Референдум

 

   Деревня наша маленькая. Застройки кругом деревянные. На всю округу — всего несколько кирпичных домов, да и те соорудили заезжие... новые "олиХархи". Так их и кличут у нас местные старушенции. Заборами высоченными отгородились — будто в бункере. Ни семечки на завалинке погрызть, ни на сеновал сходить — природой полюбоваться, девок пощупать...

Ну, энти олиХархи законы свои стали устанавливать. Утром, как только коров пасти — черти эти как врубят музыку! Аж в животе всё переворачивается, тело зудит — коровы  в испуге, доиться меньше стали. А к вечеру из-под заборов запах такой прёт — жарют, значит, мясо… на костре, видать.

  А народ заезжий какой-то странный пошёл. Все как один — на каблучищах, да в шортААх. Людка наша их Хламурными кличит. Гудят, как на ярмарке, покоя никакого. Мать ихняю...

А тут и наши, чо-та, с ума посходили. Васютка, наш местный, в одну такую хламурную и втюрился. Причесон себе модняцкий состряпал, бицепсы накачал гирями, что в коровнике лежат, и — к ней.
— Я, мол, Вася, и в тебя, это самое, влюблённый.

А её как кипятком окатило. Глядит так... томно, и говорит:
— Вася, гордость насЯя, ты чо, с печки свалился? Меня в Харвард учиться посылают. Мне, типа, не до тебя. Так что — отвали.

А Васе обидно. Думает:
— Во, как! Эти к нам приперлись и уже — Харвард, значится. А я, вот, за день могу и корову подоить, и коз, и собак накормить. А давеча — в комп научился входить. Стану, значит, покруче Харварда — учёный, блин.

Хоть и за забором эти, а деревня у нас повеселела. Дорогу вокруг заасфальтировали, свет провели, вайфай какой-то — или Вань-Фай. Нам, деревенским, с того Вани ни жарко, ни холодно, а им — видать, очень надо. Особенно — той, в которую Васютка втюрился.

Всё бы ничего, да однажды заходит к нам один хламурный и говорит:
— Земля ваша мне нужна. Даю вам пару деньков — и катитесь отсюда с вещами.

Вот те раз! Ну, как тут не обидеться? Собрались мы, деревенские — коренные и те, что тут родились опосля. Решили создать банду... ну, то есть — ополчение.

Вилы, ножи, косы пособирали — и к забору ихнему, где стекло по верху. В калитку звонок —
— Выходите, гламурные засранцы, — говорим, — мы вас тута ждём!

Выходит главный ихний. Весь важный, аж дух захватывает.
— Вилы — убрать, ножи — спрятать. Будем, говорит, проводить референдум... или ремерендум… хер его поймёшь.

Ну, собрались мы, значит, на утро. А они — все при оружии, у каждого пистоль. Вот тебе  батюшка, и Юрьев день, блин!

Кому охота жизнью рисковать? Поняли мы: решили нас из хат наших попереть. Вот тебе и референдум...

Теперь мы — у них в сараях и флигелях обитаем. А хламурные — хоромы себе выстроили. И вся деревня теперь — сплошные заборы с осколками по верху. Ни подойти, ни подъехать. Вот так мы и поняли, что такое референдум…