Гл. 12А. Неожиданный Сергей Довлатов

   Представляю: писатель Сергей  Довлатов – «юморист, циник  и гедонист…»  - таким его воспринимают многие читатели.
    Однако, мне кажется, он - вдумчивый и тонкий  наблюдатель – своеобразный «бытовой философ» и моралист, с грустным юмором констатирующий всё несовершенство нашей жизни… Чтобы правильно воспринимать многие высказывания С. Довлатова, необходимо знать жизненный опыт автора – его службу в молодости конвоиром («вертухаем») в лагерях, работу в разных провинциальных редакциях разъездным корреспондентом, где все политические установки вышестоящих органов доводились усердными и беспринципными «партхолуями» до полного абсурда…

   Не забудем в какое время он жил. Его так называемое «диссиденство» – скорее вынужденная «маска», носить которую приходилось человеку, болевшему за свою страну и страдавшему от идеологического пресса, ханжеских и одиозных принципов существования мыслящего человека в «предлагаемых обстоятельствах» советской действительности 60-70-х годов.   Ниже – отрывки из некоторых текстов и высказываний С. Довлатова (Довлатов С. Избранное. - СПб.: Издательский Дом "Азбука-классика", 2007. - 704 с.) – ЮБ.

   Делай как можно больше ошибок - и ты выиграешь.
   
   Человеческое обаяние истребить довольно трудно. Куда труднее, чем разум, принципы или убеждения. Иногда десятилетия … работы <аппаратным функционером> оказываются бессильны. Честь, бывает, полностью утрачена, но обаяние сохранилось.
 
   Всегда готовься к худшему – не ошибёшься…
   Не унижайся  до просьб. Бери, если можешь, сам, а если – нет, то притворяйся равнодушным.
   Не бойся смерти. Пока мы живы, смерти нет. А смерть придёт, мы будем далеко…
   Верь одному себе. И то не до конца…
   И, главное, всегда бей первым!
   Друзья мои! Научитесь смеяться и вы научитесь побеждать!
   Безграничная тяга к хорошему – страсть. Безграничная тяга к дурному – порок.

   Х. был нормальным человеком. Если и делал подлости, то без ненужного рвения.
   Он был гостем моей души и праздником моего тела…
   Есть у номенклатурных работников одно привлекательное свойство. Они не злопамятны, хотя бы потому, что ленивы. Им не хватает сил для мстительного рвения. Для подлинного зла им не хватает чистого энтузиазма. За многие годы благополучия их чувства притупляются до снисходительности. Их мысли так безжизненны, что это временами напоминает доброту.

   Есть свойство, по которому можно раз и навсегда отличить благородного человека. Благородный человек воспринимает любое несчастье как расплату за собственные грехи. Он винит лишь себя, какое бы горе его не постигло.
   Если изменила любимая, благородный человек говорит:
- Я был невнимателен и груб. Подавлял её индивидуальность, не замечал её проблем, оскорблял её чувства. Я сам толкнул её на этот шаг.
   Если друг оказался предателем, благородный человек говорит:
- Я раздражал его своим мнимым превосходством. Высмеивал его недостатки. Задевал его амбиции. Я сам вынудил его к предательству…
А если произошло что-то самое дикое и нелепое? Если Родина отвергла нашу любовь? Унизила и замучила нас? Предала наши интересы?
   Тогда  благородный человек говорит:
   «Матерей не выбирают. Это моя единственная родина. Я люблю Америку, восхищаюсь Америкой, благодарен Америке, но родина моя далеко. Нищая, голодная, безумная и спившаяся!  Потерявшая, загубившая и отвергнувшая лучших своих сыновей! Где уж ей быть доброй, весёлой и ласковой?!»

   Уехать это не значит поменять одно небо на другое или одну моду на другую; ты меняешь   одни печали и радости на другие печали и радости.          
   Берёзы, оказывается, растут повсюду. Но разве от этого легче?
   Родина – это мы сами. Наши первые игрушки. Перешитые курточки старших братьев, бутерброды, завёрнутые в газету. Девочки в строгих коричневых юбках. Мелочь из отцовского кармана. Экзамены, шпаргалки… Нелепые, ужасные стихи… Мысли о самоубийстве… Стакан «Агдама» в подворотне… Армейская махорка… Дочка, варежки, рейтузы, подвернувшийся задник крошечного ботинка… Косо перечёркнутые строки… Рукописи, милиция, ОВИР… Всё, что с нами было – Родина. И всё, что было, - останется навсегда…

   Знайте, что Америка – не рай. Оказывается, здесь есть всё – дурное и хорошее. Потому что у свободы нет идеологии. Свобода благоприятствует в одинаковой степени хорошему и дурному. Свобода – как луна, безучастно освещающая дорогу хищнику и жертве…
   Америка - не рай и не распределитель ЦК. Америка не только вознаграждает одарённых и работящих. Америка жестоко отрезвляет самонадеянных и заблуждающихся.

   Человек очень быстро привыкает к хорошему. И очень медленно – к плохому. Плохое забывается очень быстро, а хорошее – не забывается… А плохого здесь – сколько угодно. Мы думали, американская преступность – это так, - гримаса советской пропаганды. Оказалось – на улицу страшно выйти. Или взять, к примеру, трущобы Бронкса… Такое мне и в Ленинграде не попадалось.
   Есть здесь бессердечные эксплуататоры. Есть взяточники и бюрократы. Политические демагоги. Спекулянты. Ловцы человеческих душ. Есть своя пропагандистская машина. Кстати, действующая назойливо и примитивно. Всё есть.

   Советский читатель – вот о ком я по-настоящему тоскую. Спрашивается, где я найду такого читателя ? Разве выдержат мои произведения конкуренцию с осетриной? … Короче, обрели свободу. Брели, брели и обрели!
Поели, оделись, машин накупили…
Что дальше?
   Короче, отсутствует позитивное начало. И тем более – позитивный конец.
Бывает иногда такое настроение перед рассветом…

   C детства нам твердили: Бога нет… Материя первична… Человек произошёл от гориллы… Взглянешь на иного соотечественника – действительно, от гориллы. Причём недавно…
   У советского человека ментальность раба. В лучшем случае – подчинённого. Без хозяина он не привык. Без хозяина – это значит – личная ответственность. Собственное решение. Выбор…

   Что движет миром? Любовь? Идеи? Деньги? Может быть, тяготение к счастью?
Да ничего подобного! В основе мирового исторического процесса лежит банальный комплекс неполноценности. Проявляется он ежеминутно и на каждом шагу. Наделены им абсолютно все. Боксёры и калеки, учёные и ассенизаторы, преступники и судьи, генералы и рядовые, миллионеры и нищие.
-ххх-

   …В юности поэт Иосиф Бродский научился ловко чиркать спички о собственные штаны на заднице. Чиркнет – спичка загорается. Боже, как он гордился своим достижением… как охотно и неутомимо его демонстрировал. Впоследствии Бродский стал очень знаменит - Нобелевским лауреатом. Однако таким гордым я его больше никогда не видел. Таким безгранично довольным собой. Таким неподдельно счастливым. Видимо, его тяготил комплекс собственной исключительности. Он был незауряден и страдал. Ему хотелось быть таким, как все. То есть, ругаться матом, пить неразбавленный спирт… Чиркать спички о задницу…
   Трудно притвориться гением. Ещё труднее гению притвориться заурядным человеком.

   …С ужасом думаю я о трагедии Пушкина. Мало того, что его жена симпатизировала Дантесу. Это бы ещё ничего. Но Дантес ведь был молод. Дантес был привлекателен. А главное – Дантес был совершенно зауряден. Не отягощён гениальностью, которая молоденьких женщин повергает в ужасающую тоску.
   Убеждён, что Пушкина выводила из себя заурядность Дантеса. И она же служила предметом его мучительной зависти. Источником беспредельного комплекса неполноценности…
 
   Комплекс неполноценности был и у Хемингуэя. У того самого Хемингуэя, широкоплечего и рослого, бескомпромиссного и грубоватого, который был всегда для нас олицетворением мужества.    Частная жизнь Хемингуэя полна назойливого героизма. Тут и бокс, и война, и нескончаемые потасовки, и фантастические дозы спиртного.    Поистине мужественный человек так себя не ведёт. Он не выпячивает своего геройства.  Ему этого не требуется…
   Хемингуэй застрелился без видимого повода. Ужас надвигающейся импотенции сломил его. Тяготы обычных старческих недугов парализовали его волю. Хемингуэй выбрал оружие беззащитных. Он поступил как слабый человек. Что вовсе не делает его менее значительным писателем и менее достойным человеком…

   Лев Толстой, написав десяток гениальных книг создал затем бесплодное нравственное учение, отрёкся от своих произведений…Достоевский написал четыре гениальных романа, но… как публицист… выказал себя реакционером, а главное – страшным занудой.
   Тургенев начал с гениальных «Записок охотника», затем писал романы «с идеями» и уже при жизни утратил свою былую славу… Герои Тургенева схематичны, а знаменитые «тургеневские женщины» вызывают любые чувства, кроме желания с ними < ближе > познакомиться…
   Гоголь обладал феноменальным художественным дарованием сатирической направленности, написал лучший роман на русском языке – «Мёртвые души», затем углубился в поиски нравственных идеалов... загубил в себе художника и умер сравнительно не старым и абсолютно сумасшедшим человеком.

   Чехов – первый истинный европеец в русской литературе, занимавшийся исключительно художественным творчеством и не запятнавший себя никакими общественно-политическими выходками и фокусами… Чехов выказал силу духа, не опустился до общественно-политических телодвижений, сохранил в себе художника и обессмертил своё имя.
   Рядом с Чеховым даже Толстой кажется провинциалом. Разумеется, гениальным провинциалом. Даже «Крейцерова соната» - провинциальный шедевр.
(Спорная, но интересная и перспективная для филологической «разработки» мысль - ЮБ)
   А теперь вспомним Чехова. Например, его любимую тему: раскачивание маятника супружеской жизни от идиллии к драме. Вроде бы, что тут особенного. Для Толстого это мелко. Достоевский не стал бы писать о такой чепухе. А Чехов сделал на этом мировое имя. Благодаря общечеловеческому ферменту.

   Чрезвычайно знаменателен феномен Солженицына, который добился абсолютного мирового признания. И что же? Запад рассматривает его в первую очередь как грандиозную личность. Как выдающуюся общественную фигуру. Как мужественного, стойкого, бескомпромиссного человека. Как историка, публициста, религиозного деятеля. И менее всего как художника.
   Мы же, русские, ценим в Солженицыне именно гениального писателя. Выдающегося мастера словесности. Реформатора нашего синтаксиса. Отдавая, разумеется, должное его политическим и гражданским заслугам.

   Мы охвачены стремлением любой ценой дезавуировать тоталитарный режим. Рассказать о нём всю правду… Стремление, конечно, похвально… И всё-таки, задача кажется мне ложной для писателя. Особенно, если превращается хоть и в благородную, но самоцель. Об ужасах советской действительности расскажут публицисты. Историки. Социологи. Задача художника выше и одновремённо – скромнее. И задача эта остаётся неизменной.
   Подлинный художник глубоко, безбоязненно и непредвзято воссоздаёт историю человеческого сердца… (При любом отношении ко всему вышесказанному – последняя фраза абсолютно верна ! - ЮБ).

   Человеческие отношения – это всегда поединок. Поединок воли, характера, интеллекта… < Эти > отношения не бывают равными… кто-то любит, а кто-то милостиво позволяет себя любить.
   В России достаточно быть относительно трезвым, чтобы считаться завидным женихом.
   Достаточно рассказать < политический > анекдот, чтобы считаться инакомыслящим. 
   Достаточно быть евреем, чтобы считаться интеллигентом.
   Достаточно плюнуть на холст, чтобы считаться художником-авангардистом.
   Достаточно не бить жену лопатой, чтобы считаться образцовым мужем.
                -ххх-
   Выбирая между дураком и негодяем, поневоле задумаешься. Задумаешься и предпочтёшь негодяя. В поступках негодяя есть своеобразный эгоистический резон. Есть корыстная и неизменная логика. Наличествует здравый смысл. Его деяния предсказуемы. То есть с негодяем можно и нужно бороться.
   С дураком всё иначе. Его действия непредсказуемы, сумбурны, алогичны… у них своя биология, своя арифметика. Дуракам всё нипочём. Они бессмертны.

   Алкоголь – безотказное средство тотального наркоза… алкоголик почти всегда социально инертен.
   Алкоголик полностью сосредоточен на единственной бредовой идее.
   Алкоголик легко управляем из-за постоянно терзающего его чувства вины.
   Алкоголик крайне неприхотлив во всём за исключением основной страсти.

      Вспомните угрюмые лица советских работников прилавка. Мрачные физиономии почтовых служащих. Нотки постоянного раздражения в голосе бесчисленных администраторов.
   Любой клиент советского чиновника – его заведомый враг и мучитель.
(это писалось в эмиграции в США в 70-е годы, это во многом осталось и сейчас…- ЮБ).
   Вообразите обычную советскую коммуналку. Шесть кухонных столов – шесть бастионов ненависти… Дети  в одной комнате с родителями… Ничейные бабки за шкафом… Бесконечные свары, нужда и убожество…

   А залитая бормотухой провинция?! Какая-нибудь Рязань, где после часу дня едва ли встретишь трезвого мужчину?! А русская деревня, где одеколон, не в пример тормозной жидкости, считается лакомством?! …Водопады отвратительного пойла захлёстывают страну. Миллионы людей раскрывают каждое утро глаза в тягчайшей беспросветной похмелюге…
   (Здесь я не могу не привести цитату из письма А. П. Чехова сестре во время его пребывания на Сахалине, который  -  чуть ли не за столетие до этих слов Довлатова – писал: «…Русский человек большая свинья . Если спросить, почему он не ест мяса и рыбы, то он оправдывается отсутствием привоза, путей сообщения и т. п., а водка между тем есть даже в самых глухих деревнях и в количестве каком угодно. А между тем, казалось бы, достать мясо и рыбу  < здесь > гораздо легче, чем водку, которая и дороже и везти её труднее. Нет, должно быть, пить водку гораздо интереснее, чем трудиться - ловить рыбу в Байкале или разводить скот»… См. А. П. Чехов, собрание сочинений. М. 1963. Т. 11. С. 450-451 – ЮБ).

   А тысячи лагерных поселений, где дети не знают вкуса яблок?! А миллионы строительных бараков, где новогоднюю ёлку украшают винными этикетками?!
Какое уж тут супружество, если половина мужчин засыпает в лыжных ботинках (?! – ЮБ). Всё это писалось в 60-70-е годы... Хотя многое и сохранилось.
   И всюду они – приниженные, забитые – бьют, унижают, мучают женщин.
Где хуже обращаются с женщинами, чем у нас? Где ещё бьют их возжами и палками, где ещё носят они кирзовые сапоги и телогрейки, где поставлены ниже дворовой собаки? Где ещё творится что-нибудь подобное? В пустыне? В джунглях? На луне?
На чьей это совести? Кто за это в ответе? Китайские хунвейбины? Иранские террористы? Может быть, западные либералы?
   Где ещё бьют женщин сапогами? Кто на такое способен? Да никакой отравленный марихуаной чернокожий! Ни один безмозглый пуэрториканец! Ни единый, самый кровожадный террорист! А у нас каждый третий. А может, и каждый второй…

   Миллионы русских женщин унижаемы – всечасно. Причём не КГБ их мучает…, а собственные мужья… И не большевики тут виноваты… Всегда так было. Почитайте Костомарова, Тургенева – «Записки охотника». Букашку русский мужик пожалеет…лесную козявку пожалеет. А собственную жену -  по голове оглоблей…
   Мир полон зла. И это зло – внутри нас. А значит, человек должен победить СЕБЯ. Преодолеть в СЕБЕ – раба и циника, невежду и труса, карьериста и ханжу. Навсегда убить в СЕБЕ - корыстолюбие, чванство и продажность! Нетерпимость к чужому мнению. Фанатизм и жестокость. Беззаветную преданность собственным интересам. Баранье единодушие. Жалкий страх перед ересью и новизной…
   
   Уныние страшнее горя. Ибо горе есть разновидность созерцательного душевного опыта. Уныние же – сон души.

…Повторю первую фразу этой главы: – «вот вам и юморист, циник  и гедонист…  - каким воспринимают С. Довлатова многие читатели…» - ЮБ. Читайте его книги.