Ливан Израиль

- ты довезёшь её?
- нет, не довезу. дороги больше нет, сам видел. она и здесь умрёт. полтора года всего. моей внучке столько же.
марля на глазах. у неё на глазах лежит марля. из-под марли - трубки. потом снова бинты. а руки лежат вдоль тела. санитары приподнимают тело и засовывают под него какую-то доску. держат девочку под голову, под спину. руки падают вниз, руки болтаются, пальчики бледные.
- а зачем везёшь?
- я не хочу. нет, я хочу что-то сделать. ну, вот я знаю: я что-то сделал. её ночью привезли. осколком. нет нижней челюсти, всю ночь оперировали.
- глаза зачем закрыли?
- она спит. пусть спит. по большому счёту, так легче умирать. ничего увидеть не успела. а теперь уже.
что она увидит, пока едет умирать по разбитой дороге.
улица пустая. вонь. пыль.

---

глаза мокрые.
- они такие тут ко мне добрые. они все говорят, что я буду ходить. приходила эта женщина, как её... у неё тоже ног нет, она танцевала тут, смеялась, говорила: "не бойся, ты тоже так сможешь".
оглядывается на мужа. муж перебирает в мешке какое-то барахло. достаёт женские туфли, смотрит на них. убирает обратно.
- я в Волгограде была библиотекарем. ноги всё время устают, всё время ходишь.
- а здесь?
- работала. я здесь работала.
она убирала квартиры. так здесь часто бывает с библиотекарями. Стеняется. Смотрит прямо, кривая улыбка.
Муж:
- когда налёт, прибегают: уходи, уходи! а я не могу, как я уйду, она же тут, она не может уйти.
злится.
- почему Россия нас всех забыла?
- тише, тише, успокойся. - она его утешает. - всё же хорошо, я буду ходить, война закончится, тише, тише.

---

Бомба падает - банки валятся на пол. тушёнка, кукуруза, печенье. Старик поднимает банки, протирает. Товар должен блестеть.
Плохо, что грязно, серая клетчатая рубаха рваная. Плохо, что нет покупателей. Плохо, что на другой сторне улицы вот за этим домом других теперь нет. Там теперь пусто.
У старика при лавке жили две собаки. Одну он убил сам, палкой. Когда понял, что она жрёт человечину. Человечину жрать нельзя. Другая собака убежала сама. У неё скоро щенки. Она убежала в разрушенные дома, там и родит щенков. и выходит их.
- Почему не уехал?
- А куда я уеду. Кто будет смотреть за лавкой. И умирать давно уже пора, у меня друзей-то не осталось, все уже там.
Шарах. Пылища повсюду. Банки падают на пол, старик тоже. Потом поднимается и собирает банки, прижимая к груди.

---

- брось ему. брось.
бросаю камень.
- ну всё, ты попал! - немного злорадно.
белый в чёрных пятнах пёс несётся по газону, хвост саблей. находит камень, бежит обратно. кладёт его под ноги и скалится, как будто укусить хочет.
- не боись, это он так улыбается. я когда его в первый раз увидел, тоже думал, что укусит. а это он то ли лыбится, то ли пугает. чтобы ты снова камень бросил.
долматинец ложится и ждёт, в глаза смотрит. жарко, пчёлы гудят. наклоняться лень - пинаю камень ногой. история повторяется.
ещё три собаки пристроились в тени домика. хозяева убежали, собак бросили - не до них. далматинец щенок. раньше с ним играли. а здесь нет никого. собаки прибились к хозяйке этой деревенской гостиницы: маленькие домики на две комнаты, верёвочные качели, пластмассовые столики на верандах. хозяйка кормит собак и кошек - сбегаются с рёвом и мяуканьем со всей деревни. хозяйка не уехала - старая мать ходит на костылях, куда с такой, она даже в убежище не спускается. спрашивает:
- а вы пойдёте? убежище у нас есть в соседнем дворе, там ребята сидят всё время.
три хиповатых чувака курят в убежище траву. на гитаре бренчат.
- нет, зачем.
штука прилетела ночью. размозжила здоровый ствол платана, треснуло по ушам, но стёкла выдержали, странно.
собаки по ночам воют. и сидят, прижавшись к порогу домика.
утром:
- слушайте, у далматинца же клещи, вы хоть накапайте ему чего-нибудь на загривок.
- да закрыто всё, где купишь.
пёс улыбается, камень валяется под ногами.

---

жадно пьёт из бутылки, обхватил тёмными ручонками. под лысой головой пелёнка, голова удобно лежит в изгибе локтя. тепло от мамы.
- ему бы солнышка посмотреть.
дневной свет, потолок покрыт какой-то ворсистой дрянью, как пенопласт. это чтобы сверху не было слышно взрывов. стены крашены серо-зелёной краской. чисто.
- сколько? всего неделя ему. вот такая первая неделя жизни.

когда моя старшая дочка родилась, она лежала в кроватке и разглядывала какую-то ниточку. она смотрела на ниточку, она была поражена. она
познавала мир, разглядывая ниточку. а потом её повезли гулять, она жмурилась на солнце, потому что ночью выпал снег и солнце было яркое.

этот смотрит на маму и на серую стену за её спиной. такая первая неделя.
в маленьком телевизоре новости: вторую неделю берут Марун Ар Рас.

- а почему у вас стенка фанерная? что за ней?
меняется в лице:
- там живут эти, свиньи. они грязные, не следят за собой. смотрите, как у нас чисто, а от них воняет, с ними нельзя жить, они свинину жрут.
пожимаю плечами. иду за фанерную загородку.
- кто тут у вас свинину ест, может угостите?
- какая свинина, ты с ума сошёл, нам пайки-то редко привозят. всё эти сволочи забирают, они у нас телевизор отобрали, матрасы.
щуплый мужичок достаёт из кармана бумажник, из него газетную вырезку, разворачивает:
- вот смотри, это я написал в русской газете в 99-м году. я в Союзе был главным инженером, я понимаю, что говорю: разве так можно жить? суки, они все суки, они нас тут сгноят.

---

- скажи честно, стOит?
я смотрю на него. чистый мальчик, с ноутбуком, профессионал. старается. ждёт ответа.
три с половиной часа петлять по грунтовке, кресло просто стоит на полу старого мерса, болтается. наклейки TV оторвали - всё равно никто не верит. стоять в пробке - по одноколейке не проехать в два ряда, а с юга целый караван - пыльные машины все одинакового серо-жёлтого цвета, на крышах белые тряпки. и всюду дети - в машинах, в багажниках. пекло. и нет воды. дождались - можно ехать. вдоль дороги брошенные машины, без людей. когда был налёт убежали. или кончился бензин. или накрылся мотор. дальше на юг - пустые дороги. на дорогах воронки. битые стёкла на асфальте, какие-то железяки. мимо проносится пикап, в кузове подростки, едут и улюлюкают - на юг. сами едем быстрее, ухабы уже не чувствуешь.
ухнуло недалеко. ещё раз, ближе. увидел самолёт - повезло. доедешь до города - сразу во дворы. тут дым, чёрный, жирный. думаешь - а люди-то где, они тут должны копошиться в этих обломках, доставать кого-то. а никого и нету. от развалин жар, там горит что-то. понимаешь, что воняет палёным салом.
прокол - некстати, всегда некстати, когда в небе такой гул. водила разворачивает машину почти на месте, на диске летит через полгорода. из какой-то подворотни под колёса выбегает грязный человек, машину немного заносит - но объехали. тот орёт вслед: "йалла! йалла!" и радостно смеётся, машет руками. снова во дворы. стучим в железные ворота, куча покрышек - шиноремонт.
- нету хозяина, нету, чего вам? ладно, я открою, у меня ключ есть.
водила возится, мокрая спина, руки дрожат, но шутит - молодец. с переводчиком хуже. он в бронике и каске. как он выдерживает в этой жаре - непонятно. оператор хлопает переводчика по плечу: "ну, хоть будет что хоронить, одним куском закопают - всё, что в бронике". гогочем. переводчик хватается за машину.
теперь обратно, в больницу ещё не доехали.
на двухэтажном доме на стене намалёван кривой красный крест, чтобы видно было.
- ты русская, что ж ты не уехала?
- а вот ты у него спроси.
рядом с анестезиологом Леной стоит муж. смурной. хирург. говорит по-русски, с акцентом:
- я им сказал, пусть едут, Лена с детьми. а они сказали, что уедут только если я тоже поеду.
со злостью:
- а куда я поеду, если у меня тут работы до чёрта! дура упрямая!
она улыбается - показывает на мужа ладонью: вот, пожалуйста.
в подвале больницы тесно. люди на лавках, на полу. человек 80. в углу ревёт какая-то баба в чёрном. "у неё дети погибли". а у той, молодой - муж, но он хоть по делу, воевал. "уходите, что пришли, насмотрелись?".
доктора давно сами живут в больнице, а дети спят в ординаторской.
зато морг пустой. те, кто погибли в начале - уже в земле. а шариться по развалинам и искать тела нет дураков. в городе воняет мертвечиной.
обратно ехать ещё три с половиной часа. главное выехать пока светло. главное выехать пока светло. главное выехать пока светло.

- не, не стоит, чего там снимать. я не советую.
в глазах облегчение: не придётся.