Практикант

                Владимир Пустовитовский

   
      

               
               

                (рассказ)

 Два окуляра, сидящие на мясистом носу, изучающе смотрели на Васичкина. Щётка густых усов, разместившаяся над бесформенной губой,  подёргивалась при каждом произнесённом слове. Голос звучал тихо, заставляя прислушиваться, и твёрдо, отметая в сторону  возражения. И голос, и окуляры, и усы, а так же, всё, что стояло, лежало или висело в огромном кабинете, принадлежало Гордею Ивановичу Брюкову,  директору техникума, человеку весьма уважаемому.
-  Васичкин,  Вы будите (Гордей Иванович Бирюков всех студентов называл на «вы») проходить практику на молокозаводе номер тринадцать. Планка обучения в нашем учреждении поднята высоко — не опустите её. От рекомендаций, которые Вы получите по окончании практики, зависит Ваша дальнейшая судьба. Удачи Вам. В этом месте Гордей Иванович утопил глаза в записях журнала, лежащего перед ним, и добавил к вышесказанному,- дорогой Васичкин Кузьма.
-  Можно подумать, что меня посылают на тренажёры для выявления пригодности  полёта на Луну,- подумал Кузьма. Тут мысли понесли студента из окон техникума холодильных установок в межзвёздное пространство, мимо чёрных дыр и сгустков созвездий. Рядом пролетали кометы, волоча за собой огненные хвосты.
- Васичкин, Вам всё понятно,- спросил Бирюков, возвращая Кузьму на Землю.
- Всё понятно, Гордей Иванович,- отрапортовал студент.
- Направление получите у секретаря,- директор, дал понять, что аудиенция окончена.
В секретариате Васичкин узнал, что на молокозавод номер тринадцать попал он один.
- Не огорчайся, Кузя,- успокаивала секретарша. В этих словах был намешан коктейль чувств, куда входили симпатия, лёгкая ирония и соучастие. 
- Где мне искать этот молокозавод?- Спросил Кузя.
- Не знаю. Слышала, что строили его в доисторический материализм.
Давая направление, Дарья (так звали секретаря), как бы нечаянно, провела по руке Кузьмы подушечкой тонкого пальчика окольцованного как лапка голубки колечком. То ли от обручального кольца на девичьем пальце, то ли от  неожиданного внимания  местной дивы Васичкину стало ещё тоскливей.
Молокозавод номер тринадцать находился на юго-западе Москвы. Прячась в тени  высоток, трёх этажное здание, огороженное бетонным забором, напоминало развалившийся памятник социализма, в котором, вопреки разумным и неразумным законам продолжалась жизнь.
- Значит, практикант,- прочитав направление, гипнотизировал взглядом лопоухого мальчишку директор молочного завода,- значит, на целый месяц.
Васичкин молчал.
-  Специалист по аммиачным установкам нам нужен.- Директор включил селекторную связь и, склонившись над вспыхнувшей лампочкой, распорядился: «Брагину ко мне». Селекторная коробочка тут же отреагировала на распоряжение хозяина и через пять минут в кабинете стояла  молодая женщина в белом шёлковом халате и пилотке, приколотой булавкой к чёрной копне непокорных волос.
- Вот это да,- подумал про себя Васичкин,- от такой красоты можно ум отъесть.
- Брагина, проведите,- тут хозяин ещё раз заглянул в предоставленный ему документ и добавил,- практиканта Васичкина по цехам, покажите наше хозяйство, потом отведите практиканта в компрессорный цех.
- А что кроме меня больше не кому этой ерундой заниматься,- огрызнулась красотка.
-  Ну, Брагина, ну Ангелина, мне приятней, если это сделаешь ты,- начал заискивать директор.
Ангелина демонстративно вывела практиканта из кабинета и каблуком босоножки захлопнула дверь. С потолка, словно манна небесная, на халат и на волосы полетела штукатурка.
- Тоже мне любовничик,- вне себя от злости прошипела огненная красотка.
- Васичкин Кузьма,- сжимая протянутую женскую руку, представился практикант.
- Ты откуда такой лопоухий нарисовался?-  Спросила Ангелина, перекидывая часть злости на Васичкина.
- Из техникума.
- А, из техникума. И много там таких желторотых?
Кузьма молчал. В гневе женщина была ещё красивей. Она глубоко дышала.  Казалось, что верхняя пуговица рабочей одежды сейчас разорвёт нитку, высвободив из плена шёлковой ткани двух близняшек, подаренных женщине природой, и улетит на другой конец коридора, по которому Ангелина вела Кузьму.
- Это и есть компрессорный цех,- выдохнула Брагина,-  раскрывая тяжёлую дверь, а по другим цехам тебя будет директор водить.
Кузьма остался один. Огромный зал, наполненный металлическим гулом, казался пустым. Приглядевшись, Кузьма увидел стол.  Опираясь на четыре деревянные ноги, он ютился в тёмном углу. Из-за стола, неуклюже поднимаясь, вышел человек и хромая, как старый Роджер на пиратском судне, покачивавшемся среди волн, направился к практиканту. Кузьма разглядел грубые черты лица, потом определил рост плотного человека.  Когда тот приблизился и растянул губы, получилась хитрая улыбка.
- Аркадий Петрович, мастер по холодильным установкам. Можно просто Петрович - представился Роджер.
- Васичкин, практикант,-  хотел сказать Кузьма, но принявший крен Пизанской башни калека опередил его: «Не трудись, мне уже всё доложили».
Западая на левую ногу, Роджер повёл практиканта в соседний зал.
- Это сердце предприятия,- начал он. Тусклым лампочкам не хватало накаливания, чтобы осветить огромные машины, разгоняющие реагент по цехам. Датчики давления, клапана,  штуцеры, клеммы соединения всё производило удручающее впечатление. Запах аммиака проникал под кожу и разъедал глаза. Казалось, что начинали шевелиться волосы на голове. Кузьму охватила паника.
Как фокусник из рукава, Петрович вытащил из кармана лакмусовую бумажку и приложил к датчику. Бумажка поменяла белый цвет на красный.  Тогда Петрович извлёк из другого кармана гаечный ключ и подтянул ржавую гайку.
- В эту ночь будешь дежурить! - сказал мастер, не повернувшись к Кузьме.
- Вместе с Вами?
- Один - сказал мастер. Улыбка на его лице не гасла, и от этого становилось ещё страшней.
 Руки Кузьмы повисли как две верёвочки, зацепившиеся за худые плечи. Пропала речь.
- Я, я, я не умею,- сказал практикант, не находя других слов.
-  Следи за датчиками давления,- давал наставления Аркадий Петрович,- лакмусовой бумажкой проверяй утечку в соединениях. Знай, что на втором и третьем этажах общежитие. Не дай Бог не уследишь за реагентом, под суд пойдёшь. Уходя, Петрович вручил Васичкину персональный противогаз со словами:- Даже, если станешь помирать, противогаз держи при себе.
Всё, чему учили  в техникуме, вылетело из головы, если вообще в неё залетало.  Васичкин бродил по цеху. Компрессора напоминали железных великанов, отбрасывающих длинные тени. Казалось, что тени, оживая, начинали двигаться. Во всех углах что-то трещало, щёлкало, переключалось. Стрелки датчиков, словно в горячке, дёргались, меняли место положения. Аммиак проникал в ноздри, из-за этого текли слёзы.  Васичкин сел за стол, стряхнул влагу с глаз и начал гипнотизировать стрелки настенных часов. Он пытался заставить их двигаться быстрее. Но минутная стрелка игралась с Кузьмой. Делая шаг вперёд, она возвращалась на два шага назад.
- Энергия гипноза на них не действует – подумал практикант.
 В конце зала открылась дверь. Нарисованная пучком света, падающего из светлого коридора, на сером полу растянулась легкая тень с длинными ногами и коротким туловищем. Это была Брагина Ангелина.
- Ты чего сидишь сиротою Казанской. Пройдись по цехам, возьми сливок, сырков. Расслабься. Поешь.
- Не могу, боюсь отойти.
- Ангелина подошла вплотную,- чего тут охранять, сколько помню себя, всё работает, не ломается.
От этих слов Кузьма успокоился, даже воспрянул. А воспрянув, он почувствовал голод, разъедающий его молодой организм изнутри.
- По коридору третья и четвёртая двери налево,- сказала Ангелина и исчезла так же внезапно, как и появилась.
Через десять минут Кузьма шагал по длинному коридору с халявной провизией. Возвращаясь в комнату страха, его утешала мысль, что теперь если он и будет бояться, то не на голодный желудок. Проходя мимо одной, слегка прикрытой двери, Васичкин услышал голос. Молодое любопытство начало бороться со страхом.  Любопытство взяло верх, но произошло это не сразу. Пройдя весь коридор, практикант вернулся к загадочной двери. Видно победа любопытства была не окончательной. Несколько раз Кузьма отходил от двери и снова  возвращался.  И вот, колеблющийся герой решился. Войдя в освещённый дежурным светом зал, он увидел огромный металлический чан. К гигантской ёмкости кто-то приставил металлическую лестницу. Сделав ещё несколько шагов, Кузьма почувствовал, что наступил на что-то мягкое. Он нагнулся и поднял валявшиеся предметы.  Это были атрибуты женского туалета. Испугавшись, Кузьма отшвырнул поднятые трусики и шёлковый халатик, и направился к выходу.
- Стой, кому говорю, замри.- Раздался знакомый голос.
Кузьма замер и повернулся. Из чана выглядывала голова. По лицу и чёрным волосам стекали белыми ручьями струи молока.
- Раздевайся и залезай ко мне.- Скомандовала женщина. Это была Брагина.
В голове Кузьмы словно в револьвере закрутились заряженные мысли. Наконец барабан остановился и Кузьма выпалил: «Нет». Кузьма резко повернулся и пошёл на выход.
- Практикант, стой. Не послушаешься, завтра же вылетишь с завода.
-  А, если послушаюсь?
- Не бойся, я замолвлю словечко, если будешь паинька.
Собрав остатки смелости, и дожевав последний сырок,  Кузьма вернулся к изрыгающим по трубам аммиак Левиафанам.
- Даже, если помирать будешь, противогаз держи при себе,- вспомнил наставления Кузя, покидая пост с противогазом.
- А, вернулся. То-то. Поднимайся по лестнице. Одежду снять не забудь, практикантик.
Оставшись в трусах и с противогазом, Васичкин поднялся на самую верхнюю ступеньку Голгофы. Перед ним, не стесняясь наготы, в молочном озере плавала красавица.
- Прыгай,- крикнула Брагина,- только трусы сними и противогаз выбрось.
Васичкин застыл как соляной столб.
- Господи, дитя на выгуле,- крикнула русалка и, вынырнув из белого озера, вцепилась в трусы.  Вместе с семейными трусами в весенних васильках на пол полетел и противогаз.
- Не смей в трусах в молоке плавать,- смеялась русалка с распущенными волосами. Оставшись нагишом, Васичкин понял, что больше ему терять не чего.
- Смотри, какая у меня кожа,- радовалась Ангелина. Она легла на спину, показывая плоский живот и треугольник тёмных волос между ног.  По загорелому телу катились белые капли, а впадинка пупка, как маленькая чашечка, наполнилась белой жидкость.
- Испей чашу греха,- закричала Ангелина.
Васичкин подплыл… и припал к чашечке губами. Ангелина с силой оттолкнула его, и белое густое молоко сомкнулось над головой Кузи.
- Эй, практикант, ты только не утони,- закричала Ангелина и засмеялась громче прежнего.
- Давай играть в салки,- предложила русалка.
- Давай.
 Задором и раскованностью Ангелина, словно экстрасенс, сняла с практиканта все управляющие им предрассудки. Уплывая от Ангелины, Васичкин нырнул в глубину, но плотная белая жидкость вытолкнула тело на поверхность, и  он оказался прижатым к железному баку двумя вершинами холмов - близнецов Ангелины.
- Теперь ты догоняй,- засмеялась русалка.
Кузьма попытался схватить Ангелину за ногу,  но кожа рук и ног, напитавшись жиром молока, скользила. Тогда Красавица положила руки на плечи Кузьмы и надавила.  Они вместе с головой погрузились в молочное озеро.
  Идиллию нарушил крик.  Слова больше походили на мычание, чем на человеческую речь. Это сквозь мембрану противогаза кричал охранник.
- Чего тебе,- вспылила Брагина, обрушив гнев на стража порядка.
Испуганный охранник, глядя на практиканта и Ангелину, сорвал с головы резиновое уродство для защиты от газов и выдавил из лёгких три слова: - Аммиак прорвал трубы.
Только тут Кузьма и Ангелина почувствовали, что  дышать становится всё трудней. Скорей слетая, чем спускаясь с железной лестницы, они выскочили в коридор, но коридор уже был заполнен парами. Слёзы текли не останавливаясь. Глаза отказывались видеть. Аммиак разъедал слизистую, не  давал дышать.
- Ловушка,- заскулил охранник,- не выбраться.
- За мной,- закричала Ангелина.
Мокрые ноги скользили на бетонных ступенях. В темноте, натыкаясь на какие-то предметы, бежали два голых человека и охранник в противогазе.
...Через несколько минут все были на свободе. Осеннюю холодную ночь освещали окна этажей небоскрёбов, возвышающихся над молокозаводом. Из открытых окон общежития разносились крики. Закрывая руками лица, студенты, кто в трусах, кто в пижамах, выпрыгивали из окон второго и третьего этажей.
- Боже мой!- Пробубнил Кузьма и посмотрел на Брагину.  Лишь тут он заметил, что они стоят, прижавшись друг к другу.  Из одежды на них накинута только полутьма московской ночи.               


                КОНЕЦ