Память об отце

    Папа всегда вставал рано. Петухи уже пропели и вскоре начинали свою трель  соловьи. Отец любил слушать пение птиц. Сидит на крылечке, прищурит глаза. Глядя на него думала – спит, а он просто слушал и вглядывался куда-то вдаль, думая о чём-то своём.
    Мы с вечера договорились сделать вылазку в лес. Он начинался буквально в пятидесяти метрах от дома.

    Тихий шелест листвы и лёгкий ветерок летнего утра встречает нас,  художников – большого и малого. Вооружившись мольбертом и провизией мы идём в лес. Творческая натура отца требовала реализации.
В редкие свободные моменты своей жизни папа любил рисовать. Я ещё не умела ни читать, ни писать, а рисовать меня учил папа.

    Солнце вставало. На голубом небе ни одного облачка, а взору открывается яркая зелень вокруг.  Такая она, сочно-зелёная, только в начале лета. Я снимаю свои сандалии и бегу по росистой траве. Останавливаюсь. Смотрю, как капли росы, сливаясь в крохотные ручейки, стекают с моих ног. Обернувшись назад, я вижу серебристое покрывало росы на лугу и ярко-зелёную тропку – след, соединяющий меня от далеко отставшего отца. Он идёт по моему следу и улыбается:

— Ну, что, может, привал? – спрашивает он, дойдя до меня и снимая рюкзак.

— Давай, – отвечаю я, а самой хочется ещё побегать по траве, ощущая её бархатистость и мягкость.

 — Пап, а куда девается эта вода?

Я стою на одной ноге, другой веером провожу по поверхности трав, наблюдая, как падают капельки росы.

— Часть испаряется, а часть питает растения.

Он подзывает меня и показывает как вода стекает по стеблю совсем маленькой берёзки и исчезает в прошлогодней листве. – Вот видишь, они тоже живые, тоже пить хотят.
 
— А чем они питаются? – недоумеваю я, – ведь, если пьют, значит, и едят.

— Они берут всё необходимое из почвы. А прошлогодний лист, сгнивая, служит  им питанием.

    Я не совсем поняла, а мысли прервал треск в кустах. Мы одновременно посмотрели, но ничего не увидели.
 
— Вон там большой старый пень. – Показывает он.

    Буквально в пяти метрах было спилено огромное дерево, а пень был ровный и низкий, что его запросто можно было и не заметить издали. Но папа знал лес как свои пять пальцев. 
    Установив мольберт и все свои приспособления, папа начинает делать наброски.
Я смотрю снизу вверх, солнце высоко, становится тепло, даже жарко. Сидя на пеньке, хочу нарисовать гусей, но получается не очень похоже.

— Это лошади? – спрашивает папа, улыбаясь.

— Это гуси, – уверенно отвечаю я.

    Папа, усаживаясь на пеньке рядом, начинает  рисовать на моём альбоме гусей. Как у него всё ловко получается. За мгновение ока получились два больших гуся с множеством гусят.
 Я смотрю на папино творение – красивый пейзаж. «Мне никогда так не нарисовать», – думала я тогда.

—Ну, что, может, подкрепиться нам? – спрашивает он.

    Расстелив газету на импровизированный стол – им снова служит наш пенёк –   мы достаём продукты: хлеб, мясо, яйца. Сладкий чай, приготовленный для меня мамой, а у папы свой, несладкий. Он любит вприкуску с сахаром. Обнаруживаем, что забыли зелень.
 
— А я сейчас нарву дикого лука. Он уже должен появиться, – говорит папа, направляясь на поляну. Я за ним. Как он его распознает – не знаю.  У меня – одна трава, а у него уже пучок зелени. Возвращаемся обратно. Вырисовывается картина: хлеб валяется на траве, на «столе» беспорядок. Обнаруживаем, что добрый кусок куриной грудки вообще исчез.

— Вот и сходили. Никак хитрый лис побывал, – говорит папа, вглядываясь в кусты.
Только он сделал шаги в сторону кустов, как оттуда пулей вылетел большой серый кот и пронёсся, чуть не сбив меня с ног.
Он бежал, не оглядываясь, а мы смеялись ему вслед. Никто и не собирался его догонять. Пробежав какое-то расстояние, он остановился, огляделся. Поняв, что никто за ним не гонится он спокойно пошёл своей дорогой, исчезнув в глубине леса.
    Наевшись, нагулявшись по лесу, мы присели отдохнуть на тот же пенёк, который теперь нам служил стулом. Мы сидели и слушали щебетание птиц, шелест листвы.

— Ну, что, домой? – спрашивает папа, – вот только я нарву маме лучку.

— А когда ты дорисуешь свою картину? – спрашиваю у отца.

— В следующий раз я её допишу. Придём  завтра?

— Ага, – отвечаю я, довольная.

    Убрав за собой мусор и собрав свои вещи, мы пошли домой. Шли, уже по высохшей от росы траве, и молча слушали соловья. Где-то очень близко куковала  кукушка и много ещё непонятных мне звуков издавал лес.




Отца не стало 27 июля 2011г.