Темный подвал

Стрелки на часах над тяжелой железной дверью показывали двадцать пять минуть третьего, ровно через пять минут замки на двери отопрут, и начнется волнительная процедура психиатрического обследования. Для Полины Громовой – эксперта в области судебной психиатрии со стажем вроде бы не должно быть ничего непривычного и незнакомого, и все же ее трясло как осиновый лист на ветру. За железной дверью под номером 402, помещения для проведения судебно-психиатрической экспертизы Свердловской областной психиатрической больниц, перед которой она стояла, сидит не просто убийца или насильник, решившиеся на одиночное преступление, а настоящие чудовище, державшие в страхе Екатеринбург на протяжении десяти лет. Его имя Василий Синяев, 37 года, уроженец города Екатеринбург, женат, двое детей – двойняшки мальчик и девочка. Характеризуется как прилежный семьянин, вежливый сосед, ответственны работник.  Из предоставленных материалов уголовного дела следует, что он, начиная с 2003 года до момента задержания в 2013 году, лишил жизни двенадцати девушек в возрасте от 16 до 28 лет и трех мужчин до тридцати пяти лет. Каждое из преступлений повторят другое как две капли воды: Синяев похищал жертв под видом бомбилы; по вечерам после окончания работы по основному месту работы – сантехника ЖЭУ № 9, подрабатывал частным извозом, и, иногда, по заранее заготовленному плану, не довозил  пассажира до пункта назначения, разъезжая по улицам вечернего города, высматривал одиноких голосующих девушек, подбирал и отвозил в гаражный массив на Уралмаше, в принадлежащем ему боксе с подвалом, убивал, насилуя несчастную. В подземной части гаража при обыске нашли несметное количество законсервированных гениталий, другие части тел – губы, пальцы, носы и языки, вещи убитых. Синяеву вменяют 131 часть 2 и подпункт б Уголовного кодекса, а так же 105 статью часть 2 подпункты а, в и д. На счет 105 статьи еще сомневаются. Как раз одной из задач, по мимо составления психологического портрета, необходимого для квалификации преступления и выбора мер уголовного принуждения, выяснить почему тот отказался от сотрудничества с полицией, хотя в первые дни задержания активно помогал служителям правопорядка в расследовании, попытаться растормошить его, за последние три дня заключения в изоляторе предварительного следствия замкнулся себе и перестал давать показания, неизвестно еще готов он к выезду на место преступления. Конечно, предоставленных материалов для ознакомления вполне достаточно, чтобы сделать определенные выводы: на лицо маниакально-депрессивный психоз, произошедший от начальной стадии развития шизофрении (три месяца в психиатрической клинике ничуть не помогли), с трудом контролируемое стремление самоутвердиться на поприще сексуальных похождений, вызванной половой дисфункцией в юности. Все кажется очень просто, но без личной встречи с пациентом отчет – пустой, ничем не подкреплений документ.
К двери подошел высокий мужчина в форме и при полном вооружении.
- Вы готовы? – спросил он у Полины Громовой.
Она утвердительно кивнула и глубоко вздохнула.
- Синяев надежно зафиксирован, а за стенкой дежурят санитары и полицейские.
- Спасибо, я знаю. Отрывайте дверь.
Железный занавес распахнулся и, тут же, в нос ударил невыносимый запах сигарет, казалось, сами стены, и скудная мебель комнатушки источали тошнотворный аромат табачной продукции. Воздух наполнен полупрозрачным серым туманом. В посреди повисшей тяжким грузом тишине сидел неприятного вида мужчина и вальяжно потягивал сигарету. Этого стоило ожидать, Синяев не дал бы согласие на проведение процедуры, если ему не предоставят требуемое количество пачек излюбленного наркотика.
Появление еще одного человека в помещении он, похоже, не заметил, продолжал бессмысленно вглядывался в яркий солнечный свет в окне. Полина бесшумно села на стул напротив обвиняемого и пристально посмотрела на него, дабы привлечь внимание. Не получив желаемого результата обратилась к сидящему на стуле по другую сторону тяжелого металлического стола.
- Здравствуйте, мое имя Полина Олеговна Громова, я эксперт в области психиатрии, может, вы меня припоминаете, вы могли меня видеть на допросе при задержании. 
- Ага, - изрек Синяев, - Видел я вас. 
Он стряхнул пепел с сигареты, поднес ее к губам и затянулся, при этом чуть задрался рукав рубахи, и показались обработанные ожоги от тех же сигарет, которые появились во время бдения в одиночной камере, после чего у него изъяли все пачки.
- Я понимаю, это официальная процедура и существуют правила и регламент проведения, но мне не хочется ставить вас в неловкую ситуации и настойчиво допрашивать вас, так что….Может просто побеседуем на заданную тему, поймите сегодня один из сеансов экспертизы, за один раз сложно сказать что-то определенное, это не первая и не последняя наша встреча.
Синяев даже ухом не повел, продолжал пялиться в окно.
- И что же вы хотите от меня слышать?  - спросил он, повернувшись лицом к эксперту.
- Хорошо, раз на то пошло, расскажите о своей семье.
- О какой семье?
- Обо всей семье. О родителях, жене и детях.
- Вы и без меня знаете о моих родителях, - нервно заметил он, снисходительно помотав головой, продолжил, - Мать била отца. Всегда. Насколько я помню чуть что, любая мелкая ссора запросто могла закончиться побоищем. Мама была не крупной женщиной, отец еще меньше. У нее было преимущество в силе. Когда кончались слова в ход шли кулаки, отец имел привычку бегать по квартире с разбитым лицом от матушки и забрызгивать кровью полы, мебель мои игрушки. Без конца громко вопил с призывом вызвать полицию. Потом мерились и шли на кухню пить водку. Они, устраивая игрища, подолгу не замечали меня, а если замечали, мама принималась ругать меня за беспорядок в комнате, за грязную одежду и не съеденную еду. В детстве я не мог понять, почему бы им просто взять и разойтись, как это сделали родители моих товарищей во дворе. А вот подрос – понял! Знаете почему? Они оба долбанные садисты! Им нравилось мутузить друг друга, орать как ошпаренные, не работать, бухать сутками. Они жить без этого не могли. А я столько времени провел в страхе, мечтая, когда же они перебьют себя. Вот какое самое яркое воспоминание из детства?
- Ну, поход в зоопарк, - слегка растерянно ответила Полина Олеговна, так как обвиняемый явно ждал ответа на риторический вопрос.
- Ага! – громко и нервно воскликнул Синяев, - вот у меня такое: было мне лет восемь, под вечер и бухие в усмерть, родители ссорились на кухне, не помню из-за чего…короче, папа в порыве страсти схватил нож и прижал им маму к стене, угрожал прирезать, если будет орать. Так бы и случилось, запросто, если бы не заметили меня в дверном проеме. ****ец, как же я напугался, их взгляд, думал, они сейчас меня в фарш превратят. Я сразу убежал из кухни и заныкался под нижнюю полку кладовки и просидел там два дня. Меня нашли и наказали, на жопе живого места не осталось, видите ли, я их напугал! Этот кошмар мог продолжаться целую вечность, но я нашел выход, в пятнадцать сбежал к бабке по линии отца. Она хоть и с придурью, но не  капала мне на мозг всякую херню. Не хочу больше говорить о родителях, задолбали!
- Тогда что бы скажете о Наташе, вашей жене?
Синяев поморщился и вытянул из пустой на половину пачки очередную сигарету.
- Я думал, мне повезло! Я - то думал, она мой идеал!  Вообще, до знакомства с ней, не мог догнать, что нужно телкам для счастья. То цветочки им дари, конфетки, в кино води, то трахай их до изнеможения, черт ногу сломит об их логику. Первое, пожалуйста, обеспечу, а вот переходя к постели облом, ****ь, облом! Я хочу ее, она пере до мной голая, сиски в самый раз, да и жопа не подкачала, а у меня не стоит! У меня крышак окончательно поехал! В чем дело? Я же возбужден, на изводе, а *** не стоит! Наташка прям вылечила меня, не больничка, а она! Однажды я со злости поколотил ее хорошенько и в процессе у меня встал как кол, я ее тогда хорошенько отодрал! Оказалось что, я мог когда злюсь и бью. Как же заводило как Наташка орала от ударов! Недолго песенка играла! После два года после нашей свадьбы, появились двойняшки, и она перестала спать со мной, говорить, мол, желание пропало, не хочет она меня. Приставал к ней, а у нее между ног холодно, лед по ощущению, да и сам Наташка стала холодная как рыба мороженная. А я - то уже не могу! Подсадила меня на наркотик и тут же отобрала дозу. Денег на жизнь перестало хватать, зарплатой сантехника не прокормишь, пришлось садиться за баранку.
Синяев выдохнул из легких струю густого едкого дыма и замолчал, поняв в каком направлении, движется разговор.
- Василий Иванович, продолжайте, я хочу услышать как вы в первый раз…
- Не говори этого слова! – строго приказал он и нервно потушил сигарету о стол. В голосе прослеживались напряженные нотки, в глазах налились соленой водой. – Я ничего с собой не мог поделать!! Рулю поздно вечером в районе Краснолесья, там деревья и темно, вижу, девчонка голосует, подобрал. Так совпало, ей надо на Уралмаш. Едем, базарим, все нормально, и тут я вижу в зеркало заднего вида, у нее не грудь, а громадные бидоны, точно как я обожаю! Стройная, симпатичная, ножки длинные, загляденье просто. И мне безумно захотелось ее, прям не выносимо, я тогда без секса уже полтора месяца, у меня разум помутился. И тут мне в голову и пришла мысля изнасиловать ее. Я доехал о метро Уралмаш и повернул в сторону гаража. Она, конечно, вопила, грозилась вызвать полицию, но я выхвалил у нее телефон. Доехав до гаража, от нестерпения, ударил ей по лицу кулаком, от чего она вырубилась, заехал в гараж и спустил ее в землянку, там света не было, зажег свечу. После раздел ее и связал покрепче, дабы не трепыхалась. Дождавшись пока она очнется, начал избивать ее. Она мычала, ревела, умоляла отпустить, от ее напуганных до смерти глазах мне хотелось ее еще сильнее. Сказать, что у этой девки была потрясная фигура, это ничего не сказать! А попка с в самый раз, не разработанная совсем, наверно мужика не знала! Я над ней поработал! Тело только и просило ударов, мне нравиться бить по спинке, гладкой спинке, нравилось душить! То, как они все кряхтели и задыхались, я впадаю в экстаз и кончаю. Позже узнал, первую мою девочку звали Инна Захарова, увидел объявление о пропаже. Вроде бы она отбросила коньки от удушения. Вроде бы после удовлетворения, я должен был быть счастлив, но после того как стало ясно, что она не жилец, я от страха чуть в штаны не наложил! ****ь, думаю, что с трупом то делать, оказалось это проще чем кажется, в подвале есть отсек для хранения картошки, большой такой, там я и закал ее и всех остальных, менты ни за чтобы не просекли обо  мне, если бы этой сучке Маше Лениной удалось сбежать, но тут есть моя вина. А дальше было по накатанной, как только мне хотелось сбросить напряжение, я знал, что нужно делать. Правда, оставалось от них куча шмотья, девать некуда было, за то над подарками Наташе думать не пришлось.
Синяев зло улыбнулся, пропустил дым сквозь зубы.
- А мужчины, почему вы заинтересовались ими?
- Чистое любопытство. Они все был пидорами. Я их подбирал не подоплёку от гей-клуба. Мне было тупо интересно, чем перепихон с мужиком отличится от девок. Понял, принципиально ни чем, только большее сопротивление оказывают, да и добивать их приходиться дольше, мне просто для коллекции нужны были члены.  Впрочем, если не мои тайные похождения, жизнь ничем не отличалась, обожаю малышей.
В железную дверь постучали – это означало, что отведенные два часа на первый сеанс экспертизы истерли. Эксперт Полина Громова на подкашивающихся ногах вышла прочь из задымленной кабинки.