Дети N

«Есть такие музыканты, которые вдруг как-то исчезают из твоей жизни, а потом приезжают в пиджаках и покупают Гибсон Лес Пол…»

Саша, продавец музыкального магазина

Сегодня ему исполнилось бы сорок пять. Чтобы успеть на день его памяти, я лишила детей перемены и измучила таксиста просьбами ехать быстрее.

Сегодня мне снова было пятнадцать. Я влетела в клуб на своей любимой песне. Толпа настоящих пятнадцатилетних непонимающе-презрительным взглядом смерила мою строгую офисную рубашку и юбку до колена. Кажется, мне повезло – среди них не оказалось ни одного моего ученика.

За столиком меня ждали друзья, вегетарианские суши и безалкогольное пиво. Вместо «Привет» я услышала:

- А когда в лицее нам нужно было писать тему про известного человека, вдохновившего нас своим примером, я рассказывал о Курте.

Мне тоже было, что вспомнить:

- А мы, помнится на международной олимпиаде, повергая в шок скромных индусов, на весь автобус орали «Rape me».

-А чего в шок-то?

- Ну прикинь.. сидишь ты тут такой приличный индийский ботаник, готовишься воспринимать лекцию по астрофизике, а пара русских в обнимку с пивом и друг другом орут тебе так протяжно: «Трахни меня… трахни меня, мой друг».

-Да уж… Вы тогда жгли.

-Да мы и сейчас ничего.

Семь лет назад мы с Андреем, его гитарой, его друзьями и его бутылкой пива сидели на крыше девятиэтажки. Было ужасно холодно, что, впрочем, вполне логично для вечера 20 февраля. Он орал песни Нирваны, а я на ходу переводила народу тексты.

-Чё, прям так и поёт: «Мулат. Альбинос. Комар. Моё либидо?»

- Ну да, так и поёт.

- Слушай, а вот это – это чё значит…? – не унимался странноватый парень в рваной куртке с неприлично грязными волосами, протягивая мне измятый листочек с текстом, над которым русскими буква было подписано: «Ви пэст апон зе стэрз… Ви споук ов воз энд вэн…»

- Мы шли по лестнице, говоря о том, что было и когда…

- Не, ну вот это лирика, я понимаю – включилась в разговор какая-то изрядно подвыпившая девушка, - а то все, понимаешь, Пушкин, Лермонтов, Есенин… Айда Нирвану учить на литературу. *Ик* Да и на английский заодно…

Свистящий ветер, скрипящие голоса вокруг, стоны недонастроенной гитары – всё это было как-то не по мне. Но я не уходила.

Музыканты были от нас за несколько тысяч километров и за полтора десятка лет, но они шутили, а мы смеялись. Они играли, и мы пели вместе с ними и аплодировали после каждой песни. У меня зазвонил телефон. Ученик не понял, как делать один из номеров в домашней работе. Я вышла в холл. Среди доносящихся из зала тяжелых звуков я усиленно вспоминала, что это за упражнение и что же там надо делать. Не удалось. Пришли к тому, что обсудим это утром перед уроком. Вернулась за столик. На вопросительные взгляды друзей бросаю с улыбкой:

-У меня слишком старательные ученики.

- Да уж, - ржут они в ответ, - ты-то сама домашку делала раз в год и то под настроение.

Честно говоря, я уже не помню. Но раз так говорят очевидцы, наверное, так оно и было.

Каждое утро я встаю на пятнадцать минут раньше, чтобы выйти из маршрутки не на своей остановке и пойти на работу через парк. Мне кажется, здесь меня помнит каждая скамейка. Вот у фонтана сидит парочка с ноутбуком. Мы когда-то так же прогуливали первые и последние (а то и от первых до последних) уроки. Только вместо ноутбука у нас был плеер и по одному наушнику каждому. Сидишь так, и даже просто держаться за руки уже невероятно здорово и волнующе. Мы писали стихи и носили их с собой в маленьких блокнотиках. И давали их почитать друзьям вместе с красной ручкой. А они возвращали их все исчерканные и со смайликами. А потом, на тех самых скамейках, вместе изучали, что же нам там нарецензировали.

По правилам я должна быть на рабочем месте за пятнадцать минут до начала урока. Обычно я прихожу за полчаса. Но даже тогда меня у двери иногда ждет кто-нибудь из детей. Им не терпится поделиться своими открытиями:

- А вообще я тяжелый рок слушаю – хвастается ученик четвертого класса.

- А что именно?

-Ну… разное… Раммштайн люблю.

- Вообще Раммштайн - это скорее индастриэл, а не тяжелый рок, - на автомате бросаю я.

Ученик поджимает губы. И минуты две спустя, подумав, выдает: «Нет, ну какой смысл спорить с женщиной о тех вопросах, в которых ты досконально разобрался?»

Хитро улыбаюсь и смотрю на себя в зеркало: «Да уж, Ольга Игоревна, мисс английская грамматика, не ты ли когда-то, дождавшись, когда разойдутся друзья, сидела, свесив с края крыши тяжелые ботинки, а очень похожий на Курта юноша гладил твои замерзшие руки. И не только руки…»

А на перемене звонит молодой человек и спрашивает:

- Ну что, как вчера посидели?

- Хорошо, ты же знаешь, Нирвана – это мои старшие классы.

- И мои тоже. Жаль, не смог вырваться с работы…

Он играет на скрипке, носит пиджак и совсем не похож на Курта.

Вчера Круту исполнилось бы сорок пять. Сегодня мне было снова двадцать два.

2012