Поток глупца

Когда Колька приехал еще через год, Вовка продолжал пить. Он уже оставил ВЦ, и подрабатывал в строительном кооперативе.  Надо сказать, с Ольгой они жили  в отдельной трехкомнатной квартире, в старой, уже не хрущевской, а ранне -брежневской пятиэтажки,  в конце улицы Островского.  Обладателями квартиры они стали в силу, комбинаций благоприятно сложившихся обстоятельств,  которые, буде писали бы мы детектив,  можно было бы развить  в интригу,  и во всем обвинить Ольгу.
У Владимира Петровича был фронтовой друг,  как и Степан Трофимович,  полковник бронетанковых войск в отставке  Гусев.  У полковника -  Сестра Полина Трофимовна, для Вовки – тетя Поля, чья судьба, каким-то образом через, детский дом, пересекалась  с судьбами  Владимира Петровича и Марфы Егоровны. Эта сухонькая, стройная старушка не обзавелась семьей, ходила в церковь, была суеверна и оставляла на кухне кусочки пищи для домового.  Следуя стилю пятидесятых годов, тетя Поля старалась  говорить по-детски тонким голоском  и напевала песенки из оперетты «Сильва».  Дочь полковника Гусева Любка, племянница тети Поли,  оказалась душевно больной,  ее поместили  в краевую   психиатрическую больницу. Первым в   несчастной семье   умер спившийся, полупарализованный  полковник Гусев, за которого успела выйти замуж Марфа Егоровна, прежде оформив развод с Владимиром Петровичем, дабы передать права   на жилплощадь Вовке. Вскоре в краевом центре, в клинике,  умерла сумасшедшая дочь танкиста. Еще через два года,  после смерти Владимира Петровича, скончалась тетя Поля.
Тут   бы написать злую историю о том, как сначала,  используя свои служебные связи тайный агент ОБХСС Владимир Петрович Корявцев, а затем Ольга, сотрудница ОВИР, с помощью своего нового мужа, начальника ОВД Центрального района Полковника милиции Копырина, извели со свету семью ветерана. Привязать сюда, скажем, какой-нибудь желтый саквояж, запирающийся ключиком, - в саквояже - папка, в папке - дискетка, на дискетке - файлы, изобличающие Ольгу ее, мужа полковника Копырина и его приятеля, местного  журналиста Деверькова, в прошлом сотрудника уголовного розыска , а затем юриста в предприятии Валерия Петровича Разлюляева, с которым Вовка соперничал на выборах в Горсовет.
Но… Воздержимся.
Ольга отчаянно, с помощью своей ОВИровской начальницы, обладавшей связями в МВД, пыталась оторвать мужа от пьянки.  Вовку подкарауливал наряд  милиции на «УАЗике»,  когда он после двухсот грамм коньяка в  кафе-ловушке   возвращался домой.   Остановленного у подземного перехода под проспектом Соцкурортов рядом с центральным гастрономом Вовку «бобик» увозил в вытрезвитель.
Однако внутримилицейские дрязги   не позволяли довести дело до конца. Враждебно  настроенные к  ОВИРУ бойцы вытрезвителя, заставив Вовку пять раз присесть, пройти десять шагов  по прямой,  и найдя его недостаточно пьяным,  отпускали его на все четыре стороны, а иногда и отвозили домой, что бы неприятно удивить Ольгу и ее влиятельную начальницу. 
- И не надоело вам, ребята, заниматься такой ерундой. – спросил Вовка у сержанта, сидя в «бобике». 
-Дурак ты, – сказал милиционер, - ты свою жену во Францию отправлял, а надо было на Кубань: морковку перебирать.
Когда, Марфа Егоровна, узнав о происходящем, позвонила на работу влиятельной Ольгиной начальнице и стала, педагогически гневно выговаривать ей: «… просто, безобразие человека, на улице не за что, не про что», -  та объяснила с управленческой уверенностью, что они, де, взялись за Вовку, что бы спасти его, увести подальше от бездны алкоголизма.
Предсмертное напутствие Владимира Петровича, Марфа Егоровна не исполнила. Вернее, исполняла, но не чаще, чем при жизни мужа. В кругу сыновей и Юркиной Маньки она напивалась  до потери сознания. Средства на пойло Марфа Егоровна черпала от сдачи на ночь  спальни сухумским торговым  грузинам.
И вскоре, зимой, когда Вовка  стал пить уже настолько часто, что Суреныч, начальник ВЦ после его  пятого прогула  «по синему делу»  предложил написать заявление по собственному желанию, они с Ольгой официально разошлись.
Вовка уверял знакомых, что ему даже приятно ощущать себя свободным от суетных семейных хлопот.
Некоторое время он подрабатывал на нефтебазе, ремонтируя электронные  пульты заправочных колонок. После  работал подсобником в строительном кооперативе «Гранит», куда его устроил парень со двора Игорь Звездочкин, с которым он в детстве в компании Кольки, Вадьки, Валерки, Акопа и Сергея играл в войнушку и гонял в футбол, ныне крепкий пышущий, здоровьем инженер-строитель .
На стройке Вовка  постиг кое-что о  прочности бетона  при  армировании железными прутами, различных диаметров, а так же, ту истину, что во избежание простатита,  прежде чем  на бетон сесть, сверху следует положить рабочие  рукавицы. 
Однажды перед отъездом Кольки к Обской губе,  куда тот собирался лететь к своей молодой жене, через три дня после августовского путча, Марфа Егоровна впустила  отдыхающих,  семейную пару из Челябинска.
В день вселения, после первой вечерней прогулки, отдыхающие обнаружили пропажу денег.  Произошел скандал,  переросший в драку Вовки с пролетарием челябинцем. Вовка вышел победителем. Отдыхающие обратились в милицию. Приехал милицейский  «УАЗик».
Старый горбоносый следователь, высокий,  мужественный, похожий на пирата, тот самый, что допрашивал Кольку, когда Дима Павлинов угнал отцовскую «Ладу»,   долго говорил с ним  в кабинете, в присутствии другого следователя, полного,  очень  подвижного армянина. Марфа Егоровна была  воинственна, и сама перешла атаку, объявив, что отдыхающие украли у нее шубу. 
Вовка отвечал следователю  односложно, интеллигентно  и несколько чопорно, но  очень вежливо, отказываясь признавать вину за собой и своей матерью.
С  обоих взяли подписку о невыезде.  Вечером, в темноте, в ответ на увещевания Кольки идти домой Володя, выпивший «Анапы», чтобы «снять стресс», домой упорно не возвращался. И шаря по карманам, в желании  наскрести еще на бутылку, как актер трагик, кричал: «Я –преступник! Оставь меня! Я преступник!   Я  - …, блин!... Слушай,  займи еще трояк.  В четверг с аванса отдам».
Вскоре он убедился в том,  что у отдыхающих были основания заподозрить Марфу Егоровну в воровстве.  В день аванса она сперла у сына  деньги, стольник,  из которого он хотел отдать трояк Кольке. Вовка с ужасом догадался, что у Марфы  Егоровны на почве алкоголизма развилась клептомания, коей она заразилась в трудное детдомовское детство.

 Стоит ли рассказывать обо всех злоключениях, пережитых Вовкой в следующие двадцать два года. Разумеется,  он пропал бы раньше. Лишние лет пятнадцать  он прожил благодаря Ольге и самосвалу «КАМаз», с которым  ему довелось столкнуться лоб в лоб. 
В то время его выгнали уже и со стройки.  Вовка, вечно с похмелья, на базаре подносил к прилавкам  ящики с овощами и уносил к мусорным контейнерам  коробки с гнилью.   К концу дня ему удавалось заработать на бутылку «дерьма» и закуску.  Ольга перестала пускать его   домой, в квартиру тети Поли.
Вовка шел на старую квартиру. И случалось,  если Марфа Егоровна  с Юркой и Манькой напивалась вдрызг и не слышали его звонков и стука, бедолага оставался   ночевать на улице, под навесом  над лестницей в подвал  магазина " Калач" и после долго чесался от блошиных укусов.
Вскоре Манька померла от цирроза печени. Юрка встретил стерву,   врача  скорой помощи, приторговывавшую  наркотиками, которая отправила  Вовку в ЛТП, а Марфу Егоровну на тот свет, спровоцировав у ней второй инсульт. 
Собственно в дом нарко-врачиху  привел не Юрка,  а сама Марфа Егоровна, с которой вместе созывала отдыхающих снимать комнату, потому, что очень уважала   деловых и хватких людей. Вовку же, считала непутевым неудачником.
 Тэлия, так, по фамилии называл Вовка новую пассию Юрки, была грузинской  еврейкой.
 Очень по-деловому,  подпоив Марфу Егоровну, она заставила себя прописать в квартире Корявцевых.   
Она всякий раз выгоняла Вовку из квартиры родителей, коей наследником оказался Юрка,  стала претендовать на дачу, и завела судебную тяжбу.  Ольга, получив участок,  в дачном товариществе УВД, неподалеку от дач мясокомбината, поставила там вагончик, обшитый ржавой жестью, в котором дозволила Вовке обитать, обогреваясь в зиму ватником, буржуйкой и «Анапой».
Тогда-то,  возвращаясь с рынка, где Вовка таскал какие-то сетки с гнилым луком, съел пол-дыни и выпил с тремя  бомжами чачи, по дороге в вагончик, переходя аллею Ковентри, он  попал под самосвал "КАМаз".   Десять месяцев  провалялся в больницах, сначала в реанимации,  после в психиатрии.
В суде за права на дачу его интересы представлял главврач психиатрического диспансера,  и выиграл дело в пользу Вовки.  О торговле Телией наркотиками было  известно сообществу сочинских медиков. И в своем выступлении врач упомянул и  наркотиках, и о сомнительно скоропостижной смерти  Марфы Егоровны.
 Ольга поскорее продала дачу ее бывшему владельцу, ударному забойщику  Флегонту Вотиевичу Заказаньеву.
В тот же год погиб, или был убит, Андрюша Исай, - тело  нашли ранним утром в речке, под подвесным  пешеходным мостом возле рынка.   
После травмы, Вовка бросил пить  на двенадцать лет. Вместо вагончика  Ольга построила для Вовки небольшой домик и выхлопотала пожизненную  пенсию.
Вовка, став инвалидом,   пытался восстановить  свою память, беря в центральной библиотеки сборники  уравнений по  математики, и, присев на набережной на лавочку под платанами, внимательно в них вчитывался.
Он начал подрабатывать,  подсобным рабочим в Санатории «Долина Огненной воды», где его кормили обедами. Затем  Вовка выращивал хризантемы на станции биозащиты растений.  После хризантем шабашничал у частных хозяев в селах Долины Огненной воды.  Разум  постепенно возвращался к нему.
 От берегов Обской Губы вернулся Колька. Друзья часто встречались. Вовка прочел Бердяева и Шпендлера. Выращивал на Ольгином участке кабачки, укроп, петрушку и кинзу, собирая летом, по утрам, с грядок вредоносных слизней.
Он пришел к выводу, что девяностые годы,  с правлением  Ельцина и приватизацией по Чубайсу, явились партийно-номенклатурной   реакцией на горбачевские реформы".
Как-то Вовку в его хижине посетил Колька.  Дорогу  к Вовкиной  усадебке , пересекал ручей, неизвестно, существовавший ли еще в пору, когда на месте садов и дачных домиков поднимались  вековые дубы и ясени, или возникший,  из-за коррозии почв, как результат  истребления  леса.  В ясную погоду ручей высыхал,   в  дожди  шумел бурным  потоком.  Ниже Вовкиного домика он вымыл  канаву, глубокую  и почти укрытую густой зеленью желтых и фиолетовых ирисов, кирпично-оранжевых и ангельски  белых лилий. 
Однажды, закончив чаепитие Вовка, пошел проводить друга до автобусной остановки. Колька вдруг остановился,  пораженный каким-то веселым, до того незамеченным  фактом.
- Слушай,   да ты знаешь, как называется этот ручей?
- Как?
- Это же, «Поток глупца»! 
- Точно! – вскричал в восторге Вовка.