Литература или Дети

По весенним текущим улочкам спешу в квартирку. Да не писать - на то времени нет. А восставать. Обшарпанная ушатанная свечка с разваленными лоджиями, вздыхая, внимает меня в свой черный от уюта и тоски подъезд. А седой лифт напряжно тащит меня до этажа.
- Вжиша пришел!,.
в квартирке мне нет места. И жизнь биологическая полностью вытеснила привидения вдохновения. Любая площадь предусматриваемая автором под писательство, легко порабощается материнством, детскими вещами, разбросанными по всему полу, запахом молока и молодой мочи. Я оглядываюсь, А Малыш уже терзает мою кепку, встал в нее ногой. плинтусы лежат аккуратно оторванные от углов. Волосы писаки-вжигоря радостно встают дыбом на голове и ерошатся на бороде. Вывод такой он делает: если ваше гнездо литератора обладает теплым полом, светлыми окнами, отоплением, горячей водой, чистой ванной, и ослепительно белой кухней, можете забыть и можете распрощаться с ним. женское алчное начало деторождения - великая движущая сила бессмыслия - найдет варианты поработить сию жилплощадь в целях благоденствия, даже если вы к этому плодорождению не имели никакого отношения. Смиритесь: вы станете донором. А дело это благородное.
Я собрал кое-какие-то вещи, замерил дырку от разбитого стекла, получил льстивую и виноватую улыбку дамы, призванной обезаружить меня беззащитностью, и пошел одеваться и отвоевывать картуз от прекрасного питомца. хрупкая и тонкая в энергии муза литературы, плясавшая когда-то в газовом платье под окном, где я рождал новую ткань для ее платьев, уступит место, примет рабство и испытает натиск насилия животворной самоплодящейся вечноразмножающейся силы, состоящей из инстинктов, молока и детской мочи, как мы уже говорили.

Покряхтел - неуместный, дикий, "странный", "ненужный" здесь - пошел шурудить замком на выход.
В замешательстве Ваш покорный слуга. Вопрос: неужели кладовая мировой кузницы творчества не стоит счастливого возрастания ребенка.
Додумаю на улице.