Весна сорок пятого

Из истории, как и из песни нельзя выбросить ни одного слова. Нельзя забыть, изменить, переиначить или другим каким-то способом переписать то, что было с нами и до нас, с нашими родителями, дедами и прадедами.
Отец прошёл всю войну от тридцать девятого, когда призвали на финскую войну прямо из председателей колхоза. Ведь не посылать же на войну кузнеца Фому Болдырева, без которого колхозная техника погибнет, и нечем будет пахать да сеять хлеба.

Тогда уже было грозовое небо над Россией, и только глухие не слышали бряцания гитлеровских штыков над Европой.
Расцеловал своих сосунков Иван и покинул родную деревню как будто навсегда. Истоптал пол Европы солдатский сапог, износил все подмётки Иван за границей, а до рейхстага так и не добрался.

Был в окружении, раненым лежал в госпиталях, возвращался однажды после тяжёлых ранений в свою маленькую поволжскую деревню с орденами и медалями и снова возвращался в строй русский мужик Иван. Так он дошёл до Варшавы в том незабвенном сорок пятом девятого мая.

Устал, вернувшись, ветеран
К разбитым сирым селам.
Не залечить тех страшных ран,
Горючих слёз не утереть
 Многострадальным вдовам…

А отдыхать было некогда, и поехал Иван снова председательствовать на новые земли, калининградские.  Народ у Ивана в колхозе, смешно сказать, пацаны и девчонки после четвёртого класса, переростки. Собрались здесь все голодные, оборванные, разутые и раздетые.

Днём пахали землю, а вечером учились в школе.

В центре села развалины церкви, один уцелевший после бомбёжек пристрой от дома, сразу устроили школой, и учительница нашлась, Анна Васильевна, двадцати лет отроду

Хорошо ещё, что дома побросали фрицы, жить было где. А войдёшь в дом, там кроме лавок да столов из горбыля никакой обстановки не было.

Да и мужиков было  раз, два -  и обчелся: сам председатель, его заместитель Тимонин, шофёр Лисицын да безногий конюх, а остальные всё женщины и дети.

Подумал, подумал Иван и начал в первую очередь ясли строить. А кроватки грудным детям мастерил безногий конюх с помощницей своей дочкой Настенькой, ученицей седьмого класса. Кроватки были беленькие из струганых досочек, красить их было некогда. В то время декретных отпусков по три года для женщин не давалось, потому что работать надо было на полях, и кормить народ.

Рассказывал это всё отец по праздникам девятого мая, в День Победы и всё просил нас
- Вы мне день рождения отмечайте девятого мая, всё равно я точно не знаю его, церковь с метриками сгорела ещё в первую империалистическую.