Глава 1. Дочь Колдуна

Я подошел и присел рядом. Руки тряслись так, что я едва не уронил скрипку, пока шел. Положив инструмент рядом, я опустился на колени рядом с плачущей девочкой и погладил ее по плечу рукой.

 – Что ты делаешь?! – в ужасе воскликнула девочка и, отшатнувшись, от неожиданности села на землю.

 – А что не так? Ты плачешь, я пытался утешить тебя.
Она посмотрела на меня, будто я сказал что-то невообразимо странное.

 – Что опять не так?

 – Что ты пытался сделать? Как ты назвал…

 – Если ты плачешь, значит тебе грустно, плохо или больно. Значит, тебе надо помочь. Как иначе тебя поддержать и успокоить – я не знаю. Я вообще, знаешь ли, не силен в общении с девчонками.

 – Помочь… ты странный.

 – Да, вроде, самый обычный. Ты так сильно испугалась?

 – Он убил Карла. Карл был одним из них. Карл был моим другом.
И она уткнулась лицом в ладошки, а ее слова снова утонули во всхлипах. Боги, да за что мне это? Мало того, что тут творится какая-то… чертовщина, так еще и…

 – Одним из них? Кто такие – они? Кто такой Карл?

 – Голубь. Черные голуби. Они живут на чердаке дома Учите…. моего бывшего… отца.

 – Отцы не бывают бывшими. Ну, всё-всё, хватит плакать. Парни не любят плакс. – я отвел глаза, стараясь скрыть смущение. Я понятия не имел, что делать, если плачет девушка. – Меня зовут Максимилиан. Можешь называть меня Макс. Рад знакомству… – я снова повернулся, протянул ей руку и попробовал улыбнуться.

 – Мое имя Эрика. – девочка удивленно округлив глаза, уставилась на мою руку.

 – Эри. Можно ведь тебя так называть? Или Ри. – я взял ее руку своей и пожал, в знак знакомства. Она удивленно уставилась уже на меня.

 – Но моё имя… – она осматривала свою руку, выпущенную мной после рукопожатия.

 – Но ведь это – кусок твоего имени. Он короткий и красиво звучит, ведь так? Среди обычных людей принято называть друг друга чуть короче, в знак дружбы, знакомства, давать клички и прозвища. Ты не против?

 – Нет. Ты очень красиво… – она снова показала на мою скрипку.

 – Наверное, ты одна так считаешь. Вставай, давай руку.







***
Мальчонка подал руку и помог Эрике подняться. Они еще перебросились парой фраз, мальчик собрал книги, валяющиеся тут и в хижине на полу и покосившемся столе, вышел к девочке, и они, отвернувшись, пошли к лесной тропе, которая, петляя, приводила их домой. Легкое мерцание синих цветов казалось спокойным блеском сотен глаз, следящих за ними. Шорох листьев на низких ветвях за их спинами утих, они исчезли в лесу, невидимые уже даже совиным глазом, и тут он пошевелился. Потом еще немного, потом забил крылом, освобождаясь от красной ленты, и встал на лапки. Покрутил головой, зло встряхнулся, расправил крылья и летучей мышью исчез, размытым пятном унесшись, растворяясь в ночном мраке…





***
Черт его знает, зачем, но я забрал все бумаги и книги, которые были в хижине и на поляне вместе с той, что дала мне Лилит. Из головы никак не хотела выходить та последняя странная фраза, брошенная Демоницей уже из-за закрывающихся Врат из глубин Геенны. "Еще увидимся, братец…"? Придется разобраться со всем этим, нельзя все так бросить. И что дернуло меня пойти за этим странным учителем? Да кому какая разница, чем занимается… вернее, занимался этот странный мужчина? Только вот, если бы не девушка… но все-таки я обещал вернуться домой раньше, однако все равно пошел за этим Некромантом в лес! Чертовщина какая-то. Ладно – самое главное, что всё закончилось.


Мы шли уже около двух или трех часов, Луна поднялась к тому времени очень высоко, и с небесной глубины покровительственно освещала наш путь. Почти все это время мы шли молча, я только уточнил, нормально ли она себя чувствует и сможет ли идти сама. Девочка отвечала только на прямые вопросы, сама ничего не спрашивая и не рассказывая. Правда, мне и хотелось тишины. Хотелось понять, что сегодня было. А моей голове плясали голубые светлячки с поляны у старой усадьбы, какие-то крылатые тени, я никак не мог понять – не снится ли мне всё это.
 – Послушай, а что это там было?
 – Учитель предупреждал меня, что это какой-то очень важный для всех день. День свершения всех ожиданий. Говорил, что ЭТОТ День – это та вершина, к которой идет моя жизнь. Это то, для чего я была рождена.
 – То есть ты сама толком не знаешь, что это было? – я пытался осознать то, что она сказала. Что-то тут было не так. – Погоди… "то, для чего ты была…" он хотел принести в жертву тебя?!
 – Я не знаю.
Повисло молчание. Я решил, что с этим можно разобраться позже – наверняка, маг оставил записи в своих книжках и конспектах, которые я сию минуту нес под мышкой. Хотя девочка не подавала виду, что ее это хоть как-то волнует, я решил сменить тему.
 – Чем ты обычно занимаешься?
 – Я читаю. И кормлю голубей. Иногда помогаю ему собирать травы, которые нужны ему для его работы.
Я ждал, но она не продолжала.
 – И? Это всё, что ты делаешь?
 – Да. Он научил меня читать в глубоком детстве, и с тех пор каждый день приносил мне по одной книге.
 – И о чем были книги?
 – Обо всем на свете! Больше всего мне нравилась книги про Лесных фей, горы, Драконов и рыцарей. Ты видел когда-то горы?… наверное, они прекрасны. Как море. Хотя я не знаю, что это.
Еще он велел мне кормить голубей. Приносил мне каждое утро тарелку с юшкой, кусок хлеба и мешочек с зерном для птиц. Это началось, когда я была совсем маленькой. Однажды – очень давно – он принес голубку с голубем – черных-черных, как ночное небо в лунные затмения, в те ночи, когда Учитель уходил в лес – к духам, оставляя меня одну. Тогда он поставил решетчатые окна на чердаке и выпустил там этих черных птиц. Сказал, что теперь я буду следить за ними. Птицы сплели гнездо из соломы, которая была на чердаке по углам, в щелях, из нее же было место, где я спала. Сегодня их было бы 13, если бы не…
 – Так, так, всё, забыли. – я в ужасе заметил, как заблестели ее глаза и порозовели щеки, на глаза снова наворачивались слезы. – Хочешь, я подарю тебе белую голубку?
 – Белую, как снег? А такие бывают? Я читала про таких в книгах…
 – Бывают. – ее восторженные глаза засверкали, она восхищенно хлопнула в ладошки и… улыбнулась Я впервые увидел ее улыбку – волшебная, просто сказочная. Ямочки на худеньком лице, на щечках, блестящие и восторженные глаза, зеленее самой свежей листвы с ярко рыжими снежинками вокруг зрачков. Но она тут же закрыла губы рукой, тихо ойкнув, и испуганно посмотрела на меня.
 – Извините, Учитель. Я не хотела.
 – О чем ты?
 – Это… то, что я сделала. Простите. – и она снова сделала холодное, отстраненное и абсолютно непроницаемое лицо.
 – Что с тобой?
 – Но ведь так нельзя. Это плохо…
 – Прекращай свои глупости. Это хорошо. И очень красиво. – мне показалось, что мои щеки налились жидким разогретым свинцом. К горлу подкатил ком, в животе что-то неприятно сжалось и заворочалось, как свернувшаяся клубком змея. Я отвел глаза, стараясь придать лицу непринужденное выражение и скрыть смущение, добавил, сглотнув. – У тебя красивая улыбка. Тебе очень идет.
 – То есть, мне не ждать наказания? – девочка удивленно распахнула большие глаза.
 – Твой отец – настоящий деспот. Извини, конечно. Просто это все как-то очень неправильно.
Но она все еще выжидательно смотрела на меня.
 – Нет, не ждать. С сегодняшнего дня можешь улыбаться сколько угодно, более того – петь, танцевать и смеятся.
На лице читался испуг, радость, паника, удивление.
 – Что – правда, можно? – от волнения у девчонки сел голос. Я не понимал – как вообще можно вот так обращаться с живым человеком?
 – Я в шоке. И всё это время ты вот так жила?
 – Как – вот так, учитель?
Я не стал отвечать. В общем-то, вопрос можно было считать риторическим. К этому моменту мы вышли к опушке и направлялись к ближайшим домам. До моего дома оставалось совсем чуть-чуть. Сегодня весь знакомый мне порядок вещей был нарушен в корне! Нужно успокоится и поспать: завтра, я надеюсь, со всем разобраться будет куда проще.
Молча в спокойном темпе мы шли в сторону моего дома. И тут я понял, что не предусмотрел одного. Да, с матерью у меня весьма специфические взаимоотношения. Я очень люблю ее и безумно уважаю, однако в некоторых вопросах наши с ней мнения могут… категорически расходиться. К таким вопросам можно отнести и такое опоздание домой после уроков музыки в компании учительской дочки. Я молчу о мертвом учителе… и о том, где останется Эрика на ночь.
Ладно! Необходимо придумать, как объяснить матери всю ситуацию. Понятное дело, разговор будет довольно громким и не всегда приятным… в сказки о приведениях она никогда не верила, поэтому в историю о чернокнижника не поверит точно. Да, мне не пять лет, и она не спишет всё это на красочную детскую фантазию. Все будет намного хуже. Мне почти семнадцать. Я понятия не имею, чем все закончится… нужно было придумать правдоподобную легенду. И решить, что делать с Эрикой.
 – Учитель. Разрешите… я…
 – Я же говорил не называть меня так.
 – Я должна покормить голубей. Я желаю ва… тебе спокойной ночи.
 – И тебе. – растерянно ответил я. Так, ладно, один вопрос пока что решен.
Девочка сделала сдержанный поклон головой и повернула на соседнюю улицу к дому мага. Хоть бы все это был сон!