Белый лев. Часть 4. Неудачное время для завтрака

***

Ночь была долгой. Возможно, запах краски слишком сильно ударил в голову Бостафа, а возможно, что виной всему была поднявшаяся ненамного температура, но несмотря на убийственное желание спать, буквально валившее с ног, сон был нервным и раздражающе чутким. На нижней палубе или даже в трюме что-то шуршало и шумело, слышались голоса... под самое утро захлопали двери соседних кают. Какой-то шутник дернул пару раз ручку двери в каюту Бостафа, но быстро утихомирился, оставив на память жирные следы оранжево-желтой краски.
Не выспавшийся и оттого пребывающий в еще более мрачном расположении духа, чем обычно, Эдгар выглянул за дверь, громогласно прокомментировал, что он думает о "жаворонках с шилом в заднице" и, с сожалением убедившись, что сон как ветром сдуло, принялся оттирать оранжевый "подарочек" мокрой тряпкой.
Краска размазывалась гораздо охотнее, чем стиралась, и перемазала руки мужчины раздражающе-яркими пятнами. Классическая школа в лице Эдгара Бостафа была посрамлена сначала каким-то вульгарным шутником, а после - краном в ванной комнате, плюнувшим на дно раковины густо-ржавую воду, окатившую мужчину бурыми пятнами.
Пришлось, скрежеща зубами, переодеваться, а потом и идти в прачечную, по пути здороваясь с полузнакомыми людьми и натянуто им улыбаясь.
В прачечной он встретил только свою, в каком-то смысле, конкурентку - Стефани Тревис. Высокая, больше приятная, чем красивая, она считалась одним из наиболее талантливых художников-реалистов и не стеснялась пропихивать свои работы умением строить глазки телеведущим и спонсорам. От Бостафа ее существенно отличало умение быть приветливой, когда нужно, и большая гротескность работ.
Мужчине Стефани улыбнулась так, будто встретила обожаемого, но слабоумного брата, продолжив аккуратно раскладывать вещи по пакетам, наклеивая на них ярлычки, как и с чем стирать.
Бостаф ответил вежливой улыбкой и занялся тем же. В более удачный день он не преминул бы завязать разговор, но сегодня был явно не тот случай.
- Неплохой денек, да? - произнесла Стефани через пару минут, встряхивая комплект кружевного белья, прежде чем сунуть в отдельный пакет. - Говорят, что вечером будет что-то особенное. Зайдете? Или снова будете болтать с новым, - с намеком прозвучал голос, - другом?
- Зависит от того, могу ли я считать это личным приглашением, - усмехнулся Бостаф.
- Если вас не смутит то, что мы вчера устроили небольшой аукцион, и "Долину туманов" купили за семьсот тысяч. Но если согласитесь, - не без самодовольства улыбнулась женщина, - я угощаю.
- С радостью отпраздную с вами ваш триумф. Вы уже завтракали?
- Да, но через час... да, скажем, через час я не откажусь выпить кофе, - еще шире раздвинулась улыбка. Сложив в последний пакет ночную рубашку нежно-голубого цвета в тон серьгам, Стефани прислонилась к стене, переплетя руки на груди и затрепыхав ресницами. - А милашка Леви не станет ревновать? Он такой ранимый мальчик, не хочу его расстроить!
Тревис звонко рассмеялась, отбрасывая за спину темно-русые волосы.
- К сожалению для "милашки Леви", - весьма удачно спародировал ее тон Бостаф, - мужчины меня не интересуют.
- Тогда мне даже интересно, о чем можно было столько шушукаться с ним весь вечер, - выпятила нижнюю губу Тревис, наклонив голову к плечу. - И почему он от вас так поспешно сбежал? Мы даже поспорили, что такого неприличного вы ему предложили, Эдгар.
Угол губ Бостафа неприязненно дернулся.
- Мы говорили о теориях заговора. Вам это кажется странным?
- Немного, - промурлыкала Стефани, снова поправив прическу. Подмигивание на прощание вышло каким-то странным. - Не скучайте, Эдгар, милый... Хорошо?
- Мысль о кофе с вами будет греть мне душу ближайший час.
Женщина поулыбалась и вышла, покачивая бедрами эффектно, но без обещания чего-то большего. Ровный рокот двигателей заглушил стук ее каблуков.
Дождавшись, пока она скроется из виду, Эдгар швырнул пакеты с вещами в общую кучу с такой яростью, будто они убили его любимую бабушку. Если бы у него была любимая бабушка.

***

Ровно час спустя Бостаф сидел в кафетерии, неспешно потягивая крепкий густой эспрессо и заедая его кислым зеленым яблоком. По сторонам художник не смотрел почти демонстративно, не то не желая привлечь чье-то излишнее внимание, не то показывая, что не так уж и важна для него встреча с мисс Тревис. Впрочем, это было не так уж далеко от истины.
Стефани не пришла ни через пять минут, ни через пятнадцать. Даже ее экс-фаворит сидел в углу с другими мужчинами, вполголоса обсуждая вчерашний аукцион. Из их трепотни выходило, что подвыпившая Стефани дефилировала в одном белье, вынося новые работы.
Становилось неудивительно, почему ее "Долина" ушла за кругленькую сумму.
Вокруг смеялись, стучали посудой, занимались какими-то мелкими сделками, и потому не сразу заметили вбежавшего в зал служащего. Немолодой мужчина с каким-то затравленным выражением оглядывал завтракающих. Взгляд остановился на Эдгаре.
- Мистер Бостаф? - почему-то дрожащим голосом спросил мужчина, остановившись около столика. - Мистер Бостаф, вам нужно спуститься в выставочный зал. Э-это очень срочно...
- Уже иду. - Оставив кружку с парой недопитых глотков на столе рядом с огрызком, мужчина последовал за служащим.
Открывшееся ему зрелище было... шокирующим. Возмутительным по своей наглости. "Теория заговора", работа стольких лет, была вырвана из рамы и залита оранжевой и желтой краской. На соседних работах, как в насмешку, остались россыпи ярких капель.
Рядом с экспозицией стояло несколько растерянных мужчин и женщин, одна из журналисток истерично плакала, отвернувшись от локального погрома.
Эдгар замер, как вкопанный. Лицо его не выражало ничего, и это "ничего" было куда страшнее открытого проявления эмоций, казалось, сам воздух вокруг художника сгустился и потемнел. Только через минуту Бостаф смог произнести одно-единственное слово:
- Кто?
Журналистка зарыдала громче, замотав головой. От остальных не удалось добиться ничего, кроме пересказал слов охраны: никто никого не видел, но есть шанс, что ответ есть на камерах...
- Мистер Бостаф, - сипло произнес пожилой художник-иллюстратор, стараясь не смотреть на коллегу, - вы ни с кем не ссорились? Не спорили, не конфликтовали? Возможно, это месть или что-то... п-подобное... - Он опустил взгляд. Мотнул головой почти с ужасом. - Господи, это бесчеловечно...
На долю секунда на лице Бостафа мелькнуло такое выражение, что особо наблюдательный бы понял - бесчеловечным будет то, что художник сделает с тем, кто уничтожил картину, если доберется до него раньше охраны.
- Нет. Однако вчерашний день я провел за беседой с мистером Розенфельдом и, насколько я понял из слов мисс Тревис, это некоторых... заинтересовало. Сегодня с утра кто-то дергал ручку двери в мою каюту и оставил точно такие же оранжевые следы. Я их стер, не придав инциденту большого значения, но на тряпке есть следы краски, я не отнес ее в стирку.
- Стефани тут утром ходила, - тихо прошептала полная немка, представительница одного из фондов-спонсоров. У нее дрожали руки. - Шла куда-то в тот конец зала. Мы со Стюартом столкнулись с ней около часа назад, примерно напротив... этого... Этого вашего Розенфельда, - защелкала она пальцами, заломив брови. - Около первой экспозиции. Нет, - округлила она испуганные глаза, - не подумайте на нее... Может, она кого-то видела?
- Так, господа, - кашлянул начальник охраны, - надеюсь, вы понимаете, что говорить о произошедшем... не стоит? Мы максимально усилим охрану. Мистер Бостаф, пройдемте в мой кабинет, хотя нет, сначала нужна эта тряпка. Чертова краска... На корабле ее полно!
- Это масляная краска, - сочувственно-нервно изогнулись губы иллюстратора. - Возможно, еще удастся... счистить...
- Тогда найдите реставратора! - рявкнул Бостаф. - Сейчас же! И позовите страхового агента, пусть оценит ущерб и выпишет мне чек на компенсацию. Пойдемте в мою каюту, сэр. Надеюсь, мусор еще не вынесли.