Уже порядок, - застегнул Андрей последнюю пуговицу, - Давай лучше подумаем, из чего нам доказательства соорудить?
- Пусть на слово верят! – рассмеялась Люба. Но вдруг хитро улыбнулась, поймав какую-то идею.
Она взяла почти пустой бокал со стола, выпила оставшиеся со вчерашнего вечера капли и подняла почти полную бутылку. Посмотрела ее на свет, удовлетворенно кивнула…
- Андрюш, вино будешь? – быстро спросила она.
- Нет… Потом, не сейчас, - поморщился Андрей, - Кофейку бы…
- Ну, замечательно! – воскликнула девушка, - Доказательство готово!
В салоне, куда ребята вошли спустя несколько минут после сбора, отсутствовала только Ольга. Ей позволили пропустить построение, она сослалась на головную боль. Видимо, вчера она таки не притворялась неподвижной… «О-о-о!» - встретили их дружным криком «Запретки»
- Так… А доказательство где? – грозно спросил Троп. Люба даже испугалась – неужели он всерьез?
- Вот… - произнесла она испуганно, поставив на стол два пустых бокала. А бутылку быстро передала Свете, словно избавилась от вещественного доказательства. Затем она подняла и продемонстрировала пустые ладошки.
- Не понял? – теперь уже вправду искренне удивился Троп.
- Ну… Никакой винности не было… В бокалах пусто – вот доказательство нашей невинности! Бокалы просто на стенд не повесишь…
Повисла тишина… До сознания ребят, заторможенного последствиями праздника, шутка, видимо, не дошла… Только Света счастливо улыбалась, но непонятно, по какому поводу… Спас ситуацию Андрей, переключив общее внимание:
- Аффигеть, туман какой! – за окном и вправду еще не осел утренний густой туман, - В таком даже по рельсам не поползешь – заблудишься… Кстати! А где наше доказательство виновности? – спросил он, обратив внимание на то, что ни Насти, ни бабушек в зале еще не было…

А:
- А понятия не имею! - ответил Троп, - Я вызвал по связи... Кто мог, собрались, да вот Алексей Геннадьевич говорит, что Ольга Михайловна не встает. Сейчас явятся, наверно... Алексей Геннадьевич, а, кстати, тут анальгин есть, напоите свою даму?
- Я думаю, она выйдет из душа уже в форме... - ответил Алексей Геннадьевич.
- О... В форме... - подал голос Сява. Он сидел на полу, прислонившись спиной к пульту, и пил пиво, вытянув ноги в проход, - А шикарные дамы, только неправильные ни фига. Но в форме - это круто!
- Чем неправильные? - спросил Дрэг, - Не поперек же...
- Приличные дамы, Дрэг, всегда грабят спящего кавалера, покидая его поутру! Я говорю - бери, что хочешь, милая, на память! А она отвечает - тебя, Сереженька, заберу! Может, надо было спящим притвориться...
Друзья расхохотались, хотя и схватились при этом за больные головы.
- Хорошие девушки, только отдохнуть им не дают... - вздохнул Дим, - Могли бы и до утра отпустить.
- У них построение намного раньше, - Троп поглядел в окно, - Значит, так. Кто чего хочет? Планов нет. Можем двинуть в лес. Можем продолжить здесь. Можем развезти больных по домам и сюда вернуться...
- А нам насколько разрешают-то? - спросил Смогил.
- Если хорошо себя ведем, то до завтрашнего утра... Но у нас бухла - только нормально похмелиться. Сява, хватит жрать общественное пиво, я тоже хочу!
- И я! И я тоже!
- Светочка, а мы бы поели... - сказал Андрей.
- Да, вы устали! - с улыбкой ответила Света.

Л:
- Да мы отдохнули, Свет! – улыбнулся Андрей.
- Только не выспались… - нахмурилась Люба.
Ребята переглянулись и громко захохотали. На сей раз Люба не шутила, но ребята сделали свои выводы – им и радовались, не смотря на больные головы.
Оказалось, мамы уже давно не спали – сооружали завтрак из еды, что осталась со вчерашнего дня в коробках. Об этом стало известно, когда дверь «кухни» отъехала в сторону, и Настя собственной персоной, в нарядном платьице (чуть утратившем, правда, вчерашнюю красоту), явилась перед гостями. В руках она несла тарелку с бутербродами – осторожно ступая, сосредоточенно облизывая губы, чтобы не споткнуться. Поставив свою ношу на стол, она развернулась и собралась бежать назад. Она ведь сегодня помощница, и даже хозяйка, как сказали ей бабушки, и должна накормить всех гостей, включая и папу с мамой. Она так увлеклась, что их даже не заметила.
- Доброго утра, ребенок! – удивленная деловитым настроением Насти воскликнула Люба.
Девочка обернулась, но буквально на пару секунд, чтобы быстро выпалить:
- Доброе утро! Мам-пап, доброго утра тоже… - и быстро умчалась к бабушкам.
Вскоре стол был готов – остатки запасов, привезенных с собой еще вчера, горячий кофе и чай, сваренный на «кухне», а из местной большой кухни вчерашние «шикарные дамы» доставили ночным знакомым целую кастрюлю каши с тушенкой! Пиво остыло за ночь в тамбуре. Благодаря ночевке в тамбуре оно и сохранилось – вечером его там просто не догадались искать, а сейчас ребята с больными головами очень были рады вчерашнему огорчению по поводу пропажи пива…
Пытаясь произносить какие-то тосты, взмахивая открытыми бутылками, компания принялась планировать сегодняшний день:
- В лес! – кричала Света, - Погода классная, костер соорудим!
- Не-не, я за то, чтобы остаться тут… Тут такие гостеприимные дамы! – расплылся в улыбке Сява.
Мамы устали и хотели домой… Ольга с Геннадьичем оказывается, на сегодняшний день настроили планов – им тоже хотелось домой… И только Андрею с Любой было абсолютно все равно – после вчерашнего дня они уже никуда не спешили и пребывали в том настроении, какое бывает после сдачи трудного экзамена.
- Тогда давайте, пусть хорошо всем будет? – предложила Люба, - Завтракаем, едем по домам… Надо бы хоть переодеться. Затем – в лес! А там – решим, не вернуться ли сюда…
- Правильно! – поддержала Света, которая, услышав слово «лес» поддержала бы любую идею.
За столом поднялся шум – идея была принята, теперь обсуждались технические детали ее исполнения. Оказалось, что мамы хотят остаться дома, посидеть спокойно, за чаем… Настя собралась еще подумать, хотя склонялась к мысли, что без Андрюшки ей будет скучно весь день со взрослыми, не лучше ли остаться дома? Тем более, что бабушки любезно согласились устроить сегодня «день лентяя» - а значит, скучать с ними ей не придется…
- Решено, друзья! – поднялся Троп, держа в руках бутылку, и объявил результат обсуждений, как тост, - Едем по домам, час на сборы – затем встречаемся у «Зова», надо же запасы пополнить…
Слегка захмелевшие Сява и Дрэг чокнулись бутылками. 

А:
В городе все разбежались очень быстро - Света поехала ставить на место "кабриолет", Троп и Смогил - мотоциклы, а Дим, меланхолично шевеля рулем, развез всех остальных по домам на микроавтобусе. Он же обещал, что пригонит транспорт к "Вечному зову" через час-полтора. Эти час-полтора пролетели мигом. Когда Андрей и Любаша, одетая в походную куртку и брюки, явились на место встречи, Сява уже сидел на бордюре возле магазина и перебирал струны гитары. Перед ним на асфальте валялся потертый гитарный чехол. Андрей и Люба подходили сбоку и Сява не видел их.
- Тссс... - сказал Андрей и увлек Любу за угол, - Смотри, что он делает?
- У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик,
Не спутает следов мой торопливый шаг.
Вы первый миг конца понять мне не позвольте,
Судьбу напрасных слов не торопясь решать... - душевно пел Сява.
Три пожилые домохозяйки с сострадательными лицами грустно закивали, а четвертая даже смахнула слезу. Сява пел действительно хорошо, в его голосе звенели надрыв и безнадежность.
- Пропьешь ведь... - по-матерински сказала одна из них и достала кошелек.
В чехол посыпались бумажки, звякнули монеты.
- Пропью! - отчаянно застонал Сява, - Выпью - и станет легче... И я забуду на миг, всего на минуту, как любимая вышвырнула меня из дома, а сестра сказала, что родная дверь для меня закрыта!
- А вышвырнула-то за пьянку?
- Женщины! Как вам не стыдно! Посмотрите, похож ли я на алкоголика? Она полюбила другого... У меня осталась гитара, верная гитара и мелочь в кармане. Я хочу купить билет и уехать, но мне не на что уехать...
- Куда?
- В Малаховку... Там жила моя мама, а дом остался заколоченным. Я уеду туда, если здесь я никому не нужен!
Сердобольные женщины пытались сказать еще что-то, но Сява вновь провел по струнам:
Как тесен мир, особенно в апреле,
Когда наш город, как большой вокзал.
Мадам, а Вы совсем не постарели,
Лишь погрустнели чуточку глаза...
Из "Зова" вышли мама с маленькой девочкой. Мама остановилась, некоторое время слушала, потом наклонилась к девочке и что-то шепнула ей на ушко. Девочка несмело подошла к Сяве и положила в его чехол пакет молока.
- Виноват, мадам, виноват!!! - завопил Сява, повернув голову к женщине.
Спето было таким голосом, словно певцу нанесли глубокое оскорбление - он хотел опохмелиться, а ему предлагают позавчерашнее молоко.
Андрей и Люба скорчились за углом от едва сдерживаемого хохота.

Л:
Сява в очередной раз отчаянно ударил по струнам и замычал что-то невнятное, мотая головой. Как уж получилось, что голова его развернулась в ту сторону, где стояли ребята, в тот самый момент, когда Люба закрывалась ладошкой – непонятно. Но, увидев их, он тут же замолчал. Рассекреченным пришлось выйти из укрытия.
Стоявшая рядом старушка застыла, ожидая продолжения… Сява, заметив, что слушательница опустила руку в сумку, вдохновенно продолжил:
- У меня глаза- на закат, а у вас… - отчаянный удар, - На рассвет! – Глядя при этом почему-то на Любу с испугом.
- Нууу… Филоните, маэстро! – сердито крикнула Люба, - Вас общественность сюда зачем послала?
Старушка, к тому времени уже извлекшая из сумки плавленый сырок, замерла с сомнением на лице.
- В-виноват, мадам, виноват! – ответил Сява, дернув струны.
- Чтобы вы честным трудом заработали ее прощение! – продолжала «ругаться» Люба, - Что это за халтура? Куплет, припев – парнас?
Бабулька повертела сырок в руках, словно раздумывая, нести его своему песику или таки отдать артисту?
- Ваша задача создавать праздничную атмосферу! – отчитывала она дальше. Увидев, что сырок на грани исчезновения в сумке, Сява изобразил жалобный взгляд. Люба тоже это увидела, как и то, что старушка поймала немую мольбу Сявы и почти готова расстаться с сырком, - Безвозмездно! – грозно крикнула она наконец, и сырок тут же перекочевал в футляр. Добрая бабушка тут же поспешила прочь.
- Есть добыча! – радостно прошептал Сява, когда посторонние зрители уже не могли его слышать.
- Мда… Негусто… - оглядел «добычу» Андрей. Кроме молока и сырка в футляре лежала еще булка, сигарета, несколько монет и мятая купюра, - Все безалкогольное…
- А можно подумать, ты накосил бы больше, да? – не понял шутку Сява и протянул Андрею гитару, - На, попробуй! Может, тебе полный футляр коньяку нальют?
- Ну, если ты петь будешь… - с готовностью принял инструмент  Андрей и приземлился на бордюр, рядом с Сявой.
- Дааа, мальчики, вас двоих точно пожалеют! – рассмеялась Люба, представив это зрелище, - Подадут аспирину и принесут рассолу!
- О! Еще одна! Тебе-то точно кроме сырка с мыловаренного завода нифига больше не срубить! – огрызнулся Сява.
- Ага?! Спорим? – завелась Люба, - Пиво будет…
Теперь уже смеяться пришлось Сяве, хоть и морщась от головной боли. Андрея тоже развеселила эта идея – они стали смеяться оба, чем разозлили девушку. Несколько секунд она терпела, сдвинув брови… Но ее терпение лопнуло, когда Сява схватился за живот – она забрала у Андрея инструмент и прошипела:
- Значит, спорим… Прошу в зрительный зал… - кивнула на забор напротив входа у магазин, и подождав, пока ребята уйдут, уселась на бордюр перед футляром.
… Люба пела уже третий романс, чуть не плача. Пирожок. Пачка печенья. Яблоко. Даже цветок одуванчика от маленького мальчика, которого отправила к артистке мама… Надо сказать, что этот момент вызвал бурную реакцию у ее преданных слушателей – они принялись свистеть и хлопать в ладоши. Любе пришлось собрать всю свою сердитость и метнуть такой грозный на них взгляд, что ребятам пришлось пересесть подальше… Хоть она и старалась не смотреть в их сторону, но взгляд постоянно убегал туда. Ребята дурачились вовсю – раскачивались, обнявшись, «вытирали слезы», когда она жалобно пела:
- Первые встречи, последни-и-е встречи… - ей казалось, что они даже всхлипывают, кривляясь! – Тихого голоса звуки любимые… - жалобно пела Люба, отвернувшись.
Но вдруг у самой головки гитары, чуть не задев колки, на бордюр приземлилась чья-то нога в грязной кроссовке. Вслед за ней возникла другая, но… с другой стороны. Люба медленно подняла голову… По обе стороны от нее стояли два парня. Одинаково одетых – широкие кепки, когда-то белые кроссовки, спортивные штаны в пузырями на коленках и заправленные в штаны свитера, тоже похожие.
- Утро-о туманное… - жалобно протянула Люба, глядя на их лица.
- Не-не-не… - покачал головой один из них, - Не катит… «Мурку» можешь?
Вполне ожидаемо… Люба даже разочарованно вздохнула.
- А мамке зять не нужен? – спросил второй, сначала многозначительно сплюнув на асфальт. Теперь Люба заметила, что в руках он держал грязную тряпичную сумку. Заметила потому, что в ней что-то звякнуло.
- «Мурку»? – Люба предпочла «услышать» первый вопрос и переспросила дрожащим от страха голосом. Но тут же взяла себя в руки – ведь она была не одна, а с минуты на минуту тут вообще будет большая компания. Спокойно добавила, - А легко!
Первый парень хлопнул в ладоши, затем еще раз…
- За пиво! – пожала плечами Люба, - Иначе – никак…
Парни переглянулись. Из сумки одна за другой возникли две бутылки и встали в ряд на бордюре. Люба торжествовала, забыв о страхе – ведь бутылки стояли таким образом, что их видели Андрей и Сява! Только вот… Слов этой песни Люба не помнила… 
Словно перед погружением она зажмурилась и глубоко вдохнула…
- Жил да был черный кот за углом… И кота ненавидел весь дом! – весело пела девушка, отчаянно, будто перед казнью.
Сидящие на заборе увидели, как «слушатели» дружно приняли стойку «руки в боки»…

А:
Молча постояв еще несколько секунд, один из "заказчиков" забрал бутылки и оба двинулись в сторону от магазина. Это вызвало восторженную реакцию у Сявы и Андрея, они закричали "Ура!" и зааплодировали, злорадно хохоча во все горло.
- Че ржете? - спросили у них парни.
- Спасибо, мужики! Мы с нею поспорили, что она даже пива не срубит!
Парни, выдержав паузу, синхронно развернулись. Пиво заняло свое место на бордюре, а в футляр спланировала крупная купюра.
- Куда-а? - крикнул Сява.
- Туда, Эммануэль, туда-а! - передразнил его один из ребят.
- Она старается, а вы ржете... Лучше бы продавали ее тогда, толку бы больше было.
- Я тебя самого щас продам! - заорал Андрей, поднимаясь с заборчика.
- Сиди, малыш, береги попу...
Но, к счастью, в этот момент из-за угла вывернул микроавтобус и остановился у самых дверей магазина.

Л:
- Любаш, ты чего это тут загораешь? – спросила, открыв дверцу, Света.
Люба даже не обратила на это внимания – оно все сейчас было там, у забора, где назревала, как ей казалось, драка. Драка из-за ее глупости, по ее вине. Она поднялась на ноги, подхватила гитару, и шагнула в ту сторону.
- Ты за своей следи! – крикнул Андрей, когда Люба уже подошла вплотную, и шум мотора микроавтобуса не мешал ей расслышать его слова.
Конечно же, речь идет о ней «своей», решила девушка. Конечно же, это ее промах был – так неудачно пошутить с незнакомыми ребятами. С чего она решила, что ее отчаянный юмор поймут? И теперь ребята ссорятся по ее глупости…
- Стоп-стоп-стоп! – быстро заговорила Люба, занимая место у забора, рядом с Андреем, лицом к «слушателям», обращаясь к ним, - Ребята, я не права! Шутка неудачная, согласна… Там коту приходилось же за версту встречаться с кошкой своей… Так вот, эту кошку звали Муркой! – виновато улыбнулась девушка, однако, шутка снова не прошла... Ребята в кепках лишь переглянулись. Пытаясь понять, что вообще несет эта девушка, они мигом забыли о споре с Андреем. С  вопросом они теперь уставились на него и Сяву – «о чем это она?» Не дождавшись реакции на свои слова, Люба продолжила, - Да я просто слова этой песни забыла! А я упрямая, не хотела проиграть, мы поспорили!
В этом месте «показания сторон» сошлись, и лица щедрых слушателей слегка расслабились – видимо, ребятам стала понятна картина происходящего.
- У нас репертуар немножко другого направления… - печально вздохнув, закончила Люба свою речь.
- А какого? – вдруг с интересом спросил тот парень, что держал сумку.
- Романсы, что ли? – усмехнулся второй.
- Нет, - облегченно вздохнула девушка, радуясь мысленно тому, что разговор свернул в другое русло.
Она уселась на забор – на весу было неудобно перебирать струны - и попыталась изобразить песню из нового репертуара «Запреток». Пальцы и голос ее дрожали от волнения, Сява не выдержал такого корявого исполнения песни и протянул руку за инструментом:
- Люба, не издевайся…
… У микроавтобуса сбились в кучу и о чем-то переговаривались остальные «Запретки», размахивая руками в сторону забора и пожимая плечами. С одной стороны, сцена у забора  выглядела как мирный разговор, в который им вмешиваться не стоило, но выражение лиц говорило о напряжении между собеседниками. Услышав знакомые аккорды, когда гитару взял Сява, ребята тут же подошли к своим друзьям, подключаясь по очереди к исполнению песни. Задержался лишь Дим – он полез в микроавтобус за маракасом…


А:
Впрочем, посмотрев сквозь ветровое стекло на толпу у забора, Дим решил, что видел это уже много раз. Сяву, как и других участников группы, иногда узнавали, особенно здесь, в родном районе. И, если было свободное время и гитара под рукой, прямо на улице частенько устраивались маленькие бесплатные концерты. Музыка ради музыки. Собственно, и группа-то образовалась на улице...
Зато его внимание привлек чехол от Сявиной гитары, одиноко лежавший возле крыльца магазина. Скорее, даже не сам факт лежащего там чехла, а то, что в него уже заглядывала какая-то древняя старушка с клюкой.
- Бабушка! - крикнул Дим и спрыгнул с сиденья, - Чего углядела?
- Оссподи! - шарахнулась от неожиданности бабушка, - Да вон, смотрю, продукты раскидали и деньги, потерял, что ли, кто... Чья сумка-то?
- Моя, бабуль, моя! - крикнул Дим ей в ухо.
- Ну, уж не клади открытую-то, а то вон хулиганье собралось опять, стащут!
При этом старушка махнула авоськой в сторону компании у забора.
- Не стащут, - ответил Дим, - Я им стащу! А что, почтенная, может, разделишь со мной трапезу? Зубы-то есть?
- Вставные давно!
- Дак садись, пообедаем, да я дальше поеду!
Не дожидаясь, что ответит ему старушка, Дим сел на бордюр, откусил угол у пакета молока и стал аппетитно жрать булку, закусывая все это плавленым сыром.
- Бедный шофер, - с ударением на первый слог, посетовала бабуля, - И поесть тебе негде!
Дим закивал с набитым ртом и похлопал по камню рядом с собой, приглашая старушку сесть.

Л:
- Да что ты, милый! Я и не подымусь потом, если сяду! – нараспев ответила бабулька, улыбаясь, и махнула рукой.
- А чего? Я помогу! – ответил Дим и глотнул молока из пакета.
- Ох, сердешный… - сокрушалась старушка, качая головой, - А то, может ко мне пойдем? Я тебе хоть чаю согрею… - с сочувствием предложила она.
- А пойдем! – сразу согласился он, кокетливо глянул на бабушку и многозначительно подмигнул, - А родителей дома нет?
- Тьху ты! Дурак какой! – гневно завопила бабушка и махнула на «дурака» пустой авоськой, - Дурак! – на всякий случай еще раз подтвердила обиженная намеком старушка и скрылась в дверях «Зова»
Между тем, поющая компания уже чуть ли не обнималась со слушателями. Пару песен вполне хватило, чтобы завладеть их сердцами. Но время бежало, а ребята приехали к магазину не с концертом… Громко переговариваясь, компания вернулась к машине, рядом с которой загорал сытый барабанщик…
- Дим! Ну ты и жук! – воскликнула Света, ее внимательный глаз сразу отметил изменения в недрах раскрытого футляра.
- Ну как сэйшн? Повеселились? – Дим открыл глаза. До появления Светы он сидел на том же бордюре, подставив мордаху солнцу.
Света кивнула в сторону компании ребят – Сява раздавал автографы и принимал комплименты, как и остальные ребята.
В наказание за проделку, Дима решили командировать в магазин, вручив ему весь заработок, за запасами для пикника. Он долго отнекивался, боясь встретить агрессивную бабку в магазине, потому внутрь зашли, в конце концов, всей компанией.
Спустя несколько минут микроавтобус, подняв облако пыли, отъехал от магазина и свернул на дорогу…
Люба уютно устроилась в объятиях Андрея, и они вместе стали смотреть в окно, где большие дома постепенно сменялись маленькими, затем широкая дорога побежала вдоль полей и редких деревьев и, наконец, свернула на проселок. Почему-то сердце застучало чаще, когда догадка Любы с каждым километром становилась все ближе к истине – эту дорогу она уже видела, только с мотоцикла, давно-давно… И знала, что в конце пути их ждет поляна на берегу реки, где однажды был брошен в воду рюкзак с прошлым…

А:
Дим крутил рулем, объезжая ямы и рытвины разбитой дороги. Очевидно, эти места тоже были знакомы ему, во всяком случае, он правил молча, не спрашивая, куда повернуть.
- Офигеть, я ему ничего не говорил! Узнаешь, куда едем? - прошептал Андрей на ухо Любе.
- Вот чудеса! - ответила она, - Наверное, они сговорились по дороге к "Зову"! Я как раз хотела как-нибудь сюда сгонять...
- Жизнь дарит сюрпризы... Дим, а ты тоже знаешь это место, да?
- Что значит - тоже знаешь? Кто-то еще знает, куда я вас везу?
- Мы знаем! - хором ответили Андрей и Люба, - На берег реки!
- Ну, на берег, не на берег, но река тут рядом...
Автобус совсем сбавил ход, забираясь подальше в чащу леса. Вскоре дорога почти исчезла под хвоей и мелкими ветками, упавшими с деревьев. Еще поворот, скрежет кустов по бортам и машина, наконец, остановилась.
- Конечная! - сказал Дим и заглушил мотор, - Вылезаем и устраиваемся! Давненько я здесь не был...
Друзья попрыгали из автобуса, разминая затекшие ноги. Они оказались на маленькой уютной поляне, со всех сторон, кроме прогала в кустах, окруженной высокими соснами. С краю виднелось кострище, но совсем старое. Наверное, с прошлого года здесь не ступала нога человека.
- Дим, что это за место? - спросила Света.
- Я его никак не называю, Свет... В прошлом я здесь иногда бывал, когда бродил без смысла и цели, ночевал как-то раз даже. Это мой костер. А река вон в той стороне.
Ребята принялись разгружать пакеты с алкоголем и закуской. Смогил залез в кабину и негромко включил музыку.
- Выключи, - поморщился Дим, - Музыка у нас и дома есть, а здесь - надо слушать птиц и лес.
Андрей обнял Любу.
- Тебе здесь нравится? - спросил он тихонько.
- Да... Дим в своем репертуаре - загадочный такой, молча привез в красивое место.
- Слушай, а ведь наше с тобой место, там, у реки, совсем недалеко, километр, наверное. Хочешь, попросим отпустить нас сбегать туда, пока костер разводят и прочее?
- Хочу! - улыбнулась девушка.

Л:
Друзья единогласно решили, что Андрею с Любой можно и нужно позволить уединиться. Понимающе улыбаясь, Света чуть ли не благословила их на поход в чащу леса. Получив официальное разрешение отлынивать от собирания дров для костра, Андрей с Любой тут же нырнули в проход между кустами – именно в ту сторону махнул Дим, указывая направление к реке…
Когда кусты, отделявшие поляну от леса, остались позади, закончилась и тропинка. Видимо, места и вправду были нехожеными. Взяв Андрея за руку, Люба шла немного позади, поначалу еще она старалась запоминать приметы, чтобы не заблудиться на обратном пути… Но Андрей шагал так уверенно, что вскоре она расслабилась и полностью доверилась его умению ориентироваться в лесу. Она даже не стала обижать его вопросом, не потеряются ли они в лесу – ведь они бывали и в большем.
Вскоре обувь стала проваливаться в рыхлую, очень влажную землю – верный знак того, что река рядом. Совсем недавно она вышла из берегов, затопив и ближайший к ним участок леса, затем вода сошла, но оставила на память такие вот болотистые участки, скрытые под слоем опавшей хвои. Их приходилось обходить…
- Что-то мне это напоминает, - улыбнулась Люба, когда очередное болотце ей приходилось переходить по бревну, держась за длинный шест, протянутый Андреем с другой стороны.
Наконец, света стало больше, между деревьями замелькала гладь большой воды, и ребята вышли из леса на берег реки. Он был высушен солнцем и щедро покрыт яркой весенней травой. Да, в прошлый раз здесь было немножко мрачнее – трава только лишь начала пробиваться из серой земли, а причина, что привела их тогда в это место, была совсем не такой радостной… Но вместе они прошли много трудностей и дорог с тех пор. И эта разница в состоянии природы будто подчеркивала разницу между тогдашним и нынешним их состоянием и отношениями… И, как едва пробившиеся слабые травинки неизбежно стали густым зеленым ковром, так и те события уверено привели к тому, что чувствовали они сейчас… Обыкновенное счастье – быть рядом…
- Смотри, даже бревно на месте! – восхищенно воскликнул Андрей, выдернув девушку из ее размышлений.
Люба проследила за его взглядом – и верно, в сотне метров правее можно было заметить толстое бревно. Она сжала руку Андрея в своей – интересно, он тоже чувствует ту же радостною тревогу, что сейчас заставляет ее сердце громко стучаться о ребра? Чувствует… Он сжал ее пальчики в ответ… И молча повел к тому месту.
- Андрюш, а знаешь, что не изменилось? – задумчиво спросила Люба, когда они оказались уже у цели.
- Что? – машинально спросил Андрей.
Изменилось, конечно, многое здесь – несколько разливов с тех пор сместили бревно, а солнце и вода выбелили его поверхность. Но ведь оно осталось здесь…
- Облака в реке… Они те же… Я хорошо помню вон то облако, - улыбнулась Люба и указала рукой куда-то в гущу белых отражений в воде.

А:
- Вон то? - спросил Андрей, - Или вот это, похожее на мотоцикл?
- Нет, вот это, похожее на... Розового слона!
Ребята рассмеялись.
- Ага, как же она сказала? "Розовый слон на месте"? А я задумался и ответил что-то типа "А голубой жираф вошел?"
- А я сидела в классе и представляла, что сейчас Рогова прибежит обратно и мы с нею подеремся!
Оба направились в сторону бревна.
- Тебе так хотелось подраться с Роговой? - спросил Андрей.
- Нет, конечно. Но на разборе можно было как-нибудь приплести и тебя и оказаться рядом... Ты такой чужой пришел, в новых очках, а я уже не могла без тебя.
- Какой ужас. Но ведь потом на месяц в чужой школе смогла?
- Это был не месяц, а сгусток боли. Училась, гуляла, читала книги по вечерам, а сама к каждому телефонному звонку вскакивала. Фу, не хочу этот кошмар вспоминать! - улыбнулась Люба, - Как же классно, что ты со мной, здесь, и никуда не исчезнешь!
- Никуда! - согласился Андрей, присаживаясь на бревно и закуривая, - Рюкзак с прошлым пусть исчезает, а я - нет.
Люба села рядом, обняла любимого и устроила голову на его плече.
- Уютно? - спросил Андрей.
- Да. Воспоминания... Знаешь, я, когда маленькая была, думала, что если опять вернуться на то же место, где была давно-давно, то жизнь можно прожить снова, начиная с того самого места. Только это место должно быть какое-нибудь особенное.
- Ну и как? Классно, включаешь перемотку назад, а там другая песня! Получалось у тебя?
- Нет, - вздохнула девушка, - Наверное, слишком мало времени проходило, я быстро возвращалась. Или места были неправильные.
- А это полено - правильное? - спросил Андрей.
- Это полено - волшебное. Здесь я впервые взъерошила вот эту непослушную прическу! Помнишь? Я еще матом ругалась.
- Конечно, помню. Слушай, а теперь твоя очередь сидеть на траве, а моя - шевелить прическу. И повторять за тобой матные слова! И, вроде, заставлять тебя чего-то рассказывать... Хочешь, я куртку кину, а ты сядешь?
Но Люба не успела ответить, поскольку позади них послышался осторожный кашель. Совсем рядом, почти у самого бревна, стоял человек в брезентовой куртке и высоких резиновых сапогах. Странно, эти сапоги хлопают голенищами при ходьбе, да и одежда шуршит, как же они его не услышали?
- Ой! - сказала Люба, - Здравствуйте! Вы так бесшумно подкрались...
Андрей молча разглядывал пришельца, помешавшего их уединению.
- Здравствуйте, ребята... - ответил тот негромким и глуховатым голосом, - Напугал, да?
- Да, - ответил Андрей.
- Я на минуту. Барышня, вы ничего не теряли вон в тех деревьях? - и незнакомец указал на кромку леса, откуда пришли Люба и Андрей.
- Н... Нет, - Люба похлопала себя по карманам, - У меня все на месте. А у тебя, Андрюш?
- Нет-нет, девушка, это может быть только вашим...
- Ай, потеряла! - вдруг притворившись испуганной, сказала Люба.
- Что именно? - спросил настырный незнакомец.
- Мысль. Только мысль. Но ничего, придет другая!
- Значит, я ошибся. Ну, удачно вам отдохнуть, пойду...
- До свидания! - улыбнулась Люба.
- Уважаемый, а что вы нашли в лесу? Просто любопытно, что здесь водится? - сказал Андрей.
- Да вот цепочку...
Прохожий сказал это с ударением на первом слоге, словно стремился приблизить свою речь к жаргону, но слово прозвучало нелепо, поскольку до этой фразы все слова его произносились правильно.
- Цепочку-цыпочку, - добавил он и вынул руку из кармана.
Андрей и Люба склонились над его ладонью. На ладони незнакомца поблескивал золотой браслет.

Л:
Андрей равнодушно осмотрел вещь, ничем не выдав удивления. А ведь браслет был точь-в-точь такой же, как тот, который на этом же месте он подарил Любе. А может, ей показалось? Вот просто так сошлось – то же место, бревно, река, весна – все то же! Может, совсем непохожий браслет стал «тем же браслетом» будто по инерции, увлекаемый остальными обстоятельствами? Мало ли браслетов валяется в лесу?
Люба вдруг отпрянула от руки с браслетом, словно от привидения. Но браслет не исчез… Он по-прежнему лежал на грубой ладони, солнце играло на его тонких гранях…
- Знакомая вещица? – хитро спросил пришелец, заметив реакцию девушки. Но, не дождавшись ответа от оторопелой Любы, задал еще один вопрос, - Так точно не теряла?
- Нет… - неуверенно ответила девушка, стараясь взять себя в руки, - Просто… Очень похожая вещь была у одной моей знакомой.
- Так может это она цепочку обронила? – спросил мужчина, видимо, искренне желая найти хозяйку браслета.
- Нет, - легкая улыбка мелькнула на лице Любы, когда она поняла, вспомнила, что браслет не может быть тем самым браслетом, - Она его… Обменяла на другую драгоценность… Очень давно… - и задумчиво провернула колечко на правой руке вокруг пальца.
- Странно, - заметил Андрей, внимательно присмотревшись к цепочке, - Выглядит так, будто лежит он здесь недавно. Ни пыли на нем, ни песка… А ведь люди здесь не часто ходят?
- Может, и не часто, - хитро прищурившись, ответил незнакомец, и быстро добавил, словно боялся, что начатая Андреем тема разовьется дальше, - Ну, раз не ваш… А других претендентов на находку нету… Значит, отдам его дочке. Вы не против?
Тут человек махнул головой, указывая направление, и ребята обратили внимание в ту сторону. К ним не спеша направлялась девушка, будто просто прогуливалась тут. Издалека можно было заметить, что одета она в пятнистую куртку и защитного цвета брюки.
Почему-то стало тревожно, будто холодом повеяло, или это просто ветерок? От него пробежали мурашки по спине. И чем ближе подходила девушка, тем больше становилась эта тревога – если сначала ее силуэт показался знакомым, непонятно чьим, просто знакомым, то в какой-то момент в ее чертах уже читалось удивительное сходство… Люба сильно сжала ладошку Андрея, но ей страшно было взглянуть на него! Она очень боялась увидеть в выражении его лица подтверждение своей догадки…
- Лена? – удивленно спросил Андрей, когда девушка подошла и встала рядом с отцом.
У Любы внутри будто что-то взлетело и ударилось о ребра. Она резко вдохнула, не в силах выговорить ни слова – девушка действительно была очень похожа на ту Лену, с которой она познакомилась много лет назад, портрет которой улетел как раз в эту реку, в этом месте… Но ведь та Лена бесследно исчезла.
Новая знакомая равнодушно смотрела на Андрея и Любу, словно впервые видит этих людей. Но, когда Андрей назвал имя, брови ее удивленно взлетели.
- Хм… Лена… А разве мы знакомы? – искренне удивилась девушка и улыбнулась.

А:
- Разумеется, знакомы... - ответил Андрей.
Повернув руку, он пощекотал ладошку Любы большим пальцем. Почувствовав это, девушка наконец-то смогла оторвать взгляд от посетителей и посмотрела на него. Лицо Андрея было бледным, но на губах появилась еле заметная улыбка. Впрочем, он не отрывал взгляда от Лены. Может быть, он улыбнулся ей в ответ?
- Знакомы-знакомы... - медленно, словно вспоминая что-то, сказал Андрей, - Я тот, который, как выпьет, так обязательно хочет начать, но не может закончить.
- Вы говорите загадками.
Андрей мгновенным движением облизнул пересохшие губы и немного поднял свою руку, которую все так же испуганно сжимала Люба. Наверное, чтобы гости видели это.
- Вот этот человек тоже любит загадки. Потому что он никак не похож на твоего отца, Лена.
Лена посмотрела на молча стоявшего рядом человека.
- Он мне и правда не отец. Мы вместе ходим по лесу, вот и все.
- Тогда приятной вам прогулки, уважаемые... Приятной прогулки. Живым - живое, а мертвым - мертвое. Так, кажется, говорят древние легенды? - ответил Андрей.
- Идем, дитя мое, - сказал незнакомец, - Мы нарушаем уединение этих влюбленных людей.
Нет, им не показалось, что голос и интонации человека резко изменились. Из них теперь исчезла хитринка и какое-то стремление к просторечию, уступив место доброй задумчивости.
- Идем, - согласилась Лена, - Всего вам наилучшего!
- Спасибо... - прошептала Люба.
Андрей промолчал. Он не отрывал взгляда, пока Лена с незнакомцем не скрылись из виду за гребнем косогора. Только потом вдруг сильно прижал к себе Любу и молча, не говоря ни слова, закутал ее полой своей куртки.

Л:
Не смотря на тепло и солнце, поднявшееся уже высоко над горизонтом, Андрей чувствовал, как Люба мелко дрожит, прижимаясь к нему под курткой.
- Тебе холодно, малыш? – спросил он тихо. Собственный голос показался ему сейчас чужим и невыразительным.
- Андрюшка, правда же, нам все это привиделось? – ответила вопросом Люба. Слова Андрея возвращали ее к спокойствию, однако, верить в произошедшее никак не хотелось…
- Не привиделось… - так же тихо ответил Андрей, поглаживая девушку по спине. Взгляд его не мог оторваться от блестящей золотой цепочке, незаметно оставленной, видимо, пришельцем. Она лежала на бревне и переливалась на солнце.
Постепенно дрожь прошла, Люба вдруг почувствовала такую слабость… Наверное, Андрей тоже устал стоять вот так, не двигаясь? Ни слова не говоря, ребята уселись на нагретое солнцем бревно – рядом, укрывшись одной курткой. Далекий щебет птиц в лесу, тихий плеск волн, да и сама река, монотонно и не спеша несущая белые облака в синем небе – все это успокаивало, стирало впечатление от пережитой встречи. И вспоминать, говорить о ней не хотелось. Люба принялась вспоминать, доставать из памяти тот весенний вечер, когда они были здесь в прошлый раз.
- Интересно… - вдруг сказала Люба, - Могла ли я тогда подумать, что все вот так продолжится? Кажется, даже в смелых мыслях предположить не могла… Что в следующий раз мы вернемся сюда уже другими. Близкими-близкими, но счастливыми… Только по-другому счастливыми…
- Любаш?.. - задумчиво спросил Андрей, - А если бы с этого места можно было бы начать сначала… Ну, вон там бы стоял сейчас мотоцикл, а там, - он махнул на воду, - Плавал рюкзак… Тебе хотелось бы изменить что-нибудь?
- Нет… - улыбнулась Люба, после паузы.
- И даже тот месяц?
- Даже его… За это время я поняла, что без тебя – это уже не я… Без тебя больше не могу… А ты… Пришел все равно ко мне. Тоже ведь что-то понял?
Наверное, Андрей задумался, потому, что долго не отвечал. Так долго, что недавняя сцена снова ярко вспыхнула в памяти и заслонила собой и реку с облаками, и спокойный шелест воды. И детали ее – голос незнакомца, грубая ладонь с цепочкой на ней, улыбка Лены – стали налипать на почти утихшее чувство тревоги, как мокрый снег на ком…
- А ну их к лешему! – махнула рукой девушка, словно прогнала тревожные мысли, - Просто еще одно чудо… Мало ли мы их видели? Пойдем сейчас к ребятам, к костру – и все тревоги пройдут… Бесследно исчезнут и Лена, и мужик этот, и браслет… Правда?
Андрей молча покосился на тонкую золотую цепочку, что лежала рядом с ним на бревне – Люба так и не заметила, что браслет остался…

А:
- Живым - живое, мертвым - мертвое... - повторил Андрей, - Только мне не нравятся эти чудеса... Сначала Настины сны, теперь вот эти двое. Неужели мы остались что-то должны им? Что они хотят? Напомнить? Нахрен такие напоминания...
- Андрюш, но ведь, если постараться, все это можно объяснить как-то иначе?
- Притянуть совпадения за уши? - усмехнулся Андрей.
- Да хотя бы и так! - ответила Люба, - Чем меньше мы о них думаем, тем меньше они думают о нас.
- Или больше? Черт, я струсил... Надо было поговорить с ними. А я струсил. Я за тебя испугался.
- А я - за тебя... - тихо ответила девушка, - Тебе руку, наверное, больно, я так вцепилась... Подумала, что эта Лена за тобой пришла. Андрюш... А что такое "как выпьет, так хочет начать, но не может закончить"?
- Ты тоже это видела, Любаш.
- А... Это неправильно. Может.
- Эта фраза - с той кассеты, которая ушла вместе с диктофоном вон туда, в реку.
- Ужас! Такое рассказывать подругам... Фу, - поморщилась Люба.
- Да. И я привык драться открыто. Мы сделаем вот так... Вспомни!
Андрей наклонился, взял ногу девушки и положил на свои колени. Пристально посмотрел в глаза, смело улыбнулся и завернул брючину. В его руке тускло блеснул браслет.

Л:
Люба почему-то вдруг напряглась, словно эта цепочка обжигала ее, причиняла боль.
- Андрюшенька, не надо! Сними ее, пожалуйста, ее нет! – испуганно и быстро заговорила она. Пальцы ее вцепились в ткань его куртки, крепко-крепко. Андрею даже показалось, что она снова дрожала.
- Глупенькая, это же просто браслет, и он все же есть, - успокаивал Андрей.
Но в глазах девушки – панический ужас… Наверное, она хотела бы избавиться от него сама, но боится даже прикоснуться к нему.
- Нет! Ничего не было! Мы просто с тобой вспомнили прошлое, вот и увидели их… Этот браслет был отдан Лене – пусть он и уходит вместе с ней! Нам хорошо здесь! Сними его! – во взгляде Любы – какое-то безумие.
- Были. – Уверенно и спокойно сказал Андрей, - Не знаю, зачем они были, зачем оставили этот браслет. Но если это – вызов, я буду драться открыто.
- Андрюшка, давай его в воду бросим – к черту! – взмолилась Люба. Наверное, уверенность Андрея успокоила ее – чего ей бояться, если не страшно ему. Но в то же время ей стало страшно по другой причине – он намерен сражаться с непонятным, чем бы оно не оказалось, - Давай сделаем вид, что ничего не было… Пусть браслет не напоминает больше о Лене…

А:
- Ты правда-правда этого хочешь? - спросил Андрей, - Ты уверена?
- Да! Да, Андрюш...
Люба дотянулась до своей щиколотки и принялась сама отстегивать браслет. Андрей улыбнулся и погладил ее по брючине. Бледность уже исчезла с его лица, глаза засветились азартом. А вот улыбка Любе совсем не понравилась - злая.
- Любаш, это обычная психология! - рассмеялся он, - Тупые мертвецы думали, что мы испугаемся браслета. Мы и правда испугались, но не убежали. А потом мы сказали "Ах, какие вы добрые, мы обязательно примем ваш подарок, продадим его в ювелирный и купим..." А, кстати, чего мы купим?
- Андрюш, сними его с меня! - почти приказным тоном крикнула она, потому что замок в пальцах Любы никак не хотел расстегиваться.
- А купим мы... Штанов и кроссовок всем, включая бабушек! Мертвецы придут и скажут "У-у-у! Отдайте хоть кроссовки!"
- Солнышко, мне не смешно... - прошептала Люба.
- На! - Андрей отстегнул браслет и положил его в ладошку девушки, - Эй, водяной черт, иди сюда, я тебя оттрахаю, а заплатим золотом!

Л:
Люба удивленно посмотрела на цепочку, что лежала у нее на ладони. Видимо страх ее прошел, когда браслет все же поддался и больше не сковывал, в прямом и переносном смысле не сковывал ее. Вот оно, воплощение ее ужаса – мирно лежит на ладони, и совсем не такое страшное, если пощупать его…
Внезапно Люба рассмеялась:
- Андрюш, ты себе водяного черта представляешь? Он же грязный, мокрый и в тине! Он не продастся за украшение! – она хохотала так, что плечи ее вздрагивали, видимо, представив себе и черта и всю сцену…
- А что? Ты ведь сама только что предложила отдать ему браслет просто так!
- Эй, черт! – крикнула Люба, обращаясь к воде, - Живым деньги нужнее! – и добавила, внезапно с серьезным выражением, - Я согласна с тобой, Андрюш… Какая разница, улетит оно в воду, или в магазин… Лишь бы не стало его совсем… Как и не было до сих пор. Зачем нам эти драки с мертвыми? Пусть засунут себе свой вызов в…
Андрей удивленно уставился на девушку, ожидая продолжения.
- В туман пусть засунут! Завтра же сдадим его в магазин – и не было ничего. – решительно завершила Люба свою речь и сунула цепочку в карман. Видимо, она все же обжигала ладошку?

А:
Нервное напряжение все-таки нашло выход - всю обратную дорогу Люба и Андрей смеялись над загадочным происшествием. Вызывало вопросы то, зачем взрослый дядя ходит по лесу с молодой девушкой, да много ли они насобирали золота. Видимо, много, если раздают его всяким встречным! По этому поводу Андрей сказал, что, в общем, он согласен хоть каждый день уединяться с Любой по берегам рек, раз за это дарят такие подарки. А интересно, что те двое желают увидеть в обмен на золотую диадему из царского дворца?
- Ничегошеньки мы им не покажем за диадему! - возразила Люба, покраснев.
- Я тоже так думаю. Диадему потом не продашь, только проблем на задницу наживем! Давай лучше сидеть мирно на бревнышке и довольствоваться браслетами...
На поляне уже горел костер. Друзья явно ждали возвращения молодых, потому что алкоголь венчал импровизированный стол, но бутылки оставались закрытыми. Дим лежал под деревом на охапке сухих веточек. Света пыталась обучить Смогила и Дрэга какому-то танцу под магнитолу. Сява что-то корябал карандашом на блокнотном листе. Троп сидел у костра напротив него и, видимо, подавал какие-то ироничные реплики, потому что Сява сердито мотал в его сторону головой.
- Вас только за смертью посылать! - обрадовался Дрэг.
- Да, Дрэг, это точно - за смертью! - расхохотался Андрей.
- За жизнью. За новой жизнью! - кратко возразил Дим.
- Ага! Прям в кустах! - засмеялся Троп.
- Жизнь прямо в кустах? Нет, птиц мы не ловим. Мышей тоже, - улыбнулась Люба.
- Давайте к столу, пока теперь мы со Смогилом гулять не ушли! - скомандовала Света.

Л:
- Ага, сходите, мы еще час ждать будем! – оторвался от своего блокнота Сява, положил его тут же, прямо на землю.
- А что, мы целый час бродили? – удивилась Люба. Время пролетело как пять минут… Или наоборот, как будто много лет прошло.
- Счастливые часов не наблюдают? – улыбнулась загадочно Света, взглянув на Смогила.
Тем временем, к «столу» подтащили пару небольших бревнышек, чтобы можно было по желанию разместиться на них, а не на сырой земле. Но Андрей с Любой пристроились прямо на травке, привалившись спиной к толстому стволу одного дерева. Люба улыбнулась, заметив, что Андрей по привычке ищет глазами опору для ног… Сява потер ладошки, деловито обводя взглядом стол, и принялся открывать бутылки. Компания дружно набросилась на закуски, пока спиртное разливалось по пластиковым стаканчикам. В их тесном кругу тосты говорить было необязательно, ну, разве что, возникало у кого желание высказаться…
Видимо, после вчерашней тренировки у ребят проснулся дар говорить речи, тосты звучали один за другим. Потрескивали дрова в костре, голоса сливались со звуками леса… Затем стали звучать громче – алкоголь шумел в голове, побуждая спорить и смеяться…
- Дим, а ты ведь часто здесь бываешь, да? – спросила Люба у сидящего напротив нее парня.
- Ну, бываю иногда… Летом чаще, - ответил он, - А что?
- Места глухие… - задумчиво сказала Люба, - Наверное, на несколько километров вокруг здесь ни единой живой души?
Было заметно, что Дим насторожился, даже положил бутерброд на тарелку и поставил стакан.
- А что? Вы кого-то видели? – он внимательно поглядел на Любу с Андреем. Затем вдруг расслабился, поднял стакан и беспечным тоном сказал, - Да нет тут никого. За рекой – там деревня через пару километров будет. А в этих местах – лишь заброшенная избушка-развалюха мне встречалась…
Света, услышав лишь конец разговора, так как в этот момент была занята другим, тут же переключилась:
- Ух ты! А кто там живет?
- Никто… Говорю же – заброшенная. Я сам удивился, когда нашел ее…
- Так давайте сходим туда! Интересно же! – с восторгом предложила Света.
А Троп и Смогил, веселые уже настолько, что поддержали бы любую идею, тут же заорали:
- Идем, идем! Хоть на край света за Светой! Хоть сейчас!
Андрей заметил, как Люба сжала кулак несколько раз – упоминание об избушке и предстоящий визит туда снова пробудил в ней чувство тревоги.

А:
Андрей молча встал и помог подняться Любе. Наверное, он понял, почему так изменилось выражение ее лица... Но его сильные руки и смелый взгляд развеяли страх и Люба улыбнулась.
- Я же с тобой... - шепнул Андрей.
Между тем остальные с энтузиазмом уже собирались "в поход", ругаясь между собой по поводу того, что в арсенале нет ни одного рюкзака. "Звеньевой" была назначена Света, а Дим - Сусаниным. Импровизированную скатерть свернули наподобие спекулянтского узла и пока что навьючили этот узел на Сяву. Бутылки и стаканы распихали по карманам, а остатки заперли в "Тойоте".
- Мы в город изумрудный идем дорогой трудной! - запели Троп и Смогил, маршируя на месте.
- А я Железный Дровосек! - рассмеялся Андрей, показывая им туристический топорик из-за пазухи.
Смогил незаметно подкрался к Свете и вдруг подхватил ее на руки.
- Ага! В поход несут даже раненых!
- Ты у меня сам сейчас будешь раненый! - взвизгнула Света от неожиданности.
Дим и Дрэг зычными голосами быстро навели порядок и компания двинулась в путь.
- А я - твоя Элли! - негромко сказала Люба.
- Моя-моя! - улыбнулся Андрей.
Они шли замыкающими. Андрей, держа девушку за руку, немного замедлил шаг.
- Лап, а ты заметила, что Дим как-то странно спросил, видели ли мы кого-нибудь в лесу?
- Да, Андрюш. Я все жду, пока поблизости никого не будет. Спросить хочу...
- Я тоже хочу. Мы спросим аккуратно, да?

Л:
Шумная компания продвигалась дальше, в чащу леса. Густые заросли, попадающиеся на пути, свидетельствовали о том, что люди в этих местах и вправду бывают нечасто… Пройдя, может, около километра вслед за «Сусаниным», тихо переговариваясь между собой (о том, что места эти напоминают им тот поход), Андрей с Любой услышали радостный крик Светы:
- Ура-а! Я его вижу!
Странно, но никаких примет того, что впереди – опушка леса, или хотя бы поляна не было. Вокруг так же темно от высоких деревьев, как и всю дорогу…
И верно, дом, к которому они пришли, стоял между высоких сосен, одной стеной даже опирался на ствол толстого дерева. Его темные окна с осколками стекол в них смотрели прямо в чащу. Потемневшие от времени дощатые стены, казалось, не развалились только потому, что избушку поддерживало дерево – она даже покосилась слегка в его сторону, будто прислонилась к опоре. Только небольшой участок перед крыльцом дома был сравнительно открытым. Когда дом был обитаем, видимо, двор был совсем свободным от деревьев, сейчас же на нем росли лишь несколько чахлых березок – им не хватало света, чтобы набраться сил. Забор, окружавший двор в былые времена, и защищавший жителей, видимо, от диких животных, остался лишь в нескольких местах, остальная его часть валялась вокруг в виде почти черных досок.
- Осторожно! – резко крикнул Дим, и в тот же миг раздался треск.
Это Света смело вскочила на ступеньку крыльца, и гнилая доска проломилась под ее ногой. Девушка успела заскочить на следующую ступеньку и оказалась у самой двери. Такой же старой и гнилой.
- Не трогай ее, завалится еще! – остановил ее Смогил.
Ребята сразу же разбрелись по двору, с интересом оглядывая это место. Троп встал у окна и вытянул шею, стараясь разглядеть, что там внутри. Дрэг пошел заглянуть за угол, а Смогил с Сявой все же взобрались на крыльцо, чтобы открыть дверь.
- Не лезли бы вы туда, ребята… - тихо сказал Дим, понимая однако, что их уже не остановить. Его слова слышали только Андрей с Любой. Они одни остались стоять на месте, рядом с ним, заворожено глядя на старую заброшенную избу.
- Дим… А если мы видели здесь кого-то? – вдруг задумчиво спросила Люба, когда остальные разбрелись.
- Мм?.. – не расслышал ее вопрос парень.
- Ты спрашивал, видели ли мы здесь кого-нибудь, когда уходили к реке… А почему ты это спросил? Кого мы могли здесь видеть?
Андрей почувствовал, как ее ладошка стала влажной, и напряглись пальцы – ей было страшно услышать ответ.
- А кого вы здесь видели? – вопросом ответил Дим. Было заметно, что ответа на свой вопрос боится и он… Он спросил почти шепотом, хриплым шепотом, будто в горле у него моментально пересохло, а взгляд его заметался от одной пары глаз – к другой, от Андрея – к Любе…

А:
- Одних старых знакомых, Дим... - ответил Андрей, - Они гуляли возле реки. Знаешь, говорят "где бы не встретиться"? Мы так подумали - удивительное совпадение, живем на соседних улицах, а встретились здесь. Словно специально свидание назначили, да?
Дим справился с собой, он удивленно наклонил голову и улыбнулся.
- Да, бывает интересно... У меня есть книжка, называется "Парадокс совпадения", там это как-то пытаются объяснить.
Ребята, наконец, открыли дверь дома и зашли внутрь.
- А классная хибара, Дим! - крикнул Дрэг, высунувшись из окна, - Ее что, и местные тоже не знают? Куча хлама, правда, прогнило все от сырости! Я чего думаю - можно снимать клип на наш "Полет дезертира"!
- О! Классная идея, Дрэг! - ответил Сява из глубины.
- Ну, дак а я про что...
- Дим, а ты был внутри? - спросила Люба.
- Был. Только давно. Мне здесь не нравится...
- Когда, давно? Или сейчас тоже?
Дим молча подобрал под ногами щепочку и зачем-то понюхал ее.
- Вы не трепло... - сказал он, - Заметили, что я даже по чуть-чуть не пью?
- Да.
- Я отравился чем-то... Хотя не употребляю ничего уже четыре года. Ну, вы поняли, о чем я... Вы гулять, а я решил тоже пройтись, только в другую сторону. И встретил друга...
Андрей и Люба промолчали, но Дим отчетливо понимал сейчас, о чем они думают.
- Ты с ним говорил?
- Говорил. Он ответил мне, что он не умер, он гуляет в лесу.

Л:
От этих слов по спине пролетел холодок, сковавший движения. Люба застыла, не отрываясь, смотрела на Дима. Наверное он понял, что «знакомые», о которых говорил Андрей, тоже были не совсем обычные…
- А он тебя узнал? – ледяным голосом спросил Андрей. Он хорошо умел держать себя в руках. Однако, страх в его взгляде все равно явно читался.
- Нет… - Дим покачал головой, - Он удивился, когда я назвал его по имени… Сначала я тоже думал, что просто обознался, похож… Но такое совпадение… Игорь Владимирович, сосед мой, его не стало года три назад… Когда он признал, что именно так его и зовут, но меня он не знает – у меня волосы на башке зашевелились…
Кажется, от этих слов волосы шевелились сейчас не только у него. Люба сжала цепочку в кармане…
- Дим… А девушки с ним не было? – спросила Люба.
- Была, - он пристально по смотрел на нее и кивнул, догадываясь, о ком она говорит, - Только я не видел ее раньше.
Не смотря на то, что тема разговора должна была бы нагонять ужас на собеседников, Дим наоборот расслабился. Поняв, что загадочных людей видел не только он, а значит – он не сошел с ума, и его видение – не последствие отравления.
- А какой она была? Во что одета?
- Ребята, это и есть ваша знакомая? – снова вопросом ответил Дим, - И она тоже… Не в этом мире?
- Гляньте, что я нашел! – прервал их беседу восхищенный крик Дрэга, который выходил из-за угла дома. В руках он держал «трофей» - грязную зеленую бутылку, на которой сохранилась выцветшая этикетка, изображение на ней почти невозможно было разобрать, - Три семерки! Местные жители где-то брали вино?
- Ага… Или не местные бухать приходили. Выкинь гадость, у нас свежее есть! – высунулся из окна Сява.
- Фигня, ребята! Лучше гляньте, что я нашла! – послышался радостный крик Светы из глубины избушки.
Люба облегченно выдохнула – прежний разговор держал ее в напряжении, а теперь появился повод переключить внимание и, может, когда-нибудь в другой раз вернуться к этой теме. Она потянула Андрея за руку к дому.

А:
- А что ты нашла? - спросил Сява и отошел от окна.
Дим остался, где стоял. Наверное, у него не было особого желания даже приближаться к дому, а, может быть, он раздумывал над странной встречей. Андрей и Люба взобрались на кучу каких-то поросших мхом поленьев и заглянули внутрь.
Да, очевидно, хозяева покинули свое жилище уже очень давно. Доски на полу сгнили и провалились в двух или трех местах, трехногий стол привалился к стене, из разодранного дивана торчали ржавые пружины, а кучи разнообразного хлама по углам однозначно свидетельствовали о том, что возвращаться сюда никто не планировал. На некоем подобии лежанки в противоположной от стола стороне живописно разместились стопки старых газет, груда полуистлевших тряпок и батарея пыльных пустых трехлитровых банок.
Света, Смогил и Сява склонились над какой-то тетрадью, которую Света, видимо, вытащила из кучи отсыревших бумаг.
- Это же наш Андрюха! - ответила Света, - Глянь, ну, точно он!
- Не, это не он... - возразил Смогил, - Но очки похожи.
- Да он, - согласился со Светой Сява, - Молодой только.
- Эй, а что это у вас такое? - спросил Андрей, - Он или не он?
- Он, он, школьный дневник, пятерочный, кстати... - Света приблизилась к окну и протянула Андрею обыкновенный школьный дневник, - Твой, что ли?
Время и сырость не пощадили этот некогда, вероятно, предмет гордости его владельца - листки слиплись и почернели, задняя часть обложки отсутствовала, но последняя страница, там, где выставлялись четвертные и годовые оценки, была в целости и радовала глаз. Четыре четверки, остальные - пятерки. Андрей повертел дневник в руках, отогнул обложку и попытался прочесть имя и номер школы, но надписи совершенно расплылись.
- А почему мой? Почерк не похож, да и не учился я так хорошо...
- А вот что в нем лежало!
В руке у Светы оказалась выцветшая черно-белая фотография. Андрей, улыбаясь, держал в обеих руках ладошки молодой девушки в джинсовой куртке. Снимок был сделан на фоне какой-то высокой лестницы, словно эти двое только что встретились или собираются расстаться, чтобы пойти по ступенькам - вверх или вниз. Девушка тоже улыбалась фотографу. Ее лицо Люба узнала без труда.

Л:
- Очки не похожи… - только и сказала Люба, не отрываясь глядя на фото. Она медленно протянула руку и взяла у Светы снимок. На улице было все же светлее, чем внутри, и теперь Люба отлично разглядела и Андрея, и очки, пострадавшие при полете с лестницы во время визита Андрея к Роговой, и Лену. Именно ее лицо улыбалось с фотографии.
Девушка даже не заметила, как карточка медленно выскользнула из ее пальцев – Андрей взял ее теперь, чтобы разглядеть поближе.
- Это я, но очки другие тогда носил, - уверенно сказал Андрей. Скользкое замшелое полено, на котором он стоял, пошатнулось и сдвинулось. Он чудом успел спрыгнуть на землю, но при этом выронил дневник.
Потрепанная тетрадка шлепнулась на сырое полено и открылась где-то в конце учебного года. Люба подняла ее и застыла, словно то, что она там увидела очень удивило ее.
Ребятам, кажется, стало так интересно, что они дружно выскочили наружу, каким-то чудом не угодив ни в одну дыру в прогнившем полу.
- Оп-па! Так я прав все же был! – обрадовался Сява, пристраиваясь рядом с Андреем, чтобы разглядеть изображение лучше.
- Да иди ты! Я первая заметила, понял? – засмеялась Света. Она вышла из дома, опираясь на руку Смогила, - Дим, глянь! – позвала она и махнула рукой.
- А, да… Что-то есть, - Смогил уже рассмотрел карточку, заглянув через плечи Сявы и Светы, - А дневник, наверное, этой красавицы? – кивнул он на девушку со снимка.
- Нет… Это мой дневник… - тихо сказала Люба. Она до сих пор так и стояла у окна с дневником в руке. Только теперь она медленно протянула его Андрею, чтобы он смог увидеть выцветшую местами запись красными чернилами «Унижала достоинство одноклассницы, используя розового слона!», после которой следовала подпись, хорошо знакомая Андрею – подпись их с Любой классной руководительницы.

А:
Андрей взял из ее рук дневник, полистал, осторожно разделяя слипшиеся страницы. Между тем приблизившийся Дим забрал у него фотографию и принялся пристально рассматривать.
- Офигеть! - сказал Андрей, - Вот так встреча! Это и впрямь дневник Любы, за десятый класс!
- Аномалия какая-то... - пробормотал Дим, возвращая карточку, - Откуда тут взялся твой дневник, Люба?
- Не знаю... - ответила она, - Он должен лежать дома...
- И компромат на Андрея тоже лежал дома? - сказал Троп, вертя в руках ржавую керосиновую лампу, которую притащил из сеней.
- О! - улыбнулся Андрей, - Всем тихо! Я допер. Раскидывайте стол, у меня есть шикарный тост! Никаких обсуждений! Я скажу тост, а потом мы поспорим из-за этого!
Люба молча уложила фотографию в дневник и взяла Андрея за руку. Остальные отошли от дома и начали сооружать походную скатерть-самобранку. То ли они слушались Андрея, то ли спрятавшееся за облачко солнце унесло с собой веселые краски дня, но обсуждение странной находки утихло. В лесу пронесся ветерок, сосны негромко заскрипели, а на полупровалившейся крыше дома зашелестели опавшие листья. Да и сам дом теперь выглядел мрачным... Темные пятна на стенах, распахнутая настежь дверь и оконные рамы - жилище словно приглашало непрошеных гостей вернуться обратно и остаться внутри... Зачем?
Андрей почувствовал, как пальцы Любы сжимаются все сильнее, ее рука дрожала. Они стояли вдвоем у самой стены и слышали, как дом словно ожил под ветром, что-то протяжно заскрипело в комнате, похожее на медленные шаги из глубины к окну.
- Все хорошо! - прошептал Андрей и обнял девушку.
- Что ты сейчас скажешь? - испуганно спросила она.
- Это секрет... Услышишь!
- Нет... Пожалуйста, не говори тост, Андрюш! Я не знаю, откуда здесь мой дневник. А эту фотографию я никогда не видела раньше... Ты хочешь сказать, что я специально, да? Подбросила дневник и фотку? Да?
Андрей посмотрел в ее глаза. Страх. И, кажется, на мокром месте...
- Глупыха... Ты чего? Ерунду какую-то говоришь... Я совсем не это хочу сказать. Все-все, тихо, не надо бояться... Давай-ка лучше займемся полезным делом?
- Каким, Андрюш?
- Закроем окна и двери, как было. А то мы какие-то невоспитанные гости, все нараспашку. И пойдем к столу, ага?
- Давай! - слабо улыбнулась Люба, - А дневник?
- Забрось в окно. Мертвым - мертвое, да?
Люба швырнула дневник в окошко и облегченно вытерла руки о штаны, когда он шлепнулся где-то внутри. Андрей подтянулся за подоконник и захлопнул раму, а потом подпер на место перекошенную дверь.
- Вот и все, - сказал он, - Никто сюда не заходил, ничего не находил, выпил и уходил!
- Троп, - возразила Люба и отошла от дома подальше, - Спер керосинку.
- Ничего не спер, вон он ее бросил. Видно, не понравилась. Троп! - позвал Андрей.
- Да? - откликнулся тот, сосредоточенно разливая водку в стаканы.
- Керосинка покупать буду?
- Не-а... Дырявая и не запаяешь.
Андрей подошел к импровизированному столу, подобрал керосинку и тоже забросил ее обратно сквозь раму, в которой не было стекла.
- Любаш? - негромко сказал он, - Ну-ка, достань браслет?
- Ой, как я не догадалась? Я сама его швырну!
Она принялась шарить в кармане, отыскивая тонкую цепочку, завалившуюся за шов куртки.
- У меня идея... Оп-па! Есссс! Точно!
Браслет, лежащий на ладони девушки, уже не блестел! Золото потемнело и стало мутным, словно эта вещь очень долго пробыла на улице, на земле под дождем и снегом. В мельчайшие щели между плетением набилась грязь, а в замке запуталась хвоинка. От неожиданности девушка судорожно вдохнула и отдернула руку. Браслет скользнул на землю.
- Время, моя звезда! - рассмеялся Андрей, - С нами играет время! Там, у бревна, он был новым. А здесь - старый, много лет валявшийся в лесу. Здесь наше время! Понимаешь?
Андрей отыскал браслет под ногами и смело опустил к себе в карман.
- Всё! И хрен кто нас напугает! Время! Там прошлое, а здесь настоящее!
- Время, Андрюшка! Я поняла!
- А если поняла, то улыбнись! - рассмеялся Андрей.
Люба улыбнулась и их губы слились в поцелуе.
- Эй, время? - крикнули от стола, - Что вы орете "время-время", а тост зажали?
- А вот ни фига! - весело ответил Андрей, - Дайте нам по самому большому стакану! Выпьем за бездомных людей, которые собирают металл и макулатуру по мусорным бакам! Татьяна Дмитриевна выбросила дневник, а он проделал длинный путь, чтобы оказаться здесь, на их складе!
- А фотка? - спросила Люба.
- А вот за тех, кто был против нашей любви и подбрасывал Любе разную противную хрень, мы пить не будем! Разве что из жалости, потому что у них ни хрена не вышло!

Л:
- Я не понял, за кого мы пьем, и за кого не пьем? – искренне удивился Сява, хотя свой пластиковый «бокал» все же протянул над столом.
- Дружище, ну, Андрей ведь все объяснил, - улыбнулась Люба. Конечно, странная находка по-прежнему отзывалась прохладным ветерком в душе, но ей было спокойно здесь, в кругу друзей, рядом с Андреем. -  Смотри… Старый дневник выбросили, наверное, в макулатуру… Какие-то бездомные люди, наверное, притащили его сюда вместе с пачкой газет, сворованной где-то у приемного пункта… Ну, может, печку они ими разжигали, да? Вот за них мы и пьем, пусть будет им хорошо… А фотку эту я впервые вижу! Но она была в дневнике, значит, какой-то «доброжелатель» сунул ее в мой дневник, чтобы поссорить с Андреем, ревность вызвать, что ли. Давным-давно… Только вот не вышло у них нифига, каким-то чудом я ее так и не заметила тогда… Вот за этих «доброжелателей» мы даже капли не выпьем, - объяснила Люба.
- А-а-а… - с довольной улыбкой протянул Сява и кивнул, - Понял…
- А у меня керосинка эта из головы не идет… - вдруг задумчиво сказал Троп. Он слушал разговор за столом вполуха, рассеянно разглядывая закуску на столе, - Детство напомнила… Помню, как бабка в деревне такую же зажигала… Как счас помню… Буря, в окна ветки стучат, электричество гаснет… А я – малой, просыпаюсь от стука – страшно! И вдруг – бабка в комнату входит… В руках вот точно такая же керосинка, только не ржавая… Лицо ее помню, со светом этим… Доброе-доброе, все в морщинах…
За столом даже шороха не слышно. С минуту помолчав, Троп одним махом осушил свою посуду, даже не изменив выражения лица.
После его слов еще некоторое время ребята сидели молча… Но вскоре алкоголь внутри них заговорил, подбрасывая свежие темы для бесед. Кто-то вспоминал забавный случай из детства, кто-то – свои школьные проделки, в конце концов, разговор докатился до воспоминаний о встрече «Запреток» - кто как пришел в коллектив, всякие случаи, с этим связанные… Казалось, никто уже не обращал внимания на странное поведение дома, его поведение уже не действовало угнетающе даже на Любу. Скрип старых досок и высоких сосен заглушался голосами ребят, а мрачный вид избушки растаял от смеха. Один лишь Дим хмуро сидел и молчал. Он по-прежнему пил лишь лимонад, иногда напоминая ребятам, что машина брошена в лесу одна, что в костре могли остаться непогасшие угольки, что угольки эти могут поджечь опавшую хвою, что надо вернуться… А в перерывах между своими репликами он принимал задумчивый вид и в разговоре ребят не участвовал.
Вскоре ребята таки сдались ему. Весело и громко поблагодарив невидимых хозяев избушки, компания двинулась в обратный путь, собрав «скатерть-самобранку» в узел. Кажется, Люба уловила облегченный вздох Дима, хоть он и шел впереди, а они с Андреем, как и прежде, замыкали «шеренгу». Старая избушка почти совсем уже скрылась за сгущающимися стволами деревьев, осталась позади, и им было, о чем поговорить… Но Света почему-то решила поделиться своей неожиданной радостью сейчас именно с ними. Она вдруг пристроилась рядом и почти шепотом произнесла, доставая из кармана какой-то предмет:
- Смотрите, что я там откопала… - в ее руке оказались разбитые наручные часы. Из кожаного браслета торчали обрывки ниток, металлические части украшали темные пятна и точечки ржавчины. Но под треснутым стеклом можно было разглядеть маленькую желтую бабочку. Сейчас она не двигалась… Но, когда часы были рабочими, она двигалась в такт со временем, была вместо секундной стрелки.
- Свет, ну ты как сорока! – засмеялась тихо Люба, - Зачем тебе этот мусор?
- Не-ет, - с гордой улыбкой покачала головой Света, - Точно такие у меня были! Вот точно с такой бабочкой… Отец подарил к шестнадцатилетию… Это был последний его подарок… До моих семнадцати отец не дожил… Он…
Она не договорила. Взглянув еще раз на свой трофей, Света потерла трещину пальцем и вдруг… в испуге резко разжала ладонь, выронив часы на землю. Пока она говорила, часы будто ожили – заблестел металл, на нем не осталось ни единого пятнышка и точки, а ровный блик прокатился вокруг циферблата. А трещина на стекле словно «зажила» или просто стерлась от ее движения – так или иначе, сейчас стекло оказалось совершенно целым. Андрей с Любой и Света резко остановились и застыли, уставившись на блестящую вещь на земле, даже, кажется, не дыша…

А:
- Подарки старого дома с привидениями... - сказал Андрей, наклонился и подобрал часы, - Держи, Светуль. Смотри, они стали совсем новыми!
И он протянул их Свете.
Оглушительный визг спугнул стаю мелких птиц в кустах. Света шарахнулась от Андрея и Любы и рванула вперед, по пути налетев на Дрега и свалив его на землю. Сява и Смогил изумленно остановились, Троп отпрыгнул в сторону, словно на него собиралось что-то упасть сверху, и завертел головой. Дим поймал орущую девушку в охапку, но та принялась лупить его кулаками в грудь и в истерике пинать ногами, от чего Дим тоже рухнул во весь рост, ломая кусты, но Свету не выпустил. Несколько секунд они барахтались в обнимку, после чего ребята наконец-то отошли от ступора и бросились на помощь. Свету схватили и оттащили от Дима.
- Тихо! Тихо! Что случилось? Ты чего? - раздались голоса.
Но Света не отвечала. Дрожа от страха, она молча показывала в сторону Андрея и Любы.

Л:
Смогил и Сява, Троп с Димом – все как один, будто по команде повернули головы. И замерли в удивлении… Люба и сама испуганно осмотрела Андрея с ног до головы – что-то ведь напугало Свету! Но что? Андрей – как Андрей, может, слегка лохмат, но это от ветра… Все на месте – руки, ноги, голова… Куртка, брюки… Ничего страшного, если не считать странных часов в его руке. Она принялась разглядывать свои руки. Все по-прежнему, вроде… Люба смущенно поправила воротник куртки и запахнула ее полы – видимо, она вдруг почувствовала себя словно без одежды под взглядами ребят. Затем пожала плечами и на всякий случай «причесала» волосы Андрея пальцами, как могла.
- Свет, а что тебя так напугало? – удивленно спросил Смогил, не отрывая взгляда от Любы. Она облегченно выдохнула…
- Они же… Они же… С-стар-рые… - заикаясь, выговорила Света, и снова все, как один, обратили внимание на нее.
Теперь шарахнуться пришлось им, а Дрэг быстро вскочил на ноги и так быстро попятился к остальным, что свалился бы снова, если б не налетел на Тропа. На Свету смотрели сразу несколько пар глаз, но не удивленных, в них был настоящий испуг! Перед ними была не Света… То есть, не совсем Света, а похожая на нее круглолицая девчонка-школьница, да еще и с ярко-розовой челкой… Со Светиным голосом.
- Свет? – робко позвал Смогил, - А что у тебя с волосами?
Такой вопрос выведет из ступора любую девушку – и Света тоже немедленно переключила внимание на себя. Она закатила глаза так, что даже лоб у нее сморщился, но челку свою, кажется, разглядеть смогла.
- А что не так? Это мы с Юлькой друг друга красили вчера… Тебе не нравится? – вдруг капризным тоном спросила она в ответ. Затем провела по волосам, от затылка и по всей их длине, и в руке у нее осталась такая же ярко-розовая мохнатая резинка.
- Н-нет… - теперь заикался Смогил, - Просто ты уже лет пять так не красилась… Со школы…
Света поочередно вглядывалась в лица своих друзей. И с каждым мигом глаза ее наполнялись страхом… Затем этот страх обратился в ужас. Девушка снова попятилась – медленно-медленно, словно находилась среди враждебно настроенных  людей и боялась спровоцировать их резким движением. Несколько шагов отступления – и Света столкнулась спиной со стволом дерева. Все так же с ужасом глядя то на ребят, то на Любу с Андреем, стоявших чуть дальше, девушка медленно сползла по стволу, пока вовсе не очутилась на земле. Так же медленно она подтянула к себе колени, обхватила их руками, и, испуганно глядя снизу вверх на своих друзей, изменившихся вдруг для нее, хриплым шепотом выдавила:
- Вы все… Что с вами случилось? Вы… По…пос…повзрослели… - последнее слово ей особенно трудно было подобрать.

А:
Пауза затягивалась... Все просто замерли, кто где стоял. Наверняка, и мысль у всех была одна и та же - нужно проснуться. Нужно проснуться, но почему же все кажется таким реальным?
Андрей раздавил пальцами стекло часов в своей руке и боль оказалась совсем реальной. Мало того, часы хрустнули, но вокруг ничего не изменилось. Все так же все молча пялились на Свету, сидевшую под деревом, и она с ужасом смотрела на них. А голос? Говорить и двигаться?
Андрей отшвырнул часики в сторону.
- Смогил? Братва? Вы меня слышите? - заорал он изо всех сил, стремясь отвлечь друзей от взгляда привидения.
Кайф! Друзья начали оборачиваться, но почему так медленно?
- Это не Света! - крикнул Андрей.
Схватив Любу за руку, он шагнул к друзьям.
- Руки! Быстрее, соедините все руки! В круг! Быстрее же, этот хренов дом что-то делает с нами, поняли?
Вот теперь время пошло быстрее. Сява, Троп, Смогил, Дим, Дрэг, Андрей И Люба быстро сцепили свои руки. Стало как-то уютнее.
- Бегом! - приказал Андрей, - Рук не расцеплять, на призрака не смотреть!
- А я? - Света, точнее, та, в кого превратилась Света, вскочила на ноги.

Л:
Люба протянула руку Сяве и круг замкнулся. Не произошло ровным счетом ничего – не потемнело небо, не полил дождь, не сверкнула молния, и не раздался гром… Лишь испуганный визг Светы нарушал тишину:
- Ребята! А как же я! Я же здесь!
Но, повинуясь приказу Андрея, на девушку с розовой челкой никто не смотрел. Люба даже зажмурилась от страха. Последнее, что она увидела – Андрей поднял голову, к небу за высокими кронами сосен, и лишь крепче сжала в своих пальцах обе руки. Внезапно она почувствовала, что Андрея словно кто-то трясет за плечи – рука его стала дергаться. А голос Светы визжал почти у самого ее уха:
- Да вы что, с ума сошли! Что вы задумали! Пустите меня!
- Ребята, держитесь за руки! – крикнул Андрей.
Но в тот же миг Люба ощутила холодные пальцы на своем запястье – Света в панике пыталась разорвать круг силой, раз слова ее не действовали. Пальцы Андрея сжали ее пальцы до боли… Сильный толчок – видимо, с досады «привидение» стукнуло кулаками одновременно по ее плечу и по плечу Андрея, но Люба почувствовала облегчение, ведь попытки разорвать руки прекратились! А дальше – тишина… Абсолютная тишина, исчезли даже голоса птиц и шум ветра. Люба, было, собралась открыть глаза, кажется, опасность миновала… Но в это же мгновенье тишину рассек истошный отчаянный вопль – короткий, но этого хватило, чтобы все тело стало словно ледяным и чужим. И до тех пор, пока не затихла последняя волна эха, звучавшая уже непонятно где – в воздухе или в воображении, этот лед сковывал не только движения, но и мысли…
Люба очнулась от шепота.
- Где она? – тихо спросил Смогил.
Она открыла глаза. Светы действительно рядом уже не было. Но ребята так и стояли – не разнимая рук, лицом друг к другу и испуганно переглядывались. Лишь Сява, придя в себя раньше прочих, уже вертел головой во все стороны. Он и замычал, подняв кулак, все еще сжимавший пальцы Тропа, указывая куда-то в чащу. Там, между деревьями, мелькало цветное пятно, а если присмотреться – становилось понятно, что это спина Светиной куртки удаляется он них в лес. Люба обернулась, чтобы убедиться, что Светы действительно нет по близости и обратила внимание на землю под ногами – хвоя была взрыта, словно недавно тут прошел отряд грибников. Особенно позади них с Андреем. Девушка принялась искать взглядом часы, которые Андрей бросил на землю, раздавив стекло, но в поле ее зрения их не было.

А:
- Что это было? - выдохнул Дрэг, - Что это за фигня? Светка где?
- Хрен ее знает... - ответил Троп, - Вон туда пошла. Но я за ней не пойду...
- Надо найти ее, - Смогил, бледный от страха, расцепил руки, - Или то... Во что она превратилась.
- Ребята, сначала надо найти автобус! - сказал Андрей, - И выяснить, сможем ли мы быстро свалить отсюда, если будет нужно...
- Уже нужно...
- Тогда вперед! Давайте бегом! Руку, Любаш! Не бойся, с нами кто-то играет...
Последние слова Андрей произнес шепотом, чтобы не слышали остальные. Люба взяла его за руку. Брякая узлом с закуской, который Дрэг никак не хотел оставлять "нечистой силе", друзья поспешили к месту, где они оставили машину.
- Рассредоточимся у автобуса и прочешем лес, только надо, чтобы видели друг друга... - сказал Дим на бегу, - Не хотелось мне к домику идти, ой, не хотелось! Жопой чувствовал, что как-то там не так...
Через пару минут среди деревьев мелькнула светлый силуэт "Тойоты". Проломившись сквозь кусты, ребята подбежали к ней.
- Опа! - крикнул Троп, мчавшийся впереди.
На земле, привалившись спиной к колесу, сидела Света. Самая обычная, та, которую они привыкли видеть в компании самих себя почти каждый день. Света подняла голову и радостно вскочила на ноги. Ее лицо было зареванным, нос распух, глаза покраснели. Девушка сделала шаг им навстречу и, радостно вскрикнув, повисла на плечах Тропа и Смогила.
- Сволочи! - всхлипывая, сказала она, - Куда вы все девались? Это шутки у вас такие, да?
- Валим отсюда! - скомандовал Андрей, - Валим обратно в поезд! Заводи, Дим!
Пискнула сигнализация, Сява распахнул дверь и буквально тычками затолкал остальных в салон. Мотор взвыл и машина рванула с места еще до того, как друзья разместились на сидениях.

Л:
Преодолевая лесные ямы и переваливаясь через толстые ветви, машину здорово болтало из стороны в сторону. Посуда, завернутая в скатерть-самобранку, гремела, внося в атмосферу в салоне свой оттенок беспорядка. Ребята, то и дело ударяясь головами, коленями и локтями обо все, что можно, громко матерились. С горем пополам пассажирам удалось усесться, уже когда микроавтобус вырулил на более-менее утоптанную грунтовую дорогу. Наконец, можно было облегченно выдохнуть, но во взглядах ребят по-прежнему был такой испуг и тревога, словно за ними гнались, как минимум, тысяча чертей! И лишь Света была относительно спокойна и счастлива тому, что ее короткому одиночеству наступил конец. Обведя перепуганные лица взглядом, Света спросила:
- Ребята, а к чему такая спешка? Опаздываем мы на этот поезд, что ли? Мне, конечно, тоже не понравилось без вас скучать… Но не до такой же степени!
- Свет… А как ты потеряться умудрилась? – несмело спросил Смогил, пристально вглядываясь то в лицо девушки, то рассматривая его прическу, от чего взгляд его казался еще больше сумасшедшим.
- Да уж не знаю, как вы меня потерять умудрились! – иронично усмехнулась Света, - Я же на несколько секунд отошла! Вернулась – нет вас…
- Когда? – хором спросили Сява и Андрей.
- Да возле дома же! – слегка раздраженно ответила Света. Неужели ребята действительно не заметили, что прошли весь путь от дома до машины без нее? – Если это шутка, то очень злая, кстати!
- Свет, не сердись, - Смогил погладил ее по руке.
- А ты? Ну не мог же не заметить!
- Ты задержалась возле избушки, так? – как можно спокойней и медленно спросил Андрей, будто начал догадываться, как все получилось.
- Ну вот! – обрадовалась Света, - Заметил же! Да… Помнишь? Ты сказал, бомжи там, наверное жили, по помойкам шарились… И дневник назад в дом зашвырнул. А я и подумала – а ну их нафиг, чего я дрянь всякую блестящую тащу, как сорока? И, когда мы уже к машине уходили, я буквально на секунду вернулась к дому, чтоб часы эти в окно зашвырнуть…
- Какие часы? – перебила ее Люба.
- Да часы – как часы… Старые, треснутые… Были у меня такие же в детстве… - Света задумчиво повертела в воздухе рукой, показывая, на какой руке она их носила, - То есть те, что я в доме нашла, были очень похожи на те, мои старые часы. Только ржавые. Вот я Андрюху послушала, да и решила их назад отнести. На секунду же отвернулась – а вас уже и след простыл! Я уж вам орала, орала, охрипла совсем! Не слышали, что ли! – снова Света злилась, вспомнив, как страшно и плохо ей было в ту минуту, - Так и дошла до машины – ау, ау-у-у! И там еще вас полчаса ждала!
Ребята слушали молча, уставившись на Свету, как на невиданного зверька. Закончив свой рассказ, Света почувствовала, как неуютно и тревожно почему-то стало ей от их взглядов.
- А чего это вы на меня так странно смотрите? Дурная шутка, мне не понравилась… А вы ждали аплодисментов?


А:
Сява махнул рукой и обернулся к передним сидениям.
- Дим! Чтоб тебя черти трахнули! Куда ты нас возил?
- Что значит - "куда"? - не отвлекаясь от управления, ответил тот, - В лес.
- "Влез"! Это аномалия какая-то, а не лес! Света вон хрень какую-то несет!
- В психушку заедем?
- Че ты прикалываешься? - заорал Сява, - Че ты в водку подмешал?
- Имбирный корень. Для потенции, - спокойно ответил Дим.
- Корень? Я тебя щас этим корнем, понял?
- Ребята, тихо, тихо! Дим-то откуда мог знать?
- Оттуда... Наркоша хренов!
Дим меланхолично съехал на обочину и остановил машину. Щелчком затянул ручной тормоз и выключил двигатель.
- Да, я наркоша, - обернулся он к Сяве, - Правда, бывший. И это не секрет. Сява, вы между собой решите, кого еще это волнует, ладно? Кто уверен, что я что-то подмешал вам или чего-то заранее знал. И приходите все вместе, поговорим.
Дим вылез из "Тойоты" и захлопнул дверь. В окна было видно, как он неторопливо прошел вперед и скрылся за обветшалой автобусной остановкой.

Л:
Звук закрывающейся водительской двери как будто выключил звук в салоне, или же просто прозвучал как призыв к тишине. Так или иначе, но замолчал и Сява, и остальные ребята – кто удивленно смотрел в окно, где только что прошел и исчез Дим, кто просто задумался.
- Я вино пила… А Дим – вообще лимонад… - задумчиво произнесла Люба, нарушив молчание.
- Слушай, какого черта ты на него наехал? – Троп отвернулся от окна и наклонился к Сяве, - Ты же знаешь, что это для него больная тема!
- Водку пили не все, а видели одно и то же. Ну, кроме Светы… Дим не тащил нас в этот чертов дом, и даже разговор о нем не он завел. Я считаю, ты зря его обидел, - Дрэг покачал головой.
- Да что видели? – волновалась Света, - Что произошло вообще?
- Зря ты его прошлое вспомнил. Ты же знаешь, чего ему стоило вернуться к жизни… - поднимаясь с места, сказал Смогил, будто вопросов Светы даже не услышал, - Я, лично, тоже считаю, что если бы мы водкой отравились, то глюки ловили бы разные… Пойду к нему… Андрюха, ты со мной?

А:
- Конечно, с тобой... - Андрей достал сигарету и щелкнул зажигалкой, - Сяв, ну, хрен знает, что там происходит, может, газ какой-то или, правда, аномальная зона. Не по делу ты так сказал... Мы все эту фигню видели и все испугались. Хорошо, что Света вернулась...
- Андрюх, а как это еще можно объяснить? - кипятился Сява, - Лично я в чудеса не верю! Ты с Любой ушел, а Дим за вами, вернулся он уже какой-то ненормальный и сразу уселся и молчит! Значит, у него уже тогда началось, а он не сказал. У избухи в нас никаких глюков не было, они на обратном пути начались! Я ни хрена не пойму, вот и все. Один Дим знал это чертово место... И на кой-то нас туда привез.
- Ну, не повод же говорить, что это он все устроил? - спросил Троп.
- Х... знает, - Сява плюнул в открытое окно, - Погорячился я, это точно.
- Так! - громко и с каким-то надрывом в голосе сказала Света, - Теперь я тут погорячусь! У вас, кажется, от меня какая-то тайна, поэтому вы и бросили меня у того дома? Все! Ладно! Я иду пешком, секретничайте без меня! Компания, бля...
Она дернула рукоятку и дверь салона открылась.
- Светочка! - Люба дернула девушку за куртку, - Подожди! Мы тебе сейчас все расскажем! Нет тут никакого секрета!
- Если мы не заткнемся, тогда перессоримся все... - добавил Смогил, - Сява, пойдем и поговорим с Димом!
- Валите, куда хотите! - крикнула Света, - Вы меня боитесь, да? Я больная?
- Света, перестань! - Троп и Дрэг подхватили ее за руки и усадили обратно, - Все нормально, мы просто не поняли. Ты от нас к дому не возвращалась...
- Чего-о?
Андрей подтолкнул к двери хмурящегося Сяву и они спрыгнули на землю.

Л:
В салоне остались только Троп, Дрэг и девушки. Света прекратила брыкаться, но сердитый ее вид говорил о том, что чувствует она себе по-прежнему словно в тылу врага.
- Свет, мы видели не то, что рассказываешь ты… - начал, было Троп, все еще крепко держа ее за руку, будто боялся, что она может сбежать.
- Да хватит лапшу мне вешать! Считаете меня чокнутой – так и скажите!
- Нет, Свет, погоди, мы все здесь с каким-то глюком столкнулись… Если и чокнулись – то все вместе, - Люба старалась говорить как можно спокойнее, - Мы действительно не видели, чтобы ты вернулась к дому. А видели, что шла с нами… А затем вместо тебя мы все видели другую девушку… Как ты… Только… Будто школьница, и с розовой челкой… - Люба тщательно выбирала выражения, чтобы не напугать Свету еще больше.
- Любаш, ну, ты шутишь? Я таким уже давно не страдаю!
- Я помню… И все мы помним… Но все ее видели. Андрей понял, что та, другая Света – не настоящая… Мы взялись за руки, и она исчезла… Тогда мы бросились к машине, чтобы оттуда разделиться и прочесывать лес, искать тебя. Но у машины ты нашлась.
- Да я и не терялась! Я просто вернулась к дому, вернула бомжам их часы и стала догонять вас! Но вас словно ветром сдуло! Ну ты думаешь, я вру, что ли?
- Мы верим тебе, Свет. После того, что мы сами видели, мы поверим во что угодно… Только и мы тебя не обманываем. Все было именно так, как Любаша рассказала, - сказал Дрэг, и его спокойный голос, видимо, действовал на Свету. Она расслабилась и больше не вырывалась.
- Ты вот говоришь, что на несколько секунд отлучилась, а ведь мы не могли же за это время далеко уйти? Ну, неужели ты думаешь, что твои друзья, прошедшие с тобой рядом огонь-воду, могли так жестоко над тобой поиздеваться?
- Черт знает… Не могли… - после паузы тихо ответила Света, - Тогда как же все это объяснить?
- А черт знает, - улыбнулась Люба, - Думаю, Андрюшка прав… Либо там какое-то вещество в воздухе летает, и мы им надышались…
- Да! Кто знает, что туда бомжи натащили… Может, отрава какая испаряется, или разлагается там чего-нибудь и газ выделяет, - радостно перебил ее Троп, поддерживая понравившуюся версию, - Вот и ловили мы привидений под его действием, и друг друга убеждали в том, что видим одно и то же. А ты была не с нами – вот и показалось тебе, что ты кричишь, а сама ломонулась через лес, как олень, а возле машины отошла уже…
- Либо… - хотела продолжить Люба, но вдруг отвлеклась на какое-то движение за стеклом, заметив его боковым зрением, - Ой-ё-оо! – воскликнула она.
Сквозь заляпанное стекло микроавтобуса была видна сцена – Дим, опираясь на плечи Смогила с одной стороны и Андрея – с другой, прыгает на одной ноге к микроавтобусу. Другая его нога чуть согнута, едва касается земли, видимо, ему больно держать ее на весу. Даже издалека видно, что лицо его перекошено от боли. Сява бежал впереди них и, заглянув в салон, быстро заговорил.
- Освободите первое сидение! Люб, на, сверни мою куртку и под спину ему подложи, в угол!
- Что случилось? – хором спросили его из салона.

А:
- Да мы поспорили! - ответил Сява.
- О чем еще? Оссподи, дрались, что ли? Придурки! - всполошилась Света.
Происшествие, наверное, заставило ее отодвинуть размышления о странном случае на задний план. Или она продолжала считать все это неудавшейся шуткой и простила своих друзей, которые изо всех сил искали оправданий, или, правда, поверила в их рассказ.
- Поспорили, кто сильнее пнет по остановке, тот и умный... - отдуваясь, сказал Смогил.
Охающего и матерящегося сквозь зубы Дима втащили в салон и уложили спиной на сиденьях, а его ногу пристроили на противоположное кресло.
- Нормально погуляли! - сказал Дим, - А, сука... Сява, развяжи шнурок на ботинке. Кто ж теперь править-то будет?
- Я, - сказал Андрей, - Права у меня дома валяются, но до травмпункта мы доедем.
Привыкнув считать себя медиком группы, он выгнал с сидения Сяву и сел сам, осторожно стаскивая ботинок с ноги Дима. Дим вздрогнул и, обмякнув, закатил глаза. Девушки завизжали от ужаса.
- Не орите, дуры! - крикнул Троп, разыскивая аптечку под приборной панелью.
Но когда Андрей обмотал ампулу с нашатырным спиртом куском бинта и приготовился сломать ее, Дим вдруг улыбнулся.
- Да, ты прав, Сява, - сказал он, спокойно снимая ногу с кресла и взяв в руки шнурки, - Сява сказал мне за остановкой, что я король ударных и меня должны носить на руках? Сява прав. Мир. Простите, ребята.
Несколько секунд стояла мертвая тишина. Затем на куртке Светы звякнул металл, когда ее кулачок пролетел мимо носа увернувшегося Дима.

Л:
- Свет, это бывает. Мы все перенервничали, - спокойно прокомментировал полет кулака Дим, завязывая шнурок. Света снова дернулась, и напала бы в этот раз, возможно, удачнее, если бы руку ее не удержал теперь Дрэг, - Давай потом, а? Доедем до поезда, и бей меня тогда, сколько тебе захочется. А то высадишь мне нечаянно глаз, а у Андрюхи, вон, прав нету… А кто поведет?
Ребята удивленно следили за движениями Дима, а он спокойно поправил брючину и пару раз топнул «больной» ногой, демонстрируя ее работоспособность.
- Дим, вот нафига ты это сделал? – наивно-обиженно протянул Сява, - Ну, мы же испугались за тебя…
- Ага… - ответил Дим, - Я хотел, чтобы вы сами поняли. Без лишних слов и споров. Что я не враг вам. И не повел бы вас в опасность сознательно, и не травил бы вас дрянью. Врагу бы вы сочувствовать не стали, правда? А у вас вон до сих пор лица кислые, будто это вам больно… - он обвел взглядом присутствующих, - Простите, ребята. Нужно было просто вас встряхнуть. Иначе – хрен знает, до чего бы мы договорились… Мда…
Пока в салоне еще не переварили полученную информацию оторопелые друзья, Дим поднялся с сидения и, забрав из рук Андрея ампулку, чтобы положить ее в аптечку, а аптечку – на место, удалился на свое место, за руль. Но, лишь только двигатель машины отреагировал на поворот ключа рычанием, раздался громкий смех Сявы:
- Дим! Ну ты и жу-ук!
- Да псих он! Все вы здесь – психи, как и он! – заглушил Светин крик его слова.
Воспользовавшись тем, что руки Дрэга расслабились от удивления, Света резко вскочила с места и в один прыжок оказалась у двери. Она резко дернула ручку вниз и затем – на себя, но дверь не поддалась. Затем снова дернула, но рука ее соскользнула и девушка попятилась назад. Проделав недолгий путь, наталкиваясь на спинки в проходе между сидениями, Света, наконец, потеряла равновесие и свалилась на коленки, аккурат перед последним сидением. Ближе всех к ней оказалась Люба. Кое-как в этой тесноте она помогла Свете встать на ноги, но та тут же рухнула на ближайшее к ней сидение.
- Ну что ты, глупая! Пешком бежать собралась? – Люба быстро приземлилась с ней рядом, обняла крепко за плечи и слегка встряхнула их.
Вместо ответа Света громко зарыдала, затем уронила голову на Любино плечо. А Люба лишь махнула рукой – подала знак изумленным мальчишкам, «мы сами, отвернитесь».
Микроавтобус так резко тронулся с места, что даже подпрыгнул на кочке, выезжая на дорогу с обочины. Некоторое время ехали молча – направление было известно заранее, а ссориться больше не хотелось. Лишь громкие всхлипы скоро сменили рыдания, и понемногу стихали, когда микроавтобус подкатил к знакомым воротам…

А:
- Тук-тук, кто в теремочке живет? - ласково спросил Троп, нажав кнопку у двери.
- Мышка-норушка! Спрашивайте по форме! - в тон ему ответил женский голос.
- "Астра-двести тринадцать", экипаж прибыл!
- Вот теперь милости просим!
Замок щелкнул и друзья, звякая бутылками в сумках, вступили в вагон. Но в проходе к залу вышла заминка. Сява, двигавшийся впереди, вдруг упал на карачки и пополз.
- А это что за новости? - спросила уже знакомая им девушка в военной форме, - Пьянее вина?
- Здравствуй, дорогая Катенька! - заявил Сява, норовя боднуть девушку в ноги, - Я к тебе вернулся!
- Вернулся - значит, докладывай! - рассмеялась Катенька.
- Группа "Запретка" в составе двух молодоженов, одной царевны-Несмеяны и пятерых Иванов-царевичей к исполнению обязанностей готова! Вино и закуска с собой!

Л:
- Смир-рно! – вдруг скомандовала Катенька, и Сява моментально вскочил на ноги и вытянул руки по швам, - Продукты – на кухню! Горючие напитки – на стол! Выполнять!
- Слушаюсь, товарищ Катенька! - выкрикнул Сява, выпятив грудь вперед, - А какое поощрение ждет подчиненного?
Сява обнял девушку за талию и увел в уголок, пока ребята выгружали бутылки и бегали на «кухню». Видимо, для обсуждения наград… Но, не прошло и минуты, как Катя освободилась из объятий и вернулась к ребятам с просьбой:
- Ребята, мне не очень удобно вас об этом просить… Но мы тут так редко видим гостей, вот вы уедете – и снова тут тихо станет… А наши как услышали, что у нас тут живая музыкальная группа в полном составе, так отправили меня уговорить вас на маленький домашний концерт… Нет, мы поймем, если вы откажетесь, никаких обид…
- Мы не откажемся, - уверенно кивнул Троп, перебив Катю, и тем самым избавив ее от мучений. Он-то хорошо помнит, как скучно и медленно течет здесь время, мелькают одни и те же лица. Катя радостно закивала в ответ.
- Есть у вас актовый зал, или «красный уголок» какой-нибудь… - спросила Люба.
- Нет, в главном корпусе как раз ремонт… Но мы подумали, гитары найдем, споем прямо здесь, на площадке! И мы вместе с нами…
- Классно, устроим сэйшн! – завопил Сява, подняв вверх сжатый кулак.
Катя поспешила к выходу – видимо, обрадовать своих друзей. И только лишь девушка удалилась на безопасное расстояние, Троп перестал улыбаться. Он внимательно посмотрел на Свету, равнодушно развалившуюся на стуле, с красным носом и припухшими веками:
- Только вот солистка у нас не в форме… Вот что теперь делать? – он присел перед Светой на корточках, заглянул ей в лицо, - Свет… Ты хоть слышишь нас?
- Мм?.. – девушка медленно подняла голову.

А:
- Светуль, ну, надо как-то воспрянуть... - сказал Троп, - Я понимаю, стресс и прочая фиготень, да, ты на нас сердита, но вот подумай - а мы правда хотели тебя за что-то там обидеть? Если да, правда, тогда все дела, не проблема, ты просто скажешь, что мы сволочи и мы вообще больше к тебе не подойдем. Но если нет, мы хорошие, мы не хотели, то нафига ты нас вот так обижаешь? Ревешь, кричишь... Нужна логика, да? Ты меня или ударь или улыбнись!
Света отвернулась и, снова всхлипнув, посмотрела в окно.
- Свет, давай как-то договариваться... Не хочешь меня видеть, скажи, кого? Хочешь, мы все тебя попросим?
- Троп, девочек так не успокаивают, - сказала Люба, - Вставай. Их не заставляют думать и выбирать, им дают возможность сказать и почувствовать.
- Да ну ее к черту! - ответил Троп, - Сказать и почувствовать? Она молчит, как партизан! Смогил, забери ее в соседний вагон, может, она тебя послушает?
Смогил, занятый вместе с остальными расстановкой вина на столе, на несколько секунд задумался.
- Не, Троп, пусть будет здесь! Я тут кое о чем подумал и у меня сейчас родится тост! А потом, если не подействует, тогда ладно... Уложим баиньки и пусть отдыхает.
- Фу, какие же вы хладнокровные... - поморщилась Люба, - Вы даже причины не знаете!
- Люб, вот меня, например, воспитывали так... - ответил Дрэг, - Никто не обязан угадывать причину, если человек не хочет ее говорить.
- Тем более, девочки такие создания, фиг угадаешь! - добавил Сява, - Давайте ее расшевелим, схватим и начнем качать, к потолку подбрасывать? Она все равно улыбнется!
- Не дам! - сказала Люба, - Светочка, не слушай их, они правда глупые! Давай сядем у стола и будем вместе молчать!
- Давай! - согласилась Света.
Вскоре вино и водка наполнили стаканы и ребята живо расхватали их.
- Ай, как больно!!! - шутливо крикнул Смогил, поднимаясь во весь рост, - Как вы только детей рожаете, я тост родил, так и то чуть не лопнул!
- Не из того места, наверное, - предположил Дим, - Или тост крупноват!
- Да, тост тяжел... Ну, что, верные друзья? Поверим мы в ту хрень, которую сегодня видели? Или этого не было, ну его в карман забвения?
- Поверим... Поверим, наверное... - вразнобой ответили ребята.
Каждый на миг задумался, а правда ли он видел то же самое, что и остальные? Может, кто-то из них видел, что у Светы зеленые волосы?
- Обсуждать не будем. Никогда. Было - и прошло. А внукам скажем, что допились до чертей! - внес предложение Троп, - Просто было - и прошло.
- Заметано! Классная идея! Молодец!
- Так я продолжу, - Смогил подождал, пока смолкнет шум за столом, - Люба говорит, что мы не знаем причины, почему Света плачет, а я скажу, что знаю. Наша Света сильная и решительная, иногда безрассудная, но у нее вот поэтому все и получается, что она авантюристка. И она ищет и находит доказательства того, что мир можно крутить, просто бегая по нему ногами. Но! Только при одном условии. Когда она не одна. Когда она страдает от одиночества, к ней лучше вообще не подходить...
- Ни фига себе! - удивился Андрей, - Наоборот, надо подходить, чтобы от одиночества избавить!
- И получить в орало! Надо ждать, пока она сама придет...
- То есть, надо подождать, пока она исстрадается? - уточнил Дрэг.
- Ну, мы же ее хорошо знаем...
За столом вновь поднялся шум. Мальчики совершенно бесстыдно обсуждали качества сидящей тут же девушки. Люба заметила, как Света покраснела.
- А я говорю, что ее надо заставить играть! - громче всех сказал Сява, - Когда она играет, ей легче становится! Троп, тут есть рояль?
- А давайте ее саму спросим? - предлагал Дим.
- Тихо! Тихо! - заорал Смогил, - Я же не закончил!
- Дрэг, подержи его, он закончит... - прокомментировал Сява.
- И в общем! У нас сегодня праздник, да? - продолжил Смогил.
- Да!
- И я вам говорю, что это совмещенный праздник! Потому что я знаю, от какого одиночества страдает Света. Светик, я во вторник гуляю учебу и мы идем с тобой заявление подавать. Хватит, нахрен, телепаться, как сопли на ветру. Вот теперь скажи, что я специально так согласился, чтобы ты дуться перестала и что сейчас концерт играть...
В вагоне установилась мертвая тишина. Все ждали, что скажет Света. Но Смогил не унялся.
- Ты просто испугалась, когда почувствовала, что ты одна, а я словно оторвался. Фигня, никуда я не оторвался, я растерялся просто. Я не понял. А теперь понял.
- Что ты понял? - тихо спросила Света.
- Что бояться не нужно. Вообще никого и никогда. Остальное я тебе потом скажу, можно?
Смогил поднял свой стакан.
- Надо ехать за инструментами... - сказал Сява среди тишины, - В падлу акустикой бренчать, когда Смог наконец-то смог...

Л:
Но ребята по-прежнему сосредоточенно ждали, что ответит Света, а предложение Сявы прозвучало будто не для них. Тишину нарушало, кажется, только дыхание… А Света как-то странно, удивленно смотрела, не отрываясь, в глаза Смогилу и никто, даже Люба, не могли понять, о чем она сейчас думает и предположить, что она ответит. Вдруг она заморгала, словно проснулась, и перевела взгляд на Любу.
- Любаш… А ты мне с платьем поможешь? – внезапно спросила она.
- Угу, - радостно кивнула Люба и улыбнулась.
Она протянула Свете руку, чтобы та могла встать, и девчонки смогли обняться. Света и вправду поднялась с места, опираясь на ее руку, но… обвила руками шею Смогила, уткнулась в его плечо лбом и снова всхлипнула. Он обнял свою девушку свободной рукой, а другую, с бокалом, вытянул в сторону, не глядя. Кто-то догадливый взял из его пальцев посуду, и тогда Смогил, не говоря ни слова, резким движением поднял Свету на руки и так же молча направился в соседний вагон со своей ношей.
- Любаш, ты все еще уверена, что знаешь, как успокаивают девочек? – нарушил тишину Андрей. Люба подумала бы, что говорил он вполне серьезно, если бы не знала его привычек.
- Ага… - Люба хитро улыбнулась, - Они ушли, чтобы говорить и чувствовать… Правда?
Троп молча поднял бокал вместо слов, и звон стекла добил эту напряженную тишину окончательно…
- Друзья, а не рано ли мы празднуем? – удивленно поднял брови Сява, - Я, лично, Светиного ответа не услышал.
- А ты думал, она вдруг о платье к новогоднему маскараду вспомнила в такой момент? – засмеялся Дрэг.
Троп осушил свой бокал одним махом, откусил половину от бутерброда, который стащил с тарелки, проплывающую мимо него в руках Кати, торопливо его прожевал и затем ударил в ладони:
- Так, граждане! Праздник – так праздник, предлагаю выдвинуться за инструментами прямо сейчас… Смогилу не до нас, но вчетвером мы управимся! Андрюх, останешься здесь, и расспросишь у этой милой барышни, где здесь электричество берут, ладно? – он кивнул на вновь появившуюся из дверей «кухни» Катю.
- Уже уходите? – растерянно спросила она. Слов Тропа она не слышала, но видит, что ребята засобирались к выходу.

А:
- Куда я от тебя уйду? - ответил ей Сява, - Если я колдовством к тебе привязался? У нас тут комедия случилась - царь соло-гитары царевну-Несмеяну в соседний вагон утащил. Взял и утащил!
- Похитил? Так это трагедия! Вам аварийный вход туда открыть, выручать пошли?
- Не похитил, а он ее любит и берет замуж, от этого она сиять будет! - пояснил Троп.
- Ой, так у вас следующая пара на подходе? - улыбнулась Катя.
- Во-во. И мы подумали, что в такой день на акустике играть не можно! Но вы не бледнейте, госпожа Катя, мы сейчас поедем за нормальными инструментами и сделаем нормальный праздничный концерт! - сказал ей Дрэг.
- Вот это да! А мы весь гарнизон соберем! Только...
- Что только?
- Тогда надо какое-то помещение, потому что здесь нельзя шуметь и собираться толпой, со спутников следят. Я сейчас позвоню дежурному, пусть придумает что-нибудь!
- Пусть придумает что-нибудь! - согласился Сява, - Главное, чтобы электричество было!
- Кать, звякни ребятам из тягачей, может, галерею освободят? - предложил Троп, - Есть длинная галерея в земле под крышей, если тягачи оттуда выгнать, мы нормально поместимся и зрители рассядутся. Помните, в подвале играли как-то?
- Нормально! - Дим подергал себя за бороду, - Акустика классная будет!

Л:
Подталкивая друг друга к выходу, ребята, наконец, вышли из салона и направились за Тропом в сторону, откуда явились сюда. Не задержалась и Катя – она куда-то исчезла, видимо, улаживать вопросы с залом. И теперь, когда вагон опустел, он казался таким огромным и светлым, а совсем не таким, каким был вчера. Насыщенная криками, разноцветными огнями и музыкой вчера – нынешняя атмосфера салона была спокойной и располагала к тихому разговору.
- Смотри, Андрюш, какое мы доброе дело сделали нечаянно… Вдохновили Смогила на подвиг, - улыбнулась Люба.
Сейчас, наедине, ей почему-то очень захотелось прижаться к любимым рукам… Что она и сделала – подошла к Андрею и просто обняла его, прислонилась лбом к колючей щеке и закрыла глаза от наслаждения.  Потому, что такого никогда не почувствуешь, когда есть кто-то рядом, кроме двоих… Можно запросто обниматься на автобусной остановке и думать, что прохожих не существует, можно даже целоваться за столом под пьяные крики «горько!», но совсем другое ощущение, когда вокруг – ни души…
- Ты думаешь, это он с нас пример взял? Да фиг там, он упрям страшно! Его никаким примером не вдохновишь… Просто он понял, как много Света для него значит, когда потерял ее. Даже ненадолго…
Люба усмехнулась, теплым коротким выдохом пощекотав шею Андрея. Спорить не хотелось. Просто молча стоять, пока есть возможность.
- Ребята, идемте за мной! – раздался голос Кати, оборвав такое приятное уединение…
Девушка в военной форме вела их мимо однообразных серых двухэтажных зданий. Бетонная дорога между ними была ровной-ровной, словно взлетная дорожка, и можно было бы даже подумать, что в конце пути их ждет большой серебристый самолет, если бы не высокие деревья, смыкающие кроны над головой. Они скрывали небо от тех, кто здесь, внизу, чтобы к ним не приходили мысли о полетах.
В один из серых домов Катя и свернула, взмахом руки пригласив и Андрея с Любой войти за ней. Из фойе они прошли на лестницу, которая вела как наверх, на второй этаж, так и куда-то вниз. Катя шла впереди, и чем ниже она спускалась, тем звонче звучал стук ее каблуков, видимо, отражаясь от стен большого помещения там, внизу…

А:
Лестница закончилась в коротком широком коридоре. Бетонный пол, белые стены и потолок, на котором висели две или три газозащищенные лампы. Коридор оказался примечателен двумя вещами - огромными металлическими дверями в конце, со штурвалом и надписями "открыто" и "закрыто", а также колесом, прислоненным к стене. Это широченное колесо с протектором толщиной в руку, по высоте превышало рост Любаши.
- Вот это колесико! - восхищенно сказал Андрей и постучал пальцами по резине, - Нам на "девятку". Правда, она их не поднимет.
- Ругаемся-ругаемся, а ребята никак его не уберут отсюда... - прокомментировала Катя.
Но как только она повернула штурвал, открывающий дверной затвор, откуда-то, словно сразу со всех сторон, послышался густой оглушительный рев. Стены и пол ощутимо задрожали, лампы покачнулись под потолком и под ногами поплыли тени. Андрей и Люба отскочили от двери, как будто Катя разбудила спавшее там огромное древнее животное и оно теперь сердится на вторжение непрошенных гостей.
- Не бойтесь, это транспортер отодвигают к воротам! - рассмеялась Катя, - Я первый раз чуть не описалась, как услышала!
- Я тоже! - улыбнулся Андрей и обнял Любу за плечи.
Тяжелые створки разошлись в стороны, рев и гул стал громче, отражаясь от стен длинного темного коридора. Вдали виднелся квадрат дневного света, почти закрытый силуэтом какой-то большой машины с яркими фарами, которая медленно пятилась к выходу. Неожиданно она остановилась, вой мотора на секунду стал еще громче, затем стих. Катя нажала выключатель и коридор озарился светом.
При свете машина оказалась вполне соответствующей производимому ею звуку. Низкая широкая кабина, видимо, держалась на таких же колесах, какое ребята видели в тамбуре. Кузова видно не было, поскольку транспортер стоял к ним "мордой", на которой еще светились фары.
- Нормально? - крикнули из кабины.
- Нормально! - крикнула в ответ Катя и повернулась к Андрею и Любе, - Ну как, здесь сможете разместиться?
- Разместимся, - кивнул Андрей, - А слушатели-то где сядут?
- Начальство - в кабину на кресла, а гарнизон пусть тащат стулья и ящики...

Л:
- Катенька, а как бы нам наших влюбленных не прозевать? – промурлыкал Сява, - А то очнутся – а нас нет, и снова в истерику… Станут бродить тут среди танков, как неприкаянные души.
- Да не волнуйся, там девчонки остались. Перехватят вашу сладкую парочку, как только они из «берлоги» появятся, - улыбнулась она.
Ребята прибыли недавно, их привез большой грузовой автомобиль, крытый брезентом. Видимо, кто-то решил, что оборудования у них много, и к стоянке, куда прибыла из города «Тойота», был послан именно такой. С их прибытием в «концертном зале» началась беготня. Помощники, парни в военной форме, вносили и тащили туда, куда указывал им Троп, большие колонки и мониторы, поменьше… Также прибыл и разместился подальше от сцены и пульт, рабочий инструмент Тропа. Работа нашлась всем – Дим занялся своей установкой, Андрей с Тропом разматывали и подключали шнуры к микрофонам и гитарам, Сява с Дрэгом разбирали микрофонные стойки… Сама сцена представляла собой небольшое бетонное возвышение в противоположном от въезда конце коридора. Хоть оно было невысоким, но зрителям должно быть удобно, так как пол коридора имел уклон. Не хватало, пожалуй, только освещения, но и эта проблема была решена – ребята в форме откуда-то прикатили большой прожектор на колесах – Люба раньше таких никогда не видела… Его включили и направили в сторону сцены. Пока музыканты готовились – Троп крутил ручки на пульте, по очереди настраивая звучание инструментов и микрофонов, а остальные ребята выполняли его команды, «концертный зал» стал потихоньку заполняться слушателями, гремящими стульями и грубыми деревянными ящиками. Все, в общем, было готово, не хватало лишь «царевны-Несмеяны» и ее рыцаря, и Люба уже начала волноваться, как в зал вошли, появившись из той же двери со штурвалом, Света и Смогил. Девушка уже радостно улыбалась, а следов слез совершенно не осталось на ее счастливом лице.
- Порядок, Свет? – бросила ей Люба, прикрыв ближайший микрофон ладошкой. Света кивнула в ответ…
Наверное, это был не совсем привычный для артистов концерт – вместо цепей и агрессивного грима – походная одежда, но это обстоятельство делало атмосферу концерта уютной, домашней, а облик артистов немного напоминал форму одежды слушателей.
Потому, без лишних пауз и не дожидаясь аплодисментов, Сява вышел к центральному микрофону и, перекинув через голову ремень своей гитары, постучал по нему пальцем, собираясь объявить начало.

А:
- Тихо! Тихо. Тихо... - сказал Сява в своей привычной манере, - Группа "Запретка"!!!
В этот момент все участники начали мысленно отсчитывать секунды. Это был старый прикол. До начала концерта они обычно спорили на какую-нибудь мелочь, сколько секунд после крика Сявы пройдет до момента ответного крика зала.
"Одна...две...три...четыре..." Гарнизон, видимо, слишком поздно предупредили, что в гостях у них молодежная рок-группа, служивый люд не успел настроиться на "оттяг".
- Зал холодный! - сказал Сява, отсчитав до пяти, прежде чем все заметили оживление, - Значит, будем разжигать, да? Я не слышу - да?
Вот теперь из зала дружно крикнули "Да!", а транспортер приветственно замигал фарами. В кабине, и правда, разместились какие-то строгие на вид дядьки с красивыми погонами.
- Первая песня так и называется - "Запретка". У вас тоже есть запретка по периметру, хотя вы и очень гостеприимные! Спасибо! Теперь наше время ответить вам!
И он ударил по струнам.

Л:
Уже после второй композиции аплодисменты стали гуще, но какие-то ритмичные, словно зрители не в ладоши хлопали, а маршировали. Они начинались и заканчивались дружно, как по команде, только командир был скрыт от артистов. Зал оживился лишь после любимой Светиной песни – кто знает, то ли пела она так вдохновенно и искренне, то ли тема безответной любви была близка суровым слушателям и диссонировала с предыдущими «бунтарскими напевами», но перелом произошел – зрители активно хлопали, вскакивали с мест, ожили и «потеплели». Тогда Света сделала еще один ход, свой коронный номер. Она подошла к краю сцены и, свесив ноги, уселась на край. В этом месте в городских клубах обычно публика срывалась с мест, толпой валила к сцене – с потрепанными блокнотами и мелкими купюрами за автографом, или просто постоять рядом, дотронуться до музыки почти буквально… Самые отчаянные усаживались на сцену тоже, обнимались, раскачиваясь в такт музыке.
Нынешние же зрители вели себя гораздо сдержаннее, лишь автомобиль включал и выключал свет в такт. Но, что было уж совсем неожиданностью, после последних аккордов возле сцены появился молодой человек в форме и с букетом белых тюльпанов… Он даже поцеловал ее руку, вручив цветы, чем абсолютно смутил девушку. Люба мельком глянула на Смогила и не могла не улыбнуться – он покраснел от злости до кончиков ушей, затем отыскала глазами Андрея. Он стоял недалеко от сцены, опершись плечом о бетонную стену и скрестив руки на груди. И… да, он тоже улыбался, наблюдая за ревнивым новоиспеченным женихом, потом, переведя взгляд на Любу, понял, о чем она ему говорит глазами и ответил «ага, вижу!» одним только взглядом…
Впрочем, Света даже спиной почувствовала реакцию Смогила и быстро вскочила на ноги, благодарно кивнув поклоннику. Ситуацию разрядил Сява. Он снова вышел к центральному микрофону и, дождавшись, когда зал утихнет, объявил:
- Спасибо! А сейчас, думаю, вы присоединитесь к нашим поздравлениям, поскольку, неожиданно для всех, наша очаровательная певица и наш друг и брат, - он широко махнул рукой в сторону Смогила, - Решили создать семью!

А:
Концерт уже достаточно "разогрел" публику, чтобы тяжелые бетонные своды галереи потряс дружный вопль. Дим простучал что-то быстрое, Смогил зажал струны, заставив гитару пронзительно взвыть, а Света, слегка покраснев, быстро перебрала клавиши синтезатора. Когда приветственные крики и аплодисменты немного утихли, кто-то внутри транспортера нажал на кнопку сигнала.
- Внимание! Тишина! - ожил громкоговоритель на крыше кабины, - Говорит начальник базы полковник Симагин. От лица командования поддерживаю идею создания новой семьи и приглашаю группу "Запретка" на базу после бракосочетания молодых. Вольно!
Мысль о повторном появлении группы на базе пришлась слушателям весьма по вкусу и они вновь ответили овацией. Это продолжалось бы и дольше, если бы Сява не поднял руку.
- Спасибо! Спасибо гостеприимным людям и лично господину...
- Товарищу! - подсказал динамик.
- Товарищу полковнику Симагину. Нам тоже очень нравится у вас! Сильные и мужественные воины... Глядя на них, мы верим в то, что враг, даже самый умный и хитрый, поостережется даже смотреть в сторону нашего неба. Прекрасные дамы, хранительницы уюта даже в царстве металла и бетона! Мы знаем, что по возвращении домой воинов ждет тепло очагов! И наша музыка! Песня "Возвращаюсь домой"!
Андрей залюбовался своей женой, не прислушиваясь к аккордам давно известной ему песни. Когда Люба погружалась в мелодию, на ее лице что-то менялось. Что-то неуловимое... Нет, это не легкая улыбка - он видел такую и дома. Нежный, задумчивый взгляд, словно она смотрит куда-то далеко-далеко, может быть, на горизонт за морской гладью... Смычок легко порхает в руке, как бабочки, о которых она иногда так любит рассказывать... Может быть, она похожа на спящую, только глаза поблескивают в лучах прожектора? Нет. Наверное, она повторяет про себя текст песни и переживает ощущения тех, о ком поют? Или, может быть...
Легкий толчок в плечо отвлек Андрея от раздумий. Андрей повернул голову и увидел рядом с собой невысокого чернявого паренька.
- Привет, Андрюха! А я смотрю - ты или не ты?
- Ого! Вот так встреча! - улыбнулся Андрей, наклонившись к пареньку, - Цвет! Какими судьбами?
- Служу... - им приходилось по очереди орать друг другу на ухо.
- Офигеть, а я думаю - куда ты совсем пропал? Цветок, дружище, привет!
- Классно играете! Это твоя компания? - спросил Цвет.
- Моя! А со скрипкой - моя жена!
- А я слыхал, что у тебя дите есть...
- Ага, девица, пятак недавно отметили! А ты чем тут занимаешься?
- Дизелист. Дембель уже.
- Поздновато, вроде?
- А... Покидало по жизни. Это последняя песня?
- Нет, еще главного хита не было! Еще поиграем! - ответил Андрей.
- Ага! Ты тут спецом стоишь или, хочешь, отойдем к транспорту, поболтаем? Там не так громко? После концерта мне сразу на пост...
- Пошли! А можно?
- Мы на виду будем, нормально. Вам к тому выходу нельзя подходить, а к транспорту - можно.
Андрей и Цвет, пробираясь между стульев и ящиков, отошли от сцены и остановились у огромного колеса машины.

Л:
Здесь было намного тише, и не приходилось перекрикивать грохот из динамиков и вопли зрителей. Андрей так увлекся разговором со старым приятелем, что не заметил, как Сява объявил тот самый хит… Эту песню играли «под занавес» обычно, и сейчас она тоже была объявлена как последняя композиция. Сява сам ее написал… Хоть он и не верил в ту историю, что рассказывали Андрей с Любой о своем походе в тайгу, и считал ее просто красивой легендой, а все же она вдохновила автора на создание композиции, что вот уже несколько лет заставляет зал взорваться. Сява назвал ее «Туман растает», и всякий раз, когда ее исполняли на сцене, Люба чувствовала, что исполняет ее не для толпы, но для каждого слушателя в частности. Потому, что у каждого из них был свой туман, и обязательно была или будет своя история, свой поворот к чистому прозрачному воздуху. Обязательно будет, нужно только очень желать и не опускать руки – об этом говорила ее скрипка. Каждый понимал смысл песни по-своему… И только им двоим, Андрею и Любе, было известно, о каком именно «повороте, который не пропустить» идет речь.
Сява пел, закрыв глаза и крепко сжимая стойку микрофона обеими руками. Зрители затихли, зал замер, и Андрей невольно прислушался к музыке. Когда он понял, о чем поет солист (точнее, о каких «скитальцах среди пространств» идет речь), он вдруг почувствовал, как Люба ищет его взглядом, чтобы так много сказать. Ищет и волнуется, не находя… А он здесь, он рядом, он слышит и чувствует ее, и даже издалека видит ее растерянный взгляд, но фигуру его ей не различить с ярко освещенной сцены…

А:
Цветок посмотрел на часы и потеребил Андрея за рукав.
- Андрюха-Андрюха... - улыбнулся он, - Старый добрый Вайлд! Так классно было тебя встретить тут! Или ты уже не Вайлд?
- Ну да, как же? Вайлд останется Вайлдом, просто мало совсем осталось, кто меня так называет!
- Мало! - кивнул Цвет, - Дак мы с тобой всех уж вспомнили, наверно... Но ты поверь, что я тоже прежний Цвет, просто серьезнее и умнее стал!
Сява отпустил микрофон и вновь положил пальцы на струны. Песня заканчивалась.
- Я тоже стал серьезнее, семейный человек, будущий доктор. Цвет, слушай, снимай ты поскорее форму и возвращайся на гражданку!
- Да гражданка-то меня кинула, сразу, как служить пошел... Сопливая была. Я даже не расстроился!
- И хрен с нею, нормальную найдешь!
- Найду. Слушай, Андрюха, просьба есть. Помнишь мою сеструху?
- Машку? Помню. Видел даже как-то, только давненько. Она замуж выскочила, да?
- Да. Ты не можешь зайти, привет ей передать от меня?
- Зайду, передам. А сам-то чего?
- Здесь увольнений нет и звонить никуда нельзя. Письма просматриваются. Я писал, но ни ответа, ни привета. Отец приезжал на свиданку, но ты ж знаешь, как она к отцу относится... А муж ее, мудак, блин, нас с отцом вообще в дерьмо не ставит, мы с ним дрались как-то, так он еще и ссыкло, оказалось... Отец просто сказал, что Машка болеет, а его на порог не пускают.
- Так он пьяный, наверно, приходил-то?
- Трезвый. Трезвого не пускают! Прикинь... Тебя-то пустят, наверно? Выясни все, ладно?
- Конечно, Цвет. А как тебя потом увидеть? - спросил Андрей.
- Двадцать пятого вечером дизель на станцию перегоняем, в электропарке, помнишь, мы там бухали? Часов в восемь вечера подходи, у меня обычный дизель-"кукушка", ну, найдешь. А не найдешь, тогда и хрен с ним, потерплю.
- Найду, Цвет. Хреново, когда на порог не пускают...
- И не говори. Приду, этого члена самого нахрен с лестницы пущу и пусть Машка меня тоже ненавидит. Ладно, пошел я. Ты мне прям как ангел навстречу, Андрюха!
- Нормально, Цветок! Да не торопись... - ответил Андрей.
- Увидимся в электре...
Приятель хлопнул Андрея по плечу и, чему-то грустно поморщившись, ушел по направлению к светлому квадрату выхода.

Л:
Прозвучал последний аккорд, зрители вскочили с мест и аплодировали стоя. Конечно, в таком зале отыскать Андрея уже было невозможно, тем более, что фары, самый сильный  источник освещения зала, теперь был перекрыт головами зрителей и превратил их в черные силуэты. Вопреки ожиданию, они не требовали продолжения концерта, не просили еще хотя бы одну песню на прощание… А просто стали расходиться, унося с собой стулья и ящики, да так быстро, что через несколько минут галерея опустела. Это и неудивительно, дисциплина в этом гостеприимном месте была строгой…
Теперь, когда в зрительном зале стало почти пусто, а прожектор, слепящий артистов, погас, и глаза привыкли к скудному свету желтых ламп, Люба, наконец, увидела Андрея.
Он быстро шагал со стороны от выезда – видимо, ему пришлось переждать поток расходящихся зрителей там, у машины. Люба спрыгнула с бетонного возвышения, служившего сценой, ему навстречу.
- Андрюшка, ну ты нашу любимую песню прозевал? Ну, мог ведь покурить позже? Я тебя искала… – грустно, даже разочарованно сказала она.
- Нет, из галереи не выпускают. Я все слышал и видел тебя, - улыбнулся Андрей и обнял ее.
- Это просто я тебя не видела, да? Потеряла и расстроилась… - девушка заглянула в его глаза и обхватила руками, в которых держала скрипку и смычок, - А теперь вот канифолью тебя испачкаю, но не отпущу…
- Испачкаешь… Затем ругать себя будешь, - Андрей взял ее руку, держащую скрипку и дунул на инструмент, подняв облачко канифольной пыли, - Я просто встретил старого приятеля и мы отошли поговорить туда, где не так гремит.
- Здесь? – удивилась Люба, - Вот чудеса! Оказывается, Земля круглая? А что за приятель? Я его знаю?

А:
- Наверное, видела, они как-то заходили с девчонкой... - задумался Андрей, - Но очень давно, Настя еще только ходить начала. А может, тебя дома не было. Не помню, Люб. Его Цветок зовут, из старой компании. Срочную тут служит.
Остальные между тем, печально посмотрев на надписи "Не курить!" на стенах, начали неторопливо собирать инструменты. Из полутьмы появилась Катя.
- Катенька! - обрадовался Сява, - А ты поняла, да, что я сказал, для кого поем "Цветы на проволоке"?
- Конечно, поняла, Сереженька! Для Маринки! Она так покраснела! - рассмеялась Катя.
- Дура! - сердито крикнул Сява, - Для тебя пел!
- Вы посмотрите, люди добрые, я уже и дура! Для дур не поют!
- Сява, она тебя на понт берет, тупой, что ли? - сказал Дрэг, - Она шутит!
- Ни хрена себе шутки... Нормально сыграли? Понравилось?
- Очень понравилось, - ответил вместо Кати высокий худощавый человек с полковничьими погонами, выходя на свет, - Хотя и хард, но романтический, тексты слушать приятно.
- Ой, а я вас не заметил... - вежливо кивнул Сява, - Ну, это классно, что вам понравилось!
- А на свадьбу-то приезжайте... Тут гости очень редко, радиации боятся. Ну, вы сейчас как - инструменты домой или в состав до завтра? Могу, вообще, ужин в столовой сделать. Как хотите?

Л:
- Тут пока побудут! – радостно ответил за всех Сява и, спрыгнув со сцены, протянул полковнику руку, - Сергей.
- Симагин, Константин Николаевич, - улыбнулся в ответ и пожал протянутую ему руку полковник, - Так что мы решим, инструменты – на хранение и присоединяетесь к нашему ужину? – еще раз спросил полковник и добавил, - Нам будет приятно познакомиться с вами в более уютной обстановке…
Ребята удивленно переглянулись. Конечно, бесшабашный вечер в отдаленном вагоне состава им бы понравился больше… Но от такого предложения отказываться было неудобно. Заметив, что ребята в замешательстве, вступил Троп – он как раз сматывал шнур у сцены и слышал вопрос:
- Конечно, присоединимся! Ребятам будет приятно тоже познакомиться со зрителями, а мне – так и подавно! Вспомнить молодость… Спасибо, Константин Николаич. Нам нужно полчаса, чтоб собраться и перевезти это все… А затем мы в полном составе прибудем в столовую, я еще помню, где она находится! – улыбнулся он.
- Замечательно. Тогда я распоряжусь, а вы пока собирайтесь. Не буду вам мешать, - попрощался полковник и направился к выходу.
- Константин Николаевич? – догнал его у двери голос Любы, - А нет ли там где-нибудь телефона, чтобы позвонить в город… А то я немного волнуюсь, не замучила ли наша беспокойная дочь своих бабушек…
Видимо, ей неловко было спрашивать об этом, она понимала, что злоупотребляет немного гостеприимством хозяев, но еще больше она переживала, не раскапризничается ли Настя на ночь глядя, не дождавшись родителей перед сном, и тогда Людмиле Николаевне придется несладко…

А:
- Конечно. Идемте со мной! - коротко ответил полковник и шагнул в дверной проем.
Обрадованная Люба догнала его на лестнице.
- А то родители на свадьбе гуляют, а дитя дома с бабушками, но не объяснить ведь ей, что у мамы с папой праздник? - сказала она.
- Ах, так вот в чем дело? - улыбнулся Симагин, - Значит, это второй день именно вашего бракосочетания? А я никак не мог понять - мне говорят, что это свадьба, а на концерте услышал, что свадьба только намечается.
- Да, это я вышла замуж! А намечаемая пара - это гитарист и клавишница.
Они поднялись по лестнице, Константин Николаевич небрежно кивнул вскочившему дежурному у стола на повороте в коридор и открыл дверь с надписью "Начальник сборного полигона".
- Ну, так я вас поздравляю! Второй брак?
- Нет... - смутилась Любаша, - Первый. Мы долго жили в гражданском браке, дочке уже пять лет, а тут вот решили...
Симагин молча прошел к столу, открыл ящик и, поискав, извлек оттуда плотный конверт.
- Свадебный подарок, - сказал он, - Ну, ваши отношения в испытаниях не нуждаются? А вот и телефон.

Л:
- Что это? – Люба крайне удивилась от неожиданности, даже не заметила, как большой конверт из плотной бумаги перекочевал к ней в руки.
- Свадебный подарок, - улыбнувшись, еще раз повторил полковник, - Да вы не бойтесь, откройте – и увидите.
Дрожащими руками девушка отвернула клапан конверта – он не был запечатан, и достала из него содержимое – пачку бумаг, на одних листках можно было заметить чернильную печать, на прочих – просто какой-то текст, и еще среди них была яркая толстая брошюра. Люба не заметила, как полковник с удовольствием наблюдал за тем, как меняется ее лицо – испуг, удивление, детская радость…
- Это же… - взволнованно прошептала Люба и запнулась, словно ей нечем было дышать.
- Да. Это просто путевка на двоих в наш санаторий… Прошу вас, не отказывайтесь! Мне очень приятно сделать вам двоим такой подарок от имени всей нашей части.
- Но это же… Баскунчак? – еле выдохнула девушка от волнения. Она указывала пальцем на фотографию в буклете, где белые, как пух, облака отражались в зеркальной глади воды, путаясь в ровных рядах столбиков, возвышающихся над поверхностью озера. Это изображение было ей хорошо знакомо, она видела его не раз на открытках и настенных календарях.
- Да, он там рядом. Это в Астраханской области… Вы бывали там?
- Нет… Но давно мечтали… Спасибо вам, Константин Николаевич! – от избытка эмоций Люба так трясла руку полковника, что он невольно рассмеялся.
- Значит, сегодня мне повезло побыть Дедом Морозом, исполняющим мечты! А поблагодарить всех причастных к подарку вы сможете позже, за ужином. Идет? А то мы совсем забыли, зачем пришли…
Он красноречиво взглянул на телефон, и Любе в очередной раз стало неловко – она ведь шла позвонить, изволновавшись о своих близких, но из-за внезапной радости совсем забыла, о чем беспокоилась.
Разговор был недолгим – Настя очень спешила в домик, который они с Андрюшкой построили, натянув плед между стульями. Оказалось, что она совсем не скучает и ждет их завтра, обещает заварить чаю, оставить для них кусок праздничного торта, любит, целует, обнимает и убегает. Вкратце отчиталась и Людмила Николаевна – все в порядке, не волнуйтесь, никто пока не пострадал, но ей нужно спешить, пока тяжелая ваза, что тащит Настя с полки, не стала первой жертвой строительства…
… Радостная, и в сопровождении Кати, приставленной к гостям, Люба вернулась в галерею, где уже почти все было собрано и зачехлены инструменты.
- Андрюшка! Ребята! Смотрите, что нам с Андрюшкой подарили! – радостно воскликнула она, буквально ввалившись в зал и размахивая конвертом в одной руке, а яркой брошюрой – в другой…

А:
- Ух-ты! Порножурнал? - спросил Дрэг, - И конверт с деньгами?
Ребята обступили Андрея и Любу, которая радостно повисла у него на шее. Кто-то выдернул из ее пальцев брошюру и конверт.
- Офигеть! Народ, это путевка! На двоих!
- А куда? - спросила Света.
- Бас...торчак!
- Что за хрень?
- Озеро какое-то! На август путевка!
- Ну, я ж говорил, что они за вторым дитем собрались! - уверенно сказал Троп, - Так всегда бывает!
- Почему это? - спросил Смогил.
- А вот, сначала едут вдвоем с мужем на курорт, а приезжают уже втроем! У меня так соседи делают! Уж третьего родили!
- Балабол! - констатировала Света.
- Ничего не балабол, там у соседки какой-то знакомый живет, он, наверное, детей-то ей и сооружает!
Дружный хохот пронесся под низким потолком галереи. Друзья принялись поздравлять Андрея и Любу, а Дим рассудительно сказал:
- Вот, Смогил и Светочка, явимся сюда праздновать ваш союз, так не забудьте спросить, где тут есть телефон! Видите, ушла телефон искать, а вернулась с путевкой!

Л:
Возможно, Андрей растерялся от неожиданности, потому, что не произнес ни слова. Ребята искренне радовались, шутили, брошюра кочевала из рук в руки под веселый смех, и только Андрей, казалось, не проявлял никакого интереса к подарку. Он подхватил ближайший к нему кофр с микшерским пультом и понес к выходу. Ребята взяли с него пример, и вскоре все оборудование и инструменты были погружены в машину, которая и привезла их сюда.
Когда Андрей вернулся в зал, он увидел, что переносить уже нечего, только внимательно осмотрел помещение, не забыли ли чего-нибудь… Нет, все собрано, да и народ дружно поспешил в ту же машину, чтобы поскорей добраться до их вчерашнего обиталища, разгрузить инструменты и приступить, наконец, к продолжению праздника. Среди сцены, тускло освещенной сейчас, стояла одна лишь Люба и растерянно следила за его движениями, не шевелясь.
- Любаш… Ничего не случилось? Что там дома? – забеспокоился Андрей, заметив ее грустный вид.
- Порядок дома… Дети безобразничают, бабушка спасает посуду…
- И вправду, порядок, - усмехнулся Андрей, - А в чем тогда печаль?
- Андрюш, мне не стоило этого делать?
- Чего? – искренне удивился Андрей.
- Путевки эти брать… Сама не пойму, почему майор подарок двоим вручил мне… Но это же подарок, от души, мне неловко было отказаться! Я думала, ты обрадуешься… А теперь смотрю – ты ничего не говоришь, будто не рад… Вот я и подумала, а ведь мне не стоило его брать, не посоветовавшись с тобой...
Дрожь в голосе Любе кое-как удавалось скрывать...

А:
Андрей закрыл глаза и потряс головой, словно сбрасывая с себя сон. Несколько секунд постоял неподвижно, потом поднял лицо и подошел к импровизированной сцене. Люба увидела, что он улыбается.
- Иди сюда ко мне...
Люба подошла к краю и Андрей заключил ее в объятия. Он стоял на полу, Люба оказалась выше его роста, поэтому Андрей уткнулся носом куда-то в ее живот.
- Глупышка... - сказал Андрей, - Ну, что за ерунду ты опять думаешь?
- Ну, ты же просто взял пульт и понес его наверх, в грузовик... Ничего даже не сказал. Я неправильно сделала, да? А не сказал потому, что мы не одни были?
- Нет...
Люба погладила его по голове и запахнула борт куртки, как будто спрятав любимого от всего мира.
- Что такое? Вот, мы с тобой одни, ты мне скажи и я все сделаю правильно? - попросила она.
- Ты молодчинка, ты все правильно сделала, Любаш. Прости. У меня просто опять такая же фигня, как иногда бывает. Устал от толпы. Все нормально было, потом вдруг раз - и я хочу куда-то убежать и спрятаться, отсидеться одному. А лучше - с тобой. Вроде как боюсь чего-то. Ну, ты же это знаешь... Прости.
Люба глубоко вздохнула. Да, она знала, у Андрея бывает усталость от присутствия людей вокруг, все равно, знакомых или незнакомых, даже лучших друзей. Тогда он просто уходит или, если уйти нельзя, то молча курит в углу, словно бы его поставили туда за непослушание. Но она каждый раз забывала об этой его особенности и пугалась, думая, что он за что-то сердится на нее или его кто-то обидел.
- Андрюшка-Андрюшка... А я-то, дура, сразу и не поняла, что ты устал. Два дня в компании, а тут еще концерт этот. Сколько впечатлений, сколько всего произошло, да?
- Ага... Ну, я и побежал таскать инструменты, чтобы хоть чем-то отвлечься. А ребята орут, смеются, голоса в голове как молотком бьют. А, еще есть очень хочется... - и Андрей зарычал, пытаясь схватить девушку зубами под курткой.
- Ай! - рассмеялась она, - Я невкусная!
- Ты вкусная. Только таким вкусным вручают путевки ни с того ни с сего! Вернемся из похода и рванем на это озеро, ага?
- Там санаторий.
- Во, как раз, ты нажалуешься на своего мужа и ему будут лечить нервы.
- Не дам... Я его сама буду лечить... Блин...
- Что такое? - спросил Андрей.
- Ты сейчас закрыл глаза, волосами тряхнул и улыбнулся, когда позвал меня к себе. Я чувствую, как ты напрягаешься, переключаешься изо всех сил... Что же делать? Давай, я скажу, что у меня живот болит? Сильно? И я хочу домой? Мне так плохо, когда тебе приходится вынуждать себя...
- Нет, солнышко. Людей полагается благодарить за подарки и внимание. Да ничего, у меня прошло уже почти. Ну, идем? Ребята ждут... - ответил Андрей.
- Нет... Постоим еще минутку...
- Да что же ты непослушная какая? Мм?
Не ожидая ответа, он обхватил Любу посильнее, приподнял ее, влез на сцену и вышел из галереи.
- Пригни голову, тут потолок ниже!
- Андрей! Отпусти, ты и так устал! Отпусти, я сказала! - смеялась Люба, барахтаясь у него в руках.
- Лучший отдых нервам - физическая работа, а ты и не знала? Открывай двери, у меня руки заняты!
- Ой! Живот болит! Дим, отвези нас скорее домой! - притворно заныла Люба.
- Молчать! Эй, братва, заводите мотор, последний инструмент тащу! - крикнул Андрей на улицу.
Грузовик у выхода взревел мотором.

Л:
- Зачем это у тебя живот болит? – заволновался Дим, когда Андрей с Любой взобрались в машину.
Парень в форме, стоявший рядом с машиной, махнул водителю, и грузовик тронулся с места.
- У злостных симулянток всегда что-нибудь болит, - серьезно ответил ему Андрей, не давая Любе осуществить свой замысел.
Что поделать – Любе пришлось лишь виновато улыбнуться. А может это была хитрая улыбка, в темноте трудно было разобрать…
Путь к вагону занял не больше трех минут. Затем еще минут десять – разгрузка инструментов. Размышляя о том, сколько времени еще им ждать сигнала к ужину, Дрэг принялся открывать бутылку с вином, стоящую на столе в салоне.
- Накатим по чуть-чуть для аппетита? – поднял он бутылку.
И, пока желающие подставляли под горлышко бутылки посуду, Люба изъявила желание пойти умыть мордаху. Точнее, она просто нашла предлог, чтобы уйти, и незаметно кивнула Андрею, а он понял ее жест…
- Солнышко, что случилось, у тебя и вправду живот болит? – забеспокоился Андрей, когда «запретки» остались в салоне, а они сами вышли в спальный вагон.
- Нет, Андрюшка… - девушка открыла дверь, отделяющую кают-компанию и быстро, словно торопилась куда-то, оказалась у другой двери.
- А что тогда?
- Я просто хочу… - закрылась позади и другая дверь кают-компании, - Хочу… - открылась дверь «спальни», - Просто хочу, чтобы мы немножко отдохнули в тишине, - закончила фразу и улыбнулась Люба.
Комнатка выглядела совсем иначе, чем вчера. Она казалась больше… Вечерний свет, который процеживала штора-жалюзи на окне, мягко разливался уютом.
- Но ведь ребята ждать будут?
- Не будут… Я Свету предупредила, пока вы там с инструментами возились – она позовет… Иди ко мне? - Люба уселась на кровати и легонько похлопала себя по коленке, взгляд ее был какой-то мечтательный и сонный - Клади сюда кудрявую головушку… Может, у нас есть минутка, а может, целых десять? Помнишь, как в походе? Привал… Ножки – повыше, и усталость пройдет…

А:
- Ура! Привал... - улыбнулся Андрей, - И так без паузы сколько протопали!
Он сбросил куртку, дернул шнурки и снял кроссовки.
- Вот, - сказала Люба, - Конечно, надо бы сначала разжечь костер и сделать ужин... Но костер и ужин нам сегодня готовят лесные жители, поэтому мы отдыхаем, да?
- Да... Ноги надо выше, а ты мне голову на коленки уложить просишь?
- Прошу, - кивнула девушка, - У тебя ведь голова устала, а не ноги?
- Вот хитрюга! Знает, что именно устало... Давай наоборот, я сяду, а ты ляжешь? Ты вот вся целиком устала, я же не умею на скрипке играть, поэтому ты играла, а я слушал...
- Андрюшка, не спорь...

Л:
- А я и не собираюсь спорить, у тебя же мышцы устали, а у меня – голова. Потому, тебе нужно их расслабить. А как их расслабить? Надо лечь…
- Андрюш, мы сейчас с тобой все время потратим на спор! – засмеялась Люба, - И времени на отдых не останется совсем! Потому, я немедленно сдаюсь и укладываю мышцы отдыхать! Только вот так…
Девушка потянулась за подушками, взбила их кулачками и прислонила к стене. Затем она скинула на пол кроссовки и уютно устроилась – спиной на подушках, вытянув ноги поперек кровати. Хитро улыбаясь, снова похлопала ладошкой по бедру.
- Солнышко, видишь, я лежу? Вся целиком отдыхаю… И очень желаю, чтобы твоя голова тоже отдохнула вот тут… А ножкам тоже места хватит, смотри, - кивнула Люба на кровать, места там действительно хватало, чтобы удобно вытянуться, - Пока ножки отдохнут сами, я поглажу волосы… щечки… - улыбалась «хитрюга», замечая, как заманчиво звучит для Андрея ее предложение.

А:
- М-да... - Андрей сделал задумчивый вид, - С одной стороны - у тебя сильные аргументы, с другой стороны, поджимает время. С третьей стороны...
Что такое находится с третьей стороны, Андрей не придумал, поэтому поправил покрывало и улегся на кровать, устроив голову у Любы на коленях. Она сразу же запустила пальцы в его прическу.
- Сейчас мы тебя починим! - сказала Люба, - Но сначала надо выяснить, что случилось.
- А как это выяснить? - спросил Андрей, разглядывая вентиляционную решетку на полукруглом потолке.
- Ты был в лесу... - констатировала девушка, добывая из его волос запутавшуюся хвоинку, - Так?
- Да.
- С кем?
- С женщиной. Там еще была одна, запасная, и еще мужчин компания.
- Хорошо. А потом?
Люба перебирала его прическу, словно укладывая волосы по-своему. Это было так приятно, что Андрей, кажется, начал расслабляться и факт того, что сейчас придется встать и вместе со всеми идти на званый ужин, начал отодвигаться куда-то подальше.
- Потом поехал сюда, потом был на рок-концерте. Потом женщина затащила меня в купе и уложила к себе на колени. Дальше рассказывать?

Л:
…Видимо, приготовления к ужину затянулись, или просто в этом месте все случалось по строгому расписанию, потому, что времени прошло довольно много, а за ними так никто и не пришел. Андрей с Любой забрались под теплый плед, чтобы не замерзнуть…  Андрей уже расслабился и отдыхал, подложив под голову руку вместо подушки. Девушка устроилась рядом и, подперев голову рукой, любовалась его кудряхами…
-  На самом деле я и есть Волшебница, - шепотом улыбнулась Люба, едва заметно улыбнулась, - И не просто затащила тебя в купе, а взяла в плен, чтобы потом вершить колдовство…
- А где же зелье из лягушек? – усмехнулся Андрей и закрыл глаза, приготовившись слушать сказку.
- А зелье из лягушек – это устаревший метод колдовства, каменный век… А эта Волшебница пользуется новейшими способами. Ты вот почти не чувствуешь, как тонкий-тонкий свет струится из ее пальчиков и проникает к тебе…
Девушка погладила пальчиком щечку, и Андрей улыбнулся, будто согласился, что чувствует этот свет.
- Угу… - довольно муркнул Андрей, - А зачем она хочет меня околдовать?
- А затем, чтобы потом, ну… когда будет нужно, - Люба принялась расчесывать волосы Андрея и любовалась, как они пружинят, укладываясь ровными волнами, - Этот свет превращался в тонкие блестящие ниточки, как паутинки… И ты всегда-всегда чувствовал, что ты не один… И что эти паутинки связывают нас с тобой, и когда захочешь, ты можешь передать мне что-нибудь по ним, как по проводам… И наоборот, я передам тебе… - Она говорила тихо-тихо, будто читала сказку Насте, приближаясь почти к шепоту в конце каждой фразы.
Волосы так приятно щекотали ладошку, а голос убаюкивал не только Андрея, но, кажется, и ее саму. Любу заманивал сон… И, наверное, они уснули бы крепко, устав от впечатлений, если бы маленький динамик в стене не подал бы голос.
Сначала он что-то прорычал хрипло, будто откашлялся, а затем голосом Тропа объявил:
- Внимание, внимание! Всем участникам и виновникам ужина немедленно собраться для построения…
Дальше продолжил бубнящий голос Сявы, видимо, уже не совсем трезвый:
- На первый-второй – рассчитайсь!..
Люба широко открыла глаза, чтобы сон убрался весь и поскорее, и потрясла головой. Андрей же даже не шевельнулся, видимо, он успел улететь в сон глубже…
- Солнышко, нас зовут, - тихо сказала девушка и погладила сонную щеку, и легонько коснулась губами губ.
Это подействовало – Андрей открыл глаза и удивленно взглянул на Любу, словно не понял, как он здесь очутился, ведь только что он был совсем в другом месте…

А:
- Во чудеса! - сказал Андрей, - Ты меня убаюкала!
- Ну, раз заснул - значит, тебе уютно стало? - улыбнулась девушка, - Значит, все прошло?
Андрей потряс головой, прогоняя сон, сел и стал завязывать шнурки.
- Я никогда не сомневался, что ты Волшебница! Но чтобы вот так, за пятнадцать минут... Я чувствую, что вновь полон сил! Чем ты меня шарахнула?
- Сковородкой! - ответила Люба, - Ты так в проходе и лег. А я тебя сюда затащила.
- Спасибо! - рассмеялся Андрей.
- Сам же говоришь всегда, что, если аппаратура глючит, то ее надо выключить, а потом опять включить!

Л:
- Ах, вот оно что… А как ты меня включила? – хитро спросил Андрей.
- Вот так, - улыбнулась Люба и поцеловала его еще раз.
- Что-то руки не заработали… - «грустно» заключил Андрей и взглядом указал на «непослушные» руки, которые действительно не шевелились, - Ты уверена, что включила меня правильно?
- Симулянт! – засмеялась девушка, - Только что твои руки отлично управлялись со шнурками! И если я тебя буду включать иначе, мы с тобой совсем никуда не уйдем!
- Ну, ладно… - Андрей вздохнул, но продолжил притворяться. Он пододвинул Любашины кроссовки к самой кровати ногой, чтобы ей не нужно было тянуться за ними…
…В салоне их появления даже не заметили – ребята столпились у стола и о чем-то громко спорили.
- Да никто ему не наливал! Я и сам не понял, как он так успел нажраться… Времени-то было не так и много! – горестно воскликнул Троп.
- А кто говорил «давай по рюмашке для аппетита»? Вот что теперь с этим телом делать?
Подойдя поближе, вытянув шею, чтобы понять, о чьем же теле, скрытом за широкими спинами парней, идет речь, Люба увидела печальную картину. У стола, развалившись, сидел Сява – взгляд его был абсолютно туманным, исподлобья, а голову, чтобы совсем не упала, он подпирал рукой. Рука странно шаталась, и голова норовила свалиться прямо на стол. Кроме того, Сява пытался, видимо, сам ответить на вопросы «кто виноват» и «что делать», но в его мычании слов было не разобрать. При этом, он пытался еще и закусывать и задумчиво что-то пережевывал, а рядом с его рукой, на столе, стояла почти пустая бутылка водки.
- Нормально «выключился»… - протянула Люба.
- Да уж… - поддержал ее Дим, - Мы тут пока болтали о том, о сем, а этот… нехороший человек заправлялся, тем временем.
- Со стрессом, видать, боролся, - задумчиво добавил Смогил, - Сначала эти чудеса в лесу, затем на концерте выложился… Вы же сами знаете, как выматывает выступление. Вот и увлекся… Да еще и на голодный желудок… Да на старые дрожжи…
- Совсем ведь тело… - вступила Света, - Без него идти неудобно – он ведь у нас певец, композитор и конферансье в одном флаконе…
- Бутылке, - иронично усмехнулся Троп, - Если мы пойдем без него, к нему тут же медиков пришлют, мы же не объясним, что он просто пьяный в дрызг… Некрасиво получится, неуважение к гостеприимным хозяевам… А с ним – еще хуже… Не потащим же мы бесчувственное тело на руках… Вот что с ним теперь делать?
- Я знаю… - вдруг раздался голос Андрея и все с надеждой уставились на него.

А:
Андрей, видимо, проголодавшись, разыскал на столе кусок колбасы и начал с хрустом жевать его.
- Мы идем на волне создания супружеских пар... - сказал он, проглотив колбасу, - Сначала пили по поводу нас с Любашей, сегодня - из-за Светы и Смогила. Давайте и Сяву сюда приплетем? Он тут клеится к местной Кате... Где, кстати, она?
- А она чуть-чуть посидела и побежала куда-то, - ответил Дим.
- Нормально. Значит, Сява делал Кате предложение, а она его кинула и он нажрался с горя. Сява!
- М-м?.. - ответил тот.
- Не улыбайся только, Сява! - приказал Андрей.
- Угу... - согласился Сява и попытался уронить голову на стол.
- Смирно! - приказал Дрэг и удержал его падение.
- Ну, вот, короче. Мы его несем за стол и предъявляем как жертву женского коварства. Нас посылают обратно парковать его баиньки. Быстро запарковываем и на ужин. Дело за Катей, - пояснил Андрей.

Л:
- Супер – идея! – воскликнул Смогил и поднял вверх кулак с оттопыренным большим пальцем.
- Какая идея? – вдруг раздался издалека голос Кати.
Здесь не было никакого чуда, она вполне вовремя явилась, чтобы сопровождать «запреток» в столовую, где их уже ждал ужин в компании офицеров. Девушка слышала только последнюю фразу, что-то, видимо, подсказало ей, что «супер-идея» как-то касается и ее, потому она подозрительно смотрела на ребят, переводя взгляд по очереди на каждого из них.
- Катенька, наш друг тут немножко перебрал, не рассчитав своих сил… - принялся объяснять Андрей, как автор этой самой идеи, - И спасти нас и его от позора можете только вы… Я предложил оправдать его поступок тем, что он был в большой печали из-за того, что вы отказались стать его женой…
- Аффигеть идея! – не дослушав, перебила Катя, - Значит, мне предстоит спасти вашу репутацию ценой своей собственной? – в ее голосе явно слышались раздражение и ирония, - Классно! Коллектив у нас маленький, все на виду… А я теперь, получается, мало того, что… - она сжала губы, но сдержалась и не выговорила нецензурное слово, описывающее ее поведение, - Злостная сердцеедка, в общем… Довела парня… Вот прям за день довела – и влюбился, и не женился, и напился с горя! Такие слухи за спиной поползут – прелесть! Это вы – приехали и уехали, а мне еще здесь как-то людям в глаза смотреть! – Катя разошлась не на шутку, но, понимая, что делать нечего, дрогнувшим голосом обреченно добавила, - Сама объясню… Тащите его в купе… Куда он пойдет в таком состоянии, да еще и через всю территорию… Черт меня дернул с ним связаться…

А:
- Пусть черт пойдет прочь! - провозгласил Андрей, - Это всего лишь идея, друзья. И если хозяйке Катеньке она не нравится, мы не будем ее реализовывать. Времени мало. Мнения?
- Да просто сказать, что он так стеснялся, что нажрался вусмерть со страху! - предложила Света.
- Нет! - сказал Троп, - Выход есть! Мы с кем-нибудь одеваем защитные костюмы, берем носилки и типа как на учениях тащим Сяву по территории. У столовой приводим его в себя и сажаем там за стол. Наливаем рюмку, он падает. Уносим!

Л:
- Ну да! Будто ты не знаешь, что «выгул космонавтов» в этом месте возможен только с разрешения начальства, а об учениях известно заранее… Вы только с этим телом на площадку – вас тут же и тормознут! И влетит тогда мне очень серьезно… - возразила ему Катя, - Нельзя отсюда этому чуду выходить, ни на ногах, ни на носилках, это однозначно…
- А что же тогда делать? – спросила Люба.
- Придумывайте, что хотите! – Катя отчаянно махнула рукой, - Какую версию придумаете - ту и озвучу Симагину… Хоть про стеснительного пьяницу, хоть про отравленного алкоголем Ромео… - девушка обиженно взглянула на Андрея. Видимо, она все еще сердилась на него. Затем она сделала паузу, о чем-то задумавшись, и продолжила, обращаясь к Тропу, - Побудь с ним, а то мне голову снесут, если он тут один останется, ладно? А я ребят провожу в столовку – и вернусь, тебя подменю. Только полковнику доложу… по пути придумаете, что я доложу, опаздываем уже. Уносите!
Скомандовала девушка в военной форме и Троп со Смогилом безо всяких возражений подхватили «тело» под руки и унесли в соседний вагон, баиньки…
… На площадке Катя деловито осмотрела свой «отряд» - все в сборе, нет только Тропа и Сявы, и пошагала впереди, лишь однажды оглянувшись, чтобы сказать:
- Ребята, только думайте скорее, что мне шефу говорить, идти нам не так долго…

А:
- Катя, пожалуйста, не сердитесь на меня за мою идею! - ответил Андрей, когда они тронулись в путь мимо каких-то приземистых полукруглых ангаров, переплетения рельсов и дорожек, выложенных бетонными плитами, - Ведь Сява - наш человек, значит, нам и озвучивать, почему он отсутствует, так?
- Но ведь приглядывать за тем, чтобы вы были в порядке, поручено мне? - возразила девушка.
- А кто здесь сказал, что мы не в порядке? Просто один человек напился в зюзю и оставлен дома под присмотром, а остальные честно прибыли по приглашению. В чем беспорядок?
- Он не должен был напиваться...
- Катенька, он очень странный и творческий человек. Он автор многих наших песен, почти всей музыки... Он живет один и сам зарабатывает себе на жизнь. Вы не подумайте, он не алкоголик. Он напивается, только если это ни на что не повлияет или у него что-то случилось в жизни.
- И он не сказал, что у него случилось?
- Кстати, да, ребят, может, его что-то обидело? - спросила Люба.
- Да ничего не говорил, сидел тихо, выходил курить, а уж потом мы заметили, что он нажрался... - ответил Смогил.
До офицерской столовой добрались быстро. Поднялись на второй этаж и оказались в небольшой комнате, очень уютной, похожей одновременно и на зеленый сад, потому что в кадках и горшках вдоль стен росли пальмы и еще какие-то декоративные деревья, и на наблюдательный пункт или диспетчерскую, потому что одна из стен была полукруглой, занятой огромным окном, сейчас наполовину прикрытым красивыми синими занавесками. В центре стоял длинный стол.
- Здравствуйте! - сказал Дрэг, входя туда вслед за Катей.
Пять или шесть человек в аккуратно отглаженной военной форме с наградами и отличительными знаками поднялись из-за стола и пожали ребятам руки. А Симагин даже поцеловал их всем трем девушкам.
- Прием в стиле настоящих офицеров! - восхищенно сказал Андрей.
- А вы думали, что современная армия растеряла традиции вежливости? - рассмеялся Симагин.
- Константин Николаевич, у нас потеря, - поспешил сообщить Андрей, - Сергей, вокалист. В ожидании ужина пил водку и пришел в нетранспортабельное состояние. Остальные в полном составе!
- В нетранспортабельное? - удивился полковник, - Взял и напился?
- Да, - добавила Люба, - Он просто очень застенчивый, пил для храбрости и ошибся количеством...
- Застенчивый? А так хорошо пел на зал... - покачал головой другой офицер, пожилой, с седыми усами.
- А он такой... Простите нас, пожалуйста! А кто с ним остался караулить, сейчас придет! - попросили ребята.
- Ну, потери есть потери, - развел руками Симагин, - Давайте к столу...
Катя сдала ребят с рук на руки и убежала обратно в вагон. Ужин начался очень официально, после знакомства хозяева по очереди вставали, произносили тосты, желали состоявшейся и предполагаемой парам счастья, здоровья, мирной совместной жизни и прочего. Первое время ребята пытались вскочить со стульев сами, чтобы не сидеть, когда с ними говорят старшие, но в течение получаса напряжение немного рассеялось, а когда слово получили сами гости, стало еще лучше. Еда оказалась очень вкусной и разнообразной и совсем не напоминала суровые армейские будни.
- Господа офицеры, я... Просто удивлен, - сказал Дим, - Я полагал, что здесь все будет иначе. Что воинство - это немногословные, суровые люди, отдающие и подчиняющиеся коротким четким командам. Пища простая, алкоголь - спирт. А нас встречают, словно в большом ресторане... Спасибо...
- А вы, Дмитрий, считаете, что военные чужды мирного времени? - со смехом возразил ему грузный и самый добрый на вид офицер, - Такие же люди, с такими же проблемами и желаниями. Ну, да, мы живем немного лучше, чем другие войска, все-таки вредность, секретка и прочее...
Дверь неожиданно открылась. Ребята подумали, что это опять пришли две девушки в белых передниках и принесли следующее блюдо, но на пороге возникла Катя.
- Разрешите войти?
- Разрешаю... - ответил Симагин.
- Здравствуйте! - улыбнулся совершенно трезвый на вид Сява, - Извините за опоздание, я менял струны на гитаре!
Следом в дверь вошел Троп, держа в руках чехол с гитарой.
- Вот так здоровье! - удивленно загудели офицеры, - Нетранспортабельный пришел!
- Я притворялся... - потупил глаза Сява и низко поклонился хозяевам.
- Так! Это уже интересно! Ну-ка, слушаем, зачем вы притворялись, Сергей?
Сява то ли умело сделал вид, что смущен, то ли, и правда, его распущенную сущность поразили удары совести, но он замялся.
- Э-э... Ну, в общем... Я хотел вот с этой дамой переговорить без свидетелей... Нет, боже мой, не подумайте, что шпионаж или чего, а Троп вообще на шухере... Извините... Ну, она пришла, мы с нею поменяли струны и мы пришли, в общем. И музыку принесли. Можно?

Л:
- Не можно, а нужно! – улыбнулся «добряк». Видимо, в их компании он был той самой душой, человеком, оживляющим атмосферу…
- Только позже. Сейчас мы приглашаем опоздавших присоединиться к ужину, - сказал полковник и сам поднялся с места и отодвинул от стола стул для Кати.
Девушка колебалась – видимо, ей непривычно было находиться в компании своего начальства в такой обстановке. Ведь на ее погонах были маленькие звезды и совсем не было полос… Но приказывать не пришлось, Катя заняла предложенное ей место за столом, а Троп и Сява расселись на пустых стульях, рядом с «запретками».
Постепенно расслабленная обстановка, громкий смех и шутки «суровых военных» заразили и Сяву, но поначалу он сидел, почти не двигаясь, словно и вправду стеснялся, или чувствовал себя виноватым за свою выходку. Иногда он украдкой поглядывал на Катю, она сидела как раз напротив него. Увлеченные беседой, остальные, кажется, не замечали их молчаливого разговора. А может, делали вид, что не замечали. Но внимательный взгляд Андрея точно уловил, что Сява немного не в себе – почти не пьет, молчит и загадочно улыбается, будто мысленно он сейчас находится далеко-далеко от стола, за которым сидит…
Когда в столовой снова появились девушки в передниках и засуетились у стола – разговор затих, и Сява, воспользовавшись моментом, поднялся с места и молча принялся расчехлять гитару. Затем он подошел к столу и поднял свой бокал. Хотя своими движениями он давно привлек внимание и даже заинтриговал компанию, на всякий случай откашлялся, намекая, что хочет что-то сказать.
- Господа офицеры, друзья… - он обвел взглядом ребят. Повисла тишина, - Я еще раз хочу попросить у вас прощения… И… Со мной и вправду такого никогда раньше не было. Моя душа вдруг запела в прямом смысле слова, - он улыбался, - В голове слова выстраивались в фразы, и сразу ложились на музыку, и не было ничего больше, только эта песня… Вы мне простите эту хитрость… Мне просто необходимо было остаться наедине с человеком… Который заставил петь мою грубую душу…
Наверное, мысли его до сих пор путались, и говорить ему было трудно. Немного помолчав, он просто взял гитару и, перебросив ремень через голову, осторожно тронул струны. Люба заметила даже издалека, что канитель на басовых струнах так же вытерта местами, как и раньше… А, значит, струны не менялись.
Сява глубоко вздохнул, разволновавшись и пытаясь успокоиться, но вместо того, чтобы запеть, выдохнул еще одну фразу:
- Эту песню я посвящаю тебе, Катенька…
…И сразу, пока волна смущения не отняла у него способность петь, начал перебирать струны. Простая, привычная гармония, но мелодия и слова были совсем не похожи на прежние его песни – ребята удивленно слушали, почти не дыша. Может, их новые знакомые и не видели ничего удивительного в происходящем, но для его друзей все это было просто чудом. Им казалось, что поет не сам Сява, которого они хорошо знают, а его душа – звонкая и прозрачная, и поет она даже помимо его воли.
Люба бросила взгляд на девушку в форме, и тут же отвернулась, чтобы не смущать ее – по щеке Кати бежала слезинка…

А:
Песня была совсем новой, друзья слышали ее впервые. О компании людей, которые пришли в лес и потом разбились на пары. Одни попали в болото, другие - на пустынный речной берег, третьи запутались в кустах и лишь один, у которого не было пары, остался поддерживать огонь, чтобы остальные не заблудились в темноте, возвращаясь. Этот один сидел и думал, что когда костер будет больше не нужен, он встанет и уйдет на свет окошка маленького домика в лесу, где ждет его любимая. Ждет и понимает, что милый не просто так сидит на поляне, а поддерживает огонь для друзей. Андрей вспомнил, как Сява сегодня и правда что-то писал в блокноте на поляне у костра и понял, о чем тот думал.
- Вот так... - негромко сказал Сява, взяв последний аккорд и приглушив струны.
Раздались дружные аплодисменты.
- М-да... - сказал полковник, - Это все из-за той новой цистерны с топливом! И мне надо бы хоть дочку, что ли, сюда устроить, пусть тоже пару найдет, засиделась...
Его коллеги расхохотались, видимо, представив, как испарения от цистерны разносятся ветром и поселяют в сердцах людей распускающиеся бутоны чувств.
- Противогаз мне выдай изолирующий, - попросил "добрый" офицер, - А то и я под старую задницу...
- Беса в ребро я тебе выдам!

Л:
…Время неумолимо катилось к отбою, и нарушать здешние порядки было нельзя. После выступления Сявы компания за столом будто снова разделилась – офицеры шутили о своем, ребята же даже притихли от удивления… Но прощались тепло, снова воссоединившись в веселье и тостах. Полковник еще раз подтвердил приглашение следующей паре, да и просто так, в гости или с концертом, в этом месте их будут рады видеть…
…Обратный путь к вагону был таким же коротким и молчаливым. Отобрав у Сявы гитару, ребята поднялись в вагон, оставив его и Катю наедине под звездами.
- Эх… - вдруг задумчиво сказал Троп, - Хорошо, когда кому-то хорошо… Одна проблема – потеряли мы поэта. Теперь его другие мысли занимать будут.
- Наоборот, нашли! – засмеялась Света.
- Угу… Только теперь он вместо брутального хулигана будет изображать на сцене Ромео, - Троп включил негромкую музыку и приглушил свет в салоне.
- Нет, ребята… Мы просто переросли… И наша музыка – вместе с нами… Станет не такой бунтарской, но более лиричной и теплой… И я не считаю, что это – плохо. Пусть будет такой, какой получится – негромкой, но из глубины души…
- А я все равно буду пинать колонки ногой и бунтовать! – возразил Троп грозно. Но его угроза почему-то вызвала только смех…
Пить почему-то больше не хотелось после ужина, и Света с Любой, уже освоившись на кухне, ушли заваривать чай…

Л:
Андрей не помнил номера квартиры, он ориентировался по этажу и расположению двери. Ага, точно, тридцать четыре. Когда же он заходил сюда в последний раз? Да, лет пять, назад, наверное, даже чуть больше...
Дверь, конечно, сильно изменилась, вместо ободранной обивки с торчащими оттуда клочками ваты он увидел ровную крашеную поверхность с нормальными резиновыми уплотнителями. Или все-таки не тот этаж? Андрей поднялся этажом выше, но там дверь была металлической. Нет, здесь даже электрощиток на лестничной площадке отличается. Махнув рукой, Андрей спустился обратно и позвонил. Дверь открыл высокий плотный парень в футболке с фотографией Виктора Цоя.
- Привет, - сказал Андрей, - Мне Маша нужна.
- Ну? И кто ты такой, что она тебе нужна?
- Вайлд.
- Как? Айлд? - иронично усмехнулся хозяин, - Вали отсюда.
- Вайлдкэт, Дикий Кот. Прямо так и валить? - улыбнулся Андрей.
- Ну, хочешь, помоев налью, но вообще мы котов не кормим!
- Игорь, кто там? - послышался приближающийся знакомый голос.
- Никто! - ответил Игорь и захлопнул дверь.
Андрей спокойно прислонился к перилам и стал ждать. По приглушенным обрывкам слов из-за двери выходило, что Игорю он очень не понравился, а Маше очень интересно знать, как звали гостя. Но разговор на повышенных тонах велся, не отдаляясь от двери и можно было надеяться, что им еще заинтересуются. Так и есть, замок щелкнул, выпустив на площадку слово, похожее на "шлюха!" и Маша выглянула из дверного проема.
- Привет! Узнала? - сказал Андрей, не двигаясь с места.
- Кот! Привет. Тыщу лет тебя не видела!
Маша в потертом халате и тапочках на босу ногу вышла на площадку.
- Значит, я вечный, если через тыщу лет узнала! - Андрей, увидев прикрученную к перилам консервную банку с окурками, щелкнул зажигалкой, - Да и ты все такая же прекрасная!
Маша оглянулась и прикрыла дверь поплотнее.
- Да? Я тоже не изменилась? - спросила она.
- Ничуть.
Андрей ответил вполне серьезно, но подумал о том, что девушка не поверит ему. Выглядела она неважно. Худая, бледная, мешки под глазами, потухший взгляд - впечатление, что алкоголь из разряда врагов перешел в стан ее друзей.
- Серьезный у тебя покровитель, - Андрей кивнул на дверь.
- Достал... Каждый день ругань.
- Чем ты провинилась? Выпиваешь? Ты вроде непьющая была...
- С чего ты решил, что я выпиваю? Я и сейчас непьющая. Он просто решил, что друзья только те, кто у нас с ним общие... - вздохнула Маша.
- Тебе привет от Цвета, Маш.
- Где ты с ним виделся?
- На базе, где служит. Мы там концерт играли. Он говорил, что писал тебе, а ответа нет, вот и попросил зайти, проведать. Я и зашел.
- А отца, чего, к нему не пускают?
- Отца к тебе не пускают, Маш... Все так хреново, да? - спросил Андрей.
- А ты не видишь? - девушка взглянула в его глаза.
- Вижу. Но не понимаю ни хрена.
- Знаешь, Кот, если ты говоришь, что я не изменилась, то на...уй понимать?
Андрей неторопливо постучал сигаретой о край консервной банки.
- Ладно. Что ему передать? - спросил он.
- Пусть служит спокойно, у меня все нормально. Придет - поговорим.
- Только когда придет, поговорим?
- Только когда придет.
- Обменялись пиз..ежом, - констатировал Андрей, - Нормально, че. До свидания, Маш.
Он повернулся и стал спускаться по ступенькам. Разворачиваясь между пролетами, Андрей не посмотрел в сторону Маши, ее голос догнал его на площадке этажом ниже.
- Вайлд!
- Ну?
- Что ты ему скажешь?
- Это мое дело. Отдыхай.
Теряя тапки, девушка быстро прошлепала вниз.
- Стой! Что ты ему скажешь?
- Не ори, а то Игорь выйдет, драка будет, тебе это надо? Скажу, что выглядишь херово, муж у тебя дерьмо, а поговорите, когда Цвет придет.
- Ты хоть знаешь, почему я так выгляжу?
- Знаю. Ты болеешь.
- У меня рак, понял? - снова крикнула девушка, - Иди теперь, треплись! Скажи, что я его не дождусь!

Л:
Настя сидела за кухонным столом и внимательно следила за мамиными руками. Так… Большой блин нужно сначала положить к себе на тарелку, затем на него – творожную начинку… Потом завернуть здесь, потом так, потом еще раз. Девочка кивнула и уверенно взяла верхний блин из стопки на большой тарелке…
- Ну вот! Какой красивый получился! – похвалила ее Люба, когда Настя продемонстрировала свое творение, немного поправила свернутый ею блинчик и положила его к остальным.
Сегодня Настя помогала маме готовить ужин и чувствовала себя настоящей хозяюшкой.
- Только отложи его в сторонку, пусть и папа увидит, какой я молодец! – задрала нос Настя и ухватила следующую заготовку.
- Обязательно! – засмеялась Люба, - Он вернется голодный, как волк и съест все твои блины!
- Как волк Красную Шапочку? – Настя задумчиво свернула из блина шапочку и откусила ее верхушку. Затем развернула его и удивленно посмотрела на маму сквозь круглую дырку в самом центре.
- Насть! Ну, ты у меня помощница, или диверсант? – развела руками Люба.
- Дир-рсант! – уверенно кивнула дитя и, бросив блин на тарелку, принялась торопливо сползать с табуретки – в прихожей хлопнула дверь… - Па-ап!
Папа оказался быстрее. Он поймал Настю в коридоре и принес обратно на кухню. Улыбка Любы тут же погасла, стоило ей взглянуть в глаза Андрея. Они были сейчас какими-то глубокими и грустными… У нее было несколько секунд, чтобы попытаться прочитать в них его настроение, а затем Настя обняла его за шею так крепко, что Андрей не мог не улыбнуться.
- Пап, ты же ужинать хочешь? Мы тебе таких блинов приготовили! – девочка принялась вырываться, чтобы скорее показать папе свою гордость, и он усадил ее на табурет.
- Хочу… - кивнул Андрей. Но вместо того, чтобы отправиться в ванну мыть руки, удалился в лабораторию. Люба догадалась об этом по скрипнувшей у порога половице.
Наспех вытерев руки, она тихонько прошла за ним. Андрей не запер за собой дверь, а девушка догадалась – он чем-то расстроен…
- Солнышко, что-нибудь случилось? – осторожно спросила она с порога.

А:
Андрей, сидя в автобусном кресле, листал какой-то медицинский справочник.
- Смерть случилась, лапуль... - пробормотал Андрей, занятый поисками нужной статьи, - Вещь простая.
- Ну, вот... - вздохнула Люба, - Значит, все-таки тромбоз?
- Тромбоз?
- Ты говорил про девочку в отделении, по которой историю болезни писать надо? Она умерла, да?
- Мм? Черт, где эта глава? - рассеянно ответил Андрей.
Люба подошла и погладила Андрея по волосам.
- Милый мой доктор, - сказала она, - Мне больно вместе с тобой. Но ведь вы с куратором боролись до конца, правда?
- Есть! Точно! Блин... Да... Вот сука! - Андрей быстро пробежал взглядом несколько строк, а затем в сердцах швырнул книгу на стол и закрыл глаза, подперев голову кулаком, - Смерть...
- Мам, а вы с папой уже поцеловались? - спросила Настя из-за угла кухонного коридора, - А когда мы есть будем?
- Да, Насть, идем... - ответил Андрей, - Ладно. Она не выбирает, кого, когда и как. О живых надо думать!
Он встал с кресла и обнял Любу.

Л:
- Солнышко мое, так бывает… - девушка поглаживала Андрея по спине, словно убаюкивала его печаль, - Медицина ведь не всесильна… И никто не может жить вечно…
- Да… - шепотом согласился Андрей и крепко прижал Любу к себе, словно боялся, что она вдруг исчезнет.
- Ма-ам! Па-ап! – снова разнесся по коридору Настин голос, - Ну вы скоро?
Люба отвела за спину руку, на ощупь нашла на ней ладошку Андрея и, крепко сжала пальцы на несколько секунд, словно хотела отвлечь его от больных мыслей.
- Идем.
… Настя вовсю хлопотала у стола. Приподнимаясь на носочках, она расставляла тарелки, чашки, раскладывала вилки и внимательно их поправляла, чтобы расстояние везде было одинаковым. Также дитя вытащила на стол из холодильника все, что нашла пригодным для поливания своих блинов  – банку со сметаной, варенье и даже горчицу (а вдруг кому-то захочется сладко-горьких блинов – объяснила она)
За столом было не очень интересно – родители почему-то хмуро молчали – и Настя, категорически отказавшись от куриного бульона, торопливо съела пару блинчиков и убежала играть в комнату. На столе так и остался недопитым ее чай.
Без Насти молчание на кухне стало совсем звенящим, а стук вилок только подчеркивал тишину… Люба поймала себя на том, что и сама торопится. Наконец, посуда со стола отправлена в раковину, а над чашками поднялся ароматный чайный пар. Андрей задумчиво вертел в руках зажигалку, уставившись в одну точку, в маленькую царапинку на кухонном столе.
- Андрюш… Так ты сейчас в больнице был, да? – донесся до него сначала издалека, затем начал приближаться голос Любы.
- Мм? – Андрей поднял удивленный взгляд, очнувшись от размышлений, - А… Нет, там не был.
- А откуда же ты знаешь, что та девочка умерла? Кто тебе это сказал?

А:
- Земскова-то? Живая, чего ей сделается, - Андрей, кажется, вернулся из круговерти своих мыслей, а, может, вкусный ужин согрел его душу, - Звонил куратору, анализы узнавал - нормально, это не тромбоз. Нет, Любаш, это другая...
Люба протянула ему сигареты с подоконника.
- А от чего?
- Не померла еще, но... Помнишь, на военной базе концерт играли, я там знакомого паренька встретил?
- Это который Цветок?
- Ага. У него есть сестра, на три года нас старше. Он меня просил зайти к ней, она на письма не отвечает, а он позвонить не может, нельзя им. Я зашел - а у нее вид, как будто пьет, не просыхая. А она непьющая всегда была. Рак, короче. И Цвету не говорит, не хочет, чтобы он знал. Там вообще интересная хрень - отца к ней муж не пускает, ну, там из-за пьянки, наверное, отец-то пьет и пьяный вечно в гости прется.
- Ужас какой... - вздохнула Люба.
- И я просто Цвету не знаю, что сказать, увидит он Машку или нет живую-то, фиг знает. Там последняя стадия, дальше только мучения. В принципе, начались... Надо оперировать, но это раньше надо было бы, здесь уже никто не берется. Какой-то фонд договорился с Германией, а, они всех берут, лишь бы покойник заплатить успел. Машка хорошая девчонка, хоть и странная какая-то всегда была, но жалко все равно. Вот, смотри, да, всякое мудило живет и здравствует, а этой - в мучениях кончаться...
- А ты приятеля когда увидишь?
- Завтра вечером. Она боится, что он сбежит с базы, чтобы ее увидеть. Ну, я ее обматерил, потому что она дура - уж тогда отвечала бы на письма, что типа все хорошо, прекрасная маркиза. Она меня в ответ, на том и расстались. Я не обиделся. А Цвету скажу, как есть, он ее любит очень, пусть как-то отпрашивается или чего - смерть же, можно выход найти...
Андрей махнул рукой и закурил.

Л:
Люба надолго задумалась… Долго стучала о стенки чашки чайная ложечка – девушка рассеянно размешивала в ней чай, не положив сахар.
- Ты правильно решил, Андрюш… - сказала Люба после паузы, - Цвету нужно правду сказать… Только подумать, как его убедить заодно, чтобы он и вправду не сбежал. Но скрывать от него нельзя, и сказать, что все хорошо – тоже нельзя… А вдруг из-за этого они потеряют единственный шанс увидеться… Да и с отцом нехорошо как-то… Раз он Цвету не сказал – может, тоже не знает? А почему ей муж не разрешает с ней видеться?
- Да говорю же, пьяный, наверное, приходит!
- Возможно… А она-то сама чего хочет? Тоже не видеться с отцом? Черт… Страшно-то как… - Люба снова ушла в размышления, пытаясь ответить на свой вопрос – чего может хотеть человек, зная, что скоро умрет… Вдруг подняла голову, - Андрюш… А это точно, что шансов у нее нет?

А:
- Да черт их знает, Люб... - ответил Андрей, - Семейные дела, я спрашивать не стал. А чего она хочет - наверное, чтобы это закончилось побыстрее, раз врачи разводят руками. Не знаю, нас учат, что шансы всегда есть и чудеса до сих пор еще случаются, да и ошибки диагнозов бывают. Если бы не этот хрен за дверью, я бы взял у нее диагнозы посмотреть или даже на кафедре показать спецам, тогда бы и ясно было, есть шанс или нет...
- А Германия?
- А чего Германия, обслуживание лучше, а врачи и болезни - те же, - сказал Андрей, выпустив струйку дыма, - Там, кстати, еще трусливее врачи-то, чем наши, помирать будешь, но они от плана мероприятий не отступят. А если у тебя денег нет и страховки - так помирай, никто не подойдет. Медицина!

Л:
- Да фиг с ней, с Германией… - задумчиво протянула Люба. Затем вдруг оживилась, глаза ее загорелись, она взяла руку Андрея в обе ладошки, - Андрюш, а вдруг шанс все-таки есть? Ведь мы же даже не узнаем, если не попробуем! Солнышко, нужно попросить у нее все эти бумажки, чтобы ты мог их показать…
- Да как! – перебил Андрей, - Во-первых она и сама уже сдалась… Смирилась… А во-вторых – этот псих, муж ее, даже на порог меня не пустил! Он никого к ней не пускает, в общем…
- А вот это странно… - снова задумалась Люба, - Девчонке, может, жить осталось всего-то… А он ее последних радостей лишает… Тем более, нужно с ней как-то поговорить!
- О чем? Поговорили уже, - Андрей нахмурился, вспомнив, чем закончился его разговор с Машей.
- А вот о чем… Ты говоришь, она боится, что брат сбежит со службы, чтобы ее увидеть… Значит, она волнуется за него, она не хочет для него неприятностей! Возможно, и оберегает от удара, просто не хочет, чтобы он знал о ее болезни, все равно ведь финал неизбежен, так пусть хоть он не мучится ожиданием… Но вариантов нет, он все узнает завтра… Я думаю, ей просто нужно честно об этом сказать. И о том, что завтра он приедет, и о том, что все узнает, и о том, что обязательно, когда узнает, попытается любой ценой увидеться с ней! От этого теперь никуда не деться… И, чтобы ему не пришлось бежать и тем самым навлекать проблем на свою… голову, ему нужна веская причина для увольнения. А чего ее искать – она и так веская, просто ему нужно какое-то подтверждение… Ну, медицинская справка, да хоть просто записка он нее! Вот об этом и нужно ей сказать… А там, глядишь, слово за слово – и получится уговорить ее дать тебе все эти анализы-заключения, чтобы ты смог посоветоваться. Вот только как с ней поговорить?

А:
Андрей неторопливо затушил сигарету и допил компот из чашки, постучав по ее донышку и с явным удовольствием сжевав вареные сухофрукты.
- Брось, Любаш. Все объясняется одной фразой. "Не хочу!". Я же ей сказал "Пойдем завтра со мной, увидим его". Не желает. А не желает - так и хрен с нею, это ее дело. У Цвета башка соображает как-никак, он найдет способ смотаться оттуда легально. А с этим мужем ее надо поговорить, конечно... Нехорошо хамить гостям. Гости обижаются и хотят привить хозяину навыки вежливости. Ну, это потом будет. Ладно. Настя!
Из комнаты раздалось шлепание тапок и на кухне возникла Настя. Дитя, очевидно, не смогла найти кисточку и рисовала собственными пальцами, которые от краски приобрели весь блеск радуги.
- Где у тебя кукла-то пострадавшая? - спросил у нее папа, - Тащи, лечить будем. Сегодня у папы есть время и желание!
- Ура-а! - крикнула Настя и унеслась за куклой.
- Кошмар, дочь отца уже не дергает, чтобы куклу полечил, знает, что он вечно занят...

Л:
- Погоди, Андрюш! – с жаром воскликнула Люба, понимая, что продолжать разговор Андрей не намерен – он уже все уяснил для себя и определил свою позицию в этой ситуации, - Но ведь она-то может просто не догадываться, что шанс есть! Это ты понимаешь, а теперь и мне сказал, что бывают ошибки, а она ведь этого не знает! Просто сдалась… Но это не из-за слабости, а из-за незнания! Надо с ней поговорить…
- Нет, Любаш, это с мужем ее надо поговорить…
- Погоди, Андрюш… - испугалась девушка, - Ты же не собираешься с ним драться?
- Нет, - улыбнулся Андрей, - Хотя тип он, конечно, мутный. Кто знает, что у него там на уме… Но все можно решить с помощью дипломатии…
- И человеколюбия! – гордо закончила Настя слышанную не раз от папы фразу, внезапно возникнув на кухне. В одной руке она держала обезглавленное тело куклы, а в другой – ее голову, и, вручив детали папе, радостно воскликнула, - Вот тебе пострадавшая!

А:
Энергоучасток, занимавший дальний край товарно-сортировочной станции, конечно, охранялся. Он был огорожен высоким забором, а на проходной дежурили строгие старики и старухи, но Андрей и не собирался подходить туда близко. Он знал другой путь. Еще через полкилометра по малолюдной улице забор повернул в сторону, но Андрей продолжал идти прямо. Вскоре вдоль дороги потянулась свалка, туда Андрей и свернул, пробираясь между чахлых кустов и внимательно осматриваясь. Перешагнул через ржавые рельсы, поднялся на косогор и удовлетворенно кивнул, увидев внизу обветшалый забор, еле держащийся на покосившихся столбах. Тогда он открыл "молнию" сумки, которую нес в руке, упаковал в нее свою куртку, а взамен надел потертую спецовку, кое-где дырявую, в масляных пятнах. Рабочие штаны, выглядевшие несколько более прилично, он надел еще в гараже.
Небрежно насвистывая, Андрей повесил сумку на плечо, легко преодолел забор и направился в обратную сторону, туда, где на путях виднелись вагоны, над которыми возвышались застекленные кабины диспетчеров. Их голоса из громкоговорителей были слышны хорошо, но многократное эхо делало речь совсем неразборчивой.
Петляя между рельсами, обходя вагоны, а кое-где пролезая и прямо под ними, Андрей обошел весь энергоучасток. Он кивал встречным, даже тем, которые были в форме охранников, и те тоже приветственно кивали ему, а один даже пожал руку.
- Главное - выглядеть спокойно, будто работаешь здесь уже много лет! - сказал Андрей сам себе и улыбнулся, - И еще - что идешь по делу!
Но маленький дизельный мотовоз - "кукушка" все не попадался ему на глаза. Андрей, чтобы не привлекать лишнего внимания, спрятался под навес у высокой башни-водокачки, сел на кучу старых тормозных колодок и закурил.

Л:
- Эй, парень! – проходящий мимо человек остановился и стал внимательно вглядываться в лицо сидящего на груде ржавого железа парня, - Ты что, новенький? Место для курения там, - он махнул рукой куда-то в сторону.
- Простите. Устал просто. Не дошел, - Андрей затушил окурок о ближайшую железку и торопливо поднялся с места.
Прохожий задержался еще на секунду, но лица «новенького» в темноте все равно было не разглядеть, сдвинув плечами, он пошел дальше по своим делам. А Андрей, облегченно выдохнув, направился в другую сторону, снова бродить вдоль вагонов.
Прошло уже, наверное, не менее получаса, гудящие в воздухе голоса из громкоговорителей уже гудели, кажется, и в голове… Андрей взглянул на часы. Половина девятого… Может, он не расслышал в шуме, что сказал ему Цвет? Андрей машинально кивнул новому встречному, но тот лишь подозрительно покосился на него, а затем оглянулся, когда прошел мимо. Андрей заволновался – долго здесь бродить нельзя, его фигура, кажется, примелькалась… Пожалуй, пора уходить…
Достигнув конца вагона, он вдруг зажмурился – яркий свет прожектора медленно проходящей по соседнему пути машины резко ударил в глаза. Что за машина двигалась по рельсам – разобрать было невозможно, но у Андрея возникла надежда, а заодно и мысль – если в ней нет Цвета – нужно уходить. Он развернулся и быстро зашагал в обратную сторону, в том направлении, куда двигалась машина, чтобы пройти за ней до самой ее остановки…

А:
Этот угол парка освещался плохо, Андрей шел в свете прожектора, стараясь не спотыкаться о шпалы. Но рельсы переплетались, дважды приходилось обходить стрелки, потом быстро пробежать по краю какой-то бетонной ямы. Локомотив догнал его, жаркое дыхание двигателей и запах мазута окутали Андрея и он остановился, шагнув в сторону, почти прижавшись к платформе железнодорожной цистерны. Оглянувшись, он увидел, что это большой тепловоз. Когда он поравнялся с Андреем, послышался звенящий скрип тормозов.
- Эй, заблудился, что-ли? Чего по путям шляешься? - крикнули из кабины.
- "Кукушку" не видели? - крикнул Андрей в ответ.
- Зеленую?
- Да! - ответил Андрей, вовремя предположив, что транспорт военного назначения, наверное, должен быть зеленого цвета.
- У отстойника, только что разминулись! - машинист махнул рукой куда-то назад и вновь тронул тепловоз с места.
- Спасибо... - негромко сказал Андрей и отправился обратно.
Площадку-отстойник и зеленую "кукушку" на ней он нашел неожиданно быстро. Во-первых, по дороге встретился указатель с надписью, а, во-вторых, площадка была хорошо освещена.
Цветок в камуфляжной форме и высоких сапогах как раз спрыгнул на землю.
- Цвет? Привет... - сказал Андрей и протянул руку.
- Вайлд! - Цвет каждый раз произносил его имя так, словно был несказанно рад встрече, - Здорово, дружище! Нашел все-таки?
- Ну, а то! Ты один?
- Нет, с сержантом... Серж? Я тут кореша встретил! Мы потрындим, пока буксы готовят? - крикнул приятель в кабину.
Из кабины высунулась фигура, посмотрела на Андрея и махнула рукой, разрешая "свидание".
- Держи! - Андрей снял с плеча и открыл сумку, когда они с Цветком устроились на каком-то бетонном постаменте рядом с рельсами.
Здесь была тень, фонарь светил в другую сторону и Андрей, почти не скрываясь, вытащил из сумки бутылку водки, пару бутылок пива, чай, сигареты и печенье.
- Да ты че! - обрадованно заорал Цветок, - Откуда?
- Оттуда! - улыбнулся Андрей, - Дачка как дачка, армия как зона - все по правилам!
- Ну, спасибо, брат! - Цветок обнял Андрея, - И, главное, откуда знал?
- Дачки в зону собирать приходилось, вот и знал... Положить есть куда?
Цвет стащил куртку, быстро связал рукава и принял "передачу".
- Ну, теперь рассказывай!
- Да я не знаю, Цвет, как тебе и сказать-то... Все фигово. Но у тебя нервы крепкие, сколько мы дел с тобой сладили, помнишь? Так вот, я Машку видел...
И Андрей не торопясь, дословно вспоминая даже фразы, которые произносились при встрече, рассказал Цветку все, что видел и слышал.

Л:
Приятель внимательно слушал, вглядываясь в лицо Андрея, словно старался уловить каждое слово, каждую каплю ценной информации – даже то, как сам Вайлд относится к тому, о чем рассказывает. Затем стал медленно заваливаться назад, где посреди бетонного постамента торчал толстый металлический столб… Краем глаза Андрей заметил, как крепко сжался и побелел кулак Цвета. Но, когда Андрей договорил, друг уже казался совершенно спокойным – опираясь о холодный столб затылком, Цвет уставился на тусклый фонарь на соседнем столбе и почти не двигался. Наверное, о чем-то он думал и долго-долго молчал…
- Андрюх, а как ты сюда попал? – равнодушно спросил приятель после длинной паузы.
- Да как и раньше. Через дыру в заборе… - Андрей старался не подать виду, что удивлен такому вопросу.
- Идем! – коротко сказал Цвет. И, рывком вскочив на ноги, привычным движением расправил и отряхнул на себе форму. Затем протянул ладонь Андрею.
- Что ты задумал, Цвет? Куда идем?
- К Машке, - решительно ответил парень, подтвердив опасения Андрея.
- Не надо сейчас. Это крупный залет, Цвет, мы не успеем быстро…
- Мне пофиг, Вайлд. Пойми… Может, я больше никогда не увижу моего родного человека. Только сейчас. А потом – будь, что будет.
Андрей на несколько секунд задержался взглядом на бледной от света прожектора руке друга, а затем быстрым движением вложил в нее свою ладонь, словно внезапно принял какое-то решение.

А:
- Цветин? - заорал сержант с мотовоза, - Буксы везут, заводи эту развалину!
- Валим! - скомандовал Андрей, но Цвет коротко выматерился и отпустил его руку.
- Поздно. У него пистолет...
Сержант вылез из кабины и стоял на металлической площадке у двигателя, глядя на них.
- Цвет, отдай ему водку, попроси еще пять минут? - предложил Андрей.
- Хрен ему! Ладно... Я придумаю...
- Отпрашивайся официально, скажи, что ты справку принесешь!
- Я завтра днем ухожу в рейс. На месяц. Отменить уже нельзя, я в составе. Бля-а...
- Цветин, мать твою! Я долго ждать буду?
- Иду! Не видишь, бухло торгую? Так, Андрюха... Если я свалю, я тебе звякну ночью, ладно? Поможешь Гоге рыло начистить?
- Конечно, помогу! Я Леху еще подниму!
- А если я не позвоню, то... Значит, не получилось.
- Ты вернешься из похода и я тебе Машку сам привезу, прямо на базу, Цвет. Слово даю! - быстро ответил Андрей, - Не рискуй, мотать-то чуток осталось, дембель!
- Короче, если я не позвоню, то приходи сюда завтра в восемь, ладно? Меня не будет, будет другой. Он тебе отдаст письмо к Машке... Если уговорю взять...
На путях загудел тепловоз, двигавшийся по тем же рельсам, к "кукушке". Сержант прокомментировал это длинной фразой, в которой не было ни одного печатного слова.
- Давай, Цвет! - Андрей пожал его руку, - Все нормально, держись, мы справимся!
Цветок обнял Андрея.
- С тобой - справимся!
И побежал к дизелю. Затарахтел пускач, мотовоз окутался грязным дымом и, коротко свистнув, двинулся с места.
Домой Андрей шел пешком, оставляя себе побольше времени, чтобы хорошо обдумать все варианты. Когда он вошел в квартиру, там стояла тишина. Люба, наверное, укладывала Настю спать и нечаянно заснула сама. Андрей улыбнулся, любуясь спящими девочками, осторожно укрыл их одеялом и ушел в "Лабораторию".
Его разбудил поцелуй. Люба, проснувшись, перебралась к нему из Настиной комнаты, а за окном уже светало. Значит, Цветок не сбежал...

Л:
Осторожно, чтобы не разбудить Андрея, девушка забралась под теплое одеяло и вскоре снова уснула. Тонкий незнакомый запах от волос Андрея навевал какую-то неясную тревогу – как будто перед дальней дорогой, но и она не помешала свалиться в сон до самого звука будильника.
…Андрея рядом не было. Он так и не уснул и встречал рассвет, закрывшись на кухне, с чашкой кофе и сигаретой. Едва успела Люба спросонок припомнить, что же было вчера вечером и сесть на постели, укутавшись в одеяло, как дверь открылась, и Андрей вошел в комнату. Выглядел он совершенно уставшим, будто не спал всю ночь…
- Солнышко, я разбудила тебя, да? – виновато, сонным голосом спросила Люба, - Ты, вроде, совсем не выспался…
- Ерунда, Любаш. Мне все равно сегодня пораньше надо было… Доброе утро, - только теперь он улыбнулся, обратив внимание на лохматую прическу девушки и отпечаток подушки на ее щеке.
- Доброе, Андрюш… Тогда я побегу завтрак тебе придумаю, - Люба резким движением откинула одеяло и вскочила на ноги.
- Да я придумал уже себе… Я и вправду давно не сплю… Не суетись.
Люба с каждым словом убеждалась, что Андрея что-то беспокоит – он словно заведенный механизм, готовый решительно действовать, да только что-то его останавливает.
- Андрюш, а что было вчера? Ты ведь Цвета видел? Как он? – спросила Люба, предположив, что причина утреннего настроения Андрея прячется где-то во вчерашней встрече.
- Хреново он. Сначала бежать к Машке собрался, да одумался. Затем придумал, как свалить умнее – да видно не получилось, раз ночью не позвонил… Теперь он на месяц уехал, а я вечером снова пойду на встречу, он обещал письмо Машке передать.
- Офигеть… Андрюш, а как ты к ней идти собрался? Кажется, вы с ней не очень-то дружелюбно поговорили… Давай, я пойду к ней? Девчонкам все же проще договориться…

А:
Андрей несколько секунд раздумывал.
- Вообще-то идея... - сказал он, - Так ведь это чмо, которое муж ее, тебя выкинет.
- Ну, не совсем же он ненормальный? Да и всех подруг этой Маши он знать не может, мужчины подругами жен интересуются с единственной целью...
- Как бы их тоже в кровать пристроить! - улыбнулся Андрей, - А вот у тебя сердечные подруги все какие-то некрасивые!
- Укушу! - улыбнулась Люба, - Тем более, ты тоже только некоторых знаешь!
- О, кстати, давай устроим смотр? Строя и песни?
- Тогда тебе придется пристраивать в кровать самых некрасивых, они лучшие певицы и строем ходить согласны! - ответила Люба, вертясь у зеркала с расчесткой, - Они очень рады будут!
- Тьфу... Семейной сцены из тебя не вытянешь.
- А из тебя?
- Из меня можно. Вот сегодня приду домой пораньше, а ты самую страшненькую подругу-то уже и пристроила на супружеском ложе... Ой, какая сцена будет! Называется "Сообразим на троих?".
- Фу... - сказала девушка, - Можно ли так опошлить женскую дружбу? А ты правда пораньше придешь?
- Ага, - Андрей прошел на кухню и закурил, - Потом за письмом, потом двинем с тобой к Машке. Может, у тебя получится что-нибудь? И правда... Я внизу подожду, в подъезде. А нет - так и хрен с нею, как хочет.
- Угу... - приглушенно ответила Люба, зажав в зубах заколку.
- А, чего не спросил - Троп-то звонил вчера?
- Звонил, Андрюш. Клубни там наконец-то решили окончательно, завтра утром едем, - Люба прошла на кухню и поставила чайник на плиту.
- Как и приглашали, на три дня?
- Пять концертов, а так - как народ соберут, может, за два дня успеем... И Людмила Николаевна звонила, сегодня вечером приезжает, посидит с Настей. Настя, правда, ревела весь вечер - со мной хочет ехать. И ребята не против, в общем, еще решить надо.
- А тебя-то саму нормально отпускают, Люб? - спросил Андрей.
- Больше не протестовали, но видео остается в силе. Троп берет видак, перепишет по-быстрому, там точно кто-нибудь снимать будет. Так что, в училище надо будет предоставить кассету...
- Подменю! - решильно сказал Андрей и рассмеялся, - Подсуну ту, где мы с твоей подругой на троих соображаем!

Л:
- Оч-чень кого-то убедит твое видео, где ты с моей подругой соображаешь… А кто третий, Андрюш? – ехидно улыбнулась Люба.
- Ну, как кто? Ты, конечно!
- Ага, счас! Я на редкость несообразительна на троих! Вы лучше Ольгу Михайловну в компанию возьмите – отличная комедия получится! – Люба показала Андрею язык и, с видом победительницы, прошагала мимо стола к плите, где уже шипел закипающий чайник.
- Зачем же так жестоко, Любаш! – засмеялся Андрей, и сигарета в его пальцах уронила столбик пепла прямо на стол.
- А чтобы тебе больше не хотелось меня дразнить! Тебе сцену ревности с утра пораньше приспичило?
- Ага… - довольно улыбнулся Андрей, понимая, что все-таки задел Любу и устроился поудобней на табуретке, прислонившись спиной к стене.
- Ну, держись тогда! – Люба принялась шарить в шкафу, отыскивая самую большую, сувенирную, грубо вырезанную деревянную ложку. С сомнением оценив ее размер, затем сменила ее на половник и застыла среди кухни в угрожающей позе – одной рукой упираясь в бок, а другой рукой размахивая этим самым половником.
Андрей изо всех сил сдерживал смех, но и не разыгрывал страх, чем ввел в замешательство «ревнивую жену» - Люба действительно не знала, что делать дальше. «Просить пощады» Андрей явно не собирался, а нападать (даже в шутку) Люба не могла. К счастью, в этот момент в дверях кухни возникла сонная и лохматая, босая Настя.
- Ма-ам! – удивленно-испуганно протянула она и тут же бросилась защищать папу, мигом очутившись у него на руках и крепко обняв, закрывая собой.
Злорадная улыбка сейчас же покинула лицо мамы. Люба удивленно подняла брови, взглянула на «оружие» в своей руке и тут же спрятала его за спину:
- Насть, да мы играем просто! – поспешила оправдаться Люба, но, кажется, дочь не на шутку испугалась за папу.

А:
В этот раз зеленая "кукушка" проехала мимо площадки и успела затеряться в компании вагонов, тут и там стоявших на путях энергоучастка. Прежде чем Андрей, которому приходилось прятаться где только можно, когда в поле зрения появлялись железнодорожники, смог найти мотовоз, к нему уже прицепили открытую платформу с колесными парами на ней. Андрей подошел поближе и помахал рукой, надеясь, что кто-нибудь обратит на него внимание из темной кабины. Но дизель только тоненько свистнул и двинулся вперед.
- Эй, механик! - крикнул Андрей и еще раз помахал рукой, остановившись совсем рядом с рельсами.
- Отошел от пути! - крикнул ему незнакомый солдат кавказской внешности и погрозил автоматом.
Андрей послушно шагнул в сторону. Но "кукушка" неожиданно затормозила, лязгнув сцепкой. Из другого окна высунулся сержант, вчерашний знакомый.
- Эй, ты кто? - спросил он.
- Я Андрей.
- Кликуха как?
- Вайлд. Вайлдкэт! Цветин мне ничего не передавал?
Сержант вполне внятно ответил, что именно передавал Цвет, но только ему лень спускаться. Андрей кивнул, не подав виду и мысленно пожелал сержанту испытать то же самое сразу же по возвращении на базу, да еще и при участии двух офицеров одновременно. И повернулся спиной, собираясь уходить.
- Эй, очкарик? Лови!
На грязно-черный шлак между путей упали два конверта, склеенные из газет.
- Спасибо... - ответил Андрей и подобрал конверты.
Оба были не запечатаны, видимо, с целью поиска "почтальоном" в корреспонденции каких-нибудь секретных данных, которые шпионы противника передают друг другу, не скрываясь. В тусклом свете фонаря Андрей прочитал на одном из конвертов слово "Машуле", на другом - "Вайлду, или Андрею". Первый конверт он сложил и спрятал в карман, а из второго достал помятый лист бумаги. Полутьма мешала разбирать бледные карандашные строчки и поэтому Андрей сначала покинул энергоучасток, вышел на улицу и остановился под ярким фонарем.
- Офигеть... - прошептал он, дважды прочитав письмо, - Цвет спятил. Или... Пьяный писал? Или не спятил? Что он имеет в виду под банками варенья? И адрес Машиного дедушки... Нет в городе такого адреса, точно нет, в центре переулки не обозначают линиями... "Одна - тебе, другая - Маше, пожелай ей выздоравливать". Дедушка глухой... Шифр!
Андрей улыбнулся, достал из сумки ручку, быстро переписал "номер дома и линии" из письма на ее подкладку под молнию, а сам листок и конверт разорвал в мелкие клочки и бросил в решетчатый люк ливневой канализации.
Через час автобусной тряски он уже стоял у подъезда Машиного дома. Ага, а вот и Люба.
- Привет, солнышко! - сказал ей Андрей и протянул конверт, - Открыт, но я не читал. Может, заклеить чем-нибудь, чтобы она не смущалась?

Л:
- Да не надо, Андрюш… Все в порядке, да… Просто пожелай мне удачи… - рассеянно ответила Люба, видимо, вскрытый конверт с личным письмом в руках сейчас меньше всего ее беспокоил.
- Не нарывайся, Любаш… - серьезно сказал Андрей и крепко сжал ее пальцы, в знак поддержки, - Вдруг чего… Ну, мы уже говорили…
Люба быстро нырнула в светлый проем двери подъезда и побежала по ступенькам вверх…
…Кнопка звонка включила противный птичий щебет за дверью. И, не успел он полностью затихнуть, как из-за закрытой двери уже раздался тихий женский голос.
- Кто там?
Неожиданно… Они с Андреем целых полчаса потратили на придумывание историй про старых школьных подруг, чтобы внушить доверие грозному мужу и, кроме того, Люба ожидала, что вызвать Машу – будет самым трудным пунктом ее задачи. Она растерялась и ответила первое, что пришло ей в голову, взглянув на газетный конверт в руке:
- Почта…
- А почему так поздно? – удивился голос, но замок все-таки щелкнул и дверь приоткрылась, насколько позволяла дверная цепочка. Из нее испуганно выглянул глаз хозяйки голоса.
Пока Люба в панике соображала, что ей врать дальше или как выпутываться, Маша успела заметить газету в ее руках и с облегчением добавила:
- Аа… Снова газету не в тот ящик сунули…
Люба растерянно кивнула в ответ и протянула конверт в щелочку. Маша взяла его и тут же закрыла дверь, не сказав ни слова. Разочарованное «и все?»  прозвенело в сознании Любы, когда эхо от щелчка замка перестало отражаться от стен подъезда, и несколько секунд она еще стояла, не двигаясь, растерянно глядя на безмолвную дверь. Но делать нечего – в конце концов, с задачей она справилась и можно смело возвращаться к Андрею.
Девушка уже даже развернулась спиной к двери и собралась, было спускаться вниз, как замок снова щелкнул и воздух наполнился теплым уютным запахом свежесмолотого кофе.
- Откуда это у вас? – взволнованно спросила Маша, сейчас ее голос был так не похож на тот, которым она говорила вначале.
Люба обернулась и увидела теперь свою собеседницу. Да, выглядит она и вправду не очень – сгорбленная, неухоженная, но некогда красивая молодая женщина. Однако, взгляд ее сейчас был живым и взволнованным.
- От Андрея, - честно призналась Люба, - Он вчера виделся с вашим братом, а сегодня Цвет передал ему письмо для вас… - Маша нахмурила брови, и Люба догадалась, что она не совсем понимает ее, потому добавила, тихо и медленно выговаривая слова, -  Я – жена Вайлда, он был у вас на днях.
- Вайлда…  А почему он сам не пришел? – растерялась теперь Маша.
- Мы подумали, что девчонки между собой помирятся скорее, - робко улыбнулась Люба, - Да и потом, лицо Андрея уже знакомо вашему мужу… И, кажется, не очень понравилось.
- Какая же я дура… Надеюсь, Кот не очень сердится на меня? Совсем нервы ни к черту… Я его, считай, выгнала, а он для меня – письмо… Дура…
- Не расстраивайтесь, Маш, - улыбнулась Люба как можно веселее, - Он отходчивый! Да и сделал он это, скорее, для друга… Меня, кстати, Любой зовут! – добавила она, чтобы отвлечь собеседницу от переживаний.
- Маша… - представилась она и улыбнулась в ответ, - Что же мы стоим? Заходите, поболтаем?
- Кажется, ваш муж может не обрадоваться мне? – смутилась Люба, - Да и Андрей ждет внизу… Будет волноваться.
- Муж… - нахмурилась Маша, - Он теперь до утра шляться будет… Заходите! – снова оживилась Маша, подумав, видимо, о возможности побыть с гостями без присмотра грозного мужа, - И Андрея зовите! Я только переоденусь…
Радостную новость несла Люба Андрею. Вниз по ступенькам она снова бежала, но уже не от страха, а от желания скорей рассказать обо всем Андрею.
- Солнышко, поднимемся? Маша зовет, «мавра» нету дома… - коротко произнесла Люба, выскочив из луча света от подъездной лампочки, да так стремительно, что чуть не пролетела мимо сидящего в темноте на лавочке Андрея.

А:
Андрей в этот момент как раз затягивался сигаретой, тлеющий огонек на миг отразился в стеклах очков. Он быстро встал со скамейки. Наверное, он в этот момент о чем-то раздумывал и не разобрал фразы Любаши.
- Как пуля! За тобой гонятся?
При этом он бросил взгляд на захлопнувшуюся дверь подъезда, словно ожидая появления преследователя.
- Нет, Андрюш, все хорошо! Маша одна дома, муж ушел куда-то. Пойдем? Она нас зайти приглашает! - выпалила Люба.
- А? А ты письмо-то передала, она прочитала?
- Наверное... Спросила, откуда оно, я сказала, что ты передал.
- И чего? Чтобы мы зашли в гости?
- Да! Чтобы я за тобой спустилась.
- Да? Гм... А этот хрен где? Явится еще... - нерешительно сказал Андрей.
- Ты чего, его боишься? Говорит, до утра шляться будет...
Но Андрей покачал головой и опустился обратно на лавочку.
- Не, солнц, я не пойду. Сходи, поболтай, познакомься. Мы с Машкой никогда особо близки и не были, так, постольку-поскольку. Она хорошая девчонка, хоть и сдвинутая маленько, но мне просто говорить с нею не о чем, что хотел - сказал уже, письмо принес. Я тут посижу, подожду тебя. Не торопись, я не мерзну, вечер-то теплый...
- Андрюшка... Она подумает, что ты на нее обиделся.
- А ты ей скажешь, что я не обиделся, а просто стесняюсь или типа того... Не, лап, правда. Никакого желания туда тащиться.
- Странно... - протянула девушка, - А ты вчера так переживал из-за нее? Может быть, она хочет попросить прощения, а ты бы сказал в ответ, что надо верить, что все будет хорошо?
- Во, как раз ты ей от меня это и передай! - улыбнулся Андрей и вновь затянулся сигаретой.
- И ты ей правда никак не хочешь помочь? Поддержать хотя бы? Ты же доктор? - удивленно спросила Люба.
- В следующий раз будет вести себя вежливее.
- Значит, все-таки сердишься... - вздохнула девушка, - Разве ее нельзя понять?
Андрей встал и обнял Любу.
- Можно, лапушка... Но я просто не хочу сейчас к ней идти. Вот и все. Я тебя подожду, сколько хочешь, не спеши, ладно?
- Ладно, - ответила Люба, - Я недолго, Андрюш.
И, удивленно покачав головой, скрылась в подъезде.

Л:
Прошло не более получаса, а может даже меньше – в ожидании время ведь тянется долго… Андрей принялся разглядывать силуэты в освещенных окнах, они то загорались, то гасли, из раскрытых форточек доносился то детский плач, то ругань, смешиваясь с громким голосом телевизора в чьей-то квартире. А он был словно невидимым наблюдателем у большого муравейника – там кипела суета, свистели чайники и хлопали двери, все куда-то торопились, и только он – торопил время…
Новый звук, доносившийся из подъезда, заставил его прислушаться внимательнее. Чьи-то голоса гудели, отражаясь от бетонных стен, но, приближаясь (видимо, люди спускались по лестнице), стали отчетливее, и теперь Андрей ясно различал голос Маши и отвечающий ей голос Любы.
- Маш, ну и вправду, звони и в гости приходи… Не скучай!
- Постараюсь… Не обещаю, но… Спасибо тебе, Люб… Я тут как в клетке… - Маша вздохнула.
- Точно не хочешь прогуляться? – после паузы снова говорила Люба. Ответа не последовало, видимо, Маша просто покачала головой, - Ну, как знаешь!
Девушки прощались. Андрей невольно улыбнулся – надо же, полчаса девчонкам хватило на то, чтобы познакомиться, перейти на «ты» и подружиться! С этой довольной улыбкой на губах Люба и застала его, сидящим на лавочке у подъезда… Только на этот раз из двери она вышла пешком, а не «на крыльях».
- Задержалась я, Андрюш? Прости, солнышко…
- Да нет, я совсем не скучал, - Андрей поднялся со скамейки, - Идем, по пути расскажешь.
- Понимаешь, она так рада мне была, будто век в заточении просидела… - продолжала оправдываться Люба, - Если б не мысли о тебе, мы бы до утра, наверное, болтали…
- Любаш, что она рассказывала? – этот вопрос, наверное, интересовал Андрея больше всего.
- Расспрашивала она больше! – засмеялась Люба, - Не знаю, что там в письме ей Цвет написал, да только ее интересовало буквально все – как он выглядит, не похудел ли, а что там за обстановка вообще? А я ведь его даже не видела толком… Пришлось рассказывать ей о концерте и о веселых командирах! И знаешь… Ей было это интересно, будто из моего потока она пыталась выжать хоть каплю информации о его жизни, просто заглянуть в нее, прикоснуться…
- Странно… Так почему же она ему не пишет, раз так любит?
- Не знаю, солнышко… Мне неловко было спрашивать о ее жизни. Что, да почему… Как только невзначай спрошу чего-то – она сразу замыкается, тускнеет… Единственное, что спросить я у нее набралась наглости – так это о тех бумагах… Ну, помнишь, мы говорили, что было бы неплохо посмотреть заключения там всякие, результаты анализов…
- И что? – только сейчас Андрей обратил внимание, что в руках у Любы ничего не было.
- А вот тут – самая большая странность… Оказывается, что Гоша от нее куда-то прячет их… Совсем не так давно он возил ее куда-то на консультацию, я не очень поняла, куда, да и она, кажется, тоже… Но все бумаги он куда-то запер после этого. Оставил лишь рецепт – я обратила внимание, что у нее весь подоконник коробками с лекарствами заставлен. А вот зачем бумаги спрятал, чтобы она их не читала, что ли? Так она ж там все равно нифига не поймет? Странно…

А:
- Любаш, а названия лекарств не запомнила? - спросил Андрей.
- Не-а... Ты же знаешь, я вообще лекарств боюсь. Ну, кроме, если ты меня ими кормишь!
- Ага, да и то несколько раз внимательно на меня посмотришь! - улыбнулся Андрей, - Я к чему говорю? Пока сидел у подъезда, мысль пришла. А что, если Машка-то совсем спятила? Она по жизни загадочная была. Шиза - это такая штука, при ней иногда и не поймешь, что у человека крыша не на месте, пока она окончательно не съедет. Тогда понятно, почему он прячет бумаги и никого не пускает, а ей глюки какие-нибудь запрещают писать Цвету письма. И никакой ракухи у нее нет... Вот по лекарствам бы и глянули, от чего ее лечат. Вспомни, на какие хоть буквы начинаются? Дома глянем справочник.
Люба немного помолчала, видимо, пытаясь восстановить в памяти картинку окна, подоконника и шеренги коробок и пузырьков с лекарствами.
- Нет... Там только две или три штуки этикетками в мою сторону стояли... Длинные какие-то слова. А, ладно, мы телефонами обменялись, как-нибудь еще в гости напрошусь, специально запомню! Но, знаешь, у меня не создалось впечатления, что она ненормальная. Говорит по делу, взгляд адекватный... Ну, может, я просто ненормальных в жизни мало видела!
- Ну, как же, вот он с тобой рядом идет!
Люба остановилась, дернула Андрея за руку и вдруг повисла у него на шее.
- Ура! Я поняла! Ты ненормальный, я с тобой живу и тоже сбрендила, поэтому и не замечаю, что Маша тоже "наша"! - радостно сказала она.
- Во-во! - ответил Андрей и поцеловал девушку.
Обменявшись поцелуями, ребята отправились дальше.
- Только все очень медленно идет. Шизухи постепенно опускаются, перестают следить за собой, бездельничают, потому что ни одно дело не ладится. Ты у меня еще наполовину нормальная, а Маша уже разваливается.
- А ты?
- А за мною ты приглядываешь, чтобы я стригся, брился, одежду по ситуации надевал, шел в институт, а не бродить по улицам, в общем, как-то поддерживаешь! Можно, кстати, на Нобеля претендовать, ты меня почти вылечила, я на приличного человека похож стал!
- Ну да, ты всегда был приличным!
- Но я же вел себя нехорошо?
- Ты стремился стать хорошим и стал им! - рассмеялась Люба.
- Да я-то стал... А вот правда - с Машкой-то что? Чужая семья - потемки, конечно... Надо поболтать с ее мужем, может, подскажет. Цвет вернется - увидимся, поговорим.
- Андрюшка, только без драки! Мне хватило, как ты в том году... - испуганно сказала Люба.
- Конечно, без драки, какая еще драка, мы словами умеем... Хоть точно выяснить, что за загадки они там устроили, - ответил Андрей.
- Андрюш, а вот ты то и дело говоришь, что она своеобразная барышня, да? А в чем это заключалось? - Люба перевела тему разговора.
- Ну, да. Например...

Л:
Андрей запнулся, может, припоминая конкретные случаи, когда Маша себя странно вела, а может о том, стоит ли считать ее поведение ненормальным сейчас, когда он уже столько всего знает об устройстве человека.
- Ну? Например? - напомнила ему Люба.
- Да вот... Когда мы в компании собирались - Цвет ее часто с собой таскал. Поначалу, вроде, ничего - сидит в компании, участвует... в разговоре. И вдруг - будто нет ее, сидит в уголке, словно не слышит ничего, в себя ушла...
- Андрюш! - рассмеялась Люба, - Может она - тоже поэт, писатель или композитор, как Сява наш! Вдруг прилетела Муза к Маше - Маша и отвлеклась от вас... Только Сява вот понимает, что будет выглядеть психом, если исчезнет поговорить с Музой, вот и притворился невменяемым... А Маше, например, пофиг, что там о ней подумают!
- Возможно, я не спрашивал... Только это - не единственная ее странность, которую я заметил...
- А что еще? - девушка остановилась, и ребята оказались прямо в пятне яркого света фонаря. Она с какой-то странной тревогой она взглянула сейчас в глаза Андрея. Будто опасаясь услышать то, что и сама видела...

А:
- Я не видал, чтобы она каким-то творчеством занималась. Если только для себя... - ответил Андрей, - А вот то, что она вся в мистике и гороскопах была - это точно. Ни одного дела без звезд и амулетов не начинала. Зайдешь за ней - "я сегодня никуда не пойду!". Почему, вчера ведь договаривались? "А мне нельзя!". Ну и сиди дома, хрен с тобой... Потом вдруг является ни с того ни с сего и говорит - у вас ничего не получится! Да уже получилось, кинь ты свой гороскоп в мусор! Обидится... Чакры какие-то все открывала, помню. Цвет плюнул, перестал ее вообще с собою звать. Потом вдруг хлоп - месяца два-три все нормально, девчонка как девчонка! Время пройдет - опять хрень какая-то... То травами нас какими-то поить начинала. То раз приперлась ко мне, дома никого, посидели, она мне пива принесла. И вдруг - раздевайся, говорит, совсем, тебя надо очистить, чего-то во мне черное увидела.
- А ты? - поморщилась Люба.
- Я у нее то же самое спросил! - рассмеялся Андрей, - Нет, сама не решилась раздеться, ну, я тоже не стал...
- Не снимая штанов, что ли?
- Вообще никак. Ушла... Ну, то, что она девочек любит больше, чем мальчиков, это никогда секретом и не было, мы все прикалывались, помню, она сердилась... Подружки-то у нее были, прям любовь такая и ревность - офигеть! Сейчас, может, прошло уже, я так подумал, если она замуж пошла. Я не знаю, вроде, это странностью и не назвать, почти нормальное явление, в принципе... Чего ты так смотришь, ты тоже это заметила? Не прошло, да?
- М-да... - произнесла Люба, - А я думала, что это для тебя новостью будет...
- Неужели это чудо к тебе приставало?
- Ага...

Л:
Андрей внимательно посмотрел на Любу, словно хотел понять, какое впечатление оставил у нее этот факт , но затем вдруг взорвался смехом:
- Так вот… так вот почему ты так быстро от нее сбежала!
Но Любе почему-то было не смешно. Наоборот, она тут же принялась краснеть.
- Не потому… Я же сказала – я спешила к тебе… - пробормотала Люба, исподлобья глядя на трясущегося от смеха Андрея.
- Конечно спешила… - не унимался Андрей. Он бы продолжил, но хохот разобрал его так, что говорить было совсем невозможно.
… Если бы свет от фонаря позволил Андрею заметить, как быстро наливаются краской уши и щеки девушки, он бы все равно не заметил в порыве веселья, как смущение медленно сменяется обидой, и как обиженно, словно ежик, у которого отняли яблоко, засопела Любаша.
- Ах так! – воскликнула, наконец, девушка, - Значит, ты знал все, да? И спокойно отпустил меня к ней, да? Понимая, что эта ненормальная может приставать ко мне, да?!
- Нет, Любаш, ну, я же уверен в тебе – потому и отпустил, - попытался взять себя в руки Андрей, но понять, говорит он серьезно, или все еще шутит – было трудно.
- Уверен – это хорошо, конечно… Но мог бы предупредить хотя бы о ее странности! А ты не догадался подумать, как я себя чувствовать буду? Когда мне вдруг начнет строить глазки… девушка! – последнее слово Люба отчаянно выкрикнула, словно осознать и выговорить его было очень непросто, словно произошедшее никак не вязалось с ее понятиями о человеческих отношениях…

А:
- Да говорю же, я думал, что это все исчезло, как глюк очередной, если Машка замуж вышла... - Андрей, наконец, справился с собой и обнял Любашу, - И потом - там стоько странностей, что только сейчас и вспомнил, что у нее такой период был. А почему ты сказала, что опять в гости напрашиваться будешь? Ты хотела скрыть факт построения глазок или тебе понравилось?

Л:
- Нет! – выпалила Люба, однако сразу затихла, вспомнив, что и вправду так говорила, - Я просто надеялась, что мне показалось… Ну, мало ли… Неправильно поняла ее… - запиналась теперь от смущения Люба, - Взгляд?.. А теперь, когда ты о ее предпочтениях сказал, у меня будто задачка с ответом сошлась… А до этого я думала, что это я – от перепугу в ее невинных словах… странные намеки вижу… Оказывается, не с перепугу…
Смущение сменилось растерянностью, и Люба прижалась к Андрею, словно извиняясь, ей стало неловко за свое поведение, она ведь накричала на него…
- Ну, откуда же перепуг, Любаш? Ты же знала, что я рядом, и караулю, чтобы к вам не вперся неожиданный посетитель…
- Да, Андрюш! – упоминание о Гоше напомнило Любе невысказанную мысль, - Если этот мавр ограничивает ее из-за ее странностей, то почему же он и отца к ней не пускает? И с братом тоже… Знаешь, она так схватила это письмо, так жадно впитывала всю информацию о нем, что мне подумалось, будто письма Цвета до нее… вообще не доходят! Может, Гоша и их прячет? Но зачем? Если из-за ее… поведения – так наоборот, эти письма должны были ее успокаивать. А если ей жить осталось недолго – так тем более жестоко это и неправильно… Что-то здесь не то…

А:
- Письма доходят, - возразил Андрей, - Мы с нею когда ругались в подъезде, я же сказал, что хоть бы отвечала на них Цвету, а она ответила, что это ее дело, отвечать или не отвечать... Иначе бы сказала, наверное, что он не пишет, да? Хотя, потемки это все...
- Ну, когда-то ведь мы узнаем, в чем было дело?
За разговором Андрей и Люба не заметили, как почти добрались до дома.
- Наверное, узнаем. Скорее бы Цвет дембельнулся, да разобрался во всей этой фигне. Слушай, а она не говорила, что хочет написать ответ? Цветок ведь наверняка упомянул, что ему известно, как она и что...
- Нет, Андрюш, не говорила. Я ей сказала, что он уехал на месяц, может, поэтому?
- Может... А все-таки хорошее мы с тобой дело сделали, да? - спросил Андрей.
- Хорошее, Андрюш! - улыбнулась Люба, - Кто знает, не встреть ты Цветка, как бы это продолжалось...
- Сделали. И сделаем еще... Если это поможет, - Любаша не могла не заметить, что в эту фразу Андрей вложил какую-то "ударную" интонацию, - Я же все-таки доктор, да?
- Да, мой хороший. Наверное, надо отца их найти, спросить его мнение...
- Кстати, да. Надо поискать, он как-то выпивал даже с нами, может, помнит меня. Позвоню Машке, спрошу... Ой, а не спросил - мама-то приехала?
- Да, я выходила, она как раз пришла. Но я торопилась, опаздывала, просто поздоровались - и я убежала, - ответила Люба.
- Ага, значит, Настена с тобой не едет, дома сидит? Вы договорились с ней?
- Ох, еле убедила! Пообещала золотые горы привезти, только бы она слушалась папу и бабушку и не плакала, что мама с собой не взяла! Ну, говорили уже - устанет только от музыки, да от народа...
- Ну и замечательно! Бабушка ее утащит в учебный театр к себе опять, там хоть на голове ходи...

Л:
- Ага! А папа целых три дня – свободен, как скучающий ветер! Гуляй - не хочу! – засмеялась Люба, однако, в этом смехе не звучала радость, а наоборот, Андрей услышал в ее тоне, скорее, иронию.
- Ну да! Можно подумать, что маму там кто-то привяжет к батарее! – в тон ей ответил Андрей, - Вот скажи, разве у тебя есть повод сомневаться во мне?
Это было сказано уже с обидой, и Люба тут же замолчала, поняв, что снова напрасно обидела его… Она вдохнула и медленно выдохнула, давая себе время успокоиться, затем взяла обе его ладошки в свои руки, будто то, что она собиралась сказать - очень важно, и уже тихо ответила:
- Прости, солнышко… Нет, конечно, нету. Ни у меня, ни у тебя – во мне… Но мне так не хочется расставаться с вами даже ненадолго… Наверное, это все – нервы… Наверное, просто быстрая смена новостей и событий… Я просто перевозбудилась…
Спокойно выслушав ее, Андрей потихоньку освободил свои руки. Затем строго, с упреком, долго смотрел девушке в глаза… Так долго, что чувство вины успело превратиться в большой ком в ее горле.
- Угу… - подытожил Андрей, - Так… - вдруг предательская улыбка вмиг изменила его лицо, - Оказывается, девушки тебя все-таки возбуждают? – выпалил Андрей последнюю фразу и быстро вскочил в светлый проем родного подъезда.
Пока Люба опомнилась, он уже взлетел по ступенькам на площадку первого этажа и остановился, ожидая погони. Его звонкий смех разливался по всему подъезду и заглушал сердитое ворчание Любы, тут же рванувшей за ним.
У двери своей квартиры они очутились буквально за несколько секунд, перепрыгивая по нескольку ступенек сразу. Попытки Любы поймать его на бегу – хоть ладошку на перилах, хоть ухватить за край куртки – смешили его еще больше! Добравшись до цели, Андрей с размаху завалился на стену и продолжал уже беззвучно смеяться, вздрагивая от новых приступов хохота, когда Люба «злобно» шипела:
- Конец тебе, Андрюшенька… Ты понял? Готовься…
Выполнять свою угрозу, однако, она не торопилась – видимо, к чему именно нужно готовиться Андрею на бегу придумать Люба не успела. Андрей несколько раз глубоко вдохнул, восстанавливая сбившееся дыхание, и копался в кармане в поисках ключа.
В тишине из-за двери квартиры отчетливо зазвучал громкий рев Насти…

А:
- Ну, здра-а-авствуйте! - сказал Андрей, открыв дверь, - И чего это у нас тут за вопли Видоплясова?
Настя восседала на полу в полутемной прихожей. Зареванная мордаха, куртка, натянутая одним рукавом, летние штаны, надетые задом-наперед, один единственный башмак. Было очевидно, что ребенок собирается куда-то идти. При виде мамы дитя сразу же вскочила с места и прижалась к ней.
- Тихо-тихо-тихо! - Люба присела на корточки, - Кто тебя обидел?
- Привет! - сказала Людмила Николаевна, появляясь из кухни.
- Здравствуй, ма! - ответил Андрей, - Скандалим?
- Бабушка обидела... - вздохнула Людмила Николаевна.
- Уходи! - крикнула Настя бабушке и опять спряталась в мамину прическу.
- Ну, что ты, Настенька, разве можно так бабушке говорить? - сказала Люба, - Давайте-ка будем все раздеваться, дома же в уличной одежде не ходят, да?
- Да... - шмыгнула носом Настя.
- Вот и правильно! - улыбнулся Андрей, - А чем бабушка провинилась?
- Бабушка сегодня специально приготовила плохие сосиски, которые сами падают с тарелки на пол! Вот сами по себе, Настя тут не при чем, - объяснила бабушка, - А потом мы хлебом в бабушку начали кидаться, оказалось, что нельзя, значит, надо пойти на ночь глядя к бабушке Тане жить, а одежду с прогулки на место не положили. Штаны тоже никуда не годятся - сначала не находились, потом не надевались, ботиночек нехороший - и полетел в комнату, а сейчас ревем от того, что и бабушка Таня плохая, непонятливая, по телефону не умеет вежливо разговаривать. В общем, никто бедного ребенка не слушается! Ужас, что творится. А, еще мама с папой на улице целуются, домой не идут, да, Настён? Ты пообещала с ними не разговаривать. Вот так и живем...
- Классно живете! - сказал Андрей, - А сосиски все на пол упали или еще осталось?
- Осталось. Вы голодные, ужин накрывать?
- Ага, мам... Насть, хватит рыдать, пойдем, поедим чего-нибудь?
- Нет! - сердито крикнула дитя.
- Вся в папашу беспутного... - поморщился Андрей, - Мама-то посговорчивее будет...

Л:
Настя тут же снова спрятала лицо в мамину куртку.
- Ну конечно! Что-то я не припомню, чтобы папа в коридоре ревел, да еще и так, что все соседи слышали! – возразила Люба.
- Ну, так, чтобы все слышали, может, и не ревел… Но в соседней квартире его концерты вполне могли иногда слушать… - честно признался Андрей.
- Ма-ам, и что, даже Андрюшка слышал? – с ужасом прошептала Настя, осознав, что ее крик мог навредить ее репутации, если ее слышали в соседней квартире, и отняла зареванное личико от уже влажного маминого плеча, испуганно посмотрела на Любу.
- Не знаю, солнышко… Может, еще не успел услышать? И не услышит, если ты больше не будешь реветь. Не будешь?
- Нет… - прошептала дитя и даже приложила пальчик к губам.
- Тогда пойдем, разденемся и будем ужинать… А то мы голодные-голодные, как волки! – щелкнула зубами Люба, «превратившись» в волка. Но Настя упрямо замотала головой.
- Ну, значит волки пойдут ужинать без Красной Шапочки! – решил Андрей и повесил на вешалку свою куртку, а затем и Любину, которую помог ей стащить с себя.
- Верно! – обрадовалась Люба, - Волки поужинают, станут добрыми и не съедят непослушную Красную Шапочку!
После этих слов Настя крепко обняла маму, не желая ее отпускать, и спряталась в ее волосах. Люба осторожно попробовала расцепить пальчики на своей шее, но девочка сжала их еще крепче. Подав Андрею знак, вслух Люба произнесла:
- Иди, папа Волк, усаживайся к столу, а я тебя догоню…
Когда Андрея рядом не было, и тихий его голос зазвучал из кухни, Настя выбралась из укрытия и что-то быстро зашептала на ухо Любе. Теперь, когда родители дома, и она успокоилась, девочка поняла, что бабушку она обидела напрасно и та, наверное, сердится на нее. Конечно, сердится – подтвердила Люба, но, если Настенька все разбросанные вещи вернет на место – то бабушка увидит, что она исправилась и совсем перестанет сердиться.
А спустя несколько минут Красная Шапочка возникла на пороге кухни в сопровождении Любы. Хоть бровки ее все еще сердито хмурились, но нос уже перестал шмыгать. Дитя застыла в нерешительности, затем робко шагнула, а дальше – бросилась к бабушке, обняла ее ногу и пробормотала:
- Прости, ба… Я больше так не буду…

А:

Под утро, видимо, прошел дождь. Хотя Андрей с Любой и проснулись, когда солнышко еще не взошло, но из подъезда вышли, конечно, позже. Дождь прибил пыль, яркие лучи сверкали, отражаясь на мокром асфальте, а птицы уже радостно щебетали, приветствуя новый день.
- Брр, холодно! - поежилась Люба под тонкой курткой.
- Говорил, надо было теплее одеваться, фиг знает, какая погода будет! Сходить за свитером?
- Да зачем он, мы же в машине да в клубах в основном будем, не замерзну! - улыбнулась Люба.
- А пока я тебя буду греть! - Андрей обнял девушку и прижал ее к себе, - Так теплее?
- Классно! - ответила она, - А спину - рюкзак прикрыл.
Андрей посмотрел на часы.
- Опаздывают... А прикинь, машина сломалась?
- Дим за нею следит, вчера даже сказал "Репетируйте без меня, пойду к поездке готовиться!". Любит "Тойоту", как японскую женщину!
Они так и стояли, обнявшись, на пустынной автобусной остановке. Люба согревалась, спрятавшись под куртку Андрея и сцепив руки на его спине.
- Кстати, а его-то женщина как? - спросил Андрей.
- Ушел опять. Дома живет. И радуется! Кошмар вообще, представь, она из него веревки вьет, когда он с ней, а терпение лопнет, уйдет, так теперь она за ним бегает!
- В составе "Запреток" нет ни одного нормального человека, все со своими явными глюками! - рассмеялся Андрей.
- А я с какими?
- О-о, у тебя самые серьезные, - так же серьезно ответил Андрей, - На тебя внезапно находит. Все вроде бы нормально, вдруг в слезы... Света тебя успокоит, ребята коньяку нальют, развеселят. На следующий день примерно в это же время - опять. И последний раз - уже почему-то у самого дома, по дороге назад! И с чего бы, через пять минут дома ведь будешь? И все равно.
- Трепушка эта Света! - улыбнулась Люба, - Или это не она тебе рассказывала?
- Так я и скажу, кто мне рассказывал...
- Света-Света, она одна видела, когда на следующий день! Правильно, ей-то хорошо, ее Смогил с нами едет, а мой Андрюшка - дома остался...
- Ага... Вот буду на каникулах - с вами поеду, еще и Настю возьмем - вот веселуха пойдет! Не скучай, хорошо? Я буду послушным, вот хоть звони-проверяй!
- Вот еще, проверять... - вздохнула Люба, - Блин, вот ненадолго ведь еду, а все равно нервничать буду - как вы здесь, да все ли в порядке...
Из-за поворота вынырнула "Тойота". Через несколько секунд Андрей уже пожимал руки полусонных друзей, которые уже было разместились дремать в тесном салоне.
- Удачной дороги, полного зала, ребята! - пожелал им Андрей.
Люба молча поцеловала его и, наверное, желая быстрее "проскочить" неприятный момент расставания, запрыгнула в машину.
Автомобиль рванул с места. Андрей посмотрел вслед, кивнул и отправился домой. Сегодня предстояло еще очень много дел...

Л:
Люба пробралась на сидение в самом уголке, переступая через уложенные в проходе футляры. Лишь только машина выехала на дорогу и взяла постоянную скорость, оживление снова сменилось сонной ленью… Сява сложил руки на груди и спрятался в воротник куртки, собираясь дремать дальше. А Света со Смогилом (Любе были видны лишь их макушки, сливающиеся в одну, ведь даже волосы у них были примерно одного оттенка) – о чем-то еще шептались, но монотонный шум колес и мотора совершенно заглушал их голоса. Прочих ей было не видно, а значит, не видели ее и они. Люба уткнулась лбом в стекло и, словно завороженная, долго-долго не отрывала взгляд от мелькания теней на размазанном в длинные полосы от быстрого движения асфальте. Хотя однообразное чередование рисунков убаюкивало, да и поговорить было не с кем, сон к ней не шел… Наоборот, подобно замысловатым переплетениям теней, переплетались и разные мысли у нее в голове. Размышления о вчерашней встрече перетекали в тревогу – а вдруг Андрей в ее отсутствие встретится с этим странным Машиным мужем и подерется с ним? А его друзья сейчас еду с ней, ему даже некому будет помочь! Кое-как успокоив себя мыслью, что Андрей умеет решить спор мирно и угомонит буйного Гошу в два счета, Люба переключалась на мысль о том, чем сейчас занимаются дома. Проснулась Настя, собирается в сад… А вдруг закапризничает и снова устроит «концерт»? Люба в ярких красках увидела эту картину… И потихоньку, сама того не замечая, заплакала… Слезинка капнула на рукав куртки, и мокрое пятнышко снова навеяло грустные мысли. Все-таки Андрей прав? У нее что-то не в порядке с головой? Снова слезы…
Нет. Хватит. Больше никаких дурных мыслей! Девушка решительно вытерла слезы и принялась смотреть на верхушки деревьев, а не на их тени…
…Микроавтобус затормозил у новостройки недалеко от въезда в город. Здесь совсем скоро откроется новый дом отдыха, а пока объект не запущен, организаторы их «гастролей» (первой серьезной поездки «запреток»), пользуясь какими-то своими связями, договорились о разрешении пожить заезжим артистам здесь. Территория дома отдыха, представляющая собой небольшой парк, еще устроена не была, но в жилом корпусе уже кипели приготовления к приему первых посетителей. И посетителями этими, так получилось, стали ребята. Пока какая-то строгая барышня с планшетом рассказывала Тропу, где находятся выделенные им комнаты и маленький уголок для отдыха (разумеется, с мебелью нужно обращаться бережно, об этом не забыла упомянуть дама, оценив взглядом хулиганский вид «учебно-тренировочных посетителей»), Люба, отнеся в этот самый уголок для отдыха свою сумку, тихонько исчезла. Она ушла искать ближайшее отделение связи, чтобы вечером, перед выступлением, обязательно позвонить домой…

А:
- Пожалуйте в ванну! - улыбнулся Андрей стеклянной банке с горячей водой, в которую он насыпал горсть стирального порошка.
Золотой браслет никуда не исчез, он по-прежнему ждал в кармане пропахших костром камуфляжных брюк. Андрей покачал им в воздухе, внимательно осмотрел и бросил в банку. Закрыл крышкой и потряс. Банка сразу же заполнилась пеной.
Мимо двери лаборатории прошла мама, на кухне зашумел чайник.
- Привет, ма! - сказал Андрей.
- Привет. Проводил Любашу?
- Ага. Ты Настю не будила? Отбуксирую в садик, а ты вечером ее заберешь, да?
- Заберу. Ты во сколько придешь? - спросила Людмила Николаевна.
- Понятия не имею, дел сегодня - туча. Уйма. В общем, много. Пойду, пошевелю.
- Не торопись, рано еще. Что ты, отец, не знаешь, во сколько дитю в садик?
- Знаю. Но ее поднять - это ж надо за час начинать, она только Любу да тебя слушается, - улыбнулся Андрей.
- Ну и пей кофе спокойно, я ее сама подниму и одену...

Л:
Сегодняшний концерт не был их сольным концертом, они участвовали в открытии молодежного фестиваля. А значит, полдня пришлось провести в клубе, то ожидая своей очереди, общаясь с другими участниками, то, наконец дождавшись ее, быстро настроиться перед выступлением.
До начала концерта еще оставалось немало времени, ждать было уже нечего, и Люба собралась идти на поиски ближайшего к этому клубу отделению связи, так как после концерта, пожалуй, найти работающий уже будет трудно… Смогил со Светой немедленно исчезли, Сява с Тропом остались в зале, слушать, как настраиваются другие группы, да заодно и заводить новые знакомства, если повезет… Дрэг, кажется, уже нашел собратьев по интересам, а Дим вызвался  сопровождать Любашу в ее походе.
Почтовое отделение ребята без труда нашли по подсказкам местных, куривших на крылечке клуба. Оно находилось буквально в пяти минутах ходьбы… Пока Дим, расположившись прямо на ступеньках у входа, курил и грелся в лучах вечернего солнышка, Люба спряталась от всего мира в кабине междугородного телефона-автомата с горстью жетонов.
Ответила Людмила Николаевна – сначала осведомилась, как доехали, да где устроились, а еще  ее интересовал зал… Оказалось, что Андрея дома нету, и Люба рассказывала обо все подробнее, где-то в глубине души надеясь, что, может, случится чудо, и вот как раз сейчас он войдет в дверь. Запас жетонов таял, и девушка попросила позвать Настю…
- Мам! Мы с бабушкой ужин готовим! – радостно сообщила дочь, и Люба облегченно выдохнула – все в порядке.
- Ух ты, здорово! – в тон ей ответила мама, - Так ты бабушкина помощница сегодня?
- Да! Бабушка котлетки лепит, а я – тоже!
- Только из пластилина! – послышался издалека в трубке смех Людмилы Николаевны…
Выслушав все новости от Насти, Люба еле успела попрощаться до того, как убежала в прошлое последняя минута разговора. С грустью поглядев на свою пустую ладошку, девушка покинула пустой зал почтового отделения. Не забыв, однако, запастись еще жетонами. Так, на всякий случай, а вдруг повезет встретить автомат в городе? И тогда она сможет позвонить в любое время…
- О! Ну ты как пуля… - лениво протянул Дим, когда тень Любаши отняла у него такое приятное тепло, - Я даже загореть не успел. Чего, дома никого не оказалось?
- Оказалось, - вздохнула девушка и подала ему руку, чтобы помочь подняться, - Только не все…
- Ага… Ты, значит, в погоню за славой, а Андрюху тут же в приключения унесло? Да не расстраивайся ты  – пошутил Дим, поднявшись на ноги и отряхнув брюки от пыли.
- Ага… - задумчиво протянула Люба, машинально согласившись с его предположением. Но, пройдя несколько шагов, поняла, что он имел в виду и засмеялась, - Нет! Я совсем об этом не думаю! Просто… Его голос приносит мне удачу. Все, облажаюсь теперь по полной!
Вряд ли Дим заметил фальшь в ее смехе. Но шуткой Люба и вправду прикрывала дурные мысли и предчувствия, навалившиеся на нее и тут же подкатившие к горлу после того, как трубка телефона-автомата нажала на рычаг… Нажала точно так же, как за сотни километров отсюда, но точно такая же трубка на точно такой же рычаг телефона-автомата в Лаборатории.

А:
- Скрипка разломится в руках, а Страдивари завертится в гробу... - заметил Дим, - И останешься ты с пустыми руками перед полным залом! Тогда ничего не поделать, я уступлю даме место за ударными!
- Нет уж, - Люба не переставала улыбаться, - Ты очень любезен, но я постою.
- Даме нельзя сидеть? Даме доктор запретил?
- Нет, дама не умеет играть на ударных, у нее нежное тело и слабые руки!
- Тем более, пусть сидит... О! Мне пришла мысль.
- Какая, Дим?
- До начала еще уйма времени и мы точно не первые... Звуковик настраивал "Грех Адама".
- Кстати, откуда они? Я не познакомилась.
- "Грех Адама"? Их еще называют просто "Гр-Ад", москвичи. Фолк с хардом, видела гусли?
- Ага... - ответила Люба, - Думала, просто прикалываются.
- На них струны с оплеткой, а внутри - терменвокс. Говорят, звук отпадный... Послушаем. Так вот, я о чем хотел сказать? Кто тут бывал, рассказывали о каком-то знаменитом пивнячке. Не желает ли достопочтимая дама, раз уж супруг огорчил ее своим пренебрежением, разыскать со мной эту достопримечательность? И выяснить, так ли она знаменита?
- Мм... - задумалась Люба.
С одной стороны, пить перед выступлением, да и пиво она не очень любит... А с другой - ну, и что она сейчас будет делать? Сидеть где-то в клубе, в стороне, чтобы не мешать тем, кто будет играть первыми? Скучать и думать разную ерунду?
- Пошли! - решительно ответила она.
Дим довольно кивнул и согнул свою руку, предлагая Любе взяться за нее. Продефилировав под ручку по аллее, ребята встретили какого-то местного жителя.
- Сэр! - Дим галантно приподнял свою знаменитую шляпу, - Где здесь имеет располагаться некая интересная пивная?
- В конце улицы... - удивленно ответил житель, наверное, решив, что встретил иностранцев, - Называется "С раком!"
- О! Мерси! - ответил Дим и они с Любой отправились вперед.

Л:
Найти нужное заведение не составило труда - еще издалека можно было заметить огромного красного рака над входом в подвальное помещение, где располагался бар "С раком". Сам "зверь" был сделан из какого-то металла - возможно, гаражными умельцами из частей старых автомашин, грубо выгнуты выпуклости рачьего панциря, а край хвоста обрезан криво, небрежно. Но выкрашен "зверь" был очень красиво, видимо, талантливым художником. А глазами раку служили фонари, сделанные из автомобильных фар. Клешни были разного размера, наверное, чтобы подчеркнуть "боевой характер" самого заведения? Или для того, чтобы свисающая клешня не заставляла кланяться входящих посетителей? Но пригибаться все равно приходилось, так как во время работы бара на клешню вешали табличку "Открыто. Оставь надежду, всяк..."
Внутри пивнушка была еще более странной - старые кирпичные стены, местами выдолбленные, были щедро покрыты лаком, словно ледяной коркой. Маленькие окошки под самым потолком почти не пропускали свет, но вдоль стен висели тусклые светильники, имитирующие уличные фонари, а под ними были развешены раки - такой же кустарной работы, как и рак на входе, только из жести потоньше. У Любы сложилось впечатление, что их делали скучающие посетители из пустых жестяных банок. Дорогущие дубовые столы, барная стойка, да и вся отделка (точно так же покрытые блестящим лаком) совсем не сочетались с посудой. Пиво здесь наливали... в обычные стеклянные поллитровые банки! Но каждая банка имела грубую глиняную ручку, которая держалась на ней при помощи жестяных обручей. А тарелки, тоже из глины, были такими корявыми, словно их вылепили нетрезвые школьники во время экскурсии в гончарную мастерскую... Тарелки - единственное, что в этом месте не блестело. Они возвышались стопкой возле каких-то медных баков, установленных на барной стойке.
Усадив Любашу за свободный столик в самом уголке бара, Дим только взглянул на пустой дубовый стол напротив нее.
- Тебе пива светлого или темного? - спросил он, собираясь идти к барной стойке.
- Светлого... И самую маленькую дозу, - рассеянно ответила Люба и принялась копаться в карманах.
- Стоп-стоп, - Дим догадался, что она ищет деньги, - Пригласил тебя я, у меня сегодня праздник, значит, угощаю тоже я! - улыбнулся, вытянулся, изображая услужливого официанта и направился к бармену, бросив на ходу Любе, - Заказ принят!

А:
В ожидании, пока Дим раздобудет пива, Люба продолжала осматриваться по сторонам. Да, на окраинах больших городов или даже в самих городах, только маленьких, бывать в подобных местах гораздо интереснее. В заведениях, забытых всякими там санитарными комиссиями, чувствуется больше свободы, творчества и оригинальности. Чем можно удивить местных посетителей? Ничем. Это по большей части грубые мастеровые люди. Но ведь и у них есть фантазия? Соорудить вот такого рака над входом, заляпать стены лаком, да и пивные кружки - их свободно можно ронять на пол, просто потом вставить в обручи новую банку взамен разбитой - экономия! Любе нравилось бывать в таких самобытных местах. Здесь нет унылой казенщины или, наоборот, подчеркнутого комфорта, как в популярных кабаках...
Дим притащил по две банки пива. Не успела Люба сказать, что эта доза по крайней мере вдвое выше, чем она хотела, как Дим, погрозив ей пальцем и остановив возражения, вернулся к стойке.
- У них там написано "Пиво без рака пьют только коты!" Они мне потыкали в эту надпись и дали бесплатно раков, - удивленно пожал он плечами и поставил на стол тарелку.
Из тарелки торчали, словно готовясь к прыжку со стола, четыре рака.
- Вот это да! - удивилась Люба, - Знаешь, я слышала "Рыбу без пива едят только коты!" Но чтоб коты пили без рака? Это как?
- Наверное, коты боялись рака... - ответил Дим, отхлебнул пива из банки и принялся чистить самого большого и красного рака, который показывал клешнями на Любу.
Люба попробовала пиво. Она пила его нечасто и совсем не разбиралась во вкусе, но пиво показалось ей приятным, холодным, в меру крепким.
- А какой у тебя праздник сегодня? - спросила она.
- О... Я, Любушка, сегодня решил. Решил не возвращаться к Марине и больше не считать ее дом своим пристанищем. Я вновь свободен, как ветер. Немного грустно и немного хорошо, так что надо еще разобраться, чего здесь больше. Наверное, хорошего? Я устал и отдыхаю. Вот за это и выпьем?
Дим протянул ей растерзанного рака.
- Кушай на здоровье. Вкусное пиво, да?
- Вкусное, - кивнула Люба, - А что ты еще приятного решил?
- Да больше ничего.
- Я спросила - приятного?
- Ах, приятного? Выпить с тобой пива! - улыбнулся Дим.
Люба внимательно посмотрела на него. Может быть, она устала от длинной дороги, может быть, пиво начало действовать или просто сама атмосфера уютного бара предрасполагала к романтике, но Люба, неожиданно сама для себя, протянула руку и погладила плечо барабанщика.
- И правильно решил! Я имею в виду - выпить со мной пива. Классно!

Л:
Дим поднял кружку, не заметив (а может, сделал вид, что не заметил) внезапного нежного жеста своей собеседницы.
- Тогда у меня есть тост! За правильные решения!
И залпом опустошил полбанки. Люба наморщила лоб – тост звучал неоднозначно, и что он имел в виду ей до конца не было ясно. То ли свое решение прекратить отношения с Мариной, то ли свое решение выпить пива с ней, то ли ее, Любино решение переключиться со своих тяжелых размышлений на разговор вдвоем за кружечкой пива? Точнее, за баночкой… Люба потихоньку убрала руку с плеча Дима и даже невольно утащила ее под стол, от греха подальше.
- Правильные решения – это те, о которых мы не пожалеем… Да, Дим? – так же многозначительно спросила девушка. Вот только кому был адресован этот вопрос, ему или самой себе, она и сама не поняла.
Дим сдвинул плечами. Ему не очень хотелось думать, что означает этот вопрос, не хотелось и переспрашивать, не хотелось вообще продолжать разговор о своей личной жизни… Наоборот, ему просто хотелось поболтать ни о чем и отвлечься от размышлений – правильно он сделал, неправильно ли… Но вынужденное молчание снова наполнило его сознание размышлениями, как ни старался он от них убежать.
- А все же хорошо, когда тебя ждут дома… Когда есть, к кому возвращаться… - неожиданно выразил вслух свои мысли Дим, и снова замолчал.
Хотя из маленьких динамиков, висящих над каждым столиком, лилась негромкая музыка, все же молчание за их столиком было напряженным. Люба безумно сочувствовала ему, но и слова, которые успокоили бы ее друга, никак не могла подобрать.
- Дим… Понимаешь… Иногда бывает, что нужно свернуть с дороги, к которой привык, на неизвестную дорогу. Черт знает, что ты там найдешь, но прежняя дорога – она ведет в тупик…
Дим иронично усмехнулся и запел себе под нос:
- «И не разберешь, пока не повернешь за па-а-ва-а-рот…» - на последнем слоге он сломал клешню рака, которую до этого вертел в руках и добавил, - Да, Любаш… Там был тупик, и я туда не хочу…
Люба грустно улыбнулась. Клешня хрустнула, напомнив ей другую историю. Вот с таким же хрустом однажды сломалась кассета в руках Андрея, когда он сам находился на перекрестке, но уже твердо решил свернуть с прежней дороги…
- Я не могу тебе это обещать, дружище… - после паузы сказала Люба, - Но верю, что за поворотом ты обязательно найдешь то, что никогда бы не нашел в тупике – счастье! А верю я в это потому, что уже видела это однажды… И знаешь… Тот поворот принес счастье еще и мне… Ведь мне теперь есть, кого ждать дома… Не бойся, Дим. Я верю, что твое счастье ждет тебя за поворотом… Очень ждет…
Девушка вздохнула. Сейчас она остро почувствовала, как не хватает ей Андрея… Вот прямо здесь и сейчас.

А:
- И обязательно дождется! - Дим тряхнул головой и с явным удовольствием допил пиво из первой кружки, - Наверное, я зря затеял весь этот разговор. Он грустный. Но ведь есть надежда, что старый "торч" и бомжара кому-то пригодится?
- Ну, что ты такое говоришь? - мягко спросила Люба, - Никакой ты не "торч" и не бомжара, ты очень удивительный парень, который организовал рок-группу и играет в ней... Хотя ты и старше всех нас, но с тобой интересно, хотя ты всегда такой погруженный в себя и молчаливый, с тобой рядом даже молчать приятно! Словно постепенно ловишь твои мысли... Нафига ты на каждом углу орешь, что ты "торч" и бомжара? Это же далеко в прошлом? Ты живешь дома... И ничего не употребляешь.
- А, это очень интересно, Любаш! - улыбнулся Дим.
- Вот, молодец, улыбаться начал!
- Ага... Да чтобы это ни для кого не стало неожиданным открытием. Пусть люди видят, что я ничего не скрываю. И относятся так, как им близко по их стилю. Одни убегают, другие при удобном случае напоминают мне, каким я был и каким остался, а третьи - спокойно.
- Но ведь больно же, когда напоминают?
- Ничуть.
- Обманщик! Напоил девушку и обманывает!
- Ничуть, Люб. Когда им больше нечего сказать, они начинают тыкать мне, кто я такой был в прошлом. А я знаю, что я был. В прошлом. А сейчас - нет. Я сержусь, когда так делают друзья, но мне смешно, когда другие.
Люба ущипнула его за руку.
- Все равно больно. В машине, помнишь, когда вы с Сявой ругались?
- Сява - это друг, - ответил Дим.
- А я?
- А ты - очень хорошая девушка, Люб. Думаешь, взялся бы я отмечать этот праздник всей компанией? Или просто с кем-то другим? Нет. Если бы мы с тобой встретились раньше, чем ты с Андреем - у него не было бы шансов.
- У него их и нет... - ответила Люба.

Л:
Дим удивленно уставился на собеседницу, перестав даже жевать вкусную раковую шейку и поставив банку на стол, чтобы не уронить. Спустя несколько секунд размышлений он изобразил подобие улыбки, давая понять, что воспринял ее слова как шутку и так же в шутку спросил:
- А у меня?
- А у тебя – будут, - уверенно ответила Люба и кивнула головой.
- Так, погоди… - Дим замотал головой, словно собирался от этого моментально протрезветь или проснуться. Так как то, как он понял ее слова, бывает только в пьяном бреду или в кошмарном сне, - Мы же только недавно свадьбу вашу гуляли… И прощались вы сегодня… Да я сам видел! – он так разволновался, что с грохотом опустил на стол поднятый кулак. Подпрыгнули и с шуршанием упали на место рачьи лапки на глиняной тарелке. Люба испуганно оглянулась, не подумает ли кто из посетителей, что этот парень разбушевался спьяну? Но Дим взял себя в руки, точнее, сложил спокойно руки на столе, и, глядя из-под самых бровей на Любашу, чтобы она со всей серьезностью отнеслась к его словам, заявил, - Я не знаю, что там у вас произошло, Любаш… Но ты знай. Для нормальных мужчин жена друга – это святое. Неприкасаемое. Есть такое правило… Поняла? – высказавшись, он снова поднял со стола вторую кружку и от души запил свое волнение.
От изумления Люба не могла сказать и слова. Непослушные мысли летали в голове как попало, с трудом поймав одну из них за хвост, девушка сдавленным голосом прошептала:
- Ты чего, Дим?
- Так что… - хотел, было, закрепить пройденное Дим, и начал подыскивать слова поубедительней.
Но Люба тем временем собралась, наконец, с мыслями, быстро заговорила:
- Какие шансы, Дим? Все свои шансы Андрей давно получил, использовал и, надеюсь, не жалеет… Может, я конечно и не подарок… - Люба виновато улыбнулась, затем уже серьезно добавила, - Но очень хочу, чтобы он был счастлив... А твои шансы обязательно ждут тебя за поворотом! Ты обязательно встретишь там девушку, близкого человека! И я изо всех сил тебе желаю, чтобы мимо нее ты не прошел и шанс на счастье свой не упустил…
Дим молчал… Наверное, ему было неловко за свое нападение, потому, что он спрятал лицо за руками, опершись локтями на стол, сложив пальцы в замок и положив на них лоб. Спустя минуту тишины, он вдруг спохватился:
- А времени-то сколько? Ты же, наверное, еще раз позвонить хочешь, да? На удачу…
- Нет, не хочу…
- Почему? – удивился Дим.

А:
За браслет в ювелирном ломбарде Андрею дали неожиданно много. На его вопрос о том, что же такого своеобразного есть в этой побрякушке, мастер ответил, что золото имеет высокую пробу и плетение очень оригинальное. Андрей был одет прилично и разговаривал подчеркнуто любезно, так, что ни у кого не создалось подозрения, что браслет добыт нечестным путем. Андрей, уходя, даже кивнул милиционеру на охранном посту.
Мама и Настя уже ушли. Никто не помешал Андрею отыскать на антресолях свой рюкзак и снаряжение, проверить сохранность и уложить по списку. Привязав к рюкзаку палатку и скатанную куртку, он накинул лямки на спину, улыбнулся своему отражению в зеркале и, нащупав в кармане ключи от машины и гаража, вышел из дома. В другом кармане шуршал небольшой клочок бумаги. Андрей не взял сумку, но списал цифры с ее подкладки.

Л:
- Мама сказала, что он собирался вернуться поздно... Значит, сейчас звонить смысла нету, - улыбнулась Люба, снова прочитав в глазах Дима сомнение, - Придется на удачу кулак в кармане держать, раз я лишилась талисмана!
- А как ты с кулаком в кармане играть собираешься? - засмеялся он в ответ.
- Да вот... Ты же напророчил, что скрипка в руках развалится? Все равно ведь играть не смогу! Ну, или придется тебе теперь за меня кулак в кармане держать… Сможешь стучать одной рукой?
- Нифига, я другое придумал! – Дим взял с тарелки большую клешню, продемонстрировал ее Любе и торжественно сунул в карман, - Все! Кулак в кармане… А чей – неважно… Ну что, идем?
Допив залпом оставшееся в банке пиво и громко поставив пустую тару на стол, Дим даже не стал обижаться, что свое пиво Любаша так и не осилила. Ведь им еще предстояло выступление, а для ее организма литр пива – огромная доза…
…Уже поздним вечером, возвращаясь с концерта, громко обсуждая по пути яркие моменты, Дим вспомнил про ту кружку. Сегодня поддержка зрителей была просто невероятной, а при такой реакции зала «запретки» заводились так, что по сцене летали микрофоны, рвались струны и Сява хрипел так, что Троп терялся за пультом – это у него аппаратура так рычит или таки голос вдохновленного залом певца?
- Да, Любаш, допила бы ты ту кружечку – сломала бы сама свою скрипку нафиг! В порыве вдохновенья…
Завтрашний концерт намечался в том же зале, потому инструменты были оставлены в выделенной для них гримерке, и можно было не спеша пройтись пешком по незнакомым улицам. Усталые и счастливые, ребята совсем не замечали, сколько шума создают! Одинокие в этот поздний час прохожие с опаской ускоряли шаг или переходили на другую сторону улицы.
Но даже в таком приподнятом настроении Любу не покидало странное чувство тревоги, и всю дорогу она шарила глазами по сторонам в поисках междугородного телефона-автомата. И от таки нашелся у входа в то отделение связи, которое она нашла еще утром, рядом с их пристанищем. Быстро кивнув Диму, девушка бросилась к телефону, но… трубки на рычаге не было, вместо нее из аппарата торчали лишь обрывки проводов.

А:
"Девятку" нужно было еще подготовить к походу. Машина оказалась почти забыта Андреем и Любой, при тотальной бедности не хватало денег ни на бензин, ни на самые необходимые детали. Но выхода не было - ехать придется далеко и вернуться нужно быстро. И по пути Андрей зашел в магазин запчастей.
"Цвет - не дурак", - думал он, быстро орудуя гаечным ключом, - "Дедушка живет в городе. Поселок Урочный, в центре. Город или поселок? Поселок внутри города? Линия, дом, подъезд, код замка, квартира. Дедушка глухой. Причем здесь "глухой"? Или он не услышит и можно брать варенье смело или, наоборот, звонить и стучаться подольше. По цифрам, если их записать, все выходит правильно, это координаты... Там нет никакого города, но дорога есть, неподалеку крупная трасса... Бензин надо под пробку и канистру с собой..."

Л:
Ближе к утру прошел дождик. После вчерашних посиделок допоздна так не хотелось просыпаться утром, вместе с писком будильника в стареньких электронных часах. Люба нарочно завела их пораньше, чтобы успеть позвонить домой, пока там еще не разошлись… Вчера она обратила внимание, что почтовое отделение начинает работать с семи часов. Девчонкам была выделена отдельная комната, но Света теперь ни на миг не расставалась со Смогилом, потому помещение было в полном Любином распоряжении… Невероятное удовольствие – сидеть ночью, в пустой комнате, в тишине на подоконнике и смотреть, как двигаются редкие огоньки ночных машин, дружно мигают желтые светофоры на перекрестке и вывески на далеких магазинах.
Но теперь, под писк будильника, невероятным удовольствием казались мягкая подушка и теплое одеялко. Люба дотянулась рукой до будильника и спросонок сунула его под подушку. Писк стал еле слышен, и сон утащил в свои сети девушку снова.
Было уже около восьми часов, когда шорох за стеной разбудил Любу. Она тут же вскочила и уселась на кровати, и принялась отыскивать взглядом будильник – долго ли до звонка. Но настоящая паника началась тогда, когда девушка обнаружила часы под подушкой и поняла, что безнадежно проспала…
Кое-как причесавшись и натянув на себя одежду, Люба выскочила из комнаты. И хорошо, что в этот момент ее никто не видел… Иначе подумали бы, что там, вероятно, начался пожар – так быстро убегала заспанная лохматая девушка из комнаты.
А Люба всего лишь догоняла последнюю надежду – хоть Людмила Николаевна уже, вероятно, ушла, прихватив с собой Настю, чтобы проводить в садик, но, возможно, Андрею сегодня не нужно никуда торопиться, и ей повезет с ним поговорить.
С каждым гудком в трубке телефона-автомата эта надежда таяла… И вдруг в динамике раздался характерный щелчок, заставив собраться почти растворившуюся в пространстве надежду в яркий светящийся ком.

А:
Андрей сбавил скорость, когда начало смеркаться. Все-таки прошло уже шесть часов с того момента, когда он запер пустой гараж и отправился в путь. Хотя он честно, в конце каждого часа, останавливался на перекур, вылезал из-за руля и прохаживался вокруг машины, чтобы размяться, спина все равно затекла. Да и руки устали.
Машина вела себя отлично, она радовалась тому, что хозяин пришел к ней, протер ветровое стекло от пыли, подкачал колеса, проверил и заменил некоторые детали. Но все-таки, наверное, она тоже устает мчаться по скоростной трассе, не меняя скорости, объезжать города, проскакивать сквозь маленькие поселки и деревеньки? На приборной панели - ни одного красного огонька. Андрей любил эту машину, хотя и не знал, кому она принадлежала прежде и как она служила этому человеку...
Не останавливаясь, он нашарил на пассажирском сидении лист, вырванный из потрепанного атласа автомобильных дорог. Да, все верно, сейчас будет село Ровное, а еще через десяток километров - небольшой город. Листок лег на место, а Андрей, пользуясь одной рукой, вытряхнул сигарету из пачки. Да, Люба, будь она рядом, наверняка не сказала бы ничего. Она просто вынула бы сигарету из его пальцев и втолкнула в губы маленькую карамельку. Но Люба сейчас очень далеко...
В городке он отыскал киоск союзпечати. Пожилая продавщица уже опустила козырек, собираясь закрыть свое заведение, пришлось разыграть сцену "Заблудившийся в городе человек спросил, куда идти и пошел, куда послали", но женщина оказалась доброй и подробная топографическая карта области перекочевала из киоска в машину. А потом Андрей нашел телефон-автомат.
- Привет, ма! - сказал он, набрав номер.
- Привет, - сквозь треск и шипение помех ответила Людмила Николаевна.
- Как дела?
- Нормально. А тебя где носит? Мы уже поужинали.
- Люба не звонила?
- Звонила. Перед концертом, часов в семь, наверное. Добрались нормально, но они не первые играют, поэтому пережидали.
- Ну и классно. Ничего мне не передавала? - спросил Андрей.
- Нет... Приходи скорее, может, после концерта позвонит, попозже?
- Я не приду, ма... Вернусь завтра к вечеру или послезавтра утром.
- Чего? - удивленно спросила Людмила Николаевна.
Андрей решил, что она не расслышала из-за плохой связи и поэтому повторил:
- Вернусь завтра к вечеру или...
- Я поняла, - прервала его мама, - Гм... Ты мне только скажи - тебе не стыдно? И можешь не объяснять...
- Нет, мам, мне не стыдно. Это не то, что ты подумала. Я по делам.
Несколько секунд в трубке висело молчание.
- Смотри сам, - наконец, ответила мама, - Это та самая Ксюша, которая зимой была?
- Нет, мам. Сказал же - это не то!
- А что я скажу Насте? И Любе?
- Я не знаю, ма. Придумай что-нибудь. Друзья в гости позвали...
- Бессовестный. Я ничего не буду придумывать. Уехал по делам.
- Хорошо, мамуль. Я вернусь - и все вам объясню всем.
- Если будет, кому тебя слушать...
- Победителей не судят! - коротко ответил Андрей и повесил трубку.
Несколько минут он курил в машине, положив голову на руки, скрещенные на руле и закрыв глаза. А потом повернул ключ зажигания.

Л:
Дим сидел на крыльце жилого корпуса дома отдыха, прислонившись спиной к стене, уже прогретой утренним солнцем. Точно так же, как вчера, когда он ждал Любу из почты. Сидел и курил, прикрыв глаза от яркого солнца… Медленно выпустив струйку густого дыма, он невольно поморщился от того, что ярко-оранжевая картинка перед глазами вдруг стала темной от того, что фигура Любы заслонила ему солнце. Дим открыл глаза и часто заморгал, пытаясь разглядеть, кто это перед ним вдруг вырос – после яркого света он не мог различить черты лица, а взъерошенная прическа светилась в утренних лучах огненным светом.
- Всю ночь летала на метле? – наконец, спросил он.
- И тебе утра доброго… - проворчала в ответ Люба и устало плюхнулась на ступеньку рядом с ним, - Нет, метлу дома забыла… Звонить бегала на почту.
- Ага, доброго, - Дим прикрыл теперь один глаз, а оставшимся смотрел на Любу, словно пытался угадать, чем же она расстроена? – И чем же тебя огорчил твой Мастер?
Люба махнула рукой.
- Да проспала… Дома нету никого. А трубку соседка подняла… - вздыхая после каждой фразы, жаловалась Люба, - Приветы передала… И все… Вот блин!
- Ну-ну, тшш… Не расстраивайся так.
- Да как же, Дим! Он ведь ждал, наверное! И вчера, и сегодня… Зато выспалась, блин! – Люба в сердцах стукнула кулачком по пыльной ступеньке.
- Ага… Давай, развали им тут все… Знаешь, у меня есть одна теория… - Дим сделал паузу, словно желал, чтобы интерес к тому, что он сейчас скажет отвлек девушку от ее печали. Он медленно затянулся, так же медленно выдохнул дым, не спеша погасил окурок о цементную плиту и отбросил в сторону, - Если тебе что-то не дали сделать, значит, так было нужно. Это к лучшему, понимаешь?
- Кто – «не дали»? – удивилась Люба.
- Они… - он поднял глаза к небу.
- А почему к лучшему?
- Ну, кто знает, кто знает… - он продолжал обращаться к небу, - Может, вы бы сейчас поругались из-за пустяка… Или он бы огорчился, когда понял бы, как ты соскучилась… Кто знает?
- Ладно, философ! – улыбнулась Люба. Это означало, что она приняла его теорию? – Увидим… Будет день…
-…и будет пища! – договорил за нее Дим и, поднявшись, подал руку и ей, - Идем, попробуем народ растолкать и пойти поискать чего-нибудь на завтрак.

А:
Глубокой ночью Андрей свернул с трассы на незаметную проселочную дорогу. Это была уже четвертая попытка. Трижды он сворачивал и через некоторое время понимал, что ошибся. Один раз попал на какую-то то ли ферму, то ли животноводческую базу, дважды - в маленькие деревеньки, не имевшие ничего общего с поселком Урочный. Подвыпивший местный житель, который попался Андрею на обочине, клялся и божился, что знает здесь все, что находится в радиусе двадцати километров, но никакого города или поселения с таким названием никогда не встречал.
"Может быть, название - тоже часть шифра? От слова "урка" или "урок"? Но что это может означать? Но ведь координаты он понял правильно... Даже вино крепостью в двадцать два градуса и ехать к дедушке восемь минут. Место называется Глухое или Глухово?"
Андрей даже развернулся, догнал прохожего и спросил насчет "глухой", но тот не знал и такого. Наконец, Андрей решил, что четвертая попытка на сегодня будет последней. От тряски и напряжения разболелась голова, глаза слипались, ехать в таком состоянии, да еще по незнакомой местности, было опасно.
Этот поворот обозначался указателем с названием "Вотчина". Село обозначено на карте, но точка с указанными Цветком координатами находится ниже, где-то между ним и деревней, в которую Андрей уже заезжал.
- Ладно, - сказал он вслух, вертя рулем на извилистом проселке, - Едем до Вотчины, ночуем где-то рядом, а утром продолжим поиски... Тем более, что... Черт!
Машина чувствительно подпрыгнула на ухабе.
- Тем более, народ спит и спросить не у кого...
Дорога углубилась в лес. Она стала еще более разбитой, очевидно, поблизости обитало множество тракторов, которые методично портили ее гусеницами и какими-нибудь тяжелыми грузами, которые тянули за собой. Дорогу пересекали другие пути, иногда - качественнее, но в основном - хуже, чем та, по которой он ехал. Андрею пришлось несколько раз останавливаться и, подсвечивая себе фонариком, определять по компасу, не занесло ли его в сторону. Но вскоре лес расступился, под колесами потянулась бетонка, испещренная трещинами, а потом свет фар скользнул по двум металлическим столбикам, на которых когда-то крепилась вывеска с названием населенного пункта.
Коротко выругавшись, Андрей прибавил ходу, намереваясь доехать до первых домов, припарковаться на обочине, доесть хлеб и колбасу, а потом лечь спать на разложенном кресле.
- Черт бы побрал этого Цвета, зашифровался до глюков! И я сам, видать, большого ума, что сюда поперся! Куплю две банки варенья и скажу ему, что лучше бы свалил оттуда и сам бы всем занимался, чем писать всякую хрень!
Андрей поморщился, вспомнив лицо Маши и ему стало стыдно.
- Но не мог же Цвет зашифровать так, что сомневался, что я пойму? Нет, он не сомневался... Надо найти это Уркино.
В селе не горело ни одного уличного фонаря. Разномастные - деревянные, кирпичные, даже кое-где двухэтажные здания прилепились по обеим сторонам дороги и казались черными коробками на фоне чуть светлеющего неба. Развернувшись на каком-то пятачке, наверное, служившем центральной площадью, Андрей остановился у дома с надписью "продукты" и с наслаждением заглушил двигатель.
При свете габаритных огней дверь магазина неожиданно открылась и оттуда появился какой-то человек. Он остановился на ступеньках и стал рассматривать машину.
- Доброй ночи, уважаемый! - сказал Андрей, выходя из машины, - Заплутал я маленько! Вы не подскажете, где...
- А-а-а! - заорал человек, - Нет! Нет! Пропади, окаянный!
Андрей не успел ничего сказать или сделать, поскольку мужчина одним прыжком влетел обратно и захлопнул дверь. Было слышно, как он запирает ее изнутри, лязгая засовом.
- Псих! - покачал головой Андрей, - Всю округу на ноги поднял. Может, это и к лучшему...
Но прошло минут десять, а дверь магазина оставалась закрытой и на крик никто не сбегался. Решив, что ночевать рядом с психом он не желает, Андрей завел машину и неторопливо поехал дальше, к противоположному концу села. Выбрав местечко подальше от домов, он свернул с дороги и поставил "девятку" под нависающими ветвями пышного куста. А впереди, на столбе, оказывается, висел телефон-автомат.
"Местный... Да и кому мне звонить? Хотя, надо с утра разыскать здесь почту и звякнуть домой. И еще я сделал ужасную глупость... Надо было позвонить Машке. Видел же, что такого места на карте нет, так, может, Машка знает, что Цвет мог иметь в виду? Позвоню..."
От неожиданности Андрей вздрогнул и выронил сигарету. Телефон-автомат громко зазвонил. Совсем как дома, в "Лаборатории"... Звук точно такой же... Андрей зачем-то нажал кнопку и фары погасли, погрузив все вокруг в темноту. Потом, ощущая внутри леденящий страх, нашарил на полу утерянную сигарету. А телефон все звонил. И лампочка, означающая, что Ольга не сняла трубку, мигала зеленым.

Л:
Дорога к ближайшему продуктовому магазину, о котором рассказал человек, что красил скамейки в парке дома отдыха, лежала через двор, окруженный со всех сторон пятиэтажными домами. Дим, конечно, попытался разбудить остальных для коллективной охоты на продукты, но был вежливо послан сонными друзьями… за едой.
- Кто первый проснулся – тот и охотник, - не открывая глаз, проворчал Сява и добавил, - И пивка мне подстрели бутылочку…
Впрочем, прогуляться с Любашей по полупустым утренним улицам было скорей приятным занятием, и Дим не возмущался. Выйдя снова на улицу, он молча кивнул ей и ребята отправились в магазин вдвоем, расспросив дорогу у первого попавшегося…
Пересекая огромный пустой двор, так похожий на тот, в котором выросла она сама, Люба обратила внимание на маленькую девочку, сидящую на скамейке у подъезда. Девочка, наверное, пела песенку тоненьким голосочком, только ее пение было похоже, скорее, на плач… А о ее ножки терся огромный кот, словно хотел ее успокоить. Рядом никого не было, только окружающие дома наблюдали за этой сценой сотней темных глаз-окон.
Люба дернула за рукав Дима, чтобы тот остановился, и подошла к ребенку.
- Это твой такой красивый кот? – спросила она у девочки и присела на корточках перед скамейкой.
Девочка перестала скулить и уставилась на Любу, помотав при этом головой.
- Красивый… А как его зовут? – стараясь не выдать удивления или беспокойства (личико девчушки было заплаканным), Люба улыбнулась и погладила кота, делая вид, что интересует ее только животное.
- Просто Кот… - тихо ответила девочка.
- А тебя? – осторожно поинтересовалась Люба, но девочка в ответ лишь пожала плечами, - Я – Люба.
- А я – Маринка, - с той же интонацией ответила девочка. Лет ей было не больше, чем Насте, как показалось Любе. Одета она была будто наспех, или одевалась сама – пуговки на куртке были застегнуты криво, а туфельки смотрели носами в разные стороны.
- Смотри, а твои туфельки поссорились! – радостно сообщила Люба, но девочка даже не улыбнулась. У Любы сжалось сердце при виде такой печали на лице ребенка, - А почему ты здесь одна, Маринка?
- Я не одна… Просто папа спустился в подвал за вареньем, - девочка махнула рукой в сторону входа в подъезд, и Люба заметила тусклый свет в зарешеченном подвальном окошке, - Мама уехала, а я боюсь одна дома оставаться…
- Почему же ты не пошла с ним? – почти шепотом спросила Люба. Ей почему-то стало так жалко девочку, так похожую на ее дочь, точно так же сейчас оставшуюся без мамы, может, точно так же сейчас скучающую по ней?
- Я боюсь, - прошептала новая знакомая, с опаской покосилась на Дима, который чуть подальше подпирал забор и, наклонившись к Любе, продолжила,  - Там темно и живет Леший…
- Леший не живет в подвале… Он живет в лесу… - попыталась улыбнуться Люба, чувствуя однако, как по ее спине пробежался холодок, снизу вверх, одновременно со странным щекочущем чувством тревоги, подпрыгнувшем из живота просто к горлу. Люба не могла больше говорить. Она растерянно принялась разглядывать кота…

А:
Чтобы прогнать наваждение, Андрей зажмурил глаза и закрыл уши ладонями. Подождал минуту, потом осторожно открыл глаза и убрал руки. Телефон молчал. Но тут же замигал и зазвонил снова.
- Вали отсюда на хрен!!! - заорал Андрей, дрожащими руками поворачивая ключ.
Пальцы не удержали его, стартер коротко взвыл и осекся. Тогда Андрей надавил на сигнал.
- Кто кого? - крикнул он, - Где тут районная психушка, а? Где? Я спятил!
Три коротких сигнала, затем три длинных и снова три коротких. Пауза, еще серия. "Би-ип!" заглушали звонок и о том, что телефон сдался, Андрей понял только по выключившемуся огоньку.
- Так... Так, спокойно! - пытаясь выровнять сбившееся дыхание, прошептал Андрей, - Теоретически. Схема простая. Местный Кулибин просто вывел провода на улицу, чтобы каждый селянин мог позвонить или принять звонок... А сделать блокиратор даже школьник может...
Пассажирская дверь, вообще-то почти прижатая к кустарнику, открылась. Вспыхнули лампочки, освещающие салон. Они почти ослепили Андрея и он судорожно сжал руль.
- Кот, ты совсем не хочешь со мной разговаривать, да? - спросила Лена, усаживаясь в машину, - Но ведь ты же устал, кричишь, сердишься. Ты есть хочешь и спать. Поедем, я разогрею ужин?
- Поедем... - медленно ответил Андрей.

Л:
Маринка громко всхлипнула и принялась сползать со скамейки. Люба словно очнулась, когда ножка девочки опустилась аккурат на пушистый кошачий хвост. Животное немедленно вскочило и, не издав полагающегося в таких случаях вопля, выгнуло спинку дугой. Кот по имени Кот, освободив свой хвостик из-под туфельки, просто отбежал на безопасное расстояние, и уже оттуда возмущенно оглянулся на обидчицу. Затем он гордо и неторопливо зашагал в сторону входа в подвал и так же медленно растворился в темноте, начинающейся через три ступеньки вниз по лестнице.
- Кот! – воскликнула девочка и отчаянно бросилась за ним.
Но у самого входа Маринка застыла – дальше начиналась неизвестная и страшная тьма.
Для Любы все происходило как во сне, или в фильме, по ту сторону экрана – она даже не задумалась, что влечет ее туда, просто так же медленно поднялась и подошла к дверному проему. Вот здесь, справа от двери, примерно на уровне ее роста должен быть выключатель, но только не клавиша, какие используют сейчас, а… И Люба привычным движением повернула выключатель до щелчка, конечно же, именно там и именно такой оказался в этом подвале.
Внизу зажглась лампочка, осветив другой вход – в самом низу лестницы. Маринка тут же бросилась по ней, не оставив Любе ни выбора, ни времени, чтобы удивиться, и исчезла, едва войдя в этот дверной проем. Люба быстро сбежала вниз, за девочкой, и очутилась в длинном коридоре, слева горела та самая лампочка, которую она включила, и освещала левую часть коридора, а справа было совсем темно.
- Ко-от! Па-ап! – отражался от стен крик девочки, заманивая Любу все дальше, заставляя поворачивать в темные ответвления коридора в поисках непослушного источника крика.
Наконец голос затих, и единственным звуком в тускло освещенном подвале остался хруст осколков стекла под ногами, да шелест воды в трубах. Люба остановилась и подняла голову – вдоль кирпичной стены тянулись широкие и тонкие трубы, под самым потолком, видимо, вода текла в них… А вот и источник света – две желтых лампы, болтающихся прямо на проводах. Кажется, в этой части подвала она еще не бывала. И непонятно, куда же подевалась девочка и ее молчаливый папа, ведь ни его голоса, ни его самого Любе встретить в этом лабиринте так и не удалось.
Решив, что испуганное дитя уже нашло и папу, и кота, и варенье, раз больше не подает голоса, Люба стала искать выход наверх. Но яркого голубого дневного света, указавшего бы ей выход на волю (а девушка подумала, что именно так легче всего найти выход) пока видно не было. Хотя из этого неосвещенного поворота сквозняк выносит явно свежий уличный воздух, он ощущается словно поток холодной родниковой воды у самого дна теплой речки… Только вот в нем совсем темно, а по ощущениям – именно там должен быть выход и свет. Приглядевшись, девушка заметила совсем черный квадрат дверного проема в конце этого ответвления коридора и свернула туда…

А:
От ужаса Андрей никак не мог тронуться с места - машина резко дергалась, двигатель глох. Кроме того, он не включил фары и чуть не налетел на столб с телефонным аппаратом. Руки дрожали так, что он никак не мог нажать нужную кнопку. "Девятка" снова заглохла посреди дороги - теперь он не прибавил газу, а передние колеса уперлись в колею.
- Лен... - сказал Андрей, не поворачивая головы, - Ты уверена, что мне нужно ехать с тобой?
- Что за вопрос? Ты что, мне совсем не рад?
- Нет.
- Андрюшка, прошли годы. Я думала, твоя ненависть ко мне уже поутихла. Разве я чем-то обижаю тебя, чего-то хочу, напоминаю о чем-то?
- Нет, - повторил Андрей.
- И если я знаю, что ты здесь, уставший и голодный, мне нельзя пригласить тебя в гости, просто накормить и устроить переночевать? Ну, хочешь, мы не поедем ко мне? Я попрошу подругу тебя принять?
- Ты умерла, Лена. Ты не человек.
- Ты что, меня боишься? - удивленно рассмеялась девушка.
В ее интонациях Андрей отчетливо почувствовал что-то живое, знакомое очень хорошо, хотя и забытое...
- Да, - ответил он, - Ты пришла за мной.
- Котяра, какая ерунда! Ничего я не умерла, я давно уже живу здесь. У меня есть свой дом, а в лесу - еще один, маленький. Маринке недавно исполнилось шесть... Глупыш, ну, схвати меня за ухо, я настоящая!
Но Андрей не пошевелился. Тогда Лена осторожно положила свою ладонь поверх его руки на руле. Ее рука была теплой. И ничего необычного Андрей в этот момент не почувствовал. Зато страх начал отползать куда-то назад, словно прячась в спинку сиденья, подальше от этой до боли знакомой ладошки.
- Хорошо, ты - настоящая. Значит, умер я? Разбился на трассе, да? Заснул за рулем? - тихо спросил Андрей.
- Да почему обязательно кто-то умер? Никто не умер, мы просто встретились, как старые знакомые.
- И моя старая знакомая откуда-то знает, что я здесь?
- Я обалдела, когда Норный сказал, что ты приехал.
- Норный?
- Да, он вышел тебя встретить, но испугался и спрятался обратно в нору. Он всего боится, - вздохнула Лена.
- Ага... Я видел испугавшегося человека. Потом испугался сам, когда зазвонил телефон.
- Ты и сейчас еще дрожишь и напряженный, как высоковольтный провод. Кот, ты же не трус? Заводи свою машину и поедем, мне холодно.
Андрей, поразмыслив несколько секунд, включил двигатель и теперь уже спокойнее тронулся с места.
- А Цветок? - спросил он.
- Цветок ошибся. Он кое-что приготовил для тебя, но чуть не умер из-за этого. Здесь направо, Андрюш.
- Телефон? - их разговор стал похож на игру, где один называет слово, а второй должен как-то вставить это слово в предложение, имеющее смысл для обоих.
- Там, где ты, там и твои вещи, просто надо поверить! - улыбнулась Лена.
- Маринка?
- Я не назвала ее Настей, как мы мечтали, Настя же отправилась с вами. Маринка появилась сразу же, как мы расстались с тобой.
Андрей громко и нервно рассмеялся.
- Маринка - моя?
- Гость, не обижай меня! У меня никого нет и не было, кроме тебя... Ага, въезжай и останови.
"Девятка", миновав ажурные ворота, затормозила в аккуратном дворе, в свете фар мелькнули клумбы с цветами.
- Гость тебя не обижает, - усмехнулся Андрей, - Ты же сама сказала тогда, что у тебя был ребенок, но больше нет.
- А мечты - были и остались. Поэтому Маринка появилась. Здесь это возможно, Кот.
Андрей ничего не ответил. Он запер машину и вслед за Леной поднялся в дом.

Л:
Держась за стену одной рукой, Люба постоянно шарила впереди себя в пространстве, чтобы не уткнуться лбом в стену. Было абсолютно темно, и только потому, что рука ее касается холодных кирпичей по-прежнему, девушка понимала, что коридор еще не закончился. А, нет… Вот рука нащупала угол, значит, тут тупик? Но почему же другая рука не чувствует примыкающей к этому углу стены, а все так же проваливается в пустоту? Люба сообразила, что здесь – выход и смело шагнула вперед. Шаг… Еще шаг – и девушка чуть не упала, споткнувшись о ступеньку! Но вовремя подставила руки и упала прямо на них, заодно нащупав вторую и третью ступеньку… Это лестница, и она ведет наверх, к выходу!
Добравшись до ее конца, Люба поняла, почему она не видела света. Здесь, на поверхности, была глухая ночь… Настолько глухая, что догадаться, что она уже не в подвале, девушка смогла только по свежему ветерку, так не похожему на подвальный сквозняк, да по запаху цветов, так не похожему на затхлый подвальный дух… Но перед глазами по-прежнему стояла темнота.
Люба даже успела поймать мысль, не ослепла ли она, и подняла голову. Наверху было тоже темно – ни звезд, ни луны, ни потолка… Однако, верхняя темнота отдалялась от нижней неровной, будто дрожащей линией, образованной верхушками деревьев – значит впереди лес, а сверху – небо, оно светлее, и раз она это видит, то с ее глазами все в порядке. Просто сейчас действительно ночь, хотя в подвале она блуждала всего-то несколько минут, а уж никак не весь день и вечер. Но место, где время имеет свое течение, Люба уже встречала…
Вдруг резкий скрип раздался где-то сбоку – глухой, будто в закрытом доме кто-то открыл старую дверь. Но не успела Люба даже повернуть на звук голову, как вслед за скрипом раздался громкий лязг, а в глаза ей ударил яркий свет. Точнее, голову повернуть как раз таки успела, потому, что стояла и смотрела, щурясь, прямо перед собой, на расплывчатый сквозь ресницы силуэт в дверном проеме.
- Здравствуйте! – выкрикнула Люба силуэту, словно сомневалась, что в таком слепом месте могут водиться не глухие люди, а может, просто от страха…
- Ну, чего орешь? Потерялась, что ли? – не слишком вежливо ответил силуэт.
Однако, голос его девушке показался знакомым… И хоть глаза быстро справились с ярким светом, и Люба уже даже разглядела окружающие ее предметы – скамейку и бетонную урну у крыльца, почтовый ящик, висящий на стене у входа в этот, оказывается, небольшой одноэтажный домик – лицо человека ей было не разглядеть. Взгляд ее скользнул выше, к висящей над дверью вывеске «Продукты»
«Нифига себе, сходила за хлебушком» - мелькнуло у Любы в голове, а вслух она пробормотала:
- Да, п-похоже на то…
- Дак у Лены, видать, давно уже твой путешественник, там и ищи! – быстро проговорил незнакомец, отступая уже шаг за порог и собираясь закрыть за собой дверь. Не забыв, однако, махнуть рукой, указывая направление, где же искать «путешественника».
- Я одна… - прошептала Люба, холодея от ужаса.
- Цеп-почка-ципочка, цепочка-цип-почка, - нараспев приговаривал силуэт, скрываясь в сужающейся полоске света. А когда дверь за ним почти закрылась, и осталась лишь щелочка, он зачем-то добавил, - Я доложу…
- Игорь Владимирович? – произнесла Люба вслух имя, внезапно вспомнив, и где раньше она слышала его голос, и даже имя, названное Димом. Вспомнила, услышав его слова, вспомнила всю их прошлую встречу до мелочей – и золотой браслет на грубой ладошке, и удивление Лены… Видимо, она не ошиблась, так как ответом на ее слова был резкий стук двери и громкий лязг дверного засова.
Девушка пулей отлетела от страшного дома, в котором скрылся человек, и забежала за первый же попавшийся поворот, оказавшись на узкой улице. Но и там она не остановилась – страх гнал ее вперед, не объясняя, куда… И только услышав лай собаки, внезапно раздавшийся из-за очередного забора, девушка отпрыгнула в сторону, больно ударившись плечом о забор на противоположной стороне улицы. Затем стала медленно сползать по этому забору, тяжело дыша, и, усевшись прямо в траву, обхватила коленки руками, словно поняв, что бежать ей некуда абсолютно…

А:
- Ну, и как же вас понимать, принцесса? - строго отчитывала Лена дочь, - Вы объясняете, что видели, как папа спустился в подвал? То, что это надо рассказать маме, которая была занята, готовила вам, дорогая моя, ужин - об этом вы не подумали?
- Там светло-о было... - всхлипывала дитя, - А потом - темно...
- Вы вылезли на противоположную сторону и даже начали разговаривать там с людьми! Ужас! А если бы не Кот? Вы там бы и остались? И никогда больше не увидели свою маму?
- Меня бы папа нашел!
- Глупая девчонка! Папа спустился совсем в другом месте, по другой лестнице! Он вообще не знал, что спустился! И я об этом тоже не знала, пока он не приехал сюда! Ох, я не знаю, что с тобой делать... Спасибо вам, господин Кот... Мне очень жаль, что вы вынуждены дружить с такой непослушной девочкой.
Господин Кот, разлегшийся тут же возле стола на вышитом коврике, который, в свою очередь, помещался в огромном кожаном кресле, благодарно мурлыкнул, когда Лена протянула ему кусочек колбасы.
- Я же тебе говорила, что без меня к подвалу даже подходить нельзя! - вздохнула Лена, - Ну, неужели так трудно было позвать маму? Мы пошли бы вместе...
- Да-а... - протянула Марина, поудобнее устроившись на папиных коленях, - Тебе всегда некогда, "погуляй с Котом"!
- Но ведь папа приехал, я бы нашла для него время, дочь... Разве папа так часто к нам приезжает? Разве это у нас не праздник?
- "Поиграй!", ну, я с кошкой играю, всё равно я ужасно скучаю, сэр, возьмите Алису с собой! - процитировал Андрей, - А правда, я к вам редко приезжаю, да?
- Редко, - шмыгнула носом Маринка, - Только если я хорошо-хорошо себя веду или когда день рождения!
- И что тогда бывает? - хитро спросил папа.
- Ну, мы ходим гулять, ты меня на качелях качаешь, мороженое едим, катаемся на машине... - ответила дитя, очевидно, предположив, что папа играет с нею в школу и ей нужно рассказывать ему о своей семье, - А потом укладываешь меня спать, рассказываешь сказки и уезжаешь. Я просыпаюсь и нахожу под подушкой подарок! И записку, мне мама потом читает!
- Сон? - коротко спросил Андрей у Лены.
Та незаметно кивнула.
- А в этот раз что ты мне подаришь?
- Папа, не оставляй ничего, накажи ее! - все еще сердито сказала Лена.
- Наверное, да... - кивнул Андрей, - Ты маму не слушалась, придется ничего не оставлять.
- Ну, па-па! - опять заревела Маринка.
- Тихо-тихо. Я подумаю. Вот если ты обещаешь, что больше не пойдешь без мамы в подвал, тогда...
- Обещаю! А сейчас я пойду в комнату и лягу спать, посплю немножко, чтобы мама не сердилась, потом ты меня поведешь в парк, ладно?
- Договорились! Но - при условии, если ты и маме это обещаешь! Ведь мама и папа держат слово? Если что-то обещали?
- Папа - всегда, а мама, когда не получается, просит прощения!
- Ну вот. Ты ей дашь слово, попросишь прощения и мы больше не будем ругаться на тебя, ага? - папа строго покивал головой.
Когда Маринка, после всеобщего примирения, убежала спать, чтобы скорее вернуться к папе, Лена долго молчала. Потом, стараясь сделать это незаметно, отвернувшись к темному окну, вытерла глаза.
- У нее сон внутри сна? - тихо спросил Андрей.
- Нет, она не понимает, что не спит. Ты иногда приходишь к ней во сне, поэтому она и не удивилась, увидев тебя, - Лена грустно улыбнулась, - И никогда не узнает, что сегодня сидела на коленях у настоящего реального папы. Ты удивился больше... Думал, что она не знает о тебе?
- Я же о ней не знал... Ты не расскажешь ей об этом?
- Она не поймет. Здесь очень правдоподобные сны, их можно создать такими, что если не знать, то не отличишь. У папы много работы, а еще у него есть другая девочка, поэтому папа не может постоянно жить с нами.
- А...ты? Ты тоже... Когда я прихожу? Или... Как сказать? К тебе я тоже прихожу?
- Иди к черту, Кот. Зачем тебе думать об этом?
Кот, уже задремавший в кресле, недоуменно поднял голову, услышав свое имя.
- Не тебе, - сказала ему Лена.
Кот недовольно потянулся, перевернулся на другой бок и свернулся, спрятав морду в пушистый живот. Он напоминал теперь огромную мягкую шапку.
- Но ведь это же ужасно... - сказал Андрей.
Пепел с забытой сигареты рассыпался на скатерти.
- Что - ужасно? - спросила Лена.
- Ребенок уверен, что отец по-настоящему приезжает к вам в гости, хотя видит это во сне. Однажды она поймет, что мама ее обманывает. И обманывала всегда!
- Когда она вырастет, она сама сможет создавать себе такие сны. А до этого - их буду делать я. Никакой разницы, Андрюш, в ее сне ты ведешь себя так, как вел бы в действительности, нельзя как-то заказать там твое поведение. Ты бываешь веселым и бодрым, бываешь усталым и сердитым... Мне нельзя спрашивать у нее обо всем, ведь она и меня там видит. И думает, что я по правде была с вами. Мы гуляли всей семьей... Вопросы иногда интересные задает, приходится выкручиваться.
- Если ты можешь вызвать меня в ее сон, то, наверное, можешь вызвать и нас с нею в свой?
- Могу.
- А в мой? Вас двоих? - спросил Андрей.
- Могу. Но подумай как-нибудь на досуге, почему я не делаю ни того, ни другого... Ты наелся? Хочешь вина?
- Нет, спасибо, Лен. Утром за руль. Я наелся, - он затушил сигарету, потому что она сгорела и обожгла его пальцы, - Интересно...
- Я знаю, что интересно, - ответила Лена, - Теперь и ты знаешь, что... Со мной ничего не сделали в больнице. Мы с тобой встретились, поговорили и расстались, потом появилась Маринка, мы с нею где-то существуем и папа иногда приезжает к ней.
- А как я сюда попал? Ты позвала меня? Или как-то перехватила?
- Нет. Говорю же, я не знала, что ты приедешь. Это из-за Цветка. Цветок украл какой-то металл и хотел спрятать его неподалеку отсюда, только он не знал, что металл радиоактивный. "Четверо" встретили его и сделали так, что металл вернулся на место, в поезд, на котором Цветок приехал. А я лечила Цветка, потому что он умирал уже. И еще подумала, что где-то видела его. Он мне и рассказал, что у него болеет сестра, а друг должен приехать и забрать металл - кусок себе, а другой кусок - сестре, чтобы продать его и отправить сестру лечиться в Германию.
- Вот, значит, как... Он не сказал, кто его друг?
- Я и не спрашивала. Когда поняла, кто приехал, тогда и вспомнила, что у тебя, кажется, был друг по имени Цветок, - ответила Лена.
- Бедный Цветок. Его посадят, если выживет. И Машка точно не дождется его. Мы с ним хотели ей помочь, Лен.
- Почему же бедный? Все хорошо. Его отсутствия никто не заметил, он уверен, что металл лежит там, где он его спрятал, со здоровьем у него порядок...
- Это все ты сделала?
- Я.
- Спасибо, Ленусь. Хотя ничего у нас и не получилось, - вздохнул Андрей.
- Все получится, - улыбнулась девушка, - Я тебе утром кое-что дам с собой. Для его сестры и для вас с Любой.
- Что именно?
- Сюрприз. Это мне подарили на рождение Маринки, две штуки, для меня и для мужа, но у меня же нет мужа, а одной мне такая вещь ни к чему. Это продать гораздо проще, чем радиоактивный металл, так что хватит и вам и сестре Цветка.
- Да нам-то зачем? - зевнул Андрей, - Цветок, наверное, хотел поблагодарить меня этим за помощь. Но я и так бы ему помог, бесплатно.
- О, уже зеваешь... Я тебе постелила вон в той комнате, ложись.
- Да, Лен. Спасибо... Пораньше меня разбуди, как рассветет, ладно? - попросил Андрей.
- Здесь не рассветает, Кот. Рассвет увидишь, когда поедешь обратно. Сам проснешься, как отдохнешь.
- Здесь что, время останавливается? А как же утро?
- Любопытный какой... Утро как утро.
Андрей кивнул, решив больше не задавать вопросов, которые требуют длинных объяснений. Глаза слипались, их отчаянно щипало от света, да и понимать слова Лены становилось все труднее. А еще труднее - размышлять.
- Слушай... Я тут думаю. Тебе фигово как-то, наверное, да? Что я приехал, ты меня укладываешь, а сама... Ну... Понимаешь? Будешь лежать и крутиться, не заснешь, потому что...
Лена вдруг быстро протянула руку и щелкнула Андрея по носу. Он не успел увернуться и очки свалились с носа на стол.
- Спокойной ночи! У меня сегодня будет еще одна интересная гостья, поэтому крутиться в одинокой постели, как ты выразился, мне не придется, даже если бы и захотела такой ерундой заниматься. Мы, наверное, проболтаем до утра. Спи.
- Ага... Прости, Лен. Я понял.
- Марш-марш! Я не сержусь на тебя, Кот. Я знаю, что ты об этом думаешь и не претендую ни на что, ты именно это понял?
- Именно это, Лен. Но ведь...
- А если претендуешь сам, тогда приходи, я не прогоню.
- Нет.
- Правильно, ты стал взрослым за эти годы. Иди, моя подруга уже близко.
Андрей закрыл дверь, лег на широкий диван и закутался в одеяло. Последнее, о чем он подумал, было "Столько всего произошло, я все равно не засну, нервы будут долго расслабляться..." Но нервы так не думали.

Л:
- Лю-уба-а! – детский голос доносился откуда-то сверху и Люба подняла голову.
Солнце стояло прямо над балконом на пятом этаже, и в его лучах снова можно было различить лишь силуэты. Политые солнцем волосы делали маленькую детскую головку похожую на голову ангелочка с нимбом, а рядом с ней – фигура повыше тоже сияла от солнца.
- Ну, где ты там потерялась, мама ужин приготовила, мы ждем же тебя! – в голосе звенели капризные нотки. Люба узнала его, совсем недавно она слышала его здесь, рядом, на скамейке у подъезда, затем он звучал уже в темном подвале.
- Маринка? – удивилась Люба и прислонила ко лбу ладошку козырьком, но разглядеть лица все равно было невозможно.
- Да, да! Поднимайся, мы ждем тебя! – повторила девочка, - И мама, и Кот, и я…
Люба опустила взгляд, собираясь немедленно воспользоваться приглашением, но… вместо входа в подъезд теперь была глухая стена. То есть, козырек, который обычно существует над дверью – был, но самой двери не было.
- Но тут нет двери… - снова подняла голову Люба, - Как же вы попадаете домой?
- На синицах! – воскликнула Маринка, удивившись, как можно этого не понимать, - А разве там нет их? Тогда я тебе сейчас пришлю!
Маринка исчезла, но через несколько секунд ее светящаяся прическа появилась снова, точнее, сначала появилась ее рука над балконом, затем уже голова. Убедившись, что гостья все еще ждет, девочка разжала руку, и с ее ладони вспорхнула маленькая птица. Против своей птичьей привычки, синица улетела не вверх, а спикировала вниз, и изменила направление у самой Любиной головы, да так резко, что она невольно присела, закрыла глаза и прикрылась руками…
А когда открыла глаза снова – вокруг было темно…
Волосы были почему-то влажными – видимо, прошел дождь или осел туман, пока она спала? В голове еще звучал голос маленькой девочки, а Люба уже пыталась припомнить, как же она сюда попала, почему проснулась здесь, на улице, в прохладной траве и в таком странном положении – словно перед сном она изображала мяч, играя в детскую игру – крепко обхватив руками колени… Видимо, просидела она так долго – мышцы рук болели от напряжения, а пальцы никак не хотели разжиматься, вцепившись в грубую ткань джинсов. Девушка осторожно, потихоньку, вытянула ногу, насколько это было возможно. Затем вторую… Увлекшись своими ощущениями (а разгибать затекшие конечности и вправду было больно), Люба не заметила, что уже не одна. Потому она вздрогнула и сразу же поморщилась от боли, возникшей в коленях от резкого движения, когда услышала женский голос:
- Ах, вот где моя гостья! Буквально несколько шагов не добежала!
От громкого возгласа залаяла уже знакомая Любе собака, и загорелся фонарь над тем же забором, откуда доносился лай. Девушка сразу же узнала лицо той, кому принадлежал голос. Лена… В испуге Люба попыталась вскочить на ноги, но они не слушались ее, получилось только подняться на руках и, отталкиваясь от земли ногами, попятиться назад, до тех пор, пока спина не уперлась в доски забора.
- Любаш, ты не напрыгалась еще? – улыбнулась Лена. Странно, но в ее голосе не было ни злобы, ни насмешки, а улыбка была такой радостной и искренней, что Люба засомневалась, не ошиблась ли она? – Поднимайся. Пойдем, мы ждем тебя, - сказала она совсем как та девочка из сна.
- Лена? – дрожащим голосом выговорила Люба.
- Лена, Лена… Идем, простынешь еще… - Лена протянула руку и разжала ладонь. Теперь Люба как зачарованная уставилась на рисунок на ее ладошке – синим фломастером была нарисована птичка, а грудка ее раскрашена желтым.
- Синица…
- А? Да… Это мне дочь нарисовала синицу в руках! – засмеялась Лена, - Держи!
Словно повинуясь не своей воле, а приказу Лены и чарам маленькой птички, прилетевшей к ней из сна, Люба послушно подала руку, и через секунду уже стояла на ногах. Всю дорогу (а это действительно буквально несколько шагов до кованых ворот с замысловатыми узорами) Люба так послушно и прошагала, не выпуская из руки ладошку с птичкой.
И только здесь, во дворе своего дома, Лена сама освободила руку, чтобы закрыть за ними калитку, а затем зажечь свет под крышей такой же кованой беседки, ажурные переплетения которой были почти не видны под густой листвой вьющегося по ним растения.
- Как желаешь? В дом пойдем, или на воздухе посидим? – спросила хозяйка. Можно было бы заметить, что она была рада гостье – с ее лица не сходила улыбка, а голос звенел.
Можно было, если бы в эту минуту Люба не смотрела в другую сторону, да так испуганно, словно вдруг увидела привидение. Там стояла и блестела от света фонаря знакомая ей «девятка»…

А:
- Ага, Андрей тоже здесь! - перехватила Лена ее взгляд, - Спит, он устал с дороги. Поужинал и я его уложила.
- Здесь? - оторопело переспросила Люба, - А... А мы где?
- У меня в гостях, Любаш.
Наверное, мысль об Андрее оказалась самой сильной, она разбудила и выстроила в ряд все остальные мысли, которые, воспользовавшись полусонным состоянием их хозяйки, разбрелись и попрятались дремать по углам ее сознания. Люба резко побледнела, шагнула к машине и дернула водительскую дверь. Дверь оказалась заперта. Тогда девушка прижалась лбом к стеклу, пытаясь разглядеть сквозь тонировку, что внутри. Либо тусклый фонарь отбрасывал внутрь какую-то тень, либо ее воображение сыграло злую шутку, но Любе показалось, что Андрей здесь, в машине, он лежит поперек сидений...
Лена едва успела подставить плечо падающей без чувств девушке.

Л:
- Кот, она глаза открыла… Да брысь, ты, полосатое чудовище! – услышала Люба голос Лены.
Сейчас он звучал как сквозь вату – глухо и тихо. Совсем не так, как звучал раньше – звонко, словно в пустой комнате, раньше она слышала сплошной гул, не различая отдельных слов… А может, все это было в длинном-предлинном сне, только очень странном. И может, он все еще продолжается? Странный сон… То размытые тени торопливо перемещались вокруг нее, сопровождая свой танец невнятным гулом, вроде и похожим на речь, а слов не разобрать… То картинка перед глазами вдруг становилась четкой и сочной – яркая трава и солнечные тени, резкие, слепящие глаза блики на стеклах и серьезное лицо Андрея. Так ласково звучал его голос, совсем не сочетаясь с выражением лица – «Держись, Любушка, ты ведь не отпустишь меня?» - и Люба изо всех сил сжимала его мягкую, словно пух, ладошку, затем глядела себе под ноги, а они уже по колено были погружены в болотную жижу. «Беги…» - шептала она в ответ одними губами, хотя надо бы закричать, чтобы он послушался, но как она может приказать Андрею, если собственный ее не желает подчиняться ей. Поздно… Резкий хлопок, как выстрел, заглушает ее шепот и она падает, успевая сообразить, что пуля попала не в него… Какое счастье! Звонкий детский смех тому подтверждение. Смех снова сменялся гулом голосов и пляской теней…
Но сейчас тени стали обретать более резкие границы. А голоса, хоть звучали, как из пустой бочки, но все же говорили членораздельно:
- Привет, солнышко… Как ты? – спрашивал голос Андрея.
Люба сощурилась, вглядываясь в его лицо и такую родную улыбку… Только вот встревоженный взгляд он напрасно пытается замаскировать ею – бесполезно… Что-то случилось? Люба хотела спросить именно это, но в горле страшно пересохло, но это и не удивительно, собственное дыхание было таким горячим... Она облизнула сухие губы – шершавые, словно к ним прилип песок. Бесполезно… Она просто подняла предплечье, согнув руку в локте, и сжала в кулак слабые пальцы. Андрей положил прохладную ладонь на ее лоб – стало так приятно и легко, что Люба счастливо улыбнулась и уронила руку на одеяло, снова погружаясь в сон.

А:
- Вайлд, ты все такой же соня! - рассмеялась Лена, - Вот уж правильно говорят - в выходные догонишь! Если тебя не трогать, проспишь до вечера! Вставай, завтрак стынет.
Андрей открыл глаза и с наслаждением потянулся. Спина и руки, уставшие вчера от долгого сидения за рулем, отозвались приятной тяжестью. На кухне горел свет, падая в проем двери светлым прямоугольником, но за окном по-прежнему стояла темнота.
- Ага, Люб... Встаю. А! Да, Лена... - ответил он, обнаружив себя на незнакомом диване и вспомнив, куда его занесло.
- Вставай-вставай, Далена! Яичница с сосисками пойдет?
- А куда она денется... Лен? А сколько сейчас времени... Там, гм... Снаружи?
- Я же обещала тебе рассвет в дороге, - ответила девушка.
Пока Андрей умывался, торопливо стряхивая сон с ресниц, по дому поплыл вкусный запах.
- А ты все такая же аристократка! - он попытался парировать фразу насчет сони, - Маленькая сковородочка, салфеточка, чашечка, хлебца нажарила, две вилочки! Из обычной сковородки пожрал бы...
- Дикарь. Ты в гостях, не забывай... Здесь благодарят хозяйку и восхищаются ее манерами! Ешь давай...
- Я в восхищении! - ответил Андрей и принялся за еду, - А Маринка спит?
- С тобой в парк пошла.
- Куда? А. Извини... Прости, Лен.
- Ничего. Так, теперь смотри сюда, только не поперхнись.
Лена поставила на стол старинную плоскую шкатулку. Эта вещь была очень старой, углы, забранные полосочками потемневшего металла, пообтерлись, но замысловатая чеканка и резьба на крышке все еще притягивали взгляд.
- Открывается вот так... - девушка нажала на лепесток какого-то растения, изображенного сбоку и подняла крышку.
- Опа... - только и произнес Андрей и перестал жевать.
В шкатулке лежали, одна над другой, две большие диадемы. Одна - со строгим плетением, темного золота и крупными камнями рубиново-красного оттенка в острых углах. Вторая - гораздо более светлая, с мягким блеском и округлыми формами, свет лампы причудливо заиграл искорками в прозрачных и зеленовато-голубых изумрудах. Лена поднесла открытую шкатулку поближе к свету, полюбовалась украшениями и закрыла крышку, бережно поставив шкатулку поближе к Андрею.
- Ты ешь, ешь, - сказала она, - Я не знаю, сколько они стоят, но они настоящие, это точно. Какую из них вам, а какую сестре Цветка, думай сам.
- Нет, - покачал головой Андрей, - Это же целое состояние! Любая из них!
- Вот и на здоровье.
- Я не возьму их, Лен... Убери.
- Это что еще такое? Почему? - спросила Лена.
- Это подарок тебе. Разве можно так обращаться с подарками? Просто взять и отдать кому-то?
Лена немного помолчала. Когда она повернула голову к Андрею и посмотрела на него, ее глаза сузились.
- А разве можно, когда молодой парень крадет собственную смерть? Чтобы спасти от смерти свою сестру, которой никто не может помочь просто так, бесплатно? И когда он просит меня вылечить и ее, плачет, а мне нельзя этого делать? И когда он предает своего друга? Это что, можно? - со злостью сказала девушка.
- Можно, - твердо, не отводя взгляда, ответил Андрей, - Смерть не выбирает, чью сестру или брата забрать с собой. Мир таков, у кого не хватило денег - аминь. И Цвет не знал, что металл опасен.
- Я ему потом об этом сказала. Что у него из-за радиации. И он промолчал, Андрюш... Ты нашел бы металл и умер. Не сразу, нет, наверное, после того, как продал его. Он облучился сильнее, пока воровал и прятал. Он промолчал. И молчал, пока я не заставила его забыть это все, понял? - последнюю фразу Лена почти выкрикнула в лицо Андрея.
- Не кричи, Ленусь... Он выбрал свою сестру. Чтобы она выжила, а я - нет. Это нормально.
- Одна сестра против десятка смертей, тех, к кому попадет эта гадость?
- Да, - спокойно кивнул Андрей.
Впрочем, допивая кофе из изящной чашечки, он обнаружил, что его рука дрожит. Надеясь, что Лена этого не заметит, он закурил и выпустил струйку дыма. А что, если бы он нашел металл и взял его в руки? Услужливая память тут же подкинула ему симптомы лучевой болезни... Противная смерть...
- Ты мне обещаешь, что ничего не расскажешь ему при встрече? - спросила Лена.
- Обещаю. Да он и не поверит. Или сделает вид, что не поверил. Его можно понять...
- Ты как-то говорил, что всех можно понять, Кот. Только знаешь, кого я еще не хочу понимать?
- Меня?
- Маринку. Когда она рассказывает, что ходила с папой гулять, а он только и говорил о том, что сейчас у них совсем нет денежек, но когда-нибудь они будут и он купит ей вот эту шоколадку или конфетку.
Андрей усмехнулся.
- Во сне я не отвечаю за свои слова, дорогая.
- Потому, что это единственная тема, на которую ты любишь долго говорить в реальности. Это началось, когда к вам пришла Настя. Некоторое время было незаметно, потом все сильнее. Что-то испортилось в тебе, Андрюш... Раньше ты жил на копейки и был рад этому, - сказала Лена.
- А позже я увидел, как страдают мои самые родные люди и мне стало больно. Мы говорим о том, что у нас болит.
- Твоя мама не стала бы сильно страдать. Любу я не знаю... Почти не знаю. Но если она смогла жить с тобой, она тоже не ноет из-за денег, я уверена. Насте ныть еще рано. Ноешь ты один, Кот.
- Я мужчина. И я добытчик. Я делаю все, что могу. Но это не получается, Лена.
- Если бы не получалось, "четверо" забрали бы Настю раньше, а не сейч... Тьфу, что я говорю? У тебя забрали бы ее в детдом. Значит, получается? Бери золото, мужчина, и перестань ныть.
- Забрали Настю когда? - переспросил Андрей.
- Раньше, глушня! - раздраженно ответила Лена.
Андрей сел посвободнее и улыбнулся ей. Он надеялся, что его старый способ успокоить девушку сработает.
- Ну, Ленусь, хорошо, я возьму золото. Продам, отправлю Машку лечиться. Что сделать с нашей долей? Пустить в оборот, заняться бизнесом? Поделить на всех? Это же куча денег будет. Куда их девать? Я перестану ныть, но деньги испортят меня. Будет лучше, да?
- Не испортят, пока Люба будет с тобой. Ты же умный и успеешь понять, что стремительно протухаешь. Решите все вместе, вот и все.
Настроение у Лены, очевидно, испортилось. Она резко встала и ушла куда-то в комнаты. Андрей докурил сигарету и отыскал на столе забытые вчера ключи от машины. Он пристально рассматривал их, потом перевел взгляд на шкатулку. Раздались шаги и Лена вновь появилась на кухне, принеся с собой аромат лавандовых капель.
- Что тебе снилось сегодня? - мирно спросила она.
- Не помню. Спал, как убитый... Хотя, нет. Люба снилась. Она сейчас в отъезде, выступают с концертами. Держал ее за руку, по-моему, а она на меня смотрела.
- Тебе пора ехать, Кот. Время.
- Да, Лен. Спасибо тебе. И... Прости меня, ладно? - тихо сказал Андрей.
- У Любы проси. Поесть тебе с собой не дам, испортится.
Они перекинулись еще несколькими незначительными фразами, потому что не знали, о чем нужно говорить в такой момент. А потом Андрей взял шкатулку, спустился к машине и завел двигатель. Лена, наверное, нажала какую-то кнопку, потому что ворота открылись сами собой. Она стояла на крыльце и молча смотрела на него. Длинные волосы загадочно блестели в свете фонаря и фар.
- Лен... Если я захочу увидеть. Тебя и Маринку. Вы будете здесь?
- Нет, - покачала головой она.
- А где?
- Нет, я же сказала. Я не знаю, где.
- Можно, я обниму тебя?
- Нет. Удачной дороги, Андрюш. Поезжай. Поезжай, пожалуйста...
Рассвет, как и было обещано, застал его уже на трассе. А когда солнце начало клониться к закату, "девятка" остановилась у родного подъезда.

Л:
- Ма-аама! А мы с папой вату сладкую ели! И еще – на карусели катались!
Радостный крик Маринки разбудил Любу. Она тут же уселась на кровати и испуганно огляделась – сон прошел моментально.
- Тшшш… Тише, разбудишь гостью, - ответил девочке тихий голос мамы, - Руки мой, обедать будем.
Но любопытная девочка, видимо, решила не торопиться к столу – Люба услышала, как зашлепали, приближаясь к двери ее комнаты шаги, а затем увидела в проеме и ее радостную мордаху.
- Привет… - смущенно сказала гостья, натягивая на себя одеяло. Оказывается, на ней была лишь белая футболка, а джинсы ее висели рядом на стуле.
- Ма-ам! А она уже и не спит! – радостно объявила Маринка, широко улыбнулась и добавила уже для Любы, - Привет! А мы в парк ходили!
- Классно… - выжала из себя ответную улыбку Люба.
- Ну, что за непослушный ребенок! Марш руки мыть, я сказала! – входя в комнату, ругалась на дочь Лена.
Люба невольно содрогнулась при виде хозяйки, но тут же взяла себя в руки, решив, что всему есть объяснение, просто она чего-то не знает…
- Утро доброе, спящая красавица… Как спалось? – это уже Любе, с ироничной улыбкой.
Утро? Наверное, очень раннее, ведь в единственном окне – темно, тускло горит лишь бра на стене. Лена щелкнула выключателем – и комнату залил теплый яркий свет.
- Доброе… Мы что-то пили вчера, да? Черт, нифига не помню… - Люба спешно припоминала, как она оказалась здесь, в этой постели, но в голове хаотично летали обрывки вчерашнего дня – Кот, подвал, силуэт у магазина, который испугался ее еще больше, чем она его, лай собаки и синица в руке…
- Ну, еще бы! – перебила ее воспоминания Лена, - Так шарахнуться лбом – я удивляюсь, как у тебя буквы в словах не перепутались! Покажи-ка, шишку большую посадила?
Лена, как ни в чем не бывало, подошла к Любе и осторожно подняла пальцами челку на ее лбу. От нее так приятно пахло лавандой… Но Люба невольно отшатнулась в сторону.
- Что? Больно? – удивилась Лена, - А шишки, вроде, нет…
- Лен… - Люба напряглась, выговорить вслух следующую фразу ей было очень трудно, даже тщательно подобрав слова, - До вчерашнего вечера я думала, что… Что тебя нет в живых…

А:
Лена опустила взгляд и, видимо, раздумывала, как ответить.
- Я не знаю, Люба. Но ведь я - вот она, я стою тут перед тобой, шевелюсь, разговариваю, как и ты. Что толку думать, кто есть в живых, а кого нет? Тебе не нравится у меня?
- Нет. То есть, да, спасибо... Я заблудилась в каком-то подвале и попала сюда. Ты мне покажешь, как идти обратно? Или... Мне уже нельзя?
Последние слова Люба произнесла еле слышно, потому что от страшной догадки у нее вдруг перехватило дыхание.
- Одевайся, дрызгайся и к столу. Пообедаем, потом я тебя провожу, - спокойно ответила Лена, поворачиваясь и явно собираясь покинуть комнату.
- Лен! - испуганно сказала Люба.
- М-да?
- А можно без обеда? Ты меня точно проводишь к тому подвалу? Просто с той стороны меня ждет... Ждал друг, если не пошел на поиски и тоже сюда не провалился... Наверное, меня там потеряли! - взволнованно протараторила девушка.
- Не переживай. Друг твой никуда не провалился, иначе бы я об этом уже знала.
- А давно я здесь? Ты сказала - обедать, а на улице темно!
- Любаш, у меня нет никакого желания портить тебе жизнь, поверь в это. За что? Только за то, что ты заблудилась и попала ко мне в гости?
- Я не стремилась попасть к тебе... - прошептала Люба, но Лена уже ушла.
Вместо нее прибежала Маринка, потащила Любу за руку в ванную, одновременно взахлеб рассказывая, как они с папой сегодня ходили гулять в парк, катались там на разных аттракционах и вообще отлично провели утро. Люба совершенно запуталась во времени суток, решила даже, что стекла в доме Лены зачем-то закрашены черной краской.
- Значит, папа угощал тебя вареньем? - спросила Люба у девочки, - За которым ходил в подвал, да?
- Нет! Я его спросила, а он сказал, что повезет варенье с собой! Но ничего, мама обязательно накормит нас вареньем на обед!
- А куда поехал папа? Он не будет обедать с нами?
- Не-а, не будет!
Когда Люба привела себя в порядок и оказалась сидящей за столом на кухне, Маринка, пользуясь отсутствием мамы и молчаливым попустительством господина Кота, сразу же полезла ложкой в банку с плавленым шоколадом.
- Вот это да! - улыбнулась Люба, уже немного пришедшая в себя и, может быть, приободренная словами Лены о том, что та не собирается причинять ей вред, - Вот сейчас придет мама и будет ругаться! А папа, когда приедет, будет ругаться еще сильнее!
- Мама не будет ругаться, она плачет, - спокойно ответила Маринка, облизывая ложку, - Поплачет и придет нас кормить. А папа теперь долго не приедет, она уже забудет ему рассказать!
- Мама? Плачет? - удивилась Люба спокойствию девочки, - А почему мама плачет? Наверное, из-за того, что папа надолго уехал?
- Не знаю... Она не говорит, - Маринка слизывала шоколад, натекший на пальцы.
Судя по интонации, с которой девочка рассказывала гостье такие интимные подробности семейной ситуации, плач мамы и похищение шоколада здесь были обычным делом.
- Маринка, мама и так плачет, а ты ее огорчаешь, шоколад ешь перед обедом. Не стыдно?
- Ладно, не буду, - неохотно согласилась Маринка, тщательно облизала пальцы и ложку и поболтала шоколад в банке, чтобы он растекся по стенкам и создавал видимость, что содержимое не уменьшилось в объеме.
- Вот. Я не зря подумала, когда увидела тебя "Это послушная девочка!" - похвалила ее Люба.
- А папа всегда смеется и говорит, что я хулиганка! - Маринка, кажется, не могла усидеть на месте без того, чтобы не совершить что-то предосудительного - теперь она щекотала пальцами вытянутой ноги бок господина Кота, который, недовольно мурча, пятился назад, - Только вчера сердился, что я полезла в подвал на ту сторону!
- На ту сторону? - переспросила Люба.
- Ну, да! А хотите посмотреть на моего папу?
- Как же я посмотрю, он ведь уехал?
- Легко и просто! - рассмеялась Маринка и, совершенно невежливо запрыгнув ногами прямо на обеденный стол, сняла с полки фотографию.
- А правда все говорят, что я - вылитый отец?
- Д...да... - ответила Люба.
Сколько лет Андрею на этой фотографии? Он хитро улыбался, сидя верхом на мотоцикле и держа в руках шлем. И солнце высветлило дужки его очков.
Маринка говорила что-то еще, кажется, о том, что папа все обещает покатать ее на мотоцикле, но это чужой мотоцикл, потому что папа зарабатывает мало денежек и у него нет своего, а знакомые, которым принадлежит мотоцикл, куда-то уехали, а на машине кататься уже скучно, но Люба слышала это, как будто Троп настраивал ревербератор - слова падали, многократно отражаясь и возвращаясь снова, но теперь будто проваливались вниз, глубже, на самое дно сознания...
В реальность, хотя, что это за странная реальность, ее вернул голос Лены:
- Марина Андреевна, вы ведете себя ужасно! Ваши способы развлечь гостью, пока хозяйка занята, совершенно неприличные! Немедленно пойдите в комнату и встаньте в угол!
- Мам, а обе-ед? - протянула Маринка.
- Ваш обед был в банке с шоколадом, а нос вы так и не вытерли... Марш!
Видимо, тон, которым Лена произнесла все это, был знаком дочери как совершенно не подлежащий обжалованию, и она, сердито шмыгнув носом, удалилась из кухни.
Люба смогла оторвать взгляд от фотографии и подняла его на Лену. Да, Лена плакала, причем, совсем недавно. Ее мокрые ресницы слиплись, а глаза - покраснели и опухли. Лена кивнула головой и опустилась на стул.
- Да, это Андрей. Люба, мне нужно... - Лена судорожно вздохнула, - Мне нужно поговорить с тобой. Не обращай внимания на мои слезы. Ты можешь выслушать меня?
Люба, чувствуя себя снежинкой, подхваченной метелью мыслей, медленно кивнула.
- Отец Маринки - Андрей...
Лена замерла на несколько секунд, глядя куда-то в пустоту прямо перед собой.
- И если ты правда такая... Пофиг. Послушай меня, не торопись... Стань ее мамой?

Л:
- Как это? – опешила гостья, - У нее ведь есть мама…
- Да… - Лена смущенно улыбнулась, но по ненужным ее движениям можно было заметить, что она напряжена, - Но нет настоящего папы… А если ты ее заберешь туда, на ту сторону, то он всегда будет рядом… И мне не придется больше обманывать ее и создавать эти сны, в которых Андрей с нами.
- Как это – сны? – Люба наморщила лоб – только лишь ей стало казаться, что она кое-что начинает понимать, как всё запуталось снова, - Разве Андрея не было здесь? Он ей… приснился? Я ничего не понимаю… - честно призналась она.
Лена молча поднялась с места. Вряд ли в этом была необходимость, но она принялась выливать из чайника воду, затем наливать в него из-под крана свежую. Видимо, размышляя при этом, что рассказывать гостье, а что – нет, и как это сформулировать, чтобы она поняла правильно. Люба же, удивленно наблюдая за ее движениями, тоже усиленно раздумывала, стараясь понять хоть что-нибудь, притягивая к своим догадкам воспоминания об их походе в деревню в тумане… Только мысли от этого путались еще больше – догадки переплетались с воспоминаниями, а фантазия дорисовывала свои детали…
- Что тут понимать… - стоя спиной к собеседнице, начала Лена, - То место, где ты сейчас находишься – всего лишь другая реальность… В ней существую я, и есть моя дочь. А вы – всего лишь гости.
Лена резко обернулась, теперь пристально глядя в глаза гостье, словно хочет видеть в них настоящий ответ на свои слова, и продолжила:
- Да, Андрей был здесь сегодня. А до этого – лишь снился Маринке…
- Как он мог ей сниться, если она его никогда не видела? – сознание Любы протестовало, не желая верить ни единому ее слову.
- Его видела я. И снами ее… управляю тоже я.
От пристального взгляда Лены не скрылось напряжение собеседницы – вот она затаила дыхание и принялась нервно крутить кольцо на пальце.
- Но мне больно, Люба… Я не хочу больше обманывать собственного ребенка, принося ей счастье лишь в сон… Поэтому я хочу, чтобы ты забрала ее с собой, чтобы она никогда больше не расставалась с ним. Ты же как мать должна меня понять? – Лена с надеждой теперь смотрела на Любу.
- Здорово… И ты думаешь, что без матери ей будет лучше, чем без отца? Нет, Лена… Помнишь, зачем у нее две руки?
- Если ты согласишься забрать ее с собой на ту сторону, она больше никогда меня не вспомнит… И будет считать тебя мамой, а Андрей так и останется ее отцом.
- А что он об этом думает? – растерянно спросила Люба, так как в голову ей внезапно пришла мысль, что Андрей, видимо, уже выразил свое согласие, а Лена потому и плачет, предчувствуя скорую разлуку с дочерью, уверенная, что Люба ей не откажет.
- Не знаю… Я хотела сначала поговорить с тобой…
Люба грустно улыбнулась – пусть собеседница не знает, как больно, когда стая противоречащих друг другу чувств терзает твою душу.
- Пусть все будут счастливы, Лена… Но не за счет счастья других людей. За собственные ошибки отвечаем только мы сами, а перекладывать свою ношу на другие плечи можно только если эти плечи сами этого хотят… Ты обязательно узнай, хочет ли он сам этого. А я поддержу любое его решение, - Люба улыбнулась, закончив последнюю фразу, и поднялась с места, - Мне пора… Проводишь меня?

А:
- Провожу, Любаш... - вздохнула Лена, - Тебе и правда пора. Не сердишься, что обедом не накормила?
- Конечно, нет! Какой тут обед...
- Ну и хорошо. Принцесса! - громко позвала девушка.
- Что, мама? - отозвалась Маринка.
- Можешь выйти из угла. Иди сюда и попрощайся с нашей гостьей, я провожу ее.
Маринка радостно выскочила из комнаты, схватила Любу за руку и потрясла ее.
- Пока-пока, заходите к нам еще! А можно, я тоже провожать пойду?
- Нет, нельзя, - покачала головой Лена, - Начинай накрывать на стол. Ты же у меня послушная?
Темнота снаружи оставалась все такой же густой, все так же чуть светилось небо. Забор и деревья в этой тьме приобретали самые причудливые очертания. Лена, вероятно, отлично видела в темноте, но для Любы она зажгла маленький фонарик.
- А здесь всегда ночь, да? - спросила Люба.
- Всегда. Постарайся не показывать удивления своему другу... А то одного гостя, говорят, в психушку увезли.
Люба промолчала. Они прошли мимо запертых дверей магазина "Продукты". Люба обернулась, ожидая, не появится ли оттуда Игорь Владимирович, но тот, наверное, куда-то ушел.
Лена остановилась возле входа в подвал и посветила фонариком на ступеньки.
- Ну, вот и все, - сказала она, - Вот тебе фонарь, чтобы ты не споткнулась.
- Зачем он мне? Там светло, лампочки горят, а в начале - найду и на ощупь.
- Ладно, - кивнула Лена, - Нет, так нет. Прощай. Что в таких случаях говорят? Береги Андрея, он хороший? Не буду. Он ничего, взрослый, ухоженный. Ты и так его бережешь.
- Лен... - замялась Люба.
- Знаю. Нет, у нас с ним ничего не было. Он твой.
- Фу, я не об этом! - воскликнула Люба, - Я просто хотела спросить. Ты передумала? Говоришь "прощай"... Но я ведь... Ты меня понимаешь?
- Я не глухая и не тупая, Любаш. Иди, время.
Лена, спустившись вместе с Любой по ступенькам, светила вдоль коридора, пока Люба не скрылась за поворотом. Потом Люба услышала, как где-то далеко-далеко позади лязгнула тяжелая дверь. И тут же стало как-то теплее и вроде бы даже легче, словно оборвалась тяжелая холодная цепь, связывающая девушку с темнотой.
Щурясь от яркого солнечного света, она поднялась на поверхность. Дим пристально разглядывал свою сигарету.
- Предательского дядю повели на расстрел, хорошенькую тетю потащили в подвал... - пропел он строчки знакомой песни, - А я уж собирался на поиски. Поймала девочку и кота?
- Не знаю... - почему-то ответила Люба.

Л:
- А кто знает? – равнодушно спросил Дим.
- В этом подвале, наверное, много дверей… Вот они и вышли в другую… - растерянно ответила девушка, чувствуя, как леденящий холод из подвала словно настигает и накрывает ее уже здесь, на поверхности.
- Вот черт… Так давай вместе спустимся! А вдруг она там заблудилась! Совсем ведь мелкая еще… - Дим решительно отшвырнул окурок в сторону и отлип от забора, собираясь направиться в подвал.
- Нет! – неожиданно даже для себя выкрикнула Люба, - Говорю же тебе, она вышла с другой стороны! Я знаю…
- Ладно, ладно, не нервничай, - Дим усмехнулся и сдвинул плечами, - Пофигу мне, в конце концов, - И, видимо, чтобы успокоить девушку, запел другую песню, - «Я знал одну женщину, она всегда выходила в окно…»
Это подействовало. Или, может, Люба за эти годы научилась владеть собой, и спокойная улыбка, сменила выражение рассеянного ужаса на лице.
- Идем, певец. Поскорей от этого места…
Дим задержался, стоя на одной ноге, затем сделал вид, что падает – от такого представления девушка совсем разулыбалась. Но, когда Дим запел дальше…
- «Она разбивалась насмерть, но ей было все равно…»
Люба схватила его за руку своими ледяными от ужаса пальцами.
- Потом, Дим, ладно? – только и смогла она выжать из себя.
- Ого! Да ты совсем замерзла в этом чертовом подвале! – удивленно воскликнул Дим, но вместо того, чтобы отдернуть руку, принялся согревать ее ладошки, разминая теплыми пальцами, затем накинул свою куртку на ее плечи. Девушка мелко дрожала, как осиновый лист на ветру.
…Из магазина, который и впрямь находился сразу же за двором, вместе с продуктами для завтрака на всех Дим вынес еще и бутылку водки. Для сугреву – пояснил он, отметив про себя, что Любу, видимо, трясет не от холода. Но расспрашивать, что ее так растревожило, не стал.
- Дим, я не буду… - запротестовала девушка, когда крышка на бутылке медленно завертелась под его пальцами, а в другой руке хруснули два пластиковых стаканчика.
- Будешь… По глоточку, чтобы согреться.
Противный водочный запах вырвался из стеклянного горлышка, готовый опрокинуться в стаканчики.
- Нет… Я домой поеду, Дим…
- Как – домой? У нас сегодня два концерта! – рука Дима застыла, только прозрачная жидкость  волновалась в занесенной над стаканом бутылке.
- Мне надо. – Твердо ответила девушка, - Мне надо срочно поговорить с Андреем.
- Ну и позвони ему вечером! Между первым и вторым – огромная дырка будет, наговоришься!
- Не по телефону. – Коротко ответила девушка, но объяснять дальше не стала. Однако, подумав, что первый, утренний концерт она еще как-то сможет пережить, добавила, - Есть какой-нибудь поезд после обеда, не знаешь?
- В четыре с копейками есть, кажется, - хмуро ответил Дим, хоть и не понимал, с чего вдруг это Любе приспичило домой, но лезть с расспросами в чужие решения было не в его правилах, - К полуночи будешь дома.
- Фигово… Ладно… Только у меня к тебе еще одна просьба будет. Позвони Андрею вечером, пожалуйста… Если кто другой трубку возьмет – скажи, что я просто из зала вырваться не могу, настраиваюсь… А если Андрей – пусть меня на вокзале встретит, это важно…
- А если не встретит? Представляешь, какой переполох с расспросами будет, если ты в полночь домой завалишься?
- Я не пойду домой, если не встретит.

А:
- Ну, я тебя понял, звякну, без проблем... - пожал плечами Дим, хотя по нему было видно, что он ничего не понял.
- Спасибо...
На крыльцо жилого корпуса, где они остановились, высыпала толпа ребят в футболках с надписями "Best dirt". Музыканты питерской группы, обдав Любу и Дима целой волной перегара, соскочили со ступенек и дружно рванули в сторону магазина. Дим, к счастью, успел сунуть бутылку за пазуху и обнял Любу, прижав ее к себе и спрятав у нее на груди стаканчики, иначе им было бы не миновать фразы "Братья по року! Плесните опохмелиться!". Люба тоже обняла Дима в ответ. То ли она искала у него защиты и поддержки, как у единственного человека, оказавшегося рядом в это ужасное утро, который терпеливо ждал ее у подвала и собирался искать, а теперь оберегает, не лезет с расспросами, то ли изображая влюбленную пару...
Стаканчики снова хрустнули, теперь уже от того, что Люба прижалась к Диму. Дим чуть заметно улыбнулся, наклонился и, пощекотав бородой, вдохнул запах от волос девушки.
- Здесь, кажется, становится неуютно? - негромко сказал он, - Позовешь меня в гости? У меня там Троп, наверное, еще дрыхнет...
- Позову... - прошептала Люба и взяла его за руку.
Музыкальный "контингент" уже начал просыпаться, в коридоре они встретили стайку девиц из группы с каким-то сложным названием, потом услышали, как в холле зазвучал баян - кто-то или репетировал, или возобновил празднование. Однако, в конце коридора, за поворотом, где поселились "Запретки", еще стояла тишина. Только голос Дрэга "Бля-а, холодная!" донесся из умывалки.
Дим поставил помятые стаканы на тумбочку возле кровати, которую Люба так и не успела застелить. Пакеты с едой нашли себе место у двери.
- Так, я сейчас... - сказал он.
- Не уходи! - ответила Люба, держа его за руку, - Я боюсь...
- А ты не бойся... - он снова привлек ее к себе, - Ведь ничего страшного? Всякое бывает и мы всегда уверены, что делаем правильно. Тогда это будет правильно. и пусть будет все, как ты хочешь. Садись вот на кроватку и найди в пакете яблоко... Угу?
Поплотнее прикрыв дверь, Дим тихо постучал в комнату напротив.
- Иду... - послышался сонный голос Светы.
- Свет? На секунду... - сказал Дим.
- Чего тебе? - растрепанная голова Светы высунулась из приоткрывшейся двери.
- Свет... Тут чего-то не то происходит... - пробормотал Дим, зачем-то протягивая ей открытую бутылку из-за пазухи.
- Ты офонарел, я не пью с утра!
- Тихо. Слушай, мы с Любой ходили за едой. Она по дороге залезла в какой-то подвал... В подвал, говорю!
Света поморщилась, явно не понимая, о чем говорит трезвый Дим и зачем он сует ей бутылку.
- Погоди, сейчас...
Дверь закрылась, но через несколько секунд открылась и Света предстала перед Димом в длинной джинсовой куртке Смогила и с голыми ногами.
- В какой еще подвал?
- Залезла в подвал, потом оттуда вылезла и с тех пор несет какую-то чепуху. Бледная, дрожит и вся холодная. Чего-то боится. То говорит, что сейчас поедет домой, то после обеда, а если Андрей ее не встретит, то она домой не пойдет, потом еще чтобы я Андрею позвонил...
- Зачем она полезла в подвал?
- За какой-то маленькой девочкой.
- Что вы пили?
- Ничего, Свет. Я взял водки, думал, налью ей рюмаху, она успокоится...
- Ну и?
- Не налил. Свет, я не понимаю. Похоже на отходняки, только она утром нормальная была. Слушай, поговори с нею, пожалуйста, может, это какая-нибудь женская фигня, я чего тебя-то и прошу... Я с тобой пойду...
- Где она?
- У себя в комнате.
- Иди погуляй, - коротко ответила Света и смело открыла дверь в комнату Любы.
Люба лежала, свернувшись, под одеялом, а ее одежда в беспорядке валялась на соседней кровати.

А:
- Ты чего, Любаш? Тебе плохо? Дим сказал… – Света бросилась к кровати.
Услышав ее голос, Люба осторожно показалась  из укрытия и оглядела пространство позади Светы. Убедившись, что она одна, девушка отбросила одеяло в сторону и встала во весь рост. К удивлению Светы, на ней были только расстегнутые джинсы и бюстгальтер.
- Фуф… Ты одна? – испуганно спросила Люба и, на всякий случай, еще раз заглянула за спину Светы, - Чего ж так резко вламываться-то?
- Одна… - Света крайне удивилась и смерила взглядом Любу с головы до ног.
- А, нет… Не плохо, - подчеркнуто-равнодушно сказала Люба, - Мы в магазин с ним ходили, еды принесли. Просто пока Дим вышел, я решила, что успею спокойно переодеться… Вон, смотри, где-то мелом испачкала всю спину, - Люба кивнула головой в сторону свитера, лежащего на кровати. Он и вправду был украшен белым пятнищем, - Он бы постучал ведь? Потому я спокойно стала уже и джинсы стаскивать – вдруг и задница белая?
Света в ответ покачала головой, приглядевшись к Любиным джинсам сзади.
- Нет, чистая…
- Ну вот… - Люба втянула живот, коснувшись его холодными пальцами, и застегнула «молнию» на брюках, - И тут вдруг без стука кто-то вламывается! Вот я и спряталась под одеяло, а куда еще?
Люба зашуршала пакетами в дорожной сумке, разыскивая там другую одежду. Можно было бы просто вытряхнуть свитер из окна, но девушка суетилась, чтобы скрыть свое смущение и испуг.
- Любаш… А мелом ты не в подвале запачкалась?
Люба замерла… Затем, будто ничего странного не услышала, ответила, нырнув в свитер головой:
- Наверное, в подвале… А может и нет…
- Так-так… Ну-ка, расскажи подробней, а то Дим какие-то ужасы рисует, - Света уселась на кровать и закинула ногу на ногу.
- Ужасы? – притворно засмеялась Люба и переместилась к окну, будто для того, чтобы открыть створку и впустить свежего воздуха в помещение. На самом же деле она просто не желала, чтобы Света видела ее лицо, и потому устроилась на подоконнике, спиной к свету, - Да просто мы увидели, как ребенок в подвал темный побежал. Никаких ужасов… Я за этой девочкой спустилась… А она, видимо, другой выход нашла… А там темно… Вот я и отерлась где-то, наверное. Какие же тут ужасы? Потом за продуктами пошли…
Люба волновалась и боялась одновременно, волновалась о том, не увидит ли Света ее настоящих ощущений, поверит ли ее беспечному тону, который вот-вот готов задрожать от страха.
- Говорит, что ты дрожала…
- Ну так… Холодно же там, конечно! Замерзла…
- Понятно, - облегченно выдохнула Света, - Конечно, ты замерзла… А Дим с похмелья тебе чуть ли не сумасшествие приписал… А что за историю он еще рассказывает? Будто ты домой собралась… - припомнила вдруг девушка его слова, но тут же нашла им объяснение, - С бодунища не так тебя понял?
- Так… Понимаешь, Свет… Мне и вправду домой надо срочно… Вот у тебя такое бывает? Вдруг накатывает ощущение, что где-то что-то произошло… Черт знает, может, это интуиция, или еще какое чудо… Но только мне вдруг показалось, что дома что-то случилось… - Люба и сама удивлялась, как складно у нее получается врать от страха. Хорошо, что Света сейчас не видит ее пылающих щек.
- Бывает, Любаш… - таинственным голосом прошептала Света, - Помню, классе в пятом, иду со школы, поднимаюсь по лестнице – а сердце колотится… Захожу домой – а кошка попугайчика сожрала… Да и потом бывало…
- Вот и у меня какое-то тревожное предчувствие… Настолько сильное, что я просто не успокоюсь… Мне домой надо, Свет… Все равно концерты – не сольники, не так я на них и нужна… Да, можно, конечно, позвонить вечером – но тогда я на поезд не успею, раньше пяти ведь дома никого не будет…
- Да… Вчерашний – самый важный был… Слушай, а почему он говорит, что если Андрей тебя не встретит, то ты домой не пойдешь?
- Ага! А вдруг все в порядке? Представляешь, заваливаюсь вся такая домой среди ночи – прикинь, как напугаю Людмилу Николаевну! Настя-то спать будет… А Андрей меня поймет, я знаю… Вот и прошу, чтобы Дим позвонил ему и попросил встретить. А в друг не дозвонится – у меня есть надежная подруга, к ней и среди ночи можно… Понимаешь меня? – с надеждой, теперь уже настоящей, в голосе спросила Люба.
Света, подумав, кивнула…
- Понимаю, Любаш. И поддерживаю.

А:
Заглушив двигатель, Андрей не спешил выходить из машины. Прикрыв усталые глаза и откинувшись на подголовник кресла, он курил, выпуская дым в потолок. Курить в машине Люба не запрещала, хотя покрытие потолка из белого превращалось постепенно в грязно-желтоватое, она просто иногда, пока он мыл машину снаружи, протирала ее изнутри, удаляя следы никотина.
Андрей повернул голову и посмотрел на дверь подъезда. Время - ни то, ни се, мама и Настя могут быть дома, а могут и не быть.
"Обязательно надену на Настю светлую диадему. Она не поймет, решит, что это игрушка... А потом, через несколько лет, расскажу ей, что однажды она носила на своей прическе целую автостоянку машин или улицу коттеджей!" - улыбнулся Андрей, подумав об этом.
А мама? Наверняка отберет у Насти украшение и сердито потребует, чтобы я убрал это с глаз долой, а, может, убрался вместе с диадемами и сам. Ей же не объяснить, она не поверит, что я их не украл... Интересно, где раздобыл их Цветок? Клад? Фамильные ценности пра-пра-бабушки? Ограбил кого-то? А, пофигу. У меня остались координаты, я смогу снова отыскать это место, если рыжевье "грязное"... Тот заброшенный дом в малолюдном поселке, на стене которого нарисована печка и надпись "Wildcat" под нею. Молодец Цветок, обозначил. Никто не поймет, а я понял, что надо искать под печкой. На пыли остались следы, что здесь долго что-то лежало, остались мои следы, когда я это забрал... Идите, доказывайте, что я соучастник кражи. А сержант с "кукушки" подтвердит, что мы встречались с Цветком. Тот попросил меня что-то забрать, я поехал, забрал. Вот и все.
Андрей погасил сигарету, запер машину и поднялся по лестнице. Дома никого не оказалось. Он бросил рюкзак с барахлом и добычей в угол, съел на кухне бутерброд с маслом и лег на диван, забравшись под покрывало. Они придут, а папа - дома...

Л:
- Вот и классно… Девчонки всегда друг друга поймут лучше, чем мальчишки нас, - улыбнулась Люба, испытывая невероятное облегчение от того, что этот скользкий разговор, кажется, позади, и Света не сочла ее ненормальной. Хотя в глазах Дима она выглядела именно так.
- Я сама объясню Диму. Не переживай… Поезжай, Любаш…
Света поднялась с кровати и вышла, прихватив с собой оставленные Димом пакеты с едой, чтобы Люба спокойно могла собраться в дорогу. Ведь покинуть компанию ей придется сразу же после концерта, не возвращаясь в это гостеприимное место.
Спустя некоторое время, во время шумного завтрака, девушка попросила у друзей прощения за то, что обстоятельства срочно требуют вернуться домой, не вдаваясь в подробности. Впрочем, их никто и не спрашивал… И только Света и Дим переглянулись, зная, как они считали, истинную причину Любашиного побега.
И все же Люба, время от времени, ловила на себе встревоженный взгляд Дима. Кажется, он присматривался к ней – и перед концертом, и во время выступления. Поведение девушки утром не на шутку перепугало его… Но, когда они со Светой вышли провожать ее к поезду, он был совершенно спокоен за Любу. Концертная суета оттеснила подальше ее тревогу, а разгадками всех тайн Люба твердо решила заняться уже вместе с Андреем и старалась гнать от себя мысли о своих утренних приключениях…
- Дим, это предчувствие не даст мне покоя… - виновато оправдывалась Люба, стоя на перроне, когда ее поезд уже открыл двери для пассажиров.
- Все в порядке, Люб. Я понимаю… Света мне все объяснила.
- Позвони Андрею, ладно? Только постарайся не напугать его, как Свету, - улыбнулась девушка, - Не сейчас, перед вечерним выступлением позвони, ладно?
- Лады… Я знаю, что ему сказать… Будет спокоен и встретит, если дозвонюсь…
Разговор прервал шипящий звук из динамика на столбе, а затем голос из него объявил об отправлении поезда и вежливо попросил провожающих покинуть вагоны.
- Езжай, Любаш, - Света торопливо пожала ее руку перед тем, как Люба вскочила на подножку вагона, а затем еще какое-то время Дим со Светой наблюдали, как фигура ее растворилась за стеклом закрывшейся двери…
…Звонок телефона-автомата в Лаборатории заставил Андрея вздрогнуть. Кажется, он уже уснул, и в его сне тоже звонил автомат, но висящий, почему-то, на столбе у дороги, нагоняя при этом какую-то непонятную тревогу… Открыв глаза, Андрей облегченно вздохнул – все в порядке, телефон висит там, где ему и положено висеть. Только надо поскорей снять трубку, чтобы шустрая Ольга не сделала это первой.
- Алло, - проворчал спросонок Андрей в микрофон трубки.
- Вайлд! Как хорошо, что ты дома! Привет, бродяга! – радостно отозвалась трубка голосом Дима.
- Дим, ты, что ли? Привет… - удивился Андрей, - А Люба где?

А:
- Люба-то? Прикинь, в поезде едет!
- Да? - Андрей поморгал глазами, нашарил очки и посмотрел на часы.
Спал он не так уж долго, два часа, но за окном уже смеркалось. Прислушался. Нет, в квартире тишина, мама и Настя, наверное, совместно отправились в учебный театр.
- Да! - ответил Дим, - Спишь, что ли?
- Ага... Так у вас машина-то - сломалась, что-ли? Хотя, вы вроде завтра вечером должны были ехать?
- А мы остались, Андрюх. А Люба уехала. Просила, чтобы ты ее встретил на вокзале.
- Ну, ладно, встречу... Какой поезд?
- Записывай...
Дим продиктовал номер поезда и вагона. Пока Андрей, щурясь спросонья, царапал карандашом по бумаге, у него возник вопрос.
- Дим, вы не вместе, что ли, двинули-то? Или ты остался машину чинить?
- Сказал же - мы все остались. Люба одна едет, - сказал Дим.
Андрей почесал в затылке.
- А чего она одна-то едет?
- Сказала, что хочет тебя скорее увидеть!
- Да?
- Да. Просыпайся уже, сонная рожа. Жена едет! - рассмеялся Дим.
- Ни хрена не пойму. Вы поссорились, что ли? Или она заболела? Чего она одна-то рванула? Или вас плохо встретили?
- С утра сегодня сказала "у меня предчувствие, мне надо домой, к Андрею!", концерт отыграла и на вокзал.
- А-а! Все, допер. Ясно. Я тут уезжал к друзьям... Понял, - сказал Андрей, - Петух ее клюнул, короче.
- Чего?
- Да мамуля ей наговорила фигни какой-нибудь, что типа ты за порог, а Андрей уехал и больше суток пропадал. Она и на рывок...
- А, вот в чем прикол! Хотя... Мне сказала, что с соседкой разговаривала...
- А соседка у нас вообще языкастая! Муж с нею счастлив. Вообще хрень, Дим, смотри, по делам ездил - сразу все спохватились, а прикинь, по бабам пойду - ни одна падла не заметит! Ну, и чего она сказала, когда поехала? "Поймаю и замочу"?
- Шикарную фразу сказала. Если не встретит - домой не пойду!
- Я ей не пойду, чудиле ревнивой... Спасибо, Дим, предупредил хоть. А я тут думаю - чего случилось? Как вы там? В лауреатах?
- Вечерний отыграем, выяснится. Пока что третьи.
- Ну, давай, удачи вам!
Дим выразил свою уверенность в удаче, потому что Сява не пьет, а сидит в комнате с Дрэгом и оба бацают на гитарах, не теряя надежды, да и хиты в запасе у них остались, так что надо попробовать обойти Москву. После чего друзья тепло попрощались и Андрей отправился на кухню - попить чаю.

Л:
Стук колес усиливался, когда вагоны проносились рядом с высокими деревьями. В такие моменты Любе казалось, что ее сердце тоже стучит громче и чаще… А оно и так норовило разбить ребра и выпрыгнуть всю дорогу. Всю дорогу – пока мелькали за темным стеклом фонари, и квадрат света шарил по столам плацкартного вагона, выхватывая на секунду из темноты сонные лица пассажиров. Всю дорогу – пока огни далеких окон гнались за поездом и, не догнав, исчезали в темноте. Всю дорогу, подобно этим окнам мелькали мысли в сознании Любы… Когда-то давно ей уже довелось побывать в месте, где умершие продолжают жить, но это было так давно, что стало сказкой. А теперь? Оказывается, эта «другая реальность» (как назвала ее Лена) все-таки существует. И в той, другой, они с Андреем однажды встретили свою дочь… И в той реальности Настя была дома, была хозяйкой! А что, если ее хотят вернуть (кто?), а эта встреча с давно умершей Леной была просто напоминанием для Любы – Настя гостья в их мире, по эту сторону! Сейчас ее и вправду мучило тревожное предчувствие… Она боялась, что их девочку отнимут… И она будет жить так, как живет Маринка? Встречаясь с ними во сне?
- Бред… - прошептала Люба и помотала головой, словно желая встряхнуть сложившие этот бред мысли, пусть уж лучше снова мечутся в голове.
Но меньше всего ее сейчас интересовало, как попал и что делал Андрей по ту сторону…
…Безжалостно врываясь в мирный сон пассажиров, по вагону проплыла толстая проводница и противным голосом объявила, что через десять минут поезд прибывает на станцию. Люба, у которой из багажа была одна лишь дорожная сумка (скрипку заберут ребята – так предложил Дим), оказалась у двери вагона первой. Сжимая и разжимая ладошку, будто пытаясь таким образом помочь поезду прибыть скорее, она еле дождалась его остановки и того момента, когда проводница откроет дверь и, лязгнув, опустится подножка…
Поток пассажиров рванул на свободу, и Люба напрасно пыталась найти в этой толпе Андрея. Пересекая перрон, чтобы у стены вокзала привстать на носочках и, не рискуя быть сбитой с ног, заглянуть в толпу сверху, девушка почувствовала, как чья-то рука выхватила ее из потока.
- Да вот он я! – крикнул Андрей, иначе она его бы не услышала, а затем повел за собой, мимо здания вокзала, где людей было поменьше, - Ну, что случилось, солнышко? Соскучилась? – спросил он, когда кричать уже не было необходимости, и можно было остановиться.
- Очень… Здравствуй… Андрюшка… Я просто видела ее… И вашу дочь… - только и смогла сказать Люба, задыхаясь, перед тем, как уткнуться в его плечо и изо всех сил к нему прижаться. Сумка, издав глухой звук, шлепнулась на асфальт…

А:
Андрей обхватил девушку, поднял и поставил на невысокую бетонную приступочку, которая неизвестно для каких целей отделяла здание вокзала от асфальтированной площадки, где он припарковал "девятку".
- Тихо-тихо-тихо... - прошептал он, - А вот плакать мы не будем... Кого ты видела? Чью дочь? Она тебя обидела, да?
- Нет. Я видела Лену. Твою Лену, помнишь, которая у реки была? И твою дочь...
- Настю? Она дома, с мамой. Что с тобой, Любушка?
- Я сошла с ума, Андрюш. Или ты сошел с ума, или весь мир - неважно, - неожиданно спокойно ответила Люба, - Но Лена существует и у нее есть дочь. Чуть постарше нашей Насти. Зовут Марина. Это твоя дочь, Андрей... Твоя!
Андрей отстранился и изумленно посмотрел на Любу. Свет фонарей с перрона тускло проникал сюда, а привокзальная площадь оказалась за спиной Андрея. Но тем не менее Люба заметила - он внимательно вглядывается в ее лицо, наверное, пытаясь обнаружить на нем признаки сумасшествия.
- Ты тоже был там... - продолжила Люба.
- О, господи! - воскликнул Андрей, - Сон! Дуреха, ты меня разыгрываешь, что же ты сразу не сказала? Я решил, что с тобой беда, испугался...
- Не сон, понял?!! - крикнула Люба, - Они хотят забрать Настю!
Андрей молча и коротко ударил ее по щеке. Люба позже думала об этом, очень долго... И решила, что этот удар был самым сложным в его жизни. Ведь он никогда, еще ни разу, не поднимал на нее руку...
Удар обжег ее, сила его словно растеклась по всему телу и все вдруг остановилось вокруг - люди, фары машин, даже вспышки огоньков какой-то рекламной вывески на противоположной стороне площади. И звуки. Звон в левом ухе - пальцы Андрея задели его, но не только, еще длинные растянутые слова из громкоговорителя на стене. Ничего не разобрать, да и не до этого.
- Ты? Ты... Меня ударил? - прошептала Люба.
Вместо ответа Андрей снова прижал ее к себе. Люба толкнула его плечи, но силы были не равны.
- Да! - внятно сказал он, - Я тебя ударил. Можешь сделать все, что хочешь, но сначала послушай меня. Да? Хорошо? Лена - жива. Она жива в нашей памяти. Мы видели ее там, у полена, потому что подумали о ней. Сильно и одновременно! Ясно? А Дим думал о своем знакомом. Где-то есть места, и когда такие, как мы, попадают туда, мертвые выходят из нашей памяти... Так вот, запомни. Или запиши. Лена погибла где-то в тайге. Ребенка у нас с ней быть не могло, там, в зале, у нее уже живот на уши бы полез. Аборт. Если ты думаешь иначе, она будет приходить и убьет нас с тобой... Убей ее первая. Лены - не существует. Лена - мертва! Повторяй за мной, ну?
- Лена - мертва... Лены - не существует, - сказала Люба.
Она повторяла это за Андреем еще и еще и ощущала, очень явственно, как растворяется холод подвала от тепла своего любимого и что они стоят здесь и сейчас, около вокзала, а темнота отступает... Последний автобус разворачивался на площади и Люба улыбнулась, когда глазам стало больно от света его мощных фар.

Л:
…Наверное потому, что яркий луч словно добил остатки непроглядной тьмы подвала. Да, свет, как и та тьма, тоже лишил ее способности видеть, но сейчас она уже была не одна, а рядом с любимым можно идти даже на ощупь… Куда угодно и ни о чем не думая.
Знакомый запах в машине снова заставил ее улыбнуться и расслабиться – дома… Андрей курил в машине, наверное, волновался, пока ждал ее? Хлопнула водительская дверца, загудел мотор, уверенный движения Андрея – четкий ритм, когда же она успела так соскучиться, что теперь чувствует себя безумно счастливой, радуясь каждому моменту? Замелькали огни за окном – тревога внутри затихала… Люба устало откинула голову на подголовник кресла и принялась вглядываться то в зеркало заднего вида на лобовом стекле, то любоваться сосредоточенным лицом Андрея.
«Лены – не существует» - пусть это будет истиной. Хотя… Сейчас, спокойно прокручивая в памяти все слова Андрея (а они до сих пор звучали в ушах), она мысленно отвечала ему, опровергала его доводы. Может там, у полена, память и воображение поиграли с ними, но как же тогда цепочка, ведь она же была! Конечно, она помнит, что Лена говорила об аборте, но ведь тогда, в зале, и сам Андрей воскрес! Почему же такое чудо не могло случиться снова? Люба потерла лоб – ушибленное там, по ту сторону, место отозвалось глухой болью. Совершенно реальной болью, а не воображаемой, на том месте есть даже вполне видимый синяк… Но пусть будет так. Пусть будет «Лены не существует», и она никогда больше не заговорит о ней, чтобы не расстраивать Андрея и никогда больше не давать ему повода ударить ее. Она ведь прекрасно понимает, что ударил он ее, а больно было ему… И какие бы сомнения и страхи теперь ни терзали бы ее, она будет держать их в себе. Улыбаться и повторять «Лена - умерла. Это был сон», чего бы ей это ни стоило. Хотя сама она так не считала…
- Как вы там с Настей воевали все это время? Не хныкала? – спросила Люба, насильно отвлекая себя от дальнейших размышлений.

А:
Они ехали по проспекту, почти пустынному в этот поздний час, и Люба увидела, как пробегающие лучи уличных фонарей высветили улыбку на лице Андрея.
- Мама говорит - хорошо себя вела, слушалась, подарка ждет. Все гадала, что ей мама привезет. И почему-то уверена, что ты мне позвонила и сказала, что привезешь, а я ей не говорю, сердится на меня!
- Блин! - Люба в досаде хлопнула ладонью по своей коленке, - В спешке собиралась, не купила ничего...
-Фигня, деньги есть, завтра втихаря найдем что-нибудь, - ответил Андрей, - А сейчас придумаем, что сказать.
- Она не спит?
- Уложишь тут... "Буду маму ждать, вези ее быстрее!" и точка. Хотя, она сегодня угулялась, может, не дождется.
Андрей выбрал переулок потемнее, повернул туда и остановил машину. Протянул руку и извлек из бардачка фонарик.
- Чего ты? - удивленно спросила Люба.
- Любаш, у меня есть сюрприз... - загадочно улыбнулся Андрей, включив фонарик, - Поищи на полу, рядом с собой.
- Нашла... - ответила девушка, - Пакет? Этот?
- Да. Подожди, не разворачивай. История его проста - Цвет написал письмо не только Машке, но и мне. Он попросил, чтобы я поехал в ..., точнее, в местечко рядом там, и нашел эту штуку, которая в пакете. Их там две. Штуки. Одна - Машке, одна - нам с тобой, только надо прикинуть по деньгам, какая кому. Я только сегодня вечером вернулся, сутки в дороге был. Сразу говорю, почему ты не в курсе была - если Цвет это украл, ты пошла бы по соучастию. А так - я сам поехал и сам нашел.
Люба удивленно слушала Андрея, светя фонариком на простой помятый полиэтиленовый пакет, в котором угадывалась какая-то коробка.
- Но Цвет это явно не украл, это похоже на клад или наследство его предков. Солнышко, Машку вылечат в Германии, а мы с тобой купим домик на берегу реки и будем жить там, как короли! Открывай!
Люба зашуршала пакетом, а Андрей отвернулся и закурил. Уловив едва слышный вздох изумления, когда Люба справилась с защелкой шкатулки, он добавил:
- Это золотые диадемы. Красивые, правда?
- Офигеть... Андрюшка...
- Мы богаты, как тролли! Маму чуть инфаркт не хватил. И, кажется, мы с тобой переезжаем к твоей маме... Потому что лучезарная Людмила Николаевна вышвырнула меня из дома с пачкой сигарет, ключами от машины и двумя золотыми диадемами!

Л:
- Да мама только рада будет, - ответила Люба первое, что пришло ей в голову, не отрываясь от восхищения красотой в ее руках. Она осторожно, кончиками пальцев прошлась по тонкому плетению, словно боялась, что диадема исчезнет или рассыплется в ее руках.
- Ну, вот и здорово… - так же рассеянно ответил Андрей.
Люба нехотя отвела взгляд от шкатулки. И внимательно посмотрела в его лицо – тень грусти и беспокойства на нем никак не подходила сейчас к ситуации…
- Солнышко, разберемся… - после паузы, короткого размышления, спокойно улыбнулась она и положила ладошку на его руку, - Ты немного поругался с мамой? Дай угадаю… Ты исчез на сутки, конечно же, без объяснений… А затем явился с таким богатством? Не успел объяснить… И Людмила Николаевна от неожиданности предположила, что ты вернулся к давны-ым-давно заброшенным делам? А ты, по своему обыкновению, оправдываться не стал…  - Люба кивнула в ответ самой себе, - Ты ведь никогда не оправдываешься, если тебя обвиняют несправедливо?
- Ну, примерно так и было, - на лице Андрея снова появилась улыбка, когда он вспомнил разговор с мамой и сравнил его с версией Любы.
- Андрюшка, все здорово будет! Разрулим… Я ведь теперь рядом? И я думаю, она не считает тебя преступником, а просто не ожидала… А может даже испугалась. Тут ведь и вправду полмира лежит, в этой коробочке…
Пальцы снова осторожно погладили холодный металл диадемы, но доставать их из шкатулки Люба, кажется, и сама боялась. Просто неожиданно и странно было держать в руках такое богатство, и может даже хорошо, что из-за темноты разглядеть всю красоту этих вещей было невозможно. Но дух захватывало даже от вялой игры скупого уличного света на совершенных изгибах и камнях диадемы. А камни эти явно были не осколками стекла… Люба так разволновалась, что осторожно прикрыла шкатулку, и замок в ней щелкнул сам.
- Нравится? – Андрей улыбался, довольный ее реакцией на сокровище. Люба никогда не трепетала перед дорогими побрякушками и золотом, вот и сейчас явно была очарована тонкой красотой изделия, кажется, намного больше, чем его ценностью.
- Очень… - шепотом ответила девушка, - Наверное, Цвет – наследник королей какой-нибудь страны… Смотри, тут даже шкатулка – произведение искусства, - Люба поднесла поближе к глазам закрытую шкатулку. Она была невероятно красивой, но будто сделана в разное время и мастерами разных стран – тонкая резьба арабеской покрывала ее крышку, а на боках резьба была совсем другой. А поверх резьбы шкатулку украшали еще и металлические цветы с тонкими закрученными «усиками» - Андрюш, эти диадемы лежали в шкатулке, да? Две – в одной…

А:
- Да, - ответил Андрей, - Прям как мы с тобой во всей этой истории. Там под них даже места в шкатулке выбиты... Два. Я вечером звонил в банк, слышал, они драгоценности покупают. Сказали - приносите, но только старинные если. Они вроде старинные, да?
- Да, на современные не похожи... - задумчиво ответила Люба.
- А нет, так в ювелирном точно возьмут. Знаешь, пока тебя не было, во мне что-то изменилось, Любаш.
Андрей нащупал в темноте сигареты и закурил.
- Что, любимый? Все хорошо? Ты устал, наверное, сутки в пути, да еще я тебя напугала...
- Хорошо, что ты приехала раньше. Я-то подумал, что мамуля или Ольга тебе наплели хрен знает что, что я шляюсь тут.
- Чепуха какая! Я знаю, что ты меня любишь! Ничего они мне не плели, Ольга вообще не знала, что ты уехал. А что в тебе изменилось?
- Странно, прикинь, мне почему-то безразлично, сколько стоит эта шкатулка, да где за нее больше дадут, в банке или в ювелирном. Даже если это простое стекло, пофигу. Словно она - как шабашка, сделал, сдал, дали сколько-то, да и хрен с нею... Кусок побольше отдать Машке, поменьше - тебе. И на этом все закончено... Даже если мы станем богаты, мы останемся сами собой. Я как-то непонятно говорю, наверное? Это из-за того, что денег будет больше, чем мы когда-то держали в руках? Их все равно будет слишком много?
Люба чуть слышно засмеялась.
- Это от того, что у нас с тобой быть рядом - дороже любых денег!
- И за твою улыбку я отдам все золото мира! - улыбнулся Андрей, - Смотри, двое нищих молодоженов сидят в машине и никак нацеловаться не могут, а несметные сокровища свалились на пол и их запинали под кресло. Может ли такое быть?
- Может, - коротко ответила Люба и столкнула пакет со шкатулкой с колен.

Л:
Шкатулка глухо ударилась о резиновый коврик под ногами, а несметные сокровища в ней, наверное, громко возмущались бы, если бы умели говорить – наверное, никогда в их долгой жизни с ними не обращались с подобным неуважением. Но здесь, в маленьком уютном мире внутри автомобиля, никто не услышал бы даже самого громкого крика.
Следующим коротким движением Люба отправила пакет под кресло, чем развеселила Андрея до смеха. Сейчас ей подумалось, что она не слышала его давно-давно, и так соскучилась по его переливам… Будто волна счастья обдала ее и зажгла внутри щекочущий огонек радости. Андрей выбросил в приоткрытое окошко зажженную сигарету и зачем-то долго-долго смотрел на ту самую счастливую улыбку Любы. Наверное, он подумал о том, что получить ее можно, оказывается, совсем не за золото. Долго-долго, пока она не закрыла глаза и, приблизившись совсем близко, повторила шепотом:
- Может, Счастье мое…
…Они и вправду потерялись во времени, наслаждаясь друг другом – теплом рук, вкусом губ, запахом волос. Потерялись во времени и даже не замечали происходящего вокруг, и так не хотелось возвращаться к реальности, что они даже не заметили, как из-за поворота появилась и подъехала вплотную машина.
Переулок, в котором они остановились, был настолько узким, что двум автомобилям никак не разминуться в нем. Фары автомобиля погасли, лишь только его водитель увидел при их свете, что происходит за стеклом в автомобиле, который мешает ему проехать. Видимо, вежливый человек почувствовал себя третьим лишним? Но очень спешащим по своим делам, и спустя минуту он все же решил обратить на себя внимание – несколько раз включил и выключил свет фар.
- Откуда ты взялся… - недовольно пробормотал Андрей, с сожалением выпуская из своих объятий Любашу.
- Наверное, он приехал напомнить, что Настя там бабушку истязает… - смущенно улыбнулась девушка, - И прогнать нас домой… Поехали? – вздохнула она, а Андрей повернул ключ в замке зажигания, и приборы вспыхнули теплым желтым светом.

А:
ВРОДЕ БЫ ЭПИЛОГ, НО ЭТО ЕЩЁ НЕ ВСЁ...

Конечно, с родителями возникла масса сложностей, они напрочь отказывались верить в историю, которую рассказывал Андрей. И были уверены, что он - один или с неведомыми бандитами-друзьями - ограбил кого-нибудь, а возможно, даже убил в те ужасные сутки, когда отсутствовал дома. Люба храбро защищала Андрея и ей много раз приходилось успокаивать то обеих мам, то его самого. И, хотя скандалы разыгрывались весьма серьезные, она не отступала ни на шаг. Ей даже дважды приходилось отыскивать Андрея в городе и за руку приводить домой, поскольку он не желал больше видеть никого, кроме Любы. Впрочем, воинствующие стороны хотя бы не втягивали в конфликт Настю.
Диадемы вместе со шкатулкой были проданы банку, точнее, банк за огромные проценты выставил сокровища на аукцион в Москве. Кажется, не прошло и нескольких часов, как обе диадемы покинули нашу историю навсегда, превратившись в кучу денег на банковском счете. Украшения оказались примерно равноценными, но Андрей и Люба решили, что две трети суммы будут принадлежать Маше, а треть останется у них. Все равно денег было больше, чем они могли себе представить.
Маша удивилась, но Цветок, вероятно, в своем письме все-таки предупредил ее о том, что сделает все, чтобы помочь ей. Или он смог как-то внятно объяснить, откуда возьмутся деньги на лечение. Мы мало что знаем об этом. Андрей и Люба просто передали Маше банковскую карточку и пожелали скорейшего выздоровления, а она не стала задавать лишних вопросов.
Цветок вернулся с военной службы. Вероятно, Маша написала ему письмо, которое ждало его по прибытии поезда на базу, потому что он, получив свободу, сразу же позвонил Андрею. Здесь зрители затаят дыхание! Что же будет, когда Цветок поведет речь о двух кусках какого-то похищенного им металла, а Андрей - о золотых украшениях? Но вынуждены огорчить вас - ничего не произошло. Лена постаралась на славу, заменив события в их памяти на те, которые были выгодны ей. Предметы в разговоре фигурировали как "эти две штуки", "я их продал в банк, деньги поделил, Машка лечится" и тому подобное. О том, что металл был радиоактивным, Цветок, наверное, так и не узнал. Он вообще никогда не стремился разбираться в технике. Кто-то однажды сказал ему, что он тащит своим дизелем миллионы долларов, которые выглядят как десяток кусков металла под мощной броней, вот он и стащил парочку для друга и больной сестры. Ему самому это обошлось в миллион нервных клеток, когда он со страхом думал, что пропажу обнаружат. Но пропажа, как нам известно, вернулась на место. И Цветок спокойно пошел на дембель.
Итогом встречи Цветка и Андрея стало следующее. Цветок храбро явился к Андрею в гости, потребовал собрать на кухне воюющие стороны и, кивая головой, на которой были честные глаза, во всеуслышание заявил, что добычей Андрея стали фамильные драгоценности его бабушки. Они выглядели как золотые диадемы в шкатулке, ах, вы даже их видели? (мысленно: молодец, Андрюха, толкнул металл и купил для виду какие-то побрякушки) А я вот не успел посмотреть - в армии служил. Даже с умершей в дальней деревне бабушкой попрощаться не успел! Андрей и Люба (говорите, она его покрывает?) не виновны, мой друг действовал по моей просьбе. Нет, он хороший и давно уже не участвует в криминальных делах. Если вы не прекратите семейные разборки, я притащу сюда моего пьяного отца, он подтвердит, что все так и было, видите, все честно. О том, насколько нечестным был сговор Цветка и Андрея, история умалчивает. Мы случайно услышали только "Цвет, приди, скажи, что эти две золотые хрени с камнями в шкатулке мы не украли, что они твои фамильные...", "Две хрени в шкатулке? Ты их так назвал?", "Диадемы", "Ладно, без базара...".
После этого конфликт исчерпал себя и в общем все наладилось. Андрей успешно сдал сессию, лето вступило в свои права, и они с Любой уже собирались отправиться в дальний поход, как вдруг...

Л:
Настойчивый звонок в дверь оторвал Любу от плиты. Черт, неужели она так долго возилась с ужином, и не успела? Или просто Андрей сегодня уже освободился и вернулся домой раньше… Ругая себя за медлительность, Люба помчала к двери, оставив шипящую сковороду на плите.
Но за дверью оказался не Андрей… Там стоял Цветок, и стоял довольно неуверенно, шатаясь, и даже держась за стену одной рукой.
- П-привет, Люба, - поздоровался он и как-то странно опустил голову. Был ли это поклон, или парень был сильно чем-то расстроен, девушка даже не задумалась – все ее мысли остались у горящей плиты.
- Цвет? – удивилась она и раскрыла дверь шире, - Входи, Андрея нет еще, но должен бы скоро вернуться. Подождешь?
- У меня к тебе…
Но что у него к ней, Люба не расслышала, да и не обратила внимания на его слова – ей и так все ясно. К Андрею пришел друг, которого он будет рад видеть…
- Проходи, проходи, у меня тут плита просто… - Люба услышала, как щелкнул в прихожей выключатель, а затем на кухню вошел и сам Цветок, - Присаживайся. Чайку пока попьем, да?
Наверное, в ответ он кивнул, как подумала Люба. Она стояла спиной, колдуя над ужином, а заодно и поставила на огонь чайник. Но когда она повернулась…
Цвет сидел за кухонным столом, опираясь на него локтями, а лицо спрятав в ладонях, и как-то шумно и глубоко дышал.
- Тебе нехорошо? – взволнованно спросила Люба и бросилась к нему, - Цвет? Ты меня слышишь?
Люба тронула парня за плечо, но он никак не отреагировал. Затем она потрясла его настойчивее, а он лишь пружинил, словно приклеился к своим ладоням, наверное, не желая, чтобы она увидела его глаза. Вдруг плечи его вздрогнули, и он со свистом вдохнул воздух сквозь щель между ладонями. Резко и прерывисто. И не отвечал. Лишь всхлипывал…
- О, господи! Что случилось же? – испуганно прошептала девушка. Ей редко приходилось видеть, как плачут мужчины, и повод, насколько она знала, для этого должен быть очень серьезный… Единственный повод для слез Цветка, который подсказала ей интуиция, был настолько ужасен, что она принялась в испуге гнать его прочь. С Машей не могло ничего случиться – на днях она вернулась из Германии домой, и лечение было успешным… Она слышала это сама, на этой самой кухне, когда он приходил к Андрею – радостно сообщил, что сестра приехала, идет на поправку, доктора сказали, что все будет в порядке… Он светился от счастья, и они с Андреем даже выпили по этому поводу… Люба сжалась от страха и предчувствия беды, - Цвет, не молчи, пожалуйста… - она придвинула табурет и села рядом с парнем.
Цвет задержал дыхание, наверное, прикладывая много сил, чтобы взять в себя в руки, и произнес очень тяжелые для него слова:
- Маши нет больше. Она умерла… - и уткнулся лицом в ее плечо…
- Как… - чувствуя, как к горлу подкатывает большой колючий ком, Люба изо всей силы сжала его ладонь. Слов просто не было… Хоть предчувствие ее не обмануло, но эта новость ударила в ее голове, словно гром.
Еще какое-то время они молча сидели, шмыгая носами и не в состоянии говорить.
- Ты поплачь… Тебе легче будет… А ей сейчас хорошо… - в конце концов смогла произнести Люба, после долгой паузы.
- Ты понимаешь? – Цвет вдруг поднял голову и взглянул на нее ожившими глазами, - Все уже хорошо было! Все хорошо… Осталась еще уйма денег, мы с ней мечтали, как она заживет дальше, она совсем не собиралась!.. А утром… Ее просто не стало… Тихо-тихо… - его интонация менялась, он то шептал, то выкрикивал, будто изо всех сил протестуя, путался в фразах, - Мы с батей пришли, а этот черт, муж ее, сказал, что ее больше нет! Я, кажется, врезал ему неслабо… - парень замолчал и вдруг полез в карман, достал из него пачку сигарет и переложил в другую руку, продолжая копаться в кармане.
- Кури, не стесняйся, - Люба пододвинула ему пепельницу, - Чай… Или лучше водки…
- Нет, Люб. Мне пора… Я пойду уже. Вот… - из кармана Цвет достал чуть примятый конверт и протянул его Любе, - Это она тебе оставила.
- Мне? – удивилась Люба. Но надпись на конверте «Любе Филипповой» это подтверждала.
- Да… Я нашел его под подушкой… Возможно, она написала его, когда поняла, что… - он снова резко закрылся ладонями и заплакал. Но быстро взял себя в руки, - Пойду, Любаш… Ты же понимаешь…
Наверное, ему хотелось поскорей уйти – ведь там, среди равнодушных к его беде людей, на людных улицах, гораздо легче. Цвет торопливо вышел в прихожую, и Люба успела лишь крикнуть ему вдогонку, чтобы звонил, приходил, рассчитывал на их помощь… А затем вернулась на кухню и долго сидела неподвижно, глядя на неровные буквы на мятом конверте.
Наконец, она раскрыла его…

А:
"Здравствуй, Любаш. Знаешь, я долго-долго думала, как здесь все устроено? Все время, с тех пор, как попала сюда. Ты когда-нибудь спускала с лестницы резиновый мячик впереди себя, когда выходила гулять на улицу? Он катится по площадке, потом скатывается с первой ступеньки на вторую, потом на третью, потом на четвертую и все быстрее и быстрее, да? Пока не скатится и не врежется в стенку на нижней площадке. А если ты толкнула его криво, то он прыгнет на пару ступенек и свалится с края лестницы на нижний пролет и ты его не увидишь, пока не спустишься. А у меня он один раз улетел вниз между лестницами, до самого нижнего этажа! И нигде не зацепил перила... Мячик был маленький, поэтому и проскочил. Синий такой, я его помню.
Ладно, к делу. Блин, как же трудно писать чужой рукой... Как же мне жалко эту девушку, я даже не знаю, как ее зовут. Мячик не может прыгнуть на ступеньку выше, вот я к чему говорю. А чтобы прыгать ниже, нужно прилепиться к чему-то. Там, в зале, я прилепилась к своей смерти и спустилась туда, где мы с тобой встретились. Ты думаешь, я иду на следующую ступеньку? Нет. Я улечу между перилами. А эта девушка - спросишь ты. Я не знаю. Она почему-то должна умереть. Она вроде пассажира у них, а я - болонка у нее на руках. Пассажир на пассажире, прилепилась.
А Норный смеется. Андрей уехал, а ты еще спала. И он мне так и сказал, что знает, что Андрей скажет - Лена умерла. И Андрей сделает все, чтобы выкинуть меня из своей памяти. И что меня тогда выбросят с лестницы и я совсем перестану существовать. Прости меня за тот рев, ладно? И что обедом не накормила. И на Маринку накричала при тебе. Или не накричала, не помню... Девушку уже забирают, я путаюсь. И что разозлилась, ерунды всякой наговорила, что хочу, чтобы дочь с отцом была. Потом уже подумала, зря, надо было правду сказать, что Андрей меня выгонит, меня сбросят, а Маринка останется бродить в тумане, как ничья. Конечно, ты не поверила, какая мама отдаст ребенка отцу, когда отец даже не знает, что ребенок где-то есть. Почему я стерла ему память? Чтобы не мучился потом. Он бы ее не взял. Или взял, из жалости, но все равно где-то внутри считал ее чужой. И боялся бы, что ты ее не примешь, будешь обижать, как чужую. И вы ругаться будете между собой, делить любовь между дочками. Ему без толку объяснять, ты это лучше меня знаешь. Он все равно внутри себя думает по-своему. Я этого долго не могла понять...
Так смешно, сидит у меня на кухне, держит ее на коленях и боится, что ты об этом как-то узнаешь... Потом, чувствую, дает сам себе установку, что это сон. Маринка - сон, а я - не сон! Но внушить себе, что Маринка, как Настя, тоже такая же - ваша, он не сможет. Другой - сможет, ему пофигу. А этот - нет. Умный...
С Норным спорить нечего. Он все будущее знает, а может, сам его делает... (пропущено несколько пустых строк) Я хотела... Как сделать так, чтобы ты сказала Андрею "Не забывай Лену!" (почерк сбивается, плывет вниз, некоторые слова совсем неразборчивы)...не успела, он уже ударил тебя и теперь все. Прости меня. Это из-за меня. Он психанул. Он боялся. Меня. Этого больше не будет. Я ухожу. А так нельзя, с какого перепугу ты скажешь любимому - не забывай другую женщину и тогда она останется и ребенок будет с ней... Я глупая, нефиг бороться за себя... какая же дура... (видимо, автор не могла прижать ручку к бумаге и промежутки нечитаемы)
Все так и получается, Люба, сходи к врачу! Если раньше сходить, то ты его спросишь хочешь или нет Андрей скажет - не хочу - и проще ее убить в тебе и не так вредно. А если. Конфликта не будет, не бойся, она ваша, моего ни частички, в ней душа перепрыгнула вверх, она может, если родилась уже на ступеньке. Душа ее в тебе. Фу. Я как пьяная. Она прикольная, хулиганка такая, душа. Можно и не Маринка. Она шоколад люби...
Лена.
А, да... Кот. Выпинай его из подъезда и он уйдет со мной.
Лена.
Лена..."
- Мя-яу! - послышалось с лестничной площадки и кто-то поскреб дверь лапой.

КОНЕЦ.