На кладбище

               
Если долго всматриваться в бездну – бездна начнёт всматриваться в тебя. (Ницше)

Утренняя июньская прохлада к полудню переросла в удушливую сауну. Чёрный Мерседес припарковался у обочины в ряде других машин.  Заглушив мотор, владелец  вышел,  открыл заднюю дверь, взял букет белых лилий,  захлопнув, включив сигнализацию. По асфальтированной дороге, вдоль могильных плит, оградок и памятников шёл мужчина в лёгкой рубашке от Марко Поло, в льняных брюках и сандалиях на босую ногу к нужной гранитной плите за серебряным забором. Остановившись, он открыл маленькую калитку, вошёл на территорию усопших, там на него смотрели две мёртвые фотографии. Одна старая, симпатичного юноши, другая – мужчины без возраста.   Василий Вольфович, наклонился к Мишенной могиле, убрал сухие цветы, сунул в банку свежие, тоже самое сделал и с братом Миши. Над седой головой синее небо и шелест листвы, у мёртвых своя магия тишины, здесь не слышно городского шума, пение птиц, лая собак, живые у могил родственников перешёптываются, будто боясь разбудить кого-то. Потоптавшись  несколько минут у гранитной плиты, Василию Вольфовичу стало не по себе, захотелось поскорей уйти. Он бросил прощальный  взгляд в Мишины глаза, прошептав: «Прости, друг мой, мне пора». Закрыв за собой калитку, вздохнув с облегчением выполненного долга, сунув руки в карманы, вальяжной не торопливой походкой  двинулся к своему авто. Пройдя несколько метров,  заметил у мусорного бака мужика, тот что то старательно выковыривал из венка, Василию Вольфовичу почудилось, будто бы надо дать этому бомжу копейку за успокоение душ. Нащупав в кармане сто рублей, доктор небрежно крикнул нищему:
- Эй мужик! Прими подачку!
 Бродяга  обернулся, разглядывая с ног до головы невежу, после произнёс ровным чистым голосом:
- Каждый имеет право на свою степень уважения сударь, нищий не значит дурак, после обеда милостыню не принимаю – отвернувшись от удивлённого доктора, продолжил копаться в мусорном баке.
- И почему ж? – изумился доктор
- Это противоречит рассудку. Бог не работает после полудня… я вижу вашу не компетентность в этом вопросе. Я бедный но не убогий, только убогому всё прощается – запихивает что то к себе в пакет. Доктор совсем растерялся.
- Странный вы человек. Может ещё и в конец света верите? - иронично
- Конец света, возможен, но он больше похож на перерождение эпохи, нельзя ожидать что всё измениться в один день, это было бы не логично и глупо. Социология основана на цифрах абсолютно гуманитарная наука, просто в какой то момента нас станет в разы меньше, а может не останется никого, вот это и будет конец старого света, переход в новый, с новой реальностью.
- Честно говоря, удивлён. Как вас занесло к мусорному баку? Вы не сопоставимы с теми обстоятельствами и…. Этими людьми…
- Вы хотели сказать с бомжами – грустно бродяга - Моё легитимное действие перестало быть легитимным, когда пришлось прилагать усилия чтобы защитить своё право поступать так как я хочу. В глобальном мире все борются за влияние, и в прошлом имея устойчивое положение, я в одночасье лишился всего, только лишь потому, что одной теневой фигуре, приглянулось моё место, своё его не устраивало, и после некоторых дипломатических манипуляций и грубо говоря, подстав, я оказался там, где сейчас нахожусь.
Озадаченный Василий Вольфович, подойдя совсем близко к мужику, хотел было ещё что то спросить, но передумал. Почуя настроение, нищий его опередил.
- Вы что то хотите спросить? Спрашивайте. Я вполне расположен к беседе. - выпрямившись во весь рост, демонстрируя чистый опрятны вид старой одежды. Мужчина лет за шестьдесят, примерный рост 165 см., длинные редкие седые волосы собраны в крысиный хвостик, не большая серая борода, подстрижена и причёсана, лицо от ветра и солнца обветрилось и покраснело, но вполне приличное, если смазать кремом, на руках резиновые перчатки,  «Бомж –чистоплюй» подумал доктор. 
- И всё же как это возможно оказаться…. Вот так вот? Вы образованны и вполне дипломатичны… - замялся доктор.
- Не смущайтесь.  Я  в сего лишь в данный момент на своём месте – присел на  старую, выцвевшую табуретку, скорей всего принесённую им же для удобства сортировать мусор – хотите, мудрую сказку, поучительную?
Василий Вольфович   слегка помялся, кивнул головой.
- Но при условии, вы мне заплатите, «подачек» не беру, а от честного заработка не откажусь, его не стыдно тратить. Деньги хороши, когда они служат, а не когда хозяева.  Согласны?
- С чем?
- На сказку?
- Сколько?
- Сто рублей!
- Хорошо – достаёт из кармана сто рублей, протягивает бродяге, тот не берёт.
- После… так вот, сказка про красную шапочку, верней маленький отрывок, не помню где прочёл, но запомнил с первого раза. Бросьте усмехаться, вы её ещё не слышали:
Волк. Извините, вы не знаете моего имени, но...
Бабушка. О, не имеет значения. В современном обществе добрым именем пользуется тот, кто его не имеет. Чем могу служить?
Волк. Видите ли... Очень сожалею, но я пришел, чтобы вас съесть.
Бабушка. Как это мило. Вы очень остроумный джентльмен.
Волк. Но я говорю серьезно.
Бабушка. И это придает особый блеск вашему остроумию.
Волк .Я рад, что вы не относитесь серьезно к факту, который я только что вам сообщил.
Бабушка. Нынче относиться серьезно к серьезным вещам - это проявление дурного вкуса.
Волк. А к чему мы должны относиться серьезно?
Бабушка. Разумеется к глупостям. Но вы невыносимы.
Волк. Когда же Волк бывает несносным?
Бабушка. Когда надоедает вопросами.
Волк. А женщина?
Бабушка. Когда никто не может поставить ее на место.
Волк. Вы очень строги к себе.
Бабушка. Рассчитываю на вашу скромность.
Волк. Можете верить. Я не скажу никому ни слова (съедает ее).
Бабушка. (из брюха Волка). Жалко, что вы поспешили. Я только что собиралась рассказать вам одну поучительную историю.

- И всё?! – Василий Вольфович
- Да! Вы не поняли морали, или вам не понравилась сказка?
- Это не сказка, это глубокий системный кризис…а написал её Оскар Уальд - качает головой  Василий Вольфович.
- Однако удивили, вы первый такой просвещённый…и от чего ж кризис? Не от того ли что добрым именем пользуется тот кто его не имеет?
- Странно, я слышу в вашем голосе претензию ко мне, но мы ведь с вами даже не знакомы.
- Простите! Глупость и прямолинейность это у меня от мамы – трёт колено – болит!  Больной человек никому не нужен, я задаюсь вопросом, а зачем мне такая долгая жизнь? – подымается с места, смотрит на небо, там сгущаются тучи – скоро пойдёт дождь.
- Возьмите – доктор протягивает сто рублей мужчине – извините, вопрос, кто вы по профессии?
- Какая разница кем я был, на кого учился, где работал,  имел ли семью…. Не важно кем ты был, важно кем ты стал, кому нужны мои заслуги? Да и начни я балаболить о прошлом, боюсь засмеют, не поверят….– улыбнулся – я простой  сторож, охраняю тех, кому уже всё равно…
- И давно вы так? –  осторожно доктор
- Три года и семь месяцев. Вы не смущайтесь, спрашивайте.
- А тёмная фигура, та из за которой вы тут…..  кто?
- О, сложная тема… - горько усмехнулся – мы наверное не очень хорошие советчики себе...  удовлетворить всех не возможно, всё равно останутся не довольные, к примеру собственные дети… одному богу известно, в чём я виноват… если позволите – достаёт сигарету, закуривает – вот приобрёл вредную привычку, ведь никогда не курил, а теперь, чё уж там… - глубоко затянувшись, обвёл могильную красоту – вот она каторга в цветах…- перекосил лицо в болезненном воспоминании какого то момента  из собственной жизни.
Василий Вольфович, вынул с кармана пачку сигарет, достал одну, сунул нервно в рот, бродяга резко встал поднося зажжённую спичку для прикуривания.
- Благодарю – пробубнил доктор, раскуриваясь, думая о своём заблудшем чаде.
- А вы, к кому? 
- Мой пациент… друг… - махнул рукой в сторону Мишиной могилы.
- Пациент?
- Я психиатр.
- Вот оно что, понятно…  Хотите пригляжу за ним?
- Да будьте любезны. Как вас величать?
- Емельян Прокофьевич, проще Емеля, но имя не играет роли, люди такие как я, пользуются прозвищами, так что если вы вдруг будете меня искать, спросите  сторожа.
- Вы сторож?! – утверждающи качает  головой, с первого раза не поверил.
- Вот и я вас удивил – смешок оголил редкие зубы – да! И на зарплате, а живу вон – показывает в сторону контейнера в самом начале кладбища – ничего так дёшево не ценится и дорого не стоит как простая человеческая солидарность, я ж почти не бродяжил, один лейтенант на вокзале, где я жил месяц, пристроил меня сюда.
- И было не страшно, ведь местечко мягко говоря угнетающее – подмигнул доктор.
Емельян, поднялся,  выпрямился хрустя костями, кряхтя и причитая, взял  в одну руку «старушку» табуретку.
      -  Страшно тому, у кого богатая фантазия, я ж человек   маленький, приземлённый. Стрессовая ситуация на много опасней и мощней, чем наркотическая и алкогольная агрессия. Меня тут местные сатанисты пытались до Кондратия довести, стучались в дверь, подбрасывали мёртвых животных к контейнеру…. Глупость…. «Они» не стучат, «Они» заходят. Придут и заберут, когда наступит время…. Не знаю радоваться иль грустить, иногда так жить не хочется, а иногда даже начинаю мечтать…. – поднял с земли пару набитых хламом пакетов, повернулся спиной к доктору и медленно, шаркая ногами поплёлся к вагону, Василий Вольфович пошёл рядом:
- И в чём мечта?
- Алтай. Я был там пять лет назад, удивительные места. Что только не рассказывают люди, ли ж бы привлечь туристов, чего там только нет: и врата в мистическую Шамбалу, и площадка для приземления инопланетных кораблей, и мир эльфов, и сакральные места силы, и камы там рождаются – это шаманы Алтая. Вот их то я и  хочу увидеть  своими глазами.
- Ах, Алтай – мечтательно Василий Вольфович -  легенды легендами, а деньги не спят, надо как то привлекать туристов – улыбнулся доктор.
Емеля шарился в карманах, по видимому искал ключ  от навесного крупного замка. Его жилище, это не большой контейнер, примерно шесть метров на два с половиной, с двумя окошками, по средине дверь.  Когда-то, эта консервная банка  имела синий цвет, теперь же - облезлый, ржавый бидон, стоящий на импровизированном фундаменте из железных балок, с двумя ступеньками. Сняв замок, распахнул дверь.
– Но шаманы? – не успокаивался Василий Вольфович – Вряд ли они там остались.
Советские власти ещё в 1920 году вырезали их всех, а детей сгноили в лагерях. То что сейчас называется шаманством, выглядит как драматический спектакль для неискушённой публики.
- Спасибо, что пытаетесь переубедить меня мечтать – проворчал Емеля,  выгоняя на улицу   худого серо полосатого кота, в поблекшем жёлтом ошейнике.
- Я не пытался – замялся доктор – просто констатирую факт.
- Пройдёте? – Из глубины жилища Емеля.
- Благодарю. Мне пора!
- Был рад с вами познакомиться. Хотя запамятовал спросить ваше имя.
- Василий Вольфович, можно Василий.
Кряхтя, Емеля спустился по двум деревянным ступенькам, протягивает руку доктору. Доктор, слегка брезгливо жмёт предложенную ладонь.
- И мне приятно. До свидания – отрывается от рукопожатия, поворачивается спиной к сторожу.
 -   Я, пригляжу! за пациентом – на прощание Емеля – счастливо!
Василий Вольфович поднял руку в знак прощания, проследовал к своему Мерседесу, сел за руль, посмотрел на сгущающиеся тучи, и ещё минуту думал о своём, прежде чем покинуть  кладбище.