Закон доброго самаритянина

Едва пролистанные романы возвращаются восвояси: книги - на полки, женщины – по домам.

-  Мыть руки и за стол! – Васисуалий в цветастом переднике и поварском колпаке казался непреклонен.
Дежурный по кухни - это вам не хухры-мухры. Как ни крути, а еда была и остается эпицентром борьбы за существование. И пусть отварная мамонтина далеко позади, а глазунья из вражеских очей успела набить оскомину, сытое брюхо не перестает быть актуальным атрибутом завидного благополучия и врагом легкомысленных танцулек.
 
Схлопотав половником по рукам, Петрович отвел застенчивого муха к умывальнику. Нарочито громко попинав мойдодыр, они расселись напротив вожделенного чугунка.  Кашевар прислонил к печи ухват, повесил на гвоздь фартук.
-  Ну-с, чья очередь вознести молитву? 
Вопрос, не смотря на кажущуюся бестактность, имел вполне пристойное обоснование – обратить мечущиеся души на путь истинный. «Нехристи» - как называл друзей Василий - не состояли приверженцами какой-либо религиозной конфессии и адаптировали вероисповедания под конкретную ситуацию. Себя же кот мнил существом набожным: исправно крестил зевающий рот и регулярно каялся.
-  Пусть мух скажет. Я сегодня не в голосе, - Петрович демонстративно закашлялся.
И было от чего: ночная рыбалка? рыбы на стол не добавила, зато куриный пух торчал не только из бороды.
Дрозофил прикрыл глаза, и долго шевелили губами. Потом голые веки  дрогнули, типа: «Аминь».
-  Вот ведь мал золотник, а какие толковые слова подобрать может, - похвалил Петрович, разглядывая замысловатый узор на деревянной ложке, - Умели раньше делать.
-  А вам кто мешает? – подбоченился Василий, - Молчите? Так я вам скажу – за мной не залежится. Мне боятся нечего: дальше деревни не сошлют, а отрывать, увы, нечего.
Нахмурился и продолжил:
-  Всему виной  разборчивость ваша. Да, да. И не возражайте! Мечетесь, словно блоха по тюремным койкам. Все вам не так, все не эдак. Одному ноги не те,  другому – обои. Ишь, гурманы выискались! Жрите, что дают. Как все. Желаете лучшей доли? Извольте. Только для начала усмирите дух свой мятежный, наберитесь терпения и оденьте очки.
Жил-был разбойник. Грешил налево и направо. Не столько душ загубил, сколько перепортил. Наконец, благодаря своевременному доносу доброго самаритянина*, очутился в каменной темнице за семью замками. И срок ему определили – пожизненный. Первые десять лет он возмущался. Вторые  – горевал. Третьи – ковырял черенком казенной ложки твердь неприступную и …
-  обрел-таки свободу! – стукнул кулаком по столу Петрович.
-  Нет, не обрел. Помер. Однако, пока ковырял, раскаялся.
-  Ты к чему это?
-  А к тому, мил человек, что ежели хочешь отыскать «брульянт» в куче навоза, научись отделять зерна от плевел. Разбойник - благо времени у него было предостаточно – научился, и отошел в мир иной с правильной системой координат. Светлая ему память, - кот перекрестился, -  Пройдут годы и все модное, наносное смоют к чертям собачьим. Останется лишь истинно ценное, вечное, как Красота и – он оглядел притихших друзей  – и чувство голода, голода к чувству Красоты. Не спешите, просеивайте, господа, просеивайте.
И на этой пафосной ноте Васисуалий поднял крышку чугунка, и едокам предстало зерно  гречихи. Крупное, разваристое.
-  Приятного аппетита!

*Закон доброго самаритянина — в США свод законов, регулирующий право на оказание первой помощи и правовое положение лица, такую помощь оказавшего. Главный пункт закона — пострадавший, как правило, не может предъявить иск за неправильно оказанную первую помощь, если она оказывалась добросовестно, то есть оказавший помощь действовал, в пределах своих знаний и опыта, стремясь обеспечить облегчение положения пострадавшего. Не будь этого пункта, посторонние остерегались бы помогать пострадавшим, боясь последующего иска.

08.04.14