Пуговицы

покойный мой дед, Алексей Дмитриевич Таиров, сидел в Крестах в той самой камере, в которой когда-то Ленина держали под стражей. Сидел мой дед там по Ленинградскому делу. Шёл 50-й год, всех его родственников в Ленинграде посадили - и отца, и дядю - в те же Кресты. Алексей Дмитриевич учился в ту пору в Москве, на юрфаке МГУ. и ему предложили на выбор несколько отличных мест при распределении, в том числе и в охранке, по первому главному управлению. он, как человек болезненной просто честности, засобирался в Ленинград, поскольку надо было ему добраться до репрессированных родственников - посоветоваться.
приехал Алексей Дмитриевич в Ленинград, пришёл в Кресты, постучался. его пускают внутрь и спрашивают:
"а вам тут собственно чего надо?"

он прямо так, как коммунист и прочее, и говорит: "дело в том, что у вас тут отец мой и дядя сидят. а я вот из Москвы приехал, посоветоваться с ними, что мне в анкетах писать, потому что при распределении меня в органы работать зовут, а я как честный коммунист в органы идти не могу, и отказываться от них тоже не буду".
"погодите, - отвечают - сейчас всё выясним".
и попросили шнурки и ремень сдать. до выяснения.
так мой дед Алексей Дмитриевич Таиров оказался в Крестах. и в той самой камере, где Ильич чернильницы хлебные с молоком лопал.
бабушка моя, сто лет ей ещё жизни, не сразу узнала про эту беду - родственники ленинградские, что ещё на свободе были, помогли разузнать что там с дедом стряслось. набила руку писать жалобы и прочие прошения по инстанциям - от партийных органов до генпрокурора. и даже передала деду в тюрьму кожаное американское пальто, которое у того ещё с войны осталось. на обратной стороне пуговиц бабушка моя, Таирова Нина Владимировна, урождённая Румянцева, царапала иголкой разные нежные слова, которые муж её, Алексей Дмитриевич, должен был бы догадаться прочитать. от чего ему в Крестах должно было стать гораздо теплее. да только Алексей Дмитриевич не догадался, видать плохим он тогда ещё был разведчиком. это потом он хорошим стал.
из Крестов его выпустили неожиданно - уже глубокой осенью - и он в сандалетах и рубашке с коротким рукавом через весь Ленинград шёл к родственникам - обогреться. Буквально сразу бросился в райком, где какая-то баба ему партбилет сразу же вернула. только зря она это сделала, наверное, потому что её потом за это сняли. а товарищи моего деда, однокашники и одногрупники, потом на партсобрании долго обсуждали его двурушническую суть и подлость, хотя знали его очень хорошо.
работы мой дед лишился всякой, еле в Москве удержался - под поручительство тестя - академика Румянцева. и работал год слесарем на соседнем заводе. домой приходил - отмывал руки, чорные от масла, да только они всё равно не отмывались.
впрочем потом у него всё нормально было, при Хрущёве реабилитировали и снова предложили всё ту же работу в охранке, благодаря которой мой дед Алексей Дмитриевич Таиров повидал мир и побывал военным комендантом Праги, когда наши доблестные войска попридушили пражскую весну.
впрочем, он давно душителем свабод был, дед мой Алексей Дмитриевич. ещё с Отечественной. мать у него - прабабка моя - была немкой прибалтийской, и дед мой в совершенстве по-немецки говорил. поэтому его и взяли немецких военнопленных допрашивать. что он и делал для нашей победы над фашистской гадиной в отечественных концентрационных лагерях для военнопленных.
но это в конце войны было. после того, как дед из Ленинграда уехал - когда блокаду сняли. потому что он всю блокаду в Ленинграде пробыл. жрал обои на крахмальном клее и кошек - как и все блокадники. когда блокаду сняли, повезли многих на материк. среди них был и мой дед. группа их оказалась в каком-то дворе -там на земле лежала огромная глыба соли. и все эти оборваные и голодные люди бросились на глыбу грязной соли и стали её грызть.

поэтому вот и я тоже всё время всё пересаливаю и по тяжёлой наследственности всё ищу и ищу себе новых приключений, наверное.
деда, бабушке моей, твоей жене, на днях 80 исполнилось. мы её поздравили, заезжали, она пирог испекла, с капустой. раньше ты для него капусту рубил, а теперь мать. но пирог как всегда вкусный офигенно был. нам даже с собой не дали ни куска. и прости меня, что я тебе не успел правнучку показать. хотя за это ты бы никогда не простил. и правильно.