Убежать от любви

Алексей понуро приплелся в зал. Тренироваться не хотелось, но позже народ набежит, и тогда вообще не попадешь. Он переоделся, с отвращением посмотрел на себя в зеркало. Глаза как у собаки без хозяина. Точнее, без хозяйки. Ксюша... От этого имени стало так больно, что он поскорее сел на велотренажер и принялся отчаянно крутить педали. Быстрее, еще быстрее. Пусть воздух разрывает грудь, а боль – мышцы. Может, тогда можно будет забыть, какой он дурак.
Ксюша – это подарок судьбы. Звучит банально, но ведь все такие вещи, самые главные в жизни, банальны. Алексей даже не представлял, что его можно так любить...
Еще недавно он любил беззаботность и риск, перебегал проспект, ловко лавируя среди автомобилей. Не боялся гулять в ночной темноте, собак не опасался. Хорошо! Есть, черт возьми, упоение в бою!.. А после знакомства с Ксюшей как-то растерялся. Потому что очень сильно стали различаться «недавно» и «теперь». К примеру, расстроился он. Сидел надувшись. Вдруг Оксана звонит: милый, как там у тебя? Что-то в воздухе печальное носится. Надо же...
Или разозлился, накричался, рассорился с родителями, разнервничался. Она говорит по телефону: что-то мне грустно, придавливает как-то чем-то. Накрывает тяжестью. С тобой все в порядке, дорогой? Ну ничего себе! А потом – вообще. Шел торопливо, споткнулся, ободрал коленку. Хромает, морщась. Вдруг смс-ка: мне что-то неспокойно, хороший, у тебя все в порядке? А я тут захромала чего-то...
Да что ж такое? Шагу теперь не ступишь в беззаботности? Однако стал переходить только на зеленый. Собак не трогает. Смотрит на себя в зеркало, удивляется. Руки, ноги, голова. Кому это все принадлежит? И тогда жизнь – чья она?..


Ду-дум, ду-дум... Ритмичный звук колес поезда наводил тоску и скуку. Пассажирка в купе встряхнулась, отдернула занавески, посмотрела в окно. Дальние деревья, полоска реки, пыльная засохшая трава... И снова деревья, только что их было несколько, а теперь – лес. Вместе с пассажиркой прильнул к окну любопытный собачий нос. Рыжий коккер-спаниель проводил взглядом деревья, посмотрел на хозяйку и улыбнулся. Она погладила его, и песик начал улыбаться всем телом, особенно хвостом.
– Что Патрик, хочется побегать? – спросила она. – Ничего, вот будет большая остановка...
Хорошо, что Оксана отправилась в дорогу поездом, а не самолетом. Хоть и далеко ехать, зато можно подумать. А подумать есть о чем. Да и с Патриком в самолет бы не пустили. Она снова посмотрела в окно. Тихая красота, осенняя анестезия. Холод, как у нее в груди.
Казалось, это счастье не кончится никогда. Они с Лешей познакомились так обыкновенно и случайно, что ничто, как говорится, не предвещало. Ну что интересного может начаться среди оглушительного бумканья музыки из колонок, сигаретного дыма и танцующих тел? В таких местах завязываются обычные трехходовки городских романов: быстрое ухаживание, бурный секс и скорое расставание. А получилось наоборот. Как это назвать, если огонь подступал к щекам от одного его взгляда? Озноб охватывал – от голоса? И уже его запах кажется твоим собственным, и он сам у тебя течет по венам, и едва подумала – он исполнил, куда руку ни протянула – он там, и неизвестно как, только что кино смотрели – и уже в постели... И весь мир пульсирует в послушном ритме, покорно ложится к вашим ногам.
Время останавливалось всякий раз, когда они встречались. Потом Алексей уехал на несколько дней к родителям, а когда позвонил, она шепнула в трубку:
– Лешка... Я беременна.
Она только вчера узнала и спешила поделиться радостью. Но в ответ повисло молчание. Связь исчезла? Нет, слышно его дыхание.
– Что ты молчишь?
– Давай потом поговорим.
Зря она это сказала по телефону. Такие вещи надо говорить любимому в глаза. Но она заупрямилась:
– Нет, сейчас. В чем дело?
– Ну... А как же наши планы? Путешествия автостопом... Море... И вообще. Мне кажется, я не очень готов. И все-таки давай я вернусь, а уж потом...
Она зажмурилась и нажала кнопку отбоя.


– А она уехала, – ответил Алексею хмурый парень.
– Куда?
Парень пожал плечами. Стоило так его разыскивать, бегать, теребить всех Ксюхиных знакомых!
– Не знаю, может Ленка знает.
Он путано объяснил, как найти Ленку, и закрыл дверь. Алексей с размаху стукнул себя по скуле, в голове зазвенело и прояснилось. Идиот!.. Придурок! Какого черта ты с ней так разговаривал по телефону? Ищи теперь, бегай по городу. А если она уехала из страны? Кажется, у нее тетя в Польше...
Ему казалось, она будет всегда. Любовь кончается? Нет, только не у них. Этого никогда не ждешь. И как раз, когда не ждешь, тебе – рраз! – перекрывают кислород, отключают счастье. И ты просыпаешься, будто после ампутации сердца.
...Алексея уговорили прийти на день рождения к другу. Нельзя не пойти, они почти как братья, с первого класса дружат. Придется делать вид, что он живой, а не зомби. Поделиться с Вовкой? Нельзя перекладывать на плечи друга такую тяжесть, это нечестно.
– Ну что ты сидишь, как сурок в норке? – спросила Ирка. – Тошно на тебя смотреть.
Они уже и закусили, и все песни под гитару перепели, и все новости обсудили. Может, рассказать ребятам? И тогда этот кол из груди вытащат?
После его рассказа наступила тишина. Вовка смотрел на друга с жалостью и завистью. Ира пожала плечами.
– Так езжай, разыщи, встань на колени и проси прощения. Верни ее. Или силой привези. Ты же мужчина! – сказала она. – Виза-то хоть у тебя есть? Шенген. Была, я же помню.
– Есть, но... Денег не хватит, – понуро ответил Леша.
Ира снова пожала плечами, взяла картонную коробку из-под фотокамеры, подарка имениннику, и поставила на стол.
– А мы тебе сейчас соберем. – Она выгребла все деньги из сумочки. – Кто еще?
Коробка пошла вдоль стола по кругу. Вовчик выскочил из комнаты, вернулся с пухлым конвертом. И Алена с Сашкой насыпали денег. Алексей оторопело молчал и только вертел головой. Ира по-хозяйски распоряжалась, вела подсчет.
– Семь, восемь... Пятнадцать тысяч с мелочью. На, держи! На обратную дорогу тоже хватит.
У Алексея защипало в глазах.
– Ребята, вы... Спасибо...
– Потом благодарить будешь, – улыбнулся Володя. – И без невесты не возвращайся!


Когда поезд уже подъезжал к вокзалу Вроцлава, Оксана начала сомневаться, правильно ли поступила. Разве можно убежать от любви? Себе-то можно не врать. Стоит вспомнить его лицо, его глаза – и сразу сердце ноет. Даже Патрик чувствует, хоть и собака, кладет морду ей на колени, вздыхает. Эх... Никогда не думаешь, что это может произойти с тобой, а оно – рраз! – и происходит. И ты ходишь, как зомби. Каждое движение причиняет боль: протягиваешь руку на пустую вторую подушку – саднит, в ванной его зубная щетка – темно в глазах, его свитер в прихожей – судорога. Песик шарахается из-под ног, склоняет удивленно голову. Тут уже совсем плохо, ведь ему не объяснишь. Да... Надо уезжать. Прочь, куда угодно из этого города, подальше, хоть к тете в Польшу. Убежать от него, от себя, от всех. Никто не должен видеть, что она превратилась в мертвую оболочку вместо Оксаны.
А земля вертится, поезд стучит. Вон автомобили по шоссе мчатся, и парочка гуляет. Им хорошо... А ей худо. Если бы не рыжая эта морда, и особенно если бы не ребеночек, то жить было бы незачем. Но они не виноваты.
Она начала собираться, Патрик запрыгал, стараясь лизнуть ее в нос. Внезапно загудел телефон, и девушка, не успев вспомнить про роуминг, автоматически и не глядя ответила на звонок.
– Ксюша! Что же ты? Куда пропала? Я чуть с ума не сошел.
Не может быть. Этот номер он не мог знать, она симку у Лены выпросила. Ну, подруга...
– Я весь город на ноги поднял, искал тебя.
Оксана молчала.
– Пока не устроил допрос с пристрастием твоей подруге, и она сдалась. Ксюша, милая, прости меня!
Она молчала.
– Что же ты со мной делаешь? Я не могу без тебя. Ну что ты молчишь? Скажи что-нибудь!
Она бы сказала, но у нее перехватило горло.
– Прости меня, дурака, – сказал он тихо. – Я просто растерялся. Потому что полный идиот. Да, я хочу нашего ребенка, слышишь? Я люблю тебя. И больше не отпущу.
– Я... – сказала Оксана и запнулась. Что же теперь делать?! Как вернуться?
Алексей сказал:
– Ни за что не догадаешься, где я. В общем, я на вокзале во Вроцлаве. Самолетом прилетел и на такси примчался. Встречать тебя... Ксюшенька, ты меня простишь?
– Подходи к десятому вагону, – ответила она, – а там решим.
В трубке послышались какие-то судорожные звуки. Оксана нажала кнопку отбоя и спросила у песика:
– Ну что, Патрик, как думаешь? Простим его?
Спаниель бешено вилял хвостом.