Выдворение

Выдворение
(Синяя Елизавета вторая с рогами и с чёрными казацкими усами)

С художником Сергеем Масюком, ныне широко известным благодаря несомненному таланту и, что не менее важно, напористости и пиару своей наступательной супруги, да ещё к тому и статной красавицы Анжелы, произошла вот какая история.
В самом начале перестройки, вроде в конце восьмидесятых, когда приоткрылись двери железного занавеса, Серёжа – высокий, тонкий, белобрысый, характером мягкий и тогда совсем ещё молодой, но уже вполне женатый, в числе первых вырвался в Югославию, в те времена ещё благополучную страну. Чего-то там или кого-то рисовал некоторое время и заработал весомые деньги. Почему-то фунты стерлингов. Хотя, скорее всего, обменял слишком экзотические для Беларуси местные динары на эту конвертируемую валюту. Наверное, на доллары не смог.
Но как провезти аглицкую деньгу сквозь бдительные советские кордоны?
Серёжа сдуру придумал запихнуть деньги в самый большой початый тюбик с синей акварелью. Резонно рассудив, что таможня о краску мараться не будет. А испачканные фунты он потом отмоет, ведь банкнотная бумага должна быть стойкой ко всяким воздействиям.
Ан нет! Таможню в Бресте Масюк благополучно прошёл, но вот с краской у него вышла промашка.
По каким-то непознаваемым окислительным-закислительным законам вроде и не агрессивная акварель намертво вцепилась в овеянную ихней гостайной банкнотную бумагу с “английским лёвой”, да ещё с королевой впридачу.
А ещё говорят, что бумага всё стерпит. Слава Богу, врут. Рафинированный фунт стерлингов не выдержал химической атаки.
Как и вся купюра, изображённая на ней Елизавета зримо посинела. Казалось, не только от краски, но и от злости. И как ни старался Масюк в домашних условиях отмыть царствующую особу, что только ни делал, даже вываривал банкноты, ничего не получалось.
И в минских банках избегавшемуся валютному контрабандисту дали от ворот поворот, не принимая на обмен испоганенные фунты. И вполне определённо заверяли, что такую деньгу теперь уже нигде не пристроишь. Разве что на гвоздь в общественном туалете.
В общем, вышел сплошной облом. Столь хорошо прошедшая поездка на халтуру к югам кончилась ничем. В финансовом плане.
А это, между прочим, была одна из первых на наших просторах попытка отмывания чёрного, точнее, в данном случае синего нала - подпольно заработанных денег. Правда, отмывания пока в буквальном смысле.
Серёжа успокоился не сразу, да и Анжела регулярно топтала его стройными, но сильными ногами. Это уже в переносном смысле.
Почти всегда в переносном...
Но, в  конце концов, - время лечит - неудачливый инкассатор и его дражайшая доминирующая половина расслабились. Банкноты он не выбросил, даже хотел обклеить ими мастерскую, но супруга не одобрила: “Что могут подумать гости? Деньги девать нам некуда или как?”
И засунул белорусский художник свёрнутые в толстую тугую трубочку британские фунты себе глубоко в дальний угол шуфляды письменного стола. Время от времени шаря в ящике, Серёжа на них натыкался, и это существенно портило ему настроение.
И однажды со зла или от делать нечего заимел, как потом оказалось, вредную привычку: пририсовывать царственной особе зелёной краской острые рога, как трава из-под забора пробивавшиеся вверх из-под бриллиантового частокола короны. А к рогам добавлял ей под нос чёрные вислые запорожские усы. Так он обошёлся, в конце концов, со всеми ставшими трансвеститными Елизаветами. Коих, как и соответственно бракованных купюр, было, увы, немало...

Прошли годы. Совместными усилиями Масюки вступили в эру своего процветания. Талантливый, и даже очень, Серёжа, теперь уже Сергей Павлович - Заслуженный деятель искусств, Лауреат Госпремии, Почётный член - интенсивно творил и уже стоял одной ногой в академиках от живописи. Жена Анжела, тоже с годами вызревшая в роскошную Анжелину Гавриловну, по-прежнему ведала в семейном предприятии public relation и маркетингом, достигнув в этих тонких субстанциях немалых высот профессионализма. Пропиаренные картины успешно продавались. И не только любителям живописи, но кое-где и в музеи.
Всё было путём.

И тут Дьявол, который, как известно, принимает самые неожиданные обличья, в очередной раз подкатился к художнику, теперь уже не в виде гостеприимно распахнутого зева змееподобного тюбика с синей краской, а как выпавшее из длинного заграничного конверта печатное Приглашение с золотым тиснением, в котором на чистом английском было начертано, что “Лондонское Королевское общество любителей живописи имеет честь пригласить Вас, мистер Masyuk, в качестве Почётного гостя на ежегодное бьеннале...” В общем, со всей традиционной британской учтивостью.
В ожидании благосклонного ответа с наклеенной на конверт марки вопрошающе смотрела королева бывшей владычицы морей, над которой никогда не заходило солнце, и прочая, прочая, прочая, Елизавета. Между прочим, исполненная тамошним коллегой Андрея Павловича во вполне натуральных цветах.
Пока.
Разумеется, отказаться от такого оплаченного приглашения фраеров нет, и благословлённый Анжелиной Гавриловной известный живописец Масюк отбыл к сроку в туманный Альбион. Получив от супруги строгий наказ попытаться в последний раз легализировать провалявшиеся годы и годы в письменном столе те самые фунты на их родине.
Теперь, в новые времена, прятать валюту не было необходимости, и Сергей Павлович полетел в Лондон с пачкой маскарадно раскрашенных королев в конверте. Конечно, не в том, в котором было Приглашение. Его он предусмотрительно оставил дома. С пририсованными к портрету Елизаветы на марке чёрными усами и зелёными рогами. И доминирующим синим цветом.
Что поделаешь, привычка.

Развязку этого грустного, но, слава Богу, короткого рассказа выполним сквозь стиснутые от обиды зубы, из патриотических соображений скороговоркой, быстро, в двух предложениях, дабы не смущать подрастающие умы развёрнутой картиной уничижительного отношения к известному деятелю нашей Культуры.
Итак, приехав в город на Темзе, Сергей Павлович, восторженно принятый, овеянный славой, уже и тамошний новообращённый Почётный член, в какой-то из дней пребывания выкроив время между комплиментарными презентациями и гип-гип-уральными в его адрес фуршетами, отправился в британский главный Банк, где и выложил многострадальные фунты с синей, рогатой и казацки усатой Елизаветой, попросив обменять их на новые, естественных цветов, что и было мгновенно сделано после соответствующей блиц-проверки.
И столь же быстро, аннулировав въездную визу, под завывание и улюлюканье их прессы, естественно, сплошь жёлтой, обнаружившей неповторимую руку Масюка в пририсованных деталях, нашего, можно сказать, с большой буквы Художника выдворили из Альбиона, правда, – нет худа без добра - с новыми чистенькими фунтами, облыжно обвинив в оскорблении главы этого промозглого государства путём рисования рогов и усов на светлом лике ихней, между прочим, даже и не первой, а только второй Елизаветы, что требует немедленного адекватного реагирования соответствующих компетентных органов путём ответной высылки из нашей страны определённого количества подданных этой синей, рогатой и усатой дамы...

Я телепортировал эту печальную историю моему давнему знакомцу Джорджу Боллу, организатору в шестидесятых годах знаменитого ограбления набитого отбракованными фунтами стерлингов почтового вагона, который перевозил их из лондонского Британского банка в какую-то шотландскую котельную на тайное сжигание. Шайка Джорджа остановила на глухом перегоне поезд, вульгарно закрыв зелёный глазок светофора кепкой с красным фонарём, и, связав охрану, дочиста выпотрошила вагон с потёртыми, но оказавшимися вполне годными для повторного использования деньгами.
Матёрый отец почтовых ограблений двадцатого века долгие годы скрывался с некоторой частью похищенных миллионов где-то в Бразилии. Но затем сдался британскому правосудию, то ли замученный ностальгией, то ли темпераментной бразильянской смуглой женой Жоаной, родившей ему прорву кучерявых пацанов и пацанок, из-за чего, кстати, по их мудрым экваториальным законам - а кормить детей кто будет? - Джорджа отказывались экстрадировать в Великобританию в объятия заждавшейся его островной Фемиды.
А, может, у него просто кончились деньги? Словом, Болл повинно вернулся на остров, отсидел какой-то срок, который ему существенно скостили за все его страдания, и теперь, в двадцать первом веке, благополучно пребывает... Вот не знаю, на этом или на том свете?
Уточню позднее.
- Oh, my God! Синяя королева с усами и рогами, пририсованными вашим знаменитым художником... За эти фунты коллекционеры душу продадут! Да им цены нет! Точнее, очень, очень большая цена, - цинично воскликнул старый пройдоха. Слышно было, как он про себя бормочет, производя многонулевые вычисления. И вздохнув, Джордж, которого я давно дружески называю Жора, добавил: – Можно было бы хорошо заработать. Эх, знать бы, в каком вагоне и когда их везли на сжигание...
Ну ничего святого! Деньги, пусть даже разрисованные, правят этим ихним загнивающим миром.
Всё-таки, блин, в смысле высокой духовности им там, на Западе, до нас ещё очень и очень далеко!
Падлой буду, правду говорю!
                2008 г.
P.S. В начале рассказа - художественный музей в Миннеаполисе, Миннесота. Между  прочим, портрет за моей спиной не фото, а карандашный рисунок прекрасного художника. Гиперреализм, однако! Такой жанр...