Былая мощь пенициллина

  Речь шла о старослужащем 56 лет, подлежащем  демобилизации. Он уже и жене  успел  сообщить, что едет  домой,  когда он получил случайное (неохотно объяснял – «по пьянке»)  пулевое  ранение левого плечевого сустава .  Ранение осложнилось гнойным артритом, который вначале пытались лечить промываниями сустава антисептиками и инъекциями трофейного пронтозила.  У больного развились  постоянная  лихорадка, ознобы, нарастающее истощение.   Применяли все доступное и рекомендованное тогда лечение,  включая  переливание донорской крови. Подумывали о резекции  сустава, но не  видел смысла: Гноя почти не было, раны были сухие, безжизненные. Да и сам больной был еле живой.
В  июле 1945 г.   я  специально  отправился в Санитарное  управление, где с трудом выпросил (после устных и письменных объяснений) один флакон – двести тысяч единиц английского пенициллина
  Раненный  болел тяжело и долго, почти два месяца , но к моему отъезду из дивизии выздоровел.  Больший эффект мы получили благодаря  приобретению пенициллина. Количество его у современных врачей вызовет улыбку, но нам действительно удалось спасти погибающего от  раневого сепсиса  солдата с помощью этого  одного флакона. Пенициллин его спас. Мы развели наш флакон в 100 мл. физиологического раствора и  вводили   внутримышечно  каждые  три  часа.  Уже через сутки произошли  изменения – больной впервые попросил есть. Раны ожили, стали влажными,  потек гной. Через три дня  больной начал подниматься. Мы перевели его по договоренности в центральный госпиталь.
       Вообще же хирургической работы было мало. Как-то прооперировал грыжу, были небольшие травмы, честно говоря, уже и не помню, чем мы тогда занимались. Мы, это, кроме меня , мои ординаторы: Швец Елена  Васильевна и Истомина Полина Андреевна.  Пожалуй, больше других пришлось в этот период потрудиться  доктору Истоминой.
  Ей припомнили, что до войны она была дерматовенеролог , и эта ее профессия оказалась очень востребованной. Кроме военнослужащих ее пациентками стали молодые немки, из числа тех, которые  не  смогли  эвакуироваться в Германию. « Не могу им отказывать в помощи, - говорила  Полина Андреевна , - и их жалко , так они же еще и наших солдат заражают».
Не вправе касаться проблем гражданских немцев  оставшихся на нашей территории. Много позже, уже в восьмидесятых, очутившись в Калининграде, я спросил одного старослужащего куда делись немцы оставшиеся в Кенигсберге. Он спокойно ответил:  « Да-к они же все поумирали с голоду. Им же хлебные карточки не давали».