***

                I
     Я плохо различаю реальность со сном, стерлись границы сознания, оставив меня созерцать лишь пространственную небыль.  За стертыми границами разума осталась только  пустошь, наполненная разбитыми мечтами и надеждами, времени, когда люди были счастливы. Ноги сами несут меня на конец света. Они плетутся, плохо передавая импульсы, а разум и вовсе отключился. На меня так действует воздух или погода? Небо странного оттенка, но после установления  власти Империи во всем мире, цвета мира перестали иметь значение. Будто бы кто-то нажал на кнопку, и мы все оказались в черно- белом кино, преимущественно с сюжетами Вуди Аллена. Больше нет цветового или расистского разделения мира, он перестал быть многополярным, превратившись из сферы в плоскую фигуру, однополярную фигуру, крутящуюся по своей орбите вокруг солнца. Земля выполняет свои функции, а маленькие людишки, коим дозволено спастись, исследуют космическое пространство.
   Эти маленькие людишки происходят преимущественно из именитых семей, удостоившихся верховных постов в вертикали власти Империи, приближенных к Императору. Мне повезло, потому что я родилась именно в такой семье. Моя семья принадлежала к высокому сословию, пользовавшемуся уважением среди населения. В нас нуждались, к нам приходили, с нами считались. Но я не хотела идти по стопам родителей и предков, жаждала своей судьбы и истории, искала свое предназначение в жизни. В пятнадцать лет я хотела стать добровольцем на шатле, улетевшем искать "новую жизнь". Но почему-то новую жизнь будут строить только лучшие из лучших, правительству все равно на низы, скитающиеся в грязи и бедности. Они выполняют свою социальную роль в этом мире, на этом их функции, потребности, мировоззрение, заканчиваются. Империя говорит, что они - нелюди, твари, созданные для удовлетворения потребностей  элиты, богов, людей. Я не согласна с тем, что говорит и диктует Империя. Я  являюсь членом повстанческого движения, и скоро мы собираемся наступать. Мир узнает о грязных делах Императора и его приближенного круга, пострадает много семей, но честные, достойные люди, называемые тварями, получат шанс жить, они получат шанс на новую жизнь, поиск который пришел к своему логическому завершению. Мир загрязнен, кислорода очень мало, но установки, перерабатывающие углекислый газ в кислород, дадут человечеству еще приблизительно столетие. Но Новая Жизнь найдена, ею называют планету, находящуюся в некотором отдалении от когда-то известной и красивой Земли, третьей планеты от Солнца, в галактике Млечный Путь. Новая Жизнь далеко от Млечного Пути и родных нам мест, но как может быть родным то место, которое ты никогда не видел? Я никогда не была в космосе, никогда не касалась ногами Луны. Неужели этот уголок Вселенной может быть родным домом?
       То место, куда я направляюсь, страшное место. Здесь происходит что-то ужасное. Люди умирают здесь. Оно выглядит излишне аккуратным: стеклянные окна, как и у всех небоскребов, бетонная конструкция. В таких зданиях нет души или истории, в нем есть лишь алчность, скупость, скопление пороков человечества. Оно сделано на скорую руку, оно сделано для Империи. У нас больше нет частной собственности, у людей нет ничего. Из всех шести материков, остался только один, и то, самый маленький - Австралия. Здесь-то и спаслось одиннадцать миллионов, после ядерного взрыва, прогремевшего уже вечность назад. Не затронутыми остались только Антарктида и Австралия, из-за взрыва тектонические плиты пришли в движение, сдвигая между собой остальные материки. Каждый день мы рискуем проснуться на плавающей земле, но это невозможно, ведь движение происходит каждый день, просто остатки человечества изрядно увлечены построением и закреплением собственной власти, а отнюдь не "жизненным вопросом".  Они не знают значения сдвига тектонических плит и как он происходит. Те материки сдвинулись пугающе быстро, но все это из-за мощности взрыва, прогремевшего тогда. После движение было быстрее, чем до взрыва, но не настолько, чтобы проснуться утром среди океана. Первые десять тысяч добровольцев отправятся на Новую Жизнь через год, ну, а пока, наша повстанческая организация должна свергнуть Императора. Дел много, но план был составлен еще нашими предками, а нам нужно только внести корректировки и довести дело до конца. Увлеченная своим маленьким, секретным хобби, я провожу достаточное количество времени, изучая революционные движения прошлых веков. Французские революции, российские революции, война за независимость США. Эти знания помогут нам воплотить наш план правильно, они помогут избежать ошибок, допущенных нашими предками.
     В том месте, куда я пришла, происходит многое. Раньше бы это называлось больницей или же научным центром или исследовательским центром, но  теперь такими словами не пользуются в лексиконе, они стали таким же прошлым, как история человечества до взрыва, до сдвигов, до нехватки живительного кислорода. Они стали прошлым, они канули в бездну так же, как кануло туда все человечество, не знавшее или не признающее Империи. Порой мне кажется, что толкования неверны, что нас обманывает наше правительство. Взрыв устроили не воющие между собой страны. Взрыв устроила сама  Империя, поработив весь мир под себя, продиктовав свои условия, спася тех, кто им был угоден или состоял в преступном сговоре. У нелюдей нет шансов, они могут погибать на тяжелых работах, могут жениться, размножаться, жить без образования и, самое главное, без надежды. Империя отобрала у людей НАДЕЖДУ.
    В новом, бездушном здании ставят опыты. Над такими тварями. Их насильно подвергают испытаниям, вводят сыворотки, ставят опыты. Правительству интересна их смерть, чтобы спасти самих себя.  Я являюсь частью этого сословия. Мои родители были врачами, а до них - их родители и так несколько поколений. Империя ждет от меня великих открытий, предоставляя мне, бюджеты в  баснословные суммы, производят лучшую аппаратуру, а, самое главное - подопытных животных. Некогда, роли подопытных животных выполняли крысы, кролики, собаки, словом, звери, а теперь... Подопытным животным, зверем, загнанным в клетку, стал сам человек. Но общение с "подопытными животными" пошло мне на пользу, открыв глаза на очевидные вещи, на реальную картину мира. Это заставило меня возненавидеть Императора, позволило увидеть Узурпатора в лице честного правителя. В какой-то момент я поняла, что история сокрыта вовсе не в учебниках, произведенных в государственных печатях, выполненных строго на заказ Империи; история спрятана в людях. Книги классиков, пользующихся авторитетом в далеком двадцать первом столетии, канули во времени и взрывах, остатки их передаются из поколения в поколение. Но знания, переданные шепотом от бабушки к внучке, ничтожно малы. Человечество может быть спасено благодаря этим знаниям, этим людям, именно они должны быть удостоены чести строить Новую Жизнь.

Общение с тварями карается смертью.
Попытки познать историю не из достоверных источников карается смертью.
Свободомыслие карается смертью.

     Но меня спасает моя фамилия, пока я пользуюсь авторитетом, пока мне удается поддерживать статус, амплуа,  никто не притронется ко мне, уж больно много государственных тайн было вверено моему отцу, бывшему советчику Императора. Я стою перед бездушным, стеклянным зданием, покачиваясь от сильного, северного, сухого ветра. У ветра больше нет запаха. Мы не чувствуем аромата весны, легкого морского бриза, любимого человека. У нас больше нет свободы, у нас более нет любимых людей. Почему вся моя семья происходит из одного сословия? Почему мой папа не мог быть физиком, а мама химиком? Они могли бы выбрать такую судьбу, родись папа в семье физиков, а мама в семье химиков. В детстве я мечтала стать добровольцем на шатле, но у добровольцев нет семьи. А моя семья слеплена из иного теста иного помола муки. Империя решает, кем тебе родиться, на ком тебе жениться и когда тебе умереть. Иллюзия свободы поддерживается только в тварях, но зачем сковывать животное правовым актом?
    Администратор здания весело приветствует меня, протягивая несколько документов на подпись, интересуясь тем, как я провела свой отпуск и попутно рассказывает все последние новости и сплетни Научного Центра Империи. Я делаю вид, будто бы мне это все интересно, громко восклицаю, удивленно смотрю на мою спутницу, и задаю ничем не примечательные вопросы. Спутницу это устраивает, она пускается в пущее повествование всех событий, а я слушаю ее притуплено, одним ухом, высматривая в Научном Центре знакомые лица. Повстанцам нельзя общаться вне собраний - риск огромен. В этом мире есть негласное правило "нельзя дружить с другими сословиями", если вас заметят разговаривающими где-то в общественном месте, то могут донести, а любой донос - угроза срыва операции. Я замечаю Джея, сотрудника лаборатории настолько секретной, что даже мне неизвестно ее кодовое название, не то, что цель работы. У лаборанта коротко - стриженные  светлые волосы. Его лицо гладко выбрито, а одежда аккуратно сидит на нем, идеально выглаженная. Справа от него идет маленькая, хрупкая девушка, наполненная большими идеями и огромными планами, Лана. У нее узкий разрез глаз, а волосы смолено черные и прямые. У нее красивая фигура, а со спутником ей повезло вдвойне. Они оба принадлежат одному сословию, даже работают в одной лаборатории, состоят в единой повстанческой организации, разделяя и поддерживая, взгляды друг друга. О таких отношениях я могла только мечтать, но надменно вздернув нос кверху, я перевала взгляд на своего администратора.
    Девушка проводила меня до рабочего кабинета, отдала ключи от плотной, но такой же стеклянной и прозрачной двери, как и все здание, и вежливо распрощалась. Оставшись в полной тишине, я могла спокойно сесть в любимое, мягкое кресло и подумать. Мысли - то единственное, что не могло поддастся контролю Империи. Мы тщательно скрывали их, а работы над подобными проектами пытались саботировать. Вчера, как раз, закрыли один проект, довершение коего могло привести к полному подчинению и контролю мышления человечества. Такого мы, остатки республиканцев, не могли допустить. Мои размышления прервал размеренный, спокойный стук в дверь.
- Оливия, здравствуйте, я вас не отвлекаю? - передо мной стоял лидер нашего небольшого повстанческого отряда, Перри.
- Проходите, Перри, устраивайтесь поудобнее, вы пришли, чтобы ввести меня в курс последних дел? - в Научном Центре Перри был моим помощником, в повстанческом отряде - моим руководителем. В жизни нет идеального равновесия, где-то кто-то преуспевает больше другого, а кто-то хуже, но этим не ограничиваются способности человека. Это был мужчина сорока лет, с седыми висками и черными, кудрявыми волосами. Лицо его было округлым, с трехдневной щетиной, одевался он небрежно: вечно не глаженые рубашки, не заправленные в штаны, брюки то коричневого окраса, то бордового, мысленно делали человека подозрительным.
- Да, хотел бы вам рассказать, что происходило здесь за время вашего отсутствия, - он сделал паузу и осмотрел меня с головы до ног, удовлетворенно кивнул, и прошептал что-то про себя. Это несколько раздражало. Я привыкла быть руководителем, а не девочкой на побегушках, но выбирать не приходилось. Разговор продлился до часу дня, мы условились с Перри о встрече в одном из спокойных баров на окраине города, где мы могли бы поговорить "без лишних глаз".
       После его ухода, я расслабленно откинулась в кресле, включила себе музыку - еще одно удачное изобретение Научного Центра Империи. В тишине и одиночестве, сопровождаемыми легкой, успокаивающей музыкой думалось спокойнее. Я вспоминала свое самое первое собрание. Оно было несколько неловким и неуверенным, но одновременно таким спокойным. Поначалу, мне было боязно высказывать свои мысли и идеи, опасалась шпионов, но атмосфера и энергетика, царившие в том подвале дома, принадлежащего "тварям" окончательно расположили меня к повстанцам. Моя душа нашла собеседников, свое место в жизни. Это было три года назад. С тех пор много что изменилось: прибавились новые люди, некоторые трагически погибли, какие-то отряды были замечены, поставив под угрозу всю операцию. Но, несмотря на это все, мы были близки друг другу. Общая идея - она объединяет людей, делает их связанными одной целью. Мы держались вместе, с тылу прикрывая спины друг другу, создавая идеальную маскировку.
     Стеклянные стены кабинета начали надоедать мне после обеда, управившись со всеми накопившимся делами, я собралась и вышла из него. Рабочий день заканчивался через пятнадцать минут. У меня в запасе оставался еще целый час до встречи с Перри. В открытую мною дверь врезался парень, отлетел на несколько метров, все бумаги разлетелись по коридору.
- Ой, простите, неудобно вышло, - я кинулась помогать ему. Он потирал лоб, видимо, сильно ударился, - вам принести лед, а то шишка еще соскочит?
     Молодой человек не отозвался.
- Простите, вам настолько больно, что вы не можете пошевелить языком? - он потянулся рукой ко мне, глазами намекая на то, чтобы я обратила на него внимание. Я протянула руку к его сжатому кулаку и нашла небольшой кусок бумаги, вытащила его и тут же спрятала в карман.
- Я не могу с вами говорить, - кратко отрезал он. И, тут, я все поняла - он не из моего сословия. И разговор, даже помощь, оказанная мной, скажется на его жизни, может даже привести к смерти. Империи нужны чистые специалисты, как когда-то Гитлер помещался на идее чистой нации.
- Простите, - я встаю с пола, поправляю одежду и иду к выходу. Юнец продолжил сидеть на полу, потупив взгляд. Пожав плечами, я вошла в лифт, нажала необходимую кнопку и отправилась вниз.
       Открыть записку я решилась только выйдя из этого жуткого здания. Она была и без того маленькая, но для пущей уверенности ее сложили вчетверо. Аккуратно развернув тонкую бумагу, я приступила к чтению. Слов было немного.

 "Я ЗНАЮ О ВАШЕЙ ПОВСТАНЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ".


   (продолжение следует)