Последние жрецы Храма Науки

«...Мы, знатные египтяне, последние жрецы храма Тота[Храма Науки], мы пишем вам, своим далеким потомкам, Жизнь, Здоровье, Сила да пребудет с вами, [наши] послания в будущее на этих больших каменных плитах и также на свитках из самого лучшего папируса. Мы, египтяне из прошлого, хотим знать: что вы, наши преемники, облик которых мы даже представить себе не решаемся, сделаете для того, чтобы понять нас и воспользоваться нашими [достижениями] и знаниями во благо людям»?

«...Кто из вас честно попытается расшифровать [эту] клинопись, ее коды и знаки, чтобы прочитать глиняные многотонные таблицы».

«…Кто из вас сможет проникнуть в суть [иероглифического] письма,
написанного давно забытым языком
на папирусе, длиной в сорок локтей»?

Из полевого дневника египтолога-любителя


***

Жрец сидел на мраморных белокаменных ступеньках храма и плакал. О, Маат, голубушка, богиня Правды, защити нас! За его согбенной спиной еще не осела пыль от некогда столь величественного и необычайно красивого, а ныне безжалостно разрушенного высотного строения. Здание поражало горожан и заморских гостей вознесенной к небу сложной архитектурой. При входе в храм торжественные колонны соединялись под крышей арками с барельефами, символично воспроизводящими долгий путь небесных лодок богов по звездному Нилу – Млечному Пути, – в царство Ориона и земному Нилу – в царство Нижнего и Верхнего Египта.


Закон двойственности отражал взаимосвязь земного горизонта и небесного, что повторялось в мотивах узорчатых башен с узкими шпилями и в росписи стен круглых флигельков.


Добротный купол астрономической обсерватории, сверкающий белоснежной эмалью, был виден издалека, поскольку возвышался над всеми другими архитектурными элементами храмовых построек близ Мемфиса. Его служители, – жрецы, астрологи и звездочеты, – ревностно следили за главными звездами: Регулом из созвездия Льва и Аль-Нитак – самой нижней звездой в поясе Ориона, за их путешествием по небесной сфере и соединением на нулевом меридиане в точках летних и зимних солнцестояний и равноденствий. Это помогало служителям храма заранее возвестить жителям обоих Египтов о начале нового года, исполнении религиозных и общественных празднеств, о приходе сезона полевых работ и времени сеять рис, ячмень, пшеницу и лен, о разливах Нила и поре собирать урожай. Было в Египте благодатное время собирать злаки, чтобы делать основную пищу для всех граждан – хлеб и пиво. Было веселое время для сбора янтарного и розового винограда, чтобы делать вино и бальзам, и было жаркое время для сбора папируса, чтобы делать писчие свитки. Не забыли законопослушные граждане также особый день и час для пополнения государственной казны – это день и час, чтобы платить налоги (и записывать их затем в долговой, увы, папирус). «Добрые времена прошли», – горестно сдвинув черные с проседью брови, подумал жрец.


События последних дней означали лишь одно, – погиб Храм Науки, – последний оплот знаний в этой некогда богатейшей стране. В стране, закат цивилизации которой предчувствовал не он один, и в государстве, незаметно пришедшем к своему упадку, оказалось возможным многое.


Золотисто-розовый закат колоритно контрастировал с развалинами каменного красавца храма. В белых и зеленоватых полированных мраморных плитах отражалось нежно голубое небо и снежные кружева облаков, проплывающие в вышине. Платаны и каштаны, заботливо посаженные учениками адептов больше полувека назад, высились над лазоревыми и коричневыми гранитными плитами дорожек по бокам прямых, как стрела, аллей.


Толстые ветви великанов грустно шелестели запыленными широкими листьями над высокими цветочными чашами, стоящими на витой гипсовой ножке и гиацинтовыми клумбами, над которыми вились шмели и пчелы. Чудом уцелевшие каскадные лестницы фонтанов, поросшие мхом и водорослями, со струящейся водой привлекали множество стрекоз и мошек. В центре бассейнов, дно которых выстилала разноцветная мозаика, красовались статуи, символизирующие легендарную победу бога Гора над родным братом Сетом. Шарообразные темно-зеленые кусты круглолистного самшита и пирамидальной туи источали слабый сладко-пряный запах. В траве беззаботно пели неприметные цикады и кузнечики, переливчато кричали в незаметных норках, спрятанных между ползучими корнями, древесные лягушки и квакали в водоемах квакши.


Повеял суховей, неся обычную в это время года жару и колючий от песка зной. В тени, под старым развесистым тутовником, лежала согнанная с насиженного места в храмовом дворе, бело-бурая пятнистая собака с четырьмя двухнедельными щенками. Она ласково вылизывала пищащих малышей и не понимала, что нынче осталась без уютного крова.

***

Чужеземцы заполонили всю эту благоустроенную страну с крепким сельским хозяйством и налаженным бытом, уверенно продвигаясь как от северных областей к южным, так и с востока на запад. Жрец утирал слезы краешком подола и вспоминал, как начиналось вторжение.


Однажды многомачтовые корабли под иноземными флагами незвано причалили к берегам египетских портов. С мокрых дощатых палуб по сброшенным шатким сходням спешно высадились отряды завоевателей. Язык иноверцев наряду с гортанным говором, звучал резко и неприятно для египетского уха, привыкшего к тихим мелодичным голосам земляков. Верховые и пешие бряцали обоюдоострыми клинками, полированными легкими доспехами, победно сверкающими на солнце. Воинские части были легки и маневренны, а их гордые кони – тонконоги и быстры, словно выпущенная с тугой тетивы стрела. Поведение непрошеных гостей оставляло желать много лучшего; они врывались в дома, убивая сопротивляющихся грабежу мужчин и беря в плен женщин и детей. Египет был велик, и не все портовые города сдавались быстро, легко и без боя. Многие городские защитники давали отпор грабителям. Разовые набеги оказались не последними, серьезный враг пришел со стороны Арабского халифата.


Наемные армии фараона, давно не имеющие хорошей воинской практики, не объединенные общей идей, быстро разбежались во все стороны, кто куда. Только их и видели! Полководцы варваров недолго уговаривали знать, чтобы получить желаемое. Власть предержащие: вельможи и царедворцы, спасая свою шкуру, добровольно пошли на сговор с иноверцами. Пришельцы почти бескровно захватили власть, всюду насаждая чуждые египтянам обычаи, традиции, религию и культуру.


– Что тут можно сказать более, если на смену привычному порядку пришли изуверские законы. Варвары и вандалы заняли неподобающее им место! – тихо говорил жрец, беседуя сам с собой. – Богатейшая культура великой цивилизации в упадке! Знания не востребованы. Славные традиции и школы передачи сакральных знаний и умений нарушены. Да они никому оказались и не нужными, ибо колесо эволюции Египта повернулось вспять. Ай-ай-ай! Чувствую, многое людям придется изобретать и открывать заново. Жаль!


К власти в государстве пришли варвары, иначе жрец не мог их назвать. Толпа дикарей, жестоких завоевателей с дьявольским блеском в глазах, состояла всего лишь из трехтысячного отряда арабов, вторгшихся из Палестины в Египет под предводительством полководца Амра ибн аль-Аса. Необъяснимая страсть к наживе разгоралась в них сильнее и ярче, при виде храмовых сокровищ: амфор с золотом, сундуков, полных монет, шкатулок с драгоценностями из редкого жемчуга, рубинов, аквамарина, сапфиров и изумрудов. Их ничего не интересовало, кроме жажды обогащения. Власть и золото затмили разум этих людей.


«Удивительно, – за год, прошедший всего лишь от одного до другого разлива Нила, арабы завоевали почти все наши земли. Захватчики и грабители»! – думал жрец. Египтяне, загнанные в бедные кварталы Мемфиса, шепотом передавали слухи: сам халиф Умар ибн Хаттаб приказал полководцу Амру ибн аль-Аса разорить и дотла сжечь Александрийскую библиотеку. Беженцы из Александрии, державшейся около полутора лет в осаде, уверяли, что видели грабеж и пожар своими глазами.
– Воины, – обратился халиф Умар ибн Хаттаб однажды к войску, стоя на красных ступенях грандиозной сокровищницы знаний. – «Если в этих книгах говорится то, что есть в Коране, то они бесполезны. Если же в них говорится что-нибудь другое, то они вредны. Поэтому и в том, и в другом случае их надо сжечь».* Только библиотека халифата может быть величайшей в мире!
Полководец Амра ибн аль-Аса приложил ладонь к груди и уважительно поклонился халифу, затем повернулся к войску:
– Арабы никогда не были завоевателями или захватчиками. Торжество истинной веры дает нам победу! Во имя Аллаха, милостивого, милосердного, вперед! – верный слуга халифа повелительно махнул рукой солдатам, давая дорогу слепому безумию.

***

Жрец-звездочет сидел на ступенях храма и плакал. Это был пожилой человек, всю жизнь, посвятивший естествознанию и исследованиям. Ночами он скрупулезно наблюдал в телескоп за небесными путями планет, за перемещением созвездий по временам года. Он сделал много математических вычислений, открытий и геометрических построений на звездной карте, обозначив годовые и сезонные пути малых и больших небесных тел. Многими его предсказаниями и советами воспользовались правители этой страны. Правду сказать, ныне бывшие правители.


Воистину Боги разгневались! Небеса упали на землю и раскололи мир на множество мелких-мелких осколков. В каждом таком кусочке, как в зеркале, отражалась лишь очень маленькая часть человеческих знаний.


Жрец размышлял теперь о том, что же произошло с наукой, и что ждет его и народ этой страны впереди? Народы смешаются и растворятся. Язык варваров, возможно, немного ассимилируется и изменится. Язык египтян без употребления отомрет. Он, хранитель бесценных знаний и несущий светоч естественных наук, не мог, да и отказывался, пожалуй, до конца принимать происходящее.


Насосы на подворьях стояли без дела, русла водоканалов забивались илом. Ряска размножалась в теплой стоячей воде, придавая ей характерный затхлый запах. Желтые кувшинки заплетали крепкими корнями прибрежные проходы к реке и делали их совершенно непроточными, а реку не судоходной даже для простых рыбацких лодок. Тучи комаров и мошек роились над зеленой илистой водой. Аллигаторы лениво плавали меж кувшинками и прибрежными зарослями папируса, выставив наружу лишь круглые бугристые ноздри и желтые неподвижные глаза.


Казалось, что разом вдруг окружающие жреца соседи и знакомые люди поглупели. Свободные горожане радостно во весь голос приветствовали и славили варваров. Они что-то яростно кричали на площадях, размахивая руками и сине-белыми рабочими фартуками. Рабы и слуги побросали работы на мелиоративных каналах и толпились там же, рядом со всем людом. Что они все будут завтра кушать, если сегодня урожай не вырастить и не собрать? О чем эти глупцы заботятся?


Когда-то ж люди одумаются и вспомнят, что один благодатный день год кормит. Да и кто теперь обычным трудолюбивым жителям страны ответит на вопрос – как ходят светила по небу, и когда, и что надо делать? Когда взойдет ярчайший Сириус и возвестит Нижнему и Верхнему Египту о разливе Нила, чтобы начинать полевые работы и вовремя посадить пшеницу и рис? Впрочем, в небо на звезды теперь никто и не смотрит, – не принято. Не актуально. Не модно. Мода прошла выискивать земные ответы в небесных знаках и символах.


Нечаянно вспомнил, что главный храмовый жрец-астролог еще до великого противостояния всех планет и до сближения Земли с красной планетой Ор предсказывал: вот-вот наступят времена, трудные для ученых мужей. «Знания на многие годы, возможно, десятки, а то и сотни лет будут погребены под остовами храмов», – утверждал он. В тот момент ни один жрец не поверил в этот обидный астрологический прогноз. А что сегодня? Сбылись пророчества. Но стоят ли радости и веселья столь убедительные доказательства, и такая победа над оппонентами? Этой цены никому не надо. Жрец-астролог, наверняка, и сам бы от всего отказался, если бы можно было повернуть время вспять. Жрец-звездочет перестал плакать, устало глядя на происходящее, и молчал. Ветер шевелил складки одежды. Солнце припекало.


Сегодня, сейчас, западный ветер поднимает столбом пыль от груды блоков, камней и обломков мраморных колонн, громоздящихся живым укором для тех, кто с легкостью бросил полевые и строительные работы и пришел посмотреть на неприглядное зрелище. «Смотрите, смотрите», – думал жрец-звездочет. – «Чтобы запомнили сами, чтобы рассказали своим внукам о том, что видели последние вздохи непреходящих ценностей человечества».


Толпа, стоявшая в отдалении, бесновалась. Самых бойких горожан усмиряли стражи порядка, не покинувшие службы даже во время разрухи. Порой им это удавалось не очень хорошо, и тогда к ступенькам бывшего и, не далее как вчера, весьма почитаемого храма, летели камни, комья глины и палки, тухлые яйца и прелые овощи и фрукты.


Из-под развалин храма выбрался жрец-астролог, держась за голову пальцами, по которым струилась и слегка запеклась кровь. Капли ее упали на желтую льняную накидку и оставили на ткани бурые пятна. Качаясь, он подошел к сидящему на ступеньках жрецу-звездочету и похлопал его по плечу:
– Крепись, мой друг, – самое трудное у нас с тобой впереди.


Звездочет удивленно посмотрел на астролога: «Ты ранен»? Отерев вновь навернувшиеся слезы из уголков глаз, он поднялся с раскаленных на солнце ступенек и живо засуетился, оказывая посильную помощь пострадавшему.


– А ерунда! Давай присядем ненадолго, – мужчины вновь присели на горячие ступени, подстелив запыленные тоги. – Обыкновенная царапина, не беспокойся, мой друг. Она просто в очень неудобном месте. Заживет!
– Разве бывают для ран удобные места? – жрец-звездочет хмыкнул.
– С точки зрения медицины, – вздохнул жрец-астролог. – Увы, бывают всякие.
– А что ты там говорил о новых трудностях, собрат по несчастью? Ты имеешь в виду наши судьбы, мой друг? Что наша жизнь – игра? Видишь мою тогу, – это подарок великой Клеопатры. Я тогда был молод и красив как бог Осирис. Царица же, хоть и эллинка по происхождению, была умнейшей женщиной Египта и всей империи. Во время правления она очень благоволила к наукам и к нам, храмовым жрецам, преподающим всяческие науки в храмовых школах. Я помню, Клеопатра, мир ее праху, дарила жрецам многочисленные подарки. Однажды и меня осчастливила дорогой шерстяной тогой, привезенной заморскими гостями из Афин. Каменные книгохранилища не пропускают солнечное тепло, и царский подарок как нельзя пришелся кстати. Где теперь та царица, и где будут все жрецы храмов Птаха, Тота и Амона?


Жрец-звездочет зябко повел плечами и наглухо запахнул края тоги. Жрец-астролог продолжил ранее начатую мысль:
– Я не о судьбах жрецов Храма Науки и одного астролога в нем, но я имею в виду нашу работу.
– Какая работа? Чушь! Кого теперь интересуют знания? Смешно! Посмотри на разъяренную толпу. Дикари! Люди в бешенстве, и им вовсе не нужны ничьи усилия или пыльные трактаты из книгохранилищ. Они готовы за кусок хлеба и глоток пива, за полоску ткани для своих женщин сломать и разрушить все, что угодно – не только наш храм, а и весь город.
– Ошибаешься, мой дорогой, и даже очень. Плоды ученой деятельности пригодятся будущим поколениям. Ты скептик, поверь мне!
– Ну, я не спорю, безмозглую толпу подогреть не трудно, особенно если умело владеешь словом убеждения. Варвары, захватившие власть, к сожалению, этим овладели в совершенстве. А во всем остальном? Стоит разобраться! Впрочем, я смотрю в будущее с верой, надеждой, любовью и даже с оптимизмом, мой брат. Здоровый скепсис, конечно же, нужен, но и вера не помешает.


Жрец-звездочет помолчал и продолжил:
– Твоя идея хороша для очень отдаленного будущего. Сегодня, завтра? Нет. Наши знания пригодятся не детям варваров и не детям их детей! Будем трудиться. Я имею в виду тот сосуд мудрости, который нам предстоит с тобой собрать, сохранить и сберечь. Он обязательно понадобится ищущим нас через века. Через многие тысячелетия эти знания надо будет передать нашим далеким потомкам. Обязательно! Они непременно придут сюда, к развалинам египетских храмов – в пески, засыпавшие ставшими древними города, к вечным пирамидам и исчезнувшим с лица земли дорогам, по которым мы с тобой когда-то ходили. Ты и я!


Подул порыв ветра, раздувая очаги огня. Дым и клубы пыли мешали спокойно дышать. Оратор закашлялся, но попытался закончить мысль:
– Ищущие мудрости неизбежно придут сюда в безводную пустыню, под палящее знойное солнце, и будут искать ответы на извечные людские вопросы, именно те, которыми мы с тобой владеем уже сегодня и сейчас. Нашим потомкам, истинным ученикам и преемникам придется все открывать заново. Поэтому нашей целью, брат, должно стать умение сохранить и передать истинное богатство и несметные сокровища во всех областях науки и техники. Египетская культура исчезнет. Да-да! Увы! Мы оба понимаем это. Египетская цивилизация канет в веках, но наши усилия, мой ученый брат, не должны пропасть втуне. Выше нос! Ради этого стоит, мой друг и коллега, жить дальше.


Он поднял руки к небу:
– Сменится не одна эра, небо начертит иные фигуры созвездий. Век варваров когда-нибудь закончится, и наука возродится подобно новому Ра на небосклоне утренней зари, возвещающему египтянам, что пришло новое утро. Оглянись на эти развалины! Что ты видишь?
– Я вижу только одну разруху и пожарище, – ответил удрученно жрец-астролог. – Лучшие годы я провел здесь...
– Заблуждаешься, мой дорогой! Ты видишь лишь конец одного этапа на Земле – эпохи Рыб. Но грядет следующая зодиакальная эра! Когда созвездие Водолея займет подобающее место на эклиптике, и начнется новый виток истории. Мы ведь с тобой знаем, что следующий этап всегда начинается только после предыдущего, и никогда этот порядок никем не нарушался до сих пор.
– Да-да. Ты прав. Причина предопределяет следствие. Следствие становится первопричиной следующих событий.
– Вот видишь, брат! Ты, мудрейший, и сам знаешь, последовательный ряд из причин и следствий сплетает неразрывные цепи бытия – это есть нить времени. Такова воля богов! В твоих глазах я читаю немой вопрос. Варвары? Наступят времена, их время истечет, и кувшин глухого невежества, наконец-то, иссякнет. Да будет так! Моя вера тверда как кремень!


Оратор взглянул на догорающий закат, на собирающуюся на горизонте тонкую полоску из белых слоистых облаков, и отер руки об изнаночный край тоги:
– Дождя не должно быть, по-моему. Хотя лягушки поют старательно.
– Нет, воздух совершенно сухой, – согласился собеседник.


Вечерняя полоска розовой зари прощалась с дневным Ра, приветствуя ночных богов Египта. Синий бархат ночи расстилал под ноги звездный ковер. Наплывали сумерки. Повеяло с моря запахом тины, прохладой и озоном. Ладья Ра, сверкнув уходящими лучами, скрылась за горизонтом. Наступил вечер.


Завтра небесная лодка приплывет снова. Завтра благодатный Ра родится вновь и другим! Что он принесет? За этими размышлениями возникают тысячи всяких «но». Звездочет и астролог уже оба устали по десятому кругу осмысливать, переосмысливать и пытаться проектировать будущность. Мужчины просто смотрели на вечернюю зарю, не в силах покинуть остовы храма.


Египет, увы, накрыла тьма полного невежества и бескультурья. Не помогла страну спасти от нашествия варваров никакая хорошо отлаженная государственная машина. Сгорела богатейшая Александрийская библиотека, потеряв миллионы и десятки миллионов редкостных манускриптов, папирусов, свитков и книг. В других городах также рухнули многие храмы, содержащие просветительские школы для простого народа. Не смог выстоять и последний оплот белокаменного Мемфиса – Храм Науки. Что будет после нынешнего века, в грядущем? Времена превратятся в песок. Имена целых династий фараонов, прославивших Египет во всех четырех сторонах света, уйдут в небытие. Подвластны ли будут варварам пирамиды и Сфинкс, или они все же уцелеют? Величественные творения рук человеческих, во что бы то ни стало должны уцелеть! Да и что камням будет?..


Жрец-астролог прервал раздумья, повернулся к другу:
– Кстати, о моих последних алхимических опытах с кремнием, я тут наткнулся на очень любопытное природное явление. Я назвал бы его, пожалуй, «необычайно большой проводимостью». Это просто удивительное состояние вещества, хочешь услышать подробности?
– Конечно же, хочу! – воодушевился жрец-звездочет. – Только, одно пожелание, я очень тебя прошу, пойдем отсюда, хоть куда-нибудь, но подальше от этого тяжкого зрелища. Я больше здесь не могу находиться! Мое сердце разрывается на части. Пойдем, поищем новое пристанище и ночлег.


Жрецы-бездомники поднялись с остывающих ступенек, гордо поправили запыленные тоги с отличиями служителей Храма Науки и, бережно поддерживая друг друга, побрели прочь от все более распаляющейся дикой толпы, от дымящихся развалин здания храма науки, их бывшего пристанища и жилища. Толпа оглушительно улюлюкала им вослед. Жрец-звездочет тяжко вздохнул, с сомнением покачал головой и оглянулся, стараясь запомнить этот миг, не для себя, а для летописных хроник...

***

Глиняные таблички непременно донесут сквозь пространство и время их письмена.

«...Мы, знатные египтяне, последние жрецы храма Тота [Храма Науки], мы пишем вам, нашим далеким потомкам, Жизнь, Здоровье, Сила да пребудет с вами, [свои] послания в будущее на этих больших каменных плитах и также на свитках из самого лучшего папируса. Мы, египтяне из прошлого, хотим знать: что вы, наши преемники, облик которых мы даже представить себе не решаемся, сделаете для того, чтобы понять нас и воспользоваться нашими [достижениями] и знаниями во благо людям»?

«Кто из вас захочет постичь законы Земли и Неба, понять тайные знаки мироздания, чтобы пройти звездными путями богов и достичь далеких звезд и [обитаемых] миров»?

«Кто из вас честно попытается расшифровать [эту] клинопись, ее коды и знаки, чтобы прочитать глиняные многотонные таблицы»?

«Кто из вас сможет проникнуть в суть [иероглифического] письма, написанного нами на давно забытом вами древнем языке, на пожелтевших от времени папирусах длиной в сорок локтей»?

«Если вы [пожелаете] понять нас, то в этих папирусах мы записали накопленную нами мудрость. Здесь содержатся опыт и естествознания из разных прикладных и умозрительных областей астрономии и геометрии, врачевания и алхимии, и [многое] другое, полезное человеку в жизни. Для пытливого ума астролога, мы оставляем путеводитель по нашей звездной [системе] – Книгу Путешествий Богов. Для пытливого ума землемера, мы оставляем путеводитель по нашей Земле – Книгу Строителя Пирамид. Для пытливого ума врача-целителя-душ, мы оставляем путеводитель по лабиринтам Души [Ка] человека – Книгу Мертвых. Для пытливого ума алхимика мы оставляем Книгу [неразборчиво]...»

«Из глубины времен мы взываем к вам, нашим далеким потомкам, Жизнь, Здоровье, Сила да пребудет с вами, пройдите нашим путем и пойдите дальше».

Жрецы храма Тота в славном городе Мемфисе,
Третий год правления [неразборчиво],
второй день месяца нисана

***

Преемники? Придут ли они? Жрец-звездочет громко вздохнул, приложил руку к груди, растирая область сердца. Он уже почти воочию видел ближайшее будущее египетской культуры и науки. Культовое место хранения, умножения и передачи знаний сотрется в пыль и исчезнет из исторических анналов. Варвары, пришедшие на эти земли, перепишут историю на новый лад в угоду алчным правителям и бессердечному идолу – золотому тельцу.



[*] цитата, источник
http://ru.wikipedia.org/wiki/% ... 2