Тема воскрешения в повести Лавкрафта Херберт Уэст

Тема воскрешения
в повести Х.Ф. Лавкрафта «Херберт Уэст – реаниматор»: специфика интерпретации

Ховард Филлипс Лавкрафт (1890–1937), американский писатель первой трети XX века, неоднократно обращался в своих произведениях к теме воскрешения мертвых. Его первое из посвященных данной проблеме произведение – повесть «Херберт Уэст – реаниматор» (1921), которую часто недооценивают исследователи творчества этого автора. Один из биографов Лавкрафта прямо говорит, что «из всех рассказов Лавкрафта эти, включенные в «Герберт Уэст — реаниматор», являются, возможно, самыми незапоминающимися» [Спрэг де Камп 2008: 202-203]. Однако, на наш взгляд, «Херберт Уэст» стал в своем роде новаторским произведением, так как в нем тема воскрешения получило совсем иное звучание, нежели в предшествующих памятниках художественной литературы и шире – человеческой цивилизации. Чтобы ярче проиллюстрировать это утверждение, остановимся на трех конкретных случаях воскрешения, известных в мировой культуре: чудо с дочерью Иаира в Евангелии от Марка, оживление антропоморфного монстра в романе Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1818) и кощунственная врачебная деятельность Херберта Уэста в повести Х.Ф. Лавкрафта «Герберт Уэст – реаниматор».

Тема воскрешения примыкает к еще более обширной теме воскресения, которая известна с древних времен в самых различных мифологиях, фольклоре, религии, и была связана с обновлением природы, с началом новой жизни, с великими Божественными чудесами, обращающими печаль в радость. Характерные примеры этому можно найти в Библии, особенно в Евангелии. В Ветхом Завете мертвых воскрешали пророки Илия (3 Цар. 18:17) и Елисей (4 Цар. 4:18) [Штраус: электронный ресурс], Новый же Завет весь пропитан радостным ожиданием будущего воскресения всех людей и начала вечной жизни. «Христианская надежда опирается на радостное благовестие о разрушении смерти: "Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечного начало" (из пасхального канона)» [Флоровский: электронный ресурс]. «Иисус Христос "явил жизнь и нетление через благовестие" (2 Тим. 1; 10): последователи Христа не были подобны "прочим, не имеющим надежд" после своей смерти (1 Фесс. 4:13); христианство было религией воскресения и бессмертия» [Там же]. Прообразом будущего всеобщего воскресения стали четыре случая воскрешения мертвых Иисусом Христом, описанные у четырех евангелистов.

«...Матфей и Марк довольствуются одним рассказом — о воскрешении дщери Иаира (Мф. 9; 18. Мк. 5; 23). Лука сообщает уже два рассказа — о воскрешении дщери Иаира (8:41) и сына вдовы Наинской (7:11), а Иоанн, хотя и ограничивается всего одним рассказом о воскрешении Лазаря (гл. 11), но форма этого рассказа так ярка, что он стоит множества других в том же роде» [Штраус: электронный ресурс].

В Евангелии акт воскрешения мертвого, дочери начальника синагоги Иаира, совершает Господь, не только оживляя тело, но и оживотворяя ее душой.

«Приходит [Иисус Христос] в дом начальника синагоги и видит смятение и плачущих и вопиющих громко. И, войдя, говорит им: что смущаетесь и плачете? девица не умерла, но спит. И смеялись над Ним. Но Он, выслав всех, берет с Собою отца и мать девицы и бывших с Ним и входит туда, где девица лежала. И, взяв девицу за руку, говорит ей: "талифа куми", что значит: девица, тебе говорю, встань. И девица тотчас встала и начала ходить, ибо была лет двенадцати. Видевшие пришли в великое изумление. И Он строго приказал им, чтобы никто об этом не знал, и сказал, чтобы дали ей есть» (Мк. 5, 38 – 43).

Следует особо отметить последний стих этого отрывка. Апостол и евангелист Марк указывает на то, что Иисус распорядился дать девице есть, и делает это с определенной целью, тем самым подтверждая факт, что девушка полностью вернулась к жизни, стала не подобием зомби или бесплотным духом, а реальным человеком из тела и души, вернувшимся к полноценной жизни.

Еще более великое чудо, которые нельзя здесь не упомянуть, было совершено Христом незадолго до Его Голгофских страданий – воскрешение Лазаря. Это чудо превзошло подобные ему тем, что Лазарь, в отличие от только что скончавшейся дочери Иаира и сына вдовы Наинской, воскрешен спустя четыре дня с момента смерти, и признаки разложения были уже видимы и ощутимы окружающими. Кульминацией целого ряда чудес воскрешения мертвых Спасителем стало собственное воскресение Христа, которым Он засвидетельствовал свою Божественную сущность.

В художественной литературе к теме воскрешения мертвых вне библейского контекста обратилась одной из первых талантливая английская писательница Мэри Шелли (1797-1851), прославившаяся своим бессмертным романом «Франкенштейн, или Современный Прометей». Обращение к теме воскрешения, но не с помощью Божественной силы, а методами науки позволило писательнице поднять вопросы «о пределах познания, допустимости вторжения в тайны живой материи, изучение жизни и природы за гранью известного науке <...> сложный комплекс нравственно-этических, философских, социальных, психологических проблем» [Владимирова 2013: 217]. Кроме того, роман Мэри Шелли дает право говорить «о наличии отдельных притчевых черт» [Там же: 220] у этого произведения, «развенчивающего самонадеянность человека, посягнувшего на роль Бога» [Владимирова 2013: 218].

Исследовательница Н.Г. Владимирова, ссылаясь на Т.Г Струкову, пишет: «"Франкенштейн" "значительно выходил за устоявшиеся к тому времени жанровые рамки готического романа..." [Струкова 2001: 4]» [Владимирова 2013: 218]. Далее Н.Г. Владимирова делает вывод: «Характеристика дилогии как произведения жанрово "полиморфного" представляется более правомерной, более мотивируемой» [Там же]. В романе «Франкенштейн» чудесное воскрешение имеет якобы научное объяснение и не противоречит природе в условном пространстве художественного произведения, используя ее скрытые возможности. «Отсутствие детально-научного описания "оживления" Монстра <...> можно объяснить тем, что у Мэри Шелли мы имеем дело с неокрепшим, несформировавшимся до конца жанром science fiction. Становящийся жанр охотно допускал, как отмечают английские исследователи, "смесь науки и оккультизма", будучи открытым и для готики» [Там же: 219]. Акт воскрешения производит человек, талантливый ученый, но, оживив тело, он, в силу своей человеческой сущности, бросает созданного им человека на произвол судьбы, чувствуя, несмотря на живую плоть своего творения, отчуждение смерти. Таким образом, взяв на себя функции Бога, герой романа не справляется с ними, будучи равен тому, кого он воскрешает: человек воскрешает человека, находясь с ним в одной плоскости, в то время как Бог находится над миром. Пытаясь узурпировать функции Бога, человек уподобляется скорее Сатане, который пытался сделать то же самое и с тем же результатом – породив адские кошмары.

Роман «Франкенштейн» на протяжении уже двух столетий продолжает вызывать интерес к себе как у читателей, так и у писателей, а тема воскрешения мертвой материи дерзким ученым, святотатственно проникшим в неизведанные тайны и надругавшимся над законами природы, заняла прочное место среди сквозных сюжетов мировой художественной литературы.

К авторам, разрабатывающим эту тему, относится и американский писатель Х.Ф. Лавкрафт. Его творчество в целом характеризуется жанровым разнообразием: исследователи относят этого автора и к неоготике, и к фэнтези, и к horror, и к научной фантастике; в то же время многие его произведения невозможно ограничить рамками одного какого-то жанра [Гоголева 2007, Ковалькова 2001, Спрэг де Камп 2008]. Вопрос жанрового своеобразия Лавкрафта представляется чрезвычайно сложным и в силу того, что пока мы не располагаем четким теоретическим определением каждого из этих жанров, также исследователи не могут прийти к единому мнению, считать ли их самостоятельными или подвидами друг друга.

Т.М. Ковалькова в своем подробном исследовании, посвященном готической традиции в творчестве Лавкрафта, лишь мельком упоминает о «повести "Херберт Уэст: Оживляющий мертвых" (1921), рассказывающей о сумасшедшем докторе, в котором легко узнается Франкенштейн из романа Мэри Шелли» [Ковалькова 2001: 54], однако между этими произведениями и их главными героями существует большая разница, обусловленная личностью автора, его мировоззрением и временем создания повести и романа.
«Франкенштейн» был написан в начале XIX века, когда уже отгремели потрясения Великой французской революции и набирали обороты научные достижения. Но самое главное, и в Европе, и на Британских островах еще сохраняла свою устойчивость система христианских ценностей, четко определяя, что хорошо и что плохо. Повесть «Херберт Уэст – реаниматор» была создана, когда глубокий кризис идей и ценностей на рубеже XIX-XX веков, особенно ярко проявившийся в первой половине XX века, породил в людях этой эпохи «чувство обреченности человека и бессмысленности его усилий придать гуманность и целостность своему бытию» [Зверев 1979: 6]
Кризис христианских ценностей в человеческих умах особенно ярко выразился в трудах популярнейшего философа и мыслителя второй половины XIX века Ф. Ницше,  который поставил под сомнение базисные ценности религии. «Бог умер», – смело заявляет автор трудов «Веселая наука» и «Так говорит Заратустра», потрясая тем самым основы мироздания в умах людей XX века. Несомненно, появление Ницше было подготовлено развитием человеческой мысли на протяжении нескольких веков, ибо зарождение кризиса христианства произошло гораздо раньше – в XVIII, а возможно, и в XV веке. Однако своего апогея, полной переоценки системы ценностей не только Средневековья, но и более поздних веков он достиг именно в трудах немецкого мыслителя. Это отразилось на процессах, протекавших в мировой литературе, которая не только пыталась ответить на извечные вопросы бытия и определить предмет своего изображения, но найти новые средства выражения. Другими словами, активный поиск шел как на уровне содержания, так и на уровне формы.

Синтезируя возможности различных жанров, Лавкрафт своеобразно подошел к художественной интерпретации темы воскрешения. В рассказе «Херберт Уэст – реаниматор» мы впервые сталкиваемся с научным обоснованием такого феномена, произошедшего из магических представлений последователей культа вуду и ставшего неотъемлемой частью современной массовой культуры, как зомби. Первоначально зомби – «в поверьях населения Западной Африки и Антильских островов: оживлённый c помощью колдовства мертвец, полностью лишённый человеческих чувств и выполняющий любые приказания своего хозяина» [Энциклопедический словарь 2009: электронный ресурс]. У Лавкрафта зомби тоже воскресшее тело мертвого человека без души и разума, однако оживленное с помощью науки. Бездушные зомби у Лавкрафта не являются послушными орудиями, а агрессивны по отношению к живым людям. А в отличие от Монстра, созданного доктором Франкенштейном, образцы доктора Уэста по природе своей не способны к размышлениям, переживаниям, саморефлексии, им чужды стремления к социальной адаптации. Лавкрафт не акцентирует, как Мэри Шелли, наше внимание на степени ответственности ученого за свои открытия и его последующее раскаяние в содеянном: герой абсолютно беспринципен, его интересует только его деятельность, те возможности, которые она открывает. Гораздо большую смысловую нагрузку несут его ожившие мертвецы.

В своей обширной корреспонденции Лавкрафт позиционирует себя убежденным материалистом: для него первична материя, и только она реально существует. «За неимением какой-либо сверхъестественной веры, собственная философия Лавкрафта была утонченным материалистическим исповеданием тщетности, нелепо сочетающимся с суровым аскетизмом личного поведения» [Спрэг де Камп 2008: 151]. «С Ницше я [Лавкарафт] был вынужден признать, что человечество в целом не имеет ни какой бы то ни было цели, ни предназначения» [Там же]. Но в отличие от Ницше он не верит и в сверхчеловека, считая, что в целом «наша человеческая раса является лишь незначительной случайностью в истории творения» [Там же], и будущее за странными, но более совершенными существами, не имеющими ничего общего с человеком.
Однако Лавкрафт не мог не ощущать пустоту, порожденную в нем отрицанием духовного начала, поэтому он пытался заполнить эту пустоту неким подобием духовного мира, сотворенного его фантазией. В письме другу он писал: «...Для среднего человека существует потребность в личном прибежище в некоторой системе ориентиров... Верующие ищут мистического отождествления с системой наследственных мифов, тогда как я, не будучи религиозным, ищу соответствующего мистического отождествления с единственной непосредственной материальной внешней реальностью, которую признают мои ощущения» [Спрэг де Камп 2008: 421]. В отличие от многих других современных ему писателей, которые в своих творениях полемизировали с христианством, отрицали религиозное мировидение и критиковали его адептов, Лавкрафт был одним из тех, кто довел тезис Ницше «Бог умер» до логического конца. Он сосредоточился не на доказательстве того, что Бога нет, а значит, нет веры в Его ПромысЕл, Его заповеди и обетования, и, следовательно, человек сам себе хозяин, а на том, каково человеку в жить в таком мире, где он песчинка, где от него ничего не зависит, где он «со своими напыщенными притязаниями превращается в совершеннейшее ничто, когда рассматривается относительно неизмеримых бездн бесконечности и вечности, разверзающихся над ними» [Спрэг де Камп 2008: 106], и смог наиболее наглядно показать одиночество, пессимизм и ужас человека, осознавшего, что он не только один в этом мире, но он – материя, у которой нет души. При этом, если в процессе естественного существования материя еще поддается регулирующему воздействию разума и некоторым общепринятым правилами, то при оживлении УТРАЧИВАЕТ сдерживающие факторы и становится страшным монстром, потерявшим человеческий облик, способным лишь на разрушение и на уничтожение всего живого.
Древняя тема воскрешения мертвых заняла прочное место в мировой художественной литературе. Особенности интерпретации этой темы определяются базовыми ценностями и конечными целями, которые ставит перед собой автор, обратившийся к ней в своем творчестве. Этим и обусловлено своеобразие интерпретации темы воскрешения и ее существенное отличие от предшествующей традиции в повести Х.Ф. Лавкрафта «Херберт Уэст – реаниматор».

Список литературы
Владимирова Н.Г. Роман Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей»: размышления о жанре текста как источника римейка // Славянский мир: духовные традиции и словесность : сборник материалов Международной научной конференции. – Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2013. – С. 216-222.
Гоголева С.А. Влияние готического романа на жанр фэнтези и его роль в становлении жанра // Наука и образование, 2007, №3. С.166-167.
Зверев А. М. Модернизм в литературе США. – М.: Наука, 1979. – 320 с.
Ковалькова Т. М. Готическая традиция в американской прозе 1920-30-х годов: новеллистика Х.Ф. Лавкрафта: дис. ... канд. филол. наук. – Саранск: Саранский гос. ун-т, 2001. – 206 с.
Спрэг де Камп Лайон. Лавкрафт. Биография. – Спб.: Амфора, 2008. – 664 с.
Флоровский Г.В., прот. Воскресение мертвых [Электронный ресурс]. URL: http://www.mpda.ru/data/658/630/1234/5.Voskresenie.pdf (дата обращения: 04.10.2013)
Штраус Давид Фридрих. Жизнь Иисуса [Электронный ресурс]. URL: (дата обращения: 04.10.2013)
Энциклопедический словарь 2009 [Электронный ресурс]. URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/es/156534/