Туда - не знай куда

  СОН

 С периодичностью где-то раз в два три месяца, мне снился один и тот же сон. Начинался и заканчивался он всегда одинаково, но в середине бывали какие-то незначительные изменения. Я боялась его и тем ни менее хотела, чтобы он продлился. Я должна была узнать, что же там дальше но… всегда просыпалась до…

 «Степь, то ли выжженная солнцем, то ли осенняя, с уже пожухлой травой. Нигде, ни одного деревца. Закатное солнце освещает коричнево-ржавую крепость, находящуюся, словно в середине кальдеры окруженной невысокими холмами и я смотрю, видимо с одного из них. Это место наполнено такой таинственной и угрюмой красотой, что мне хочется непременно попасть туда. Я спускаюсь с холма. Дорога такого же ржавого цвета, как и всё остальное. Пройдя по ней немного, я вдруг оказываюсь в самом чреве крепости, в жилой его части. Брожу по анфиладам комнат роскошно и изыскано обставленных. Стены завешаны дорогими гобеленами, на дверях и окнах тяжелые портьеры и никого. Тишина. Слышны только мои шаги. Через одну из комнат я попадаю в узкий коридор с овальным потолком. В конце него такая же овальная дверца. Я открываю её и оказываюсь в комнате, которая обволакивает меня своим теплом. Солнце пронизывает всю её, создавая уютную атмосферу. На мне платье  белого, (я забыла сказать, что вижу только цветные сны), или другого цвета, но всегда светлое. И сама я молода и прекрасна. Эту комнату я знаю особенно хорошо, потому, что это моя комната, знаю, где и что лежит и даже, что хранится в богато инкрустированной шкатулке. Я подхожу к маленькому изящному креслу, обитому мягкой, цвета беж, тканью, с красиво изогнутыми  подлокотниками и… снова смена декораций.
 
 Теперь я в подземелье под крепостью. Здесь нет больших пространств, только длинные, то узкие, то широкие коридоры и я продираюсь, перебираюсь, крадусь, перепрыгиваю, ползу по этой путанице ходов и переходов. Кажется, какой-то зверь неимоверной силы неистовствовал здесь, ломая и круша всё, что можно сломать и разрушить. Кругом торчат  брёвна,  сломанные словно спички. Переплетения  металлических балок и штырей. В полу выбоины заполненные жиже-образной, жидкостью. Иногда мне кажется, что они бездонны. Стены полуразрушены, кругом кучи битого камня и… глаза, из всех щелей, из всех тёмных углов и закоулков за мной следят глаза, злобные, голодные, хищные. Стоит мне оступиться и всё…

 Воздух в лабиринте душный и смрадный. У меня перехватывает дыханье, ещё немного и я не смогу сделать ни единого вздоха, но в подземелье светло. Свет тёплый, мягкий – электрический, вот откуда бы ему взяться электрическому в средневековом замке. Хотя… сон есть сон.

 Внезапно я вижу дверной проём, заколоченный крест на крест двумя досками, на которых что-то начертано незнакомыми мне письменами и, перебираясь через металлические, искорёженные страшной силой балки, спешу к нему, заглядываю внутрь. Там тьма – всепоглощающая чернота. Света, с того места на котором стою я, едва хватает, чтобы осветить маленькую толику коридора уходящего в недра земли. Каменные, узкие и крутые ступени с наклоном осклизли. По стенам тоже сползает шевелящаяся, словно живая слизь. Мне становится невыносимо страшно. Шагнуть туда, в этот леденящий душу мрак? Я смотрю в освещённый коридор, который продолжается бесконечно, и…»

 После этого сна я всегда просыпалась в ужасе, со всхлипом, словно мне действительно было нечем дышать. А ещё оставалась тоска  о чем-то безвозвратно потерянном, чувство тревоги и непоправимости свершившегося.

 МЕЖДУ ЯВЬЮ И СНОМ

 Я не такая как все. Я не помню своего детства. Где-то в возрасте семнадцати, восемнадцати лет меня нашли в лесополосе недалеко от города.  Я была без сознания, с глубокими рваными ранами по всему телу, с разбитой головой. Врачи выходили меня. Идти мне было некуда и лечащий врач, сжалившись, отвёз меня в пригород, где в небольшом уютном домике жила его мама. Имени своего я не знала и  Ефросинья Михайловна, услышав мою историю и увидев шрамы, назвала меня Ирой из ада.
 
 - Бедная девочка, всплёскивая руками, причитала она. Кто же это так тебя? Что же тебе пережить-то пришлось?
 Она приняла меня, как родную, и я прилипла к ней всей душой.
 Артём Иванович пристроил меня санитаркой в поликлинику недалеко от дома, а летними вечерами я занималась садом. Небольшой участок возле дома зарос сорными травами. Я почистила его и засадила цветами и декоративными кустарниками. Особенно я любила хризантемы, и осенью наш садик был потрясающе красив.

 Всё лето, до глубокой осени мы чаёвничали под старой раскидистой черёмухой. Артюша, как звала сына Ефросинья Михайловна, купил плетёный стол и четыре кресла, поскольку к нам часто заглядывали две старинные подруги его мамы.
 Прошло почти пять лет, когда  нам сообщили, что Артём Иванович, к которому я очень привыкла и уже считала его родным, попал в автомобильную аварию. Через несколько дней, он скончался в больнице. Ефросинья Михайловна слегла, и как я ни старалась помочь ей, через два месяца её тоже не стало. Я оказалась совершенно одна  в городе, который так и остался для меня чужим.
 Оказалось, что добрый Артюша оставил завещание на моё имя, с условием, что я буду ухаживать за его мамой, и  дом стал моим. Мало того, он оставил мне достаточно большую сумму на банковском счёте.
 
 Казалось бы, можно жить – не тужить, но вот тогда-то мне и начал сниться этот странный и страшный сон. Я стала бояться засыпать, и врач прописал мне успокоительное. Сон  приходил всё так же регулярно. Потом я решила, что должна каким-то образом продлить его, чтобы увидеть, что же там, дальше... я должна была спуститься по этим чёртовым ступенькам, может быть, тогда он перестанет мучить меня. Записавшись на приём к психиатру, я долго мямлила про свои страхи и жуткую бессонницу. Почувствовав, что он мне не верит, всплакнула для убедительности и получила, наконец, долгожданный «фенобарбитал». Не зная, когда мне приснится мой вечный ужас, я стала регулярно глотать таблетки. Сон пришёл примерно через неделю, но проснулась я на том же самом месте.

 Так  прожила я затворницей почти двадцать лет. Из-за моих безобразных шрамов мужчины не обращали на меня никакого внимания, и я так и не обзавелась семьёй. В город ездила редко.  Не привыкнув за долгие годы к своему уродству, я горько переживала любопытные взгляды людей.
 
 Не такая как все – это больно и страшно – другая.
 Экскурс в прошлое… давнее… может на тысячу лет.
 Мрак подвальный глазастый – крысиная мерзкая стая.
 Вниз ступени… осклизли…  и где-то за ними ответ.

 Или нет? Может быть это вышнее предначертанье?
 Или чьё-то проклятье, длинною в былые века?
 Всё ещё впереди … позади …  сновиденье-скитанье...
 Или… что там ещё? Заблудиться бы наверняка,

 А пока… не хочу,  но шагнуть в этот ужас придётся.
 Мне же нужно узнать для чего меня тянет туда –
 Ночь познанья себя… у судьбы на краю…  остаётся
 Шаг… ступени осклизли… мир мрака…пора…  в никуда…
 
 Это стихотворение я написала несколько дней назад, после особенно яркого сновиденья. Оно отличалось от всех остальных, хотя и начиналось так же как всегда. Ржаво-красная кальдера, ржаво-красная крепость, но солнце было в зените, и небо сияло бездонной голубизной, и трава была зелёной, и песок золотистый с краснотой. Я шла к замку и тут, словно из воздуха, появилась прекрасная женщина. Она была в бело-голубых развевающихся одеждах, и платиновые её  волосы развевались  на ветру, но ветра не было. Я хорошо это помню. Почему-то мне стало страшно, точнее, меня обуял животный ужас. По телу потёк холодный липкий пот. Женщина улыбнулась, но в улыбке её была желчь, а в глазах зло. Она поманила меня, но мне захотелось спрятаться. Я побежала и, минуя покои замка,  оказалась в лабиринте под крепостью, где вновь кралась, ползла, перепрыгивала, сочилась вдоль стен, пока не оказалась у ведущих во мрак ступеней.

 Проснувшись с громким всхлипом, я ещё некоторое время ощущала смрад подвала. Казалось, и  тело моё, и вся одежда пропахли им. В самодельном душе я остервенело  тёрла себя мочалкой, пытаясь  содрать  ощущение этой омерзительной вони. Тёплая вода не приносила облегчения. Я решила сходить на речку. Утро было прохладным и когда, на ходу скинув халатик, я зашла в воду, она показалась мне отвратительно тёплой. Не получив никакого удовлетворения от похода к реке  пошла домой. По дороге купила в привокзальном киоске журнал, почему-то мне приглянулась его обложка. Придя домой и, скинув шлёпанцы, я прошла босиком к дивану и, усевшись на него с ногами, открыла первую страницу.

 Это было как удар молнии. Крепость из моего сна. Я лихорадочно стала перелистывать страницы. Вот она, статья. Замок Познари в Шотландии. Его владельцы, двадцать, с небольшим, лет назад таинственно исчезли. Теперь замок принадлежал государству и был объектом туристического паломничества. Считалось, что в нём живут призраки, и люди, живущие поблизости от замка, утверждали, что видели юную владелицу  и высокого широкоплечего мужчину одетого в какую-то рванину. Любители экстрима приезжали  сюда, со всех концов земли, чтобы пощекотать себе нервы. В конце статьи, на небольшом снимке был ясно виден дверной проём заколоченный крест на крест.

 Схватив сумку, я стала скидывать в неё вещи. «Старьё, старьё, старьё. Зачем мне всё это?» Я натянула джинсы и футболку, засунула в карман паспорт, немного денег и самое главное – журнал. Я боялась расстаться с ним даже на минуту. В банке поменяла часть денег на евро и помчалась искать туристическое агентство.

  Оказалось, что путёвок в Шотландию нет, и смазливая девица, брезгливо отодвигая длинным ноготочком мой паспорт, предложила поехать в Турцию.
 - Мне не нужно в Турцию, - настойчиво бубнила я. – Нет в Шотландию, давайте Англию,  Ирландию, Голландию, Швейцарию, наконец.
 - Есть путёвка в Лондон, но она дорогая, - наконец презрительно выдавила девица.
 Мне хотелось влепить ей хорошую затрещину.
 - Я согласна, только у меня нет заграничного паспорта.
 - А от меня Вы что хотите? Чтобы я Вам паспорт побежала оформлять?
 - Нет. Я хочу, чтобы ты немедленно позвала сюда кого-нибудь из начальства.
 Я готова была вцепиться в эту хорошенькую тупую мордашку. Вот курица, она не понимает, как мне нужна это путёвка. Видимо желание так явно было написано на моей физиономии, что она испуганно закричала:
 -Игорь Николаевич! Тут клиентка…
 С начальством я договорилась быстро. За кругленькую сумму он согласился помочь мне оформить паспорт. У него связи.
 Из агентства я поехала в магазин спортивных товаров. Схватила первые попавшиеся на глаза кроссовки, а увидев туристические ботинки, купила и их. Брюки цвета хаки, с огромным количеством карманов, два мощных фонаря, один на голову, другой ручной, большую коробку батареек, нож, перчатки, ну и еще кучу разных полезных вещей. Увидев верёвку для альпинистов, приобрела и её.

 Приехав домой упаковала, как могла, рюкзак. Вещи, которые понадобятся мне в первую очередь, растолкала по карманам. Спички, зажигалки, сухое горючее завернула в целлофан и фольгу. В общем, всё было готово, оставалось только ждать. Утром прополола грядки с цветами, подрезала декоративные кустики, посидела на лавочке, любуясь своим садиком. Хризантемы ещё не цвели, и я пожалела, что больше их не увижу. Больше всего мне было жаль расставаться именно с ними.

 Паспорт сделали быстро, и вот я уже летела в самолёте «туда – не знай куда». Полёт был нескончаемо длинным. Я летела впервые, и мне было страшновато. Но желание увидеть свой сон наяву было во много раз сильнее страха.

 В аэропорту Хитроу группу уже ждал автобус. Нас отвезли на окраину Лондона, в небольшую уютную гостиницу, и объявили об экскурсиях на завтра. Кроме меня в маленькой симпатичной комнатке оказались две девушки. Вскоре, приведя себя в порядок, они куда-то упорхнули, и я, наконец-то осталась одна. После своего двадцатилетнего затворничества мне было трудно адаптироваться в мире людей, и я наслаждалась наступившей тишиной.

 На следующий день, сославшись на нездоровье, на экскурсию по городу я не поехала. По-моему, толпа была довольна. Когда автобус ушёл, я нацепила рюкзак, повесила на грудь табличку «taxi», (не зная языка, по  разговорнику, я заготовила их на все случаи жизни), и вышла на улицу. Таксист, пожилой мужчина, разочарованно отмахнулся, когда я показала ему следующую табличку - «Scotland, Posnari», но довёз меня до автовокзала.

 И вот, я уже стояла на краю пологого откоса. Ракурс был почти  таким же, как и во сне. Внизу видна была  асфальтированная дорога, по которой двигалась на встречу друг другу несколько машин. В середине чуть вогнутой долины, ржаво красной громадиной, возвышался замок. Справа от него небольшая деревня. Вдали, на склоне холма, видна была отара овец и пастух, чуть дальше небольшое стадо коров. За дальними холмами виднелась полоска морской глади. Картина была пасторальной и ничуть не страшной.

 Я вернулась к такси и через некоторое время мы уже подъезжали к воротам замка. Невдалеке стояла группа людей, и женщина гид что-то объясняла им. Я хотела подойти и попросить разрешения пройти вместе с ними, но тут из подъехавшей следом машины вышла семейка – видимо супруги с тремя детьми. Они подошли к небольшому строению, постояли там и пошли к воротам. Я двинулась следом. Изображая немую, купила билет и, пройдя ворота, оказалась в довольно большом и пыльном дворе. Замок окружала ещё одна стена, в ворота которой стайкой входила знакомая семейка.
 
 И вот я уже шла по покоям замка, и мне казалось, что это сон, длинный и подробный. И расположение, и убранство комнат, всё было знакомо  и, тем не менее, чуть-чуть другим. Дверь в комнатку, с которой начинались мои подземные страдания, была открыта. Я испугалась, что зайдя в неё, вновь окажусь в лабиринте. «Но ведь я за этим и приехала. Я должна пройти через это наяву. Должна! Должна! Должна!» - твердила я себе, топчась перед дверью. Видимо заметив мою нерешительность, подошла дежурная. Она спросила что-то, и я, понимая, что выгляжу странно, сделала первый шаг. В комнате всё оказалось так, как в моих снах. Я знала, что за моей спиной у двери висит зеркало и решила, что если сейчас, оглянувшись, я увижу себя теперешнюю, значит это явь, если же ту, юную, значит – это мой затянувшийся кошмар, который будет повторяться снова и снова. Насмелившись, я резко повернулась. Со стены на меня смотрела красивая девушка в кокетливом зеленоватом платьице по моде двадцатилетней давности. У меня закружилась голова, и я, попытавшись облокотиться о спинку кресла, не села – упала в него.
 - Мадам, Вам плохо?
 Я открыла глаза. Надо мной склонилась пожилая служительница.
 Что с Вами?
 Я помотала головой. Всё-таки это был сон, потому, что мне был понятен язык, на котором говорила дежурная. Снова бросив взгляд на зеркало, я вдруг поняла – это портрет.
 - Скажите, здесь раньше висело зеркало?
 Пожилая женщина удивлённо посмотрела на меня.
 - Да, висело. Его поменяли на портрет после исчезновения юной герцогини. Она пропала последней. Но… откуда вы знаете?..
 Я судорожно сглотнула комок, подступивший к горлу: «Кто я? Что меня связывает с этим местом? Откуда я знаю такие подробности, как зеркало, или что лежит в шкатулке? Почему вдруг я стала разговаривать на чужом языке? И если это мой родной язык, то откуда я знаю русский?»  Ответы были, и я знала, где их искать.
 - Извините, просто закружилась голова, – я встала с кресла, - могу ли я попасть в подземелье?
 - Только завтра.
 Служительница рассказала мне, как найти гостиницу.
 Ночью мне не спалось. Страх, волнение, любопытство – чувства бурлили во мне, и я металась по комнате не находя успокоения.
 «Завтра я или узнаю всё, или ничего уже не узнаю. Какое страшное слово - завтра».

 Утром не выспавшаяся, но экипированная по всем правилам – по крайней мере, мне так казалось, я подошла к кассе и попросила билет в подземелье. Кассир объяснила, что в лабиринт по одному не пускают, и мне придётся ждать, когда подъедет  группа туристов. Я зашла в кафе, оборудованное в бывшей дворцовой кухне и, не смотря на то, что аппетита не было, съела пару сосисок и запила их крепчайшим и очень вкусным кофе.
 В десять часов подошёл автобус с туристами и я, пристроившись в кильватер, потопала за ними.

 Вопреки моим ожиданиям, в лабиринте было сухо и чисто. Оказывается сон мой, показывал не всё. В подземелье было множество помещений. Сначала мы зашли в винный погреб, потом нам показали пыточные комнаты, и камеры где томились заключенные. В одном из помещений оказалось капище. Владельцы замка были поклонниками древнего колдовства - как объяснил нам гид. На некоторое время я даже забыла, зачем я здесь. С волнением разглядывала каменных идолов и какие-то сооружения не понятного мне назначения. После капища мы вышли в длинный прямой коридор, и сердце моё вдруг ухнуло вниз и заторопилось, застучало с бешеной силой. Из-за спин, идущих впереди людей, я увидела знакомый по снам и фотографии в журнале проём. Гид что-то говорил, но я его не слышала. Моё тело было как пружина. Я сняла рюкзак и поставила его рядом с входом. Когда люди двинулись дальше, присела, словно у меня что-то случилось с ботинком и, выждав, когда последний человек миновал проём,  нырнула  между досок.
 - Мадам, что вы делаете? Туда нельзя! -  крикнул кто-то, и я и шагнула на первую ступеньку.